Сдав при входе куртку в гардероб, Юрий прошел в игровой зал клуба. Как обычно для пятничного вечера все дорожки были заняты и в помещении стоял жуткий грохот шаров, один за другим врезающихся в пирамиды кегель, из-за которого почти не слышалось срывавшейся с динамиков музыки, да и вообще мало какие звуки можно было отчетливо разобрать. Окинув взглядом столики и не найдя друзей, Юрий направился к стойке регистрации дорожек.
Женщина с бейджиком администратора на груди сидела за стойкой, склонив голову над какими-то бумагами. Когда к ней подошел Юрий, она даже не шелохнулась, по-видимому, вовсе не заметив в окружающем шуме его приближения. Не поднимая головы, женщина продолжала энергично записывать что-то в лежавшую перед ней тетрадь. Чтобы привлечь внимание администраторши, Юрию нужно было как-то обратиться к ней, и это простое, казалось бы, обстоятельство неожиданно обернулось для него затруднением.
Русский язык, пожалуй, единственный, в котором не сформировалось стойкого обезличенного обращения. Причем такое положение дел существовало не всегда. В царские времена их было даже в избытке: "господин", "госпожа", "мадам", не говоря уже о бесчисленном множестве градаций по классам и родам, от "графов" и "князей", до "лакеев" и "мужиков". Во время социалистической революции, провозгласившей крушение классового общества и равенство всех людей, в качестве символа этого равенства возникло одно универсальное, не имеющее разделения даже по половому признаку обращение - "товарищ". Но когда союз рухнул и обращение "товарищ" стало непопулярным, придумать другие как-то не успели, и мужчин стали называть просто "мужчина", а женщин - "женщина".
Юрий стоял в раздумье, как бы лучше обратиться к администраторше. "Женщина" в данном случае было неприемлемо: это обращение, по его мнению, звучало грубо, и подходило разве что для перепалок где-нибудь на рынке или в очереди к чиновнику. Сказать "девушка" было бы глупо: если бы женщина была средних лет, ну хотя бы до сорока пяти, это еще возможно было сделать, но администраторша была возраста явно забальзаковского, с пробивающейся сединой в небрежно прокрашенных волосах, с шелушащимися сухой кожей морщинистыми руками, и "девушку" логично было бы приять за пошлую лесть, а скорее даже за откровенную насмешку. Пролетарское "товарищ" - просто нелепо; "гражданка" - вообще никуда не годится. С полминуты Юрий стоял, перебирая в голове различные варианты, силясь найти какое-нибудь приемлемое обращение, но, ничего не придумав, решил привлечь внимание администраторши без слов: он перегнулся через стойку и наклонился к ней так близко, что почувствовал тяжелый, отдающий спиртом, запах ее туалетной воды. Заметив посетителя, администраторша оторвалась от своего занятия и обратила к нему вопросительный взгляд.
Выяснив, что забронированная на его имя дорожка оказалась у самой стены, Юрий немало порадовался этому: крайняя дорожка была не только наиболее тихой, но и уютной, потому что гарантировала, что, по меньшей мере, с одной стороны точно не будет посторонних. Из друзей еще никто не приходил и он, переобувшись и заказав бутылочку пива, решил не терять времени и в ожидании товарищей размяться игрой одному.
Юрий был откровенно слабый игрок в боулинг. Росту чуть выше среднего, он обладал стройной комплекцией и у него никогда не получалось сильных ударов. Рассчитывать на страйк ему приходилось только в случае, если он посылал снаряд строго между первой и третьей кеглей, если же удар приходился пусть даже прямо по центру, то редко когда запущенному им шару хватало импульса снести всё разом. Не имея сильного удара, Юрию оставалось полагаться исключительно на точность своих бросков, но здесь тоже все было не так гладко. Случалось, он входил в раж, и тогда шары катились строго в нужном направлении, так что выбить одиноко стоящую у самого края дорожки кеглю не представляло для него никакого труда; но с такой же вероятностью могло напасть крайнее невезение, и в этом случае снаряды один за другим улетали в "молоко".
Подобрав себе наиболее подходящий по весу снаряд, Юрий сделал несколько бросков. Первые удары оказались не очень удачные, пару раз даже шар улетал, так и не задев ни одной кегли, но дело быстро выправлялось и дошло до того, что при очередном броске легла вся пирамида.
- Страйк! - раздался громкий и веселый возглас за спиной у Юрия, когда свалилась последняя, шатающаяся, будто в нерешительности, кегля.