Вы знаете, каково это, когда отец берет тебя маленького на руки, или садит к себе на шею и катает. Или когда папа успокаивает тебя, когда ты упал и ушиб коленку, дуя на рану. Или когда он серьезно разговаривает с тобой, когда ты уже подростком что-то натворил в школе, или получил очередную двойку. Что бы не случилось, ты все равно знаешь, что он тебя любит. Наверняка вы знаете, как это здорово иметь отца. А я не знаю, точнее не помню. Мой отец умер, когда мне было 3 года. Я не знаю, любил ли он меня, но мама говорит что любил, очень сильно. Может быть. От отца у меня осталась только фотография, которая всегда стоит на моем письменном столе. Только там, он смотрит на меня своими живыми глазами. С неиссякаемой искоркой в глазах. Вот и сейчас я смотрел на фотографию отца и представлял себе, как было бы здорово, если бы он был жив. Мне не пришлось бы терпеть своего отчима, который, судя по всему, люто меня ненавидит.
- Глеб, спускайся кушать! Обед на столе. - Прокричала из кухни мама и прервала мои размышления.
- Иду, мам. - Ответил я и поставил дорогую моему сердцу фотографию обратно на стол.
Я все еще не могу привыкнуть к дому, в который мы переехали полгода назад, когда отчим получил повышение. Для меня он слишком большой. Я привык жить в квартире, в которой для каждого была одна комната, кухня и гостиная. Ничего лишнего. А здесь всего слишком много, здесь все слишком большое. В доме 3 этажа, на первом у нас большая гостиная, в которой стоит журнальный стол, домашний кинотеатр, 2 дивана и 4 кресла. Эта роскошь меня не привлекала, я и так здесь почти не бывал до тех пор, пока не поставили камин. Всего месяц назад мама попросила Олега его поставить. Сначала я не понимал, зачем он нужен, а потом я сказал ей огромное спасибо. Огонь всегда меня привлекал.
Помню в детстве, мне было тогда лет 5, к маме в гости пришел незнакомый мужчина, и пока они разговаривали, я стащил со стола коробок спичек. Я поджег всего 3 спички, но они быстро перегорели, а когда потянулся за 4, у меня в комнате уже горели шторы. Спасло лишь то, что тот человек, с которым разговаривала мама, зашел попрощаться со мной в нужный момент, потому что вокруг меня горело все, и кроватка и шкаф, который вот-вот мог упасть. Мама сначала сильно отругала меня, а потом прижала к себе, и сказала, чтобы я больше никогда не брал в руки спички. После этого мне даже костер на шашлыках не доверяли развести. Поэтому, можно понять, почему я так удивился, когда мама уговорила отчима поставить камин.
Я спустился в столовую, где мама уже накрыла на стол и ждала меня и остальных членов семьи. На самом деле, самой родной для меня всегда оставалась мама. Отчим, как я уже говорил, меня не особо любит, а их общий сын - Вася, просто адский ребенок.
- Глеб подай мне соус.- Попросил Олег и показал пальцем на соусницу.
- Пальцем показывать некрасиво. - Саркастично проговорил я и передал соус.
-Молчи пока. Откроешь рот, когда мы будем с тобой разговаривать после обеда. Готовься к серьезной беседе.- Сквозь зубы сказал отчим и зло посмотрел на меня.
Интересно, что же я успел натворить за сегодняшнее утро. Разбил мамину вазу? Не было такого. Позвонили учителя, что я не явился на отработку? Это уже пройденный этап, он поклялся больше не лезть в мои учебные дела. В чем тогда причина...
Я отвлекся от своих мыслей благодаря обеду. Он был очень вкусный. Говядина в кисло-сладком соусе - фирменное мамино блюдо, которое, как она, не умеет готовить никто. И рис с овощами. На десерт были сладкие булочки с вареньем, тоже маминого приготовления.
Наевшись вдоволь, я встал и собрался пойти в свою комнату, но окрик Олега заставил меня остановиться.
- Иди в гостиную, жди меня там.
- Хорошо - сказал я и поплелся в гостиную.
Я сел в свое любимое кресло и посмотрел на огонь. Кажется, нет ничего красивее огня. Как говорят, "огонь пляшет", я согласен с этими словами. Язычки пламени могут разыграть такой танец, что ни один самый гениальный и талантливый танцор мира не сможет его превзойти. Красный, желтый, оранжевый, бордовый, кровавый, апельсиновый, лимонный, кислотный, каких только цветов нет в одном небольшом пламени. Ведь верно говорят - на огонь можно смотреть бесконечно.
- Итак Глеб, нам нужно поговорить - На удивление спокойно сказал только что бесшумно подошедший Олег. - Ты закончил 9 класс и тебе пора подумать идти ли дальше в 11, или мы тебя куда-нибудь устроим. Сам понимаешь, в ВУЗ или университет тебя не возьмут, поэтому либо вечерняя школа, либо училище, либо какая-нибудь простенькая академия. В 11 классе, я думаю, тебе делать особо нечего, потому что если ты программу 9 класса с трудом осилил, что уж говорить о 10 и 11.
- Это все о чем ты хотел со мной поговорить?
- Да это все.
- Тебе правда нужно это знать, или же тебе просто нужно чтобы я свалил из твоего дома, не маячил перед глазами и не портил тебе репутацию??- С вызовом спросил я, потому что знал, что именно это, истинная причина его разговора.
- Давай без истерик Глеб, мама попросила, чтобы мы не ругались хотя бы сегодня! - Тихо, но со злобой произнес отчим.
- А то что? Ты выгонишь меня из дома?- Уже повысив голос, спросил я.- Уверен ты только и ждешь повода.
- Я могу, и когда-нибудь обязательно сделаю!
-И ты правда думаешь, что после этого, она,- Я показал рукой на кухню, где сейчас мама складывала грязную посуду в посудомоечную машину,- Тебя простит?
- Я смогу доказать что ты сам во всем виноват, и она будет со мной согласна, уж поверь!- тихо сказал отчим, чтобы не услышала мама. В его глазах сверкнул уже привычный огонек ярости. - Мое слово против твоего, что скажешь? Чьи слова перевесят?
Он был прав. Я хоть и родной сын мамы, рожденный от ее в прошлом любимого мужа, не имел никаких прав в этом доме. Все, начина от стирки носков, и заканчивая судьбоносным решением какой фильм наша странная семейка будет смотреть в следующие выходные. Это сначала меня обижало, злило, но потом я привык к такой несправедливости и в итоге смирился.
- Ты даже не боишься, что я могу ей рассказать о том, что я видел в той комнате?- Произнес я, уже зная ответ на свой вопрос.
- Ты ведь знаешь наш уговор. Если скажешь, знаешь что с тобой после этого будет. Хочешь остаться невредимым и по прежнему с приличной репутацией, то лучше тебе бы молчать. - Прошептал Олег, повернулся и ушел к жене.
Во мне все кипело. Мне казалось, что еще чуть-чуть и из меня выльется весь гнев, что я успел накопить. Этот уговор. Его пора расторгнуть. Но я еще не решил как.
Я снова уселся на кресло, с которого я незаметно для себя соскочил, разговаривая с Олегом. И снова посмотрел на огонь. Пламя было гораздо выше чем обычно. Его язычки доставали до самого верха камина, и даже возможно уходили в дымоход. Он горел очень ярко и жарко. Но как бы мне не было горячо, я не собирался уходить. Возле огня я гораздо быстрее успокаиваюсь. Конечно, от ненависти к отчиму меня не избавит даже огонь, но чувство спокойствия и собственной удовлетворенности он подарить мог.
Наш уговор с отчимом был мне противен. Он знает, как задеть меня за живое. Он либо поразительный психолог, либо психопат. Я склоняюсь ко второму варианту. Если я когда-нибудь, хоть одной живой душе, скажу кто он на самом деле, то шансов, что я останусь жив хотя бы в первые 3 часа, будут невероятно малы. Потому что я знаю его секрет.
Однажды, года 3 назад, мне тогда было 13, когда дома никого не было, мама в магазине, Олег на работе, я случайно зашел к нему в кабинет. Я о чем-то задумался и перепутал свою дверь с его. Хотя если подумать, так просто, смотря на наши двери, их просто невозможно перепутать. Дверь его кабинета толстая и деревянная - сделанная из красного дерева, а моя, обычная белая, еще с детства разрисованная фломастерами, которую, как я не просил, мне так и не поменяли. В свой кабинет он никому не позволял заходить. Мама однажды хотела прибраться у него в кабинете, но отчим встал в дверях и не пустил ее, сказав:
- В эту комнату могу входить только я, там моя работа,- И потом, обращаясь лично ко мне, хотя я молча стоял рядом держась за мамину ногу, сказал - и прошу не совать свой нос, куда не следует!
Но я, по воле случая туда попал. И был ошеломлен, оказавшись в нем! Там не было нормального для кабинета стола, или крутящегося мягкого стула, который всегда сопутствует типичному кабинету. Но тут была только магнитная доска, на которой было очень много исписанных листов, и еще больше фотографий. И одно слово в центре, написанное синим маркером:
Черномор
А также там был нарисован какой-то неизвестный знак. Также, там находилась, какая-то капсула, в которой был костюм металлического цвета, судя по всему полностью облегающий тело. Но зачем он Олегу?
Как только я подошел к доске, чтобы посмотреть, что за фотографии на ней и что написано на листах, я понял одно. Мой отчим самый настоящий психопат. На доске было несколько десятков фотографий убийств, и, что меня больше всего удивило, стихийных бедствий. Вот здесь фотография смерча Катрина в Америке, и здесь же рядом статья из газеты на эту тему. А тут наводнение на дальнем востоке России, и также рядом статья.
Я хотел посмотреть больше, но не успел, тут зашел отчим. Как я мог не услышать то, как открывается входная дверь, как заходит Олег и тем более как он открывает дверь в комнату?
- Ну что, понравилось? - Сказал тогда отчим железным голосом. - Если ты скажешь об этом хоть кому то, знай, ты сам виноват.
До тех пор я не понимал, за что он так меня не любит. С самого первого дня, как он увидел меня, он меня возненавидел. Но когда он застал меня в своем кабинете, тут уже появилась причина для ненависти.
Я последний раз взглянул на огонь, который к этому времени утих, горя с прежней ленивостью, и пошел к себе в комнату. Поднимаясь по лестнице, я обратил внимание на то, что лежит в горшке с цветами, подойдя, я заметил обрывки какой-то фотографии, и решил взять их собой, попробовать собрать их вместе. Поднявшись к себе, я сложил все части как пазл, у меня на это ушло чуть больше 10 минут. Закончив, передо мной лежала фотография красивой девушки, летящей с моста, датированная вчерашним днем.
Лекси
- Леня за машиной следи!- Крикнула я своему брату, видя, что мы проехали в метре от обрыва.
- Лекси, не лезь ко мне пока! Если ты будешь молчать, мы спокойно доедем!- крикнул Леня и свернул на проселочную дорогу.
- Если мы во что-нибудь врежемся, я тебя не прощу.
Он слишком быстро едет. На спидометре уже 190 км/ч и это на бездорожье. Куда же ты так спешишь, мы ведь успеваем. Ехать на такой скорости очень страшно, особенно когда водитель только 3 месяца как получил права. Я понимаю, у него паника, его девушка сегодня покончила с собой, но если и мы погибнем, если мы врежемся в одно из этих тысяч деревьев, это делу не поможет. Еще и слишком быстро темнеет. Время всего 11, а на улице хоть глаз выколи. Если станет совсем темно, шансов, что мы сможем выехать из этого леса, почти нет. У этой машины, только одна фара работает, и то с перебоями. Если она выключится перед самым поворотом, мы, на всей скорости, не успея притормозить, врежемся в деревья. А у меня, еще и ремень безопасности заело.
- Алло! Кто говорит? - Услышала я как брат разговаривает с кем-то по телефону.
- Ты с ума сошел?! Положи трубку! Мы и так несемся как сумасшедшие, а ты еще и по телефону разговариваешь?!
Мы проехали еще примерно километр и треск...шум...свет...взрыв...
Мои глаза открывались с трудом. Они оказались слишком тяжелыми для того, чтобы просто их открыть. Интересно, как раньше я могла так часто моргать, это же так сложно. Руки не шевелятся, тоже стали слишком тяжелыми, чтобы приподнять хотя бы пальчик. А губы, казалось, склеились. Не хотели отлепляться друг от друга, чтобы хотя бы просто вдохнуть полные легкие воздуха. Воздух. Запах. Он какой-то знакомый. Горьковатый такой, с привкусом трав. Я в больнице. Я должна сделать усилие, чтобы открыть глаза и посмотреть где я и что со мной.
Авария. Я точно помню, что была авария. Вспомнить бы подробности. Мы ехали слишком быстро. Нет ремня безопасности. Фары не светят. Почему они не светят? Машина старая. Дедушкина машина, ее давно не ремонтировали. Играла музыка. Кажется, какая-то американская. Запах в машине, какой-то обычный, резины, бензина, моторного масла, которое лежало на заднем сидении. Духами пахло. Мужскими. По телефону кто-то разговаривал. Леня.
Мне нужно срочно открыть глаза, я должна, где то там мой брат. Надеюсь, он жив. Леня. Я делаю над собой усилие и открываю глаза, меня тут же ослепляет очень яркий свет. Я хочу закрыть глаза рукой, но для этого движения у меня просто нет сил. мне сразу подбегают доктора и начинают светить мне в глаза фонариками. Зачем же они это делают мне и так больно. Они что-то говорят, кто-то выбежал из палаты.
-Леня...- Я делаю над собой еще одно невероятное усилие и произношу имя своего единственного брата.- Леня...
Я вижу лица докторов и прочих людей в палате, я вижу, как меняются их лица. И я начинаю понимать, что это значит. Один из докторов подходит ко мне и говорит:
- Ваш брат сейчас в очень тяжелом состоянии. Мы делаем все что можем.
-Он жив... - С облегчением произношу я и снова закрываю глаза.
Он жив. Это все что я хотела услышать. Если бы с ним что- то случилось, я бы не смогла жить дальше. Он ведь для меня лучший друг, любимый брат, самый родной человек. Даже с мамой я не так близка как с ним. Он жив. Хотя я и не знаю что именно сейчас с ним, но самое главное, что его сердце бьется. Это все что мне нужно. Он в тяжелом состоянии. Ну это ничего, он выживет. Он сильный.
С этими мыслями я засыпаю и просыпаюсь лишь через сутки.
Сейчас открыть глаза гораздо легче. Уже ничего не давит на них, как тогда в первый раз. Первое что я вижу, открыв глаза, это мамино лицо. Заплаканное, глаза красные, темные круги под глазами, трясущиеся руки которые крепко держат мою руку.
- Мама... - Шепчу я и она начинает плакать. - Не плачь.
- Лекси, милая моя, как я рада что ты жива. Я тебе вот, фруктиков принесла, доченька моя... - всхлипывая, говорила мама.
- Что со мной?- спросила я, потому что посмотреть на себя я до сих пор не могла, силы не позволяли, и зеркала рядом не было.
- Ничего-ничего, ты поправишься, ты не сильно пострадала. - Успокаивающе сказала мама и погладила меня по голове.
- Мама, что со мной? - Настойчиво просила я, чтобы мама ответила на мой вопрос как можно точнее.
- У тебя сломана рука, 3 пальца на ноге, рваная рана на руке и сильное сотрясение мозга - Ответил на мой вопрос только что подошедший врач. - Но ты поправишься, кости срастутся полностью примерно через полтора месяца, рану мы зашили, а сотрясение мы вылечим меньше чем через неделю.
- Что с моим братом?- Я умоляюще посмотрела на доктора, чтобы он понял как важен для меня ответ на этот вопрос.- Пожалуйста, скажите.
- Ему повезло меньше чем вам, Александра. Он сейчас в реанимации, пока не пришел в себя, но учитывая то, как его организм борется, он выживет.- Спокойно сказал врач и немного улыбнулся.- С ним все будет хорошо.
- Он сильно пострадал?- Снова спросила я.
- У него перелом 3-х ребер, проколотое легкое, сквозная рана в плечо и сотрясение мозга. - Я невольно ахнула. Доктор сочувственно улыбнулся.
- Владимир Геннадьевич, Милонов очнулся! - Крикнула только что вбежавшая медсестра.
Доктор тут же вскочил и выбежал из нашей палаты. Мама бросила фрукты и тоже побежала в палату своего сына ничего мне не сказав.
Если Леня очнулся, значит, все будет в полном порядке. Значит, очень скоро мы сможем как и раньше, играть в шахматы, смотреть вместе сериалы и есть мороженое. Мне очень жалко его девушку, которая сбросилась с моста, ведь именно к ней, точнее к ее родителям мы так спешили в тот самый вечер. Никто не понял что именно случилось, почему она сбросилась, она не оставила никакой записки. Просто ушла под воду. Причем она умерла не от удара об воду, на ней нет ни единого перелома, ни царапины ни даже синяка, а от падения с такой высоты это было бы реально. А от того что захлебнулась. Но свидетели, которых на мосту было очень много, заметили, что она даже не барахталась, она не приняла не единой попытки вынырнуть. Никто не знает что произошло. А также многие видели как Алису, так звали девушку Лени, как будто что-то толкнуло. Она сидела на перилах моста и просто смотрела в воду. Она часто так делала, приходила на реку, садилась на перила и смотрела. И в этот раз она просто пришла к реке. Она отлетела от перил на 3 метра и только потом упала в воду. Так мне рассказывал брат, когда мы ехали к ее родителям. Алиса мне нравилась, она часто бывала у нас в гостях, хотя и жила в другом городе. Она идеально подходила Лене, они оба веселые, смешные и...надежные. На них можно положиться как ни на кого больше.
А теперь он один. У него теперь только я, мама и его лучший друг, которого я видела только однажды. Из академии, где он учится. Что удивительно, он его полная противоположность. Леня интеллигент, а Виктор брутал. Леня смуглый с темными волосами, а Виктор чистый блондин. Леня умник, а Виктор раздолбай. Но переписываются они каждый день. Виктор обещал прилететь в Красноярск, наш город, на похороны Алисы, но он врядли знает, что случилось с нами по пути к ее родителям.
- Мама, как Леня??- Спросила я у мамы, как только она зашла ко мне в палату.
- Он в порядке, только говорит что то...странное..- Мама рассеяно посмотрела на меня, взяла тарелку с фруктами и принесла мне. - Он говорил "Это Черномор убил Алису".
Ася
- Алло? (...) О, здравствуй Игорь. Какие новости? (...) Чтоо?! Опять? Этого не может быть! Как кто то мог оставить на ней клеймо?! (...) Ты понимаешь как это опасно теперь? (...) Игорь, с этим нужно что то делать, я что-нибудь придумаю. Сейчас для нас первостепенная задача, защитить студентов! (...) А я, что могу сделать сидя у себя дома? Ладно, скоро увидимся, до свидания. - Не успел папа положить трубку как раздался новый звонок. - Алло. (...)А, это ты Стас, привет. Что говорят в СМИ? (...) Ясно, как всегда ничего хорошего. Давай думать как объяснить людям. (...) Ты не у меня спрашивай, это ты у нас по связям с коммуникацией. (...) Я не знаю Стас, правда. Как только я узнал об этом от Игоря, он только что мне звонил, я сразу хотел с тобой связаться, а тут и ты сам звонишь. Нужно что-то придумать. В первую очередь обезопасить семьи и студентов. И сообщить об этом общественности. (...) Мне больше нечего добавить. (...) не говори никому и слова обо мне. Я тут ни причем. Люди не должны знать, что Инойский в курсе. (...) ладно, пока, сообщай мне обо всех новостях.
Вообще, я никогда не подслушиваю, но в этот раз, я просто пришла домой пораньше. И так как наша дверь очень тихо открывается, папа не услышал моего прихода. Какой человек удержится от того, чтобы не подслушать разговор другого, да еще и такой интересный. Меня заинтересовали папины слова. "Как кто-то мог оставить на ней клеймо?! Ты понимаешь как это опасно теперь?" что же это значит? И почему папа мне ничего не рассказывает? Мне 16, я имею право знать. Обычно, когда я у него это спрашиваю он отвечает либо "это не твое дело" или же "я сам с этим разберусь милая" но один раз, он на мой вопрос ответил так: "я не говорю тебе, ради твоей же безопасности, очень скоро ты сама все узнаешь". Мне только интересно, когда это "скоро" наступит.
- Привет пап!- сказала я отцу заходя в комнату.- Ты чего такой бледный?
- Ничего детка, все в порядке.- Ответил он, - Кушать будешь?
- От "ничего, все в порядке" кровь от лица не отливает, папа, расскажи мне.- Упрямо, но вежливо попросила я и, закинув туфли с сумкой на пол в прихожей, прошла на кухню и уселась напротив отца.
- Ася, прошу тебя, не спрашивай у меня то, на что я не смогу ответить. - Умоляюще посмотрел на меня отец и вытащил из бара бутылку коньяка и налил себе в стакан.
- Папа, ты пьешь, только если у тебя все очень хорошо, или у тебя все очень-очень плохо. И мне не нравится что сейчас, ты наливаешь себе в стакан коньяк. У тебя определенно не все хорошо.
- Дочка, давай об этом лучше утром поговорим. Сейчас я немного не в состоянии говорить о своих проблемах.
- Что-то я сомневаюсь, что ты мне что то скажешь завтра. И утром и днем и вечером и через неделю и через 5 лет.- Я резко встала и ушла в свою комнату.
Я была зла на папу! Вот так всегда. Постоянно. Стоит только спросить что с ним происходит, так он переносит разговор на завтра, или на вечер, но чаще всего, на "потом узнаешь сама". Как бы там ни было, меня, как маленького щенка, постоянно отбрасывают, потому что думают, что я не способна ничего понять, не способна себя защитить. Но не для этого ли я ходила 3 года на каратэ? Чтобы уметь защищать себя. Разве этого не достаточно?
Я упала на свою кровать и стала смотреть в потолок. Если бы была жива мама, было бы все по-другому. Я уверена. Как жаль, что я ее живой почти не помню. Я помню лишь мельчайшие обрывки, мелочи, из которых просто невозможно собрать полную картину. Она умерла у меня на глазах - упала с лестницы второго этажа прямо к моим ногам уже со сломанной шеей. Это было очень страшно. После этого я замкнулась в себе и не разговаривала 7 месяцев. Но с тех самых пор мне постоянно снятся кошмары.
- Милая, ты не спишь? - Тихонько спросил меня папа через полчаса зайдя в мою комнату.
- Нет - Ответила я и повернулась к нему лицом.
- Ася, ты же помнишь какой сегодня день, да? - Спросил у меня папа, и я готова была убить себя за свою забывчивость.
Как я могла забыть? Прошло ровно 12 лет, как умерла моя мама. Каждый год в этот день - 6 июля мы с папой идем на могилу мамы и просто сидим там, вспоминая ее. Я не могу по своей упрямости, пропустить один из самых важных, для меня, дней в году.
- Да, конечно помню, мы поедем...туда? - Мой голос предательски дрогнул и я опустила глаза. Мама всегда была для меня больной темой, да и папе это было нелегко. Часто после того как мы возвращались от мамы я слышала его плач в соседней комнате. Очень тяжело слышать как плачет взрослый мужчина - тем более если это твой отец.
- Знаешь Ася, а у меня есть другое предложение. - Папа посмотрел на меня и слегка улыбнулся. - Я хочу показать тебе одно место, которое очень любила твоя мама. Куда она всегда приходила, когда ей грустно, или наоборот, очень хорошо. Знаешь, когда мы с твоей мамой еще просто встречались, мы иногда ссорились. И она всегда после ссор куда-то убегала, и я после не мог ее найти. А там где мы жили, не так много мест где можно было так просто спрятаться, и к тому же, я знал в той местности каждый уголок. И однажды я решил за ней проследить. И увидел как она бежит сквозь полянку в лесу, спускается к реке и...исчезает. Я спустился за ней и увидел только камни, песок, реку и дерево. Иву. Куда она могла пропасть? И просидев на берегу 2 часа, я увидел ее, выходившую из-за дерева. После она показала мне ее. Там оказалась удивительной красоты пещера. Там был небольшой пруд, который питался водой из родника, который тек там же, в пещере. А еще, что меня удивило, это стены пещеры - они были сплошь увиты плющом. Невероятно красивое зрелище. После смерти твоей мамы, я бывал там только 2 раза. Первый раз, через год после похорон, а второй раз на прошлой неделе. Тогда, в первый раз там ничего не было. Плющ завял. Пруд высох. Родник перестал течь. Такое впечатление, что когда умерла Лидия, умерла и эта пещера. Она стала безжизненной. А на прошлой неделе, я был очень удивлен, увидев полный воды пруд, сильно бьющий родник и ярко и сочно растущие растения на стенах. И это был уже не плющ, а вьюнки, которые цвели белыми цветами. Пещера снова жива. И знаешь, она бы очень хотела, чтобы ты там побывала. Она даже сказала мне однажды, когда мы с ней там сидели, что очень хотела бы, чтобы ее дочь увидела это место. Чтобы оно стало ей таким же любимым и родным как и ей самой.
Когда папа закончил говорить, я поняла, что по моим щекам текут горячие слезы. Он так говорил о маме, будто она еще жива. Но по сути, так и есть, она все еще жива у нас в душе, пока мы ее вспоминаем. Как бесконечно жаль, что она не может мне рассказать сама этой удивительной истории о пещере под ивой. Как же больно папе рассказывать об этом. Мне легче чем ему. Я ее почти не помню. А он прожил с ней 5 долгих лет рука об руку, и сколько они еще знали друг друга до того как поженились.
Я придвинулась ближе к папе и обняла его. И хотя ему сейчас очень тяжело, все, чем я могу помочь ему, это прижаться к его груди, и дать ему себя обнять. Я единственная, кто ему сейчас дорог, я единственная кого он любит в этом мире. Он сам мне часто говорил об этом.
- Ася, я так по ней скучаю...- с трудом проговорил папа и уткнулся носом в мои волосы. - Я ведь до сих пор ее люблю.
- Я знаю, папа. Я знаю...- Со слезами сказала я, - Я так хочу, чтобы она была сейчас с нами рядом.
Вот так и сидели два плачущих человека еще около часа и когда папа взял себя в руки, попросил меня собрать немного еды в дорогу. Нам ехать предстояло 3 часа.
Мы поехали в родную деревню моего отца и мамы, к той самой иве. Ехали мы молча, папа не включал никакой музыки, было не до того. Всю дорогу я думала о той истории, что рассказал мне папа. Я представляла иву, за которой находится та пещера. Пыталась представить тот пруд, и ветки вьюнка, вьющиеся вдоль стен.
За этими размышлениями я и не заметила как мы подъехали к деревне. Я очнулась от своих мыслей и стала вглядываться в окружающие нас дома. Типичная русская деревня - кособокие домики, поломанные наполовину ставни, полуразбитые заборы, вино-водочные магазины с еще с советских времен оставшейся надписью "гастроном" и люди; бабки с тяжелыми сумками, полураздетые дети, мужики уже к вечеру с давно початой бутылкой водки и молодые девушки и парни, по которым с виду сразу можно сказать, что с цивилизацией дела никогда не имели. Вот и проехал мимо последний домик и мы подъехали к речке. Папа вывел меня из машины и помог спуститься к берегу.
И я увидела ту самую иву. Она была потрясающе красивой, если такое вообще можно сказать о дереве. С раскидистыми ветвями, сразу видно, что дереву не одна сотня лет. Ее ветки свисают до самой земли и находятся к друг-другу так плотно, что увидеть что за ними невозможно.
Папа взял меня за руку, отодвинул ветви и прошел сквозь них. Там и правда была пещера. Папа был прав. Она и вправду удивительная. Чистейшая вода в озерце, видно дно, которое, судя по всему, находится не в метре от пола пещеры. И ледяная вода, которая льется из родника прямо в озеро также кристально чиста. Я посмотрела на стену из вьюнков и увидела нечто странное, складывалось впечатление, что цветки, по воле случая, сплетались в какой-то единый узор. Я не могла понять мерещится мне это или нет, пока не зашел в пещеру папа и, посмотрев на нее не сказал: