Бълая  усадьба  спала.
      да  телъга  уъхала, -  
      въ  ночь,  куда-то,  знаетъ  Богъ.
      Домикъ,  одинок,  закрылся,
      садъ  шумълъ  и  шевелился,
       послъ  дождя  спать  не  могъ.

      Парень смотрълъ ночь  и  нивы,
      то  летълъ,   не  торопясь,
      между  нами  молчаливый
      неоконченный   рассказъ.
 
       "ПОЖАРЪ"
 
       (Берлинъ, 1900) 

     РАЙНЕРЪ   МАРIЯ  РИЛЬКЕ






 ВРАЛЬНЕР    МАРИЯ   РЫЛЬКИН


 Путь  из  Холмогоры  -  в  греки


 Телега,  альзо,   уехАла.
 Зельпо  зело  нам  отмахало
 то  шуей,  то  дезницей  тож.
 За  дОждем  -  дождик  шевелился.
 Рассказ   конца  не  торопился:
 ведь  парень  смОтрел. О,  мой  Бож!  


 Зо.  СмОтрел  небы,  смОтрел  шпалы,
 направо  угры,  злева  -  чудь... 
 Мордва  от  рАботы  дыхала,
 и  думу  думала отнюдь.


 ЕхАла  бричка  так  годами,
 то  вштанет,  а  то  поштоит.
 Унд  дох:  штолица  перед  нами!
 Москва  за  МОсквою  лежит!


 Рассказ  мой  дОшел  до  финала. 
 Пусть  молчалив,  но  в  рифму  он.
 Тот  парень,  смОтревший  сначала,--
 теперь  он  в  штали  отольён.


 Он  штОит  в  универзитете,
 на  Воробьевой  на  горе,  
 и  палком  грОзит  мне,  поэту:  
 "Ну,  отомщу   я  немчуре!"