Он стоял на крыльце подъезда дома, в котором жил. Обычная пятиэтажка обычного двора, в которой жили обычные люди. Дом конца советских времен, при постройке которого рабочие воплощали все свой идеи великих архитекторов, разбавляя цемент песком по собственным ГОСТам и проводя коммуникации по собственным планам. Но дом все же стоял, хотя доставлял немало хлопот счастливчикам, затеявшим ремонт в его разнокомнатных квартирах. В общем - обычный дом.
Летнее утро особо ничем не выделялось из тех, какие были последнюю неделю. Лето подходило к концу. Солнце стало вставать позже, и уже пять дней назад случились первые заморозки, хотя погода стояла ясная, и днем было еще тепло. Просто, после новостей, ведущая прогноза погоды рассказала сначала про то, как в животе бушует ураган и какие таблетки пить при этом, и что пришел фронт холодного воздуха из Арктики с возможным понижением температуры. Закончила свое выступление ампулами для "настоящих мужчин", настолько "настоящих", что мужчинами уже назвать сложно.
В общем так начинался еще один, казалось, ничем не примечательный день в жизни Айзека. Может быть еще одна ничем не примечательная неделя, но он будет помнить ее остаток дней, какой бы длинной эта жизнь не оказалась.
Ему практически не удалось поспать последние трое суток, и глаза его напоминали глаза тех людей, у которых конъюнктивит, наверное, в самой запущенной форме. Серо-зеленую радужную оболочку окружало розовое сплетение раздувшихся капилляров, сходящихся к уголкам глаз.
За последние три дня он впервые вышел на улицу и закурил свою последнюю сигарету. То, что случилось ранее и, собственно, продолжало происходить и сейчас (правда в меньшей степени), перевернуло его представление обо всем, во что он верил. Айзек понял, что все его принципы и убеждения сломались как карточный домик при легком дуновении ветра. Домик, который стоит на бетонных опорах и способен выдержать землетрясение магнитудой в восемь баллов, на деле оказался лишь соломенной хижиной.
Дикая усталость давала о себе знать, но страх уже был не таким, какой поселился в нем в прошедший четверг. Впервые за эти дни он увидел солнечный свет и, может, впервые за свои тридцать лет был рад ему, как никогда.
Мужчина, ростом около метра семидесяти пяти, средней комплекции в тапочках и спортивных штанах, с зашитой когда-то дыркой возле правого колена, стоял на крыльце своего дома и осматривал двор. Он был единственным его обитателем, кто осмелился выйти сегодня на улицу. Возможно он вообще был единственным обитателем этого дома...
Айзек с опаской осмотрелся по сторонам. С детства ему была присуща наблюдательность. Хотя он никогда не старался все запоминать и не запоминал, но мелочи почему-то откладывались в его памяти лучше, чем общая картина. Потом из элементов мозаики в его голове иногда складывалась фреска, дополнявшая то, что он видел "невооруженным" глазом. Не всегда правильная, но все же достаточно информативная. Он умел анализировать и сопоставлять факты, даже в том состоянии, в котором находился сейчас.
Было необычайно тихо. Совсем не так, как обычно в это время. Ни шума машин, ни разговоров людей. Все вокруг изменилось: дом, двор, улица, да и мир в конце концов тоже не будет прежним. И что дальше - Айзек просто не представлял.
Сигарета рывками тлела после каждой затяжки, слегка потрескивая и приближая красную полоску к фильтру. В это время ее хозяин осматривал припаркованные машины различных марок и ценовой категории. На одной из них было разбито лобовое стекло. Осколки большей частью осыпались на переднее сиденье, говоря о том, что его разбили снаружи. Может быть малолетняя шпана, а может и любители магнитол - местные наркоманы... Но это было совсем не так. Айзек слышал, как глухим неоднократным ударом его разбивали в дребезги и краем глаза даже видел все, но тогда было не до этого...
Остальные автомобили находились в целости и вместе с деревьями спокойно отбрасывали утренние тени на частично опавшую листву. Еще изрядно были вытоптаны цветочные клумбы, так рьяно охраняемые его соседками. Эти старушки проводили на них времени больше, чем перед телевизором или на лавочке в окружении таких же мадам. Но зато они были в курсе всех темных и светлых сторон жизни каждого обитателя этого дома. Знали все сплетни, концентрировали их и к вечеру выплескивали это ядовитый суд на общем собрании таких же "серых кардиналов". С каким же упоением они поглощали и изрыгали слухи, большую часть из которых и придумывали сами. Но зато их боялись и уважали все, кто оказался по каким-либо причинам во дворе. От сантехников и дворников, до малолетней шпаны.
Асфальт перед домом был усеян осколками разбитых окон и балконов, остатками цветочных горшков, выпавших при известных Айзеку обстоятельствах три дня назад. Он все это видел еще в четверг, поэтому благоустройство двора сейчас его мало интересовало. Внимание было сосредоточено на другом - темных пятнах на асфальте. Одно из них, похожее формой на паука с тремя лапами, находилось на ступеньках у самих ног. Продолговатое, метра два с половиной, оно облепило все девять ступенек крыльца. Другие же располагались за машинами и на клумбах с цветами. Другое, размером поменьше, Айзек заметил в тамбуре своего подъезда, когда выходил на улицу.
Он насчитал их девять. Некоторые тонкими полосками растянул ветерок вдоль бордюров, но остальным все же удалось сохранить свою форму. И это был пепел. Носком тапка Айзек потер край пятна на крыльце и увидел, как резина окрасилась в черно-серый цвет, после чего чешуйки осыпались обратно. Он знал, что еще три дня назад эти кучки золы жили в соседних домах, квартирах и в его подъезде. А то пятно, которое располагалось в палисаднике на цветах, возможно, как раз и поливало когда-то эти цветы.
Это были люди. Точнее то, что от них осталось. Точнее то, что осталось от того, что было людьми.
Глава 2. Вечер четверга.
1
Айзек возвращался с работы часов в девять вечера. Было небольшое мероприятие с употреблением спиртных напитков по поводу рождения ребенка у одного из коллег. Пить ему в тот день абсолютно не хотелось, да и настроение было "не к черту". "Запарка" на работе - куча ненужных дел, ненужных бумаг, да и ненужных людей сопровождала его с самого утра. Обычный бестолковый день работника, имеющего инженерное образование, но работающего в должности, не предусматривающей использование профессиональных навыков. Обычный офисный клерк.
Пить ему всё же пришлось. Такой повод не предусматривает отказов, и его бы просто не поняли. В общем-то выпил совсем немного, не так, как два года назад на праздник "Святой Елены". Так он называл все праздники, которые к нему и к его работе отношения не имели, но служили хорошим поводом пропустить рюмку-другую. И в тот день, точнее ночь, когда ему однажды пришлось праздновать такой праздник, то до трех часов утра он обнимал унитаз, пел ему серенады и щедро делился с ним закуской. Даже умудрился пару раз поцеловать. После этого зарекся больше не пить совсем и, как это всегда бывает, все равно пил.
Дорога от работы к дому занимала не более пятнадцати минут пешего ходу, но ему нужно было зайти по дороге в магазин и купить что-нибудь на утро. В холодильнике кроме полувысохших кусков колбасы, двух яиц и какой-то увядшей зелени ничего не осталось. Еще стояла банка вишневого варенья. Стояла уже около восьми месяцев, с тех пор как жена ушла к какому-то футболисту местного клуба, о котором Айзек даже не слышал. На содержимое этой банки он покушался не один раз, даже съел пару ложек, по пьяни, когда в топку лезет все, что плохо лежит. Как-то пару раз собирался напечь блинов, но всегда переносил это удивительное мероприятие на "завтра". Говорил себе уже не один месяц: "Возможно займусь в субботу...Возможно в выходные". Как говориться в одном из известных романов одного из известных писателей: "Возможно" - слово из тысячи букв". В общем, варенье скорее испарилось бы, чем нашло себе применение. Так и стояло на полочке, затянувшись густой сахарной коркой.
Подойдя к супермаркету, он остановился перед входом и посмотрел на окна. Большие - от пола до потолка. Яркие, как Солнце, они слепили своим величием и изобилием по ту сторону "портала". Клерк минуту-другую оценил обстановку внутри и закурил сигарету. "Пойду лучше пройдусь кружок, пока очередь не рассосется", - подумал он. Больше всего ему не нравилось стоять в очередях, а народу на кассах было на удивление много. Старики, мамаши и папаши с детьми, женщины с продуктовыми корзинами переходили от прилавка к прилавку, высматривая, на какую бы вещь потратить свои честно заработанные деньги. Айзек среди прочей толпы заметил женщину с собачкой на руках. Остановил свой взгляд на этом подобии животного - маленькое, с выпученными глазами, какое всегда трусится и тявкает на прохожих. Которое пытается показать свою пользу хозяйке и лает на каждого проходящего мимо, а как только выпускаешь его на землю - забивается в угол и скулит, как последняя сука.
Невольно его посетила мысль: "Интересно, если бросить этот кусок мяса крысе, кто кого сожрет?". Тут он представил, как клочки шерсти и плоти разлетаются во все стороны и чудовище с лысым хвостом гордо стоит на теле поверженного соперника. Соперника, который согласно законам природы, должен стоять на ступень выше в пищевой цепочке. "Мерзость какая, - подумал он, скривившись. - Придумают себе кумиров и бегают за ними, вытирая зад".
В тот вечер зря недооценил эту шавку. Он поймет это чуть позже...
Настроение отсутствовало полностью, хотелось просто лечь и пролежать до утра. А там глядишь - пятница, потом выходные и в конце концов кончится эта неделя, чего ему хотелось, наверное, с самого ее начала. К сожалению, планам его не суждено было сбыться - господин Четверг распорядится иначе. Но это будет потом...
В общем, в магазине все было как обычно - собрался разношерстный электорат "от мала до велика", покупающий такие же разношёрстные товары - от водки и до прокладок с памперсами.
Солнце уже полчаса как ушло за горизонт и сумерки все сильнее опускались на землю. День уходил вслед за Солнцем, а с ним и прошлая жизнь.
2
Он докурил сигарету. Щелчком пальцев бросил окурок в урну около супермаркета и достал наушники. Вообще ему нравилось прогуляться под музыку, и делал это практически всегда, когда выходил из дома. Даже короткий поход в ларек за хлебом не мешал насладится этим удовольствием, хотя подготовка занимала иногда больше времени, чем сам поход. Музыка сопровождала его и во время прогулок, и во время редких занятий спортом. Она помогала отвлечься от окружающего мира, сосредоточиться на чем-то своем и не слышать звуки цивилизации, что захламляли мозг.
Вытащив из кармана телефон, он вставил наушники в разъем. Экран дисплея загорелся, и появилась заставка недавно скаченного в интернете плеера с изображением какой-то ящерицы. Первая песня, которая автоматически начала играть, не соответствовала настроению, поэтому легким касанием сенсора клерк перелистнул на следующую композицию. Так продолжалось раза четыре или пять, пока случайным выбором не выпала композиция Rammstein - Mein Herz brennt. Айзек поколебался и оставил ее, включив обычный порядок воспроизведения, так как знал, что последующие пять или шесть песен ему перелистывать не придется.
Магазин остался за спиной, и путь ему перегородила дорога, которую следовало перейти. Но как назло, поток машин был достаточно плотным для этого времени и ему пришлось дождаться удобного момента. "Куда они все едут? - раздраженно подумал он, осматриваясь по сторонам. - Улица заканчивается тупиком. Неужели все это стойло живет в местных домах?"
Ему сейчас и в голову не пришла мысль, на сколько он прав в том, что лучше бы они все сидели у себя в квартирах перед мониторами своих компьютеров и телевизоров. Лучше бы занимались повседневными делами, слушали бредовые новости, смотрели телепередачи, как считал, для тупого стада. Шоу, в которых от одного к другому, "звезды" меняют друг друга то танцуя, то катаясь на коньках, то прыгая в бассейн с дельфинами и прочее. Ему с ностальгией вспоминалось, как в детстве они с друзьями разбегались по домам, чтобы посмотреть старые мультфильмы, а позже передачи типа "Подводная одиссея команды Кусто". В то, не такое уж и далекое время, все это еще не успело пропасть с экранов. Но сейчас уже пропало полностью, и телеэфир государственных каналов был занят кормом для зомби. А минут через сорок, возможно, не будет совсем ни телевидения, ни радио...
Айзек простоял около минуты, перешел на другой край дороги и направился по пешеходной дорожке вдоль потока машин. Все было как обычно - люди, снующие по тротуарам, молодые пары, искавшие себе занятие на вечер и, по большому счету, находившие его в более поздний час. Двух влюбленных он заметил под деревом. Парень с девушкой, годиков двадцати трех. Они так "усиленно" целовались, что Айзеку пришла в голову картина, как две змеи пытаются заглотить друг друга. Особенно старался парень, мотая головой из стороны в сторону и раскрывая рот как рыба, вынутая из воды. Девушка была поскромнее в своих движениях, но все равно не уступала ему.
"Он так сожрет ее, - с ухмылкой подумал клерк. - Что тут стоять? Веди ее в парк метрах в ста, найди кусты погуще и ужаль поглубже... А то тут - противно смотреть".
Двухсотый метр пути сменил песню на композицию В. Цоя "Легенда" в исполнении какой-то современной группы. Песня нравилась ему. Он сосредоточился на словах, отвлекая свое внимание от группы местных алкашей, расположившихся на бетонном колодце. "Интересные люди", - думал он. Представлял, как после бутылки водки они становятся философами, политиками и мыслителями. Ведут диалог о теориях заговора, о том, кто убил Кеннеди, о структуре Солнечной системы и о бренности бытия. А все это заканчивается одним: "Все начальники - тупые олени, не понимают, как нужно правильно действовать". По их мнению, некомпетентны все, начиная от Президента и заканчивая собутыльником, которого сегодня с ними не было. Айзек вспоминал себя в таком состоянии. Он в большей степени мало чем отличался от них, да и редко кто отличается.
Пройдя еще метров пятьдесят, ноги свернули в сторону парка. Там, особенно вечерами, ему нравилось прогуливаться. Звуки машин и толпы практически отсутствовали, не мешали слушать музыку и думать о чем-то своем. Лишь частые прохожие выгуливали себя и своих четвероногих питомцев.
И сейчас музыка играла, отдавая свою энергию барабанным перепонкам. Вспомнилось, как в молодости его предпочтения потянулись в сторону рэпа. Но со временем в плеере стали появляться композиции разных жанров. Не сказать, что их было большинство, но их было много - от классики и до "альтернативы". Вот и сейчас зазвучала песня группы СЛОТ "Круги на воде". Собственно, это была единственная песня этого коллектива, которая ему нравилась. Но все же большей частью его плей-лист был забит именно рэп-композициями, мелодичными, с хорошим речитативом и смыслом. Такого было процентов пять от общей массы. И именно такой ему нравился
3
Он направился по тропинкам парка в обратном направлении, наблюдая, как как в некоторых местах между деревьями мелькали языки пламени. Запах жаренного мяса разбавлял аромат городских улиц и начал вызывать неподдельное желание съесть кусочек-другой хорошо прожаренной шейки. Там, в глубине деревьев, расположилась компания, отмечавшая с шашлыками и вином какой-то повод. Клерк решил, что, зайдя в магазин, купит себе кусочек мяса и обжарит его с оставшимися яйцами.
Дорога была грунтовая. Она освещалась фонарями, работавшими от датчиков движения, наверное, в целях экономии энергии. Айзек всегда пытался понять, по какому принципу они работают, потому что никогда не светили туда, куда хотелось бы. Обязательно включались либо до того, как ты подошел, либо загорались позже, когда от тебя след простыл.
Идя по частично освещенному коридору леса и вслушиваясь в слова очередной композиции, клерк краем глаза заметил, как стаи птиц разом поднялись в небо и полетели в направлении ушедшего Солнца, постепенно сливаясь с красной полосой заката. "Как-то многовато", - подумал Айзек. Его посетила мысль о том, как во время стихийного бедствия птицы поступают именно так. Посетила на мгновение, и тут же была отогнана следующей музыкальной композицией.
Далее шли размышления о планах на вечер. С тех пор, как ушла жена, в его распоряжении появились целые дыры свободного времени. По началу ему даже нравилось это. Чувствовалась некоторая свобода и покой. Не было истерических криков по поводу и без него. Не было споров по мелочам и упреков за каждую незаработанную копейку. Но со временем и эта безмятежность стала утомлять. Ему нужно было чем-то себя занять, и последние три месяца он лишь находил удовлетворение в компьютерных играх, хотя желаний было намного больше. Среди прочих - игра на пианино и резьба по дереву. Но путь от желаний и до действий иногда больше, чем вечность... Как и с блинами - они откладывались на "потом"
Клерк прикинул в уме, как сидя в кресле, будет есть свой стейк и играть в полюбившуюся ему игру Dead Spaces. "Отменная игрушка, - усмехнулся он. - Встряхнуть нервишки как раз перед сном, а после поставлю фильм и пускай идет, пока не засну". Правда не знал, что не счет нервишек угадал, а на счет сна - нет.
До магазина оставалось не более трехсот метров. Путь лежал через двор. Небольшой, шагов 70 в поперечнике. Путник вошел в него, обратив внимание на то, как стало подозрительно тихо. Еще полчаса назад его раздражало большое число людей и машин, а тут вдруг как будто все успокоилось. Впереди виднелась та же дорога, по которой медленно проехал единственный автомобиль. Пару человек заметил у входа в подъезд многоэтажки. Те спокойно стояли, глядя друг на друга, возможно ведя диалог. Где-то по-прежнему проскакивали силуэты прохожих, таких же как он. Но все равно было тихо. Как-то не так... Будто за время прогулки все уехали или скрылись по домам. Возникло странное неприятное ощущение. Такое же, какое возникает у человека, когда кажется, что тебе кто-то смотрит в спину или следит за тобой. Это чувство быстро прошло, когда в проеме между домами он снова увидел магазин. Яркие окна, силуэты людей быстро развеяли волнение, и он уверенно зашагал в его сторону.
Оставалось минут пять нормальной, привычной для него жизни. Их бы хватило, чтобы прослушать еще одну песенную композицию или оценить зад какой-нибудь красотки, проходящей мимо. Тем более теплые деньки прямо пропорционально уменьшали количество одежды на телах прекрасных дам. Симпатичные формы всегда приковывали его взгляд, и Айзек редко упускал возможность поговорить об этом на работе за чашечкой чая. Милое дело - помимо спорта и политики обсудить молоденькую сотрудницу, все ее "возможности", "способности" и "навыки", посмеяться от души. В этом он не отличался от всех мужчин, за исключением тех немногих "хороших парней", которые любят спать с другими "хорошими парнями". От одной мысли его всегда передергивало. Особенно когда так называемые секс-меньшинства по телевизору боролись за права человека и свободу слова. В такие моменты он понимал, что права человека и демократия - взаимоисключающие понятия.
Не снимая наушников, он поднялся по ступенькам, потянул дверь на себя и вошел в хорошо освещенный зал.
Глава 3. Магазин.
1
Мясной отдел располагался справа от входа, метрах в двадцати, но на утро Айзек еще решил взять овощей для салата, поэтому двинулся в другом направлении. По ходу движения у стойки кассы взял корзинку для продуктов. Здесь они хотя бы были, в отличие от некоторых, в которых возишь одну буханку хлеба в металлической коляске, как принцессу в карете. Протиснувшись между стоящими людьми, клерк вышел к прилавку, на котором располагались разные сорта макаронных изделий и лапша быстрого приготовления. Такое с ним случалось раз в полгода - пережитки студенческих времен - когда он смотрел на эту "химическую" лапшу и возникало неподдельное желание заварить ее кипятком. Случилось и сейчас. Он взял упаковку и бросил себе в корзину. Во времена учебы в институте из этой лапши можно было приготовить различные блюда. Заварить ее с консервами, майонезом, овощами. Некоторые добавляли туда сухарики или печенье. Самое главное, всегда присутствовал выбор - какой из пакетиков с наполнителем в нее добавить, а какой - нет. В общем все, на что хватало фантазии и денег у студентов - вечно нищих, пьяных и веселых.
В супермаркете по-прежнему было много людей, которые стояли над интересовавшим их товаром. Вроде бы вглядывались толи в ценники, толи в сам товар. Айзек подошел к отделу с овощами, покрутил в руках помидор, пару огурцов, испробовав их на зрелость. "Сойдет..." - сказал он себе, бросил к лапше и, сделав крюк между полками, направился к прилавку с мясом. Здесь располагались мясные полуфабрикаты, вырезки, куриные тушки - свежие и сочные. Те, которые изжили свой срок даже после переклеивания этикеток, превращались в курей на гриле и колбасы собственного магазинного производства.
Едва успел протянуть руку к заинтересовавшему его куску, как его одернуло. Сквозь мелодию песни пробился звук разбившейся бутылки. От неожиданности Айзек чуть не выронил корзину с продуктами.
Он вытащил наушники в предвкушении того, что подойдет работник магазина и, может, начнет спор с покупателем, имевшим такую неосторожность. Хотя это и не часто происходило, но бывало. Особенно когда покупателем была какая-нибудь старушка или женщина со скверным нравом или плохим настроением. Или все это сразу.
Да, в магазинах он порой слышал много интересного. Как ругались продавцы с покупателями из-за просроченных продуктов, как негодовали старушки, когда по акции покупали две вещи по цене одной, а на кассе об этой акции понятия не имели. Как въедчивые клиенты изучали сдачу и чеки, находили там разность в несколько рублей и закатывали истерики. Но если ошибка была в пользу покупателя - в большинстве своем молча уходили, оставив свои принципы, и думая, что магазин от этого не обеднеет. Такова их натура - все для себя.
И сейчас Айзек готов был насладится таким моментом, но... Но ни один из покупателей, находящихся рядом, даже не пошевелился. Никто не одернулся и не повернул голову. Только человек девять - двенадцать, во всем магазине подавали признаки активности. Он иногда слышал их редкие шаги и голоса. Магазин замер. Остальной же народ стоял, опустив руки и склонив головы.
Айзек стал присматриваться. Когда он ходил с музыкой в ушах, то не обратил на это никакого внимания. Но сейчас эта ситуация его взволновала. Он прошел от одного стеллажа товаров к другому, аккуратно вглядываясь в толпу. Виду старался не подавать, чтобы его не приняли за дурачка, который бегает между людьми и всматривается в глаза каждого. Но его бы не приняли. Люди просто стояли, бросив свои корзины на пол и не обращая никакого внимания на происходящее вокруг.
Подойдя к следующему проходу между полками, он увидел эту мерзкую шавку - подобие собаки. Тварь стояла неподвижно и смотрела в одну точку. Как будто ей под шкуру залили раствор цемента, который застыл. Хвост торчал как вытянутая струна. В общем, перед ним стояло набитое чучело, отчего у Айзека пульс поднялся до той границы, когда начинаешь его слышать. Волна адреналина пробежала по спине. Он прошел вперед. Желание не привлекать к себе внимание начало таять с каждым шагом. В проеме между пестрыми упаковками печений и прочей сладости он увидел продавщицу. Лента, подающая товар, работала и сгребла в кучу две бутылки пива, упаковку сушеной рыбки, бывшей когда-то обрезками рыбного производства, пакетик с сухариками - тоже, наверняка, имевших длинную историю до того, как стать легкой закуской. Остальной товар лежал на полу, рядом с кассой. Продавщица же держала в руке аппарат для считывания штрих-кода и ей было абсолютно все равно, что происходит вокруг. Нога уперлась в педаль подачи ленты, отчего и появился этот беспорядок.
Рядом с ним оказалась девушка из числа "нормальных". На вид ей было лет двадцать восемь. Ухоженная, в черном платье чуть выше колен, в лакированных туфельках со шпильками. В руках держала аккуратную сумочку. Не мешок, как у некоторых женщин, в котором можно найти все что угодно и в то же время нельзя найти ничего, а небольшая элегантная сумочка. Прямые каштановые волосы этой девушки опускались на плечи хвостиком, подобранным черной широкой резинкой с небольшим количеством страз. Глаза карего цвета, черты которых слегка подведены карандашом. Губы подкрашены красной помадой, не сильно, не ярко и не вульгарно, как это делают многие. Айзек лишь на мгновенье смог оценить такую ненавязчивую красоту, которая всегда его привлекала. В ней было что-то живое, настоящее. Он считал таких женщин выше своего круга интересов и вряд ли первым пошел бы на контакт. Но первой на контакт пошла именно она, почти шепотом спросив:
- Извините, Вы не знаете, что здесь происходит?
- Понятия не имею, - ответил Айзек, встретившись с ней взглядом. Помолчал несколько секунд, оглянулся и неуверенно добавил, - может какой-нибудь Флэш-моб.
Он прищурился, осмотрел неподвижного истукана под два метра ростом. Если бы его покрасили в белый цвет, этот усатый мужлан хорошо бы сыграл роль статуи. Но этот мужик, здоровый как боров и неподвижный, как дуб, был настоящим человеком, каких стояло еще тридцать, тридцать пять.
К ним из-за стойки с товаром подошли парень с девушкой. Айзек заметил, что скорее всего - молодая семейная пара. Почему семейная - кольца на безымянных пальцах выдавали их. Почему молодая - они держались за руки и было видно, что эйфория первых дней супружеской жизни еще не покинула их. По крайней мере он так подумал.
- Это какой-то прикол? - спросил парень, оглядевшись вокруг.
Затем перевел взгляд на Айзека и на ухоженную шатенку.
Группа "нормальных" переглянулась между собой. Несколько мгновений вопросительной паузы, и шатенка обратилась к усатому истукану:
- Мужчина, - полушепотом спросила она, - с вами все в порядке?
Сделала неуверенный шаг в бок, чтобы посмотреть на его лицо. Попытка оказалась неудачной - даже глаз этого здоровяка не дернулся. Вся компания молча переглянулась еще раз. Шатенка предприняла еще одну попытку:
- Мужчина, вы меня слышите? - сказала она чуть громче и рукой слегка потянула того за рукав.
Вдруг этот громила издал громкий протяжный вой, казалось, рожденный не голосовыми связками, а проглоченной трубой симфонического оркестра, зашипел, выгнулся так, что вся компания услышала хруст его позвонков. Новоиспеченная жена парня настолько испугалась, что не удержалась на ногах, поскользнулась, и вместе с мужем упала на пол. Пара от увиденного попятилась назад, и их спины вдавились в прилавок с продуктами. Упаковки сладостей, тех что лежали на краю, посыпались вниз. Шатенка вскрикнула, пошатнулась, но удержав равновесие, невольно прижалась к Айзеку.
Громила упал спиной на пол, ударившись головой о кафель. Его начало трясти какой-то необычной дрожью. Мелкая и частая, от того, что все мышцы были напряжены. Его пальцы выгнулись. Айзек никогда не видел подобного зрелища, он просто окаменел. Стоял и смотрел, не в состоянии пошевелиться. Шатенка прижималась к нему, не обращая внимания ни на статус, выдуманный героем, ни на то, что от него разило спиртным.
Продолжалось это секунд десять, пока вдруг Айзек не закричал, подумав, что все это - следствие удара затылком об пол:
- У него приступ! - бросился к нему, падая на колени. По ходу крикнул шатенке: - Вызывайте скорую!!!
Собственно, он не представлял точно, как действовать дальше. Из школьных уроков по медицине помнил только то, что надо положить голову на бок чтобы пострадавший не задохнулся собственными рвотными массами. Возможно, расстегнуть одежду и зажать язык, но...
Но не успел Айзек еще до конца опуститься, как глаза его расширились в две старинные монеты, и он упал на пятую точку. Так же, как падают перед преградой лыжники - новички, когда не могут остановиться. Он пополз в обратном направлении, перебирая ногами по скользкому кафелю и не отрывая глаз от того, что происходит с усатым мужчиной. Попытался подняться, но следующим шагом нога оказался в его же продуктовой корзине. Он полетел вперед на прилавок, руки прошли сквозь банки с зеленым горошком, фасолью и прочими маринованными овощами. Точки опоры не нашлась, и голова Айзека ударилась о полку чуть выше левой брови. Он рухнул на пол, вместе с тем, что успел машинально собрать во время падения. Капля крови начала стекать вниз по контурам лица, но он этого не заметил - внимание было приковано к происходящему с великаном.
Это зрелище с ним останется навсегда. Потом он увидит его ни один раз, будет относиться как к чему-то обыденному, привычному. Страшному, неприятному, но привычному. Как на войне - солдат всегда помнит первую увиденную смерть товарища и это воспоминание преследует его всю жизнь, напоминает о себе и приходит во снах. Первая увиденная смерть - самая тяжелая.
Здоровяк закатил глаза, повернулся на бок, скрученный так, как будто в него вселилось тысячу демонов. Задел ногой какие-то пакеты то ли с кормом для кошек, толи для собак. Они падали вниз, шелестя и добавляя свою нотку хаоса в происходящее вокруг. Айзек тогда еще не знал, что Демон был всего один. Один, но сильнее тысячи других.
Вся компания, объятая ужасом, смотрела на то, как глаза у мужчины начали краснеть. Но не цветом распухших капилляров, а цветом пламени. По глазным яблокам побежали светящиеся полоски тлена, такие же, как у горящей бумаги сигареты, когда делаешь затяжку.
Молодая пара, втиснувшись спинами в груду товара на прилавке, раскрыв рты смотрела на происходящее. Девушка вцепилась руками в своего мужа и закричала.
Раздался еле слышный треск, и компания, невольно оказавшаяся в одном месте и в одно время, увидела зрелище еще более ужасное, чем тлеющие глаза. Глазные яблоки лопнули, рассыпались сотнями бенгальских огней красного цвета в вперемешку с клубами густого черного дыма. А когда тот рассеялся, они смотрели уже на наполненные огненным свечением пустые глазницы. Свечение тускнело и его место заполнял жуткий темно-серый туман. Живая, переливающийся густыми клубами, не иссякающая тьма. Казалось, что она бездонная, уходит в само сознание и подсознание, в саму структуру нейронных сетей человеческого мозга. Айзек не видел, что было внутри, под ней. Это как если смотреть в чашку с крепким кофе, когда не видно дна и когда не понимаешь, есть ли оно вообще. Этот кофе был пугающе живым, древним, и это почувствовали все, кто был рядом, отчего шатенка побледнела и едва не упала в обморок. Айзек сам быстро поднялся на ноги и помог удержаться ей.
Хаос наполнял магазин. Вокруг один за другим начали раздаваться крики и шипения, такие же как издавал мужчина, лежавший среди груды пакетов и банок. Начали просматриваться вспышки света и бенгальские огоньки среди рядов. Началось самое страшное, которое никому из них даже не снилось.
Толпа оставшихся людей побежала к выходу. Кто-то падал и поднимался, люди толкались в узких проходах между стеллажами, бежали, объятые паникой и ужасом в попытках спасти свою жизнь. Клерк увидел, как мужчина, пробегающий мимо, упал плашмя, как будто зацепился за веревку ногами. Через секунду его тело заскользило в обратном направлении и скрылось из виду. Раздался крик, и знакомые искры посыпались из-за холодильника с разными сортами мороженного.
Звуки бьющихся бутылок, шелест пакетов, топот, крики - все смешалось в один хаотичный танец ужаса и смерти.
Молодая пара поднялась, помогая друг другу, и бросилась к выходу, причем парень рванул первым, за что сразу и поплатился. Когда он выскочил из-за прилавка, его как косой скосило в обратном направлении. Парень упал на спину, задрав ноги кверху. На груди у него сидела девочка лет десяти, точнее тем, чем она стала. Ее руки охватили шею бедолаги мертвой хваткой. Их лбы коснулись, и длинные волосы окутали лицо несчастного. Чудовище издало короткий вой удовлетворения и жажды и открыло свой рот. Айзек увидел, как тьма из ее глазниц и рта клубящимся туманом перетекает к нему. Парня затрясло, глаза вспыхнули, затем лопнули искрящимися частичками тлена... Он стал одним из них. Его жена осела от ужаса, прижалась к полкам спиной и закричала, обхватив голову руками. Потом она ушла в небытие, когда тот самый здоровяк с усами, лежавший рядом все это время, заполз на нее. Девушка не сопротивлялась, крик ее сменился на всхлипывания, затем она замолчала совсем. Безысходность не оставила ей сил бороться. А может она сошла сума еще до того, как зло начало пожирать ее душу.
Айзек с шатенкой, держась друг за друга, рванули к выходу, перешагивая через груды разбросанного товара и стекол. Невольно он, повернув голову, увидел мальчика лет шести. Тьма еще не овладела им полностью, но исход был неизбежно близок. Рядом с ним на коленях стояла мать и рыдала, прижав его голову к своей груди. Она не отпустит его даже потом, когда тот с жадностью будет отдавать ей часть того безумия, которое поселилось в его теле. Для любой матери ребенок всегда останется ее ребенком, чтобы ни произошло. Мать не отпустит его, не уйдет, пусть даже за это поплатится жизнью. Такова человеческая натура матерей, по крайней мере такой она должна быть.
У Айзека сжалось сердце, он вспомнил о своих родителях, живущих далеко. Но сейчас не было времени размышлять над тем, что происходит в других городах, и происходит ли вообще. Чувство тревоги скользнуло ножом по сердцу от одной мысли о близких людях. Но думать сейчас было некогда. Какое-то мгновенье он хотел помочь бедной женщине, но не стал. "Я не в силах...Поздно", - подумал он, глядя как дитя обнимает свою мать.
Пробегая мимо одной из касс, пара поняла, что через дверь им не выбраться. Там, в общей куче, смешались обращенные и живые люди, пытавшиеся вырваться на свободу. Тьма забирала их себе, не давая шансов на спасение. Магазин напоминал бойню: прилавки падали под тяжестью тел людей и обращенных, груды упаковок лопались под ногами, рассыпая содержимое на пол, залитый различными жидкостями из разбитых бутылок. Женские сумочки, разбросанные по разным углам магазина, бывшие когда-то атрибутом величия женщины, ее лицом и статусом, теперь были лишь кучей мусора, лежавшие вперемешку с корзинами и другими вещами различного происхождения.
К проходу через кассу прибежали два парня лет по тридцать каждому. Один резко оттолкнул другого, чтобы протиснуться, и рванул к выходу. Инстинкт самовыживания порой сильнее человеческих чувств и принципов, в этом мы - животные. Так оно и случилось. Только спустя время может появится жалость к себе и своей трусости. Но сейчас работал только он, да и потом парню жалеть себя уже не придётся.
Когда он пробегал в проходе между кассами, шавка, гордо представлявшая себя когда-то собакой, впилась зубами ему в нос, показав при этом чудеса акробатики, силы и ловкости. Она в два прыжка запрыгнула на стул продавца, затем на ленту для подачи товара. А третьим - оказалась на парне.
Тот в ужасе закричал и машинально дернул ее от себя. Наверное, в таких случаях боль не чувствуется, так как куски плоти, напоминавшие нос, остались в зубах у обращенной твари. Со следующим шагом парень поскользнулся, упал на бок, ударившись головой о поручень и на несколько секунд потерял сознание. Этого хватило, чтобы это "милое" существо его обратило. Для него все было кончено.
Второму пареньку тоже пришлось не сладко. Его толкнули в стойку с шоколадными батончиками, жвачками и прочей ерундой, выставленной у кассы специально в расчете на маленьких детей и их капризное влечение к сладостям. Он успел подняться до того, как какая-то старуха, изрыгая тьму изо рта, бросилась на него. Парень увернулся, ударив ту ногой в спину, и бросился в проход между кассами к окну. Широкие и высокие окна в современных супермаркетах достаточно прочные, но у парнишки не было ни времени, ни возможности найти способ разбить его. Он принял единственное, как показалось, верное решение - разбить окно собой.
И ему практически удалось. Огромное стеклянное полотно лопнуло, издав глухой треск, и верхняя часть стала опускаться, обнажив треугольники прозрачных зубов. Часть туловища оказалась снаружи, в то время как левая нога парня бедром проскользила по кромке стекла, торчащего снизу. Последнее сразу окрасилась в красноватый оттенок. Верхний же кусок, острый как нож, опустился ему прямо в бок. Парень был еще жив, когда старуха выпускала в него темную сущность. Пара видела, как и из его ран начали входить струйки дыма и редкие искры. Зловещий огонь пожирал его изнутри, оставив только оболочку. Жертва, конечно, пыталась сопротивляться, как настоящий боец. Зло оказалось сильнее...
2
Все длилось лишь несколько секунд, но их хватило, чтобы отвлечься, за что Айзек и поплатился. Чьи-то мощные руки сзади схватили его за плечи с неимоверной силой. Ему показалось, что ключицы вот-вот треснут и раскрошатся на множество частей. Он закричал от сильнейше боли, сковавшей его так, что не мог пошевелиться. Как спрут, полная продавщица тянула его к себе на стойку кассы. Айзек и так побаивался таких огромных женщин, которые в ярости могли сломать хребет в трех местах одним ударом кулака, ссылаясь на "тяжелую" руку. А продавщицы с таким видом и выражением лица типа: "Какого хрена ты встал, идиот, не задерживай очередь!" вообще не внушали доверия. Особенно сейчас, когда одна из них тащила его, как мешок картошки в тачку. Они были разной весовой категории, но это было лишь полбеды, в силе она его тоже превосходила на порядок.
В пару мгновений бедолага спиной на резиновой ленте, которая подвозит товар, только товаром сейчас был он сам. Монстр уложил его на лопатки и навалился тяжестью тела на плечи. Через секунду ее глазницы, наполненные темной сущностью, оказались на уровне его глаз. Теперь и он почувствовал то, что чувствовали все те несчастные, когда жизнь покидала их тела, а смерть наполняла. Стало тяжело дышать. Клубы обжигающего дыма заполняли горло и легкие, проникая внутрь. Глаза стали гореть изнутри. Через несколько секунд он забудет лица своих близких, забудет понятие морали, законы и правила рухнувшего мира. Забудет все, что знал и будет ходить по городу ища себе жертву и подчиняясь неведомой силе.
Постепенно боль стала покидать его, а сознание путаться. Как если бы тебя выгоняли из собственной квартиры, и ты, направляясь к выходу, терял из поля зрения одну комнату за другой. Так Айзек терял свое тело, только идти ему было некуда, его выселяли в пустоту.
И тут он увидел Его, почувствовал, прикоснулся к нему сознанием. Это "что-то" тянуло к себе в своем стремлении поглотить. Айзек почувствовал всех, кто отдался темной сущности. Десятки, сотни миллионов по всему миру, тысячи миров. Число росло с каждым мгновением. Их было бесконечно много и в то же время Оно было одно. Единое сознание, единая сущность, единый разум. Как в человеческом теле миллиарды отдельных клеток подчинены воле хозяина, так и сейчас миллиарды людей были подчинены одному центру. Единый организм, единая цель, единое зло. И Айзек безнадежно уходил к Нему.
Вдруг яркая вспышка света обожгла мозг и сквозь туман в глазах стали прорисовываться очертания магазина. Зрение постепенно возвращалось, сменяя тьму на мутный свет ртутных ламп. Вернулись ощущения боли в плечах, и он сполз на пол, не в силах контролировать свои ноги, при этом машинально схватился руками за глаза - те были на месте. Он мог думать. Думать, как прежде, осознавать и чувствовать. Айзек понял, что не один из них. Он остался собой.
В ушах стоял жуткий вой продавщицы, в левом виску которой торчали стекла от разбитой бутылки виски. Женщина металась, рыча и размахивая руками в своем закутке. Билась о кассу, полки с сигаретами и дорогим алкоголем. Бутылки элитных напитков падали вниз, разлетались на множество осколков. Воздух наполнили ароматы дубовых бочек Шотландии вместе с запахами пластиковых канистр, стоящих где-нибудь в гаражах столичных урбанистических районов.
Некоторые стекла вошли в височную кость продавщицы, торчали, как пластины стегозавра, а некоторые просто болтались под кожей. Из-под них нитями растекалась тьма и проскальзывали редкие искры.
Айзек услышал голос девушки, которая волей случая, оказалась с ним в одном седле:
- Вставай! Надо бежать! - и бросила "розочку" от разбитой бутылки в сторону.
Она потянула его за руку, помогла подняться, и уже вместе они бросились к окну, где еще недавно лежал парень и которого уже не было.
- Спасибо... если б не... - попытался сказать Айзек.
- Потом! - оборвала она его на полуслове, - Бежим!
Продавщица пришла в себя. С яростным рычанием начала перелазить через стойку. Сто двадцать килограмм смерти жаждали ускользнувшего тела и, если бы не случай - получили бы. Ее нога поскользнулась на мокром ароматном полу и чудовище скрылось за кассой, распластавшись в груде разбитого стекла.
Это был, наверное, самый удачный момент в жизни двоих несчастных. Момент, которого иногда ждешь всю жизнь. Момент, длительность в несколько мгновений, но который может подарить тебе все, а когда им не воспользуешься - все забрать.
Пара подбежала к окну, точнее к его остаткам. Снизу по-прежнему торчал ряд оскаленных стеклянных клыков, ожидающих свою жертву. Они почти вырвались на улицу, как шпилька туфельки застряла в какой-то решетке. Девушка начала падать, машинально схватив Айзека. Ему повезло - тот вылетел наружу и упал боком на асфальт. Девушке повезло меньше...
Когда Айзек встал, шатенка еще поднималась. Тот быстро оказался рядом и помог ей. Пара пробежала только несколько метров, завернув за угол во двор. Вдруг девушка стала опускаться на колени. А потом совсем легла на бок. Айзек увидел, что его руки окрашены в красный цвет. Кровь... Но не его, а подруги. Осколок стекла торчал из шеи спутницы в том месте, где проходила сонная артерия. И лужа крови стала плавно растекаться по асфальту ярким алым пятном. Момент был упущен, по крайней мере для нее. Иногда его приближение не могут отклонить ни стихийные бедствия, ни попытки противников, ни войны и катаклизмы. Всё работает на него: природа, космос, случайности и намеренные события. Все приближает к тому, чтобы он свершился в нужное мгновение. И в самый последний миг взмах крыла бабочки рушит все. Как в теории Хаоса, изучаемой такими учеными, как А. Пуанкаре, А. Колмогоровым и другими. Взмах крыла бабочки рождает звезды на другом конце вселенной или тушит их.
Только сейчас крыло оказалось шпилькой туфельки. То, что придает шарм женщине, подчеркивает ее стройность, элегантность. То, что должно нести красоту и грацию - решило исход момента. Крыло бабочки не зажгло звезду. Оно ее потушило.
Жизнь уходила из девушки теплым алым потоком. Айзек было бросился ей помочь, но она прошептала, на сколько хватало сил:
- Уходи...
Он все же попытался ее поднять. Но следом за ними в окно вывалилось тело в униформе продавца и, зашипев, бросилось вдогонку. Это существо не успокоилось и решило довести начатое до конца. Айзек отскочил назад, а продавщица, сделав пару шагов в его сторону, распласталась на асфальте, размахивая руками. Он увидел, как девушка из последних сил обняла ногу чудовища своими руками и умирая, еле слышно прошептала:
- Пожалуйста... Беги...
Она подарила ему ещё один момент. Их глаза встретились. Всего один взгляд, но как много в него можно вложить. Эмоции, чувства, порывы - все можно передать человеку лишь посмотрев на него. Иногда взгляд рождал конфликты, ненависть и смерть, а иногда топил лед, сменял агрессию на милость, вселял сострадание и веру в людей. Глаза - зеркало души, экран, на который проецируется наш внутренний мир. Поэтому люди прячут их, когда лгут. Те, кто врет, глядя в них, не моргнув - теряет душу.
Айзек все понял и побежал в сторону своего дома.
3
Путь представлял собой дорогу между двумя домами, длинной метров двести. Он не знал, почему бежит в свою квартиру. Наверно потому, что люди всегда считают дом своей крепостью. Сейчас Айзек не думал об этом и просто летел сломя голову. В глазах застыл взгляд шатенки, которая дважды спасла ему жизнь, и которая осталась лежать почти бездыханно на асфальте в луже собственной крови. Обернувшись, он увидел, как над ее телом сидит продавщица и пытается передать то, что предназначалось ему. Затем эта гадкая тварь выгнулась и начала злобно выть, как волк на полную луну. Мерзкий и тошный звук ее вопля врезался в барабанные перепонки на фоне звуков сигнализаций бьющихся машин, криков людей и тех, кто раньше был ими.
Девушка не стала одной из них, она ушла раньше. Видимо поэтому так досадно рычало это существо.
В сердце кольнула нотка облегчения. Как горько и тошно не было, он был рад, что она ушла, показав тьме напоследок средний палец.
Она ушла достойно. Даже больше - она осталась собой. Не бросила умирать товарища по несчастью, хотя даже не знала его имени, кем он был, и кто он есть. Просто отдала свою жизнь.
Таких людей клерк не встречал раньше и вряд ли встретит потом. Среди его друзей их не было. Он всегда это понимал, а теперь осознал полностью. Те, кто его окружал, да и он сам, были скорее всего стаей волков, державшихся вместе только пока не пришлось делить добычу.
Ноги несли вперед, не обращая внимания на то, как бились стекла, мелькали вспышки в квартирах, разносились крики матерей, вступающих в последнюю схватку за свое чадо. В сознании застыл образ этой безымянной девушки, ее угасающий, но сильный взгляд.
На горизонте еще виднелась красная полоса заката, когда Луна практически полным диском стала освещать фасады домов умирающего города. Здесь ему в глаза бросилось то, что отвлекло от мыслей о шатенке. Он увидел, как на стену дома, что оказался слева, выползает какое-то существо. Оно выбралось из разбитого окна на третьем этаже. Айзек пришел в ужас настолько, что не мог оторвать глаз, и даже не заметил, как перед ним сверху рухнул мужчина с оружием в руках. Бедолага выпрыгнул из окна пятого этажа, не в силах справиться со своим страхом.
Беглец задел труп ногами и полетел кувырком, распластался и ободрал и без того израненные руки. Приподнявшись на четвереньки, он только краем глаза заметил, что этот человек не обращен и что ружье, отскочив от асфальта, лежало в трех метрах от тела. Внимание снова переключилось на ту тварь, зависшую на стене как паук, только с четырьмя ногами.
Это была девочка лет шести в светлом спальном сарафанчике. Длинные черные волосы свисали вниз, как в японских фильмах ужасов. Тьма клубилась в ее глазах, и это существо поползло по стене, нарушая все законы физики. Она как муравей, настолько быстро перебирала ногами и руками, что в одно мгновение оказалась у другого окна метрах в четырех. Этот монстр уже был отнюдь не той малышкой, которая, возможно, еще вчера примеряла бантики и школьную форму перед своей первой линейкой. И Айзек никогда не приходилось видеть маленьких девочек, яростно разбивающих головой и руками пакеты пластиковых окон. Она была воплощением ужаса в самом мерзком его проявлении.
Девчонка впрыгнула внутрь квартиры, оставив часть своей разорванной блузки свисать на остатках стекол. Для кого-то там все закончилось...
Едва Айзек поднялся и рванул вперед к своему дому, как острая боль сковала его лодыжку. Видимо он ее повредил при падении или споткнувшись о труп мужчины, выпавшего из окна. С каждым шагом боль острым лезвием проводила по сухожилию между голенью и стопой. Просто небольшой вывих. Вывих, возможно, ценою в жизнь.
Хромая, он продолжал бежать. Оставалось около тридцати метров. Теперь клерк почувствовал, какими важными они могут быть для спортсменов, бегущих марафоны. Все решалось на финише, на этом бесконечно малом, по сравнению с дистанцией, участке. Бесконечно малом, но бесконечно важном.
"Ключи! Где ключи?" - стукнуло в голову. Он напрочь забыв, в какой карман машинально кинул связку. Как оказалось, любая мелочь может иметь огромное значение для жизни. Даже расположение кармана.
Иногда случалось так, что Айзек забывал их на работе. Такое периодически бывает у всех, и от одной этой мысли у него выступил холодный пот на спине. Ныряя руками в карманах, дрожащими пальцами нащупал связку, достал и начал искать чип от домофона. Нашел.
Он уже стоял у двери своего подъезда, когда увидел, как из окна, в которое впрыгнула малышка в пижаме, выползают трое "пауков". Та девчонка и еще двое - мальчик лет четырех и его девятилетняя сестра. Айзек бросил взгляд ей в "глаза". Туман вздрогнул. Они его заметили, и вся троица поползла к нему, перепрыгивая через разбитые окна. Они видели цель, жаждали ее. Охотники, загоняющие добычу.
Мальчик из этой троицы бросился на капот машины, припаркованной у дома. Мужчина, лежавший между рулем и передним сидением выдал себя тем, что неосторожно выглянул в окно. Любопытство сгубило его. Осколки лобового стекла брызнули дождем на переднее сидение водителя, ознаменовав его конец. Машина была застрахована, но компенсации ее владелец уже не получит. Во-первых, как сказал бы юрист страховой компании: "Это не страховой случай". Во-вторых, этот юрист, скорее всего, бродил по городу, вынюхивая очередную жертву. Все страховки перестали существовать в этот вечер. Застрахованные жизни, дома и даже задницы некоторых знаменитых людей в один миг оказались только личной подписью в бланках. И теперь эта бумага теряла юридическую силу вместе с жизнями ее владельцев.
Чип от домофона, как ни странно, сработал с первого раза, хотя Айзек не с первого раза попал им в нужное место. Содранные в кровь руки дрожали и ему пришлось сконцентрировать всю волю, чтобы унять эти хаотические вибрации пальцев. Он смог.
Дверь за ним стала закрываться. Плавно и медленно работал доводчик, сопротивляясь усилиям рук, которые пытались ускорить этот процесс. Сейчас клерк готов был отдать многое, чтобы это устройство просто сломалось. Но как на зло, его недавно поменяла управляющая компания. Ирония состояла в том, что именно он воевал с ними по этому поводу. После восьмой попытки всё-таки добился того, чтобы пришли мастера-алкоголики и заменили испорченный механизм на новый. Ирония иногда принимает самые причудливые формы, возвращается бумерангом, зацепившем на лету множество несвязных обстоятельств. И эти обстоятельства, переплетаясь, превращаются в событие, предугадать которое невозможно.
Осталось сантиметров пять темной полосы между створками металлических дверей, как в щель протиснулась чья-то рука. Беглец отскочил от неожиданности и уперся спиной в стену. Дверь приоткрылась и человеческий голос прокричал:
- Стой! Подожди!
В тамбур начал пролазить мужчина - сосед со второго этажа. У Айзека отлегло от сердца. Он схватил его за руку и втащил в подъезд. У того была сломана нога в районе голени, Она неестественно сгибалась, когда, задев порожек из кафеля, заскользила по полу. Где сломал ее было непонятно, да и думать сейчас об этом не приходилось.
Доводчик снова заработал исправно. Складывалось такое ощущение, что он специально ждал, когда мелкие твари подберутся на расстояние вытянутой руки и остановят ход двери, а вместе с ней и ход человеческой жизни. Они не успели. Совсем чуть-чуть, отчего по ту сторону раздались вопли досады и злости. Затем крики сменились ударами рук и голов в эту самую дверь. Айзек помог соседу устоять на здоровой ноге, придерживая его и подставив плечо.
- Мне нужно домой! Помоги, жена не берет теле... - резким ударом в грудь оборвался его голос.
Удар был такой силы, что клерка откинуло в сторону двери, разделявшей тамбур его квартиры от общего подъезда, а соседа впечатало в стену. Звук удара затылком о бетонную плиту разнесся по всем этажам. Как раз жена. Пришла неожиданно, прыжком с лестницы. Она оседлала лежавшего без сознания супруга, усевшись ему на грудь. Последний раз в их супружеской жизни она оказалась сверху. Только теперь его тело нужно не для исполнения сексуальных желаний, а для других, более диких и мерзких.
По ночам Айзек часто слышал любовные стоны сверху. Слышал, как громыхала кровать, ритмично отбивая чечетку. Эти двое любили друг друга часто и страстно, исполняя бурные серенады скрипом расшатавшихся болтов. Сегодня она всё-таки выжала из него "все соки". Так и остались вместе в последний час. Муж и жена - одна Сатана, теперь в прямом смысле этого выражения.
Пока эти двое "наслаждались" моментом, клерк на четвереньках дополз до двери квартиры и вставил ключ в замочную скважину. Быстро, придерживая головку в конце каждого оборота, чтобы щелчок звучал как можно тише, он открыл дверь и вполз внутрь. Также быстро и тихо закрылся на все замки, какие только были в двери.
В квартире было темно. Лишь индикаторы выключателей и луна в окне выдавали свое положение. Свет он включать не стал, а быстрым шагом зашел на кухню и схватил нож, подаренный на какой-то праздник. На какой именно уже бы и не вспомнил. Скорее всего на свадьбу. Это был один из подарков, которые обычно дарят вместе с несколькими комплектами постельного белья, наборами посуды и прочей чепухи. Айзек забился в угол под окном, рядом с батареей. Там, с ножом в руках, разбитый и подавленный, испачканный кровью людей и грязью городских улиц, он проведет свою первую ночь в новом мире.
Глава 4. Четыре ночи и три дня.
1
Прошло около четырех часов. Айзек точно не знал, а посмотреть на телефон не решался. Даже спрятав его куда-нибудь поглубже, он не был уверен в том, что малейшая вспышка света не привлечет к себе внимания. Единственное, что сделал - нажатием пальца отключил звук. Так и сидел в ожидании свое участи. От смерти его отделяла стена с окном, и малейшая неосторожность могла разрушить этот хрупкий барьер. "Возможно, - думал он, - день расставит все на свои места". Возможно, так и будет, а может и нет. Теперь нельзя быть уверенным ни в чем. Все изменилось в одночасье.
За эти четыре часа многое успело произойти. К часу ночи крики людей практически прекратились. Лишь изредка откуда-то доносился обреченный вопль того, кого нашли одержимые. Твари прекрасно знали свое дело и делали его тоже прекрасно. За какие-то два часа мир перевернулся на столько, на сколько вообще это возможно.
"Где же армия?! Где все эти службы, которые должны защищать нас?" - невольно приходили мысли в его голову. Но никто не придет на помощь. Он почувствовал это еще тогда, когда коснулся разумом к Демону. Теперь все ракеты, спутники и бесчисленные виды вооружения превратились в груду ненужного металла. Как оказалась, самым страшным оружием был человек. Что тогда, когда управлял этими средствами для убийства, что сейчас - когда управляли им.
Часа в два ночи Айзек увидел, как в лунном свете тень "паука" крадется по его полу. Услышал, как эта тварь, ползая по стеклу, постукивала по нему пальцем. Зачем она это делала было неясно, но в голову пришло только одно. Вспомнился забавный зверек. Его как-то показывали по каналу Discovery. У этого мохнатого чуда из всех пальцев был один уродливый, длинный и тонкий. Им он простукивал гнилой ствол дерева, ища по звуку полости с личинками и жуками. "Какая ирония". - думал клерк, чувствуя себя ничтожным тараканом, чья жизнь служит лишь для удовлетворения аппетита более могучего существа. Покрутившись на окне, тварь исчезла вместе с тенью. За ней приходили и другие. И каждый раз дыхание Айзека останавливалось вместе с ритмом его сердца.
Он наблюдал, что бы случайно не колыхнулся тюль. Как оказалось, демоны хорошо ориентировались в темноте. Прекрасно видели, слышали и убивали.
Прошло еще пару часов, когда стали различимы очертания кухонной утвари. "Хорошо, что светлеет рано", - с надеждой подумал он, замечая, как комната постепенно наполняется светом. Собственно, клерк не знал, как это может помочь, но все равно надеялся, что Солнце взойдёт, и хоть что-то изменится. Ему хотелось с первыми лучами проснуться, как прежде, в своей квартире, отправиться на работу и рассказать этот дурной сон приятелям. Посмеяться от души за чашечкой чая и приняться за свои любимые рассказы о женщинах и великих делах. Но, к сожалению, это был не сон...
К рассвету все стихло. Уже не слышно было звона бьющихся окон, шипения одержимых и криков людей. Как будто ничего и не произошло. День наступил, как и вчера и всегда до этого. Просто на пару минут позже.
Айзек прождал еще около получаса, пока его любопытство не выиграло внутреннюю борьбу с осторожностью. Краем глаза выглянул в окно из-за подоконника. Ничего. Поднявшись выше, он заметил, что несколько тварей по-прежнему находились во дворе. Только вот вели они себя странно - метались из угла в угол, от машины к машине. И он понял почему. Светило выглянуло из-за горизонта аккурат за котельной без окон. Лучи огибали ее со всех сторон, отбрасывая тень во двор клерка. Одержимые бегали от края к краю как угорелые, но в пределах этой тени. Те, что ползали по стенам, видимо, нашли убежище в квартирах жильцов, а эти найти не успели. Их отрезало. До Айзека, наконец дошло: "Они бояться Солнца, сволочи. Они его бояться!". Минут десять он с наслаждением и ненавистью наблюдал, как их кожа начинала дымиться, как те катались по земле, хрипя и срывая ногти об асфальт. Затем забились в самый темный угол. И всё-таки предприняли последнюю попытку прорваться. Бросились в сторону дома клерка, чем сильно напугали его. А после тысячами искр и клубами дыма рассыпались, превратившись в те самые в горстки пепла. Такое наслаждение, какое испытывал Айзек, испытываю разве что маньяки, медленно убивающие свою жертву. Безудержная эйфория вперемешку с чувством гнева овладела его разумом. Но ему было простительно. Демон забрал у него все - друзей, родных, привычную жизнь, да и целый мир.
2
Часам к девяти утра, когда Солнце ярко заливало своим теплом город, Айзек начал приходить в себя. Попытки хоть как-то анализировать ситуацию заканчивались вопросами: "Что это такое? Почему они погибают от солнечного света, а от ламп - нет? Почему дети ползают по стенам? Откуда они пришли? Почему...". На этом анализ был завершен, десятки вопросов и ни одного ответа. Айзек совершенно не понимал, что делать дальше. Не знал, куда делись остальные обращенные и остались ли они вообще. Мысль о том, что все закончилось, с надеждой родилась в его голове. Но она требовала проверки. Поэтому, как не хотелось, оставалось снова ждать прихода ночи. Тем более выходить на улицу он не был готов.
Индикаторы выключателей горели показывая, что электричество не пропало. Но в том, что это случиться рано или поздно сомневаться не приходилось. Он видел обращенных по всему миру, когда коснулся к Сущности. Смотреть за бесперебойной подачей электроэнергии было просто некому.
Первым делом поставил телефон заряжаться. Батарея показывала всего четырнадцать процентов, а ведь это устройство было единственным источником связи с внешним миром. Попытка дозвониться кому-нибудь ни к чему не привела. Сперва это были родители. Самые близкие люди всегда первые. Но в ответ были слышны только гудки. Друзья - тишина, коллеги - тоже самое. Телефоны кинотеатров, магазинов, пиццерий и прочих организаций в списке контактов не отвечали взаимностью. Последними, кто остался, были непонятные имена типа "Сходи", "АБВ", "Гена СТБ" и прочее. У Айзека была привычка мимолетом так записывать временно необходимую информацию. Когда-то эти наборы символов что-то означали, но через две недели он напрочь забывал что. Так и оставались в телефонной книге, пока раз в полгода не удалялись во время очередной чистки.
Ни один абонент не откликнулся на попытку дозвониться, и никто не отвечал на разосланные сообщения. Он догадывался, почему они молчали, но надежда должна умереть последней. Что она и делала с каждым набранным номером. Такая неопределенность сводила его с ума. Иногда полное отсутствие информации гораздо хуже, чем она есть, пусть даже не сама обнадеживающая. Неведение угнетает. Не дает этой самой надежде ни нормально жить, ни нормально умереть.
Телевизор работал исправно, показывая разноцветные полосы по всем каналам с надписью: "Нет сигнала". Звук он отключил на всякий случай, но все равно писк стоял в ушах. Толи от воспоминаний о нем, толи высокие частоты все же пробивались через динамики. И опять ничего. Ни новостей, ни клоунов из шоу-бизнеса, ни рекламы, ни даже титров. Зато относительно исправно работал интернет. Видимо, сервера еще выдавали автоматически пакеты данных в сеть. В истории посещения сайтов, помимо тех, которые имели приставки "ХХХ" или что-то в этом роде, Айзек искал сайт новостей, который иногда просматривал. Ничего, что могло бы пролить свет на происходящее. "Чёрный Google"1, на сколько клерк сумел его использовать, подключился к нескольким камерам, показывая безлюдные салоны магазинов, парковки и заправки машин. Так, за монитором и провел свой первый день после ночного события бывший офисный клерк. Он набирал сообщения о помощи в социальных сетях и ждал ответа. Как оказалось - зря.
Наконец, уже ближе к вечеру, экран дисплея засветился синеватым оттенком. Пришло сообщение. Айзек бросился к нему, как будто в нем заключался единственный шанс на выживание. Он так никогда не волновался перед этим устройством, разве что в молодости, когда собирался на свидание и ждал ответа своей пассии. Какой-то набор микросхем и кнопок в один миг приобрел статус божества. Дрожащими руками открыл текст. Надежда, наверное, сделала последний вздох перед тем, как умереть: "На Вашем счете менее 30 единиц. Пополните баланс. С уважением, "Веста". Такого разочарования Айзек еще не испытывал. Он хотел было закричать и разбить эту железяку об стену, и сделал бы это, если бы не опасался последствий. "Гребаный мобильник, со своей "Вестой", чтоб вы там все сдохли, твари!" - шепотом прокричал он, не понимая, на сколько прав в своих проклятьях. Сообщения такого типа всегда приходили, как ему казалось, в самый неподходящий момент и с самой ненужной информацией. То банки присылали предложения о кредитах на условиях, близких к тому, что выгоднее продать почку. То магазины захламляли цифровой эфир предложениями скидок и акций, заманивая очередных клиентов для покупки ненужного барахла. Остатки старого мира давали о себе знать. Костер рухнувшей цивилизации еще плевал искрами и языками пламени, затухая с каждой минутой и оставляя после себя лишь пепел и золу.
Когда злость унялась, Айзек почувствовал, что обессилел. Прошлая ночь принесла свои плоды. Рана на лбу разболелась, да и сама голова раскалывалась на части. Подойдя к зеркалу, взглянул на свое отражение. Раньше мог так делать по несколько раз в день. Поиграть мышцами, втянуть живот и похвалить себя, найдя кучу выдуманных достоинств. "Какой нелепый самообман", - подумал сейчас об этом клерк, видя в отражении мужчину с полосой засохшей крови на лбу, грязным лицом и ободранными руками. За день он так и не привел себя в порядок. Он лег на диван, прокручивая в голове все, что случилось прошлой ночью. Пытался сообразить, что делать дальше. Мысли стали цепляться одна за другую, не давая возможности думать трезво. Сам не заметил, как потерял связь с телом. Он просто заснул, лежа грязным на диване, сомкнув руки на лбу.
3
Дул сильный ветер, своими порывами пытаясь сбить с ног. Где-то за линией горизонта гремело. Небольшие вспышки света освещали камни на тропинке и отбрасывали тень Айзека на серые скалы. Он шел вперед, носками изношенных кроссовок раскидывая гальку в стороны. Уже начал моросить дождь. Мелкие холодные капли, похожие на острую пыль, въедались в глаза, мешая нормально видеть. Айзек как мог закрыл лицо от ветра и продолжал идти по тропе между обломков серого базальта. Это единственное, что оставалось. Сзади быстро приближалась гроза, отсекая дорогу в обратном направлении сильным ливнем. Куда вела эта тропа, поднимаясь вверх, в темнеющее небо и изгибаясь между уступами, он не знал. Да и не задумывался, просто шел, спасаясь от непогоды. Дождь усиливался и под ногами появились первые лужи из скользкой глины, перемешанной со щебнем.
Через двадцать минут, когда ноги промокли, а с одежды начали скатываться крупные холодные капли, появился тот самый магазин. Он стоял монументом правильной формы среди беспорядочно разбросанных камней и насыпей. Айзек приближаясь, увидел, что товар ровными рядами лежал среди полок как ни в чем не бывало. Окна и стены целые. Только темно внутри. Ни одной лампы не освещало разнообразие упаковок и банок. И ни души. Абсолютно пустой темный зал.
Тропинка пролегала около крыльца и далее уходила в туманную пелену дождя. Броско осмотрев темные углы между рядами прилавков, Айзек двинулся дальше, в неизвестность. Вспышки молний участились, ярко освещая валуны по краям тропы. Гроза усилилась, пробирая путника до костей холодным ветром и ледяным дождем. В лужах начали появляться какие-то предметы. Они выделялись из серой глиняной массы цветом и формой. "Фотографии?" - подумал Айзек, подняв первую. Среди пятен грязи и ручейков влаги он рассмотрел одно лицо. Ее лицо. На следующих - лица родных, близких и друзей. Они стали попадаться на каждом шагу, вперемешку с камнями. Клерк продолжал идти, уже не стараясь их обходить, втаптывал в грязь изображения коллег, знакомых и друзей. Шел сквозь дождь, едва различая тропинку при помощи сотен фотокарточек. Они указывали путь. Непогода продолжала бушевать, изматывая и вытягивая последние силы. Ноги тонули в липкой жиже, которая гроздьями налипала на обувь. И вдруг во вспышке молнии блеснул силуэт. Сначала один, потом несколько, потом десятки и сотни с боков тропинки. Они стояли, сидели на камнях и просто на земле. Люди. Вроде обычные, не обращенные. Но когда он проходил мимо, отворачивались и закрывали лицо руками. "Кто они такие? - думал Айзек, - И почему прячут от меня лица?"
По немного шум дождя стал разбавлять шепот сотен голосов. Все сильнее и сильнее он просачивался через монотонный стук капель о гранит. "Уходи!" - хаотично и разноголосо шипели они. Были слышны мужчины и женщины, дети и подростки. Вскоре все слилось в один звук, но Айзек слышал всех и каждого в отдельности. Их было на столько много, что голоса начали заполнять всю голову, резонировали в черепной коробке как сотни камертонов. "Уходи!" начало стучать по вискам ударами молотка.
Не в силах сдерживать нарастающую боль и тревогу, Айзек схватился за голову и закричал: "Прекратите! Умоляю Вас!!!". Но они только нарастали, сводя его с ума и причиняя нестерпимые мучения. Он, не глядя и не разбирая дороги, бросился вперед, раскидывая брызги и грязь в разные стороны. Падал и снова вставал, сбивая колени о камни. Бежал до тех пор, пока мог, а после, обессилев, рухнул в жидкое месиво. Его лишали рассудка, и он, свернувшись в позу эмбриона, жалостно умолял прекратить. Вскоре он совсем потерял способность думать. Боль заполнила каждую клетку его тела, и Айзек потерял сознание.
Когда глаза открылись - все исчезло. Прошла какая-то секунда, во всяком случае ему так показалось. Тропинка на ощупь была абсолютно сухая, дождя не было, лишь редкие облака, гонимые ветром, проплывали по серому небу. Позади виднелся магазин. Только теперь с разбитыми стеклами, грудами товара, разбросанного по всей округе, и другими атрибутами безудержной паники.
Айзек поднял голову и увидел Ее, стоявшую на краю пропасти. В двадцати метрах тропа кончалась бездной. Шатенка, такая же прекрасная и живая, как тогда, вечером четверга. Это была она. Её простое, но прекрасное бардовое платье развивалось на ветру переливами шелка. Распущенные волосы ложились на плечи, изредка колыхаясь под порывами ветра. Только вот взгляд ее был направлен вниз, под босые ноги. От нее веяло тоской, и он это почувствовал.
Он не смог себя сдержать - на глазах начали проступать слезы радости:
- Это ты?! Боже мой, ты? - не отрывая от нее мокрых глаз, дрожащим голосом произнес Айзек. - Прости меня. Прошу.
Он протянул руку и сделал два шага вперед. Она стояла, скрестив руки на груди. Едва заметные блестящие полосы влаги сползали вниз по ее щекам. Шатенка медленно подняла голову и посмотрела ему в глаза.
- Как же ты прекрасна, - с восхищением проговорил он.
Айзек был на седьмом небе от счастья, что видит ее в здравии. "Она всегда была живой. Это был всего лишь сон. Бредовый сон", - сказал он себе. Но это тоска в ее глазах колола иглой в самое сердце.
- Я тебе помогу. Пойдем со мной, прошу тебя, - протягивая руки, говорил он, шагнув вперед.
Несколько шагов разделяли их. Еще чуть-чуть, и он обнимет ее и никогда больше не отпустит. Но она просто смотрела на него, пуская очередную слезу. Еще пару шагов и... Айзек услышал всего одно слово. Слово, которое останется с ним на всю жизнь, которое будет звучать во снах Ее твердым отреченным голосом:
- Уходи.
Шатенка протянула к нему руки и спиной начала падать в бездну. Он бросился к ней в попытке схватить за руку. Несколько сантиметров разделило две ладони. Он не смог ее спасти. А если бы дотянулся, то держал бы вечно, упал в пропасть вместо нее, ради нее. Однако все закончилось тем, что клерк лежал на краю обрыва и ревел от безысходности, повторяя: "Зачем ты так поступила? Зачем опять оставила меня одного? Зачем?.."
4
Айзек проснулся в холодном поту. Его трясло. Мокрые полосы тянулись от уголков глаз по вискам, заканчиваясь пятнами на покрывале. Он сел, закрыл лицо руками, пытаясь прийти в себя, что ему удалось только минут через десять. Страшный сон еще горел образами в сознании, но реальность все же брала свое. За окном начинало темнеть и уже появились первые звуки активности демонов за бетонными стенами.
"Твою мать...Я проспал!" - с ужасом заметил он, взглянув на часы. Еще немного, и в окно бы влезла какая-нибудь тварь, движимая жаждой смерти. Айзек бросился выключать компьютер и телевизор, схватил телефон, мельком взглянув, не пришло ли ожидаемое сообщение. Ничего не было. Времени оставалось совсем мало. Ночь шагами минутных стрелок опускалась на мертвый город, открывая дорогу своим детям. Он тихо вскочил в ванную комнату, закрыл дверь и вполз под саму металлическую емкость, в которой любил проводить минут по сорок, стачивая свои мозоли и просто наслаждаясь теплой водой. В первую ночь ему повезло. Демон не заметил беглеца. Но сидеть под окном и испытывать судьбу клерк не захотел. Решил переждать в другом укрытии.
Его было видно со стороны. Щель оказалась довольно маленькой, поэтому Айзек тихонько положил стиральную машинку на бок, прикрыв проем. Конечно, его бы это вряд ли спасло в случае обнаружения. Двери в комнату представляли собой декоративную картонку из недорогих вариантов, хотя смотрелись довольно неплохо. И довольно неплохо разлетелись бы в клочья. Да и стиральная машинка вряд ли бы спасла, будь он замечен.
Айзек взобрался в импровизированное убежище, тихо подвинул машинку и завалил остаток проема кучей грязного белья. Стирал он не часто, когда появлялось желание, или когда просто переставало хватать чистых носков. Но сейчас повезло, они могли спасти ему жизнь.
"Я забыл нож", - с досадой осенило его. Эта вещь хоть как-то уравновешивала шансы. Конечно, разница между одной и двумя частями к ста не сильно влияли на возможный исход, но присутствие оружия вселяла некую уверенность. Но поздно. Одержимые уже вышли на охоту, выползая из своих убежищ...
Так Айзек и провел вторую ночь - под ванной, как таракан, слушая шипения и шлепанья детских ладоней о стены и окна дома. Его уютный холостяцкий уголок сжался до размеров лавочки в парке. И все-таки свою обязанность он выполнил - укрыл несчастного.
Спать снова не пришлось. Стуки, скрипы, голоса тварей впрыскивали адреналин в кровь. Лишь изредка, в моменты затишья, разум сам начинал отключаться, краем касаясь того, что называется сном. Но такое случалось не часто. Не потому что он не хотел, а потому что не хотели те, кто находился по ту сторону стекла. Они ползали, активно прислушиваясь к каждому шороху, но клерк был очень осторожен. Он себя не выдал.
Время от времени он думал о той, что явилась во сне и сейчас лежала в луже засохшей крови около магазина. Образы вспыхивали в его голове красным платьем и единственным словом "Уходи".
Что он мог сделать для нее тогда? В четверг вечером? Ничего. Айзек прекрасно понимал это. И она понимала. Но чувство неоплатного долга уже поселилось в сердце, глодало его изнутри. Теперь сделать для нее он мог только одно... И пообещал себе, что сделает, когда покинет квартиру.
5
К рассвету все стихло. Мобильный телефон показал около восьми утра, когда Айзек решил, что пора выбираться. В это время года Солнце вставало довольно рано, несмотря на сокращающиеся дни. Он подумал, что зимой пришлось бы лежать гораздо дольше, замерзая от отсутствия отопления и электричества. Но до зимы еще "надо дожить". Такое летучее высказывание, встречающееся сплошь и рядом, теперь приобретало вполне определенное значение. Точнее свое истинное значение. Но пока Айзек больше думал о том, как продержаться до следующего восхода. И руководствовался еще одной летучей фразой, принявшую всю серьезность своих слов - "Жить одним днем". Эта фраза теперь не несла презрения к человеку, в адрес которого была сказана. Теперь она несла образ жизни, единственно верный сейчас для него.
"Надо привести себя в порядок. - решил бедолага, - Так недалеко и до заражения". С этими мыслями его грязное и вонючее тело выбиралось из-под ванны. Комнаты уже наполнились солнечным светом, слепя привыкшие к темноте глаза. Одержимые ушли вместе со своей матерью - ночью. Настал его день.
За окном не появилось ни одного нового пятна ни одного нового пятна. И это огорчало: "Неужели просекли, что Солнце их убивает? С такими успехами мне осталось недолго...". Но все же Айзек пока был жив. Да и осталось одно незаконченное дело - обещание, которое он дал себе и Ей.
Электричество не пропало, во-всяком случае пока. Вода тоже текла, правда холодная. Горячую отключили неделю назад на четырнадцать дней, как всегда, в августе. Вероятно, теперь ее не включат совсем. Он вздохнул и с горечью проговорил: "Ну, хоть так...". Принялся мыть руки и лицо, сдирая остатки засохшей крови. На кухне достал из-под умывальника металлическое ведро, которое использовалось для разных нестандартных решений. В августе - для нагрева воды, в сентябре - для отварки грибов и овощей перед маринованием. А всю оставшуюся зиму в нем парили ноги во время болезни. Вещь незаменимая. Из разряда таких, которая в течение года тупо стоит под умывальником, но когда ее нет - просто беда.
Вода грелась на газовой плите, пока Айзек забивал гвозди в уголки оконных рам, подкладывая на шляпку свернутые тряпки для уменьшения звука удара. Двигал шкафы в направлении окна. Он готовился к следующей ночи. Клерк осознал, что просто чудо, что какая-нибудь тварь не впрыгнула к нему в квартиру, спасаясь от рассвета. И не факт, что так и будет сегодня. Создавал защитные сооружения, на сколько хватало фантазии и подручных средств. Ночевать решил там же. Так было безопасно и белее-менее удобно, по крайней мере относительно остальных вариантов. К двенадцати часам все было закончено. На гвозди потом будет повешено махровое одеяло, закрывая видимость с улицы. А шкафы будут подвинуты в плотную к стеклу. Но это ближе к ночи. А пока...
А пока вода закипала, он снял с себя одежду и оглядел в зеркале. На плечах выделялись синяки с кровоподтеками. Как раз в тех местах, где руки продавщицы вцепились в него, таща к верной смерти. "Вот тварь! - усмехнувшись, выругался клерк. - Уделала меня, как щенка...". Он уловил себя на мысли, что чувство юмора и злого сарказма все-таки остались, несмотря на пережитое им событие. Хотя шутить было не самое подходящее время, однако всегда оставаться собой - важнейшее из того, что человек должен сохранять под напором обстоятельств.
День близился к концу, когда он, с зеленкой и пластырем на лбу, лежал на своем диване и перелистывал вкладки браузера в телефоне. Искал информацию о происходящем. Снова ничего. Зато некоторые страницы перестали открываться совсем. Мир, каким его знали прежде, умирал. Где-то быстрее, где-то медленнее, но верно близился к своему концу.
Айзек думал о том, что будет делать дальше. Колбаса с яйцами прошла на "Ура", приходила очередь варенья. "Но это завтра. А потом? Сдохнуть с голоду?" - прикидывал он. Да и понимал, что с таким режимом загнется раньше, чем его кто-нибудь найдет, если будет искать вообще. Ночь требовала бдительности, а день - подготовки к следующей ночи. Если все пройдет нормально, то в понедельник он выйдет из дома, а весь следующие пару дней постарается заснуть и набраться сил.
Он выкурил сразу две сигареты в туалете, накинул одеяла на окна и подвинул шкафы, а после расположился у себя в закутке под ванной. Уже с ножом. Оставалось только ждать. Когда за окном и стенами послышались звуки активности, еще раз убедился, что звук телефона выключен. Сон стал приходить рывками, бороться с которыми бесполезно. Особенно в полной темноте. Он едва не выронил гаджет из рук, когда кто-то в его голове беспорядочно щелкнул тумблером, отключая мозг. И чтобы исключить незапланированных инцидентов, положил мобильник на пол, попутно еще раз убедившись, что тот не завибрирует и не зазвонит.
Когда он проваливался в другую реальность, приходили какие-то воспоминания из детства, школьные друзья, учителя. Он то сидел за партой на уроке математики, то оказывался в лесу на "Тарзанке", то воровал в магазине конфеты... В общем, бред вперемешку с воспоминаниями ведрами вливался в голову. Организм после двух бессонных суток просто не желал бодрствовать и впадал в глубокий сон, как вдруг...
Такое случается, когда снится кошмар и волна адреналина резко выбрасывает тебя из царства Морфея. Айзека просто вышвырнуло оттуда. Он что-то начал чувствовать. Не понимал, чем и не понимал как, но чувствовал нутром. Возникло ощущение, что находится в густом тумане и улавливает его вибрации. Так же, как паук ощущает дрожание паутины. Только улавливал не каким-то определенным местом, а всем телом и разумом.
В тумане начали появляться странные размытые сгустки. Они двигались, создавали дрожь. Холодный пот выступил на спине. Едва только несчастный начал привыкать к тому, что происходило вокруг, как все усилия канули в лету. "Это что-то новое", - с ужасом думал он, пытаясь понять, что происходит. - Вот и поспал!". К двум часам ночи сгустки стали концентрироваться. Айзек все понял, когда один из них, двигаясь, создавал вибрации совсем рядом. Как шестое чувство, только органом восприятия становился мозг. Эта субстанция начала проявлять очертания, двигаясь метрах в десяти, судя по ощущениям. И когда ее положение совпало со стуком в окне, все стало ясно. Клерк почувствовал их. Чувствовал все четче и четче, одного за одним. Расстояния, направления - все стало проявляться. Кругозор расширялся как мокрое пятно на ткани, постепенно выявляя неоднородности, не видимые на сухом материале.
"Оно во мне, - с тревогой думал Айзек, - какая-то часть во всяком случае". Эта часть появилась, когда продавщица пыталась передать ему свою сущность. Но была резко остановлена. Пришла тревожная мысль: "Если я их ощущаю, значит и они меня?". Вторая волна холодного пота выступила от этой мысли. Он ждал, что какая-нибудь тварь в обличии маленькой девочки, ползущая по стене, разобьет окно, шкафы, вытащит его из-под ванной и завершит начатое. Но все они проходили мимо, изредка постукивая пальцами по стеклу и шипя, как ирландские коты. Да и было бы так - еще бы в первую ночь клерка забрал к себе Демон.
Это был дар. "И опять ты, - вспомнил о своей шатенке клерк. - Ты снова подарила мне что-то... Мне сейчас тебя не хватает". С этими мыслями он ненадолго заснул, когда первые лучи Солнца стали пробиваться через занавешенные окна. Во время сна Айзек снова бросался на помощь к ней и опять не смог дотянуться.
Когда щель дверной коробки приобрела отчетливые очертания прямоугольника, он выбрался из своего укрытия, оттащил шкафы и впустил день к себе в квартиру.
"Я, наверное, сойду с ума", - бросил себе и упал на диван. Теперь он уснул крепко. Никаких кошмаров. Никах попыток спасти. Просто обычный сон.
6
Айзек проспал около шести часов. Это первый раз, когда ему более-менее удалось сбросить усталость и очистить разум. Варенье уже практически закончилось, да и сигареты были на исходе. Завтра предстояло много дел, пусть не самых приятных, но необходимых. Теперь ему предстояло учиться выживать. Искать себе убежище. Он понимал, что оставаться в квартире нельзя. Рано или поздно они найдут его. Все ошибаются, и он бы ошибся, выдав себя каким-нибудь неосторожными действием. Но с утра предстояло сделать самое главное - выполнить обещание.
Он ходил по квартире, обдумывая план действий, пересчитывал одержимых, прятавшихся в самых темных уголках дома и выжидающих момента захода Солнца. Его шестое чувство расширилось, давая все больше возможностей. Он подбирался маленькими шагами к нему - центру зла, Демону, управляющему своими куклами. Герою не могло не радовать то, что он имеет хоть какое-то преимущество. Но точно не радовало то, что узнал... Эта древняя и могучая сущность умела мыслить. Пусть пока примитивно, но умела. Он едва мог касаться Ее "кончиками пальцев", но этого хватало, чтобы понять - это только начало. Начало конца.
К восьми вечера пропало электричество. Он понял - Демон не только умел мыслить, но и умел развиваться. Это было его рук дело, пусть тоже пока на уровне инстинкта, но кто знал, на сколько Он способен к познанию. Айзек ощущал, как Сущность кидала своих "детей" на провода и электрощиты, лишая города последних благ цивилизации. Чувствовал, как сгорали их тела от разрядов трансформаторов. Как с линий электропередач падали, не долетев до земли, "пауки", по пути рассыпаясь искрами и дымом. Они жертвовали собой на общее благо. И к сожалению, в этом отношении были человечнее людей.
Ночь прошла как и предыдущие - между ножек ванной. Зато теперь Айзек мог знать, куда направлялся каждый из одержимых в радиусе километра. Остальных он осязал смутно, соприкасаясь с Высшим разумом. Но только чуть-чуть. Однако, клерк тоже развивался, потихоньку проникая в разум Сущности. Видеть то, что видят одержимые не мог, управлять ими тоже. Но и понятия не имел на сколько разовьется дар. Точно знал главное - они его не чувствуют. А к утру понял еще кое-что - Демон искал кого-то. А именно его - человека, играющего с ним в "кошки-мышки", проникающего в сознание. Человека, который мог ему чем-то помешать. На счастье Айзека, тот только знал, что такой человек есть и иногда входит с ним в контакт. Но где он и кто - оставалось за пределами возможностей. Слишком малую часть Тьма успела отдать, чтобы овладеть его разумом, но слишком большую для него - жалкого человека.
Он понял это. На губах выступила улыбка: "И все-таки Ты боишься меня... Я польщен...". Поставил будильник на два часа вперед и уснул.
Глава 5. Мари?.
1
Он стоял на крыльце дома, в котором жил... С виду обычный день обычной недели. Сегодня Айзек впервые вышел на улицу и закурил последнюю сигарету, думая о предстоящих делах.
Слева, упершись в перила, стояла лопата, купленная два года назад с целью перекопать палисадник за домом. Правда, за это время он сделал это только один раз - первый. Все, на что хватило энтузиазма при переезде в свою квартиру.
Пепел серыми чешуйками осыпался с края его тапка и вернулся в пределы пятна на ступеньках. Внешний вид совершенно не смущал героя. Теперь не было необходимости одевать красивую одежду и соблюдать последние веяния моды. Она ушла в небытие, прихватив с собой пару десятков чудаковатых людей, задававших ее направление. Клерк представил себе тощих "вешалок", ходивших по подиуму в шикарных платьях от лучших домов моды. И как теперь они ходят по городам на шпильках и в этих самых нарядах, волоча свои анарексичные тела по улицам в поисках жертвы. Смешок выступил уголками губ: "Да-а! Походу, охотники из вас, как из меня балерина". Айзек опять ошибался, по крайней мере на счет плохих охотниц. Эти сплетения костей, кожи и сухожилий прекрасно чувствовали себя даже на каблуках. Прекрасно знали свое дело, как и та маленькая собачка, недооцененная однажды. Они - глаза и руки Демона. Этим все сказано.
Тапки все же остались дома. Куда практичнее передвигаться по асфальту в кроссовках. Он шел в направлении магазина тем же путем, что и бежал от него в четверг. "Эта тварь поняла, что Солнце в нашем мире восходит каждое утро", - думал Айзек, заметив, что свежих следов золы нет. Так и было - одержимые прятались в шкафах квартир, туалетах, коридорах, канализационных люках и прочих местах, где свет Солнца был недостаточно интенсивен. Он чувствовал сотни враждебных тел в каждом доме. В темных закутках сидели напичканные тьмой оболочки и ждали своего часа. Ждали ночи.
Труп мужчины, выпавшего из окна, лежал на прежнем месте. Раньше Айзек никогда так близко не сталкивался с покойником. Только в четверг, но тогда не было времени что-то понимать и о чем-то задумываться. Жуткое и тяжелое чувство возникло на душе. Конечно, позже он к этому привыкнет. Ведь теперь - это атрибут нового мира. Да и выбора особо не было - придется привыкать. А сколько таких тел было вокруг - догадаться не сложно. Хотя, на самом деле, не так уж и много. И это было для них "лучшим выходом". Большую же часть настигла другая участь...
Ружье лежало там же, заряженное одним патроном. Второй ствол оказался пустым. Наверное, хозяин отправил пулю в чью-то грудь или живот. Но, видимо стрелка это не спасло, и он нашел другой выход - в окно. Минут пять понадобилось, чтобы разобраться, как правильно работает оружие. Айзек не был охотником, зато был инженером по специальности. Да и работать пришлось не с коллайдером, а с обычным двухзарядным гладкоствольным ружьем.
"Один патрон... Как для себя", - с иронией и грустью подумал он. Но на самом деле уже знал, куда и на что его использует...
Впереди виднелся магазин. С каждым шагом волнение порциями адреналина подкатывало к сердцу. "Она там, где я ее оставил", - прошептал сам себе Айзек, увидев ее тело. И чем ближе он подходил, тем сильнее дрожали руки. Сердце просто забивалось, отдавая частыми глухими ударами в грудную клетку. Шатенка лежала на спине. Ее волосы присохли к асфальту темно-бурым пятном, а руки и платье были испачканы кровавой грязью. Засохшая корка вздымалась бугорком, плавно переходящим в отвердевшие потоки, скрывая рану на шее. Следы последней битвы за едва знакомого человека. Айзек сел рядом с ней на корточки. Было страшно и стыдно смотреть в полуоткрытые глаза. Но для него это было важно. И он посмотрел. Затем прикрыв лицо руками, просидел минут десять, разговаривая толи с собой, толи с ней:
- Прости, я не смог тебя уберечь... Знаешь, я ведь постоянно думаю о тебе, вижу во снах... - бормотал он, не зная, что нужно говорить, но чувствуя, что сказать должен.
Изредка капля прозрачной влаги пробегала между пальцами, оставляя на асфальте едва заметный след. Потом клерк встал, взял себя в руки и, набрав полную грудь воздуха, сказал:
- Я за тобой вернусь, мне нужно сделать одно дельце.
Чувство безысходности и жалости к себе начали покидать сердце, оставив только ненависть. Последняя настолько быстро стала овладевать его разумом, что пальцы сжались в кулаки, а губы дрожали как листья осины. Айзек превращался в фанатика, одержимого одной идеей. Всего одной целью - жаждой мести. Такие люди, обычно, приносят только беды, убивая миллионы других ради своих амбиций. И сейчас бы погибли, если бы стояли у него на пути. Но никто не мешал. Да и, в общем, цель была благородная, если можно так сказать про убийство. Ему нужна была она - продавщица, лишившая жизни девушку. Пусть косвенно, но служившая началом злополучной цепи событий.
- Выходи, мразь!!! - закричал он на весь зал, перешагивая оконную раму и сжимая ружье в руке, - Я знаю, что ты здесь!!!
Айзек чувствовал и знал, что кто-то находится в подсобных помещениях. И он даже не пытался подумать, она ли это вообще. Продавщица просто обязана была там быть. И была. И услышала его, как и все, кто прятался от Солнца в этом магазине. Но ему сейчас нужна была только одна - менеджер, который оставил синяки на его плечах. По крайней мере пока.
Но никто не вышел к стрелку, только мерзкие крики раздались из глубины складских помещений.
- Боишься, с-с-сука!!! Ну покажи свою морду, тварь недобитая!!!
Если бы тоже самое происходило ночью, то оратор вряд ли бы договорил фразу. Но был день - его союзник и друг. Дети ночи прятались, игнорируя его просьбы. Раздосадованный, он бил бутылки, пинал ногами прилавки, кидал об стены все, что попадалось под руку. При этом матерился в гневе такими выражениями, что любой лингвист умер бы от сердечного приступа, услышав это. Такой ярости он никогда не испытывал, на сколько себя помнил.
Чувство вело к двери в конце зала.
- Я убью тебя, тварь!!! - с этим криком вскинул ружье и ногой, что было сил, пнул дверь.
Там, метрах в восьми, в узком коридоре, заканчивающимся тупиком запасного выхода, в окружении коробок, стояла она. Стояла и шипела, выпуская клубы тумана из глазниц.
- Помнишь меня?! А теперь я вас вижу! - с этим криком он вошел сознанием в контакт с Демоном. - Хозяину привет, скотина!!!
Вскинул ружье и прицелился.
Он наломал дров, выдал себя в порыве гнева. Теперь Тьма знала в лицо того, кто касается к ней. Поняла, где стоит искать, и следующая ночь не сулила ничего хорошего. Но Айзек об этом не думал. Он вообще не думал ни о чем кроме мести.
Звонкий щелчок ударника продолжился тишиной. Стрелок на мгновение опешил и понял, что нажал не на тот спусковой курок. В ружье их было два. В это время Демон предпринял попытку убить его, отправив продавщицу навстречу. Она кинулась в его сторону, с каждым шагом начиная дымиться от проникающего солнечного света.
Второй спусковой курок сделал свое дело. С непривычки отдача дернула плечо назад, едва не сбив мстителя с ног.
Еще в квартире, обдумывая план, он представлял себе несколько иную картину. Тогда казалось, что голова от пули разлетится в щепки, как в фильмах. Но все случилось по-другому. В патроне была не пуля, а охотничья дробь, которая не размозжила голову продавщице. Даже не свалила ее на пол. Та лишь пошатнулась, стукнулась плечом об стену и пошла дальше. Хотя уже не так быстро. Из ее груди, шеи и лица через отверстия струился легкий дымок и вырывались одинокие искры. От злости клерк замахнулся и бросил в нее ружье, попав при этом в живот и не причинив никакого вреда. Противник остановился в тройке метров от него. Еще чуть-чуть и рассыпался бы в прах. Так и стояли, смотря друг на друга. При этом оба тряслись от злости от того, что не могут дотянуться. Далее в нее полетело все, что лежало и стояло рядом. Она только шипела, махала руками и делала попытки выпадов, но свет мешал ей, преграждая последние метры своей силой. Минуту спустя, поняв, что все бессмысленно, Айзек немного успокоился. В голове родилась идея. Он прищурился, посмотрел на оппонента и, с лицом одержимого маньяка, добавил:
- Все равно я тебя кончу! ... Вместе с этим проклятым магазином!
И направился в отдел, где среди прочих атрибутов шашлычных дел мастеров, лежала жидкость для розжига. Собрал около тридцать бутылок. Столько, сколько смог поместить в корзину.
-Все сожгу к чертовой матери. Я тебя вы-ы-курю, сволочь.
С этими словами он кидал в нее открытые бутылки, лил на стены и коробки. Вернулся, забрал оставшиеся несколько штук и снова щедро поливал закуток с одержимой.
Воздух стал заполняться стойким и резким запахом углеводородов, разбавляемым "ароматом" продуктового хаоса. Жидкость испарялась, заполняя парами и без того маленькое пространство.
- Подожди, схожу за огоньком, - злорадствуя, крикнул ей, не нащупав в кармане зажигалки.
Ушел в сторону кассы, где всегда лежал ассортимент источников огня разной ценовой категории. И там же увидел сумочку шатенки, брошенную в спешке. Она лежала среди груды мусора, раскинув ручки в разные стороны. Айзек схватил ее, подумал о чем-то своем. Затем вышел из магазина, захватив по дороге зажигалку и сигареты и положил сумочку рядом с телом девушки. Свежий воздух начал успокаивать нервы. Он закурил, думая о том, что все равно продавщица никуда не денется. Деваться ей действительно было некуда. Да и интеллекта не хватало, чтобы понять беспорядочные действия соперника. Но это только пока. Демон быстро учился, и Айзек это чувствовал.
Он курил и смотрел на пост апокалиптический город. Было непривычно наслаждаться тишиной там, где раньше ее не было места по определению. Скоро природа начнет отвоевывать захваченные территории. Созданные людьми сооружения, дома и прочие творения будут поглощены растительностью или разрушены самой стихией. Айзек думал об этом и о том, что все величие человека, его гениальные труды будут стерты с лица Земли как ненужный хлам. Вспомнил передачу BBC "Жизнь после людей". В ней рассказывалось о том, что произойдет, если люди просто исчезнут. В голове всплывали картинки Припяти - города вблизи Чернобыльской АЭС. Тоже самое будет происходить здесь и везде, если только человечество не сможет выжить и запустить цикл заново. Так было всегда - цивилизации сменяли друг друга, стирая следы о прошлом и заходя на новый виток спирали. Так бы и случилось, но... Но теперь спираль разрушена Демоном, который строил свою историю. И в какую сторону она пойдет - загадка. Может он разовьется до такой степени, что отстроит города заново. Или наоборот, поможет природе быстрей избавится от наследия человека и построит свой мир. Но пока он нес только разрушение, хаос и смерть. Айзек понимал, что Его вряд ли интересуют технологии и все то, к чему стремились люди. Его интересовало нечто другое, ведь Он не из нашего мира...