Аннотация: "Линка выросла в Одессе". До 2 мая 2014 эта фраза предвещала весёлую историю. После - уже нет.
Пятна Росстраха.
ёлка со срубленной верхушкой все равно тянется вверх. Только вместо одного ствола выстреливают два побочных, расщепившись колючим ухватом. Вместе они составляют одно дерево. Дерево растёт в земле. Земля у них одна.
Бесхозяйственные девочки вспоминают, что у них не осталось хлеба, в три часа воскресенья. Кое-как застегнув пуховик и обмотав вокруг шеи огромного удава-констриктора - старый шарф в фиолетово-бирюзовую нитку, Линка выскочила на улицу. Кодовая дверь с лязгом хрустнула и закрылась, прищемив пищащий птенцом механизм. На ледке лужи анонимный диссидент успел выцарапать ПНХ.
Линка углубилась в Совий парк. Усыпанное снегом высокое дерево встретило ее забытым летним плакатом - ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ КЛЕЩЕЙ! Совий огибал полукругом одинаковые панельные дома, заставленные со всех сторон одинаковыми серыми машинами. Яркие точки детских площадок сливались в один большой сатанинский гриб. Линка поскользнулась, но успела схватить рукой занозистый лопатный штык, оставленный дворником. До квартальных магазинов оставалось метров 50. Еще один двор, перекрещенный обмотанными фольгой трубами, горелый остов киоска с шаурмой, поваленные в сугроб футбольные ворота. Все как обычно. Все как всегда. Одинаково пусто, страшно и безнадёжно.
Мелькнули грачи, черное крыло чуть не резануло ее по холодной щеке. Показались магазины на 1 этаже длинного дома. Аршинными буквами на куске яркого пластика - ЛИКВИДИРУЕМ ЖИВОТНЫХ. Рядом висел плакат с дебильно-ироничной Красной Шапочкой- вывеска магазина при пекарне. Волка нет. Тут уже нужна железная девочка в железном волке. Красная Шапочка больше не позволит себя заглотить. Она не только волка вспорет от носа до ануса, но еще и шкуру сдаст, кости в мелькомбинат, когти и зубы на амулеты.
Линка дернула дверь. За почти пустой витриной согнулся парень, отряхивающий коробки. Под стеклом мучительно иссыхали три последние лимонные булки, жёсткие, кислые и вязкие, гроза челюстей.
- Две лимонных - вяло попросила Линка. Парень разогнулся и, когда он встал прямо напротив нее, Линка увидела длинный ровный шрам на бледной шее. Почему-то тогда, в новогодние дни 2014 года, ее смутил выхваченный жадным глазом ровный шрам на чужой шее.
..... Линка выросла в Одессе. Она носила редкую фамилию Майфарба, доставшуюся от отца, а тому - от прадеда, владельца москательной лавки. До революции прадед торговал красками, лаками, скипидаром, кислотами. Пропитался ими, стал таким же едким.
- Слово скажет - как глаз вырвет - говорили о нем.
Майфарба было его уличное прозвище, наряду с другими - Сглаз и Ехидна. 15-ти летним хлопцем прадед пришел в Одессу пешком из запорожского села. По пути он убил волка-вожака, стукнув его по черепу кулаком. Линка унаследовала от прадеда силу, волю и характер. А еще - высокий рост и монгольский хитрый глаз.
От греков Линке досталась оливковая кожа. От евреев - крупный нос с горбинкой. От турок - черные-пречерные волосы.
Ее любимыми животными в детстве были тигры. А еще держала в тазу на кухне маленькую акулку - катрана.
Ее родители развелись в начале 1990-х, когда Линке не исполнилось еще 8. Папа Линки ушел в бизнес - торговал сигаретами оптом, потом открыл автосервис, дела шли плохо, алименты он не тянул. Поэтому папа очень обрадовался, когда Линкина мама, торгуя на рынке куртками, нашла себе нового мужа и они решили уехать в Израиль. Уезжали тогда многие. Эмиграция считалась делом само собой разумеющимся. Никто даже не подумал спросить - а хочет ли Линка в Израиль? Она ехать отказалась наотрез, вцепилась в дверь мертвой хваткой, для верности еще и ногами уперлась. Сосед-штангист отрывать Линку не захотел. Сказал - раз не хочет, то не надо. Мама потянула Линку за левую ногу, но дочка вся стала железобетонной, мышцы ее свело, как у кота, планомерно опускаемого в воду.
- Едем - сказала она и захлопнула дверцу.
Линка даже не обернулась. Будто от нее каждый день родная мать уезжает через море и Ливан. В аэропорту мама неожиданно вспомнила - надо было дочку хорошенько пощекотать. Тогда бы ее удалось отцепить от двери. Но было уже поздно - объявляли посадку.
Линка осталась в Одессе с бабушкой Софьей Моисеевной. Ее вещи и игрушки улетели в Тель-Авив. С бабушкой Линка раньше не жила. Более того, ей даже разместить внучку оказалось негде -у Софьи Моисеевны была маленькая однокомнатная квартирка с кухней-нишей. Ее переделали из большой коммуналки в 1960-е годы, тогда нерадивые строители разбили нечаянно несущую стену, весь дом стал кривиться и рассыпаться. В 1994 году бабушка уже не работала ни в консерватории, ни в музшколе, едва сводя концы с концами на минимальную пенсию. Она преподавала музыку, но учеников находилось все меньше и меньше. Первое время Линка спала у бабушки на раскладушке, которая внезапно складывалась сама собой, заглатывая жертву своей жадной "пастью". Бабушка вызволяла Линку из плена, раскрывая раскладушкины челюсти словно библейский Самсон, разрывающий пасть льву.
Во дворе бабушкиного дома Линка жаловалась, что ей не с кем играть и дружить. Только познакомишься с какой-нибудь девочкой, а ее возьмут и увезут. Бабущкин круг тоже постоянно сужался. Не уехали только две ее подруги - тёти Люда и Мара, пожилые, интеллигентные еврейки, чьи дети давно обосновались в Америке. Всегда бодрые, в новом (важная деталь по тем временам), они пили чай, высунувшись в окно и советовали Софье Моисеевне поднакопив деньжат, самой отправить непокорную внучку в Израиль.
-Нечего девчонке расти в нищете портового города, где она в 14 лет непременно забеременеет от матроса - сказала тётя Люда.
- Девочка учится, не гуляет, а мама..... что ж, пусть сама увозит, если хочет. Я умываю руки - произносила Софья Моисеевна с большой важностью. - денег на билет мне все равно не накопить. Мы все проедаем - обводила она руками пустеющую комнату.
Тетя Люда при этих словах аккуратно клала в стакан свеженькую белую челюсть. Тётя Мара крестилась, от нее Линка нахваталась библейских выражений, многие из которых она толком не понимала. Особо ей понравилось сочетание аспидов с василисками. Аспиды - понятно. Змеи. Но кто такие василиски? Софья Моисеевна вздохнула, начала бурчать про ее папу, потом объяснила, что василиск -мифическое чудовище, высиженное жабой в яйце, снесенном старым петухом. Мини-дракон. В средние века под видом василисков продавали сушеных скатов. Позже Линке попалась в гимназической библиотеке энциклопедия мифов, там она прочла, будто василиск убивает взглядом и очень плохо пахнет. Чем именно воняет, не написано, но подчеркивалось, что в средние века верили - кто раз унюхает василиска, сразу поймёт - это он.
Мама сначала часто звонила, плакала в трубку, умоляла, обещала, даже грозилась приехать и привезти ее силой, в чемодане. Линка молчала. Пусть думают что хотят.
Так пролетели девяностые, настали нулевые, все меньше одноклассников увозили родители в далекие страны, все реже встречались в трамвае нахмуренные люди с огромными клетчатыми баулами. Линкина мама поплакала да смирилась. Ушла с головой в новую жизнь, как страус уходит в горячий песок. Лишь ночами иногда ей казалось, что Линка мстит за измену, показывая - ей такая мама не нужна. Мама должна быть только ее мамой. А если она еще и мама Арика (сводного брата Линки), то зачем Линке чужая мама? Самое простое было -откупаться, что она и делала. В Одессу мама заглядывала раз в год, но эти встречи не приносили никому радости. Линка не мчалась в аэропорт, не отсчитывала дни и часы, не хвасталась мамиными подарками. Становилась истуканом. Равнодушно рассматривала огромную сумку вещей на вырост.
- Да вы тут скоро рухнете! - ужасалась мама, входя в обсыпавшийся подъезд родного дома.
Дом был очень старый, 1910-х годов постройки. На его шелушащейся стене висела табличка "образец модерна, охраняется государством", но никто не спешил охранять дом от людей. До революции в нем успела пожить одна местночтимая поэтесса, умершая от голода и кокаина. После 1917 - квартировал комитет народного образования, и только перед войной отдали под жилье. Учреждения еще дом держали, подмазывали, но когда вселились первые жильцы - началось! Фундамент проседал на пару сантиметров в год. Старые маски сатиров обсыпались, от балкона отслаивалась штукатурка, рассохшаяся дверь немилосердно хлопала, на крыше сбоку пророс маленький платан.
На теснейших метрах умещалась пропасть книг, альбомов, редких нот и сувениров от дяди-моряка. Огромные гладкие раковины, сухие распластанные звёзды, на стене висела НАСТОЯЩАЯ РЫБЬЯ ПИЛА. Пила от рыбы-пилы. Длинная, острющая. К ней прилагалась подробная инструкция - как провозить, во сколько слоёв заматывать, Линка обожала это читать. Пилорыбу она никогда не снимала со стенки, но нежно проводила пальцами по ее зубцам, когда бабушка не видела. Пилу она даже собиралась взять ее с собой в общежитие в Санкт-Петербург, да на контроле в аэропорту пилу отобрали, наорали на Линку и, разумеется, не вернули.
Бабушка хотела дать Линке хорошее образование, со свободным английским на выезд. Она вовсе не собиралась отдавать внучку в гимназию с украинским языком обучения, чтобы та понимала учителей на три четверти и писала сочинения, поминутно заглядывая в словарь. Для девочки из русскоязычной семьи это по меньшей мере странно. Но ... гимназию было видно в окно, а в русские школы надо было ездить. Линка наблюдала из окна, как во дворе низ ободранного дома напротив них стали вдруг интенсивно штукатурить, вывезли из глубокого подвала три КАМАЗа строительного мусора, поставили во дворе спортивную площадку, а на столбах повисли объявления о наборе учащихся. Где от руки было написано крупно - БЕЗКОШТОВНО. Бабушка зашла в гимназию без задней мысли - она уже написала заявление в обычную школу через два квартала с гаком. Но подпись директора, редкая фамилия Ракуцило.... Так звали ее лучшего ученика в консерватории, многообещающего юношу, которого родители неожиданно, в разгар "застоя", увезли в Канаду.
- Софья Моисеевна! - обнял он свою любимую учительницу сольфеджио,
- о чем речь! У нас будет бассейн, компьютерный класс, 6 часов английского в неделю! Основы экономики и права! Поездки лучших учеников за границу! Мы получаем гранты! Наши шефы из Канады! Зачем вам дважды в день возить девочку? И уроки музыкально-эстетического развития у нас тоже есть!
Бабушка призадумалась. Линке простая школа по прописке не подходила явно. Ей нужна была среда сопротивления. Без конфликта, без противостояния Линка ничего не хотела делать. Только назло, наперекосяк, вопреки. А английский язык очень пригодится в Израиле. В том, что через год задразненная "жидовкой" Линка безропотно поедет к маме, бабушка не сомневалась. Она знала, что в таких заведениях непременно должен расцвести антисемитизм. В Одессе уж точно.
И она забрала заявление.
Бассейн, впрочем, гимназии не вырыли, компьютерный класс появился не сразу, в Канаду все отличники съездить не успели, надежды Софьи Моисеевны не оправдались. Среды сопротивления не получилось. Линка освоилась, у нее появились в гимназии подружки. Украинцами там были отнюдь не все ученики. На евреев никто не нападал. Кроме того, родителей многих однокашников Линки Софья Моисеевна знала лично. Это были очень приличные люди. Осколки одесской интеллигенции. Школьная форма - синие юбки/брюки с синими жилетками/пиджаками - совсем ее примирила с гимназией. Меньше расходов, больше порядка. Девочка занята, девочка под присмотром, пока бабушка мотается на другой конец Одессы к единственному своему ученику Гере Каменскому. Его родители ей задолжали, но мальчик получил в Шанхае на конкурсе золотую жабу и это всех сильно обнадёжило.
С класса 7-го бабушка начала заметно волноваться. Гимназические кружки Линка переросла. Перестала ходить в музыкальную школу, скрипку снесла антиквару. На вырученные деньги купила японский телевизор с приставкой. Вечерами громила инопланетных монстров и говорила сама с собой на трех языках. Потом Линка увлеклась прикладной географией и неожиданно для всех выиграла областной конкурс. Составила топографическую карту микрорайона. Бабушка растерянно почесывала большую бородавку. Девочка-подросток в ее понимании должна бунтовать, влюбляться, бегать ночью голой по кромке Черного моря. Держать под кроватью бутылку портвейна. Пробовать курить. Воровать тушь и пудру из ее театральной сумочки. А этой нужен был хороший компьютер. И геодезические, мать, приборы из бывшего НИИ с пугающими гуманитария названиями.
Технический крен Линки неожиданно поддержала мама. Она давно уже откладывает деньги на особый счёт, чтобы дочь сама смогла оплатить высшее образование. Мама чувствовала свою вину и готова была дополнительно залезть в долги, лишь бы Линка выучилась, сразу стала зарабатывать и не сильно ее корила. А Линке, видевшей маму одну неделю в году, все это было глубоко безразлично. Она не только отвыкла от мамы, но и не понимала, что это такое. С бабушкой у Линки сложились отношения "учитель-ученик". Страх, сожаление, немного обмана.
Если бы не Софья Моисеевна, Линка убоялась бы поступать в университет. Однажды Линка бросила - у нас нет никаких денег! Бабушка ничего не ответила. Она расшила наволочку, откуда выпали пожелтевшие доллары.
- Смертное - объяснила бабушка удивленной внучке, - на могильный камень, на поминки, на место хорошее копила, да не нужно это все никому. Репетитора наймём.
Теперь каждый вторник, четверг и субботу к ним стал приходить дядечка-доцент из закрытого военного института. Однажды он дал Линке странную топографическую карту со штампом СС.
- А что значат эти буквы? - ляпнула ученица
- Совершено секретно. Раньше был гриф такой. Институт ликвидировали, документацию вывалили на задний двор - пользуйтесь. Я и подобрал.
.... После выпускного Линка подалась поступать не в Киев, как планировала, а в Санкт-Петербург на сложную специальность с приставкой "гео". Этот вариант порекомендовала мамина одноклассница - она там вышла замуж и осталась преподавать, могла посодействовать при поступлении. Выезжая в Россию, Линка узнала, что ко всему прочему мама тогда умудрилась приписать ей двойную фамилию - Майфарба-Анерет, по отчиму. В гимназии все ее звали только Майфарба, да и в документы она не заглядывала. В поезде Линка сидела сумрачная, потерянная. Пассажиры сбоку даже поинтересовались, не бросил ли ее парень..... Проводница положила в чай неположенный третий кусок рафинаду. Линка попала все-таки в студентки. Училась платно - иностранка! В общежитие ее долго не селили, ссылаясь на параграфы, пока не догадалась, что надо пойти к коменданту и вручить ему конверт.
Все время учебы Линка испытывала не просто счастье - а огромнейшее. После Одессы с ее грязным морем и неуходящими 90-ми ей словно приоткрыли дверь в настоящую жизнь. Большущий город со странно похожими на бабушкин, домами, каналами, мостами, постоянными праздниками, танцами, музыкой. Новыми друзьями, любимой учёбой, практикой среди дюн и кривых сосен. После Питера - Москва. И через год Линка зарабатывала ту самую тысячу долларов, которой ее манила в Израиль мама. Они сначала переписывались в "аське", потом много говорили по скайпу, но Линка так и не приехала. Ее брат Арик подрос и решил пойти по военной стезе.
Работала Линка не в офисе, вечно на ногах, с постоянными выездами на объекты. По делам ей часто доводилось общаться с матерящимися мужчинами в суровых куртках и грязных сапогах. Иногда они бросали инструменты, взывающие к средневековой медицине, инквизиторски улыбались и трещали о политике. С Линкой они были на "ты".
- А ты откуда?
- Из Одессы
- Евреечка?
- На четвертинку. У меня еще греки замешаны и прадедушка-турок.
- Обычный одесский компот - улыбнулся маркшейдер - а я земляк, родом из Овидиополя. Сбежал еще в 1995-м от бандер.
Линка подняла левую бровь (нехороший признак) и сказала:
- Я в это время в украинскую гимназию ходила. И там ничего такого не было! Писателей изучали, кружок по фольклору, гимн пели иногда. Училась вместе с русскими, евреями, поляками. Зачем вы врёте? Сказали б - плохо с заработками.
- Плохо - согласился маркшейдер. Но я уехал не только за деньгами. Я детей своих спасал. Они у меня поздние, вымоленные, а в школе их чему учили? Черепа по контуру вырезать. Речёвки про "понад усе". Русская литература - иностранная.
Другой человек вынес бы из этого диалога только то, что вынес. Но Линка презирала шаблоны и схватилась за голову. Она никогда не задумывалась - вот как-то так, она, одесситка, закончила украинскую гимназию, живёт в России, все эти измы и дрязги глубоко чужды, и тут внезапно она - бандера.
Осенью 2013 Линкины одноклассники, раньше не вникавшие в политику, завалили ее ленту однотипными записями. Про то, что надо выбрать свободу и чего-то там подписать. Линка ничего не подписывала, не ставила лайков, думая, что пройдёт. Но записи росли и множились, словно в научном фильме про термитов, выгрызая все больше и больше пространства. Линка молчала и не ставила, не ставила и молчала. Наконец Сашу Мироша из Ванкувера прорвало. Он написал ей в личку - ты что, не с нами?
-Я не с дураками - ответила Линка. - Меня эти ваши революции не интересуют. Я дело делаю. А вы играете. Больше он ей ничего не писал. Но на страничку иногда забегал - проверить, не "исправилась" ли. Тем вечером, сидя на диване с ноутбуком, Линка ощутила странный, неизвестно откуда ей уже знакомый запах. Когда ноутбук сильно перегревался, начинал плавиться пластик, несло фенолом, перегретым железом, жжёной пылью. А потом, вдруг резко - запах гнили, мяса, пота. Аромат василиска. Вдохнешь и не забудешь.
Весной 2014 Линка, казалось, уже прошла по краю опасной бритвы. Телевизора в съемной квартире не было. Она много работала, приезжала усталая и не интересовалась политикой. Что-то слышала, что-то пробегала глазом, не вникая и не думая. Это была не ее война.
Одессу Линка почти забыла. Предпоследний раз в родной город она приезжала в середине 2000-х, уже после внезапной смерти бабушки. Отдав свои "смертные" на репетитора внучке, бабушка так и не успела накопить себе на похороны. Уже в тот приезд домой Линку накрыла предсказуемая волна анти-ностальгии. Одесса, которую она помнила, вроде б оказалась той же, но.... Улицы стали пыльными, неинтересными, дома запущенными. В бабушкиной квартире новые владельцы вставили пластиковые окна. Белые, новые, они смотрелись очень странно. Украинская гимназия переехала из полуподвала в современное здание в хорошем районе; его Линка искала и не нашла. Видимо, за годы ее отсутствия выросла иная Одесса. Вместо уехавших евреев приехали украинские селяне, прижились, стали считать этот город своим.
В конце 20-х чисел апреля 2014 Линка еще не знала, что через сутки полетит в Одессу. Но в этот раз последний заказ был 29 апреля. 30-го утром Линка увидела рекламу горящих авиабилетов, забронировала, быстро собрала сумку и приехала в аэропорт за пару часов до вылета.
- Извини, дочурка! Я на работе - отец распахнул дверь подержанного "Ниссана". Раньше у него были другие машины. - Ты хоть знаешь, что у нас стряслось? Я не имею права этой машиной управлять. Она конфискована.
Линка обмерла.
- А сколько денег надо, чтобы ее выкупить?
- Она того не стоит, дочь. Буду ездить на трамвае.
Отец быстро повернул руль, уворачиваясь от атакующего белого внедорожника.
- Враг мой едет - пояснил он, - бизнес мой выкупил. Я теперь просто бухгалтер.
Папа довез Линку до гостиницы "Форчур" и уехал работать дальше. Линка со страхом смотрела на то, что в московской рекламе представлялось "уютными номерами в старом английском стиле". Раньше здесь размещался швейный цех. Кирпичи цвета ржавчины новые собственники оставили нетронутыми. Линка изучила их выщербины и обгрызы, поднимаясь в номер по винтовой лестнице. От кирпича "Форчур" все больше смахивал на американскую тюрьму с хорошей историей. Распаковывая сумку, Линка внезапно вспомнила, что скоро начнётся Вальпургиева ночь - 30 апреля. В гимназии у них ходили былички про сатанистов: якобы именно в ночь с 30.4.на 1.5 им надо непременно поймать девственницу и принести ее в жертву на Лысой горе. Босая, она вылезла из-под одеяла и пятками ощутила холод пола. Промзона давала о себе знать. Толстые полы держали в себе зиму. Под окнами "Форчура" по пустой дороге тянулось странное шествие парней и девиц в чёрном, с черными стягами. Они свистели и матерились на русском языке.
- А чего ты, собственно волнуешься? - спросила она саму себя. - Тебя это не касается.
Но дрожь не унималась. В номере было слишком холодно. Линка села на край кровати, завернувшись в одеяло. Она отражалась мумией.
Линке хотелось вернуть себе родной город. Пройтись длинным путем, изучая окраинные улочки, на которые не пускала бабушка. По ее словам, там обитали одни пьяницы, наркоманы, проститутки и бандиты. Линка скрепя сердце кивала бабушке, сидела вечерами за лампой, занималась с репетитором, но поздно вечером подружка отмыкала дверь копией ключа и уводила Линку в опасный мир. К утру она должна была вернуться, чтобы успеть на уроки и не столкнуться с проснувшейся бабушкой. Через два месяца бабушка узнала про ключ, стащила его и утопила в море.
Перед сном она подумала - а зачем сюда приехала, если и в тот раз почувствовала себя в Одессе чужой? Но тут же мелькнул ответ: Линка искала себя, свое место на карте мира, свою семью. Пока ничего своего не нашла. Это на карте все ясно - участок с кадастровым номером 87654112334566700989, столько-то широты, столько-то долготы, принадлежит гражданину такому-то..... А в жизни - ничего подобного. Ни места, ни человека. Сегодня здесь, завтра там, потом еще куда-нибудь. Это просто, потому что мир делится на транснационалов и локалов. Одни ездят по планете, где заработки, там и они. Другие сидят в своих локальных дырах, проклиная судьбу и три копейки, за которые еще надо поунижаться. Сорваться с места для них предательство. Не то что в другую страну - в соседнюю область не уедут. Помрут дома, и кто о них вспомнит? Такая тогда у нее была философия. Линка рано почувствовала тягу к бегству. Поняла - она не такая как все. Не лучше, не выше, но - не они. А чтобы понять, кто ты и откуда, надо приехать домой. Пройтись одной по тайным улицам своей юности. Купить мороженого в мелком магазинчике и доплестись усталыми ногами до центра. Созвониться с отцом, посидеть в кафе, съесть какую-нибудь гадость в суфле или в скляре.
В одном окне на 1 этаже Линка узрела выставленное напоказ чучело совы. Глаза птицы были плотно закрыты, точно завешены кожаными шторками.
Спохватилась, что ни разу почему-то не попадались мёртвые совы. Живых - сколько угодно, а мёртвых - нет.
На улице ее узнала Катька Роготь из параллельного класса. Они особо не дружили, только один год Линка пыталась ходить с Катькой в студию лепки. Но на лепку понадобилось покупать дорогущую импортную массу, и они к ваянию поостыли. Катька обняла Линку и вежливо поинтересовалась, навсегда ли она приехала.
- Еще на день, - отмахнулась Линка.
Катька говорила очень быстро на том специфическом языке, который остался в Одессе и тех уголках планеты, куда уехали одесситы. Узнав, что Линке в центр, Катька потащила ее с собой, на ходу обещая что-то показать и с кем-то познакомить. За плечом ее висела большая сумка, в которой стукались друг о друга бутылки.
- Опять пьянка - с разочарованием подумала Линка, - как бы отвязаться? А то будет - расскажи, чего добилась, сколько у тебя было мужчин и прочее. Не хочу.
Но Катька Роготь дело знала. Она прочно схватила ее под локоток и начала вплетать про текущий момент. Линка тоскливо озиралась по сторонам. Сумка сползала с плеч.
- А что там бьётся?
- Гас - невозмутимо ответила Катька.
Катька привела Линку на площадь, уставленную палатками. Издали она напоминала цыганский табор. Протискиваясь между палатками, Линка еще верила, что Катька ведёт ее посидеть среди завалов хлама и потрепаться о жизни. И действительно, Катька вскоре уселась на мешок, раскрыла сумку, достала бутылки, вытащила пластиковые воронки, мешочки с порошками. Запах стоял нефтелавочный.
Только тут Линка спохватилась и решила драпать. У нее загорелся лоб, уши, виски, как бывает у совестливых людей с перепадами давления.
- Я в полицию позвоню!
- Полиция с нами.
- Ты вообще хоть соображаешь, что делаешь? Совсем мозги растеряла?
- А какого черта ты сюда из Москвы приехала?!
Линка поднялась. Уйти как можно скорее. И позвонить. Не может же такого быть. Не может. Не должно. Пока Катька молча варганила зелье, Линка отошла на метра три, но выхода с площади не находила. Кругом мешки, шины, доски, прочий мусор, палатки. Наконец она догадалась - гору шин надо перепрыгнуть.
После такого отправиться на далекое кладбище рубить сухие колючки - сплошное удовольствие. Утром Линка раскрыла сумку, вытащила потрепанные джинсы, черную растянутую футболку с белыми козьими рогами и прищуренным черепом. Из глазниц бывшей козы кругом выходили две надписи готическим шрифом, в которые она ни разу не вчитывалась. Линке очень нравилась эта футболка, она таскала ее 4 лета и лишь недавно оставила для грязных работ. Готические надписи от частых стирок стали осыпаться и их уже было почти не разобрать. Извлекла новые рабочие перчатки, секатор с вклинившими зубцами, налила в бутылку водопроводной воды. Потом, подумав, положила большой нож. Его Линка купила в киоске метро, просто потому что старые ножи затупились, а вечером после работы было некогда искать хозяйственный магазин.
Софья Моиссевна лежала на новом кладбище за городом. Добираться туда из центра Одессы приходилось больше часа с пересадкой и потом еще идти пешком вдоль дач и шоссе минут 30-40. В первый микроавтобус на автовокзале Линка не втистнулась, во 2-м ее ноги колотили чужие тяпки, обернутые в старые пакеты. Из незапертой двери дуло, из салона несло жаром. Водитель никого по пути не подбирал, только высаживал, но маршрутка все равно оставалась полна. В давке она не заметила, что ножик начал прорывать края кармана и вот-вот выпадет. На повороте Линка встала, готовясь выходить, маршрутка дернулась, она пошатнулась, карманом ударилась о поручень, и нож острым лезвием прорезав большую дыру, выпал. Линка быстро подобрала его и засунула в карман на штанине. 4 кармана спереди - вот за что она и оставила эти изношенные джинсы.
Наконец развернулось кладбище. Линка с трудом прорвалась к бабушке сквозь колючки диких акаций, иссохшие скелеты бальзаминов-"ванек", злую амброзию. Ей пришлось повоевать с зарослями, заодно расчистив соседние могилы и проход к ним.
- Доброе дело непременно зачтётся - вспомнила Линка бабушкины слова и тут же, по привычке, ей возразила - нет, никогда! Сделаешь, что не просят, потом сама же виновата будешь!
Она зажгла свечу, потом спешно погасила ее и оставила на камне, прикрыв стеклянным колпачком. Мамины камни, привезенные из пустыни Негев, лежали теперь аккуратной грудкой, показывая, что Софья Моиссевна, хоть и не высказывалась ни за какую религию, была еврейкой и ей цветы не нужны.
Если бы Линка решила на обратном пути не ждать автобус, ничего б не случилось. Но она встала у поворота, выглядывая желтый "Богдан". Прошел час. С кладбища бодрым шагом потянулась вереница старушек - верный признак, что автобус ждать бесполезно. Линка вздохнула и пошла пешком вслед за ними. Вскоре дачи сменились частным сектором - у домов появились номера и таблички с названием улиц, но они ей ничего не говорили. Мокрая, в пропотевшей черной футболке, усталая Линка вышла на безликую городскую окраину. Там она села на первую попавшуюся маршрутку, надеясь выйти поближе к центру, но город перекрыли и все ехали в обход по незнакомым ей кварталам.
Нет, кое-что из пролетавших за окном пейзажей Линка немного узнавала - в 12 лет она точно так же, возвращаясь летом со дня рождения одноклассницы Майки Парбик, со страхом вглядывалась в окно. Тогда Линка заблудилась, была покусана собакой, внезапно выскочившей из сада за ведомственным санаторием и явилась к бабушке утром следующего дня с перевязанной ногой. Ночевала она у Майки на овидиопольской даче, черте где под Одессой. Тогда же, в 12, на Линку напала не только собака, но и собственная странная болезнь - мгновенная дезориентация. Всего несколько раз в жизни, в минуты стресса, Линку черти водили, как говорят в народе. Она шла в противоположную сторону, садилась не на тот транспорт, а потом долго и мучительно выбиралась из западни, куда загнала саму себя.
В этот раз, плутая, Линка вышла на незнакомой остановке и решила дальше идти сама. Навигация в телефоне зависла. Ноги привели Линку к той злополучной площади, откуда она вчера убежала от Катьки Роготь. Несколько десятков бритых ребят с огромными цепями пытались догнать друг друга, кидались самодельными взрывпакетами и орали. Их противники, так же бритые, в точно таких же камуфлированных штанах и высоких ботинках, отбивались бейсбольными битами.
Кто из них пророссийские активисты, а кто -проукраинские, разбираться было некогда. Драка тем временем превращалась в бойню. Линка была близорука, слишком поздно заметила летящих прямо на нее разъяренных придурков с цепями и палками. Может, они и не на нее собирались наброситься, а на лежащего за ней парня, но Линка решила тогда, что надо обороняться, выхватила нож и вонзила его в шею первому приблизившемуся. Линка так и не поняла, умер ли он или остался жив. Вполне вероятно, что умер. Так просто и буднично - незнакомого человека по шее резануть. Рука Линки не дрогнула, шов вышел очень ровный, алая прямая полоса.
Линка бежала, не помня себя. Ей было очень страшно.
Ночь провалялась с закрытыми глазами. Она ждала, что сейчас дверь вышибут, но ничего не произошло.
О том, что случилось в тот день позже, Линка узнала только через сутки.
3-го мая Линка уже была в Москве и еще по дороге из аэропорта, увидела в телефоне бездну пропущенных вызовов. Звонила Олька, университетская подруга Линки, на пару с которой она снимала квартиру. Без нее там неожиданно прорвало унитаз. Линка вбежала по скользкой приплюснутой лестнице, не отрывая телефон. В ухо орала перепуганная Олька -говно из унитаза попёрло вверх, точно его специально направляли и подталкивали. Дверь была нараспашку - ждали сантехника. Линка уставилась на унитаз. Никогда она такого не видела. Из жерла почти выползало, готовясь шмякнуться на пол, кипящее, пенящееся говно. Оно бурлило и булькало вонючей лавой. Но, пока они стояли в коридорчике, переминаясь и переглядываясь, бурление говн замерло у опасной черты. Пришёл сантехник, пошуровал, помычал, взял деньги и ушел. Сказав напоследок, что такое часто бывает в старых домах. После литра чистящего средства, вылитого в унитаз, уже и не особо пахло. Или они притерпелись.
О случившемся она никому не сказала - сначала было страшно, потом не до того.
..... С тех прошло около трех лет. Линка перешла в другую компанию, впряглась в ипотеку, переехала. Ничто не напоминало ей об одесском кошмаре. Она жила так же, как раньше. Почти так же.
- И какая, в сущности, разница, - размышляла Линка на рассвете, - кого я убила? Это был день безнаказанных убийств с обеих сторон. Человеку тяжело вести себя правильно. Он жаждет убивать. Поэтому придумывают - филистимлян, персов, обров, пруссов, ведьм, "бандер" и "вату". Чтобы оправдать неуёмную жажду чужой крови. А у тебя, Лин - самооборона. Неизвестно еще, что сделал бы с тобой тот юноша. Ты жива. Чужая кровь никогда к тебе не вернется. Но кровь возвращалась. Являлась тремя вытянутыми капельками на свежем снегу. Мерцала алым многоточием в рекламе чипсов. Тот парень приходил к ней во сне. На его бледной шее тянулся шрам. Во сне он был жив.
- Господи, ну хоть бы его зашили! - молилась Линка и искала, кем он мог быть, смотрела фотографии жертв и не находила никого похожего. Впрочем, кто там разбирался. Положили в мешки и зарыли.
Постепенно кровь стала Линку придавливать. Она с трудом спала, с трудом ела и только работа вытаскивала из кровавого сумрака.
В конце концов Линка начиталась книг по посттравматике и доползла до сеансов коллективной психотерапии.
Она пришла, села на пустой гнущийся стул и выдавила
-Меня зовут Ангелина. Я убила человека в Одессе 2 мая 2014 года. Вы все слышали, что там тогда произошло. Скорее всего, убила. Я воткнула ему в шею нож. Вот он.
- Это не нарочно. Я ни на чьей стороне. Я просто приехала в родной город навестить могилу бабушки, не дождалась автобуса и пошла наобум. Немного заблудилась. Попала не в то место не в то время. Но это была самооборона. Законная. Они сами кинулись. Я их обходила, а они ломанулись в мою сторону..... они кричали, они неслись меня убивать!
Она заплакала. Выговорившись, Линка почувствовала себя легче, но ненадолго. Требовалось что-то еще - весть, прощение, перечеркивающее событие, какой-нибудь немудреный ритуал избавления от лишней памяти.
Линка ходила на групповую терапию, ничему и никому не веря. Она смирилась с тем, что ее горе считают телевизионным бредом. Не особо настаивала, что все было именно так именно с ней именно тогда. Раз не хотят верить, не надо.
Линка однажды оговорилась по Фрейду. Есть психологический тест - пятна Роршаха, смотришь на пятно и рассказываешь, на что оно похоже. Она назвала этот текст пятнами Росстраха, и все засмеялись, кроме психолога Марии Николаевны. Вскоре Линка стала ловить себя на мысли, что пятна Росстраха проступают на головах у многих людей, у кого в виде летучих мышей с призывно распахнутыми крыльями, у кого закручены в змеевидные спирали, у кого напоминают свастику - и она их видит, а другие - нет. И не скажешь, и не отвернешься.
Если человек просит, ему иногда дают. Отказавшись от коллективных исповедей, Линка заказала антидепрессанты, стала вялой, забывчивой. Дошло до того, что она, приехав в офис компании подписать бумаги, оставила на столе в бухгалтерии другие важные документы - и не свои, а клиента. Утром уже был назначен выезд на объект, а папку машинально забрала домой бухгалтерша. Выручили соцсети. Узнала ее телефон, позвонила, объяснила, бухгалтерша продиктовала адрес, и уже через 20 минут недешевое такси плутает в проездах станции Лихоборы. За старинной розовой башней-водокачкой тянулись склады, дальше вдруг появились деревянные домики с садами, потом квартал высоток и неожиданно - особняк начала 20 века. На его стене висела прибитая лепная сова, злая и яростная сразу за то, что ее прилепили к стенке и оставили погибать здесь. Линка боялась сов. Они всегда предвещали ей неприятности. Размытая сова - тоже ведь пятно Росстраха.
Входя в чужой дом, Линка испытывала смесь страха и любопытства. На кухне у бухгалтерши стоял маленький телевизор, вещал очередное политическое шоу. Линка присмотрелась: говорил человек лет 25 с хвостиком, причем хвостик у него рос настоящий, из тонких русых волос, жидкий, крысий. Стояла зима, но повторяли, видимо, еще летнюю запись, поэтому ворот рубашки парня был расстегнут. Ведущий называл парня "рыцарем русского мира", автором патриотических стихов и гимнов, участником обороны пророссийских активистов на одесском Майдане 2014. Линка заметила у него на шее - правильный, ровный, тонкий шрам, очень знакомый. Ноги ее сразу отяжелели, голова закружилась. Выбери телевизионщики другой ракурс, не будь они сторонниками версии, что "шрамы украшают" - Линка вряд ли б обратила на него внимания. Болтология и болтология. К черту.
Загремела реклама. Бухгалтерша разребала кипу документов прямо на столе. Линку трясло. Передача продолжилась. Ведущий спросил у "рыцаря", почему он выжил 2 мая 2014, когда другие погибли? Молодой человек не смутился и объяснил - его еще до вечера, днём 2 мая ранила ножом в шею девушка в черной футболке с рогатым черепом, лица он ее не помнит, зато череп на футболке иногда ему снится. Парню повезло - тогда противостояние не достигло апогея, противники не блокировали "скорые помощи". Поэтому ему быстро остановили кровотечение опытные товарищи, а через минут 20 уже лежал в палате под капельницей и знал, что не умрёт. Стоять до конца остались другие.
- Рана оказалась не смертельной, нож прошел недалеко от сонной артерии, зато повредил голосовые связки, из-за чего долгое время не мог говорить - сказал парень. Линка заметила, что голос у него правда звучит глухо, сипло. - Перенес операции, после них надо молчать месяцами. Я и сейчас мало говорю.
Линка плакала, смотря на человека, чуть ей не убитого.
- Не думала, что ты такая нервная - заметила коллега. - Столько лет уже прошло. Давно забыть пора. Вот твои бумаги.
Линка ехала домой и раздваивалась. С одной стороны, ей стало вдруг легко и хорошо. С другой, ее несостоявшаяся жертва вызывала редкое омерзение. Феноменально глуп и пуст. Для успокоения совести - или для чего еще,- Линка решила встретиться с ним и заставить выслушать, как она его чуть не зарезала. Ей это будет полезно. И ему тоже.
Дальше эта история может пойти по какой угодно линии. Но, куда бы не затащила автора нелёгкая, знаю одно - не надо нам таких историй.
Линка боролась с кобчиком, угнездившимся на балконе. Она покупала для работы темные куртки, камуфляжные штаны. Свое болотное богатство Линка сушила на открытом балконе новостройки, единственном незастекленном во всем высоком корпусе. Наверное, поэтому всю весну ее штаны клевал прибившийся к балкону кобчик, но Линка не огорчалась и заклеивала дырки клеем БФ.
Что не нравилось кобчику в ее штанах и куртках? Птицу явно бесил камуфляж, да и вообще любая зеленовато-буро-серая или песочная ткань, где были рисунки с кляксами, точками, загогулинами. Кобчик бросался на мокрые вещи яростно, бил и терзал их клювом, когтями, отрывал куски, распарывал швы. Чучело из швабры ничем его не впечатлило. Линка приобрела ультразвуковой отпугиватель, но, оказалось, он работал в диапазоне, вполне приемлемом для хищных птиц.
Кобчик исчез внезапно - улетел? Погиб? Поймали?
Затея отыскать неубитого казалась Линке сначала неисполнимой. Сайт телекомпании ее отфутболил - персональные данные участников передач они не хранят, а даже если б и хранили, то все равно не передали без официального запроса. Поиски в Интернете осложнялись тем, что в передаче не прозвучало ничего, за что Линка могла б уцепиться. Имя выдуманное, фамилия ненастоящая, по месту рождения, городку или селу с весьма распространенным "церковным" названием. Страницы Тимофея Преображенского на литературных ресурсах оказались давно закрыты или заблокированны. Тогда Линка в отчаянии стала вбивать в поисковик услышанные в телеперадаче отрывки из его неуклюжих стихотворений. Увы. За эти годы многие сайты и форумы либо исчезли, либо переехали. Но все же, посвятив нехитрым поискам две субботы, Линка узнала - неубитый обитает сейчас на мини-форуме ..... коллекционеров игрушек под ником Сипуха. Аватарка - повернутая белая сова с нечеловеческой мукой в глазах и острым крючком клюва - внешне его напоминала. А уж сиплый крик сипух намекал на его искаженный раной глуховатый голос. Вышла Линка на Сипуху случайно: свое старое четверостишие о свободе и весне он сделал девизом на форуме. Ясно, что разместить такую муру, да еще совсем не в тему, мог только ее автор.
- Совы.... растерянно думала Линка, рассматривая фото с шеренгами сувенирных птиц. - Что в них тебе? Хищные няши, эскадрон мышиных смертей, бесшумный взмах крыльев - и всё, привет!
Она зарегистрировалась на форуме и заказала из Китая футболку, где красовалась полусонная сова, держащая мощными лапами плакат OWL POWER. Переписка с неубитым по поводу редкой резиновой совки, выпущенной в конце 1980-х малыми сериями на уральском заводе противогазов, завязалась еще в феврале. Линке даже пришлось раскошелиться на заказ этой изрядно покусанной и потрескавшейся игрушки. Так она узнала адрес - нет, еще не его, но пункта доставки, удобного для отправителя. Неубитый ходил где-то рядом - разумеется, не совсем рядом, но на одной ветке метро. Уже что-то.
Они переписывались весь февраль и март, а в апреле решили встретиться вживую. Неубитый предупредил Линку, что прозвал себя Сипухой не случайно, так как перенес операцию на связках и некоторое время не сможет говорить. Встречу он назначил в только что открытом заведении грузинской кухни, где не истерлась еще кожа на диванах и не выгорела яркая вывеска. Они пришли и сели за дальний диванчик, положив руки на темный деревянный стол, накрытый черно-красно-белыми ткаными салфетками. Ее узоры складывались в бесконечно повторяющиеся фигурки горцев на конях. В конце фигурки наполовину обрезались, переходя в красные кисточки бахромы.
Если посмотреть на них со стороны - парочка пришла на свидание. Неубитый вроде бы младше Линки более чем на десять лет, но и он, и она смотрелись до сих пор не выросшими подростками. Если бы официанты знали, что эта простенькая 5 лет назад украсила шею этого хвостатого ботаника ровным тонким шрамом и не дрогнула, они бы сильно удивились.
Линка смотрела, как неубитый ест. Парню до сих пор трудно говорить, он почти немой. Они договорились: Линка будет рассказывать ему про свою коллекцию, а он - слушать. Идеальный формат для признания в чем угодно. Хоть в любви, хоть в ненависти.
Линка дожевала хачапури и сказала:
- Я перед вами сильно виновата. Не бойтесь, я - та самая девушка в черной футболке с рогатым козьим черепом, которая пыталась зарезать 2 мая 2014 в Одессе. В порядке самообороны. Вы на меня летели с цепью? Никому не понравится, когда возвращаешься мирно с кладбища, а на тебя несется обезумевшая толпа! Я просто попала не туда. Обходила перекрытую улицу и немного заблудилась. Понимаете, я уже 6-й год в Москве работаю, а до того почти 5 в Питере прожила, изучала геодезию. Из Одессы я уехала в неполные 17 - поступать. Сейчас из моей семьи в Одессе папа остался.
Парень смотрел на Линку увеличивающимися глазами. Ему очень хотелось, чтобы все услышанное оказалось шуткой. Ну не может быть! Девушка в розовой футболке со смешной совой резанула его по шее ножом. Это, наверное, новая игра. Скучающим людям надо себя развлечь. Заграничные ужасы давно надоели. Надо придумывать свои. Ну-ну.
Но, вслушиваясь в ее слова, начал сильно сомневаться в своей первоначальной версии. Линка в тот день впрямь походила на активистку "Правого сектора" - бандана с этническим узором, черная футболка с рогатой козьей головушкой. Так действительно одевались лютые девы хаоса. И ножи они носили с собой весьма похожие на тот нож, что купила Линка в метро. Правда, он ей понадобился рубить колючий сухостой на кладбище, потому что секатор постоянно заклинивало. Она и не думала им резать человека. Но так сложилось, что - пришлось.
Провокация? Черный юмор? Психоз? Вещества? На безумную не похожа.
Неубитый опешил. Отодвинул тарелку. И слушал, пока Линка подробно пересказывала ему весь свой путь в тот день от кладбища до площади. Все сыграло в тот день против нее - природа, транспорт, город, память, одежда, техника. Линка твердила свою исповедь хриплым, сорванным голосом, боясь сбиться, она устала молчать, зато теперь никто не мешал выговориться.
Она описала все до мелочей, подчеркивая, что ей одинаково чужды и украинский национализм, и "русский мир", она ни за кого была в этой драке - просто спасала себя, вспомнила, что за день до того она убежала с местного палаточного лагеря, от Катьки Роготь. Она - песчинка в грязной воронке чужих ошибок. Ее засосало. Потом выплюнуло.
И хорошо, что выплюнуло.
Неубитый сидел, обхватив уши руками. Линка подошла к нему сзади. Пальцы его были холодны как у жабы.
На куске салфетки он написал ей - ничего не надо, все забыто, пойду. Линка проводила его до метро, опасаясь, что он упадет.
Жаль, что больше они ничего не могли друг другу сказать. Он - потому что повреждены связки, она - потому что все уже сказано.
В тот же вечер Линка удалилась с форума. Другого ее адреса он так и не узнал, но верил - Линка всегда была где-то рядом. Как неумолимый ангел смерти, Ангелина Майфарба-Анерет уже появлялась в его снах, витала над подмосковными дворами, мерещилась в каждой строгой, неотмирной девочке - и наконец, материализовалась, чтобы покарать за юношескую авантюру. Ее нож (Линка принесла и его показать в ресторан) неубитый уже раньше видел. Нет, конечно, можно признать, что у его сотоварищей по борьбе в карманах лежали похожие ножи с мощной ручкой и чуть скривленным лезвием. Эти ножи выпускает одна маленькая фабричка в горном Китае, они продаются во всем мире, но только один нож чуть не оборвал его жизнь.
И ради этого "чуть" стоило жить дальше.