Менделеева Наталия. Правдивое описание моей смерти

Н. Менделеева

Правдивое описание моей смерти

"<...> Библиотека является полной <...> её полки заключают в себе все различные комбинации двадцати с лишним орфографических знаков <...>, или всё, что только можно выразить: на всех языках. Всё: детальная история будущего, автобиографии архангелов, истинный каталог библиотеки, тысячи и тысячи ложных каталогов, доказательство ложности этих каталогов, доказательство ложности истинного каталога, гностическое евангелие Василида, комментарий на это евангелие, комментарий к комментарию на это евангелие, правдивое описание твоей смерти, перевод каждой книги на все языки, влияние каждой книги на все книги, трактат по мифологии саксов, который мог написать (и не написал) Беда Достопочтенный, утраченные книги Тацита".

Хорхе Луис Борхес "Вавилонская библиотека"

Я жила в невиданном ранее социокультурном типе общества, основу которого составляло представление о неминуемой неестественной смерти. Каждый человек в обществе знал, каким образом он закончит свою жизнь, и всегда был морально готов к такому исходу. Каждый знал, что умрет в специальной камере. Функция умерщвления была возложена на государство и люди относились к этому как к должному. Такой результат общественного развития для общества людей -- как и всех живых существ, от природы наделенных инстинктом самосохранения, - имел вполне разумное объяснение.

Человечество достигло невероятных технологических высот. Технологии позволили с избытком обеспечить едой и комфортом все население, что привело к всплеску рождаемости в мире. Всплеск был такой силы, что людям перестало хватать жизненного пространства. Все заполнилось ими; городские конгломераты пожирали все новые и новые территории; города превращались в метрополии, села вырастали в города, появлялись тысячи новых населенных пунктов. Освободились от работы огромные массы людей, ибо строительство и обслуживание выросших урбанистических гигантов требовало лишь небольшую часть этой массы. Мир переполнился несчастными праздными бездельниками. Они, имея большой запас времени, перепробовали всяческие удовольствия. Вследствие праздного образа жизни у них возникла гедоническая адаптация -- явление, когда удовольствия становятся скучными. Скучающие люди превратились в социальную проблему, в болезнь общества. Многие из них достигали глубин депрессии, что приводило к трагедиям со смертельным исходом. Бывали случаи, когда разочаровавшийся в удовольствиях и не имеющий никаких занятий человек расстреливал пассажиров в аэропорту или метро. Отбросив мораль и включив холодную логику, можно было бы подумать, что массовые убийства играют на руку обществу, в котором каждый человек теснится и страдает от недостатка пространства, - но это неверный вывод. В новом мире нельзя было не считаться с психологическими аспектами. Трагедии и преступления дестабилизируют общество, вызывают много горечи в сердцах жителей. После потрясений XX века мир с великим трудом пришел к принципам человечности. Расчетливые политики не осмелились бы использовать тайные рычаги своей власти для столкновений жителей друг с другом, а уж тем более призывать граждан к убийствам.

С проблемой занятости людей, которым наскучили развлечения, правительство разбиралось, увеличивая время получения образования. Нынешние молодые люди заканчивали школу позже школьников прошлых времен. Иметь по два высших образования считалось нормой. Если раньше студенческий период жизни завершался в возрасте 22 лет, то сейчас около 30. Увеличение количества знаний и времени обучения также способствовало снижению рождаемости: занятые учебой люди взрослели позже обычного и дольше оставались инфантильными. Порог деторождения сдвинулся к более старшему возрасту; очевидно, меньше людей доживало до него, чем раньше.

Перенаселенность Земли обернулась экологическими последствиями. Облик планеты изменился. На снимках из космоса к голубым, белым, зеленым и желтым пятнам прибавились черные точки конгломераций, похожие на раковые опухоли. Урбанизация забирала себе все больше нетронутых территорий. Людям требовалось огромное количество ресурсов для своих нужд. Добыча ресурсов достигла такой интенсивности, что возникли серьезные опасения, что следующие поколения останутся обделёнными сырьем и не смогут производить. Несмотря на то, что современное производство освоило ресурсосберегающие технологии, на планете оставалось много давних отходов, особенно в бедных регионах. Количество диких животных неизменно сокращалось. Биотехнологи уже давно научились клонировать живые организмы для использования в качестве еды, поэтому дело было вовсе не в нехватке продовольствия. Исчезновение диких животных, растений, грибов - в общем, все то, что называется уменьшением видового разнообразия, недвусмысленно сигнализировало об серьезных проблемах в биосфере. И эти проблемы угрожали человечеству, так как оно неотделимо от биосферы.

Война как средство, издавна использовавшееся для ликвидации больших масс, более не функционировала, так как мир продолжил наметившийся после Второй Мировой путь глобализации, который вылился в создание единого государства. Технический и информационный прогресс привел к гуманизации общества. Однако классическая гуманность со временем сменилась на свою противоположность. После двух мировых войн, геноцидов, кровавых гражданских войн, тоталитарных режимов мировое правительство провозгласило путь ненасилия, в то же время лицемерно используя его в своих нуждах. Под прикрытием благих целей возникло то, что вряд ли можно назвать человечным. Во имя всеобщего мира людям внушали толерантность, политкорректность и пацифизм. К моменту осознания проблемы перенаселенности Земли пропаганда достигла успеха. Гуманизм стал принятой в обществе идеологией. Многих приучили мыслить толерантно. Государство жестко устанавливало свой взгляд на некоторые вещи, например, на войну: между людьми она недопустима; с инакомыслием боролись. Новые поколения старались избегать силовых конфликтов любыми способами. Конфликты между компаниями и регионами решались с помощью роботов. Современный военно-промышленный комплекс сфокусировался на создании как можно более сильных, ловких, технологически развитых андроидов. Танки, ракеты, химическое оружие и прочие виды вооружения прошлого века теперь показывались публике в музеях.

Развиваясь, передовая европейская мысль дошла до осознания того, что абсолютно всем людям (в том числе и нерожденным) надо давать право на жизнь. Правда, такая идея имела следствием увеличение и без того большой рождаемости. Получился гуманистический парадокс. С одной стороны, общество стояло на пороге принятия идеи о жизни для всех, с другой -- ему следовало позаботиться об уменьшении количества населения. Время бросило перед учеными и политиками всего мира вызов: нужно найти равновесие между численностью людей и их правами. Для этого организовали комиссию при правительстве. В результате мировая комиссия по решению проблемы перенаселенности Земли предложила следующее решение: в определенный, запрограммированный при рождении момент люди должны быть умерщвленными цивилизованными способами, при этом каждому зачатому человеку дается право жить. Такой порядок оказался приемлемым для людей, и на мировом референдуме большинство согласилось с таким предложением. Небольшая продолжительность жизни компенсировалась возможностью жизни для всех людей. Цивилизованный мир отказался от абортов, как когда-то отказался от смертной казни. Решился давний общественный спор по поводу абортов. Что же касается неизлечимо больных людей, для которых в прежние времена использовалась эвтаназия, то многие выздоровели благодаря развитой медицине, а для немногих неизлечимых созданы лекарства, помогающие переносить боль и поддерживающие жизнь. Большинство болезней к моменту референдума были побеждены, акушерство повсюду достигло первоклассного уровня. Все эти прорывы в медицине позволяли предполагать достижение бессмертия в будущем, что означало бы катастрофу для Земли и самих людей. Решение было своевременным и круто изменило ход развития человеческого общества. Референдум называли одним из главных событий своего века.

Никто заранее не знал, когда наступит последний день. Неизвестность отведенного на существование времени позволяла жить, не отсчитывая оставшиеся дни и не пытаясь сбежать. Нынешние люди жили в неведении подобно своим предкам, не знавшим час своей смерти. Теперь божественное Провидение могло повлиять на срок земной жизни только в момент определения даты смерти.

Правительство установило возраст, раньше которого нельзя убивать человека - 20 лет. При развитой медицине нового мира государство фактически давало гарантию на жизнь до 20-летнего возраста. После прохождения порога всех ждал разный жизненный срок, как обычно происходит в природе. Забирали и молодых, и старых, но основной поток умерщвляемых принадлежал к зрелому возрасту. Время жизни при рождении ребенка случайным образом определялось компьютером. Данные об отведенном для каждого времени были строго засекречены и не могли быть изменены. В день, когда человек должен умереть, за ним приходили работники в форме - камерщики. Они забирали его за пару часов до смерти (ибо компьютер рассчитывал время смерти с точностью до получаса) и отвозили в Камеры. Что там творилось - неизвестно, но всех убеждали в том, что умерщвление происходит безболезненно и быстро.

Естественно, новый порядок не мог застраховать людей от смерти из-за убийств или несчастных случаев. Суицид также имел место, хотя и намного снизился. Те, кто боялся умерщвления, кончали с собой, не дожидаясь звонка в дверь. Умершие раньше своего срока уже не могли оказаться в Государственных Камерах. Их тела отправлялись в морг, минуя Камеры. После всех процедур прах умерших и умерщвленных захоранивали в компактных многоуровневых колумбариях, наподобие человеческих хранилищ в фантастических фильмах.

Устройству мира после референдума противостояли сторонники различных взглядов, как давних, так и свежих, появившихся в ответ на новые условия. Наиболее заметными из них стали ненавистники запланированных убийств. Их называли лебендигами -- от немецкого слова lebendig - "живой", которое они чаще всего употребляли в своих лозунгах. Противники нового миропорядка существовали в подполье. Вначале эти люди выходили на улицы и площади городов, но правительство (грамотными, надо сказать, усилиями) маргинализовало протестующих. После этого начались суицидальные движения, по взглядам близкие к анархистам, которые, не желая быть убитыми государством, массово уничтожали себя сами. Полиция устраивала разгромы их собраний. Сейчас же протест стал немым. Протестующие лебендиги тайно собирались для обсуждений, расклеивали листовки, распространяли свои идеи в интернете. Воспользовавшись молчанием официальных источников, они придумывали мифы про методы умерщвления и кремацию, находили человеконенавистнические "истинные цели" существующего порядка. Движение стало популярным среди молодых людей. Многие становились лебендигами в 19-20 лет, почувствовав опасность вскоре быть уничтоженными. Поскольку брожение мысли встречалось в юном возрасте, полицейские вводили своих информаторов в школы и университеты. Приходилось учиться вычислять доносчиков, либо же быть осторожным в речах. Мне удалось обнаружить вокруг себя троих информаторов. Правда, они мне не могли навредить, поскольку я относилась к лебендигам равнодушно. Тем не менее, среди моих знакомых были идейные лебендиги.

Все описанное было частью реальности, в которой мне довелось находиться. Частью, потому что описать все не представляется возможным. Я жила в Петербурге обычной для того времени жизнью студентки первого высшего. Уже в первые недели непременными атрибутами моего студенчества стали кофе и сонливость. Естественно, работать не приходилось. Свободное от учебы время я посвящала бесконечным прогулкам, общению с друзьями и чтению - с детства любимому занятию. Иногда, в удачные дни, появлялись творческие силы, и тогда я начинала рисовать, писать рассказы, фотографировать или вышивать.

Вот уже три месяца, как мне исполнилось 20 лет. Четверть года я являлась незащищенной от смерти. Это не особо волновало. Для жителей нового мира такое существование было привычным. К тому же я была почти уверена, что меня заберут много позже -- как большую массу людей, в период между 30 и 40 годами. Казалось, что за эти годы я успею все, что задумала.

Полной грудью я вдыхала свою жизнь. Никогда раньше еще не было столько сил и энергии, как тогда. Казалось, что наступило мое золотое время, которое позволит мне максимально самореализоваться. Душа переживала свой собственный Ренессанс. В числе прочего я, как и большинство сверстников, занималась построением своего будущего. Сменялись дни, принося новые счастливые моменты, заботы и мысли. И вот неожиданно настал день, когда меня забрали.

Началось новое морозное январское утро. Из-за сессии отпала надобность ездить в университет каждый день. В последнее время хотелось сидеть дома из-за крепких морозов. Лживое солнце безуспешно пыталось выманить из дома своим коротким светом. Теперь я вволю высыпалась, и это плюс затворной жизни. В то утро я долго пыталась проснуться с помощью смартфона. После завтрака, состоявшего из вафлей с кофе, и принятия душа я под одеялом строила планы на сегодняшний день. Остановилась на решении все же съездить в университет и увидеть близкого мне человека.

От мыслей отвлек звонок в дверь. За дверью стояли люди в форме камерщиков. Они сказали, что пришло время забирать меня. В этот момент меня дернуло в сердце. Я поняла, что все закончилось, и пусть в этот момент физически я еще жива, но на самом уже мертвец. Они дали возможность попрощаться с близкими по телефону. Я воспользовалась этим. Я помню эти последние звонки и голос того, кого люблю. Люди в форме посадили меня в ничем не примечательную легковую машину и повезли в Камеру.

Камера -- это здание, в котором погибали жители нового мира. Такие здания не бывают жизнерадостными. Они возводились в особом стиле, заставляющем человека почувствовать всю мощь судьбы, которая теперь была не жестом императора или словом феодала, а набором микросхем компьютера, определяющим отведенные дни неведающим новорожденным. Камера, в которую меня привезли, была невысоким, покрытым серо-голубой штукатуркой зданием. Но в отличие от оштукатуренных петербургских строений прошлых веков, оно выглядело массивным, особенно этому впечатлению способствовали квадратные окна. Со стороны двора к Камере примыкал морг со страшной черной трубой, которую прохожий с улицы не заметил бы.

По приезде следовало зарегистрироваться. Началась нудная процедура регистрации. Подумалось, что даже смерть бюрократизирована. После этого мне предложили расположиться в кресле в холле. Я сидела и ждала, когда меня вызовут. Голову занимали мысли о предстоящем, вспоминались самые лучшие моменты жизни. Задумалась о том, как будут жить близкие без меня. Все вселяло чувство тоски. Я не знала, каким образом происходит умерщвление, но страха не чувствовала. Известно лишь, что оно происходит в камерах. Правительственная пропаганда гласила, что люди умирают безболезненно и быстро, но можно ли доверять ей? Незаметно холл наполнялся другими ожидающими, которые волею судьбы должны умереть со мной в одной камере.

Я невольно стала наблюдать за ними: это были шесть мужчин и женщин разного возраста. Из них три женщины. Мужчина лет 55 на вид -- самый старший из собравшихся, остальные были перешагнувшими тридцатилетний рубеж разной степени давности, кроме одной плохо сохранившейся женщины лет 27. Самой молодой была я, что неудивительно и ожидаемо. Все они держались по-разному. Одна стареющая пергидрольная блондинка рыдала в углу и истерично кому-то названивала. Я удивилась ее поведению: для жителей нового мира такая реакция на смерть была в диковинку. Старик стоически ждал. Взгляд, выражение лица было у него твердым. Казалось, он был доволен тем, что судьба дала ему так много времени пожить, и ему удалось везде успеть. Я подумала, что возможно у него даже есть внуки - в наше время редкость. Две женщины решили снять напряжение в разговоре друг с другом. Видимо, они боялись оставаться наедине с собой и своими мыслями даже перед лицом смерти, а может, им было не о чем размышлять. Я посчитала глупым общаться с незнакомыми людьми, когда пришел черед умирать, особенно на банальные общие темы, которыми обычно занимают себя женщины в очередях, если им нечем заняться.

Пришла молодая стройная медсестра и, открыв двери, пригласила в камеру, возле которой мы собрались. Я зашла в квадратное помещение, окрашенное бежевой краской. Из мебели в нем имелись только медицинские кушетки, на которых всем следовало расположиться. Появился врач с щетиной на лице. В своем обращении он сказал, что нам выдадут ядовитое снотворное, после которого мы не проснемся. Он повторил слова, ранее слышанные от правительства, что смерть будет безболезненной. После этого, убедившись, что все в порядке, распорядился выдавать снотворное. Приняв его, я больше не проснусь. Грациозная медсестра подходила к каждому и с улыбкой подавала стакан с прозрачной жидкостью. Под её коротким халатиком я не заметила юбку. Люди пили послушно. Я удивилась этому, а сама поступила также. Все молча ожидали свой стакан, а после укладывались на кушетку, как будто собирались вздремнуть. Моя очередь наступила, я выпила предпоследней. Подумала: "вот и всё". Глаза закрылись, а мои мысли спутались и завертелись, уходя в непостижимые дали.

Через несколько минут я проснулась и села на кушетке. Голова болела. Помещение осталось прежним. Врача не было, зато появились санитары. Пробуждение произошло в той же реальности, в которой уснула. Сознанию казалось, что я просто провалилась в глубокий сон на несколько минут, но на самом деле произошло нечто более значительное: я выжила. Не могло быть сомнений в моем бодрствовании. Организм оказался на удивление сильным. Я всегда была невысокого мнения о своих физических способностях, а оказалось, что могу пережить действие яда. Я осмотрелась вокруг. Те шесть человек, казалось, спали. Но в действительности они лежали на кушетках бездыханными в тех же позах, в каких навеки уснули. Санитары крутились вокруг них и проверяли результат. Они складывали трупы на носилки и уносили. Медсестра сказала, что после смертельного снотворного люди выживают достаточно редко. Врач провел мой осмотр и сказал, что нужно заставить меня умереть.

Санитары всех вынесли, врач ушел. Помимо меня, в помещении осталась уже знакомая работница в белом халате. Задала ей вопрос: "если я жива после яда, то, что же теперь будет?". Она ответила, что эта комната - газовая камера, в которой меня затравят концентрированным йодом. Я присмотрелась к стенам и потолку и заметила сверху вентиляционные отверстия. Из них, очевидно, выходил газ. Я легла на другую кушетку и попрощалась с медсестрой. Она вышла и заперла дверь. На несколько секунд в темной комнате воцарилось безмолвие, которому свидетельницей была лишь я. Держа руки на груди, я лежала и с интересом ждала, что же произойдет. Закрыла глаза - так оказалось легче. Мозг обдумывал разные варианты последующих событий. Начну ли задыхаться, будет ли мне больно? И вот я почувствовала, что смерть начинается. К груди и голове нахлынул приток теплой энергии. Я не открывала глаза и смотрела в черноту. В этот момент я вспомнила о своем дедушке, который обещал, что если после смерти что-то существует, то даст об этом знать живым - и он исполнил обещание, являясь маме. Моя энергия, скопившись в груди и голове, стала будто бы выталкиваться и покидать тело, устремляясь вверх. Я теряла связь со своим телом. Моя энергия, носительница моей души, которой я и была, принялась рассеиваться, выйдя из земной оболочки. Я ожидала, что сейчас увижу белый свет, на котором стоят райские врата, и дежурящего рядом апостола Петра. Секунды шли, но ничего не возникало из черноты; я теряла энергию, душа становилась все холодней в вечной темноте, и, кажется, собиралась остаться в ней навсегда.

Оставить комментарий © Copyright Менделеева Наталия Размещен: 25/02/2016, изменен: 26/02/2016. 20k. Статистика. Рассказ: Фантастика Скачать FB2		Ваша оценка:

Менделеева Наталия : другие произведения.

Правдивое описание моей смерти