Оглушенная Мия долго лежала, сама не зная где. Видимо она оказалась в каком-то другом мире и чувствовала себя здесь на удивление надежно и привычно. Тем более, что вставать и бежать куда-то не было сил. Над ней щебетали неизвестные ей птицы. Множество зеленых деревьев отбрасывали на землю густую тень и она не хотела ничего больше знать, собираясь так и лежать, пока не отдохнет как следует. Откуда-то раздались какие-то ревы и шорохи - будто кто-то продирался сквозь кустарник. Мия мигом насторожилась... но от услышанного так и прыснула со смеху. Кто-то выводил дурным голосом странный мотив, горланя во все горло.
- Отчего сломался шест, погребен волнами, был он из соломы, с острыми зубами...
Раздался треск ломающихся сучьев и из-за деревьев буквально выпала тощая фигура волшебника. Он распевал обрывки песен, причем так ужасающе фальшивил и перевирал слова, будто не знал их вовсе и могло показаться, что он сам же их и сочинял.
- Достала меня эта зелень, - бормотал он, цепляясь за стволы и пеняя им на то, что они переходят с места на место и не могут стоять смирно.
Шатаясь он дошел до полянки, на которой отдыхала Мия и, не заметив ее, споткнулся об толстый корень дерева и растянулся неподалеку. Мия, казалось, никогда никому так не радовалась, как этому живому Акселю из плоти и крови, а не какой-то там задающейся сущности. Тем временем Аксель ухитрился подняться ноги, окинул ее мутным взглядом и не сделав и пары шагов снова рухнул плашмя и остался так лежать.
Мия, решив, что он нездоров, заспешила к нему и развернула лицом к себе. Волшебник в ответ простонал, сильно заплетающимся языком, что дикарская земля танцует первобытные пляски, а в небо ведет ободранная лестница, и сразу же захрапел. Теперь все стало на свои места.
- Да ты пьян в карусель! Где Лали? - заорала Мия прямо ему в ухо. Аксель ошалело разлепил веки и наградил ее ничего не выражающим взглядом, как будто не узнавал вовсе. Мия рассвирепела, ничего такого чтобы привести его в чувство под рукой не наблюдалось, и она принялась хлестать его по щекам, продолжая вменять, - Пока твоя бестолковая сущность таскает меня по отражениям, где надо мной изгаляются мерзкие твари, ты пьянствуешь в лесу, один!
При этих словах Аксель казалось немного протрезвел.
- Кто здесь пьянствует? Вовсе я не пьян! Я печален, - оскорбился он.
- С чего бы это? - поинтересовалась Мия с иронией.
- Я - солдат революции! - отвечал чародей с величайшим достоинством, вслед за чем снова попытался подняться: теперь его тянуло на подвиги. Мия решив предотвратить очередное падение, ринулась его останавливать.
- Изыди! - отмахнулся от нее падший солдат революции, - Коварное создание! Как видишь, я очень даже внем...внемям...внеменяем! - пробурчал он, вновь теряя равновесие
- Абракадабра. Надо же было так надраться, - презрительно фыркнула Мия.
Акселю все же удалось если не встать, то хотя бы отчасти принять сидячее положение. Он уселся с плачевным видом, при этом делая над собой гигантское усилие чтобы протрезветь, потряс головой, протер глаза и очень недовольным тоном произнес:
- Прерзение удел слабоверных.
К немалой жалости хмель из него так и не вышел, он все время путал слова. Наконец он встал и шатаясь побрел обратно в заросли, продолжая ругать на ходу дорогу за то, что она все время отпрыгивает в сторону. Мия не желая все же оставаться одна в диком лесу потопала за ним следом. На берегу ручья Аксель остановился, опустился на землю и окунул голову в водоем. Он так долго пребывал в таком положении, что Мия испугалась, уж не заснул ли он и крепко потрясла за плечо.
- Да что же это? - всплеснул руками маг, выглянув из воды, - Опять ты, предательская армия в женском обличье! Каким ветром тебя принесло? - невозмутимо поинтересовался он отжимая волосы.
Мия кипя от возмущения, сперва принялась перечислять эти ветры, все злостные напасти и даже не желая того выпалила все что с ней приключилось с тех пор, как она покинула его замок.
- А какого рожна тебя потянуло преследовать бедный папоротник, не осенив себя магической защитой? - прошептал чародей, морщась от дикого количества резких звуков, которые по мере того, как его собеседница распалялась начинали гудеть в голове бу-бу-бу, бу-бу-бу, бу-бу-бу.
- Так я же не специально. Я просто бродила во сне, - обиделась Мия.
На лице Акселя отразилось что-то вроде изумления и он даже перестал выглядеть сердитым.
- Приношу извинения. Этот дикий шаман напоил меня каким-то едким зельем - совсем голова дурная. Я уж думал, что это мне спьяну померещилось, что на меня напали волки, пытались утопить в реке и чуть не задушила простейшая дьявольская лапа.
- Чья лапа? - Мии показалось что она ослышалась.
- Лапа дьявола - растение такое, чем-то напоминает крылоцвет, только весьма зловредное, - объяснил волшебник.
- Какая чушь! - перебила его Мия, решив что он все еще бредит, - Это на меня напали шестеро волков, хотели разорвать и... И вообще откуда это тебе все известно?
- Ну, мне тоже приходится путешествовать, - уклончиво ответил маг, и Мия почувствовав, что он снова увиливает приперла его к стенке, пригрозив начать петь арии. Волшебник в панике схватился за голову
- Похоже у нас телепатическая связь, - бесцветным голосом признался он, но все же имел совесть объяснить - Это иллюзия распыления силы. Ты познакомилась с Лупусом - одним из совета. А всего к тебе приходили трое из них : Лупус, Датур и Дубге. Они просто перемещаются теперь стайками по шестеро, хотя на самом деле там лишь один, а остальные - тени.
- А что толку, что он один, когда они чередуются цепочкой, - возразила Мия, одновременно пытаясь уследить за ходом его мыслей и с дрожью вспоминая, как она угождала из огня да в полымя, - Тогда ты должно быть в курсе, чего они от меня хотели? - наивно спросила она.
Аксель ни с того ни с сего вперился в нее таким цепким стеклянным взглядом, что ей невольно вспомнился Лупус. Тогда же она поняла о каком перерождении толковала сущность и ей стало страшно.
- Дьявольское похмелье, - немного устыдился сам себе волшебник, стремясь побыстрее сменить тему - Идем, покажу тебе, райские условия, в которых мы теперь обитаем.
По дороге они почти не разговаривали. Обретенная Мией сила казалось, немного нервировала Акселя, а ее саму тяготила, так как она чувствовала, что теперь ответственна за нее. А ведь она всю жизнь избегала этого. Чародея же на самом деле смутила его собственная реакция.
- Выше нос. А то если не научишься с ней управляться, станешь моим слабым местом, - отчасти утешил ее волшебник, заметив насколько она угнетена, - Так что бери на вооружение. Теперь на нас начнется настоящая охота! Положение бедственное! - заключил он с таким торжествующим видом, будто собрал все золотые медали на олимпийских играх, - Это хорошо, что он вытолкнул тебя из промежуточного мира - добавил он, явно не имея в виду совет мудрейших, а затем, окончательно придя в себя, принялся забавлять ее историями про проделки дикарей.
Дождь прекратил и племя отмечало это событие. Шаман вырядился в птичьи перья и изображал далекого праотца их тотемного животного. Каждый из племени также надел на себя костюм отражающий сущность своего древнего предка. Лали танцевала вокруг костра, в просторном темном балахоне, на нее навесили множество бус и она казалась в своей стихии. Шаман бил в бубен и раскачивался из стороны в стороны, олицетворяя полет, перья на его голове раскачивались в такт ударам бубна.
- Полет кукушки, - шепнул Аксель Мии, она рассмеялась, вспомнив обычай племени подкидывать друг другу своих детей. Они стояли в сторонке, так как, когда они подошли, праздник в селении был в самом разгаре и никто и не думал прерывать его, чтобы встретить новоприбывших. Несмотря на это им и так было о чем поговорить.
Внезапно огонь костра затрещал и взметнулся вверх. Сельчане переполошились - то был знак. Шаман стал раскачиваться в еще более неистовом темпе. Над множеством голов обращенных к небу яростно захлопали крылья, на землю упала тень и валайцы упали ниц перед синей птицей с длинным хвостом, которая кружилась над поляной выкрикивая имя волшебника.
- Веди ее, веди сейчас же! - каркала птица угрожающе взмахивая хвостом перед его носом.
- Небеса святые! - опешил волшебник, - Я уж думал ты меня клюнешь. Прекрати ка вопить, лучше объясни, что случилось?
- Она запуталась в лианах, - прохрипел Мафусаил.
Аксель рассмеялся, невозмутимо смахнул с себя перья, затем протянул перед собой руку и вежливо позвал Матильду. Она тут же возникла рядом - раскрасневшаяся и готовая всем показать кузькину мать. По счастью она запыхалась в пути, и первым делом, не обращая внимание на охающих и ахающих туземцев, потребовала пить.
В этот раз помимо взволнованного Мафусаила Матильду сопровождала тщедушная кривоногая туземка с копной густых волос стоявших на голове дыбом. Выглядела она совершенно одичавшей и недоверчиво косилась исподлобья на волшебника. При всей ее внешней несуразности, движения дикарки были крайне медлительны, если не сказать грациозны, что делало ее похожей на черного лебедя. Она говорила на каком-то своем, ей одной понятном языке, звучавшем как мяуканье приблудной кошки. Но Матильду эти редкостные мьямууу-мьяаамууу явно не смущали, похоже они прекрасно ладили.
- Нашла в одной из приморских деревень, пока блуждала в чарах этого малохольного, - процедила Матильда кивая на Акселя, - Муж ее колотил, как козу, и морил голодом, - в голосе заклокотал гнев. Никто не решился спрашивать попался ли ей в руки жестокий супруг, и тем более, страшно было представить, что она могла с ним сотворить в таком случае, - Я решила взять ее с собой, - меж тем продолжала возбужденно рассказывать Матильда, - Буду звать ее Марго.
Марго ни на шаг не отходила от своей спасительницы, изо всех сил стараясь повторять за ней все движения и жесты. Невесть откуда она откопала тонкий камышовый обрубок, сунула его в рот и делала вид что, вдумчиво курит.
Праздник прервался с появлением живописной компании. Валайцы воззрились на Мафусаила с восторгом и благоговением. Им казалось - это древний предок, ниспосланный в ответ на их молитвы духами леса. Он в свою очередь, с любопытством разглядывал людей с ног до головы усыпанных перьями, и не торопился признавать их за своих сородичей.
Все с тем же трепетным выражением на лицах Валайцы взялись ухаживать за Матильдой, ни на секунду не смея помыслить, что она обычная женщина. Великая обладательница Синей птицы - вот как они к ней обращались, поднося дары, питье и яства. Матильда принимала их восхищение, как должное и не удостаивала особым вниманием. Зато Акселю этого внимания подарилось с лихвой. По обыкновению Матильда начала с того, что в течении нескольких секунд обвинила его чуть ли не во всех смертных грехах. Та Панга, наряженный лиственной мандаринкой с готовностью ей поддакивал:
- Бледный брат, отчего Великая Обладательница Синей Птицы сердится? Ты опять ставил чары в нашем лесу.
Аксель не стал с ними препираться. Его до сих пор мучило похмелье и побаливала голова. Он незаметно стушевался, оставив Матильду на попечении одуревших от радости, услужливых сельчан и Лали, которая, как громоотвод выслушивала гневные речи о том, что она думает насчет колдовства и самого колдуна, по вине которого она свернула с пути и чуть не потерялась в джунглях. Что ей вообще тут понадобилось? - шипел про себя волшебник, уходя все дальше в лес. Все шло наперекосяк. Он чувствовал, что с возвращением Мии даже мирная часть этих тропиков стала опасна. Совет мудрейших не посмотрит ни на какие запреты, когда речь идет о силе и может ворваться сюда в любой момент за ним. Или за ней, пришло ему на ум, когда он вспомнил, что его сила раздвоилась. От этого становилось на душе еще сквернее, поскольку теперь он и сам не знал каким потенциалом обладает и как ему сражаться с шестикратно превышающей его вражеской силой. Он достал осколок зеркала и оттуда на него поглядела его теневая сущность. Тот другой спокойно выжидал чего-то, обратив мечтательный взор в сторону мира грез.