Мельников Игорь Александрович : другие произведения.

И был вечер, и было утро...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    И БЫЛ ВЕЧЕР, И БЫЛО УТРО... Эссе - предсказание, построенное на законах творчества. Автор взял на себя смелость представить ближайшие 72 года истории России, с 1989 года по 2061, в виде некого акта творения, которое осуществляется по строго определенным законам, и состоит из 30-ти четко выраженных, обязательных этапов.
   Игорь Мельников
  
  
  
   И БЫЛ
   ВЕЧЕР,
   И БЫЛО
   УТРО...
  
   ХРОНИКА МИНУВШИХ ВРЕМЕН
   И
   СОБЫТИЙ ГРЯДУЩИХ
  
   1989 - 2061
  
  
   И БЫЛ ВЕЧЕР, И БЫЛО УТРО...
  
  
  1. Аврам был девяносто девяти лет, и Господь
  явился Авраму и сказал ему: Я Бог всемогущий;
  ходи предо Мною и будь непорочен;
  2. И поставлю завет Мой между Мною и тобою,
  и весьма, весьма размножу тебя.
  3. И пал Аврам на лице свое. Бог продолжал
  говорить с ним, и сказал:
  4. Я - вот завет Мой с тобою: ты будешь отцом
  множества народов.
  5. И не будешь ты больше называться Аврамом;
  но будет тебе имя: Авраам; ибо я сделаю тебя
  отцом множества народов.
  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
  17. И пал Авраам на лице свое, и рассмеялся,
  и сказал сам в себе: неужели от столетнего
  будет сын? и Сарра, девяностолетняя, неужели
  родит?
  
   Книга Моисеева. Бытие, гл. 17, ст. 1 -5, 17.
  
  
  
  
   * * *
  
   Закончился очередной семидесятидвухлетний период истории моей страны. Пожалуй, самый кровавый из всех периодов. Кровавый, по сути, и циничный по содержанию. Ибо жизнь человека, не взирая на его заслуги перед Отечеством, в период с 1917 года по 1989-ый, стоила дешевле пули, пущенной ему в затылок, и только поэтому сохранялась ему на какое-то время. Период, когда армейскому старшине было легче списать погибшего на учениях солдата, чем его гимнастерку, срок службы которой, еще не закончился. Период, когда удавку на своей шее чувствовали все, от директоров крупнейших в мире металлургических гигантов, до пионеров, затягивавших на своих юных шейках частицу Знамени Революции.
   Но хуже всех было вождям народа - этим Колоссам. Они постоянно ощущали зыбкость почвы под своими ногами, и укрепить эту почву, этот зыбучий песок, по их разумению, мог только народ, их народ - своими костями. Одна беда - сами, по своей воле, никто ложиться не желал, но уж, в этом-то помочь своему народу, было как раз в их власти. Да, особенно и голову-то ломать, над тем, как это сделать, совсем было не трудно. Тут совсем не обязательно выдумывать многоходовые, запутанные интриги, нужно было просто взять и запретить, хотя бы что-нибудь одно, а потом стоять с сеткой и вытаскивать из нее всех, кто в нее попался, кто не выдержал и нарушил запрет. Потому что нет на свете ни одного человека, начиная от Адама и Евы, который не нарушил бы, хоть раз в жизни какой-нибудь запрет. А если этих запретов десятки, а если сотни. Опоздал на работу - полезай в котлован, укрепляй своими костями оплот власти, читаешь то, что запрещено, или слушаешь музыку, которую другие не слушают - туда же. Вот только одного не учли, что по мере возрастания запретов, у народа начинала возрастать потребность в свободе. И вот потребность возрастала, возрастала, пока, наконец, не выросла до осознанной необходимости. А как только народ осознал необходимость в свободе, то глиняные ножки у Колосса подкосились, и режим пал, так как лишился костной основы.
   Старый режим пал, но до рассвета новой жизни было еще далеко. Стояла глубокая ночь, и только белый диск Луны, переливаясь округло-белой жемчужиной, авансом светил с небосвода. Весь окружающий мир представал в черно-белом свете. Белая Луна - этот прожектор перестройки, высвечивал все положительное, что только можно ожидать от этого мероприятия, пряча в глубокую тень все негативы, все труднопреодолимые препятствия, с которыми всем придется столкнуться на пути к новой жизни. После затянувшегося мрака, порождавшего в душах многих, лишь отчаяние от безысходности положения, этот первый светлый луч, заигравший многими бликами, заискрившийся сотнями тысяч огоньков радости, на всем пространстве необъятной России, вселял в души надежду на скорейший и благополучный исход из сырого подземелья коммунистического рабства, стабильного безверия в собственные силы, подогреваемого всеми мыслимыми и немыслимыми запретами, обеспеченного скотского существования и гарантированного загнивания, с последующим обращением в прах, то есть, в ничто. Коммунистам не хватило совсем немного времени, что бы завет Бога претворить в жизнь. А может, у них ничего не вышло потому, что к тому времени они не смогли претворить в жизнь и все заветы Ильича. Как бы там ни было, но мрак коммунистической ночи нежданно-негаданно осветила белая Луна, напоминая тем, кто забыл, и наглядно демонстрируя тем, кто не знал, что кроме ужаса тьмы в мире существует еще и блаженство света. Правда, демонстрировала все это Луна, исходя из своих черно-белых сил малого ночного светила.
  
  
  
   1
  
   со 2 марта 1989 года по 26 июля 1991-го
  
  
  За окном, со сгнившей решеткой, стояла глубокая ночь. Стены моей комнаты-камеры, с обшарпанными старыми обоями, все исписанные чьими-то именами и телефонами, мною давно позабытыми за ненадобностью, давили на меня всей своей монументальной тяжестью, выгоняя меня на свободу.
  Разыгравшаяся, было, мартовская вьюга замела все пути и дороги, связывающие меня с моим днем вчерашним, как бы предлагая мне теперь самому прокладывать себе дорогу в день завтрашней.
  С этими мыслями я вышел на улицу. Вьюга к тому времени кончилась, да и снег, пригреваемый весенним теплом, сошел, унося в своих талых водах, не только пути прошлого, но и отправные точки для путей в будущее.
  Итак, была тихая, теплая ночь, какие обычно бывают в конце апреля. Гонимый скукой и навалившимся на меня чувством одиночества, я шел по улице в надежде обрести некую отдушину для сердца, истосковавшемуся, по нормальным человеческим отношениям. Мой дух, изголодавшийся, за долгие годы застоя, требовал, хоть какой-нибудь, пусть, даже самой скудной пищи. Мой разум, после стольких лет молчания, жаждал собеседника.
  Ночная улица была тиха и безлюдна. Дома, возвышавшиеся надо мной по обе стороны, глазели друг на друга поблескивающей чернотой своих окон. Их пустые утробы издавали запах плесени, прокисшего уюта, запустения и безжизненности. Казалось, я им был безразличен настолько, что они посчитали ниже своего достоинства обращать на такую мелочь, как я, свое внимание. Они были очень старые и очень мудрые, такие мудрые, что уже не помнили различия между клопами и тараканами, крысами и людьми, которые постоянно в них обитали. Которые постоянно сновали туда-сюда в поисках чего бы пожрать, а, найдя, забивались в самый дальний угол и потрясали стены отчаянной работой своих челюстей. Но кроме жути, окружавшего меня безразличия, я ощутил и наслаждение, ранее не изведанного чувства, предвещавшего появление в моей жизни чего-то нового, чего-то более светлого, более радостного; наполнявшего мои члены жизненной энергией, а сознание готовностью бороться за свое светлое будущее до победного конца.
  Невдалеке зазвонили колокола. Мелодичный перезвон благовеста привлек мое внимание, захватил всего меня своими чарующими звуками и поманил к себе какой-то необъяснимой притягательностью. Ночной, свежий воздух стократно усиливал эффект, позволяя расслышать малейшие нюансы. Идя на голос Гармонии Мироздания, я упивался прохладой этого неиссякаемого источника, заживлявшего мои душевные раны.
   Единство Неба и Земли одухотворяло меня. Окрыленный переливами звонницы, этой Небесной симфонии, с ее глубоким, неземным содержанием, я не заметил, как ноги сами зашагали в такт ритма Неизбежного, Богом предписанного, и не сбивались до самого конца.
  Подойдя к большому собору, я увидел, как из него выходят старухи в черных одеяниях, держащие в руках, кто икону, кто свечку и, следуя друг за другом, начинают медленно обходить вокруг храма. Стоя за церковной оградкой, я стал наблюдать за процессией.
  Проходя мимо, они все рассматривали меня из-под черных платков пустыми глазницами, и что-то шепелявили своими беззубыми, сморщенными ртами, может проклятия, а может молитвы - было не разобрать. Бросалось в глаза то, что их свечи не горели, а тлели каким-то кладбищенским мерцанием. В воздухе пахло ладаном, свечным воском и могильным склепом. Под аккомпанемент благой вести колоколов все это создавало жуткое зрелище. Начало этой шаркающей, черной ленты уже скрылась за угол собора, а старухи все выходили и выходили из дверей церкви, и казалось, конца им не будет никогда.
  Ошеломленный увиденным, я стоял не в силах пошевелиться. Я не мог ни сделать шаг вперед и войти в церковь, из дверей которой доносилось до моего слуха хоровое песнопение, ни уйти, не ответив, на очень важный для меня вопрос - неужели вот эти полумертвые, выжившие из ума старухи, и есть та самая Русь Святая, о которой мне приходилось слышать. Долго бы я так еще стоял, но вдруг явственно услышал в перезвоне колоколов: БО-ГУ-БО-ГО-ВО-КЕ-СА-РЮ-КЕ-СА-РЕ-ВО. Хм, как знать, как знать - подумал я - может быть как раз молитвами этих сморчков, смердящих трупным ядом, в стране и началась перестройка. Ну, может и не так все величественно, но и они, надо думать, тоже внесли в это дело свою посильную лепту.
  Да и вообще, если повнимательнее к ним приглядеться, то довольно милые бабульки. Ну, живут своей жизнью, никого постороннего в нее не пускают. Но, в конце концов, они, наверное, имеют на это право - Богу - Богово. И вовсе не их вина, что молодежь еще пока не дошла до церкви. Дойдет, дайте срок, обязательно дойдет. Ведь сейчас у ворот храма я что-то не заметил комсомольских патрулей воинствующих атеистов, так что препятствий нет - иди, да иди. Пожалуй, и мне пора. И, удовлетворенный этими разъяснениями, я зашагал прочь от собора, чеканя ногу в такт перезвону колоколов.
  
  Я отошел от церкви не очень далеко, как меня догнал неизвестный мне субъект.
  - Я все видел. Вы молодец! Я восхищаюсь вами! - начал он без предисловия.
  Я остановился, чтобы получше разглядеть своего благодарного зрителя. Среднего роста, плотненький, с небольшим брюшком, не смотря, на довольно нежный для этого возраст. Холеное, круглое личико с ясными глазами и чувственными, вечно влажными губами. Короткие ручки с пухленькими ладошками, которые венчали толстенькие, от рождения загнутые, пальчики. Такими ручками очень удобно хватать и тащить на себя - невольно подумалось мне. Но одно виделось сразу - он вряд ли ими когда-нибудь, что-нибудь в своей жизни сделал, надо думать, даже и не пытался. По виду, он смахивал на комсомольского вожака, какого-нибудь мебельного комбината, или что-то в этом роде.
   - Нет, не мебельного комбината, - перебил он мои размышления, - а автобазы. Но это все в прошлом, в другой жизни, так сказать. А жизнь, тем не менее, не стоит на месте. Перестройка, однако! Но, не будем отвлекаться.
  Так вы думаете, что молодежь скоро пойдет в церковь и примкнет к армии этих милых старушек? Боюсь, тут вы глубоко заблуждаетесь. Вы просто не можете объективно оценить ситуацию. Но это не ваша вина, на это, знаете ли, то же талант нужен. Ладно, об этом как-нибудь в другой раз, вернемся лучше к нашей молодежи.
  Видите ли, уважаемый, сейчас наступают такие времена, когда молодежи, подчеркиваю, особенно молодежи, будет просто не до церкви. Мы стоим на пороге новой эры, когда перед молодежью открываются широкие возможности. Когда молодежь, наконец, сможет спокойно зарабатывать деньги, причем, обратите внимание, в любом количестве. И не для того, чтобы прятать их под спудом, как говаривала моя бабушка, а как раз наоборот - деньги им будут нужны для реализации их творческого потенциала.
   - Но не хлебом же единым сыт человек, - возразил я, продолжив свою прогулку, при этом, заметив, что и сам удаляюсь от церкви с каждым шагом все дальше и дальше, втягиваясь в дискуссию, - рано, или поздно у молодежи должен наступить духовный голод, какими предприимчивыми бы они ни были.
   - Да, в том-то вся и штука, что не наступит. Сам ритм жизни будет настолько стремителен, что у них не будет никакой передышки, чтобы ощутить этот голод - это, во-первых. Во-вторых, этот бешеный ритм и будет их духовной пищей.
   Но, должен отдать вам должное, в одном вы правы - мимо церкви, конечно, не пройдут. Ибо своего опыта у молодежи, как поступать в новой жизни, не будет. А когда нет опыта, то его берут у того, у кого он уже есть. Поэтому вначале его попробуют призанять у капиталистических стран, с развитой демократией, у которых такой опыт, несомненно, имеется, но когда убедятся, что им он в чистом виде совершенно не годится, то обратятся к своим корням. Посмотрят, что там классики по этому поводу говорили, как поступали в подобных ситуациях их деды и прадеды, потому что история, так, или иначе повторяется, и наверняка у них что-нибудь похожее уже было - одним словом, начнут ворошить опыт предков, окунутся в свои корни. А корнями мы все россияне вросли в Церковь, или наши корни произрастают из Церкви - это, как вам будет угодно, важно то, что мы уже генетически запрограммированы на пребывание в лоне Церкви, мы просто обречены на крещение! Поэтому креститься, конечно, будут, будут даже венчаться, но на все остальное у них просто времени и сил не хватит. Наступает эра информатики - для молодежи компьютер заменит церковную службу. Так что ряды милых бабушек будут редеть с каждым годом, с каждым годом их будет становиться все меньше и меньше, пока, наконец, весь этот анахронизм не канет в Лету.
  
  Беседуя, мы не заметили, как остановились на огромном пустыре.
  
   - Вы говорите, что они все-таки будут венчаться? - недоуменно спросил я. - Но ведь венчание подразумевает под собой брак до гробовой доски, а при той перспективе, что вы обрисовали, он просто невозможен.
  
  К нам подошел какой-то человек, встал рядом и стал внимательно слушать нашу беседу.
  
   - Так как деньги, - продолжал я, - тем более большие деньги, влекут за собой соприкосновение с соблазнами. Ну, сами посудите - иметь возможность вкусить запретный плод и не воспользоваться этим? Тем более для молодых людей, у которых совершенно нет никакого жизненного опыта - в это просто трудно поверить. Значит, и браки их будут не прочные, а значит и не долговечные, и они, осознавая это, вряд ли захотят закрепить такой брак венчанием.
  
  Подошел еще один человек, встал и так же стал внимательно слушать нас. К нему присоединился еще один, за ним еще и еще. Через некоторое время вокруг нас собралась уже целая толпа народа, и все стояли, молчали и внимательно слушали нас. А народ все прибывал и прибывал.
  
   - Мне нравится, - отвечал мой собеседник, - что вы обратили внимание на такую немаловажную деталь. Конечно, путь к соблазнам будет совершенно свободен. Скажу вам больше - тут он стал медленно растягивать слова, и при этом его розовые губки увлажнились еще больше, - вкушать запретные плоды понравится больше слабому, нежели сильному полу - ведь на то он и слабый, что бы предаваться соблазнам.
  
   В это время подкатил грузовик с досками, какие-то доброхоты скинули их на землю и начали сколачивать помост.
  
   - Но вы не учли одного. - Деньги! - воскликнул он - этот древнейший магический инструмент - они могут все! Они могут открыть доступ к соблазнам, но так же легко могут и закрыть его. Это, я вам скажу, даже похлещи, волшебной палочки будет.
  Именно деньги будут регламентировать поступки людей, определять их мораль, формировать их этику. Сами посудите: когда перед человеком встанет выбор - сделать опрометчивый шаг и при этом лишиться денег, или не делать оного, но остаться при деньгах, я думаю, он выберет деньги. Так как только с деньгами можно будет нормально существовать в новой жизни. Чтобы уважали соседи, чтобы заслужить доверие, а значит и расположение начальства, чтобы была крепкая и любящая семья. Так что венчание, как дань традиции, очень даже будет кстати.
   - Вы забыли про друзей - напомнил я.
  - Друзья? - удивился он - а друзей никаких не будет. Деньги и друзья вещи вообще несовместимые. Тут уж что-нибудь одно - либо деньги, либо друзья. Будут, конечно, компаньоны, соратники по бизнесу, просто добрые знакомые, но друзья! - друзей никаких не будет. Детство с его друзьями и товарищами для игр кончилось, начинается зрелая пора самосовершенствования, где друзья будут только существенной помехой к достижению намеченной цели, и с этим просто надо смириться.
  
   К этому времени помост был готов, и какой-то оператор заканчивал установку стойки с микрофоном на нем, проверяя микрофон. Раз-два, раз-два-три - разнеслось над пустырем долгожданным сигналом, и весь собравшийся на нем народ, все разом, повернули свои головы в сторону помоста.
  
   - О, мне пора, - проговорил влажногубый, - мой народ, похоже, уже заждался меня, нехорошо заставлять ждать свой народ. Прошу, вас, не уходите никуда, мы еще с вами не закончили.
   Затем он бодро зашагал к помосту, довольно бойко, для своей комплекции, взбежал на него по ступенькам лесенки, подошел к микрофону, окинул взглядом застывшее в ожидании море голов, и, раскинув руки в стороны, прокричал в микрофон:
   - Братья! Россияне! Мы долго ждали с вами этого часа, когда, наконец, падут с нас постылые оковы коммунистического гнета.
  
   Нет, - подумал я, - не правы, вы, господин хороший. Деньги - деньгами, но не надо забывать, что именно духовное начало всегда являлось основой материального благополучия, и не только основой, но и его защитой. Общество, лишая себя духовности, обречено на гибель. Так было всегда: и с египтянами, и с римлянами, и с сибаритами, да и вообще с греками. Да, что далеко ходить - вон коммунисты разуверились, и на тебе, нет их больше. Поэтому не надо забывать, что сначала Бог создал Небо - духовное начало, потом Землю - материальное, а не наоборот. Потому и создал вначале Небо, чтоб потом Земля не развалилась, ибо Земля бренна. Да и наши пращуры вначале призвали на служение епископа из Константинополя, а уж потом Рюрика на княжение. Так как только Небо, духовное начало, может являться цементирующей субстанцией для Земли, как постоянное и вечное, над которым время и смерть не властны. И это Закон, Его Закон. И не нам его отменять, тем паче, что созданы мы, все-таки, по Его образу и подобию. Так что молодежь будет в церковь ходить и венчаться будет по вере, а, не отдавая дань моде, или традициям, и друзья будут, настоящие друзья. Да и, в конце концов, не мне решать - кто куда пойдет, и не ему. И не тем, выжившим из ума старухам, взявшим на себя ответственность судить - кого пускать в церковь, а кто не достоин. И не комсомольским атеистам. Они, как и старухи, за Него решать не могут - Бог призовет, так не то, что пойдут - побегут, полетят, боясь опоздать.
  
  
  
   2
  
   с 26 июля 1991 года по 20 декабря 1993-го
  
  .
  - Не дадим повториться коммунистическому безумию! - кричал в микрофон ясноглазый,
   - Даешь демократию!
   - Дае-о-о-о-ошь!!! - вторил ему народ.
  - Даешь истинную власть народа!
  - Дае-о-о-о-ошь!!! - завывало в ответ разволновавшееся море.
   - Даешь свободу предпринимательства!
   - Дае-о-о-о-ошь!!! - кричала в ответ возбужденная масса.
   - Даешь общество равных возможностей!
   - Дае-о-о-о-ошь!!! Деа-о-о-о-ошь!!! Дае-о-о-о-ошь!!! - ревела толпа.
   - Россияне, я вижу полное единодушие в наших рядах, поэтому предлагаю избрать президента. Все должно быть по закону, ведь мы с вами не банда анархистов, мы строим демократическое общество на правовой основе.
   - Даешь демократию на правовой основе!
   - Дае-о-о-о-ошь!!!
  - Итак, кто желает выдвинуть свою кандидатуру на пост президента?
   - Сам давай! - ревела толпа.
   - Но может быть, еще будут кандидаты? Тогда мы устроим выборы - все должно быть на демократической основе.
   - Нет, сам давай, тебе доверяем! - ревела толпа.
  - Ну, что ж, россияне, вы сами сделали свой выбор. Благодарю за доверие, обязуюсь его оправдать. Свой аппарат я буду подбирать сам, с вашего позволения.
  - Подбера-а-а-ай!
   - Да здравствует новая Россия!
   - Ура-а-а-а!!!
  - На этом наш съезд объявляю закрытым. Желаю всем демократических побед.
  
  Люди стали расходиться возбужденные и счастливые. Мысли о новой, прекрасной жизни воодушевляли их. Каждый строил радужные планы о том, как он сможет красиво зажить и жить, и жить, и жить...
  
   Слепой поводырь слепых - подумал я - далеко ли они пройдут с тобой. Ваша яма, в ожидании вас, обливается, поди, вся соком желания, как девица на выдани.
   - Ну, зачем так мрачно - подошел ко мне новоиспеченный президент.
   - А, это вы. Поздравляю вас, господин президент.
   - Спасибо, хотя, президентом вполне могли стать и вы, или кто-нибудь другой. Но все дело в том, что никто из вас не смог прочувствовать этот исторический момент, как я. А у меня дар от природы, плюс опыт, так что, кому как не мне - тут, надеюсь, никаких обид не может быть. Но, между нами, быть президентом в такое неспокойное время - не самый лучший вариант. Но мне ничего другого не оставалось, потому что ждать другого исторического момента, просто бессмысленно - можно прождать всю жизнь и, так и не дождаться. Вот и пришлось, как говорит классик, ковать железо пока горячо.
   - А зачем вам вообще все это надо? - спросил я.
   - А что я еще умею? - ответил мне президент вопросом на вопрос. - Я ведь в этой жизни ничего больше и делать-то не умею. Да, в свое время меня, как партийную сволочь, сунули в какой-то институт, я его закончил, но как назывался тот институт, и тем более, чему меня в нем учили, я сейчас, хоть убей, не вспомню. Зато, сколько себя помню, всю жизнь был на руководящей партийной работе. Буквально, еще в первом классе, меня избрали в октябрятские звеньевые, так и пошло, и вот, стал президентом. Видимо, быть руководителем у меня на роду написано.
  Но в вашем вопросе мне послышались нотки сочувствия. Вы правы, положение мое незавидное, поэтому умоляю вас, не бросайте меня в трудную минуту.
   - Но ведь вы же не один - возразил я - у вас целый кабинет министров, куча советников, и прочее, и прочее.
   - Они все, несомненно, славные люди, отличные профессионалы, но заводить с ними разговор по душам, поверти, смерти подобно. А вы - совсем другое дело - вы мне сразу понравились своей феноменальной способностью к объективному анализу. Вы, и это самое поразительное, всегда абсолютно объективны. Потом, вы совершенно лишены подхалимства, лицемерия, карьеризма. Поэтому, предлагаю вам войти в мой аппарат в качестве еще одного советника. Поймите, вдвоем мы многое сможем сделать.
   - Да, но справлюсь ли я - Россия, все же, а не какое-нибудь княжество Монако?
  - Справитесь, в случае чего, коллектив поможет. Вижу, мы договорились, вот и отлично, я ничего другого от вас и не ожидал. Что ж, не откладывая, сразу и приступим.
   Эко меня занесло - подумал я - теперь у слепцов будет два поводыря - лебедь и рак, только щуки не хватает.
   - Насчет щуки не стоит волноваться, щука всегда с нами, а мы, караси, ей лишь для того и нужны, чтобы она не дремала.
  Позже, я по достоинству оценил мрачный юмор нового президента.
  
  Земля же была безвидна, если не считать тусклого, черно-белого мерцания исходившего от Луны, и пуста, так как коммунисты, освобождая место демократам, вычистили ее основательно, от кресел в правительстве, фабрик и заводов, до прилавков магазинов. И дух народа, окрыленный, открывшимися для него широкими возможностями, носился над этой пустыней, пытаясь зацепиться за что-нибудь, что могло каким-то чудом уцелеть. Но тщетно - новую жизнь, похоже, приходилось начинать на новом, непорочном месте, с чистого листа.
  
  - Вам не кажется, господин президент, что вся наша идея демократических преобразований в целом, и мы с вами в частности, очутились по самую макушку в дерьме. У меня создалось впечатление, что коммунисты специально лишили нас всего, даже самого необходимого для существования. Видимо этим они надеются либо уморить нас голодом, а заодно и наши демократические идеи, либо ждут, что мы, не выдержав, полумертвые приползем к ним на поклон и станем умолять о пощаде.
  - Если это и так, то они не учли самого главного, они не взяли в расчет нашу веру в наши идеалы. Вера - великая сила, но коммунисты ее утратили, поэтому, имея все - власть, деньги, все мыслимые и немыслимые блага жизни, они оказались слабее нас ничего не имущих. Так что не стоит унывать - прорвемся.
  Что же касается того хаоса, в котором мы все очутились, то это нормально для любого начинания. Вспомните, с чего начинали коммунисты строить свою власть? По сути, с такого же безжизненного пространства. Да, по большому счету, и сам Мир Бог создал из хаоса, так как закостеневший хаос всегда являлся самым прочным основанием под фундамент любого мироздания, будь то Вселенная, какая-нибудь цивилизация, или отдельно взятый строй. Так что мы с вами, в этом плане, не являемся исключением, и это не может не радовать.
  Спросите, откуда вообще берется этот хаос. Нам он достался от идей марксизма-ленинизма, исчерпавших себя, в силу своей бренности, как и все материальное. Сначала эти идеи начали разлагаться, а, разложившись, закостенели, то есть стали нежизнеспособными. Какой-нибудь зарождающейся цивилизации хаос достается от предыдущей цивилизации, которая уже все сделала от неё зависящее, в плане эволюции человечества, и потому, окончательно разложившись, обратилась в прах, абсолютно очищенный от всего, что могло бы воспрепятствовать зарождению и последующему развитию данной возникающей цивилизации. А уж откуда его взял Бог, чтобы создать Мир, то это лучше у Него спросить.
   - То есть, вы хотите сказать, что Белая Армия в гражданскую войну 1918-го года была изначально обречена - спросил я, возбужденный, охватившей меня внезапно догадкой - как армия с закостеневшим сознанием, остановившимся в своем развитии?
   - Совершенно правильно! - воскликнул президент, довольный тем, что я так быстро его понял. - В вашем примере мы можем отметить для себя один удивительный парадокс - те, кто шли в бой с хоругвями и с именем Бога на устах, но шли, по сути, против Него, против Его Закона - проиграли. Богу проиграли, а не Красным. Красные же в Него не верили, но делали все по Его Слову, поэтому и победили в Его глазах, хотя сами не ведали, что творили. Удивительно, не правда ли! Ибо вся жизнь в движении, причем двигаться можно только вперед. Остановка, откат назад, или уход в сторону означает одно - смерть. Вот и Белые остановились на жизненном пути, решив сохранить, все как есть, потому и погибли, освободив место более жаждущим жизни Красным. Кто не с Ним, тот против Него! И это Закон, как вы говорите, Его Закон. С этим трудно поспорить, да и незачем. Вот видите, мы с вами, сами, о том, не думая, слегка приблизились к разгадке тайны вечной жизни.
   - Но ведь и самих революционеров при этом полегло не мало, причем, от рук самих же революционеров. Еще Марат, в свое время, мрачно пошутил, сказав, что революции делаются для уничтожения, в первую очередь, самих революционеров. Как-то это все не совсем вяжется с вашим законом вечной жизни.
  - Как раз наоборот - улыбнулся президент, снова найдя мой пример, удачным. Начнем с того, что революция уничтожила не всех революционеров, а только тех, кто остановился в своем стремлении идти с Богом дальше, решив, что, свергнув предыдущий строй, они уже своего добились. Они лишь слегка задержались в движении, а получилось навсегда. Почему, спросите, Сталин и его единомышленники остались, а Троцкий, или, к примеру, Зиновьев с Каменевым нет. Да потому что, к тому времени, Богу уже нужен был крепкий практик, и Сталин на эту роль подходил лучше остальных. Троцкий же и ему подобные, подражая Ленину, лезли в теоретики. Но они все явно опоздали, так как Ленин за них всю теоретическую работу к тому времени уже выполнил и перевыполнил. А когда эволюции потребовался практик, то Ленин с этой работой сам справиться не смог, поэтому Закон Бытия и отправил его на покой, чтобы не путался под ногами. Троцкий со товарищи, в том качестве в каком они себя предлагали, Закону тоже были не нужны, а в другом качестве они себя уже не видели. Закон Бытия и их философским мозгам нашел подходящее место - на кладбище.
  Отсюда вывод - всегда нужно идти в ногу со временем, не отставать, не обгонять и не навязывать свой ритм - только в этом случае можно рассчитывать на вечную жизнь.
  - Но время - штука изменчивая и непостоянная, - задумчиво произнес я, - еще вчера мы руководствовались одними взглядами, сегодня придерживаемся других, а завтра, глядишь, и они окажутся под сомнением. А пока сегодня приходится предавать вчерашние идеалы, в которые сам верил, а заодно и тех, кто верил в них вместе со мной, а завтра, похоже, придется предавать день сегодняшний. Хамелеонство какое-то, которое никак не вяжется с образом сильной, целенаправленной личности, стойкого борца за свои идеалы. Как вы это прокомментируете, господин президент, в нравственно-моральном аспекте.
   - Нравственность, мораль! - проворчал президент - человечество выдумало себе еще одну забаву, чтобы оправдать свою неспособность возлюбить Бога и ближнего своего, еще одну проститутку, которой можно вертеть, как хочешь, при этом, совершенно забыв, основную мораль, данную людям Богом в десяти Его заповедях. Так вот я вам посоветую в другой раз подумать, в нравственно-моральном аспекте, что лучше, предавать тех, с кем был вчера вместе, или предавать Его, указывающего путь.
  Сегодня же время нам показывает, что дни стойких борцов отошли. Сейчас ставка делается на мобильность, на изобретательность, на разум, одним словом, а не на крепкие мышцы и прочные лбы. Ну, а те, кто это не понял, то их Закон так же уберет, чтобы другим не мешали.
  - Но ведь и идеи демократии не вечны, рано, или поздно и они себя исчерпают. Когда, по-вашему, им придет конец?
  - Я вижу, что и вы, как и все молодые люди, которые еще и жить-то толком не начали, первом делом интересуетесь, а когда же, наконец, все это закончится. Не стоит беспокоиться. Если будете слушать Бога, четко выполнять все Его указания, то вечная жизнь вам обеспечена.
  - И откуда у него вдруг такая набожность - подумал я - может быть мы и в самом деле с момента своего рождения обречены на пребывание в лоне Церкви. А может, я теперь в этом точно уверен, и с момента зачатия. Теперь и мне многое становится понятным. Почему, например, Спаситель учит не думать о дне завтрашнем, а пребывать всегда с Ним. А с Ним, оказывается, можно прибывать только сегодня, не отвлекаясь на воспоминания дня вчерашнего, или улетая от Него в мечтах о дне завтрашнем - всегда только сегодня.
  
  Если любому началу предшествует Слово, то Новая жизнь тоже началась со слов и целых выражений, которые раньше определялись, как ненормативная лексика, а теперь, в свете демократических преобразований, не иначе, как гласом народа. И поэтому выражались почти все, от сапожника, угодившего себе молотком по пальцу, до министров, вдруг вспомнивших, что и они тоже часть народа. Не выражались, а разговаривали исключительно языком русских классиков только бомжи, будучи самой незащищенной прослойкой этого народа и президент, ну, не выражался, и все тут.
  Помогая себе ненормативными выражениями, предприимчивый народ очень быстро воздвиг на пустыре продовольственные палатки и ларьки, в которых можно было приобрести все самое необходимое для жизни, от трусов, носков и хлеба, до водки и колбасы, причем совершенно свободно и без очередей. Из этого, неизвестно откуда вдруг хлынувшего изобилия стали образовываться проходики с тупичками, проулочки и закоулочки, которые плавно переходили в переулки и улицы из кооперативчиков, которые занимались всевозможным ремонтом, утюгов, пылесосов, телевизоров и прочего в том же роде и магазинов с обувью и одеждой, непременно импортного производства. Небольшие закусочные и кафе, наводнившие улицы в огромном количестве, придавали им атмосферу домашнего уюта.
  На перекрестках жарились шашлыки в мангалах, играли музыканты, от одиночек на баянах, до целых духовых оркестров. Пару раз там видели заезжего проповедника-евангелиста из Финляндии, который раздавал всем бесплатно "Евангелие от Луки" и призывал всех возлюбить Бога и друг друга. Что касается Бога, то вряд ли кто смог вспомнить про Него в этой неразберихи, всем было просто не до этого. А вот друг друга, многим удалось возлюбить, это точно, так как апофеозом победы демократии над прогнившей диктатурой, со всеми ее сухими законами и указами об усилении ответственности, явились многочисленные пивные, рюмочные и винные погребки, которые по воле народа теперь работали не переставая.
   Все улицы пересекал широкий проспект, на котором высились фешенебельные офисы из стекла и железобетона различных коммерческих компаний, банки, отделанные по европейским стандартам, не менее шикарные рестораны, к которым важно подруливали солидные иномарки. Но больше всех привлекало своей бьющей в глаза неоновой рекламой казино, как символ неотвратимого процветания.
   - Ну, как вам все это, - спросил меня президент, когда мы с ним, прогуливаясь по улочкам и закоулкам, улицам и проспекту, осматривали это хозяйство, - неужели не впечатляет? И замете, в наикратчайшие сроки. Причем, из государственной казны не потрачено на это ни одной золотой копейки. Тем более что казна и без того совершенно пуста - коммунисты, уходя, выгребли оттуда все подчистую.
  
  Прогуливаясь мимо музыкантов и чернявых шашлычников, меня, почему-то, не преследовало ощущение праздника. Я не видел радостных лиц, ни у прохожих, ни у музыкантов, хотя играли они только бодрую и праздничную музыку. Никто не смеялся, даже простых улыбок я не заметил. Лица всех выражали напряженное ожидание. Никто не верил, что за этот разгул им потом ничего не будет. Что они потом не подвергнутся за это административной, а то и уголовной ответственности. Все ждали и по старой привычке рассчитывали на худшее, заранее прикидывая в голове спасительные варианты своей защиты.
  Пенсионеры, прошедшие не одну мясорубку и знавшие, почем фунт лиха, предпочитали действовать из-за угла. Дождавшись, когда у нужного им ларька никого не оставалось, они быстро выходили из своих укрытий, быстро покупали все необходимое и так же стремительно исчезали. Все, не было их там, поди, докажи!
  Единственно у кого получалось делать хорошую мину при этой непонятной и мрачной игре, так это только тем, кто уже успел отметиться и в пивных, и в рюмочных, и в погребках. Им действительно было море по колено, и теперь, выйдя из такого задушевного заведения покурить на свежий воздух, они сбивались в небольшие кучки и с жаром обсуждали происходящие события. Но и они, по привычке, уж очень-то шутить все же остерегались.
  
   - И пока мне очень трудно, знаете ли, искать в казне золотую копейку, - говорил президент, - тем более, если ее там нет - вот такой получается грустный каламбур. Но мои министры-экономисты как раз сейчас над этим активно работают, и мне кажется, они наверняка что-нибудь придумают. А то ведь без золотого запаса и государство, не государство, а так, кружочек на политической карте.
  - Но разве вы не знали, что вас ждет, когда брались за бразды правления? - поинтересовался я.
   - Ничего конкретного, конечно, не знал, - как-то виновато ответил президент, - догадывался, само собой, но ничего определенного. Да и потом, деньги из страны, собственно говоря, никуда не делись, ну, не все, по крайней мере. На что же, вы думаете, были выстроены все эти шикарные офисы, банки, автосалоны, рестораны - как раз, на те самые денежки. Да и откуда было взяться другим-то? И теперь моя задача вернуть их обратно в казну, да еще и с процентами. А то ведь, честно говоря, чувствую себя каким-то швейцаром, когда к нам кто-то приезжает с визитом оттуда; и бедным родственником, когда самому приходится выезжать туда. Все это пока очень и очень грустно, - президент уронил свою голову на грудь.
   Но народ! - его голова взметнулась вверх - я всегда верил в мой народ! Я верил, что у него в чулках, за время пустой идеологической болтовни, скопилось не одно Эльдорадо, и даже не два. Так что очень скоро, я думаю, мы догоним и перегоним Америку, как и планировали наши отцы и деды. Да они и сами, наверное, могли бы это сделать, сражаясь с ней с самого начала ее же оружием, то есть капиталом, а, не выдумывая утопические лозунги, в которые и сами-то потом перестали верить. Я уже давно себе уяснил, что для того, чтобы добиться продуктивного результата в диалоге, необходимо говорить с оппонентом на его же языке, а не навязывать свой, который он не понимает и вряд ли когда-нибудь поймет. Вот как с фашистами в Отечественную, и все получилось - дали пинка под зад, потому что бомбами разговаривали и снарядами, а не лозунгами и транспарантами. Потому и дали, что это Россия, а не какое-нибудь княжество Монако. Что нам Америка! Уделаем и Америку, когда станем поменьше болтать и больше дело делать.
   Да, с народом я не ошибся. Я позволил народу использовать его же деньги, и сами смотрите, что творится. А ведь это еще только начало - джин выпущен из бутылки, и загнать его обратно уже никто не сможет. Так что мы еще дадим Америке жару, отольются ей все наши слезки за все годы унижения перед этим расфуфыренным истуканом в блескучих наклейках.
  
  В магазинах, изобилующих импортными товарами, то же не было праздника, то же не было радостных лиц. Только в отличие от тупиков бедноты, где присутствовал страх перед завтрашним днем, на улицах царило уныние и разочарование. Товары, свободно лежащие на прилавках магазинов никого не радовали. Каждый мог свободно купить все то, что еще вчера считалось жутким дефицитом, достать который, людям приходилось порой, пускаясь во все тяжкие. Еще вчера, девушки, чтобы иметь импортные джинсы, или косметику, готовы были поступиться своей девичьей честью. Юношам для этого не раз и не два приходилось преступать закон. Мошенничество, спекуляция, предательство - были нормой. До убийств, правда, дело доходило крайне редко, и все они были из разряда случаев чрезвычайных, но воровство и грабежи с нанесением тяжких телесных, были не такими уж и редкими.
  Людей постарше, лукавый так же не оставлял без внимания, и в той среде бушевали настоящие страсти, где зависть, лицемерие, ханжество, взятничество были самыми невинными шалостями, и им не придавали особое значение, хотя и гордиться ими считалось неприличным.
  Были, конечно, и честные люди, имевшие представление о морали, и только поэтому у них хватало сил простоять весь день в очереди с начинающими спекулянтами за одной - двумя банками бразильского кофе, но таких были, увы, единицы. Общество таких отвергало, презирая, считая их неудачниками, пустыми и ненужными людьми. Но одно их всех объединяло - это дефицит, обладать которым было смыслом их существования. И вот, дефицит, который был основой их жизни, вдруг исчез. В одночасье, они все лишились главного - цели в жизни, ее стержня, стимула своего развития. И то, как они теперь будут жить, да и ради чего, никто не имел ни малейшего представления. Дефицит же милосердия и доброты, который незримо возрастал с каждой минутой, никто из них так и не прочувствовал.
  Но не это для них было самое страшное. Самым страшным для них оказалось то, что все добро, которое они честно нажили своим нечестным трудом, все это сейчас оказалось пустым и совершенно никому не интересным, не вызывающим ни у кого не то, что зависть, а даже любопытства из приличия. На все эти ковры и хрусталь, "Жигули", "волги" и дачи на шести сотках, из-за которых в свое время разыгрывались целые баталии, сейчас все смотрели, как на пережиток, как на убожество, если не пошлость, а на их обладателей, как на дремучих "совков", заслуживающих, в лучшем случае, снисхождения и жалости.
  Если раньше люди, собирая все эти, по тем временам, несметные богатства, утешали себя мыслью, что им будет с чем встретить свою старость, то теперь эти богатства стоили сущие гроши, и то, если найдется дурак, кто их захочет купить.
  Если раньше обладатели дач и машин вправе были рассчитывать для своей дочери, или сына достойную партию, то теперь от такой невесты приличные женихи, а особенно их родители бежали, как от прокаженной, а такого жениха, так того и вовсе не пускали на порог приличного дома.
  Но неукротимое желание юности брало верх над предрассудками дремучих родителей, и браки совершались в тайне от них, от людей, государства и Бога - без благословения родителей, без венчания и регистрации. Такие браки держались не долго, как правило, до первой же шумной вечеринки с друзьями. Где страстный Ромео влюблялся в новую Джульетту, а его бывшая Джульетта вдруг начинала понимать, что она, кажется, забеременела, но только совсем от другого Ромео. И так, до следующей вечеринки - жизнь продолжала катиться дальше, предлагая своим пассажирам новые материальные и духовные ценности, в качестве оплаты за проезд.
  При всем при этом общество, как бывало раньше, никого принципиально не осуждало - ни бездуховность людей старшего поколения, ни безудержную развращенность и легкомысленное отношение к браку молодежи. И в такой принципиальной беспринципности так же чувствовались веяния нового времени. Беспринципное отношение, хотя бы, к браку. Беспринципное, если не сказать большего, но больше никто не говорил, не говорил и меньше - никто просто не заметил, как все очутились в самом пекле пламени сексуальной революции. Никого не воротило при виде фотографий обнаженных красоток в самых вызывающих позах, которыми были к месту, а чаще просто так, облеплены все журналы и газеты, в не зависимости от их сексуальной, политической, или возрастной ориентации. Никто уже не врал своим детям, что их нашел аист в капусте, напротив, каждый родитель теперь считал своим долгом подробно объяснить своему малышу, откуда берутся дети, из каких таких ворот, взяв, в качестве наглядного пособия первую попавшуюся откровенную сцену из второразрядного американского боевика, которые теперь сотнями крутили по всем каналам телевизора, не переставая.
  Все воспринимали сексуальную революцию, как само собой разумеющееся и никто ее даже революцией-то не называл. Всех, вполне устраивало, что слова секс и любовь - являются синонимами. Именно так трактовали любовь, как явление, телеведущие в своих ток-шоу, ибо, одно от другого, по их разумению, было неотделимо. Так опустив Любовь до чувственных телодвижений, или подняв свою бездуховность, хотя бы до уровня постели, люди начинали понимать, что преобразования в стране действительно происходят, что дух демократии действительно обладает силой не только на словах, в отличие от призрака коммунизма, но и на деле.
  
  - Ну, а пока, - президент потупил свои ясные очи долу, - придется еще немного поунижаться, клянча деньги у той же Америки, и получая гуманитарную помощь.
   - Кстати, о гуманитарной помощи, - прервал я президента, - мне показалось, что я видел на прилавках магазинов одежду, обувь и продукты питания, которые входили как раз в ту самую гуманитарную помощь.
   - Да, воруют, - спокойно ответил президент, - пока воруют, что тут поделаешь. Советская власть семьдесят два года учила народ воровать, что бы выжить. На воровстве выросло не одно поколение. Нация основательно заражена этим вирусом, который одними инъекциями в виде ужесточении соответствующих статей уголовного кодекса, истребить невозможно. Деньги, только деньги, только этот презренный металл сможет спасти нацию от позора, а заодно исцелит и от других существенных недугов, которые только мешают нации развиваться.
  Например, нетерпимость. Советы, я думаю, через-чур увлеклись, разделением, когда властвовали. В результате получились сплошные конфронтации, сплошные непримиримые противостояния: город и деревня, столица и глубинка, деревня на деревню, город на город, улица на улицу, рабочие и интеллигенция, интеллигенция и спортсмены, штангисты и шахматисты, физики и лирики. Да перечислять можно бесконечно, потому что все были против всех.
  Деньги же уравняют каждого, и проявят каждого в первую очередь как личность. О человеке уже будут судить исходя из его чисто человеческих качеств. Причем прошлые заслуги в счет приниматься не будут, о них просто не вспомнят, человеком нужно будет оставаться каждый день, каждый час. И тогда какой-нибудь мужик из глухой тайги, с мешком алмазов за плечами не будет выглядеть униженно рядом со столичным щеголем, да он на этого бездельника даже и не посмотрит. В цене будет профессионализм, мастерство, а не сословия, или блат. Исчезнет, выветрится из нации беспричинный комплекс неполноценности. Хотя, на первых порах, разногласия, конечно, будут, но потом, когда все станут сытые и богатые, как допустим в благополучной Швеции, то, уверяю вас, в стране снова воцарится радушие и любовь к ближнему своему, свобода, равенство и братство, как неотъемлемая национальная особенность россиян. Деньги всех примерят и уровняют. Бедные не будут презирать богатых, потому что сами будут стремиться стать богатыми, а богатые не будут презирать бедных, помня, что и они когда-то были бедными и, неизвестно, может, скоро снова ими станут. Вот так, презренный металл и будет исправлять недостатки - парадокс, не правда ли.
   - Свобода? - удивился я, - о какой свободе вы говорите, если все будут в прямой зависимости от денег, все будут поклоняться "Золотому Тельцу", все будут его рабами.
   - Нет, о рабстве забудьте, с рабством покончено раз и навсегда, - президент одарил меня теплой улыбкой. Что касается свободы, то, смотря, что под этим словом понимать. Если под свободой понимать прожигание жизни в удовольствиях, то такая свобода иллюзорна. На деле же человек не свободен, он раб своих удовольствий, они повелевают им, а он лишь покорная игрушка в руках наслаждений. Такого сластолюбца удовольствия смогут заставить сделать все, вплоть до убийства и измены Родине. А в результате, жил человек и нет его, а что он по себе оставил, что он сделал в своей жизни, да ничего. И никто не жалеет о его кончине, никто не плачет, потому что никому не жалко раздавленного таракана, паразита, жившего за чужой счет.
  Или, к примеру, взять бомжа. На первый взгляд он никому не подчиняется, ни за что не отвечает, может делать, казалось бы, все, что хочет, но не тут-то было. Что хочет, он как раз делать-то и не может, его свобода оказывается очень и очень ограничена. Раз он ни за что не отвечает, то ему ничего и не дается - таков Закон Природы. Единственно к чему у него есть устремления и за что он готов отвечать, так это только за поиск пропитания самому себе, чтобы не умереть с голоду, и это ему в какой-то степени дается. В этом случае мы так же никакой свободы не наблюдаем - бомжа нельзя назвать свободным, потому что он раб своего желудка, своего инстинкта самосохранения.
  Теперь обратимся к классике - Скупой Рыцарь, Пушкина. Пожалуй, это тот самый случай, в котором вы видите состоятельного человека, эдакого накопителя ради накопительства, раба своих сокровищ. Таких рыцарей было, пруд пруди при советской власти, но это все в прошлом, сейчас уже таких не будет. Так как существует еще один закон Природы, гласящий, что если капитал не используется по назначению, а лежит мертвым грузом, то он отнимается у его владельца, и передается более расторопному, более предприимчивому, который и запустит этот капитал в обращение. Что, кстати, и случилось со скупым рыцарем Пушкина, да и со многими советскими, ему подобными. Потому что деньги, или другие ценности - это кровь общества. А кровь постоянно должна быть в движении, постоянно должна питать организм, давая ему силу и способствовать выделению отработанных продуктов обмена, но никак не застаиваться. Застоявшаяся кровь приводит к болезням и к неизбежной смерти. Деньги постоянно должны быть в обращении и не залеживаться, что я и предоставил гражданам своей страны, и посмотрите, как все сразу ожило.
  
  На проспекте среди офисов и банков из стекла и железобетона, ресторанов и супермаркетов, заманивающих к себе посетителей огнями неоновой рекламы, особой радости тоже не наблюдалось. Валюта, золото и бриллианты, о которых еще вчера и вслух-то было страшно говорить, из боязни сурового наказания, вплоть до расстрела, сейчас свободно ходили в обращении. Их обладатели теперь ясно осознавали, что им, наконец-то, есть, что терять, кроме собственных цепей, и шутить по этому поводу никто не собирался. Все эти здания охраняли люди в камуфляжах с нешуточным оружием в руках, но это было так, больше для антуража, чтобы шпану отпугивать, больших надежд хозяева на них не возлагали. Для более серьезной защиты каждый имел собственную службу безопасности, с ее разведкой и контрразведкой, но и на них надежды было мало, им не доверяли, их боялись. Нечистые на руку банкиры и бизнесмены не верили ни в честность, ни в порядочность, ни в преданность, только в деньги. И по своему нечистоплотному опыту знали, что того, кого нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги, а тот, кто не продается и за большие деньги, обязательно продастся за очень большие деньги. И как-то по другому просто и быть не может, в их жизни, по крайней мере, ничего, выходящее из этой схемы ни разу им не встречалось. Поэтому все эти разведчики и контрразведчики в основном занимались тем, что следили друг за другом, чем за конкурентами своего хозяина, как за потенциальными противниками. От страха не спасали ни толстые стены, ни высокие заборы, ни бронированные автомобили, ни охрана со спец. выучкой, никто не доверял никому. Все вздрагивали при малейшем шорохе, малейшая оплошность в действиях расценивалась, как сигнал к покушению, и приводила в боевой порядок всю тоталитарную систему. Вместе с хозяевами, тяготы роскошной жизни со страхом за финансовое бремя, разделяли и члены их семей. Возможно, сей факт, служил, хоть каким-то утешением самим бизнесменам. Но, как говорится - каждому - своё.
  
   - Так, каким же, вы спросите, я вижу в идеале гражданина своей страны, - президент хитро сощурился. - Знаете, меня впечатляет пример Генри Форда. Сами посудите: скопил мужик немного денег, купил автомобильный мотор, колеса, еще каких-то железяк и собрал автомобиль. Потом продал этот автомобиль и купил уже два мотора, два комплекта колес и всяких железяк на два автомобиля. Продал, потом уже смог собрать четыре автомобиля, затем восемь, шестнадцать, тридцать два. Самому собирать у него уже просто не хватало сил, и он нанял себе помощника, потом двух, трех, десять, двадцать, сто. Построил завод. У него уже работали тысячи рабочих, для них он воздвиг целый город вокруг своего завода, который со временем превратился в промышленный гигант по производству автомобилей, а Америка стала автомобильной державой. А почему, вы спросите, это произошло, да потому что у Генри Форда была мечта - увидеть каждого американца, мчащегося на собственном автомобиле по дорогам Америки - он взял на себя такую ответственность, не побоялся, и поэтому ему дана была полная свобода для претворения своего замысла в жизнь. В результате он возвысил автомобильный престиж своей страны до мирового уровня, он обеспечил тысячи людей хорошо оплачиваемой работой, ну, и сам, надо думать, не бедствовал.
   Вы посмотрите, ведь это получился настоящий праздник труда, праздник, о котором так долго говорили большевики. Только у Генри Форда он получился, а вот у большевиков как-то не очень - все больше на плакатах, да в кино.
  А что бы было, если бы он первые свои заработанные деньги прогулял, или положил бы в чулок, на черный день? Думаю, в первом случае, его ждала бы участь бомжа, а во втором, черный день для него наступил бы очень скоро. А так, никаких черных дней, потому что у него все жило здоровой, полноценной жизнью - жили рабочие, жил завод, жил город, жила Америка, как единый, здоровый организм, в котором застой крови просто недопустим. И при этом сам Генри Форд был совершенно свободен, осуществляя свою мечту. Отсюда еще одно непреложное правило - чем выше ответственность, тем больше свободы. Свободы созидания, свободы творчества, - вот к какой свободе должен стремиться нормальный человек - к свободе, дающей жизнь, а не преждевременное увядание.
  - А ведь он прав, - подумал я, - у бомжа никакой ответственности, и он раб, у Бога абсолютная ответственность за все Мироздание, и Он абсолютно свободен. - Вслух же сказал, - ну, с предпринимательством мне все более-менее ясно. Если кто-то вдруг возмечтает увидеть каждого россиянина, бороздящего просторы вселенной, на собственном звездолете, то для осуществления его мечты в нашей стране уже созданы все условия. Такой мечтатель подкопит немного деньжат, прикупит различных железяк для постройки одного звездолета, продаст его, потом соберет два, и так далее.
   - Я понимаю, вы не верите, но вы напрасно иронизируете, очень скоро именно так все и будет. И на звездолетах полетим, потому что идея со звездолетами может придти только в русскую голову. А будет идея - будет и ответственность, будет ответственность - будет и свобода созидания.
   - А как быть с представителями культуры, искусства? Ведь в их случае математическая логика просто бессильна, их нельзя просчитать обычной арифметикой, невозможно измерить простой алгеброй их поиск гармонии. Про художника нельзя сказать, как про Генри Форда, что он так же подкопит деньжат, купит холст, краски и напишет картину. Продаст, а потом уже сможет написать две, а потом десять, двадцать, затем наймет еще художников, которые будут писать картины под его именем, даже если у него и будет мечта, что бы каждый россиянин имел в своем доме его картину.
  - Ну, художники, я думаю, до такого абсурда не дойдут, хотя, кто их знает, на то они и художники, люди непредсказуемые. А вот писатели, я знаю, особенно крупные писатели еще в советское время пользовали так называемых негров, которые за них, собственно, все и писали, а они лишь в конце ставили свое крупное имя, порой даже не читая написанное, а то и в начале. А уж сейчас-то кто им помешает - плати, да подписывайся - бумага все стерпит. Зато выйдут в свет под их именами не каких-нибудь жалких десять-пятнадцать романов, за всю их творческую жизнь, как у недалеких и ленивых Толстых и Достоевских, а по двадцать-тридцать свеженьких романов в год будут выплевываться с конвейеров типографий. Да и у художников нечто подобное существует с незапамятных времен. Маэстро излагает идею картины, на холсте углем намечает композицию, пишут же его ученики, он только в конце ставит свою подпись. А уж писать копии с работ мастера, ученикам сам бог велел.
  Но вы, как всегда правы - славы такое творчество Отечеству вряд ли прибавит. И вообще, с культурой пока как-то не получается. Раньше я думал, что сначала надо накормить народ, а уж культура, со временем, сформируется сама собой, но теперь вижу, что ошибался. Исследуя предыдущие ступени эволюции нашего общества, да и не только нашего, я увидел, что культура, то есть мысль, выражавшая основную национальную идею, всегда предшествовала самим действиям, и уже на основе этой идеи происходили соответствующие эволюционные преобразования. Так у эпохи возрождения были Данте и Петрарка, у декабристов - Пушкин, у большевиков - Маяковский, и видимо, действительно, в начале было Слово. А тут же ничего, ни звука, ни гу-гу. Никто до сих пор так и не смог выразить национальную идею данной ступени эволюции. Правда, пока и национальная идея-то выглядит, как банальный шкурный интерес, воспевать который ни у одного здравомыслящего художника и рука-то не поднимется.
   - Ну, почему же, - возразил я, - Основную Национальную Идею наступившего Нового Времени выразили еще в конце шестидесятых Сахаров, Солженицын, Тарковский, Окуджава, Юрий Никулин, Высоцкий, да и многие, многие другие талантливые люди того времени. Им выпала честь стать пророками, они удостоились стать проводниками Слова Божьего для нас, доживших до этих дней. Но видимо, действительно, в своем отечестве пророкам как-то не везет - при жизни их никто не слышит, а после смерти начинают забывать, а если, и вспоминают, то только в дни их юбилеев, да и то, как-то вскользь. Правда, сейчас, я заметил, люди и Бога-то в этой суматохе забыли, куда им до пророков.
  - С вами трудно не согласиться, - как-то отрешенно и задумчиво проговорил президент, - а ведь действительно, я сейчас вспоминаю, всех тех, кого вы назвали можно смело назвать проводниками, проповедовавшими нам грядущую Основную Национальную Идею. И если в двух словах, то она должна звучать, как "Обретение Счастья и Благополучия, через Созидание и Человеколюбие". По сути, тот же "Мир, Труд, Май". Только не на транспарантах - от слов, нам предстоит, перейти к делу и на деле утвердить то, что провозгласили наши деды. Вот видите, с вами вдвоем мы быстро докопались до сути. Я знал, что вы мне необходимы, я это чувствовал и не ошибся.
  Ну, а что касается представителей творческих профессий (хотя, между нами, думаю, любая профессия таит в себе творческое начало), то их ждет, увы, печальная учесть. Они все, чтобы выжить, в сложившейся обстановке, должны будут заниматься конъюнктурой, творить на потребу толпе. Художников будут учить рисовать малограмотные фермеры и торгаши, писатели будут писать под диктовку своих читателей, артисты... впрочем, что говорить о грустном. Вот из этого коллективного творчества и будут формироваться художественные материальные и духовные ценности нации, по совокупности которых и будет определяться культура власти народа, дух демократии. Золотой век искусства, увы, давно прошел, прошел и серебряный, и свинцовый, сейчас, похоже, наступает век бумажный, точнее, купюрный.
   - И что же - спросил я - неужели так и не появится ни одного лидера, способного своим искусством повести за собой народ, неужели теперь художники обречены, до скончания века прибывать в лакейской обслуге у мошну имущих? В это просто трудно поверить, ведь у нашей страны такой огромный творческий потенциал.
  - Появятся, обязательно появятся, - заверил меня президент, - но не скоро. Те блаженные, которых конъюнктурщики изгонят из своих рядов правды, ради, которые своим искусством поразят не только россиян, но и весь Мир, по моим подсчетам, появятся не раньше 2040-го года, а пока будем довольствоваться тем, что имеем.
  
  Но один плюс, один положительный момент во всем этом все же имеет место быть, - подумал я. - Советская власть, еще в самом своем начале, еще, когда только-только вылупилась из яйца, в стремлении заявить о себе всему миру, расплодила очень много художников, писателей, поэтов и вообще людей искусства. Ошибочно полагая, что их власть утвердилась на веки вечные, а если, когда и исчезнет, то только, когда Светило погаснет. Они желали вещать Слово Советов всем, и в назидание, поколению настоящему, но особенно, в утверждение, поколению будущему. И, для того, чтобы это Слово, действительно стало всеутверждающим, для того, чтобы закрепить его в сознании народа навечно, чтобы народ со Словом этим ложился, а главное, со Словом этим вставал, и была создана огромная армия солдат идеологического фронта. И эта армия, состоящая из художников, писателей, артистов и прочей творческой братии с каждым годом становилась все больше и больше. Правда, истинно талантливых творцов от этого больше не стало, даже наоборот, расплодилось очень много людей случайных, сереньких середнячков, а то и откровенных бездарей и паразитов, пригревшихся у этой кормушки. И эти сорняки, порой, глушили росток гения, не позволяли раскрыться таланту.
  Но советы просчитались и рухнули, буквально на взлете. Советы рухнули, а огромная армия людей искусства осталась, и заботиться о них теперь, как раньше, никто не собирается. Теперь они сами будут вынуждены проявлять свой талант, или, что там у них есть, чтобы элементарно выжить. Для них теперь наступило время действия Закона Естественного Отбора - Закона Выживания, время отбора зерен от плевел, время, когда, наконец-то, художники научатся находить своего зрителя, а не навязывать всем подряд откровенную халтуру. Наступило время переоценки духовных ценностей, своих возможностей, определения своей ниши, в пирамиде создателей этих ценностей. И очень скоро Бог все вернет на круги своя, и каждый получит по его силам. Так что будут, конечно, и клоуны на потеху толпе, но народятся и гении, которых смогут оценить лишь через столетия, главное, они не будут мешать друг другу, они станут ни от кого независимы, и от друг друга в том числе. И не нам судить Кто из них Who - время само разберется, пусть даже и к 2040-му году.
   - Ну вот, а вы боялись, что народ про Бога забыл - радостно воскликнул президент. - Ан, полюбуйтесь-ка, какой храм отгрохали, то есть, я хотел сказать, возвели, на месте разрушенного большевиками. И обратите внимание, на этот раз пожертвование на его постройку принимали у всех, а не как на тот, что разрушили, только у достойных.
  Я вот думаю, может, Бог и позволил его разрушить, что он Ему такой был не нужен, построенный не по Его учению. Ведь учил же он не судить, дабы не быть судимым, а устроители первого храма забыли об этом и взялись судить, кто достоин, жертвовать на храм, а кто не достоин. А это уж было, как вы однажды верно заметили, не им судить, а Ему. Вот Он и рассудил, что взял и разрушил лукавый дом.
  Зато этот, всем миром взведенный, пожалуй, по праву станет главным храмом страны, символом могущества русского православия, ее главная святыня.
  
  
  
   3
  
   с 20 декабря 1993 года по 14 мая 1996-го
  
  - Знаете - сказал мне президент - последнее время меня преследует мысль, что я что-то делаю не то, что-то говорю не так, как надо, что в моей речи появилось слишком много слов-паразитов, да и вообще в моей речи наблюдается тенденция к косноязычию. И это чувство особенно обостряется, когда я вижу недовольные гримасы на лицах окружающих во время моих выступлений. Однажды я уже полностью сменил состав кабинета министров и еще раз так поступлю, если они не будут меня слушать должным образом, если они будут воротить свои сытые морды от моих предложений.
  Да и что, собственно я им предлагаю такого особенного, что уж такого невыполнимого, с чем они не смогли бы справиться!
   Во-первых! - тут президент поднял свой указательный палец вверх, тем самым, давая понять важность сего момента - в порядке самосохранения, я позволил всем делать все, что не запрещено. А что запрещено - я и сам пока не знаю. И никто не знает. Даже наш законодательный орган - сидят там, в своей Думе, бьют баклуши и не знают, какие законы им издавать - бояться, что потом эти законы их же всех и передушат. Вот они и забавляются сейчас тем, что, по старинке, создают видимость кипучей деятельности, отменяют, время от времени, старые законы, которые и без них уже давно утратили свою силу и практически не действуют. Правда, утвердили государственный флаг, герб, порылись, нашли у наших классиков какую-то музычку под гимн, который и сами-то напеть не могут, но посчитали, что, как временный вариант вполне сойдет, да в конституции кое-что подправили. Но это так, что бы в глазах, избравшего их народа, уж совсем не выглядеть бездельниками, лоботрясами и дармоедами. По большому счету, не только гимн, а и флаг с гербом тоже пока временные. Создается впечатление, что и наша демократия какая-то временная, да и я сам на своем посту лишь временный. Так, попросили место покараулить, чтобы кто другой его не занял.
  А новых законов нет, и не будет до тех пор, пока исполнительный орган не оторвет свои задницы от кресел и не начнет, как им и надлежит, исполнять. А уж там жизнь сама внесет коррективы в их деятельность, сама подскажет, в какой колодец можно плевать, а из какого потом вылетит, что и не поймаешь. А там глядишь, и Дума подтянется с новыми законами, которые будут, не только на бумаге значится, но и оберегать граждан от тех, кто чрезмерно увлекся своим самосохранением, и начал себя сохранять уже в ущерб Природе и обществу, которые, понятно, не будет заинтересованы в сохранении таких граждан.
   - А не лучше ли сразу издать законы в соответствие с законами Природы?
   - Да в том-то вся и штука, что сейчас этих Законов Природы никто уже не помнит. Коммунисты отменили их все, как не выдержавшие никакой их марксистко-ленинской критики - придется познавать их все с самого начала.
  В плане плюрализма я разрешил создавать политические партии. Одна голова, знаете ли, хорошо, а все вместе еще лучше. Но и от них толку пока никакого - одна пустая бравада и ничего конкретного.
  Со своей стороны я уже продемонстрировал пример практического познания законов Природы, бросив на познание законов Рынка нашу экономику, и особенно торговлю, как передовой отряд любого Рынка, но пока никакого Рынка не наблюдается, а наблюдается один сплошной базар. Похоже, я поторопился, не рассчитал наших сил и возможностей, не учел, что законы Рынка окажутся такими гибкими и переменчивыми, что без надлежащего опыта, уследить за ними очень трудно, практически невозможно. Так еще и опытных специалистов нет - все, как на грех, пользуясь случаем, укатили на свою историческую родину. И теперь единственная надежда, что там у них торговля не пойдет, согласно тем же Законам Рынка, и они все, или, по крайней мере, часть из них, что еще и лучше, потянутся обратно, на свою вторую родину, согласно тем же Законам Рынка. Потянутся, как наиболее усвоившие эти Законы, каждому определяющие свое место. Ну, а раз есть надежда, то не пропадем.
  Раньше было проще. Раньше был свой теневой бизнес, действовавший не по советским законам, а по Законам того же Рынка, Законам Природы, и советам было, у кого призанять опыт в самых тупиковых ситуациях. А сейчас и того даже нет - легализовано все, абсолютно нет никаких запретов, а вот что запрещать, пока и сами не знаем.
  А взять, к примеру, народ, который остался. Он ведь панически боится соблюдать любые законы, по старой привычке, хорошо помня, что все они ему только во вред. Коммунисты приучили народ бояться законов, приучили не соблюдать, а ловко обходить их. И народ эту науку усвоил на все "пять" баллов - если и знакомились с каким-нибудь законом, то только для того, что бы лучше знать, как его обойти. И Законы Природы стали сейчас не исключением - даже закон продолжения рода игнорируется полностью. Люди боятся рожать детей. И боятся не за детей - боятся за себя, боятся, что у них не хватит сил до конца соблюсти этот закон, что рано, или поздно они начнут по привычке обходить и его, так не лучше ли обойти его сразу, чтоб потом голова не болела. Сейчас смертность в стране превышает рождаемость. Если и дальше так будет продолжаться, то кем же я буду управлять завтра, кто же завтра будет избирать меня своим президентом.
  - Так может, есть смысл запретить аборты и противозачаточные средства, а виновных привлекать к уголовной ответственности, как за заранее спланированное убийство?
  - Нет, этим дело не поправишь. Наш народ не надо учить, как обходить запреты, а страха перед законом такой запрет не убавит. А я хочу, чтобы народ не боялся, а любил законы, видя в них свою защиту от любого проявления произвола, а не свою погибель, чтобы видел в них практическую для себя пользу и в случае не соблюдения его, и, особенно, в случае его соблюдения. Нет, тут нужно что-то другое.
   - Тогда, думаю, стоит подумать, как поощрить каждую родившую женщину, только не почетной грамотой, а чем-нибудь посущественней, чем-нибудь, что ей действительно поможет воспитать полноценного гражданина своей страны, ну, или гражданку. Жильем, например, если она в нем нуждается, или крупной денежной премией, а может, стоит подумать о ежемесячном денежном пособии, и выплачивать его до совершеннолетия родившегося ребенка. Тем самым, глядишь, убьем двух зайцев сразу - поможем родителям в материальном плане, что, согласитесь, не так уж и маловажно, а заодно в течение восемнадцати лет будем невольно напоминать им об ответственности за воспитание подрастающего поколения.
  - А что, мысль хорошая, вот только где всё это взять, к примеру, жилье, ведь новое жилье сейчас практически не строится - не на что, а строятся в основном только офисы и магазины.
   - А жилье, тех, кто умер?
   - Такое жилье государству не так-то просто заполучить. На такое жилье, как правило, сразу находится масса претендентов, от прямых наследников, до очень дальних родственников и вообще людей случайных. И чиновник, как и принято, у нас с незапамятных времен, в обход всех законов, передает это жилье по закону тому из них, кто больше даст взятку. Ведь не будет же и государство давать чиновнику взятку, что бы заполучить это жилье. Так что с жильем пока не очень получается. Одно хорошо, что дух соперничества, дух лидерства в народе еще окончательно не выветрился, а может, уже заработали Законы Природы. Как считаете?
  Теперь перейдем к рассмотрению вопроса о денежном вознаграждении. Сегодня казна пуста. И пуста она потому, что в этом хаотичном базаре совершенно невозможно собирать налоги, которые, народ сам, добровольно платить ни за что не догадается. Придется ужесточить систему налогообложения. А для этого придется создать целый аппарат чиновников, которые будут добросовестно следить за правильным исполнением закона о налогах, а для этого, скорей всего, им потребуется своя небольшая армия, свое силовое подразделение, потому что наш народ еще не созрел до искренней любви к закону. Причем, чиновники потребуются неподкупные и бескорыстные, а где таких возьмешь?
   - Ну, с этим, как раз, будет намного проще, чем вы думаете. Наделите их льготами и правами, чуть большими, чем у остальных чиновников, превознесите статус этого подразделения до уровня элиты команды президента, и, поверьте, они будут ваши со всеми своими потрохами.
  - Хм! Оказывается всё так просто. А если Дума начнет ерепениться, и не захочет принять тот налоговый закон, какой будет необходим?
   - Они тоже твари подневольные. Как бы они не хорохорились, а в пополнении казны заинтересованы не меньше остальных, так что с ними больших хлопот быть не должно.
   - Но я боюсь, как бы те принудительные меры, что будут предприняты Новыми Мытарями, не ударили бы сильно по свободам народа, не притупил бы в нем дух свободы творчества, обещанный им идеей демократии.
  - Вы сами сказали - демократии, а не низкой анархии, где правит беззаконие, так что не притупит, напротив, только лишний раз напомнит народу, что он живет в демократическом государстве, строящемся, на правовой основе. И дух предпринимательства у народа воспрянет с новой силой, когда он на деле убедится, что выгоднее платить налоги государству, чем бандитам, пусть и организованным.
   - Это чем же?
   - Потому что бандиты, сами по себе, величина не постоянная, очень изменчивая, а потому совершенно непредсказуемая, а планировать свой бизнес в таких шатких условиях очень трудно и жутко неудобно. Сейчас предприниматель честно платит одним бандитам, заранее обговоренный с ними процент от своей прибыли, а через некоторое время, глядишь, появляются другие бандиты, с предложением платить другой процент, и от этого предложения предпринимателю, порой, просто невозможно отказаться. Но даже если предприниматель выполнит все свои обязательства перед бандитами и все им заплатит, то у него нет никакой уверенности, что его магазин, или офис не сожгут третьи бандиты, или первые. Государственные же чиновники на фоне бандитов будут выглядеть всегда стабильными, всегда в своем поведении предсказуемы, а значит более планируемые, что для предпринимателя будет немаловажно.
   - Но ведь и бандиты так просто свои позиции не сдадут.
   - Верно, не сдадут, а значит, кроме налоговиков придется создавать еще одно подразделение - подразделение по борьбе с бандитами. И не на базе, я думаю, нищей, а потому ущербной во многом милиции, у которой слабых мест в их структуре гораздо больше, чем сильных, а на базе спецслужб, у которых и оплата повыше, да и старые привилегии сохранились. Но главное, в их работе им никакие законы не писаны, как и бандитам, вот и пусть разговаривают с ними на их же языке.
   - Ха! Я вижу, мои слова не пропали для вас даром.
   - И еще. В плане духовного здоровья нации предлагаю узаконить благотворительность со всевозможными пожертвованиями. Поверьте, сие деяние больше необходимо дающему, чем нуждающемуся. Давайте вспомним, что только крепкий дух нации может являться залогом ее благополучия, и никогда не будем забывать укреплять свой дух, используя для этого первую же возможность. А благотворительность практиковалось на Руси с незапамятных времен, а посему прошла испытание временем.
   - То есть, как узаконить? Издать указ, что ли? Отныне всем миллионерам вменяется в обязанность ежемесячно делать благотворительные пожертвования.
  - Ну, зачем же возвращаться к тому, от чего ушли. Пора бы уже и забыть про обязаловку, как о понятие, порожденном, чуждым нашему строю, коммунизмом. Нет, просто нужно будет в законе о налогообложении указать, что тем, кто окажет благотворительную помощь тому, или иному государственному учреждению, будь то больница, школа, детдом, или еще что-нибудь в этом роде, будет снижен процент налога, а то и вовсе не будет взиматься, в зависимости от размера оказанной благотворительной помощи. Таким образом, мы и дух нации лишний раз укрепим, да и у самих голова болеть будет меньше о сирых и убогих.
  - Пожалуй, так и поступим. А тех, кто будет уклоняться от уплаты налогов, даже расстреливать не придется, чай, не двадцатые годы - мы их такими штрафными санкциями обложим, что сами удавятся. Согласен, хватит либеральничать, кое-кому действительно пора напомнить, что с демократическим государством на правовой основе шутки плохи.
  
  
  
   4
  
   с 14 мая 1996 года по 8 октября 1998-го
  
  - Господин президент, - заволновался я, - а все ли мы делаем, как надо? А не кончится ли наша затея, с возрождением России, еще не начавшись? Что-то я не вижу больше у народа прежнего блеска в глазах. Народ сбился с ног в поисках работы, да и за ту, что находит, не может толком получить зарплату. Малый бизнес обдирают все кому не лень и налоговая, и бандиты, и еще масса всяких прихлебателей, так что, думаю, он доживает свои последние деньки, так как силы у него уже на исходе. О большом бизнесе я вообще молчу - его до сих пор нет, как и не было. Исходя из этого, меня не удивляет резкое падение политической активности россиян, хотя агитаторы политических партий из кожи вон лезут на митингах, обещая народу золотые горы. А им бы не золотые горы завтра, а сегодня быть уверенными, что их усилия не напрасны.
   - Не стоит сгущать краски. Просто сейчас у народа остаточная хандра от недавно пережитых волнений. Народу нужно сейчас немного успокоиться, отдохнуть, прийти в себя, и уже с новыми силами приступать ко дню завтрашнему.
  Что же касается завтрашнего дня, то, вы наверно еще не в курсе, а между тем, как я и предсказывал, кое-кто уже вернулся из земли обетованной. И не какие-нибудь жалкие неудачники, у которых дела на их исторической родине не заладились. Стали возвращаться самые славные сыны своего народа, которые сумели сообразить, что на исторической родине им делать нечего, что там все ниши давно заняты сверху до низу, что единственное место на планете, где они сейчас в полную силу смогут проявить свой талант - это Россия, эта никем не паханная целина в своем первозданном, притягательном виде.
  Всем этим Айсбергам, Вайзбергам, Кацам я отдам ресурсы, нефть, газ, тяжелую промышленность - пусть восстановят и доведут до мирового уровня. И они, я в этом уверен, с этим отлично справятся, причем в наикратчайшие сроки. И при этом, заметьте, никого в накладе не оставят. Все будут довольны - и государство, и миллионы рабочих. Ну, и себя, любимых, разумеется, не обидят. Удивляюсь, и как это у них все так ловко получается!
  - Ну, это понятно - Богом избранный народ. Но ведь и воровать будут не по мелочам.
  - Пусть воруют, зато потом будет, что у них отобрать. Да и воруют-то они не так оголтело, как мы. Мы уж если воруем, то меры не знаем - выгребаем все подчистую так, что все кругом остаются в одном исподнем. Они же берут только самое себе необходимое, не забывая, что кругом тоже дети малые есть, которые кушать хотят - Богом избранный народ - тут уж ничего не попишешь.
  Но со временем, думаю, дойдет и до этих мудрецов с востока, что воровать становится себе накладней - деньги, повторяю, этот презренный металл, научат их соблюдать хотя бы заповедь "не укради", и тем обогатит их древнейшую еврейскую мудрость еще одним усвоенным постулатом.
  Так вот, вслед за большим бизнесом зашевелится и малый, так как один без другого долго прожить не сможет. Ибо деньги - кровь государства - должна течь не только по крупным артериям, но и омывать сосуды поменьше, не забывая даже самые мелкие капилляры - только тогда весь организм будет здоровым.
   - А малый бизнес тоже сынам Израиля отдадим?
  - Ну, зачем же, этот учебный полигон нам куда более необходим, чем им. А сынам Израиля на нем делать нечего, они эту школу уже давным-давно прошли еще в советские времена. И потом малый бизнес требует большей изобретательности, большей изворотливости, большего таланта, если хотите. Так что он скорее подстать голодному, пытливому русскому духу, чем их, сытому и неповоротливому. И вообще, я на малый бизнес возлагаю большие надежды, как на путеводную звезду бизнеса большого, ибо ему с его мобильностью легче разобраться в постоянно меняющихся законах Рынка. Отныне пусть теперь малый бизнес заменит нам теневой бизнес.
  Ну вот, процентов на восемьдесят, считай, мы население страны уже озадачили. Остаются армия, студенты и пенсионеры. Ну, за армию я спокоен, она всегда была на стороне президента, генералы всегда четко себе представляли, чей хлеб едят, а уж голодать мы их не заставим.
  Студенты - народец, конечно, гоношилистый, вечно чем-то недовольный. И их агрессия оттого, что они еще пока жизни не знают, а потому окружающий мир их чаще пугает, чем радует. И единственная их мысль при столкновении с миром это мысль о защите от него, а не попытка взаимодействия с ним. А по своей наивности они полагают, что лучший вид защиты - это нападение. Ну, а жизнь, естественно, в ответ на их агрессию платит им той же монетой, постоянно раздавая им пинки, да подзатыльники. От этого они такие неугомонные, вечно всем недовольные. Но вреда от них, в общем-то, мало, так как единой позиции у них нет, и никогда не было. Студенты, суть дети малые - сейчас они играют с правыми, а через пять минут им покажется, что левых конфетка вкуснее, и они начнут играть с левыми - дети, одним словом. Но теперь у них появится стимул с большим рвением вгрызаться в камни науки, так как для них перспективой станет применение своих знаний на деле, с пользой для общества и выгодой для себя. Так что унывать им будет скоро просто некогда.
  Пенсионеры - вот эти самые вредные - сколько им не дай, все будет мало. И это их единственная, но крепкая позиция до гробовой доски, и отстаивать они ее будут насмерть. Хорошо, что их мало осталось, хотя крови нам всем еще попьют изрядно.
  
  Невдалеке я увидел прогуливающуюся группу молодых людей, разодетую в дореволюционную казачью справу, с нагайками за широкими ремнями, но без лошадей. Они привлекали внимание прохожих, бросающимися в глаза красными околышами на фуражках и широкими красными лампасами Всевеликого Войска Донского на синих шароварах.
   - Что там, кино, что ли снимают, - спросил я у президента.
   - Да нет, просто народ, в попытке разобраться во всей этой суматохе, возвращается к своим корням. Вы посмотрите - куда ни глянь - всюду строятся православные церкви, костелы, мечети, синагоги. У народа возрос интерес к истории нашей Родины. Создаются этнографические коллективы, изучающие историю родного края. Возрождаются народные промыслы.
   Казаки, например, возрождают, утраченное за время советской власти, былое величие казачества, его быт, его традиции. Какими-то особыми правами их никто наделять не собирается, у них есть только обязанности, которые они же сами себе и придумали. Вот и гуляют разодетые, пытаясь как-то обратить на себя внимание. Вреда от них никакого, поэтому их никто не боится, правда, и на рожон особенно никто не лезет. По большому счету они никому не нужны, и всерьез их никто не воспринимает - этих персонажей из театра абсурда.
   - Почему же такое безразличие к возрождению России и к тем, кто ее возрождает. Почему я не вижу поддержки самих россиян, хотя бы наиболее сознательной ее части. Неужели никто не хочет видеть свою страну сильной и цветущей.
  - Казаки сами виноваты. Они начали возрождение с конца, с того, что привело к развалу России. Они начали с того, что отделили себя от россиян, определив себе статус недосягаемых, неприкасаемых - элита, одним словом. Забыв, что это высокое звание нужно еще заслужить, да потом ежедневно всем доказывать своими подвигами право на его обладание. А вот так, как они, придти и заявить - мой прадедушка полный георгиевский кавалер, за это вы все просто обязаны меня считать самым истинным россиянином. Они просто слегка ошалели от счастья, что им представилась возможность заявить о себе, вот и забыли, что заявлять-то делами нужно, а не прадедовыми Георгиями, и не одной только верой, что возрождаешь. А дел-то никаких нет. А начинать им надо с малого - с себя, а уж потом браться за возрождение России. Вначале встали бы на ноги сами, потом помогли бы ближнему, глядишь, и возродили бы Россию и без громких слов. Вот и проявилось бы человеколюбие и созидание для счастья и благополучия. Бог ведь за тайные дела воздает явно.
  А пока у них наблюдается один только выпендрёж в отрыве от россиян - вот и все их возрождение, но, есть не просят, и то ладно, пусть себе ходят, может, со временем поумнеют.
  - А почему бы вам, господин президент, не взять их деятельность под свой, государственный контроль. Дали бы им конкретное задание, и пусть делами доказывают искренность своих намерений, а не одними только лампасами.
  - Я бы и рад, да боюсь, они еще не созрели до такой работы. Они ведь, я в этом просто уверен, еще не преступив к ней, начнут сразу клянчить себе особых льгот, условий, привилегий, а в этом есть уже что-то от лукавого, что в результате ни к чему хорошему не приведет. Так что пусть пока ходят и дозревают.
  
   5
  
   с 8 октября 1998 года по 2 марта 2001-го
  
  - Похоже, начинается процесс зачатия Российской Демократии - мечтательно глядя на небо, проговорил президент, ни к кому особо не обращаясь - ну что ж, посмотрим, кто окажется первым в этом естественном отборе лидера для такого ответственного дела.
  
   Мы вышли на центральную площадь и остановились неподалеку от помоста, на котором выступал перед собравшимися лидер Новой Коммунистической партии России, сокращенно - НКПР.
  
  - О, смотрите, старая гвардия уже тут как тут. Старость, при любых обстоятельствах, надо уважать, поэтому дадим им первыми испытать свои силы - весело подмигнул мне президент.
  
  - Товарищи! - провозглашал лидер НКПР - демократы обманули вас, предложив вам, так называемые, демократические свободы, как залог вашего благополучия. Вы только посмотрите, во что вылились эти, с позволения сказать, свободы. Экономика встала, заводы и фабрики перестали функционировать, а если какие еще и пытаются что-то делать, то, работая, максимум, на десять процентов своих мощностей выпускают продукцию широкого потребления не самого лучшего качества. Но и на этих заводах рабочие не получают заработную плату. Вот, вам и свободы - хотим, работаем, хотим, не работаем, хотим, платим рабочим, хотим, не платим.
  Полюбуйтесь, товарищи, во что превратили демократы с их свободами некогда Великую Державу. Да что экономика, народ уже просто выбился из сил, потерял веру в завтрашний день.
  Вспомните, товарищи, а так ли было раньше? Когда все доски объявлений были увешаны предложениями о приеме на работу с гарантированной оплатой труда два раза в месяц.
   - У-у-у! - подтвердили свое согласие собравшиеся, преимущественно пожилые люди с замшелыми, не привыкшими думать мозгами. Перестройка явилась для них настоящим ударом - она заставила их окостеневшие извилины зашевелиться, и это оказалась для них просто непосильная задача.
   - Вспомните, товарищи, пугало ли кого-нибудь из нас неведение завтрашнего дня? Нет, не пугало, потому что каждый из нас знал, что он завтра пойдет на работу, которая позволит ему не только обеспечить достойное существование, но и встретить безбедную старость. Где все это. На какие такие свободы пришлось нам обменять гарантированную радость завтрашнего дня.
  С легкой руки любителей свободы цены на продукты первой необходимости растут, как на дрожжах.
   - У-у-у! - не унималась старая гвардия.
   - Не говоря о других вещах, без которых просто не прожить - например медикаменты.
   - У-У-У! У-У-У! У-У-У! - взревела толпа.
   - Медицинское обслуживание постепенно становится платным, и это в то время, когда у простых россиян даже денег на первоочередные лекарства нет. Вот во что вылились их свободы - в поголовное уничтожение своего народа, в тотальный геноцид.
  Товарищи! Пока нас еще много и пока мы еще можем спасти Россию, мы просто обязаны это сделать. Россия впала в заблуждение, у нее помутился рассудок, вот она и свернула с намеченного пути, данный ей партией Ленина - самой правильной и самой правдивой партией во всем мире.
   - У-у-у!
  - Вернуть Россию на истинный путь сегодня, товарищи, наша с вами основная задача.
   - У-у-у!
   - Скажем: НЕТ! - демократическим свободам, ввергших страну в хаос и разруху!
   - У-у-у!
   - Скажем: ДА! - светлому будущему коммунизма!
   - У-у-у!
   - Предлагаю объявить президенту импичмент.
  Среди собравшихся воцарилась тишина. Лидер НКПР, сообразив, в чем дело, быстро исправил положение.
   - Импичмент - объяснил он - слово хоть и капиталистическое, но в данный момент просто необходимое, ибо оно входит в международный язык политиков, с которым мы просто обязаны считаться. А означает оно то, что мы, народ, берем под сомнение деятельность президента, выражаем ему свое недоверие, и даже обвиняем его в преступлении против государства, если хотите.
  Президента к ответу за вашу поруганную старость, - провозгласил оратор.
   - У-у-у! - зашумели пенсионеры в ответ на его призыв.
   - Остановим планомерный геноцид!
   - У-у-у! - потрясали воздух своими старческими кулачками собравшиеся.
  
   - А почему Новая Коммунистическая партия - спросил я у президента - и чем она собственно отличается от старой?
  - Да, собственно, ничем. И вряд ли когда-нибудь сможет отличаться. Потому что для этого им необходимо, что бы хоть у одного из них были маломальские мозги, а их-то у старых партаппаратчиков и раньше-то никогда не было, а теперь уж и подавно вряд ли смогут появиться. И для того, что бы в их партии появился кто-нибудь с мозгами, способными пересмотреть деятельность их партии в историческом контексте, выявить допущенные ошибки, разработать, с учетом этих ошибок, принципиально новый план их дальнейшей программы действий, то для этого должно произойти чудо. Но они все воспитаны в рамках диалектико-коммунистического материализма, где под словом диалектика подразумевается борьба, только борьба и ничего кроме борьбы, поэтому согласно их диалектики им остается только бороться, не важно с чем или с кем, главное бороться, а в чудеса им верить материализм не позволяет. Отсюда следует, что они не ждут милости от природы, а работают по старинке, как их и учили.
  При советской власти они все были лишь тупыми исполнителями. Вся их работа заключалась в том, чтобы предельно четко уяснить указание свыше, и потом, так же четко, ничего не напутав, передать его нижестоящим партийным структурам. И все, большего от них никто и ничего не требовал, только это. А уж о том, что они могут себе позволить обсуждать указание свыше, или предлагать свои соображения по данному вопросу, когда их об этом не спрашивают - им бы такое никогда не могло прийти в голову, поэтому их никто ни о чем и не спрашивал. Отсюда и их неспособность что-то решать самим, делать хоть какие-то выводы, пусть и ошибочные - попки, одним словом.
  - А как же вы сами избежали их участи.
   - Мне в этом плане повезло больше, чем им - меня не коснулась дремучесть партапарата. Я прозябал в более жизнеспособной среде - в комсомоле. А там нужно было не только четко получать указания, но еще и шевелить извилинами, как их лучше исполнить, да так, чтобы и в ЦК были довольны, и чтобы комсомольцы - эти верные помощники партии - не разбежались. Вот только это меня и спасло, да и не одного меня, а всех, кто оказался посредником между партией и комсомольцами, беспокойными сердцами.
  Что же касается их новизны, то назваться новыми от них потребовало само время и народ, падкий сейчас до всего нового. А они всегда с народом - народ в церковь, и они за ним, народ возмущается, и они вместе с ним.
  - А почему не впереди народа, указывая ему путь?
  - Я же говорю, что для этого мозги нужны. Может, забежать вперед перед народом у них силёнок хватит, а что дальше? Кто из них будет самостоятельно принимать решения, кто из них такой смелый, что бы взять всю ответственность на себя? Таких у них нет, и никогда не будет. Вот и плетутся в хвосте у народа. В этом и заключается вся их новизна, а в целом - от осины не стоит ждать апельсины.
  Этот митинг, я думаю, их последняя предсмертная агония. И этим своим импичментом они уже объявили себе смертный приговор, хотя, может быть, об этом они еще не знают. Но, со временем поймут, что погорячились, так как на пост президента, да еще в такое неспокойное время, никого из них даже под дулом автомата не загонишь. Самое лучшее, что они теперь могут сделать, это замять дело с импичментом, заявить, что теперь они пойдут другим путем и уйти в тень. Но и никакого другого пути у них быть не может, всё по тому же определению - им просто некому будет указать этот другой путь. Так что просто уйдут в тень и вымрут там, как динозавры.
   - Но все-таки импичмент - штука серьезная. И они вполне могут его устроить напоследок, просто так, из вредности, или чтобы лишний раз всем продемонстрировать то, как они четко усвоили курс диалектического материализма.
   - Ай, бросьте! Эта жалкая кучка безмозглых пердунов ничто по сравнению с той огромной массой, получившей свободу созидания, и для которой именно сейчас раскрываются все горизонты.
  Так что, сами видите, для зачатия эти старые импотенты мало пригодны. И вообще, практика показывает, что зачатие - дело молодое. Так что, будет правильно, если они уступят место тем, кто идет вслед за ними.
  
  Коммунистов - подумалось мне - сменили их верные помощники - комсомольцы. Что ж, все верно - последний да будет первым. А кто сменит комсомольцев, кого они сами-то сейчас считают своими помощниками, уж не бандитов ли?
   - Не переживайте - прервал мои размышления президент - за приемниками дело не встанет - было бы наследство, а уж наследники быстро отыщутся.
  Лучше посмотрите, как воспрянул дух народа, видите, куда ни глянь, всюду строятся церкви. По всей России вновь зазвонили колокола. Да, вы были правы, без церкви наш народ долго не проживет
  И еще, обратите внимание на то, что творится на улицах - продолжал президент - смотришь, и душа радуется. Смотрите, как они преобразились. Они уже больше стали походить, где-то на европейские. И не потому, что по ним, большей частью, стали катить иномарки, нет, от них стало попахивать европейской сытостью. Похоже, они обрели прежний утраченный смысл своего существования. Теперь им, действительно, есть, чем похвастаться перед соседями. Теперь у них есть свои фирмы, офисы, машины - одна кучерявей другой - это вам не заграничные тряпки, как раньше. А некоторые из них даже уже успели сняться в телепередаче "Шесть соток".
  - Это что, передача для садоводов-огородников? - удивился я.
  - Нет, это она раньше была для тех бедолаг, что копошились в земле на своих дачных участках, размером в шестьсот квадратных метров, пытаясь, что-то на них вырастить. А сейчас шестью сотками измеряется метраж среднестатистической квартиры преуспевающего бизнесмена, или артиста эстрады, или еще какого-нибудь ловкача, сумевшего обойти закон, впрочем, которого еще пока нет, и нахапать себе на приличное житье-бытье.
  - А почему закона нет? Уж этот-то могли бы и в первую очередь обсудить - жилье, все-таки.
   - Не выгодно.
   - Кому не выгодно?
   - Чиновникам не выгодно - они ведь тоже люди, и тоже хотят нормально жить, и не в приюте убогого чухонца, а, как им и полагается, в шести сотках. И на работу ездить не на велосипеде, как убогие вьетнамцы, а на машине, соответствующей их статусу.
   - И кто же им этот статус определил?
   - Да они же сами себе его и определили.
  Но вернемся к телепередаче. В ней телеведущий, как бы, между прочим, так, от нечего делать, заглядывает в такую квартирку. Дайка, думает, загляну - и заглядывает. А там его уже встречают радостные хозяева квартиры - как бы, совсем и не ждали. Хозяин в смокинге и с бабочкой, хозяйка вся в бриллиантах по вечернему платью от Тыдашкина, а то, может статься, что и от самого Выдашкина - вообще-то они уже спать собирались, но гостям всегда рады. И вот тут-то и начинается главное священнодействие. Камера медленно, сантиметр за сантиметром осматривает всю квартиру, под слащавые комментарии хозяев. Из прихожей переходит в гостиную, из гостиной в столовую, далее спальня, ванная, детская, если есть дети, но это крайне редко.
   - А кабинет?
   - Кабинет? Вы лучше спросите у обладателей этих квартир, а знают ли они вообще, что это такое. Что они академики какие-нибудь, что ли?
  Лучше скажите, мог ли о таком триумфе мечтать кто-нибудь из них в былые времена. Раньше, новой квартирой можно было похвастать, ну, от силы, двум-трем соседям и десятку сослуживцам, пригласив их на новоселье. А сейчас, при помощи телевидения, можно обратить на себя внимание всей страны. К тому же, если учесть, что попасть на такую передачу, еще не каждому дано, то вес такой квартиры и ее хозяина возрастает во много раз. Дело в том, что попасть на эту передачу желающих много, а передачка-то всего одна, и уступать никто не хочет - у престижа, знаете ли, свои законы. И для того, что бы телеведущий от нечего делать зашел именно в нужную квартиру, в ход пускаются все дозволенные, а чаще недозволенные средства, как самые эффективные. Здесь вам и исключительные протекции, и подкуп, и устрашения. Значимость передачи от этого только возрастает, вместе с теми, кто в нее попал. А это престиж, респектабельность, это имя, которое может выступить гарантом в любой крупной сделке - вот для чего все эти забавы.
   - И что же, бизнесмены сами шантажируют, запугивают и так далее?
   - Зачем же, сами - для этого существует организованная преступность. Которая, в случаях, выходящих за рамки закона, которого пока нет, действуют своими методами, не вписывающимися ни в какие здравые законы. Они все равно приучены этому с детских лет, и их уже все равно не исправишь.
  - А зачем им вообще нужно выполнять чьи-то прихоти?
  - Ну, они-то этого не знают. Они-то уверены, что это, как раз, бизнесмены выполняют их волю, не понимая того, что повелевать в России довольно проблематично, да и опасно для жизни. Уж, поверьте мне, я знаю, что говорю. Но, тем не менее, и они тоже стремятся стать лидерами, стать хозяевами положения.
  
  Первый взрыв, прогремевший в мегаполисе, и разнесший в клочья одного из финансистов вместе с его бронированной машиной, шофером и двумя охранниками, потряс всех.
  Правоохранительные органы, после тщательных поисков, проверок и перепроверок, наконец, нашли, что искали, и результат своих упорных поисков объявили во всеуслышание - налицо факт заказного убийства!
  "Заказное убийство" - громом прогремело для всех новое явление. Это что же - задавал себе каждый один единственный вопрос - теперь любой, кто захочет, сможет заказать любого, кого захочет?! И коль скоро появился спрос на такой вид услуги, то надо полагать, что очень скоро появится и предложение в виде некого "Бюро заказов", если уже не появился. Все были в шоке. Но средства массовой информации очень доходчиво объяснили гражданам, что подобный заказ, штука довольно-таки дорогостоящая и по карману лишь очень обеспеченным людям, и народ немного успокоился. А после того, как прогремело еще ряд аналогичных взрывов и череда метких выстрелов, успокоился окончательно.
  - Слава богу, нас это не касается - говорили на улицах.
  - Жалко, хорошие были мужики, правда, зарплату не платили, но все же, твари божьи - слышалось в тупиках и закоулках.
  После некоторой сумятицы, вызванной первым заказным убийством, жизнь в государстве снова вошла в привычное русло, и потекла, как ни в чем не бывало, правда, с поправкой на вновь сложившееся обстоятельство - теперь респектабельность жителей улиц определялась наличием разрешения на право ношения огнестрельного оружия и личной охраной.
  Лихорадка лидерства не обошла также и закутки с закоулками. Здесь с некоторых пор, настоящим бичом для их обитателей стали бездомные собаки, которые хватали все, что плохо лежит. И беспризорные пацаны, не только хватавшие плохо лежащее, но и подворовывающие лежащее хорошо, как в карманах граждан, так и на прилавках ларьков и киосков. Излюбленным объектом нападения и собак, и пацанов стали пенсионеры, которые перестали прятаться, и отоваривались теперь в открытую. И собак, и пацанов, если удавалось поймать сознательным гражданам, жестоко избивали, поэтому они - и собаки, и пацаны, правильно рассудив, что в одиночку им не выжить, стали сбиваться в стаи. Теперь они уже ни от кого не прятались, не подворовывали втихаря, теперь они могли себе позволить взять, что хотели, зная, что пока не существует такой силы в их тупике, способной помешать им это сделать.
  Безграничный аппетит молодых людей, которым всегда хочется все и сразу, и постоянное чувство неудовлетворенности оттого, что уже имеешь, толкнуло их заглянуть в соседний тупик, но там они столкнулись нос к носу с такой же стаей голодных пацанов, позарившихся на их собственный тупик. С этого момента начался процесс выявления единственного хозяина всех тупиков. Этот почин подхватили улицы, с улиц он докатился и до проспекта. Хотя, рыба гниет с головы, и первые недовольства соседом возникли изначально у жителей проспекта, потом эта волна докатилась через улицы к тупикам, по дороге все больше и больше крепчая, и приобретая самые чудовищные формы. А уж обратно, от тупиков к проспекту она прикатила в виде откатной волны, прихватив с собою заодно всю грязь улиц и тупиков.
  В тупиках еще действовали по старинке - кулаками. На улицах было просто не культурно ударить человека кулаком по лицу, там работали в основном цепями, кусками труб и арматуры, а у самых воспитанных имелись даже бейсбольные биты. Но особой респектабельностью выделялся, конечно, проспект, здесь было в ходу только автоматическое оружие. Особым шиком считались взрывные устройства с дистанционным управлением.
  На незадействованных пространствах пустыря, стали появляться безымянные холмики, могилы с крестами, могилы с металлическими оградками и гранитными надгробиями, целые усыпальницы и даже мавзолеи. Работники кладбища переживали золотые времена. У них для каждого клиента находился максимум профессиональной скорби.
  Население всей страны было охвачено стремлением к лидерству и переделом территории. Самостоятельность, как обязательное условие перестройки, породила огромную жизненную динамику, которая, выплеснувшись свинцовым дождем, находила свое упокоение непременно на кладбище.
  
  - Что вообще происходит? - спросил я президента. Сами посмотрите - число умерших, за последнее время, намного превышает число родившихся. Людские ресурсы страны просто тают на глазах, и это притом, что никто не объявлял нам никакой войны. Скоро вся страна превратиться в сплошное кладбище.
   - А что вы хотели? - при этом президент воззрел на меня своими ясными очами - вы тут так красноречиво размышляли о законе естественного отбора, а теперь, когда этот закон заработал наиболее наглядно, вы чего-то испугались. Собственно говоря, этот закон не переставал действовать никогда. Во все времена сильные кушали слабых. Вот только критерий, по которому определялся достойный для продолжения жизни на земле, постоянно менялся. И определяли его вовсе не люди - люди только думали, что это в их власти определять, кому жить, а кому умереть. Достойных определяло само время, причем, для каждого века, каждого года, часа, даже минуты это был свой выбор.
  Лидер был нужен во все времена. Для чего? - думаю, на этот вопрос вам толком никто не ответит, так как это понятие в нас заложено самой Природой с момента зачатия, и сидит глубоко в подсознании у каждого из нас. Ведь само зачатие, как знамение новой жизни, на сперматозоидно-яйцеклеточном уровне происходит именно по этому принципу - из целой армии сперматозоидов оплодотворяет яйцеклетку только один, самый достойный, самый жизнеспособный, свой лидер. Остальные, менее расторопные, увы, погибают, они оказались лишними на этом празднике жизни. Это элементарный закон.
  Именно сейчас происходит зачатие Новой Жизни, а все, что было до этого, думаю, стоит отнести к прелюдии и любовным ласкам. Скорее всего, дальше жизнь будет еще ответственнее, еще труднее, поэтому она сейчас убирает всех нежизнеспособных в дальнейшем, чтобы и они не мучились понапрасну, да и других не тормозили в развитии. Вам, наверно, слушать все это жутко, но что поделать - жизнь вообще штука жуткая, если разобраться, так что постарайтесь отнестись к ней философски.
  
  К этому времени в стране уже прогремел последний взрыв, да и меткие выстрелы стали раздаваться все реже и реже, пока не прекратились совсем. Вся территория была окончательно поделена между теми, кто уцелел, участвуя в этом дележе.
  Каждый хозяин уже не поглядывал с завистью на соседние владения, желая их оттяпать в собственное пользование. Напротив, теперь каждый гордился своими собственными, открыто демонстрируя все его достоинства, стараясь представить свое, чужой кровью нажитое, в самом лучшем свете, подчас, за счет очернения соседского добра. Правда, и сосед отвечал ему той же монетой, так что обид никаких не было.
  Для придания пущей солидности и значимости своей собственности, каждый регион примкнул к какой-нибудь одной политической партии, и считал теперь ее своей собственной. Теперь такая партия с пеной у рта отстаивала интересы своего региона, что выглядело со стороны более цивилизованно, чем кровавые разборки на окраинах пустыря. И на это хозяева регионов не жалели никаких средств, тратя подчас целые состояния на агитационную работу, проведение митингов и демонстраций, рекламу и на прочее пускание пыли в глаза.
  Стране предстояли очередные выборы депутатов в Государственную Думу, и по этому поводу, вся страна бурлила, как кипящий котел, предвкушая надвигающиеся судьбоносные для страны события. Больше всех волновались сами депутаты. Не желая расставаться со своими депутатскими креслами, они доказали всей стране, что не зря едят народный хлеб, утвердив, наконец, постоянные государственные флаг, герб и гимн.
  Самым политически активным оказался проспект. Здесь каждый банк, каждая солидная компания выдвинули на выборы в Думу своего политического лидера. Улицы могли предложить только лишь делегатов от этих партий. Самыми пассивными и равнодушными к политической жизни страны оказались, как не странно, тупики и закоулки, ограничившись лишь несколькими одномандатниками. Удивление вызывало то, что, собственно, вся политическая жизнь в стране кипела и бурлила только ради них, ради народа, и вдруг такое безразличие.
  
  - Так, кто же, по-вашему, - спросил я президента, - стал лидером в этой гонке за право обладания Россией, кого она выбрала для зачатия демократии.
   - О, сие есть, как всегда, великое таинство, но надо полагать, что Россия и на этот раз сделала правильный выбор, и на этот раз в ней будет каждой твари по паре.
  
  
   * * *
  
  Первое действие этой небесной пьесы закончилось, все персонажи и те, кто им помогал в этом спектакле, готовились ко второму не менее интересному действию этой драмы.
  Спелая лунная жемчужина постепенно стала наливаться нежно-розовым румянцем. Румянец разгорался, пока не стал огненно красным, а затем и багровым, и теперь походил на кровавый сгусток, прилепившийся к тверди небесной. Огненные блики играли на всех домах, деревьях, лицах людей, их одеждах подобно языкам разгорающегося пламени. Луна, казалось, радовалась, предвкушая веселье огромного пожарища. Страшного пожарища, который вот-вот должен был вспыхнуть. Пожарища, разжигаемого охватившим всех неуемным нетерпением, в реализации своих самых сокровенных желаний. Эйфория легких, незаслуженных побед, передавала эстафету, в виде сорванного запретного плода, нешуточным страстям, благодатная почва которым, была уже уготована.
  
   6
  
   со 2 марта 2001 года по 26 июля 2003-го
  
  
  Проходя с президентом мимо центральной площади, мы увидели, как на помост по очереди поднимаются лидеры партий, с изложением своих новых программ. Они все обещали накормить голодных, приютить бездомных, обеспечить счастливое детство детям и безоблачную старость старикам, а главное, покончить, наконец, с организованной преступностью.
  Собравшийся у помоста народ дружно приветствовал первых выступающих, бурно выражая с ними полную солидарность.
  - Даешь счастливое детство детям! - призывали первые выступающие лидеры.
   - Дае-о-о-ошь! - одобрительно вторил народ.
   - Даешь безоблачную старость старикам!
   - Дае-о-о-ошь! - подхватывал народ.
  Но последующие ораторы тоже обещали дать счастливое детство детям и старость старикам, они также намеревались в кротчайшие сроки покончить с организованной преступностью, и народ к ним, поэтому проявлял уже меньше интереса. И на их призывы: Даешь! - отвечал не так воодушевленно. Когда же последние выступающие попытались завоевать сердца народа обещаниями счастливого детства и старости, покончив с преступностью, народ и вовсе стал расходиться.
  - А действительно, - спросил я президента, - к чему нужно было городить столько партий, если у них у всех, по сути, одна и та же программа. Не лучше ли им было объединиться в одну партию и постараться общими усилиями добиться больших результатов?
  - Во-первых, такая партия уже есть - это наш с вами государственный аппарат, от дворника, до президента, включая правительство и всех государственных служащих. В обязанности которых, как раз и входит: накормить, приютить, дать, обеспечить, ну, и, разумеется, покончить в наикратчайшие сроки. Во-вторых, нарушится демократический принцип плюрализма мнений. И самое главное, они и по отдельности-то ничего не будут делать, из того, что обещают, а уж все вместе, и подавно.
   - Зачем же обещают, - недоумевал я.
  - Кто-то приватизирует квартиры, кто-то фабрики и заводы, кто-то целые отрасли промышленности, ну, а лидеры партий, при помощи обещаний, приобретают сторонников своей партии. И чем больше приобретут, тем больше голосов получит их партия на выборах, тем больше мест они займут в Государственной Думе, где законы принимаются на демократической основе, большинством голосов. Это деньги и деньги не малые, поэтому самым ценным приобретением, на сегодняшний день, является народ. В идеале, каждая партия, ставит своей целью, поставить во главе государства своего лидера, и, тем самым, приватизировать все государство в личное пользование, но это в идеале.
   - А вы не боитесь предательства, или покушения?
   - Нет, все это бравада перед толпой, с тем, чтобы заманить их в свои сети. Да, каждый из них отважно говорит народу, что если я стану президентом, то сразу накормлю, приючу, и так далее, на самом же деле они, если и видят себя президентами, то только в самых своих идиллических пьяных фантазиях. Спросите почему? Ответ все тот же - слабы они все в коленках для России, и сами отлично это понимают. И потом их и без этого президентства неплохо кормят, зачем им лишние хлопоты. Так что, каждый раз, когда они боллатируются в президенты, они все нашептывают одну и ту же молитву: Господи, да минует меня чаша сия, но не как Ты хочешь, а как я хочу.
   - Могли бы и не молить, Бог все равно на эту роль выберет самого достойного. И не примите мои слова за мелкую лесть. Теперь, после нашего с вами разговора, я действительно вижу, что правителя для России всегда выбирает Бог, а не народ, или дворцовые интриги. Так было всегда, всегда только самый достойный, самый необходимый для данной эволюционной задачи, по Его Воле садился на престол Отечества. Тут вам и Рюриковичи с Романовыми, тут вам и Ленин со Сталиным, и не одного лишнего, даже для переходных периодов находил нужного дурачка. Ну, а в вашем случае, вы оказались более подготовленным к грядущим событиям и не растерялись, пока другие межевались, вот поэтому Он вас и выбрал, так что все закономерно.
  Но все-таки, зачем обещать-то? Ведь это всегда ответственно, причем очень ответственно. Они что, совсем не думают, о том, что когда-нибудь придется держать ответ за все свои обещания.
  - Они все, конечно, лукавят, давая обещания впрок - мол, если выберете, то только тогда. А раз не выбрали, то сами виноваты, в следующий раз голосуйте поактивней, и не за кого попало, тогда и будет вам с кого спрашивать.
   - А если все-таки выберут?
   - Вот, и вас ваша вера подвела, а что же вы хотите от народа, несколько поколений жившего не по заповедям Божьим, а по заветам Ильича. Впрочем, у лидеров партий вера не намного больше. Но они, хоть, молятся всякий раз, усердно молятся, и, похоже, пока молитва спасает их. Наконец, у них всегда остается надежда, на тот случай, если, мало ли, Бог не услышит их молитвы, и кто-нибудь их них вдруг станет президентом на пять лет, то пять лет срок большой. За это время, вполне вероятно, что кто-нибудь из них может умереть, либо партия, безмерно обещавшая, либо народ, искренне веривший. Так что ответ будет держать, либо некому, либо не перед кем.
  Вот так, с верой в безнаказанность, с надеждой на царствие земное, с любовью к народу и с именем Бога на устах и прибывает Святая Русь, и другой, в обозримом будущем, наблюдать, вряд ли придется.
  - Но народ, похоже, уже не очень-то верит во все эти обещания?
   - Это лишь только говорит о том, что старые методы убеждения уже не годятся, и настала пора заменить их на новые, более эффективные. Вот смотрите, у этого, кажется, с новыми методами убеждения дела обстоят несколько лучше.
  
   - Россияне! - Отечество в опасности!
  
   - Смотрите, как он одной только этой фразой сразу привлек к себе внимание аудитории - похвалил выступающего президент. - По сути своей, эта фраза выигрывает во все времена - потому что она во все времена актуальна, была, есть и будет. Я, с моим опытом, не знаю ни одной другой, что бы так же активизировала сознание, пробуждала задремавшие мозги и протрезвляла одурманенные, хотя, сама по себе, эта фраза является наисильнейшим снотворным и дурманом одновременно. Ну, послушаем дальше.
  
  - А в это время в высших эшелонах власти - продолжал свое выступление оратор - во всю процветает коррупция, протекционизм, воровство, спекуляция народным достоянием.
  Россияне! Отечество в опасности!
  Предлагаю найти виновного за весь этот беспорядок и беззаконие и достойно наказать.
  Кто же ответит нам за все наши слезы?
  Может, казаки?
   - Нет, ответили казаки, мы тут ни при чем, да и что мы можем. Мы так, музейные экспонаты, наподобие трехлинеек Мосина, и кроме вековой пыли, грязи от нас никакой.
   - Может быть, националисты? - вопрошал оратор.
  - Нет, ответили националисты, разрушать Россию, это против наших идеалов, мы всегда за Россию и за россиян. И потом, мы только народились, так что на нас даже вековой пыли нет.
  - Может быть, партия демократических реформ перемудрила со своими реформами - продолжал допытываться оратор.
   - Нет, ответили реформаторы, мы тоже ни при чем, да и реформ-то, как вы сами можете убедиться, в стране никаких не происходит. Единственное, что мы можем, так это только обещать реформы, а уж большего требовать от нас, это, по меньшей мере, не корректно.
  - Тогда, может, либералы ответят - наседал выступающий.
  - Разрушать и вступать с кем бы то ни было в конфронтацию, противоречит принципам нашей партии, нашим политическим мировоззрениям. Мы либералы всегда с народом. Мы никогда народу не указываем, что делать, и тем более, как делать, и уж тем более, сами за него делать ничего не собираемся, да и против него, так же. Мы всегда только поддерживаем народ в любых его начинаниях. Хочет разрушать - пусть разрушает, хочет созидать - пусть созидает - вот основной принцип нашей партии. Либеральный дитятя двух маток сосет - вот так-то. - Отрапортовал за свою партию ее лидер. Затем поверх своего заграничного костюма надел балетную пачку, и, взявшись за руки с тремя своими соратниками по партии, одетыми так же в балетные пачки поверх костюмов, они пустились отплясывать "Танец маленьких лебедей", торопясь побыстрее завоевать любовь народа.
  - Ну что ж - не унимался оратор - остался только один президент. Давайте, братья россияне, попросим, президента ответить нам - как мы докатились до жизни такой?
  Президента к ответу!
  - К отве-е-е-е-ту! - проревела толпа.
  - Боитесь? - заволновался я за президента.
  - Ничуть, - бодро ответил президент, - мы президенты тоже не лыком шиты, у нас тоже есть свои эффективные методы.
  Президент поднялся на помост, подошел к микрофону и внимательно оглядел народ.
  Среди собравшихся воцарилась тишина.
   - Приветствую, вас, россияне! Я давно искал случая поговорить с вами о наболевшем, обсудить насущные проблемы, наметить планы дальнейшего развития, да и просто поболтать по душам. Похоже, сейчас как раз такой случай. Думаю, у вас ко мне накопилась масса вопросов, так не стесняйтесь, задавайте мне свои вопросы, я ведь на то вами и поставлен, чтобы отвечать на все ваши вопросы.
  
  Народ безмолвствовал.
   - Смелее, россияне! - подбодрил народ президент.
  Из первых рядов медленно вверх поползла робкая рука, - разрешите вопрос, господин президент?
  - А, Егор Матвеевич! Знаю, знаю, о чем вы хотите меня спросить. Вы хотите знать, когда же вы начнете получать заработную плату и будете ли вы получать ее вообще, и что делает правительство, чтобы защитить своих граждан, от злостных неплательщиков заработной платы. Не так ли, Егор Матвеевич?
  - Да, все так, - проговорил обескураженный Егор Матвеевич, - а откуда вы, господин президент, знаете меня и мои проблемы?
   - Я, как президент, просто обязан знать всех своих граждан в лицо и поименно, и, тем более, обязан знать все их проблемы, чтобы потом решать их на государственном уровне, ведь вы меня для того и выбирали, чтобы проблем у вас было, как можно меньше, не так ли?
  По собравшимся прошла волна возгласов одобрительного изумления.
  - Что же касается вашего вопроса, Егор Матвеевич, - продолжал президент, не обращая внимания на произведенный им эффект, - то отвечу, и думаю, что своим ответом обнадежу не только вас, но и многих россиян, столкнувшихся с подобным положением дел. Я только что подписал указ об обязательной и своевременной выплате заработной платы. Отныне заработную плату все будут получать вовремя и в полном ее объеме, ну а те, кто считает, что им закон не писан, понесут строгое наказание, вплоть до того, что им придется нести уголовную ответственность.
  В ответ раздались выкрики одобрения.
   - Ну, кто еще хочет спросить? А, вижу, вижу, Анна Сергеевна руку тянет. У вас, Анна Сергеевна, сыну скоро в армию идти? Понимаю ваше волнение и спешу сообщить, что армию мы переводим на контрактную основу. Практика показывает, что мальчики, пришедшие в армию по обязательному набору мало пригодны для ведения боевых действий в современных условиях. Современной армии нужны крепкие профессионалы, которые и будут набираться на контрактной основе. Очень скоро Родина еще не всякому желающему сможет доверить охрану своих рубежей с оружием в руках. Но все это, хоть, и не в таком уж и далеком, но все-таки будущем, потому что подобная реорганизация, сами понимаете, не может пройти в одночасье, что на это потребуется какое-то время. Так что ваш сын, Анна Сергеевне, скорей всего, пойдет в армию на прежних основаниях. Но, смею всех заверить, что не за горами то время, когда обязательные военные призывы прекратят свое существование. Мною уже подписаны все соответствующие указы, и работа в этом направлении идет полным ходом.
  Народ разразился громкими овациями.
  - Знаю, знаю, - продолжал президент, - многих интересует вопрос борьбы с преступностью. Отвечаю, что правительство не сидит, сложа руки. Министерство внутренних дел так же реорганизовывается. Мною лично снят с поста министр внутренних дел, и на его место назначен новый, более дееспособный. С ним мы уже обсудили ряд мероприятия по переустройству органов. Так например, учреждены новые, более мобильные структуры, правительство изыскало средства для более совершенного технического оснащения наших правозащитников. Думаю, что отныне преступникам придется несладко.
  Раздались бурные аплодисменты.
  - Вижу, что на основные ваши наболевшие вопросы я ответил. Теперь хочу сказать несколько слов относительно тех реформ, которые происходят у нас в нашей с вами стране.
  В сфере экономики. Мы отказались от планового ведения хозяйства, и теперь сами не придумываем законы экономики, как раньше. Отныне рынок будет диктовать нам свои, более объективные законы. Он укажет нам наименование необходимых товаров, их количество, а самое главное качество и цены. И такое положение вещей позволит нам очень скоро выйти на мировой уровень, став основным конкурентом ведущих компаний мира.
  Грядет и школьная реформа. Уже сейчас министерством просвещения разработаны новые учебники по всем школьным предметам, а также добавлен ряд новых дисциплин, о которых мы с вами, в свое время, даже и мечтать не могли. И все это для того, что бы наши с вами дети вырастали умными, образованными, полноценными гражданами нашего с вами государства.
  Реформы так же затронули и другие, не менее важные сферы нашей жизни, - расходился президент, - например в области здравоохранения...
  
  Я не стал слушать, что там нового произошло в области здравоохранения, и решил пройтись, размять ноги, а заодно посмотреть, как осуществляются реформы, о которых так красноречиво говорил президент.
  Проспект, похоже, ни в каких реформах не нуждался. Их экономика, большей частью теневого характера, жила по своим волчьим законам теневого рынка, где нарушение того, или иного пункта правил соответствовал, подчас, смертному приговору, и поэтому соблюдался этот волчий закон неукоснительно.
  Реформа в армии их мало волновала, потому что за деньги они могли купить любую отсрочку от армии для своих чад. Но чаще всего их чада вообще не знали своей Родины. Они рождались за границей, росли, учились в их колледжах и университетах, а если и приезжали на родину своих отцов, то только в качестве туристов, в порядке ознакомления с экзотическими уголками земного шара. Поэтому на них, как на туристов, закон о всеобщей воинской обязанности, соответственно, не распространялся.
  По этим же причинам их мало интересовала и школьная реформа. Единственно, чем они могли способствовать ей, так это тем, что, имея перед глазами передовой зарубежный школьный опыт, навязать его отсталым соотечественникам, в качестве основной модели школьного образования.
  
  И такая западная модель школьного образования с успехом для преподавателей стала применяться в гимназиях и колледжах на улицах, ориентированных на евростандарт. Теперь туда утром охранники родителей привозили на "Фордах" и "Мерседесах" их отпрысков, а вечером, после занятий, развозили их по домам. Реформа же самого образования в гимназиях на улицах заключалась в том, что учителя приватизировали успеваемость, которая теперь целиком и полностью зависела не от знаний самих учеников, а от платежеспособности их родителей, и поэтому была достаточно высокой.
  После окончания гимназий отпрыски с блестящими аттестатами поступали в высшие учебные заведения, практически без экзаменов, по тому же платежеспособному принципу. На время учебы в университетах они были защищены от призыва в армию законом. А те два месяца, что они прибывали в действующей армии на сборах, после окончания академии, было для них, своего рода, легким приключением, вносившим в их скучную жизнь в барах и на дискотеках, некое разнообразие. Но в принципе и они были не против перевода армии на контрактную основу.
  Улицы больше всего пугал указ президента об обязательной, а главное, своевременной выплате заработной платы рабочим. Ведь этим указом президент лишал улицы довольно-таки ощутимой статьи дохода. Раньше можно было подолгу не платить рабочим, пуская их деньги в свой оборот, а потом, с учетом инфляции, платить по старым ценам, что также прибавляло немалую копейку. А что теперь прикажете делать, как теперь жить, на что теперь дом и семью содержать? - Одни вопросы. Тут, либо тюрьма, либо сума - выбор, как всегда не велик, - обычный набор российского джентльмена. И им снова приходилось напрягать свои мозги, изобретая новые ухищрения, лавируя, как горнолыжники в гигантском слаломе между всеми этими драконовскими законами, чтобы элементарно выжить в таких нечеловеческих условиях. Пришлось увеличивать рабочий день, при этом, не увеличивая зарплату. Пришлось ввести систему штрафов - да, не законно, но проштрафившийся не побежит жаловаться, да, признаться, и некуда. Все это конечно слезы, по сравнению со всей заработной платой, но все же позволит какое-то время не умереть голодной смертью, а там чего-нибудь еще придумаем - упражняли свои практичные мозги предприимчивые жители улиц.
  
  Школьная реформа в школах тупиков ограничилась, лишь новыми учебниками. Но учителя, еще той, старой закалки, привыкшие работать по старым учебникам, так и работали по своим родным старым учебникам. Сеяли разумное, доброе, вечное старыми проверенными методами, аттестуя своих учеников не по знаниям, а по их поведению, по их прилежанию, по их отношению к предмету. Так что, если у претендента на золотую медаль поведение вдруг стало удовлетворительным, то не то, что медаль, даже четверки ему отныне уже никто не поставит. Так и закончит такой претендент школу с блестящими знаниями и с троечным аттестатом. Да и зачем им вообще нужны хорошие, а тем более, отличные оценки - рассуждали преподаватели - в академию с ними все равно им не поступить, а у станка стоять, то и с любыми оценками можно. Главное не оценки, главное - знания, а знания у них есть и знания блестящие - уж за это мы все свои головы можем дать на отсечение.
  Перспектива перевода армию на контрактную основу радовал жителей тупиков больше, ибо предполагал для выпускников школ хоть какой-то выбор, в их расписанной кем-то, чуть ли не по дням, жизни.
  Но вот экономическая реформа удручала, так как законы рынка диктовали только повышение цен, но никак не снижение, и выхода из этого тупика жители тупиков для себя не находили.
  
  Сделав этот, ставший уже для меня привычный круг, я снова очутился у помоста, на котором президент, в своем обращении к согражданам, говорил удивительные вещи.
   - Реформы также затронули и другие, не менее важные сферы нашей жизни, - ораторствовал президент, - например в области здравоохранения...
  
   - О каких таких реформах вы тут так красноречиво рассказывали - поинтересовался я у президента после его выступления.
   - Да я и сам не знаю, о каких. Я знаю только одно, что, так как мы жили раньше, так дальше жить нельзя, и народ это знает. Я знаю, что для того, что бы что-то изменить, необходимы реформы, и народ это тоже знает. Вот они и требуют реформ, все равно каких, лишь бы это называлось реформой.
   - Да, но о том, произошла та, или иная реформа, или нет, можно судить только по конечному результату, когда необходимые преобразования уже произошли, или, по крайней мере, происходят у всех на виду.
   - А никто от меня и не ждет конечного результата. Это и ждать всегда долго, да и конечный результат, в конечном счете, все равно никого до конца не удовлетворит. Все необходимые преобразования они сделают себе сами - кому, какие нравятся. От меня же они требуют, чтобы я назвал это реформой. Лихо закручен сюжет, не находите?
   - Сами сделают! Они уже сделали. Одни изучают свою Родину по туристическим проспектам. Другие, за папины деньги покупают себе видимость знаний, имея об этих знаниях весьма смутное представление. Третьим эти знания по большому счету вообще не нужны, так как они не имеют перспективы их применения. В результате страна приобретает, как минимум, еще одно потерянное поколение - вот и вся ваша школьная реформа, в результате. Не слишком ли Россия богата, что может разбрасываться целыми поколениями?
  - Разумеется, школьную реформу нужно было начинать не с новых учебников. А с того, что разогнать, к чертям собачим все министерство просвещения с его многосисичным аппаратом РОНО и ГОРОНО, а на их место назначить новые кадры с обновленным сознанием, которые разработали бы обязательную для всех методику преподавания, основанную на национальной идее. А учебники - учебники это уже дело десятое.
  Но тут возникает сразу два вопроса - где взять свежие кадры, и куда девать старые - ведь не расстреляешь же, как раньше. А посему, коль скоро мы отказались от радикальных революционных методов, то будем ждать конечного результата в порядке эволюционных преобразований.
  И потом, запомните - напрасных жертв не было, нет, и никогда не будет. Потеряем это поколение, зато потом будет стимул по семь эволюционных шкур драть с последующих, чтобы по количеству нобелевских лауреатов не было за державу обидно.
  Да и остальные реформы буксуют по той же причине - они все лишены духовного начала. Ведь все преобразования-то с Неба надо начинать, а не с Земли, как вы однажды верно заметили. Но что я, маленький президент могу сделать - навязать свою волю? Так начнут кричать, что мы возвращаемся к жандармским методам, ГУЛАГ припомнят. Вот только и остается наблюдать, как гибнет Россия, для последующего своего возрождения.
  Я все сказал.
  
  
  
   7
  
   с 26 июля 2003 года по 20 декабря 2005-го
  
  - А вы знаете - сказал мне президент при нашей очередной встрече с ним - я подписал указ, разрешающий вступать в законный брак с четырнадцати лет.
   - А не рановато ли? - изумился я.
   - Думаю, нисколечко не рановато. Напротив, считаю, что этот указ очень даже своевременен. Все равно наша молодежь и без моих указов давно уже погрязла в разврате. А так, все, что они делают, где попало и как попало, примет более цивилизованную форму. Опять же, зарегистрированный брак предполагает более стабильные отношения между партнерами. В свою очередь, эта стабильность порождает мысли о продолжении рода. Пускай лучше детей рожают, а не плодят армию сифилитиков и спидоносов - глядишь, хоть какой-то прок будет от этого потерянного поколения.
   - Звучит немного цинично, но, по сути, наверно правильно. Не думаю, что все поголовно тут же побегут в ЗАГС, но какую-то часть нашего светлого будущего, видимо удастся спасти от неминуемого морального падения - как-то неуверенно оценил я сообщение президента.
  
  Первый, кто откликнулся на новый указ президента, был проспект. Все олигархи, как по команде, в срочном порядке разводились со своими немолодыми, а посему, утратившими былую свежесть, женами и стали жениться на юных прелестницах, которые еще только-только стали девушками.
  Которые еще по привычке спали со своими любимыми куклами, которые еще только-только научились читать и писать свое имя без ошибок. Которые никак в толк не могли взять, что они из детства сразу очутились в мире взрослых, в который попасть никогда даже не мечтали. Мир взрослых, считали они, сам по себе, ну а наш мир сам по себе, и пересекаться эти миры никак не могут. Они всю свою сознательную жизнь бегали по лужайкам, сачком ловили бабочек, играли в дочки-матери...
  И вдруг очутились на конкурсе красавиц, который устроили какие-то очень важные дяди. Кто стал победителем этого конкурса, никто из них не помнит - все происходило, как в тумане. Они помнят, что призы получили все участницы, кто шубку, кто бусики, кто брошку. Но самым главным призом, как потом, оказалось, были те самые важные дяди. И здесь никого не обошли, и здесь никого не обидели - каждой участнице достался свой персональный, важный дядя.
  По большому счету, жизнь такой юной прелестницы мало, чем изменилась - те же бабочки, те же дочки-матери. Только теперь важный дядя, который назывался ее законным супругом, иногда приезжая из дальних поездок, тоже принимал участие в ее играх, особенно любил играть в дочки-матери, или, наверно, эта игра теперь у них называлась по-другому - дочки-матери-отцы.
  Брошенные старые жены поначалу посетовали на то, что мало уделяли своей внешности в салонах красоты внимания, но потом, осознав, что все равно уже никакой косметикой дело не поправишь, стали обвинять во всем аморальность и бездуховность социум.
   Они создали свое общество по борьбе за нравственность. И теперь выступали во всех престижных журналах с призывами беречь девичью честь смолоду. Клеймили позором представительниц древнейшей профессии, считая, что таким, как они не только не место в нашем обществе, но и на земле. Призывали запретить демонстрацию откровенных эротических сцен на экранах телевизоров, и показ эстрадных певиц в слишком открытых нарядах.
   В этих журналах они с наслаждением расписывали целомудренные свидания под луной своих бабушек и прабабушек. Их гуляния с любимым не один год до свадьбы, где, максимум, что они могли себе были позволить, это только нежное рукопожатие. Они объясняли, что только такое воспитание чувств, могло принести весомые плоды. Что только такое искреннее отношение к партнеру давала в дальнейшем прочный брак до гробовой доски, что только так и не иначе наше общество сможет покончить с разгулом безнравственности, разврата и цинизма, охватившими всю страну. Что, всё, что обществу в данный момент не хватает, так только немного искренности, хотя бы по отношению к самим себе.
  Но общество, как-то вяло отреагировало на все эти призывы. Нет, журналы в глянцевых обложках с цветными иллюстрациями обнаженных красавиц в самых желанных позах, люди с удовольствием просматривали. Но требовать от них, чтобы они еще и читали то, что в этих журналах понаписано, это уж было слишком. В конце концов, в демократическом обществе все живут - хотят, читают, хотят, не читают. Поэтому читать, а тем более вчитываться никто не желал.
  Брошенные жены возмущались. Ведь они обо всем том, о чем писали, не в красивых книжках прочли, ведь все было взято из их личного опыта, ведь они перед тем, как стать женами прошли не одну панель и даже не две, уж кто-кто, а они-то знали, о чем писали. Но их пламенный призыв так и остался криком вопиющих в пустыне, никем не услышанным, никем не принятым.
  
  Улицы откликнулись на указ президента не так активно. Но все-таки многим молодым людям этот указ развязывал руки и освобождал от лишних хлопот, когда какая-нибудь юная заблудшая овечка оказывалась в интересном положении после бурной вечеринки. Да к тому же у такой овечки теперь был выбор, она теперь сама могла указывать на отца своего будущего ребенка, на того, кто ей больше нравился, а не ломать голову, кто бы это мог быть, и с кого брать деньги на аборт.
  Родители отпрысков закрывали на это глаза, вспоминая, что и они когда-то были молодыми, и у них всякое случалось, и что семейная жизнь непременно должна пойти на пользу их одичавшему без родительской ласки обалдую. Даже немного радовались, что, наконец-то, их дитятка остепенится, поумнеет, начнет серьезно относится к жизни.
  Но дитятка, как правило, не остепенялся, считая, что он еще свое не отгулял, да и его молодая жена была с ним в этом вопросе полностью солидарна, считая, что и она еще не готова к семейной жизни по той же причине. Поэтому, брак их длился не долго. Супруги разбегались, кто куда, оставив малыша своим родителям. И все начиналось сначала до следующего бракосочетания.
  
  В тупиках закон президента вовсе не заметили, или постарались сделать вид, что не заметили. Там люди более серьезно относились к жизни, справедливо полагая, что молодым людям сначала нужно встать на ноги, овладеть профессией, найти себе хорошую работу со стабильным приличным заработком, обустроить себе жилье, а уж потом жениться, заводить детей. Указ президента им был не нужен. Кто бы из них обрадовался, если бы их иждивенец сын привел в дом такую же иждивенку, да еще и с ребенком. Поэтому тупиковые девочки блюли свою честь смолоду, и без презервативов в контакты с молодыми людьми не вступали.
  Но, как говорится, природу не обманешь, и здесь случались проколы. Как не хитри, а время от времени кто-нибудь из них все-таки становился беременной. На аборты у бедных девушек денег не было, поэтому они честно ложились в роддом рожать. А потом продавали своего новорожденного бездетным, как правило, иностранным семьям, мечтавшим о ребенке, за хорошие деньги, в твердой валюте. В результате все оставались довольны. Роженица, что так удачно все обошлось, да еще и деньжат заработала, родители роженицы, что так все удачно обошлось, да еще и им от дочуркиных трудов праведных перепала малая толика, и иностранная бездетная семья, что обрела, наконец, смысл своего семейного счастья. Был ли при этом счастлив молодой отец ребенка, надо думать, что он даже и не знал о своем отцовстве. Об этом вообще, кроме Бога никто не знал, даже молодая мамаша.
  
   - Ну и что - спросил я президента - помогли ли их ляхи вашему указу, или ваш указ их ляхам? Намного ли наша заблудшая молодежь, стала ответственней, относится к семье и продолжению рода? Намного ли ваш указ повысил их нравственность? Посмотрите, церкви почти не строятся больше, а если и строятся, то не на пожертвования верующих. Батюшки верующим больше не верят и не ждут от них покаяния, теперь они стараются храмы строить на свои, на кровные, в расчете на то, что они потом окупятся. А те, что уже стоят, то в них народ совсем перестал ходить. Молодежь не ходит даже в евангелистские церкви, где они раньше могли попить пивка, погорланить песни, заодно про бога послушать, про то, как он всех нас любит. Где все это? Народ окончательно впал в блуд, окончательно забыл Бога.
   - Да, что вы так переживаете. А, по-моему, не так уж все и плохо. Да, дела земные несколько сбили духовную ориентацию народа. Но зато это помогло стране вырасти в плане экономики. Сейчас мы уже вышли на докризисный показатель соотношения рубля к доллару. И это не может не радовать. Сейчас уже открываются все новые фабрики и заводы. Страна растет, крепнет ее фундамент, готовится экономический плацдарм для решающего боя с коррупцией, организованной преступностью и прочими негативами. И это тоже не стоит сбрасывать со счетов.
  А что до Бога, то сейчас немного позабыли про Него, зато потом будет веская причина вспомнить про Бога и покаяться. Ведь Ему, мне кажется, важнее всего не наша лицемерная память о Нем, а наше искреннее раскаяние. Потому что именно в момент раскаяния происходит обогащение духа. И чем чаще мы будем искренне каяться, тем для нашего же духа будет спасительней. И тут, сами понимаете, без греха никак нельзя, поэтому Бог и попускает нам время от времени грешить. И вообще, я думаю, Ему милее должны быть активные грешники, чем пассивные праведники. Вспомните, ведь первый, кто попал в царствие небесное, был раскаявшийся разбойник, которого распяли вместе с Христом.
   - Да, но второй-то угодил в геенну огненную.
  - Потому что не покаялся. Видимо покаяние это тоже дар божий, который еще нужно заслужить, только не знаю чем, но только не жизнью пассивного праведника, это точно.
  Сами посмотрите, да, кое-кто сейчас и забыл про Бога, но зато кое-кто и вспомнил про Него. Взять, к примеру, бывших жен олигархов. Я ведь всех их помню еще по своей прошлой комсомольской работе. Это, я вам скажу по дружбе, было что-то. Ни одно закрытое совещание без них не проходило. А сколько при этом было необузданной фантазии... Но, не будем отвлекаться. Так вот посмотрите на них сейчас - само целомудрие. Спросите почему, да потому что они в свое время познали все страсти в избытке, и больше в этот омут их уже никакими коврижками не затянешь. И что им теперь остается, да только каяться, и предостерегать тех, кто еще по молодости лет не осознал всю пагубность выбранного ими греховного пути.
   - Так вы что ж, всем девушкам предлагаете их жизненный опыт?
   - Не я предлагаю, а Бог каждому дает по их силам. Нам же не дано знать всех промыслов божьих, а посему, и судить, нам право не дано. Вот и эти девочки, что продавали своих детей, скоро начнут на себе волосы рвать в раскаянии. Детей им, скорее всего, никто, конечно, не отдаст, но их раскаяние, я думаю, к Богу их заметно приблизит. Да и остальные, что так, по молодости своих лет, легкомысленно отнеслись к любви и браку, тоже осознают бренность земного бытия, осознают, что что-то, что могло сделать их счастливыми на всю жизнь, они уже безвозвратно потеряли, и тоже начнут каяться. Да и те, что сейчас находятся в золотой клетке, наверняка примкнут к армии праведных брошенных жен, когда их сорокалетних начнут обменивать на двух по двадцать каждую.
   - Вы, правда, думаете, что их всех ждет судьба Святой Марии Египетской?
   - Ну, может быть и не всех. Кое-кто из них должен будет пойти и в топку геенны огненной, для поддержания огня. Но это уже вопросы эволюции, ее естественного отбора. Нам с вами тут делать нечего. Не будем никого из них судить, тем более судом небесным, это не в нашей компетенции.
   Нам лишь остается суд земной, да и то только для того, что бы урегулировать дела чисто земные, души не затрагивающие. Для того чтобы изолировать тех, кто не хочет жить по закону земному, и тем самым мешает жить тем, кто его соблюдает во благо нашего государства.
  Послушайте - вдруг спросил меня президент - а не узаконить ли нам полигамные браки?
  - ?! Да нам бы с моногамными разобраться.
  
  
   8
  
   с 20 декабря 2005 года по 14 мая 2008-го
  
  Кстати, о делах земных. Уж, коль скоро мы заговорили об экономике и о Боге, считаю, что настало самое время вспомнить о народе, Им избранном. Как-то там поживают сыны Израилевы. А не слишком ли они погрязли в роскоши за счет государства. Я слышал, они стали прикупать себе королевские дворцы в Европе, яхты, по цене космических кораблей, элитные английские футбольные клубы и многое другое, без чего их убогая еврейская фантазия никак обойтись не может. Думаю, сейчас настало самое время им напомнить, что они живут не в княжестве Монако, а в нашей с вами демократической России, где уж очень-то отрываться от народа не приветствовалось никогда. А сыны Израилевы тем собственно и отличаются от прочих сынов, что если их вовремя не остановить, то они сначала будут разлагаться сами, а потом примутся за разложение всей России, они ведь без того не могут, чтобы все, в конечном счете, не превратить в первозданный хаос. На то ведь их Бог и избрал, по большому счету. Не знаю, как для всех, а для наших доморощенных, думаю, большую жатву, с последующим отделением пшеницы от плевел, пора начинать.
   Думаю, они со своей задачей уже справились, вывели Россию из кризиса, и дальнейшее их пребывание на занимаемых постах, только ведет к разложению, и само дело, и их самих. Каждый плод нужно срывать вовремя, иначе он начинает загнивать прямо на корню. Вы согласны?
   - Согласен. Да, многим не нравится, то, что они себе позволяют в последнее время. Только что же вы предлагаете - экспроприацию экспроприаторов? - так сейчас времена чекистов в кожанках и с маузером наперевес давно закончились.
   - Времена товарища маузера были всегда, начиная от Адама и Евы, позарившихся на чужое, и будут до тех пор, пока планета Земля вращается вокруг Солнца, а уж у нас в России! Только со временем изменяется форма экспроприации, а суть всегда остается неизменной. Сейчас, конечно, не придет ни к кому комиссар с маузером, и их не станут расстреливать пьяные матросы революции. Сейчас мера наказания определяется более цивилизованно, через суд. А суд, должен вам заметить, во все времена в России был народным. Так что был бы человек, неугодный народу, а статья для него всегда у народа найдется.
  Но по большому счету, дело даже не только в них. В России и без них всегда, как вы выражаетесь, дерьма хватало, а сейчас, со времен перестройки, его уже накопилось столько, что стало трудно дышать. И в нем задыхаюсь не только я лично. Вся наша развивающаяся экономика уже не может развиваться дальше, демократические реформы и преобразования буксуют в этой слизи, не в силах сдвинуться с места, под угрозой сама идея демократии. Поэтому считаю необходимым произвести тотальную чистку всей страны, сверху до низу, от "А", до "Я". Настало время устроить всем хорошую баню, с обязательной поркой вожжами до крови.
   - И с чего, считаете, лучше всего начать?
  - А чего голову ломать, так, по алфавиту и пойдем. Что там у нас на "А" - Армия, вот с нее родимой и начнем, и далее по списку.
  
  И машина тотальной чистки заработала. Разверзлись все источники великой бездны над Россией, и хляби небесные отворились, и полился на страну поток все очищающей благодати.
  Первыми под его струи, как и планировал президент, угодила Армия, в которой вдруг обнаружились, не слыханных размеров, неуставные отношения между военнослужащими, крупные кражи со складов имущества и просто формальное отношение к своим обязанностям самих военнослужащих.
  Омыв своими водами от скверны Армию, поток устремился к банковской системе страны, ибо и там тоже было не все слава богу.
  Далее по списку шло школьное образование. Система школьного образования, в общем, не только избежала суда народного, но и на Небе для них, за их бардак не нашлось пока подходящей статьи, за исключением редких случаев рукоприкладства учителей, и не редких открытого вымогательства. В правительстве решили, что все их беды от слабого финансирования и увеличили им зарплату, да образцово-показательные гимназии получили новые компьютеры.
  Но вот для работников торговли и средств массовой информации подходящие статьи закона нашлись, и не только на Небе.
   МВД, подсчитывая ощутимую прибавку к жалованию учителей, посчитало себя ущемленным, обойденным государевой милостью, обиделось и стало на все правонарушения смотреть сквозь пальцы, в надежде, что и на их беды кто-нибудь обратит внимание, и им тоже перепадут долгожданные крохи с царского стола. Естественно, число нераскрытых преступлений резко увеличилось, и сей факт, не остался без внимания, но первым это узрел все очищающий поток, и устремил к МВД свои воды.
  Не забыли воды и работников жилищно-коммунального хозяйства. Нет, наружный сор оставили разгребать дворникам, а вот внутри самой системы вымыли все нечистоты основательно.
  После них на очереди стоял шоу-бизнес, у которого костью в горле крепко засел пиратский грабеж их нетленных творений. Поток заодно промыл шоу-бизнесменам их горло и посоветовал им на будущее стать все-таки больше художниками, чем бизнесменами, научиться творчески подходить к своей работе, а не только деньги считать.
  У медицинских работников вместе с повышением заработной плата повысилась и ответственность за исполнение их прямых обязанностей в связи с ужесточением контроля их профессиональной деятельности.
  Работникам строительных организаций зарплату хоть и не повышали, но контроль ужесточили, с тем, чтобы впредь основным связующем материалом их строений была, все же, совесть, а не взятки, которые не в силах укрепить стены и кровлю их строений.
  Вопрос о коррупции и протекционизме неоднократно всплывал и раньше, но особенно ярко он вспыхнул, когда воды потока докатились до системы правосудия.
  Очистив суды, и в корне изменив всю систему судопроизводства, поток, через службы ритуальных услуг, покатился к академиям и университетам системы высшего образования.
  Вот с чиновничьим аппаратом ему пришлось повозится основательно, и не только потому, что там грязи скопилось больше, чем у остальных, но еще и потому, что сами чиновники отчаянно сопротивлялись. Но и они против проведения устоять не смогли.
  Не осталась без внимания и Российская Академия Наук, где своих неразрешимых вопросов скопилось предостаточно.
  Напоследок воды потока навели порядок в приютах, детских домах, больницах и тюрьмах.
  Организованные преступники, лишенные хаоса и беспорядка, то есть, привычной среды своего обитания, организованно ушли в тень, решив подождать более благодатной почвы для творчества.
  
   Я внимательно следил за происходящим. Я увидел, что вся страна погружается в атмосферу страха, что всю страну постепенно охватывает страх неизвестности. Никто не знал, что с ним может произойти в следующий момент, какое правонарушение ему предъявят власти, за что придется нести суровое наказание.
  Хозяева проспекта уже не верили в свою всесильность. Их "Золотой телец", который еще совсем недавно был их могущественнейшим богом, хранившим их и оберегавшим, защищавшим от всех невзгод и помогавшим управлять всей страной, вдруг померк, весь скукожился, золото на нем потускнело и прямо на глазах стало превращаться в ржавое железо. А сам он обернулся в жалкую статуэтку, оплеванную и загаженную голубями. Помощи и защиты от этой статуэтки уже никто не ждал, видя, что и сама она еле-еле держится на ногах.
  Весь проспект был в панике. Нет, они боялись не тюрьмы, с мыслью, что рано или поздно им все равно там побывать придется, они давно свыклись. Больше всего их пугала сума, пустая сума, они боялись разорения, боялись очутиться на свалке истории, как израсходованный материал. Поэтому предпринимали всё, на что они еще были способны, чтобы сохранить свои богатства, без которых они, по сути, были ничто. Но то, с чем им пришлось столкнуться, повергло их в ужас - никто не желал брать взятки, все чиновники шарахались от денег, как от чумы. Депутаты Государственной Думы, эти народные избранники, ими же самими и избранные, не желали издавать законы, гарантирующие безопасность им и их капиталам. Деньги невозможно стало переправить даже за границу, как раньше, потому что федеральные власти перекрыли все каналы утечки денег. Приходилось выдумывать различные инвестиции в заграничные проекты, изобретать международные фонды, становясь их бессменными председателями, и еще что-нибудь в этом роде, куда федералы дотянуться, не могли. Все эти новшества позволяли сохранить хоть что-то, и служили хоть каким-то утешением.
  Но там, где у властей руки были не коротки, а достаточно длинными, то они дотягивались, и очень даже плодотворно, со всеми сопутствующими атрибутами - с тюрьмой и сумой. Поэтому на проспекте снова участились взрывы и меткие выстрелы снайперов. Таким образом, убирались нежелательные свидетели, вольные и невольные, а потом и сами снайперы, которые автоматически становились свидетелями. Но эта мера безопасности, которая была эффективна еще совсем недавно, оказалась совершенно бесполезной в данный период, так как правоохранительным органам по трупам оказалось куда легче добраться до заказчика, и это только усугубляло и без того нелегкую участь обвиняемого.
   Улицы погрузились во мрак багряной ночи. Во всех домах свет был погашен. Люди, притаившись за наглухо задернутыми портьерами, наблюдали за милицейской машиной - этим вестником их несчастий. Они наблюдали, к какому дому та подъезжала, и кого в нее сажали. Радовались, если машина проезжала мимо их дома, Люди не знали, что в машину сажали не одного, специально кем-то выбранного на заклание, что забирали целыми списками, что для многих радость была преждевременной, так, лишь небольшой отсрочкой приговора. По настоящему радовались только те, кому приговор уже был вынесен, им уже нечего было бояться, их судьба для них вырисовывалась довольно четко, по крайней мере, на ближайший срок заключения.
  Страхи проспекта и улиц передались тупикам и закоулкам. Правда, там никто не знал и даже предположить не мог, за что их можно наказать, где они могли нарушить закон демократии. Который, по большому счету, их, как народ никогда не касался, который кем-то принимался, но всегда в обход их, народа интересов, но на всякий случай вели себя тише воды, ниже травы. Видя, что творится на улицах и проспекте, подозревали в этом кару Божью, а посему непрерывно ходили в церковь, молились, как могли, и ставили свечки, в надежде вымолить у себя прощенье у Бога.
  Служители церкви не могли нарадоваться, наблюдая у народа такую искреннюю любовь к Богу. Они приписывали подъем веры у народа, и внезапно проснувшуюся любовь к Богу, исключительно своим стараниям и трудам в неустанной молитве. Они видели в этом еще одну победу над извечным врагом рода человеческого, над дьяволом.
  Но по настоящему, кто испытывал свой звездный час, были всевозможные маги, ясновидящие, гадатели, народные целители, для которых народом считался только тот, кто имел увесистый кошелек, всех же остальных они за людей не считали. Они все наперебой, закатив глаза в потолок, грудным голосом хрипели о приближающемся Конце Света, и что только они могут спасти от неминуемой гибели, и что эффективность спасения зависит от размера вознаграждения, от размера той жертвы, которую принесет желающий спастись.
  Жители тупиков и закоулков магам и гадателям не верили, да, если честно, то и не на что было верить. Вера лжепророкам для них была слишком дорогим удовольствием. Свечка в церкви и бесплатная молитва казались им куда более заслуживающими веры. Да и солидность церкви, как мощной организации, внушала больше доверия, чем частные лавочки магов и гадалок.
  А вот жители улиц могли себе позволить поверить тем, кто познал все тайны природы, кто, закатив глаза в потолок, мог там разглядеть приближающийся Конец Света. Да и драгоценные камни в перстнях и диадемах пророков не казались фальшивыми, и внушали больше доверия, чем блеск сусальной позолоты церквей. Так же веры прибавляла и сумма гонорара, которую приходилось платить за истину - это вам не рублевая свечка.
  Но ни магические заклинания хранителей многовековой мудрости востока, ни молитвы отцов церкви не могли избавить народ от охватившего всех раздражения. Раздражало буквально все, любая мелочь могла стать причиной крупной драки, которые, например, в тупиках не редко заканчивались больничной койкой для их участников.
  На улицах же это происходило более цивилизованно. Шеф срывал свою злость на подчиненных, обвинял их в нерадивости, граничащей с бездарностью, при этом грозя увольнением. Подчиненные, придя, домой, выпускали все пары, накопившиеся на работе, на своих жен. Жены, в свою очередь, выговаривали всё, своим детям. От детей доставалось их собакам. Злые собаки на прогулках облаивали шефов родителей своих маленьких хозяев. Круг замыкался, и все начиналось сначала.
  
   - Что-то у народа за последнее время радости поубавилось - вы не заметили, господин президент - что-то не слышно более веселых ноток в голосе.
   - Это нормально. Любая чистка всегда отнимает много сил и физических и душевных. И эта, которая прошла, была не исключение. Сейчас народ потому такой раздражительный, что он затратил много энергии во время своего рождения и является, по сути своей энергетическим банкротом, от того и орет благим матом. При рождении все орут, и наша страна тоже орет. Погодите немного, народ восстановит свои силы, и все опять пойдет своим чередом. А пока пусть вместе с криком из его души выйдет и вся грязь, что там скопилась. Души тоже нужно чистить.
  
  Закончив свою работу, воды сошли. Вся страна сияла первозданной чистотой, и нам с президентом даже показалось, что на какой-то момент в небе посветлело, и на нем взыграла радуга. И еще мы услышали с ним голос, исходивший с небес: "Живите и размножайтесь. Ближайшие ваши семьдесят лет беспокоить вас не буду, но поставлю вам радугу на небе, чтобы не забывали обо Мне".
  - Вот так, - сказал президент, - омытая от скверны водою и благословенная словом Божьим наша демократия обрела свое рождение. Поздравляю!
  А народ, мой народ, вы только посмотрите, какая у него любовь к своему президенту, какая вера в то, что он делает.
  
  Я оглянулся. Вокруг висели плакаты с изображением президента, куда ни кинь взгляд, висели транспаранты: "Да, здравствует наш президент!", "Слава нашему президенту!", "Вместе с нашим президентом мы придем к победе демократии!".
  
   - Впечатляет, - только и смог я сказать, - а что это с народом такое творится, откуда вдруг такая любовь к своему президенту?
   - Просто мы с вами сейчас переживаем тот счастливый момент, когда народ, наконец, вспомнил свою Россию. У народа проснулась гордость за страну, в которой они живут. Народ, наконец, осознал, что только все вместе они могут что-то существенное сделать для своей страны. Осознал, что без лидера они ничто, так, неуправляемая масса, что только под чутким руководством избранного ими лидера, они могут превратить Россию в могучую державу, и даже в могучую сверхдержаву. Вот откуда у народа такая любовь к своему президенту. Народ в меня верит. Правда это озарение у народа будет не долгим, поэтому нужно ловить момент.
  Сейчас такое благодатное, и в тоже время, такое ответственное время для правления, что нужно вначале десять раз подумать, прежде чем указать народу не дрожащей рукой, что конкретно им надлежит делать. Ведь стоит, к примеру, только тыкнуть в кого-нибудь сейчас пальцем и обозвать его врагам народа, а значит, демократии и государства, то народ того просто разорвет на части. Сейчас разорвет. Потом, когда эйфория любви к президенту пройдет, они начнут жалеть о случившимся, каяться о содеянном, обвиняя во всем президента, мол, он во всем виноват, это он тыкал пальцем, а мы тут ни при чем, мы так, только рвали на части.
  Поэтому ответственность и еще раз ответственность. Хотя рвать на части найдется кого, хотя бы лидеров рангом поменьше, причем, как формальных, так и неформальных, к которым их приверженцы так же воспылал любовью, но у которых с чувством ответственности дела обстоят гораздо хуже.
  А пока, вы только полюбуйтесь - ворковал президент - Россия снова начинает походить на Россию, а не на чуждую нам Европу, с ее куцым арсеналом потребностей при широких возможностях. Смотрите, снова по всей России раздается колокольный звон, снова народ валом валит в церковь. Дух нации крепнет день ото дня. Спортсмены снова стали радовать нас своими победами. Народ снова вспомнил про Бога. Похоже, европейская, рациональная Россия умерла окончательно, нарождается прежняя духовная Россия.
   Смотрите, как преобразились казаки - это теперь уже не те ряженые клоуны, что были прежде, это уже неотъемлемая часть России, ее история, ее настоящее и будущее, ее гордость. Правда, немного картину портят националисты со своими эмблемами на нарукавных повязках уж больно смахивающие на фашистские свастики. А может их объявить врагами народа, как считаете?
   Но в целом я рад за свою страну и за свой народ, в который я всегда искренне верил. Я верил, что он сможет возродить утраченную славу России.
  
  
   * * *
  
  Закончилось второе действие. Актеры в нетерпении ждали начала третьего.
  В это время по небу поползли громадные черные тучи. Одна такая туча накрыла собой Луну, и теперь малое светило просвечивало из-за нее пугающей Черной Меткой.
  Из Государственной Думы раздавались голоса:
   - Хиникс пшеницы за динарий! - доносилось откуда-то справа.
   - И три хиникса ячменя за динарий! - доносилось откуда-то слева.
   - Елея же и вина не повреждай! - провозглашал спикер.
  
  Продолжение следует.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"