Он проснулся резко. Неожиданно резко. Непривычно резко. Рывком, странным усилием открыв глаза.
Буквально через долю секунды бледной размытой тенью исчез последний след того, в чьем доме он жил последние два месяца.
Огляделся. Коротким быстрым взглядом зацепив все помещение. Исключительно просто для того, чтобы вспомнить, где он. На большее рассчитывать все равно не приходилось. Хотя нет, скорее даже не так, для того, чтобы успокоиться, осознав, где он...
Просторная, но не давящая своими размерами комната, двуспальная широкая кровать, за занавесями - туман, чуть серебристый, темный.. Однако был ли этот туман за окном, да и было ли здесь окно, Маэр не был сейчас уверен.
Все предельно просто, неброско, без вычурности.
Еще чуть теплая простыня рядом...
Знакомо откуда-то... Откуда, Маэр не помнил. Уже два месяца как - он не помнил ничего. Единственный, кто был рядом с ним все это время, предпочитал не отвечать на расспросы или же делать вид, что не знает, о чем его спрашивают. Только грустная улыбка иногда заставляла Маэра понимать, что не все так просто. Улыбка, и глубокий взгляд серо-стальных глаз. Они были дороги ему. Слишком дороги. Но он, увы, не помнил, почему, не помнил также, как не знал, из-за чего к нему относятся так... Так... по живому...
Он был чем-то обязан. Когда-то. Кажется. А, возможно, и совсем наоборот. Он знал только, что причинил кому-то какую-то боль, но ведь каждый разумный в своей жизни причиняет кому-то боль, так ведь?
Сейчас он не успел снова увидеть это лицо: слишком поздно проснулся. Увидел лишь только слабую тень, отголосок. Наверное, у Него опять дела... Он всегда занят, на нем очень многое держится... Кое-что держится только на нем... Также, как сейчас, например, Маэр. Для Маэра у него всегда находилось время, ровно столько, сколько сам он негласно позволял себе просить.
Наверное, справедливо...
Кажется...
Все это - за одну секунду, один взгляд.
В следующее мгновение - страшно.
Эта тень, еще не выхоложенная простыня рядом, росчерк длинных волос в последний миг...
Знакомо... Только... От чего так страшно? Незащищено... От чего перед возможностью вспомнить, в глубине разверзается такая бездна... боли?
Руки за голову, сцепить в замок. Взгляд - в потолок, сосредоточенный, пытающийся переубедить этот страх.
Маэр ненавидел боль. Он ее боялся. Так, как почти ничего не боялся. Он ее не выносил. И пережить ее насильно мог бы только... Только ради... любимого?
Волной - страх. Резкая вспышка боли в голове, заставляющая на мгновение вскрикнуть.
Коротко дернувшись, Маэр будто сжался в единый комок. Не столько от самой боли, сколько перед страхом от того, что она может ему принести.
Страшно.
Она принесла ему воспоминания.
Серо-стальные глаза.
Смешанный, очень странный взгляд. Снизу вверх. Точно также - лежит на кровати, будто осторожно. Поза, словно даже дышать - необходимость. Впрочем, это-то как раз и не обязательно.
Алые, очень яркие простыни с чуть более темным узором.
Красным.
Темно-красным.
Кроваво-красным.
Это и есть кровь, улыбается Маэр. Ее не стали стирать. Специально, она... красива так... Непередаваемо. Россыпь волос, цвета воронова крыла, поверх простыни в алых каплях...
Он тоже только что очнулся. От того, что нельзя было бы назвать сном или отдыхом, но... Но.
Только что. И материя еще хранит тепло. Его, Маэра.
Дрогнув бровью, с острой, немного насмешливой и жестокой улыбкой, в ответ на этот усталый взгляд, Маэр разворачивается и исчезает.
Помещение. Дом, но больше похоже на подвал.
Удар. Неважно.
Еще удар. Красная полоса.
Удар. Молчание.
Алые капли.
Не шелохнулся, уже едва удерживаясь на одном колене. Упрямо, Гордо. Пока гордо!
Удар. Удар. Удар.
Плетение.
Им он отброшен назад, дугой выгибается на каменном полу, холодящем разгоряченную кожу. В потоках равно как желания, так и ненависти к себе, за это желание...Мучительная борьба, сладостная и невыносимая. Ни слова, ни крика, только прокушенная губа. Алые капли по подбородку. На камнях темные пятна - раны тоже не затягиваются.
Маэр просто стоит рядом. Точеная, угловатая улыбка, нет, не похожая на ухмылку, но в сто раз острее. И... желаннее. Он знает это.
Здесь только они двое, и оба прекрасно ощущают тонкую связь плетения, словно цепью опутавшее того, кто распластался сейчас в новом приступе.
Ему не уйти и не убежать, они оба это знают. Как и то, что это лишь формальность.
Подходит, наклоняется, резко притягивает к себе окровавленный подбородок...
Он открывает глаза, скорее на интуиции ощутив Маэра рядом - физически тело воспринимает уже только боль. Не физически, кажется, только страх.
Запрятанный в глубине, столь привычный крик: "Хватит..."
Неважно.
Пальцы в волосы, осторожный, почти бережный захват, небрежным усилием притягивает к себе. Взгляд в глаза.
Секунда.
Поцелуй.
Еще секунда.
Ответный поцелуй.
Тело в руках Маэра бессознательно обвисает.
Маэр вываливается из этого кошмара, из этого ада собственных воспоминаний. По щекам - слезы. Подушка разодрана. Каждый стук сердца - словно кинжалом по коже, рассекая бездну неверия и отчаяния.
- Ненавижу. - шепчет он, не в силах сглотнуть. - Ненавижу, ненавижу... Ненавижу!...
Несколько секунд тишины. Снова боль.
- Не хочу...
Вспышка.
Маэр. Легкий шелк одежды. Быстро, то чеканя шаг, то едва не срываясь на бег.
Туда, вниз, в холод. В ту камеру.
Гордое: "Зачем я иду туда?" перемешивается с "Почему я не пришел туда раньше?". Этот бой внутри себя не дает переместиться одним шагом, просто прыгнув сквозь пространство дома.
Тяжелая стальная дверь, он знает, что изнутри она незаметна, так надо, так более невыносимо сидеть в этой камере: только боль, одиночество, невозможность выйти и холод. Дикий, невыносимый холод. В течение месяцев.
Он все это время не видел его. Сходил с ума, кричал, звал, рвал себя на части, едва не сломался. Хотя, впрочем, в чем-то Он все же сломался. В чем-то оба они сломались.
Одним желанием дверь распахивается настежь, Маэра обдает ледяным паром.
Двумя шагами до изломанной человеческой фигуры, лежащей у стены. Колени притянуты к подбородку, руки, крест-накрест - на груди. Поза эмбриона. Поза, означающая последний предел, даже Маэр не заходил за него. Никогда. Никогда раньше.
- Я здесь, слышишь?
Не слышит. Холодно, недвижно, безжизненно тело. Даже кровь почти не течет, хотя отдельное плетение, разработанное лично Маэром, не должно было позволять ей ни сворачиваться, ни останавливаться.
Смерзшаяся в кристаллики кровь по всей камере.
На стенах - картины.
Картины, написанные кровью. Единственной краской, которую можно было бы здесь найти. Портреты любимых. Оставленных там, куда уже долгие годы ему нельзя проникнуть. Сколько часов или дней ему потребовалось, чтобы создать такое, не смог бы вспомнить уже никто.
Вся камера - за несколько шагов. Склоняется на миг, единым слитным движением проводя рукой от плеча до бедра, подхватывает под шею и колени, с усилием разгибая заиндевевшие мышцы. На полу - содранная кусочками, примерзшая кожа.
- Слышишь?
Тишина.
Одной связкой - наверх. Ванна, в мгновение наполненная водой. Горячей, почти кипятком. Опускает свою ношу, не заботясь об удобстве. Вода окрашивается в алый. Связка - исцелен. Только прежние шрамы. Все, как и раньше, но... Тишина.
Становится на колени подле. Отбрасывает с бледного, очень бледного лица черные смерзшиеся волосы, касание к ресницам, единственное желание. Желание снова увидеть этот взгляд.
Страх.
Очень давно Маэр не боялся. Он почти не умел бояться. Но почти впервые он боится не за себя.
- Проснись!..
Поцелуй. Резкий, жадный, против всего того, что было, всего, что должно быть или будет, против самой смерти...
Выгнулся дугой, полностью скрывшись под водой, на мгновение очнулся, в глазах: боль, грань безразличия, укол удивления, радость... Радость?
Пальца Маэра вгрызаются в шею, резко притягивает, чтобы уловить, впитать этот взгляд, выпить все то, что он увидит там. Все, до остатка, до самой грани. Поздно. Снова проваливается во тьму.
Однако... Живой.
Выдох. Облегчения?
Маэр вынимает человека из воды, лично обтирая полотенцем, уносит на кровать, пропуская момент еще несколько секунд взгляда безумно усталых серо-стальных глаз.*
- Хватит... Хватит... - тихий, не то стон, не то хрип.
Каждая секунда - сотни вспышек. Воспоминания, ощущения, запахи... Выдранные из контекста, перемешанные... От недавнего, к далекому, от всего пути, нескольких жизней, сотен миров.. Но больше всего - серо-стальные глаза, боль, запах крови, желание, крик.
- Хватит... - тихое. С пола.
Маэр опускает глаза. Под ногами - обнаженное тело. Раскинутые руки, черная пелена спутанных волос, прерывистое, хриплое дыхание, алые полосы по бокам и спине. Только что после очередного плетения. Боль для него все еще застилает осознание происходящего. Застилает даже само желание боли.
Маэр стоит прямо, чуть выгнувшись назад, в руке - стек. Надо подождать. В ближайшие минуты еще одного плетения такого уровня Он - не выдержит.
Несколько мгновений. С пола - долгий судорожный выдох. Человек позволяет себе немного расслабиться.
За секунду Маэра накрывает злоба, желание, ненависть на что-то... Он не имеет права на отдых без разрешения того, кому принадлежит!
Еще один удар стеком, поперек груди, пройдя в миллиметре от соска. Человек на полу вскрикивает, снова сжимаясь...
Но стек уже отброшен, доля секунды - Маэр обнажен. Сильные пальца ложатся на шею, под действием направленного точечного плетения, тело выгибается, одновременно поворачиваясь спиной...
... с шеи - на затылок, наматывая смоль волос на кулак, перемешивая с ниспадающими соломенно-золотыми...
... вторая рука - на бедро...
Крик.
Воспоминание смешивается с собственным криком. Маэр бьется в судорогах, пытаясь сопротивляться бьющему в него ужасу и волной боли, разрывающей тело и мозг на части. Не остановить этот каскад вспышек...
- Маэр...
- Ты мазохист. - насмешливо.
- Знаю...
Стон.
Поворот головы.
Удар.
Поцелуй.
Каменные плиты.
Шипы.
Ответный поцелуй.
Звон стали по воздуху.
- Прости...
- Ты любишь меня?
- О чем ты? - усмешка.
- Слышишь? - с отчаянием. - Проснись!
Боль. Боль от параметральной свертки, попавшей таки в Маэра. Он был сильнее в этом бою. Намного сильнее, да и в плетениях более... опытным. И не только в болевых.
Два демона - воплощенные воины. Бой. Вокруг - чернота. Уйти отсюда может только один. Или же никто.
Маэр знал, кто может выйти с этого пути живым.
И прекрасно осознавал, кто должен.
Его противник сражался яростно, сражался за себя, за веру, за друзей, да и мстить ему действительно было за что. Маэр случайно отнял у него любимого. Не намеренно, разумеется. Он даже не задумывался об этом. Он никогда не задумывался о подобных вещах. Да и разумный, с таким остервенением пытавшийся убить его сейчас, Маэра совершенно не интересовал. Силы примерно равные. Были бы, наверное. Маэр все же лучше.
Прекрасная возможность добить противника. Сейчас - почти идеальная. Но... Маэр тоже сражается, почти на пределе. Он вымотан и ранен. Да и само место проведения боя должно помогать именно правому...
Снова удар. Сокрушительный и сокрушающий.
За миллионную долю секунды - с него слетает защита.
С жестокой ухмылкой на губах - Маэр погибает...
...Чтобы вернуться спустя несколько лет.
Темнота.**
В этот раз он осознал себя уже на полу. Пальцы - в крови. Собственной крови. Кажется, он разодрал руки и спину. Мокрые волосы прилипают к плечам. Холодно... Очень холодно...
Холодная сталь обвивает тело. Боль от вонзенных игл- обжигает.
Маэр растянут и распят. Стена. Уходящая в туман, призрачно-колыхающаяся. Черная колючая проволока. Запястья, лодыжки, грудь, бедра, шея...
Не повернуться и не вздохнуть...
Черные браслеты.
Уходящая в небытие боль.
Это еще не конец.***
Маэр просыпается от касания к щеке.
Взгляд глаза в глаза. Резкий, колкий.
Они лежат в одной постели. Естественно, на алой простыне. Естественно, в темных узорах.
Мешающие пряди волос отброшены с лица, стараясь ничем не выдать своего невольного желания, даже не дыша почти, Он - коснулся щеки. Лишь один раз.Боясь и одновременно стремясь разбудить.
Странный эмофон, все эмоции, желания - подавлены, их почти не считать, только что-то едва слышное, осторожное, нежное...
Застигнутый врасплох, Он замер. В глазах - надежда. Надежда?
Маэр передергивает плечами, улыбается, и... всем телом прижимается к тому, кто своевольно нарушил его сон. Никакой силы. Просто объятия.
- Мой теплый. - тихо произносит он. ****
Маэру не нужно смотреть в глаза удивленно-застывшему человеку, чтобы улыбнуться всей глубине боли, причиненной ему сейчас.
Этими слезами можно умываться, точно росой.
Эту боль можно пить, словно нетленный напиток...
Тихо. Просто тихо лежит на полу, подле кровати. Не сопротивляется. Уже не сопротивляется. Устал. Боль приходит и сходит, но, когда он не пытается ей противится, она будто меньше. Или же так только кажется. Уже на грани. Уже почти сломлен.
Раскинутые руки. Ноги вытянуты. В глазах... нет, не безразличие. Просто сил уже нет.
Черные тени от предметов.
Еще немного.
Открытая дверь, тихие шаги.
Маэр спит. Хотя нет, не совсем спит, он слышит, улавливает движение где-то на грани сознания. И он прекрасно понимает: никто сейчас не может причинить ему вреда.
Над ним склоняются.
Зачем Он пришел?
Да, уже долго, очень долго. Они не виделись, находясь в одном доме. Изломали себя. Они дышали - раздельно. Звали, и не отзывались. Возможно, даже оба.
Маэр улавливает тихий шелест сброшенной на пол одежды.
И что?
Осторожно ложатся рядом...
Он посмел?
Подвинулся чуть ближе, по-прежнему не задевая кожи. Со спины, лица не было бы видно, даже если открыть глаза.
Тепло рядом. Какое-то...трепетно-нетерпеливое и, в то же время испуганно-дрожащее.
Кладет голову на плечо.
В Маэре что-то обрывается, с громким звоном захватывая все сознание, все эмоции, желания, всю суть выворачивая наизнанку.
В одно мгновение он окончательно просыпается, разворачивается и молниеносно вскакивает с кровати.
Ледяной уничтожающе-насмешливый взгляд, секунда - пальцы смыкаются на шее, рывок, и человек отброшен на пол, лицом вниз, жестоко, больно, обидно. Маэр не обращает внимания на собственную кровь, капающую с подбородка. Преодолев разделяющее их расстояние за один шаг, не позволив ни обернуться, ни просто поднять голову, резко, до хруста давит на шею, прижимая к полу. В следующую секунду волосы намотаны на кулак, голова - до боли назад. Потом неожиданная свобода, секундное замешательство.Резкое движение рукой по спине - вниз. Маэр раздвигает ягодицы и грубо врывается внутрь.
Безмолвный крик.
Никакого желания.
Только боль.
Неправильно. *****
- Хватит!!!...
Маэр сам не помнит, как и когда он встал, не знает и не уверен, где он. Везде - только страх, боль и ненависть. Все - одновременно. Душит. И оставаться здесь и сейчас - невозможно. Между тем, что было, между тем, что есть, этой болью и неправильностью воспоминаний, невозможностью этого. Невозможностью только потому, что это невозможно. Любой вздох, любой удар сердца, любое движение напоминает и ломает все, что было известно и неизвестно ранее.
В глазах на мгновение борется желание остаться, дождаться и узнать, что весь этот кошмар - лишь кошмар, просто страшный сон, то, чего никогда не было ни при каких обстоятельствах, снова тихо уснуть в собственном спокойствии... И страшным осознанием того, что все это - правда, все это - было, и никто не избавит его от этого. От него только боль и страх.
На секунду в глазах появляется стальной отблеск, отбросив всякие условия выбора, Маэр интуитивно плетет связку и исчезает из комнаты.
* Упоминания о "Ледяной камере" также встречаются в "Ледяной символической вечности" Влада Вегашина.
** Бой Маэра и Теодора Эйке на Черном Пути.
Черный Путь -- преддверие крейвера, граница бытия и небытия. Частично обладает волей и разумом, развивается по своим законам. Так, например, клятву Черным Путем невозможно нарушить -- клятвопреступник будет медленно и мучительно уничтожен, или судьба его сложится таким образом, что он вынужден будет соблюсти клятву. Также известно, что в дуэли двух разумных на Черном Пути побеждает не сильнейший, а правый.
На момент описываемых событий Маэра убивали восемь раз. Каждый раз он возвращался спустя какое-то время.
*** После битвы на Черном Пути душа Маэра была расколота на три части. Упоминание об этом - дневник Дарва ис Тормена.
**** "Мой теплый" - так Маэр называл Дарва еще во время действия Клятвы Верности. Когда Дарв был в силе научить Маэра быть живым и искренне любящим. Раздираемый Клятвой и собственной гордостью ис Тормен разорвал Клятву и ушел. Маэр умирает в одиночестве.Все последующие тысячелетия Дарв винит себя в "убийстве Живой любви"
***** Также упоминается в дневнике Дарва ис Тормена