Ну, не мучай же, - заткни ему пасть! Ты же всемогущий? Всемогущий. А измываешься, как мальчишка, дорвавшийся до небольшой, абсолютной в своём закуте власти и... прости. Опять я срываюсь на амикошонство...
Так всегда, когда привыкаешь даже не разговаривать с Богом - улыбаться Ему...
Простое явление. Движение воздуха. Ан нет. Лучше всего избавляет от иллюзии побережье Северного Ледовитого, особенно осенью или весной. Поэты, как правило, воспевают красоту и беспредельность океанской шири. Я - слушаю. Выезд на побережье стал уже традицией, хоть и очень неудобной и хлопотной: далековато.
Первое, чем подавляет океан - это всё-таки голос. ТАМ сейчас самый пик ветродуя. Вообще-то, он разоряется над водой круглый год, просто в демисезонье "обостряется", как и всякое сумасшествие. Природа тоже умеет сдвигаться по фазе, и не только катаклизмами это выражает. Иногда достаточно постоянства в чём-то одном. И я не зря упомнил о побережье: тамошнее постоянство - непрерывный шейк воздушных масс. Лучше прочувствовать, конечно, на собственной шкуре, но я человеколюбив, чтобы желать кому бы то ни было попасть на берег северного моря ради пары минут восхищения. Стоя на обрыве, глядящем в свинцовую перспективу шторма, действительно сложно наслаждаться природой. Придётся застегнуться наглухо на пуговицы дома, дивана и тапочек и закрыть глаза. Зрение не понадобится.
ОН живой, я знаю. Ветер. Я слушал его песни, вопли и свист достаточно, чтобы не красиво соврать, а констатировать - живой. Его голос разен, как у любого существа в различные времена, но всегда разящ. Уязвляет в самоё душу.
Осенью ветер стонет, чаще всего - страдальчески до умопомрачения, не жалуясь, а действительно мучаясь. Он не выпрашивает участия (слишком низкого мнения о людях, чтоб так унижаться), он выговаривает Мирозданию за: качество Мироздания, собственное существование в нём и вообще за своё представление об этом существовании в этом Мироздании. Мегафилософ, надо признать. Хоть и мерзкий.
Сущность страдания с человеческой точки зрения наиболее мощно выражается не визуально, ведь ОЧЕНЬ сильные эмоции не синкретичны в теле чувства человеческого, а до удивления близняшны. Спутать пароксизм смеха и острейший болевой приступ - тьфу. И на передний план выступает звук. В страдании чистый звук - сама информативность. Он действует напрямую, не давая работы воображению, что происходит в случае взгляда. Глаз очень часто лжёт мозгу. Звук - такого накала, такой чистоты! - редко.
И Осенний пользуется этим на всю катушку. Он не просто воет, он включает в свою симфонию большинство звуков, ассоциирующихся с фиолетовым.
Это не как у Набокова - буквы-цвета. Набоков - филигранщик, но визуал. Лепидоптеры исковеркали ему восприятие, застлав чистоту слухового ощущения и сдвинув в сторону столь любимого им audition colorée - цветного слуха. Я не люблю и не воспринимаю чистых нот, они корябают уже в силу своей выразительности и очерченности. Блюдо всегда вкуснее "с оттенками", иногда - с неправильностями. Китайцы такое понимают.
Рабочий "набор" Осеннего чист. Фиолетов не цветом даже, а чувством. Те рулады, что он выдаёт, скажем, в решётке вентиляции ванной, способны помрачить разум даже младенцу. Осенний: Утробен, Брюзглив, ...Ь!, Юродив. Он - квинтэссенция подавления жажды жизни. Декадент-монстр.
...Как ни странно, для меня лично Зимний предпочтительнее. Я ощущаю всеми фибрами его занятость, во все поры проникающую "рабóтность": зимний ветер - трудяга. Как и любой пахарь, он сам выковал свои руки; они стали того цвета, который теперь ассоциируется у меня с зимней "турбиной", воющей на предельных оборотах пурги: пламя и сажа. Земля и кровь. И это не противоборство ярчайших оттенков - синтез. Сложно их сочетать, конечно, особенно если учесть, что чёрный - полное отсутствие света... Видимо, дело действительно в эклектике. Что-то, словно тигр, котёнок и убийца в одной шкуре, испещрённое противоборствующими полосами. Он, Зимний, и ревёт так же: "Зарррыть, Встррряхнуть, Ещё Ррраз, ...Ь!!"
Такой ОЧЕНЬ редко отвлекается на сантименты. Так, иногда позёмка-поигрунка, посвист в минуты редких передышек, забавы с крупкой белой - безделицы, словом. Реально лишь одно: натужное перемещение, мощное, хриплое, брутальное, словно рубка дров с хаканьем. Работа. Тяжёлая мужская работа по поддержанию статуса матушки-зимы.
Он - здоровенная мохнатая силища с заиндевевшими усами.
Весенний - обалдуй, ей-ей. Его основное отличие о братьев - запахи, превалирующие над касаниями. Он пахучей, чем все остальные, вместе взятые. Он словно девчонка, тишком вскрывшая мамин трельяж. Благоухает сразу всем: мокр, свеж, хлюпающ, набит аудионюансами и послевкусиями города, просыпающегося от зимней спячки; он может и пованивать, и поманивать, он резвун и вообще - само непостоянство.
Была бы воля, запряг бы этого поскакуна в кровать на ночь, пусть покатает по своим снам...
...Мои-то давно пора сжигать, дотла - так исссссушили душу, и сами иссохли до саксаульности. Исчерпали ресурс небывалости комбинаций. Тени снов, тончайшие ветки с погаными колючками, пропарывающими кору мозга (такыр, грецкий орех, мозги - неясная картинка с узнаваемыми линиями-трещинами) и настырно рвущимися в реальность. Покуражиться И ТАМ чтобы.
Подарил бы кому-нибудь, желательно мерзавцу...
Где ты, Весенний? Я точно знаю, какими бы стали мои сны, с тобой-то под поводьями! Свирепо-лазурными, бешеными, рваными и не шибко чистыми, зато ясными и честными, как меч Солнца или ятаган Луны. Да, и обязательно - с запахами, в пику медицине.
Не помню, как выглядит мята, смутно рисуется что-то... перечное?? Не важно.
Определённо, он - Врушка, Оторвыш Терпкий! Самый несерьёзный, но оптимистичный. Наглец-молодец, громкая синица.
Вот парадокс... Совершенно не хочется говорить о Летнем. Да, он тёплый (бывает), мягкий, приятный... наверное. Кому-нибудь.
Вообще-то, откровенное болото. Чистая скука - слушать негу Летнего ленивца. Он ведь не свистит и не шумит - нашёптывает и поглаживает. Явно он - обломовская ипостась Осеннего. Тот хоть с ума свести пытается, убивает непроходимой тоской, этот - топит в трясине, закармливая Солнцем, Пеклом И - Ипохондрией...
Летний похрапывает на софе под мягкой обложкой А. Милна. Растаявший студень.
...Аудиосреда. Последнее прибежище. Когда слеп уже шесть лет, начинают блекнуть ТЕ краски и размываться ТЕ очертания, и появляется НЕЧТО. Я не уверен, правилен ли "мой" фиолетовый, красный, зелёный, жёлтый... Уверен только в чёрном, я вижу его всё время. А ещё - в звуках. Почему-то верю им. Вернее, ему - звук один. Он - Дыхание. Единственный звук, существующий в реале. Дыхание всего.
И хоть я живу, по-видимому, взаймы, и устаю иногда от Твоего дыхания, и пеняю Тебе, и зачастую умоляю сомкнуть Уста, для меня, насовсем... Всё же...
Ведь люблю же голос океана?..
љГорислав А. Мельников, Североморск, 9 декабря 2006 г.