Аннотация: Одна из тех историй, которая не вошла в книгу. А может еще и войдет.
Студент.
Рассказ. По мотивам 'Гирты'.
***
О майоре жандармерии Гирты Марке Иоганне Тинвеге на людях мало кто говорил дурное. Но совсем не из-за того, что плохого о нем сказать было нечего. Этот буйный и деспотичный, наделенный немалой физической силой и властью, далеко не добрый и безразличный к людским страданиям и слезам человек, легко приходил в бешенство. Распускал руки и карал за любое неаккуратно сказанное против него слово или попытку причинить ему или его делам хоть какой, самый малый или даже мнимый вред. Те, кто имел с ним дела, лишний раз старались не злить его, иные же, кого такое знакомство обошло стороной, и дальше старались не связываться с ним. Жестокий военный комендант города Август Прицци в память о своей былой дружбе с его отцом держал их с братом за своих названных племянников. Младшего, Кристофа, он приставил к своей умалишенной дочери, а старшего, Марка, произвел в майоры городского ополчения.
На этой должности, благодаря своему злобному и непримиримому характеру, он справлялся со своими обязанностями лучше многих других, а также выполнял самые жестокие и беззаконные поручения военного коменданта. Руководил полицейскими облавами, экзекуциями и казнями провинившихся. Всегда делал ровно так, как ему приказывали, когда возникали какие-то трудности, которые не мог решить формальный суд и требовалось быстрое вмешательство человека верного, но при этом абсолютно беспринципного, способного на любое самое безжалостное насилие, казнь или какой иной устрашающий беспредел.
Благодаря строгому воспитанию праведного и твердо верующего во Христа отца, в этом страшном человеке удивительным образом сочетались фанатичная набожность, тяга к воинским забавам, расправам, жестокости, беспрекословное повиновение и абсолютное и полное отсутствие личных амбиций. Исполнение даже самых неправедных приказов он всегда называл своим смиренным служением и долгом. Никогда не возражал против того, что именно ему и его дружине поручали выволочь неугодного горожанина или повинного сельского землевладельца на двор, лично отрубить ему палец, руку или ногу. Подвесить его за ребра на крючьях над рекой на мосту, на воротах его же хутора или на перекрестке, на фонарном столбе. Ему не было дела до крови и слез, будь перед ним семья проворовавшегося городского служащего, распутная мошенница или пойманный с поличным, слезливо раскаивающийся вор. За его деяния ему даже дали прозвище 'Палач', что, в общем-то в какой-то мере ему даже льстило.
Когда-то барон был женат. От жены, после ее так и нераскрытого исчезновения, у него осталась дочь, что жила в их квартире вместе с отцом, его двоюродной теткой, ее мужем и их детьми. Как писали в газетах в тот год, жена барона упала на охоте с лошади и разбилась о камни. Но некоторые, как будто осведомленные, лица иногда прозрачно намекали на то, что это сам майор, за что-то разозлившись на нее в лесу, когда никто не видел, лично расправился с ней. Тела ее так и не нашли. Сам же рыцарь не раз утверждал, что она, устав от городской жизни, вернулась в родной дом, к своим сестрам и брату в лес, и, когда заходили такие разговоры, каждый раз впадал в неописуемую ярость и тоску. В очередной раз вызывал еще большие подозрения, что дело тут нечисто.
Разумеется, барона на эту тему старались лишний раз не расспрашивать и публично об этом тоже никто не вспоминал и не говорил. Впрочем, это были только слухи и намеки, и вряд ли кто-то кроме самого майора мог подтвердить или опровергнуть их. А если бы он даже и поклялся, что не причинял ей никакого вреда, и она действительно потерялась в глухом лесу, ушла от него, или это был просто несчастный случай, все равно вряд ли бы все эти перетолки прекратились. Такое уж свойство у любых слухов: раз потекли, ничего с ними уже и не сделаешь.
Одно известно точно. Именно после исчезновения этой, по словам тех, кто был знаком с ней, несколько странной, проводившей все свободное время за выращиванием лесных цветов и раскладыванием красивых камней, замкнутой, сильно тяготящейся жизнью в большом городе, женщины, жизнь барона пошла под откос. Он стал много пить и кататься по лесам. Ленился, регулярно просыпал службу и, начав отходить от дел, стал еще более жесток и не давал поблажек не подчиненным, не своей семье. Его некоторое время терпели и увещевали добром, ждали, что он одумается и исправится, но время шло, а поведение майора становилось все хуже. Пока однажды графиня Мария, жена графа Августа, его командира и жестокого военного коменданта Гирты, не вызвала его на серьезную разъяснительную беседу.
- Вот эта женщина, как она тебе? - строго спросила она, приведя его в пустую комнату и указывая на сидящую на стуле незнакомую девушку шестнадцати или семнадцати лет. Высокого роста, худая, с длинными темно-каштановыми волосами и наивно-смиренным лицом ребенка, она смотрела на огромного, злого и похмельного рыцаря и жену графа застывшим взглядом загнанного и напуганного лесного зверя. Барон обошел ее, осмотрел со всех сторон, как манекен в лавке, усмехнулся и только и сказал.
- Никак.
- Ее зовут Астра - холодно продолжила Мария Прицци - у нее было другое имя, но я назвала ее так. Я выкупила ее для тебя, ее забрали у отца-кредитора за долги. Август зол на тебя и порсил поговорить с тобой, потому что если ты меня не услышишь, и придется говорить ему, ты после такого будешь сам висеть на крюке над Керной. Ты не выполняешь свои обязанности, ты забыл о присяге и своем долге. Ты пьешь, ты не являешься на службу, ты дебоширишь. Тебе нужна жена, иначе ты окончательно превратишься в животное, а такой ты нам не нужен. Можешь избивать ее, можешь убить, но если ты не изменишься, все то, что ты сделаешь с ней, Август прикажет сделать с тобой. Ты понял это?
С тяжелым сердцем барон Тинвег покинул поместье графа. Забрал с собой молодую женщину и отвез в свой дом. Выслушав и осмыслив все, что сказала ему графиня, он не стал ни спорить, ни возражать, потому что знал, что граф Август Прицци, жестокий военный комендант, никогда не бросал на ветер слов, а тем более угроз. А его жена была ведьмой: обращающейся человеком рогатой лиловой змеей, что пожирала людей.
Прошел год и, каждый раз вспоминая ее слова, барон даже в самом безудержном гневе ни разу не коснулся Астры, не повысил голоса, не поднял на нее руки. Она же в ответ с первого же дня была покладиста и тиха. Убиралась в его комнатах, стелила ему постель, оставалась с ним ночью, ухаживала, когда он был с похмелья или больной. Один раз, под строгим присмотром Марии Прицци даже зашивала ему рану, которую он получил в одной из стычек. Так, постепенно, она вошла в его дом и его семью. Подружилась с дочерью майора, что была младше ее всего на несколько лет. Нашла общий язык с его теткой и ее мужем, тихим, боящимся гнева майора, услужливым мужчиной, лейтенантом жандармерии, и их детьми.
Закончилась зима. Помня строгий наказ графини, майор почти перестал пить. Стал снова собран и относительно сдержан, но не понимания, или даже хотя бы простой чувственной близости между ним и подаренной ему женщиной как не было с самого начала, так и не появилось. Барон не брал ее с собой, ни на банкеты, ни на выезды, ни в храм, где как прилежный христианин, он регулярно исповедовался и причащался каждый воскресный день. Везде ходил либо с подчиненными и соратниками, либо со своими немногочисленными друзьями, либо один. Так продолжалось до тех пор, пока его открыто не начали спрашивать и упрекать, почему он прячет от всех свою нареченную, которую все, кроме него самого, что словно и не замечал ее и даже как будто сторонился, считали очень красивой, добродетельной и приятной, несомненно достойной его общества, молодой женщиной. И вконец, устав от этих разговоров, в какой-то момент майор и сам рассудил, что это действительно нужно как-то исправить: заказал ей самые красивые платье, мантию и плащ, купил ей украшения и заколки. А когда все было готово, взял ее с собой на большой, посвященный именинам одного из богатых и влиятельных горожан Гирты, организованный в депутатском доме, где собирались самые важные люди герцогства, банкет.
Случилось так, что в это же время в Гирту приехал молодой богатый путешественник. Студент столичного университета и сын одного известного финансиста и банкира. Этот развращенный мягкотелым столичным светским обществом юноша был весьма умен и красив собой. Являясь на приемы в самом лучшем и модном виде, он благоразумно сторонился опасных рыцарей и их понимающих только грубые шутки, силу и злоязычие, местных девиц, что за редким исключением всегда ходили вместе со своими отцами, мужьями, нареченными или братьями и всегда сторонились чужаков и приезжих. Скучны ему были и дочери местных торговцев, цеховых мастеров и депутатов, которых то и дело подсовывали, подталкивали к нему, желая познакомить с целью последующей женитьбы их ловкие и предприимчивые отцы. После многолетнего общения с ветреными столичными красотками и начитанными веселыми студентками, все эти нелюдимые и угрюмые, с манерами кухарок, безвкусно наряженные кто во что горазд, неграмотные, не способные связать два слова, но при этом безмерно чванливые и высокомерные деревенские матроны, вызывали у него только скуку и брезгливое презрение. Но, внезапно приметив стоящую в стороне, в одиночестве у раскрытого окна, покинутую отошедшим обсудить с друзьями какие-то важные дела майором, высокую и красивую, совсем не похожую на всех остальных, молодую и нарядную даму, он подошел и заговорил с ней.
Галантно представившись и рассказав свежий анекдот, он поднес ей фужер вина, после чего между ними тут же завязалась веселая и бойкая беседа. От природы Астра была радостной и словоохотливой и, хотя жизнь в доме страшного барона и сделала ее немногословной, сдержанной и скрытной, со столичным гостем они как-то внезапно быстро и легко нашли много общих и занимательных для обсуждения тем. Общаясь в основном в кругу девиц графини Марии, у которой она обучалась естественным наукам, медицине и словесности. Проводя вечера после занятий в компании дочерей и невест, приближенных и рыцарей графа Августа, военного коменданта Гирты, помимо разговоров о политике, истории и искусстве она постоянно слушала обсуждения самых разных жутких потусторонних явлений, таинственных случаев и загадочных непонятных ей книг. Легко запоминая все подряд, она знала бесконечно много всякого разного, многократно пересказываемого в их привилегированном замкнутом сообществе, живущим как будто параллельно со всем остальным миром. Но если там она была всего лишь первогодкой и даже ровесницам, что учились у графини намного дольше нее, ей было нечего сказать по существу, то в своем новом знакомом она внезапно угадала именно того, кто, не перебивая, будет внимать всему, что она будет говорить. Весело и бойко начала рассказывать ему о каких-то, которых она сама никогда не читала, но слышала о том, что такие существуют, злых, способных убить человеческую душу, волю и разум книгах. О таинственных событиях и ужасных, постоянно происходящих в городе и округе случаях. О немом языке кошек и полосатых ящерицах, о силе знаков и начертанных символов. О потусторонних свойствах и сочетаниях камней, металлов и трав, чем с самых первых минут заворожила юного путешественника. До глубины души впечатлила его своей абсолютной серьезностью, страхом и уверенностью с которыми, безоговорочно веря во все, что она говорит, рассказывала ему эти, никогда до этого не слышанные им, ни в столице, ни где еще, дикие, похожие на фантастические, теории, рассказы и выдумки.
Он же, совершенно не отдавая себе отчета в том, что имеет дело с женщиной одного из самых страшных и жестоких иерархов Гирты, наивно полагая, что фигура барона, это не более чем очередная страшная и веселая сказка для впечатлительных чужаков, заслушавшись, залюбовавшись на нее, в этот же вечер поклялся себе, что пока он не уехал домой, он обязательно завладеет ей. О чем он тут же и признался: как будто в шутку, пылко шепнул ей на ухо, когда вновь подстерег ее одну. Она же только посмеялась над ним, чем еще больше распалила его разгоряченное вином, танцами и захватывающей беседой сердце.
Астра же, будучи разумной и наученной строгими словами графини Марии, опытом общения со злыми рыцарями графа Августа и их недоверчивыми женами и дочерьми, ни о чем не стала рассказывать майору. Только как следует, ласково и нежно положив ему ладони на плечи, попросила его снова взять ее на какой-нибудь очередной, самый ближайший, прием или торжественный банкет.
Так прошло некоторое небольшое время, пока богатый студент не начал откровенно предлагать Астре встретиться с ним. В очередной раз наблюдая ее шутливые отказы, считая, что она тоже заигрывает с ним, набивает себе цену, распалившись от страсти и желая показать себя, в запале клятвенно пообещал, что, если она будет ласкова с ним как с мужчиной, то он непременно подарит ей свои модные, современные, очень дорогие, каких не было ни у кого в Гирте, дизайнерские столичные часы. Она же, ничуть не скрывая горящих алчных глаз, тут же со смехом ответила ему, что подумает о таком, уже твердо решив про себя, что любой ценой желает завладеть ими.
На следующий день она подошла к барону и рассказала ему обо всем, не забыв упомянуть и о наглом предложении навязчивого студента. Майор внимательно, не перебивая, неподвижно глядя ей в глаза, выслушал ее. Долго и пристально смотрел перед собой, потом внезапно страшно и громко рассмеялся, чего с ним не случалось уже очень долгое время. Откинувшись на стуле, хлопнул по столу огромной ладонью так, что в доме жалобно задребезжали все стекла, и спросил: как же теперь она намерена поступить.
В назначенный вечер барон с теткой, ее тихий муж и дети уехали в гости к полковнику Дитриху Мунзе, тоже верному соратнику графа Августа и давнему другу их семьи. Астра же отправила служанку к ее брату на другой конец города, а сама осталась в квартире одна в ожидании студента. Тот, в свою очередь, купил ей в лавке недорогую безделушку, которую собирался подарить ей, чтобы не отдавать обещанные часы. Даже заранее придумал проникновенное и слезливое оправдание, что это ценная память, наследство его больного отца, у него нет никаких моральных прав отдавать его, а свое глупое обещание он дал, будучи сильно выпивши. Размышляя над этим омерзительным обманом, полагая, что оправдается как-нибудь, он лукаво и закономерно рассчитывал на то, что она побоится нажаловаться барону, после такой низменной и предательской измены.
Также не забыл он для себя и бутылку крепкого вина, которую собирался выпить после этого волнующего свидания, которое с таким вожделением предвкушал, идя по ночным улицам, и посмеиваясь над тем, как ловко он наставит рога одному из самых страшных и жестоких местных рыцарей...
Но что-то пошло не так, и с той ночи никто не видел незадачливого студента. Только соседи тревожно шептались друг с другом, затаив дыхание, вслушиваясь, что происходило рядом, в их доме, в ночной темноте. Говорили, потом что ничего не знают, но вроде как будто слышали какие-то доносящиеся из квартиры майора неразборчивые, приглушенные толстыми стенами печальные и сдавленные крики. Голос, покорно молящий о пощаде, страшный жестокий смех мужчины и женщины, а после долгих стонов боли, отчаяния и ужаса, далекий плеск воды: как будто что-то тяжелое упало в воду из окна, с высокого скального обрыва над рекой, что разделяла город на южную и северную Гирту.
Как потом по большому секрету рассказала служанка брату, а тот в свою очередь своему командиру, племяннику епископа Борису Дорсу, наутро ей пришлось отмывать от крови большую комнату, что пустовала в квартире майора Тинвега. Но что конкретно там случилось этой страшной безлунной ночью, ни Астра, ни сам майор, окровавленные одежды которых утром по их приказу она сожгла в печи, и почему ей также пришлось старательно оттирать песком от запекшейся крови для стальных кубка, по ее словам, они ей так никогда и не разъяснили.
А поскольку многие видели, как студент пытался открыто ухаживать за этой, снискавшей себе после такого жуткую, недобрую славу, женщиной, то уже через пару дней по городу пошли смутные, злорадные слухи, о том, что барон внезапно вернулся, и студент, что пришел на свидание, был вынужден выпрыгнуть в окно. Попал в холодную стремнину реки и не смог из нее выплыть. Кто-то даже как будто в шутку поучительно намекнул, что майор, сговорившись со своей подругой, и вовсе никуда не уезжал, оставшись чтобы подкараулить неудачливого любовника и убить. Но в любом случае никаких доказательств преступления, либо обвинений, в очередной раз никто не предъявлял, а тела столичного гостя так и не нашли.
Майор Тинвег же вскоре объявил о помолвке и назвал Астру своей невестой. Стал внимателен и ласков с ней, начал брать ее на охоту, на приемы, банкеты и в храм на воскресную литургию. Часы же она с тех пор носила с собой. Страшно и дико, как никогда раньше, сверкая горящими кровожадными глазами, хвасталась ими перед другими девицами. А когда спрашивали, громко и откровенно неискренне смеялась, скалилась, отвечала, что студент отдал их ей перед своим внезапным отъездом по каким-то важным академическим делам. Оставил ей этот подарок по дружбе, на память о себе. Зловеще улыбался этому анекдоту и сам майор, чем вводил слушателей в некоторое недоумение.