Аннотация: Как ни удивительно, в интиме есть малоизвестные, но очень важные закоулки. Фёдор Бондарчук приоткрывает завесу тайны над одним из них. Это поддаётся перевариванию.
Анатомия интима в «Сталинграде» Бондарчука
Annotation
Как ни удивительно, в интиме есть малоизвестные, но очень важные закоулки. Фёдор Бондарчук приоткрывает завесу тайны над одним из них. Это поддаётся перевариванию.
По поводу «Сталинграда» Бондарчука уважаемый Пучков-Гоблин подметил следующую деталь. ПОДРЕЗАЛ ИЗ ПОСЛЕДНЕГО ИЗ МОГИКАН Но это ещё не всё, что позаимствовано из «Последнего из могикан» и перенесено в «Сталинград».
В «Последнем из могикан» постоянно маячит вот эта, страдалица. Она, ну, постоянно страдает. Благо бы она страдала только, когда бы её куда-нибудь везли или куда-нибудь переправляли по воде, дескать, страдает от реальных неудобств, но она такая страдалица постоянно. Даже поводов не надо – постоянная страдалица. Во время интима тоже. Такие приносят несчастье. Типаж такой. Одновременно обычные женщины выбирают этот типаж в качестве эталона для подражания.
А эта страдалица – принцесса, причём сортирная принцесса, она повелевает, и такая она потому, что росла при развитом отце, но вместо того, чтобы понимать, как действительно устроен мир, а именно этому пытался научить её отец, она только кривлялась, что понимает, всё понимала наоборот, но требуемые в высшем обществе манеры заучила. В результате, получается полная тупица и говнючка внутри, но весьма благопристойная снаружи. Такое сочетание говнизма и благопристойности и является пределом мечтаний женской массы, – а выше мы уже сказали, что она объект подражания для женщин, а для маменькиных сынков объект и вовсе влюблений. Всё бы хорошо, но такие приносят неудачу всем тем, кто не готов их выпнуть. А выпнуть подобных могут только достаточно развитые люди. Но в «Последнем из могикан» таковых среди особей в штанах нет.
Итак, эта классическая сортирная принцесса, несущая неудачу, едет к отцу, который командует многопушечным фортом. ВЫСТРЕЛЫ С её приездом форт сдаётся. Но военнослужащих из сдавшегося форта отпускают. Само собой, там, где сортирная принцесса, живыми не уходят. Вот отпущенных солдат из сдавшегося форта добивают индейцы.
Всё в точности так же и в «Сталинграде» Бондарчука. Там героини, что необычно, обе: и Маша, и Катя – страдалицы и обе приносят несчастье тем, кто их не выпинывает. Среди немцев гадит сортирная страдалица Маша, а среди русских – сортирная страдалица Катя.
То есть, война, так как это показано в «Сталинграде» Бондарчука, практически сводится к соревнованию в говнизме двух сортирных принцесс – которая из них больше нагадит принимающей её стороне. Классика героини «Последнего из могикан». Вообще говоря, как кусок дерьма Маша, похоже, более крупная: как только её пристрелил наш снайпер, немцы стали побеждающей стороной. В смысле, в данном военном эпизоде, а не вообще в войне.
«Сталинград» Бондарчука необычен тем, что показаны разом две сортирные принцессы: одна за спиной одной воюющей стороны, а другая – за спиной другой. Итак, первоначальная ситуация: на стороне немцев сортирка покруче, а на нашей – сортирка, которая до времени нашим симпатизирует. Вот немцы и изгнаны из дома. А в финале чаша весов смещается в пользу немцев. Снайпер-придурок убивает сортирку немцев, а наша сортирка начинает всех наших ненавидеть. Помните как по песне: и ненавидит всех тех, кого трахала?.. Вот так и наша сортирка: она подставила всем пятерым защитникам дома – вот всех и стала ненавидеть. Ненавидеть и желать им смерти. Повторимся: после того как Катю трахнули все немцы – они тут же погибли, а после того как Катю трахнули все наши – они тоже все погибли.
После того как Катя всем нашим подставила и всех их возненавидела, а Машу пристрелили, психоэнергетика данного боевого участка изменилась настолько, что защитникам дома ничего иного не осталось как только восхотеть покончить с собой. И они вызывают огонь своей, в смысле нашей, артиллерии на себя. Любовники Кати-то уж точно погибнут, потому что так хочет Катя, но вот погибнет ли кто при этом из немцев, зависит исключительно от самих немцев. Интуиция при правильной, непредательской жизни работает отлично и не предатель жизни по чести из-под обстрела уходит. Так что от, так скажем, артиллерийского способа самоубийства любовников сортирной Кати немцы пострадают в зависимости от того хуже они громовцев или лучше. Если немцы лучше, то им достаточно отойти от дома чуть в сторону, чтобы от советской артиллерии не пострадать. Но что-то сомнительно, чтобы немцы не пострадали. Всё-таки впёрлись на чужую территорию мародёрствовать, так что, скорее всего, немцам капец.
Показ одновременно сортирок с обеих сторон очень сильное сценарное решение. Если из описания происходящего исключить сортирных принцесс, то получится, что громовцы совершили если уж не подвиг, то хотя бы поступили бесстрашно – вызвали огонь на себя. Но если описать ситуацию полностью, без изъятий, с участием сортирных принцесс, как в «Последнем из могикан», то громовцы – лохи позорные, суциидалы в угоду шлюхи.
Да, русские защитники дома, тем, что, обслужив Катю, сами себя обрекли на гибель, причём бездарную, поступили как лохи. Лох это синоним холуя.
Вот если бы дом взялись защищать не лохи, а шаманы, то что бы они сделали? Вот уж точно ни один из них на эту сортирную Катю не полез бы. Подумаешь, какое событие: очередная тётка, пусть среди баб и принцесса, подставляет! Понятно, после того как Катя обслужила неизвестное число немецких солдат, она всё-таки обрюхатилась – и теперь ей надо левую беременность прикрыть. В подобных случаях женщины поступают автоматически, а потому однотипно: они начинают скорострельно подставлять всем, кто в достаточной степени лох, чтобы на ней жениться. КАТЕ ПОДАРОК Скорострельность Кати немалая – она подставила всем пятерым в течение суток. Причём подставила не гуртом, а каждому по отдельности. Так, что каждый подумал, что подставила только ему. Так поступают, когда уже обрюхачены. Поучительное умение маскироваться. Лох – это тот, который боится понять женщин, а шаман тот, кто понять не боится. Поэтому лох залезает на всякую бабу, которая подставляет, а шаман, наоборот, всё понимает, и в левых интимах не участвует никогда. Для интима – жена-товарищ, и всё. Нету такой – значит, надо в познании людей, а именно жреческого Триединства, подрасти, чтобы такую для себя внутри Большой медведицы воспитать.
Катя поступала автоматически, в точности как типичная женщина, и замуж бы вышла – если б не было войны. Но шла война, вот те, которым она подставляла, и без того лохи, ещё и стали марионетками её желания им смерти, вот и погибли все – и очень быстро. Война – благо ещё и в том смысле, что подобные механизмы вскрывает. Не было бы войны, Катя бы вышла замуж за самого из пятерых состоятельного, а остальные бы к супругам в гости ходили.
И уж тем более шаманы не допустили бы убиения сортирной Маши. Вот обычно не понимают, чего это этот снайпер, имея возможность убить немецкого капитана, убивает русскую девушку. Говорят, что в кинотеатрах, во время демонстрации «Сталинграда» Бондарчука при убийстве сортирной Маши по рядам зрительниц прокатывается горестный стон. Симпатии женской аудитории по отношению к немецкой подстилке закономерны, но не убивать подобную надо не из любви к ней, а только пока она среди немцев, их обслуживает и тем роняет их боеспособность. Но вот после их изгнания … Догадайтесь, что с ней надо сделать нашим.
Но этот снайпер действует не в интересах коллектива, он не живёт по принципу «сам погибай, но товарища выручай», вот и стреляет не туда. И суёт не туда. И стоит не там. В КРОВИ УМИРАЕТ Так что, он – не товарищ, соответственно, антисталинист.
Итак, является ли «Сталинград» Бондарчука адаптированным для русской почвы ремейком «Последнего из могикан»? Особенная ненависть к «Сталинграду» Бондарчука, и даже требования этот фильм запретить, можно объяснить и тем, что фильм не просто ремейк «Последнего из могикан», а в одном секторе очень существенно улучшенный ремейк. Вскрывает скрываемые нюансы женской психологии. НЕМЕЦКИЙ КАПИТАН РВЁТ ОДЕЖДУ Вместо обычной одной сортирки – две, причём среди противоборствующих сторон. Столь мощный напор описания действительности, скажем, как поступает женщина при левой беременности, должен вызывать неприятие у женщин, и из-под их каблука подкаблучники обнаружат в себе желание требовать запрещения «Сталинграда», как то сейчас и наблюдается.
С другой стороны, хотя в «Сталинграде» Бондарчука и показана рельефней одна из сторон «Последнего из могикан», однако классику это нисколько не отменяет. В «Последнем из могикан» есть линия, которая из «Сталинграда» полностью выброшена. Удалён отец главной говнючки – Седеющий. Он неявными для масс способами делал всё, чтобы сохранить индейские народы, пытался их сохранить через развитие в них благородства. Но народ, как говорится, оказался сильнее. Седеющий, а его вполне можно условно назвать отцом народов, одними был предан, другие не сделали всё, чтобы его поддержать, а дочь и вовсе гавкала на него как бешеная собака. Вон как рожу у неё перекосило – при разговоре с отцом. Думается, благодаря образу Седеющего, приоткрывающего виденье вечного, «Последнего из могикан» и не забывают уже полторы сотни лет, а вот будут ли помнить столько «Сталинград» Бондарчука – ещё вопрос. В «Последнем из могикан» центр событий – отец народов, а у Бондарчука центр всего – говнючка и её говно.