Они выстроились рядами, кромешной толпой, через которую казалось не прорваться. Мия сжала кулак. В последний момент Аксель заявил, что Матильда нужна ему рядом и Мия в сопровождении призраков отправилась встречать поезд. Пока открывались выходы, Аксель так странно смотрел на нее, Мия еще почему-то подумала что видит его в последний раз. Прежде чем войти в раскрывшуюся перед ним прозрачную многослойную сферу он схватил ее за руку и всунул ей в ладонь какой-то предмет: лоскут тонкой ткани.
- Завяжи узелок, - подмигнул он ей напоследок.
Загудел паровоз. Приближающийся стук колес сотрясал воздух равномерным скоростным "чух-чух-чух". Замелькали один за другим вагоны . Наперерез, минуя полчища темных силуетов, она мчалась навстречу железнодорожным путям. Она подбежала очень близко, их разделял как когда-то пригорок. Мия вдруг осознала, что уже видела эту картину. Поезд со скоростью мчался мимо, унося с собой своих пассажиров, у которых были спокойные отрешенные лица. Сквозь раскрытые окна высовывались лианы, опутывая вагоны сильными побегами, словно стремясь притормозить. Но сил их было явно недостаточно. Множество смутно знакомых лиц. Как пленкой диафильма, мелькая, вагоны уносили прочь ее память. И поезд словно сам вобрал в себя ее мир со всем сущим в нем. И самое главное Мия видела прижавшиеся к стеклу живые лица, намного отличающиеся тех, что во множестве ополчились против нее и ожидали флангом позади. Она бежала следом, пытаясь поспеть за поездом, надеясь что ей найдется в нем место и он унесет ее далеко далеко, где все будет по другому. Но в тот момент она конечно не думала об этом, она просто бежала изо всех сил. Ветер бил по лицу, уши закладывало, и сквозь застилающую пелену свиста она различила гул, за которым последовал черный крутящийся ком, который катился следом за поездом. С каждым мгновением он становился все явней и крупнее. Словно за поездом жизни следовала огромная черная дыра, которая стремилась поглотить его, всосать в себя как вантусом, со смачным хохотом. Этот гогот заставил Мию остановиться с бешенно колотящемся сердцем. Это чудовище, неминуемо сметало все на своем пути. Поезд налегал и свистел что есть мочи. А чернота приближаясь становилась всепоглощающей, и уже будто бы держала ее в своих тисках. Чувствуя, как эта сила берет ее за горло и сдавливает Мия осела и оказалась в витой беседке с видом на железную дорогу. Темная скамейка, изразцы вырисованные словно угольным карандашем на бесцветном небе. Этот сон снился ей много раз в детстве и всегда она оставалась одна, дрожа от ужаса, перед накрывающей собой все, ревущей тучей, не в силах подняться, не в силах бежать, не зная, что ее ждет перед грядущей крушащей все на своем пути ревущей бездной. Рев, с которым это приближалось, становился нестерпимым. Он утопил в себе гудки паровоза, и стук колес по рельсам, и дребезжание путей и даже биение ее сердца. Она чувстввала, что не сделает больше и шагу и что сознание ее удаляется все дальше. В последний раз она взглянула на поезд. За последним вагоном, как рваные лоскуты развивались зеленые, плотные ветви лиан. Одна из них очень медленно и бережно, словно рука балерины, выписывающая плавное движение в воздухе, замерла с большим усилием, словно с огромной тяжестью на конце, и опустилась до земли. Затем ее словно дернуло со страшной силой, и она, извиваясь жгутом, оторвалась и опала на рельсы, как подкошенное животное. Поезд постепенно исчезал, а рокот все нарастал. И тут гудящий воздух разорвал плачь младенца. Мия так и подскочила на месте, и ни о чем не думая, бросилась на крик. Она даже не заметила, как беседка растаяла за ее спиной, едва она ступила из нее прочь. Она не сводила глаз с приближающегся черного роя, думая одно - лишь бы поспеть. Едва она подняла с путей дрожащий сверток, чернота растворилась. Мия побежала не оглядываясь, крепко прижимая ребенка, который вдруг странно затих. "Никому не дам тебя в обиду, вот увидишь!", шептала она ему, едва переводя дыхание. Впереди маячилила горная цепь, может там в пещерах удастся укрыться.
Она встретила поезд. Но еще следовало предолеть полчища тех, кто преграждал ей путь. Армия маятников так и стояла, на тех же местах; словно замерла в ожидании, когда же она вернется. Мия смотрела на неподвижные фигуры, вытянутые в струнку, на расстоянии локтя друг от друга. "Не бойся", шепнула она младенцу, "Сейчас что-нибудь придумаем".
Но младенец молчал. Не то что бы она ждала от него вразумительного ответа, вроде "Да, да, непременно. Давай думай!" но ребенок вообще не шевелился. Она откинула кружевной уголок конверта: ребенок не шелохнулся, его личико выражало безмятежность, а глазки были закрыты. Мия покачала, позвала его, потрясла, но он опять никак не отреагирвал. Напоследок она крепко прижала его к себе, но ребенок по прежнему не издавал ни звука. Второй раз за день у нее подкосились ноги, Мию задушили слезы. Она сидела на земле, перед ней выстроилась враждебная армия солдат, а она ревела в голос. Затем она подумала, что может быть ребенок просто уснул и стала внимательно приглядываться в пухлое, чумазое личико. Но все оставалось без изменений, лишь на небе словно сгустились тучи, и тогда она горько горько заплакала. На нее навалилась дикая усталость, словно в этот миг она ощутила, что последняя капля жизни покинула этот мир. Ей было все-равно, что станет дальше, она лишь поднялась и пошла сквозь темные ряды, стремясь унести его за пределы этого места. И армия словно расступалась перед ней, она с легкостью миновала ряд за рядом, и никто из них не шелохнулся. Солдаты стояли по стойке смирно, словно оловянные и Мия шла сквозь безликие шеренги, блуждала между фигурами будто намертво вросшими в землю, как деревья, которые не умеют цвести. Последний строй остался позади. Она почти вплотную подошла к темной арке в скале. То был довольно просторный вход в пещеру, у порога сидел опустив голову какой-то человек в темном капюшоне. Он не походил ни на солдата, ни на соглядатая, ни на полицая.
- Ты пришла, - коротко сказал он поднимая на нее бледное изможденное лицо.
- Ах, это ты, - равнодушно протянула Мия, не находя в себе сил ни удивиться, ни обрадоваться, ни даже разозлиться. Вот уж кого она не ожидала здесь встретить.
- Не грусти, он просто глубоко уснул, - просто ответил Аксель, глядя куда-то сквозь нее, - Как и все они, - добавил он, кивнув на шеренги солдат, которые при этом его движении, один за другим попадали на землю, как будто были из соломы. Теперь долина походила на поле так и не начавшейся битвы, усеянное телами по иронии.
- Замечательно справляешься, - сказала Мия, ей просто хотелось покинуть это место.
- Нет, я занят совсем другим, - покачал головой Аксель, чуть заметно улыбнувшись, - Тебе все удалось. Счастливого пути, - сказал он, указав глазами куда-то вверх, прежде чем снова опустить капюшон.
Мия проследила за его взглядом. Казалось небо нависло прямо над землей. Сквозь клубы густого тумана спустилас мерцающая лестница и Мия взошла по ней в Цитадель сна.
По гулким широким коридорам быстрыми шагами к ней шла Лали. Не говоря ни слова она сделала знак следовать за ней. За одним из сводов в небольшой нише стояла колыбель с пологом. Мия уложила в нее ребенка.
- Почему именно младенец? - спросила Мия Магистра.
Тот еще раз взглянул на смуглое личико с пухлыми щеками, и без тени умиления в лице, абсолютно серьезно сказал:
- Он прелестен, не правда ли? Младенцы, сон и радужное настроение - это настоящее, это благословение, любовь, - странно было слышать, как он это говорил: без эмоций, сухо, словно констатирвал сводку погоды, - Они, как святая троица, неразделимы и воцаряют мир в душе.
Лали была чрезвычайно занята, быстро-быстро сплетая какую-то причудливую материю, похожую на разноцветную паутину.
- Никто не знал, - сказала она.
- Что здесь делает Аксель? Разве он не должен сейчас помогать тебе? - спросила Мия.
Лали вместо ответа указала два аркообразных окна. В оконном проеме перед Мией распростерлась вся панорама мира. Она подумала о том, что хотела увидеть. Серые, темно-коричневые, желтые, тускло-зеленые прямоугольники тут же скрылись в тумане и обозреваемая поверхность стала единого сизого цвета. От земли поднялись высокие зеленоватые клубы, они походили на гигантские веретена, на остовы которых намотана какая-то густая масса. Они равномерно покачивались из стороны в сторону. В какой-то момент от них оторвались короткие обрубки. По земле потянулись переливчатые прозрачные линии, они бежали в нескольких направлениях, как ручейки и потоки, сливающиеся в более широких голубоватых лентах. Мерцающие полосы подбирались к порогам горы. Аксель по прежнему стоял у ее подножия. Наклонившись, он что-то поднял с земли, тонкую сияющую нить, и обернул ее вокруг пальца. Затем он проделал то же самое со следующей. Вот он уже держал в руках концы всех нитей протянувшихся от воронок. Он был похож на кукловода за сценой. Он тянул за них и Мия увидела, как воронки стали разворачиваться. Они вращались с каждым мгновением уменьшаясь в размере.
Вокруг него образовалась многоцветная сфера. С каждым мгновением ее сияние становилось все насыщеннее. Мия увидела, как отходит армия призраков, постепенно исчезая в небытие. Фигура Акселя стала почти прозрачной. Нити проходили сквозь него растворяясь в сфере. Он будто вобрал в себя всю силу окутывавшую маятники, которые размотавшись, оставили от себя лишь блуждающие звезды. А затем и он сам в ней растворился, просто исчез вслед за призраками и маятниками. Лишь на мгновение в центре сферы зазияла черная дыра. Две фигуры поднялись из-за карточного стола и разошлись в разные стороны, навсегда скрывшись в бесконечности. Свиток остался одиноко лежать на столе, постепенно уменьшаясь в размерах, пока совсем не исчез. Теперь волшебник мог быть свободен.
Своды оглашал крик младенца. Лали, глотая слезы, вытянула вперед руки и накинула на землю тонкую призрачную сеть. И под ней распустились белые маки.
- Он обманул маятники. Что ж, это было хитроумно и очень рискованно...
- Он пробудил маятники, - вторил голос второго магистра
- Хотя этому-то, - холодно произнес кто-то, - терять нечего.
- Посмотрим, что будет дальше, - заключил первый магистр
Мия вцепившись в холодный камень подоконника не могла отвести глаз от изображения.
- Вы только смотрите! Отчего Вы ему не помогли? Вы только смотрите с высоты своей неуязвимости, - выкрикнула она резко развернувшись лицом к бесчувственным магистрам.
Но позади нее никого не было. Она говорила со стеной. А потом раздался взрыв. Будто извержение вулкана. Что-то очень большое воткнулось в океан. Взрыв был такой силы, что от волны разнесшей изображение сотрясся даже замок. Изображение пошло волнами
- Чего он творит! - прогромыхал голос магистров, откуда-то издалека.
- Новый материк? - в голосе звучало удивление
- Столько вещества, на еще один клочок материи? - усмехнулся кто-то.
Голоса принялись о чем-то спорить. Но в зале никого не было. А шум нарастал. Они спорили о том, как это отразится на вариантах, и сколько энергии присвоил чародей, что сталось с остальными магами, и они высчитывали, и взвешивали, а океан в отражении поднимал гигантские волны, и в центре среди этих волн образовалась воронка в которую стекало то, что магистры называли веществом мира, и то что питало маятники.
- Ни одному смертному, а маги - это те же смертные, - сказал магистр, - не удалось бы то, что проделал Аксель. Не даром имя ему - отец мира.
- Как? Как такое возможно? - изумлялись младшие из иерархии.
- Вы забыли, что лишившись собственной сущности он практически был одним из вампиров. Он примерял облики и был вполне неотразим, но Вы забыли почтенные, как эти существа способны вбирать в себя энергию. На это был способен лишь он - свой-чужой, ни один из магов великой шестерки не отважился на такое, поскольку вещество вмиг уничтожило бы его, и теперь они отдали и собственную силу вместе с маятниками.
В голосах магистров слышалась редкая заинтересованность, даже некоторая увлеченность вопросом. Они обсуждали это словно биологи в
преддверии нового открытия о способностях муравья летать.
- Это отвратительно, - выпалила Мия.
На нее тут же уставилась цепь одинаково непонимающих лиц.
- Вы должны вернуть его! - потребовала Мия
Лица поморщились. Было видно, что ее присутствие здесь не совсем уместно. И вообще магистры начинали задаваться вопросом, что ей вообще здесь дальше делать. Мия читала это по их лицам, проступающим, как видения и тотчас исчезающим, как сон.
И Мия побежала. По гулким, долгим коридорам, где причудливый камень казался то паутиной, липко окутавшей все сверху донизу, то прожилками малахита, и в калейдоскопе меняющихся форм, коридор начинал походить на лабиринт и не было ему конца.
- Постой, постой, - возник перед ней великий магистр, и уже ей чудилось, что все это время она блуждала в полах его плаща, - Откуда ты собираешься вернуть и кого ты знаешь?
- Я знаю где он, - уверила она магистра, - Он в промежуточном мире. Вы ведь можете, - магистр лишь качал головой, - Верните, верните его мне! - закричала она что есть мочи, в собственном бессилии затопала ногами, как малое дитя. И как это бывает с детьми, ее будто подняли в воздух чьи-то сильные руки и сильно встряхнули. Не успела она опомниться и ее понесли по воздуху. И пока ее несли она делалась все меньше и меньше, пока не превратилась в маленькую девочку в кружевных штанишках, которая, стоя перед толпой взрослых людей, визжала, топала ногами и лила по-детскому горькие слезы.
- Она теперь долго проспит, - прошептал чей-то ласковый голос, и ее накрыло пушистым покрывалом.