- Теперь ты...одинокий мужчина? - неуверенно подбирая слова, произнес папа, глядя с отеческой заботой на уже совсем не юное дитя.
Я вышел на улицу, и слеза по кривой траектории зажгла солью по щеке. Снежные крупицы закружили вокруг нее, подхватив и тут же бросив, не признавая в слезе свою. А декабрьский ветер впился в мое мокрое лицо, не очень то жалуя такую неожиданную сентиментальность. Оставалось только поскорее укрыться за железом нагретого автомобиля, который гораздо теплее отнесся к моим переживаниям. Но это все произошло чуть позже, а пока я стоял в отремонтированной, но по-прежнему очень советской прихожей....
- Ну как то вроде да - еще более неуверенно ответил я на вопрос.
У папы с мамой были тяжелые отношения, насколько я могу судить. Впрочем, это и по их признанию тоже. Поэтому любили мы на расстоянии - я, мама, сводная сестра, а папа отдельно - так, собственно, и жили. Это конечно наложило отпечаток на всех нас, но в целом ничего особенного - история каждой второй семьи постсициалистического периода, где финансовые проблемы не позволили развернуться простому человеческому счастью.
Смерть мамы сблизила нас. Не скажу, что мы стали с папой больше общаться, однако стало больше каких-то неловких молчаний, робких взглядов в упор, настороженных и важных объяснений. Это ничто иное, как проявление любви, и мы оба это знаем. Но об этом проще молчать. Говорить, скорее даже, невозможно. Я стал навещать папу раза по два раза на неделе и никогда не приезжал к нему один. Со мной всегда был страх. Страх потерять еще одного близкого человека. С возрастом этот страх становится востократ сильней. Потому что приходит понимание одиночества. Никому ты не будешь нужен так, как нужен родителям. Глупые девчонки, от юности своей произносящие "amor" лишь в контексте только им подвластных образов из ненавистных мне дамских романов, извращающих представление о настоящей жизни, никогда не заменят нежных объятий матери. Сложное получилось предложение, но не хочу его менять, ведь суть его верна и тяжела, от того и предложение вышло подобным - тяжелым и верным. К сожалению, многие люди растут даже и без родительской любви, с пеленок впитывая обиду на Бога и его пустые "райские обещания". Я стараюсь быть с ними рядом, стараюсь стать для них хоть какой-то опорой, изобретая субботние встречи и другие мероприятия. Надеюсь все не зря. В любом случае, зерна брошены, и я буду оберегать их всходы, будучи хоть стеклянным колпаком из "Маленького принца".
Я суетливо попрощался с папой и выскочил в подъезд. Насчитал ногами семь ступенек и, неожиданно для себя, стал всхлипывать. Маятник качнулся. Я то безмерно весел, то несказанно одинок. Так и живем - иногда богато - иногда бедно, иногда счастливо - а иногда в безмолвной грусти...
"Ну вот...опять ушел. И даже не поел... Эх ,все чаще остаюсь один. Ладно, хоть старший внуков иногда привозит, и то хорошо. Ну что поделать, семьдесят лет, как никак. И все же очень мне его не хватает. Ушел и сразу стало пусто... сделаю хоть радио погромче что ли. Ага, вижу, вон поехал" - машина плавным ходом выбралась из двора и скрылась, а в след за ней белым флагом опустилась и занавеска, прикрывая простое убранство небольшой уютной кухни. Пожилой мужчина задумчиво одернул руку и вздохнул. Пестрым цветком заиграл на плите газ, следом на него громыхнулся чайник.
"И зачем ему эта съемная квартира далась? Переплачивает столько. Так бы хоть под боком был. Ну да понятно, молодой. Хорошо хоть, работа есть. А если вдруг нагонят, с сестрой квартиру то так и не переписали. Окажется парень на улице! Хотя нет, конечно, на улице не окажется, однако все равно, давно пора к нотариусу съездить или чего там куда, не знаю. А то это не дело так... - Чайник напряженно забулькал, напоминая, что его итак вскипятили 5 минут назад. Мужчина раздраженно, выключил плиту и вновь одернул занавеску. Во дворе было пусто. Нет, конечно, ходили какие-то безликие люди, но его не было. Ни въезжающей, не выезжающей машины. Мужчина знал, что через три дня он приедет, а может заскочит и раньше, если будет в этих краях. От такой мысли морщины старика немного разгладились, и на секунду даже появилась улыбка, постепенно тающая в водопаде мыслей.
"А все-таки сегодня с ним что-то не так. Вот вижу ведь по нему, что грустит, а помочь не знаю как. Расстался опять с девочкой... Грустно, конечно...тяжело. Дааа...ну что поделать, все еще будет! Сколько ему там учиться осталось? Вроде на последнем курсе уже? Ну хорошо. Это главное. А то я ведь так и не закончил. Наташа сильно хотела, чтоб он выучился опять же. Выучится. Парень хороший вырос, чего-то там детишкам помогает даже. Ну да я к нему с расспросами не лезу. Захочет, - сам расскажет. Все у него отлично будет! Андрюха вон женился, и сын, и дочка есть уже. И у Сереги тоже все получится. Жену хорошую надо только. А то ведь я-то так со своими и не разобрался. Остался один в итоге. Что-то делал, не так, наверное. Ну да Серёжка разберется. Дети умнее родителей..." - мужчина задумчиво отпустил занавеску уже во второй раз, и она, сначала пугливо задергавшись, как паяц, постепенно успокоилась и вытянулась по швам.
"Ушел, и пусто стало. Даже есть не стал.
Теперь мне тоже грустно. Пойду еще поваляюсь. Что-то не хочу сегодня никуда гулять. Ну ка радио погромче..."
Смеркалось. Я успел помыть полы, немного успокоился, но в голове по-прежнему туман. Живот болит от нервов. Или от пельменей. Хотя наверно они работают в тандеме. По разрушению моего организма. Уже 26 лет все вокруг работает над разрушением моего организма - экология, мои привычки, общество...
Какой-то осадок на душе. С отцом сегодня почти и не разговаривали. Он ничего не спрашивает, а мне как-то не по себе самому начать рассказывать...вот так и молчим. Пойду хоть прогуляюсь перед сном, говорят, помогает....
Мир разрушает меня...интересная мысль. Я брел по остывшим и опостылевшим улицам, украшенным толстым слоем снега. Только сегодня мне он не кажется украшением, скорее погребальным саваном. Пройдет зима, и природа снова раскрасит эти серые унылые кварталы. А я буду все также бродить с непонятным настроением.
Однажды папа мне сказал, когда я расстался с очередной своей любовью "лучше уже не будет". Я тогда не понял, и не признал эту мысль. А сейчас уже допер, что это и не про девушку было сказано даже, а в целом, про жизнь. И дело не в том, что с каждым годом все ухудшается вокруг, а в том, что мы, люди, с каждым годом ослабеваем в своей вере в счастье. Становимся черствее, холоднее. Как следствие, все блекнет и тускнеет.
Я вдруг остановился. Запрокинул голову вверх. Надо мной распахнуло паутину ветвей какое-то дерево, в названии которого, я к своему стыду не уверен. На одной из веток от неожиданности заерзала ворона и тоже уставилась на меня. Мы посмотрели так друг на друга немного, и продолжили заниматься своими делами - я пошел вперед жалеть себя, а ворона дальше - существовать. Да... - подумалось мне - злую шутку с нами сыграло самосознание, одно то, что эволюционное преимущество.
Я где то когда то читал, что для единения с богом, нужно выкинуть все мысли из головы и раствориться тем самым в бытие. И это приведет к нирване. Да только как же я выкину все мысли из головы для единения с богом, если у меня к нему вопрос. Как стать счастливым? Как сделать счастливыми всех? Господь, прошу, научи меня! Клянусь, я пронесу это знание через всех семь миллиардов людей! Но неожиданного знания на меня не свалилось, и я вернулся из "нирваны" к земным сонмам. Еще один вечер пожалею себя...