Первой из ожидаемых гостий пришла Кристина, появившись за полчаса до обговоренного времени, чем немало удивила и брата и невестку, хорошо знавших за ней привычку постоянно и на много опаздывать. Вся семья в этот момент была на кухне: Саша развлекалась игрой на планшетном компьютере, Юрий тоже сидел без дела, занимаясь пространными разговорами с супругой, которая, успев уже собраться и накраситься, сервировала стол, а услышав звонок, пошла открывать дверь.
- Что-то ты совсем рано? - еще в коридоре поинтересовалась у золовки Ольга.
- Да ты что, Оля, я сейчас одна в квартире вообще боюсь оставаться! - проходя на кухню и усаживаясь за стол, одновременно и тревожно и весело сказала Кристина. - Вы землетрясение почувствовали?!
- Да-а! - горячо подхватила Ольга, в округлившихся глазах которой тут же вспыхнула целая плеяда самых разных эмоций, связанных с пережитым несколько часов назад событием. - Мы как раз в магазин собирались и тут затрясло. Я с Сашей сразу на улицу побежала, а когда уже внизу была, то почувствовала, как все ходуном начало ходить. Это кошмар!
- Ага, это у вас. А ты представь каково было мне на двенадцатом этаже! - значительно подняв брови, заметила Кристина. - Первый толчок еще ладно. Подребезжало, потрясло - нормально. И раньше такое бывало. Но когда вторая волна пошла, меня такой ужас охватил. Как все начало шататься. Трудно было на ногах устоять - пол ездил в разные стороны. Сын кричит, я к нему, обняла, тоже кричу как полоумная! Были мгновения, когда я уже не сомневалась, что дом падает. Думала конец! Реально, ощущение будто всё - летим куда-то!
- Ха-ха! - громко и звонко рассмеялась Саша, с интересом слушавшая эмоциональную речь тети, которая по мере своего рассказа все более светилась в радостном оживлении.
- Сейчас страшно домой возвращаться. Забежала на десять минут, переоделась, накрасилась впопыхах кое-как, и сразу на улицу.
- А сын где? - спросила Ольга.
- У бабушки на даче. Они после землетрясения засобирались и его тоже взяли. Свекор обещал в понедельник утром прямо в школу привезти... Я поначалу обрадовалась, что сын загородом эти дни поживет, но когда отправила его, даже расстроилась немного - не представляю, как после случившегося буду одна в квартире ночевать, - беспокойно проговорила Кристина, не смотря ни на кого, будто бы сама себе.
- Ночуй сегодня у нас, - поняв чаяния золовки, предложила Ольга.
- У вас?
- Конечно! После клуба вместе и приедем, - добавила Ольга, всем телом ощущая устремленный на себя справа тяжелый неодобрительный взгляд мужа.
- Здорово. В компании все равно не так страшно. Одна бы вообще не заснула.
- У нас можешь не бояться, - сказал Юрий, переводя взгляд на люстру. - Мы теперь землетрясения предсказывать можем.
- Это ваша канарейка?! - изумленно воскликнулаКристина, заметив греющуюся под лампочкой нахохлившуюся и щурившуюся в истоме птицу.
- Ты ее еще не видела? - спросила Ольга.
- Не-ет, - подходя к люстре и не отрывая любопытного взгляда от канарейки, протянула Кристина.
- Кристина ты не представляешь, как она скакала перед землетрясением!
- Да ты что?!
- Да-а-а! Минут за десять до того как все началось, давай прыгать, крыльями махать, чирикать! Она чувствовала - это точно. Мы сначала вообще ничего понять не могли, а потом - землетрясение.
- Можно ее как-нибудь поближе посмотреть?
- Конечно, - сказала Ольга и, пошевелив рукой люстру, согнала встревоженную птицу назад в клетку.
- Как вы ее назвали? - приблизившись к клетке, спросила Кристина.
- Так и зовем - канарейка. Пытались поначалу какие-то имена придумать, но ни одно не прижилось.
- Она такая проныра, - весело сказала Кристина, наблюдая, как птица, поворачиваясь тельцем то в одну, то в другую сторону, шустрыми короткими прыжками скакала по жердочке. - А можно мне ее в руки взять?
- Нет, - тут же отрезал Юрий, спеша опередить с ответом супругу. - Это птица, а не кот.
Никак не отреагировав на слова брата, будто их не было вовсе, Кристина повернулась и посмотрела на Ольгу, всем своим видом показывая, что вопрос был адресован исключительно ей и только ее решение для нее и имеет значение.
- Да конечно можно, Кристина.
- Оля, - строго и недовольно посмотрел на жену Юрий.
- Пусть возьмет. Почему ты так противишься этому? - сказала Ольга, давая понять, что считает категоричный отказ мужа лишь пустым нежеланием идти навстречу сестре даже в такой элементарной и невинной просьбе.
Получив согласие невестки, Кристина просунула в клетку руку и, загнав канарейку в угол, бережно взяла ее в ладонь. Вместе с птицей она вернулась за стол, где принялась пальцем гладить ее по головке; тут же к ней подскочила Саша, желая воспользоваться представившейся возможностью потрогать питомца.
- Оля, это неправильно.
- Я ничего здесь страшного не вижу, - ответила супругу Ольга, наблюдая как дочка аккуратно поглаживала головку зажатой в руке тети канарейки.
- Пойми, что так не делается: прежде мы запретили Саше трогать птицу, а сейчас оказывается, что в этом нет ничего страшного. И как теперь ей следует воспринимать наши слова? Разве может она после этого всерьез относиться к выдвигаемым нами требованиям?
- Я никогда не была против. Это ты один с самого начала так решил... Ты вообще страшным занудой сделался Юра - ко всему цепляешься. С тобой невозможно тяжело стало. Раньше ты таким не был.
Слова жены задели Юрия за живое. В очередной раз услышав упрек в том, что он напрягает окружающих, он попытался взвесить ситуацию и понять, не являлось ли сопротивление с его стороны действительно лишь необоснованной придиркой, но заглянув в себя, только еще более утвердился во мнении, что абсолютно прав. Недовольство его было вызвано сейчас не тем, что супруга пошла на уступку сестре, разрешив вопреки установленному в семье правилу взять в руки питомца (чего ни он, ни Ольга, ни Саша себе не позволяли), и даже не тем, что это дискредитировало в глазах дочери их родительский авторитет и справедливость предъявляемых ими требований; главная причина его возмущения заключалась в том, что трогать птицу, по его убеждению, было совершенно излишне и вредно.
"Зачем это нужно делать? - недоумевал про себя Юрий. - Вроде бы взрослая женщина, а не может оценить последствия своих поступков. Очевидно, канарейке неловко и неприятно оттого, что ее зажали в человеческой руке. Зачем же тогда брать ее, доставлять ей неудобства, дискомфорт, возможно даже боль? Для чего? Для собственного удовлетворения, ради забавы - и только лишь для этого. Для Саши это еще может быть простительно, но в тридцать пять лет сидеть и мять в руке десятисантиметровую птицу, чтобы усладить свои мимолетные импульсивные порывы, просто недопустимо. Что с ней случилось бы без этих двух минут поглаживания? А у канарейки сейчас настоящий стресс".
Все это было очевидно для Юрия, но он чувствовал, что если озвучит свои мысли, то его никто не поймет, а только возразят, что ничего страшного в действиях Кристины нет, расценив его слова не иначе как очередную необоснованную придирку к сестре, и потому молчал. Думая обо всем этом, смотря на кулак с зажатой в нем канарейкой, из которого наружу торчали только хвост и головка, Юрий ощущал, как все сильнее разгоралась в нем неприязнь, вплоть до отвращения к сестре.
Вдоволь подержав и погладив птицу, Кристина раскрыла ладонь: только коснувшись лапками стола, канарейка подпрыгнула и, затрещав крылышками, взлетела на люстру.