Всякая по-настоящему свежая и стоящая идея на пути к признанию переживает, как известно, три периода: 'этого не может быть!', 'в этом что-то есть...' и, наконец, 'кто ж этого не знает!'.
Речь пойдет об идее, которую человек, уверенный в своей прагматичности, по первому побуждению даже на порог сознания не пустит. 'Это невозможно, поэтому мне не интересно', - скорее всего, рассудит он. Смысл этой идеи можно выразить в трех словах: упразднение налоговой системы.
Впрочем, надо сразу оговорить: я имею в виду не то 'упразднение', к которому призывали многие мыслители, а громче всех анархисты - полное ее уничтожение вместе с собственностью, деньгами, а заодно и с государством. Разрушать - не строить! Я же попробую показать, что возможно как раз построение другой системы финансирования бюджета, которая, с одной стороны, способна заменить налоговую, а с другой - и государство усилить, и право собственности укрепить.
Эта система предполагает, что государство, отказавшись от принудительного взимания налогов, берет на себя бремя реальной защиты честной предпринимательской деятельности, превращается в своего рода 'страховую компанию', предоставляющую всем лицам, заключающим сделки, такую услугу, которую не в состоянии предложить ни одна фирма - услугу гарантирования безубыточности добросовестного гражданского оборота.
Попробую в самых кратких словах и на самых простых примерах объяснить суть этой идеи.
Допустим, две фирмы (или два 'физических лица', или 'физическое лицо' и фирма) заключили некую сделку, скажем, на поставку какой-либо продукции (элеватор с мукомольным предприятием, оптовик - с магазинной сетью, угледобытчик - с компанией-перевозчиком и т.п.). В соответствие с этой сделкой, как водится, одна компания поставляет продукцию (или услугу), а другая платит. Допустим, что продукция поставлена, а платежа не последовало. Почему? Не будем углубляться в дебри этой проблемы. Если попробовать в ней честно разобраться, то обязательно выяснится, что у должника имеется веская причина (и не одна), вынуждающая его задерживать платеж, а эта причина, в свою очередь, является следствием другой причины, вытекающей из еще какой-то и т.д. Цепочка причин уходит в бесконечность и разветвляется в необъятную сеть. Всякий деловой человек знает, что заниматься 'исследованием' этой ситуации бессмысленно, и поэтому прибегает к доступным ему средствам давления на своих партнеров. Только давлением, только силой и можно обеспечить себе в мире бизнеса свои деньги. Но мы не будем обсуждать эту ситуацию уже потому, что в нашей модели кредитору совершенно безразлично, заплатит ему должник или нет. Если не заплатит, то кредитор уже на следующий день после просрочки платежа вправе обратиться в суд, предъявив: а) договор (для оценки его законности), б) свидетельство добросовестности его исполнения со своей стороны и в) свидетельство о нарушении договора партнером (скажем, банковскую справку о непоступлении денег). Такой иск должен рассматриваться судом в самые короткие сроки (допустим, не более 10 дней) и удовлетворяться в безусловном порядке, подобно тому, как удовлетворяются иски по опротестованным векселям. С этим решением суда кредитор отправляется в ближайшее отделение казначейства (или просто в свой банк) и получает там все причитающиеся ему по договору деньги. Одновременно права на истребование долга переходят к государству. Таким образом, он в конечном счете получает свои деньги, получает практически в тот же срок, на который рассчитывал, не затратив почти никаких усилий. Для него все проблемы на этом заканчиваются. Но при этом кредитором виновной фирмы становится государство, и для нее все проблемы только начинаются.
Выгода кредитора понятна. А в чем выгода государства и, главное, где ж оно возьмет столько денег, чтобы возместить ущерб всем пострадавшим на поприще бизнеса?
Во-первых, за такую услугу государство вправе истребовать плату, скажем, в виде некоторого процента от цены сделки. Условие простое: заплатил - получил гарантию. Нет - государство 'умывает руки'. Никакого участия в интересах обманутых лиц оно принимать не будет, и весь их бизнес окажется в зоне еще более высокого риска, чем сейчас. Станет ли предприниматель платить за то, чтобы полностью исключить риск в своей деятельности? Это, разумеется, зависит от величины процента, который запросит государство. Сегодня налоговая нагрузка составляет около 40%, да к ним еще надо добавить не менее 20%, приходящихся на так называемый 'коррупционный налог'. В данной модели последний может быть практически сведен к нулю. (Не за счет самой по себе замены налоговой системы, а за счет тех следствий, которые эта замена повлечет). Так что если ставка, запрашиваемая государством, окажется меньше 40% (на самом деле эта ставка в конечном счете будет определяться не государством, а обществом, и наверняка окажется значительно меньше), то едва ли можно сомневаться в том, что любой предприниматель предпочтет именно эту модель. Т.е. предпочтет платить, причем, добровольно, а значит, обязательно. И в итоге деньги будут поступать в казну 'самотеком', наполняя ее до краев. Это и будет главным источником финансирования бюджета. Во вторых, у государства имеются практически неограниченные возможности, чтобы 'скрутить в бараний рог' любого должника, тем более должника перед самим государством. Оно легко вернет себе деньги, отданные кредитору, еще и с процентами (банковским, неустойкой), а сверх этого добавит штраф за недобросовестное хозяйствование. В итоге никак не окажется в убытке. А в-третьих, надо ответить и на вопрос: во что обойдется государству переход на эту модель? Ответ прост: ему она не будет стоить ни копейки. Выше сказано, что кредитор обязательно получает в казначействе свои деньги. Но не обязательно 'живые деньги'. Государство может заплатить ему ценными бумагами (долговыми обязательствами) со сроком погашения, скажем, равным году. Разумеется, едва такие бумаги будут эмитированы, немедленно (как в случае с ГКО) появится и фондовая площадка, на которой предприниматель, при желании, сможет превратить их и в 'звонкую монету', причем, по курсу, близкому к номиналу. Он получит, что хотел, но за счет средств не государства, а инвесторов. А с ними государство через год рассчитается деньгами наказанного должника. Так что выгода, которую эта модель сулит государству, также очевидна.
Остается добавить, что осуществление такой реформы не требует решений, которые могли бы сопровождаться какими-либо экономическими потрясениями, переворотами или иными разрушительными событиями. Оно, конечно, будет происходить поэтапно. На первом этапе понадобится создать нормативную базу нового способа финансирования государства, предусмотрев, в частности, исключение мошеннических договоров, по которым казна, заплатив, не могла бы добиться возмещения. Все это должно происходить гласно, в живой дискуссии государства с предпринимательским корпусом. На втором этапе предпринимателю может быть предложен выбор: либо перейти на новый порядок ведения дел, либо продолжать свой бизнес в режиме налоговой системы. И лишь коль скоро предприниматели убедятся в действенности, а государство - в выгодности новых правил, лишь когда предприниматели своим выбором проголосуют за них, можно будет, внеся подсказанные жизнью поправки в законодательство, отказаться от налоговой практики. А вернее, от нее и отказываться не надо будет. Она отомрет сама собой.
И последнее. Давно известно, что свобода - важнейшее условие развития экономики. Все формы принуждения, известные в прошлом, хотя бы они казались современника вечными и неизменными, теперь остались лишь на страницах учебников по истории. Все, кроме одной, последней - налоговой повинности. Сегодня, в условиях свободной рыночной экономики, она выглядит одиозным анахронизмом, пережитком варварских времен. Она душит общество и уже поэтому обречена.
Во второй половине XIX века широко обсуждалась проблема: 'Съедят ли лошади людей?'. Имелось в виду, что с ростом городов росла потребность в перевозках, в лошадях, для прокорма которых требовалось расширение луговых площадей вблизи городов, следовательно, сокращение площадей под сельхозкультуры, необходимые людям, рост цен на них, и в итоге - голод и вымирание нищих слоев населения. Но появился автомобиль, и стало ясно, что все эти страстные и глубокомысленные, очень профессиональные дискуссии гроша ломаного не стоили. Картина экономических изысканий смотрится сегодня почти так же. Все убеждены, что без лоша.., то есть без налогов экономика существовать не может и надо лишь придумать, как получше перекроить налоговый 'Тришкин кафтан'. А надо ли?