ДОРОГИ АГАСФЕРОВЫ 
 1. Смерть
Где за горними  сферами Тот, к Кому взываю? Не рядом ли?
Иду - не кругами адовыми, - призрачными анфиладами,
колоннадами храмовыми, пустошами вересковыми,
колкой осокой и терниями - дорогами агасферовыми.

Оплетает  лоза  виноградная изгороди умерших.
Дерево умерло. День меркнет. В прохладе ночной цикада
поет о горе безмерном и о земных утратах.  За оградой -
чертополох и бессмертник. И немы звёзд мириады.

Запах смерти - ладан ли? сера? или мускус? Он неразгадан.
В нём земля, перегной листопада, сырость погреба, сумрак вечерний...
Но зато различаешь уверенно за чадящим кладбищенским смрадом
ледяное дыхание ада над дорогами агасферовыми.

2.  Шелуха   
Падает луковая шелуха
золотистою скорлупой,
зашуршат шелухи вороха,
    устилая дощатый пол.
Шелухою осенний лист
с дерева опадет.
Мотыльком у могильных плит,
    оттрепетав, замрёт.
Темнота не заметит слёз,
рассиявшись над головой
золотою россыпью звёзд -
    мироздания шелухой. 

3.  I don"t  know
Пока ты еще не умер, и 
само это "умер" - только глагол  singularia tantum,
и сумерки,
поглощая твой голос,
тебе возвращают дыхание,
точнее, возможность вздоха, -
это значит, твое понимание 
Вечности и Бога
сравнимо с падающим на дно
колодца 
камнем,
чей полет отразим  в пространстве
фразой  "I don"t  know",
                     брошенной иностранцем.

4.  Пустота           
Эоловой арфы звук высокий
не слышен в дремучих  чащах.
На черном болоте - лишь шорох осоки 
да гвалт лягушачий.

И странные стоны гнилой позолоты
скрывает в трясине глубокой
лишь гвалт лягушачий на черном болоте  
да шорох осоки.

Что мне остаётся? Протяжный собачий
надтреснутый вой в полуночной дремоте,
да шорох осоки, да гвалт лягушачий
на черном болоте.

5. Бездна
Риз золотых и парчовых орарей
с дрожью в руках я касался во сне.
Свет лучезарный, таинственный свет
старых лампад на покровах алтарных
превоплощался в медово-янтарный
тусклый огарок свечной на столе.
О, эти сны, эти ведьмины чары...

Не осияет пустот благодать.
Сны - драматурга безумного прихоть.
Стал я  бояться полночного тихого
часа - предвестника страшного сна.
Снова гробы... и истошные  крики...
Бездна лишь знает, что есть глубина.
Пусть все утихнет, утихнет, утихнет!

И под рулады сверчков и цикад, 
душу покоя напевами нежными,
ветер ночной мне споет о Садах
Семирамиды и звездных безбрежных 
далях вокруг золотых колоннад
Млечной  дороги во мраке кромешном...
Звезды небесные дивны впотьмах.

6. "Помоги мне...".
 Медленно уходят из памяти -
                              запах цветущей яблони,
                              вкус родниковой воды,
                              такты той мелодии, 
                              что помнил с детства.
Забываешь прикосновения любимых рук,
и утрачиваешь способность
любоваться полной луной
и звездным небом.
И прижимаясь виском 
к черному валуну
                          молишь кого-то нездешнего:
                          "помоги мне..."