На девятом году эмигрантской моей карусели
Мне не били по ребрам и камни вокруг не свистели.
Жизнь текла без натуг. Неприятностей не было будто,
Хоть, порой, подступали болезненно-злые минуты.

На девятом году эмигрантской моей котовасьи
Выпадали ненастья, но больше - все тихое счастье,
Про которое птица индийская пела когда-то,
Усыпить норовя новгородца, купца-демократа.

На девятом году эмигрантского прозябанья,
Не читаючи книг, я построил модель мирозданья.
Но мой двигатель вечный, в обиде рожденный случайно,
Опустила во мрак - бытия нерешенная тайна.

На девятом году эмигрантского стихосложенья
В столеросовых жилах еще не остыло броженье.
И стихи - неудачные, часом, но больше пустые -
И во сне напрягали мне связки голосовые.

На девятом году эмигрантской моей колыбели
Океанские волны меня не ласкали, не грели,
Хоть на двух океанах бывал в протяжение года...
То все некогда было, то козни сулила погода.

На девятом году эмигрантской моей пасторали
Мне любимые губы о счастье минутном шептали.
Но недолго ладоням любимым сжимать мои плечи:
Стали редкими встречи. Разлука минуты залечит.

На девятом году эмигрантском... А впрочем, оставьте:
В этом городе есть даже выбоина в асфальте
От удара затылком... И если б не строки Провидца,
Мог и в морг угодить, стать калекой, попасть в психбольницу...

На девятом году... Ах ты счет мой, кому же ты нужен,
Если суп не умею себе приготовить на ужин?
И в ночном магазине не знаю, как молвить кассирше:
Что, устала? послушай мои иноземные вирши.

На девятом году эмигранту за стойкость примера
Был на карточке синей ниспослан привет Люцифера.
Уваженье высокое чувства высокие будит,
Но об этом в последней строфе. А последней не будет.

Октябрь 1994