Аннотация: Начало сутры, составленной новым буддой предварительно (т.е. до рождения). Слышащие глас его могут дописать, и да будет каждому по уху его.
И сказал Мудрейя...
- Правда и ложь являются двумя сторонами монеты невежества - так сказал Мудрейя, и все поняли, что перед ними Будда. Только старый Павудеббхадхараджхи не понял этого. Последние шестнадцать лет пребывал он в суровом подвижничестве, читая с утра до ночи Алмазную сутру и сутру Помоста, отказываясь от еды и питья.
Тогда Будда подошел к старцу и ударил того кулаком в лицо. Павудеббхадхараджхи упал, ударившись головою о древесный корень, и умер, не издав ни звука.
- Почему ты убил его, Божественный? Разве не было завещано тобою в прошлый твой приход, что недопустимо обрывать жизнь любого существа, ибо это помешает ему достичь освобождения?! - воскликнул молодой Дыбыныданхеру и закатил глаза, пытаясь постичь мудрость Будды.
- Все живое изначально мертво, Дыбыныданхеру - ответил ему Будда, - так где же ты видишь убийство? Убийца в тебе самом, и пока не избавишься ты от авидьи, противопоставляя жизнь смерти, не покинешь Сансары.
В другой раз к будде Мудрейя подошла женщина с белой кожей. Печально было лицо ее, выбриты волосы и желты одежды. Трижды обращалась она к Будде, моля помочь ей обрести просветление, но трижды не получила ответа. Тогда простерлась она ниц и целовала пыль на большом пальце правой ноги Мудрейи и вновь молила указать путь из мира страданий.
Тогда Мудрейя раздел ее и овладел ею на глазах у всех. И так прекрасно стало женщине, что она оказалась в божественном экстазе восьмого уровня и пребывала в нем долго, исходя сладкими стонами и трепеща телом.
Молодой Дыбыныданхеру удивился увиденному и спросил Будду:
- О, проникающий сквозь туманы моего невежества, разве не говорил тот, кто был из рода Сакья, что грешно совращать монахиню, и что этот грех приведет к перерождению в аду?!
Улыбнулся Мудрейя, покидая лоно пребывающей в благодати женщины, и молвил:
- Лишь убийство бодхисаттвы греховнее совращения монахинь, однако исцеление страждущих является первейшим делом каждого, кто движется Срединным путем. Разве не в обители благости оказалась эта женщина, прежде исполненная муки? Разве не светел лик ее, разве не покойны мысли?