- Гхаар! Ну и пекло! - В очередной раз беззлобно выругался Дабл.
Разбирая экзоскелет, Виктор случайно зацепил систему охлаждения. Все делалось на коленке, второпях, и мелкая оплошность до последнего оставалась незамеченной. Зато теперь негр изощрялся в ругательствах, время от времени прикладываясь к бутылке. Противно-теплая вода слегка отдавала металлом, но достать другую сейчас было невозможно. Норму и так сократили почти вдвое, отдавая бойцам максимум возможного. Только поэтому Дабл и не позволял себе вылить остатки внутрь скафандра, чтобы хоть как-то охладится. Где-то там, внизу, воду черпали по старинке. Ведрами. В час по чайной ложке, запасаясь на случай длительной осады.
Точных данных не было, но посланные на разведку возвращались все реже, а это могло значить только одно - северяне близко. Очень близко. Даже самому себе Дабл не признавался, что в густой смеси собственных эмоций, он с отвращением обнаружил изрядную толику животного страха. Слишком многое навалилось одновременно.
Казалось бы, только перестал опасаться за судьбу дочери, как вдруг судьба сделала разворот на сто восемьдесят градусов. И могущественный, но такой далекий родственник сейчас уже не поможет. Как там его, Фрэнк Салливан? Марс Великий, да он может никогда не узнать о собственной племяннице.
- Долбанные северяне! Как же все не вовремя! - Дабл скрипнул зубами.
Последние секунды. Все зависло в воздухе в зыбком равновесии, и оттого нервы буквально дрожали от напряжения. Привыкший полагаться только на себя, негр с удивлением понял, насколько сложно зависеть от других людей. Когда твоя судьба зависит от придумки чокнутого землянина, поневоле занервничаешь. Если идея с турелями не сработает, то враг проникнет внутрь корабля, а это половина победы. Численный перевес не позволит выбить его из разветвленной и очень запутанной системы коридоров 'Титана'.
Это не был вопрос доверия. Хозяин 'Титана' доверял своему чутью, да и обстоятельства знакомства играли на руку землянину. Люди Гулида подтвердили, что среди северян видели племя Измаила. Старый глава Черных Псов не простит Виктору смерть Скара. У вождя самого крупного и амбициозного племени центральной части Могильника было много детей, но старший - это всегда старший. Наследник рода погиб от руки землянина, а значит предательства тут быть не может по определению. Слишком высока цена. Стоит Виктору попасть к ним в руки, и его смерть будет долгой и мучительной. Гарантированно. Род Черных Псов недаром славится своей жестокостью, а 'слава' о пыточной Измаила известна даже за пределами Могильника. Экипажи десятков кораблей побывали в его ручонках, испытав на себе всю тяжесть изощренной фантазии. Кочевник был профессиональным палачом. Он любыми способами выдавливал из родни пленников деньги, оружие - все, что представляло хоть какую-нибудь ценность. И семьи платили. Платили кочевникам за свободу членов семьи. Неофициально платили армейцам, чтобы самим не попасть в рабские бараки, что, впрочем, нередко случалось. Сволоты хватало и среди вояк. Ходили слухи, что Измаил имел связи на блокпостах, и легко передвигался по обе стороны границы. При таких раскладах, нет ничего удивительного в том, что выбравшиеся из его лап обходили Могильник десятой дорогой, с ужасом вспоминая дни плена. Впрочем, таких было немного. Ровно столько, чтобы поддерживать надежду о возможном спасении.
В общих чертах обрисовав перспективы, Дабл мог не опасаться предательства со стороны землянина. Нельзя сказать, что Виктор испугался, но информацию к размышлению принял, и флегматично пожав плечами, вернулся к работе. Непрошибаемый. Поступки этого человека то и дело ставили повидавшего на своем веку кочевника в тупик. Череда странных совпадений провела его на Марс той же дорогой, что и Элизабет. Почти двадцать лет назад молодая, красивая девчонка попала в Могильник. Перед тем как окончательно угаснуть, она подарила Даблу чудесную дочку. Землянин принес шанс на спасение.
'Титан' был первым кораблем, опустившимся на поверхность Марса. Древнейшей достопримечательностью Парковки, с которой началась ее история. Этот район считался самым благоприятным для жизни. Даже внешники могли выжить здесь благодаря чистой воде из подземного источника, низкому излучению и здоровой, пусть и слегка однообразной пище. Но рано или поздно Могильник забирает свое. Как забрал Элизабет. И как возьмет Мару. Слабый иммунитет. Девчонка слишком много взяла от матери. Красота, ум... и уязвимость перед соларкой. Все эти годы Дабл внимательно наблюдал за дочерью. Первые признаки угасания появились примерно год назад, и Дабл начал действовать.
Отшвырнув недопитую флягу в сторону, Дабл принялся изо всех сил всматриваться в темноту. Есть! Есть движение! Покойник не солгал. Северяне появились точно в срок. В свете двух марсианских лун проникающих сквозь огромные створки трюма Дабл уловил смутные очертания человеческих фигур, и тотчас едва слышная, отрывистая команда зашелестела по рядам затаившихся бойцов:
- Не стрелять!
По сценарию первую скрипку должны сыграть турели землянина. Против воли Дабл почувствовал облегчение. Длительное ожидание наконец подошло к концу. Последние несколько часов выжали из него остатки терпения.
- Не стрелять, черти!
Кто такие 'черти' не знал никто на 'Титане', но через сутки чертыхались вся отданная в подчинение команда Пухи. Через трое - весь корабль. Русский, а Виктор объяснил эту черту именно своей национальностью, вообще ругался виртуозно, порой составляя, казалось бы, абсолютно невероятные конструкции. И это притом, что попав на Марс, он не знал местного языка, общаясь только на едином. Мысленно добавив еще один факт в копилку странностей, Дабл встряхнулся как огромный металлический пес.
- Ты чего? - Из темноты донесся голос Старейшего.
Марсианский клирик решил сменить багровую тогу проповедника на стальные доспехи. Больше всех по этому поводу переживал Пуха, чей экзоскелет и достался преподобному. Но даже он был вынужден признать, что Старейший управлялся с броней просто виртуозно.
Единогласным решением Дабла Пуха и его команда полностью перешли под команду землянина. Никто не знал, чего ожидать от новой, на коленке собранной оборонной системы, и натасканные за три дня 'спецы' находились в состоянии повышенной боевой готовности. И молодняк Седьмого дежурил наравне со всеми. В отличие от взрослых, между переборками корабля эти бандиты чувствовали себя как дома.
- Дабл, ты как? - Настойчивый шепот Старейший лез в уши.
- Все путем. - Отмахнулся кочевник, и добавил: - Марс Великий, ну и дурь лезет в голову.
- Перед боем это нормально.
Словно не замечая тяжести доспеха, преподобный плавным движением 'перетек' поближе.
- Не замечаешь? - Напряженным голосом спросил он, всматриваясь в темноту. - Идут странно. Тревожно мне что-то.
Чтобы не спугнуть врага раньше срока, освещение работало в аварийном режиме, но даже его хватало, чтобы увидеть - приближались не враги. Точнее, не только они. Северяне продвигались вперед, скрываясь за изможденными, сгорбленными фигурами. Двигаясь вперемешку с заложниками, они медленно, но почти безбоязненно входили на борт 'Титана'.
- Марс Великий, это же наши сборщики! - Ахнул кто-то. - И рабы там. Братцы, это ж живой щит!
Дабл сжал зубы до хруста. До нападающих было далековато, но негр мог поклясться, что узнал несколько фигур. Так и было на самом деле. Пропавшие группы с дальних плантаций нашлись, но вряд ли бы эта новость обрадовала хоть кого-нибудь на корабле. Вся тщательно спланированная операция повисла на волоске.
- Командуй, начальник. - Передернув затвором, произнес Старейший и негромко добавил: - Не хотел бы я сейчас оказаться на твоем месте.
Тем временем северяне вливались в корабль медленным потоком. Если люди Гулида не ошиблись, то растянувшиеся на несколько переходов племена не должны были атаковать сегодня. После многодневного похода, без отдыха и подготовки - только сумасшедший рискнет штурмовать корабль в таких условиях. И все же северяне атаковали. Прав был землянин, когда скептически хмыкнув, предрек:
- Если я хоть что-то помню из истории - атаковать будут сходу, не дожидаясь отстающих. Трофеи делят победители. Так что готовьтесь.
И ведь не ошибся, зараза.
- Только кому его предсказания нужны?! - Думал Дабл. - Когда эта мерзота толкает на нас живой щит из друзей и родичей.
Командир 'Титана' ждал. Изо всех сил надеялся на чудо, понимая, что чуда не произойдет. Еще шаг... Нет, еще несколько шагов и придется командовать.
- Огонь на поражение. - Пересохшие губы отказывались повиноваться, изо рта вырвался лишь невнятный хрип.
Неровная цепочка заложников приближалась, и бойцы начали нервничать. То там, то здесь все чаще раздавался вопросительный шепот. Могильник суров. Глупцов он убивает быстро и безжалостно, поэтому у присутствующих не было сомнений в судьбе живого щита. Терзания, боль, но не сомнения. Вот только никто не собирался стрелять первым, никто не стремился брать на себя ответственность за жизнь соседа или друга.
Расстояние было еще слишком велико, но уже зазвучали отдельные имена. 'Титановцы' узнавали своих, и это было очень плохо. Если повременить еще немного, у кого-то из бойцов сдадут нервы. Нельзя допустить самоубийственной атаки - Дабл понимал это лучше других. Но сил отдать приказ не было.
- Пора! - Горячий шепот Старейшего встряхнул кочевника. - Мать твою! Всех же положат! Ну! Марс с тобой, сам сделаю!
Первосвященник слегка приподнялся из-за баррикады, беря приближающуюся цепочку на прицел, но выстрелить не успел. Опоздал всего на мгновение. Бесконечно длинное, решившее участь заложников мгновение.
В трюме погас свет. Лампы аварийного ярко вспыхнули, ослепляя, а затем отключились, разом окунув зал в непроглядную тьму.
Зрение отказало, и только слух различал характерный шелест десятков разогревающихся турелей. До этого дня Дабл любил дождь, с восхищением наблюдая за тяжелыми каплями, выбивающими барабанную дробь по красноватой марсианской земле. Но с этой минуты, столь редкое, а оттого вдвойне запоминающееся зрелище ассоциировалось у него именно с таким вот шелестом. И первые, пронзительно яркие всполохи плазмы были поразительно похожи на дождевые капли. С той лишь разницей, что вода не разрывает человеческие тела на части, с равным успехом прожигая плоть и кость. И лишь кровь вскипала под огнем турелей. Защитники 'Титана' ошарашено наблюдали за огненным шоу.
Второпях пристрелянные винтовки клали нападающих одного за другим, выискивая их среди мечущихся в панике заложников. И все же, Виктор не был оружейным специалистом. Ему не хватило времени, чтобы как следует настроить защиту. Никто не рассчитывал, что под огнем будет не только враг. Сраженные плазмой падали северяне, но падали и свои, падали безоружные и очумевшие от длительного плена рабы. Они суетливо метались по полю боя и гибли, гибли, гибли.
- Ну, ложитесь же! Ложитесь! Падайте! - Дабл срывал горло, выпуская заряд за зарядом над головами атакующих.
Попасть в такой темноте он даже не рассчитывал, враги различались лишь по заполошным вспышкам плазмы. Прицельный огонь по нападающим вели лишь турели Виктора. По сравнению с тренировочными стрельбами их скорость сильно упала, но виной тому была не темнота, а обилие дружелюбных, хаотично перемещающихся целей. И по мере того, как они умирали, находили убежище или добегали до защитной линии, скорость выстрелов росла. К 'потехе' подключалось все больше и больше пушек. Пока дождь не превратился в ураган. И северяне дрогнули.
- Пора! - Решил Дабл, и покрепче ухватился за торчащих из пола кусок метала.
Тяжелая, усиленная гибкими пластинами перчатка бронекостюма опустилась на кнопку, и 'Титан' вздрогнул. Ребята Пухи трое суток 'колдовали', ослабляя крепления створок, и сейчас, на скорую руку собранные из подручных материалов заряды рванули, встряхнув корабль до основания. К сожалению, саперов среди кочевников не было, а поверхностных знаний не хватило, чтобы взрывчатка сорвала многотонную крышку 'мышеловки' с петель. Идея землянина не сработала. Путь на волю остался открыт.
И все же, взрыв не прошел для атакующих даром. Мощный толчок швырнул людей на землю, а немногих оставшихся на ногах тут же выкосило турелями.
В яростный рев он вложил всю свою ярость, всю тревогу и весь стыд за недавние колебания. Еще полчаса назад казавшийся неподъемным, экзоскелет буквально швырнул негра вперед, попутно своротив пошатнувшуюся от взрыва баррикаду. Переполненные адреналином мышцы не ощущали ни тяжести доспеха, ни веса мощной, специально усиленной винтовки. Не переставая орать что-то совершенно нечленораздельное, Дабл зажал гашетку, посылая в сторону северян заряд за зарядом. Рядом, опустившись на одно колено, поливал огнем Старейший. На его лице застыла та же безумная маска ярости, а рот, как и у многих, был разинут в крике. Глядя на обезумевшего берсерка, даже близкие друзья вряд ли признали бы в нем спокойного и рассудительного преподобного.
Спустя мгновение в атаку поднялись остальные бойцы. Вся неполная сотня прикрывавших шлюз кочевников рванула вперед. И все же, именно эти шестеро оказались тем волнорезом, о который разбивались немногочисленные волны обезумевших от ужаса северян. Современная броня была не по зубам их устаревшим винтовкам, а темнота и вспышки выстрелов превращали и без того мощные фигуры защитников в огромных, неуязвимых монстров.
Потребовалось всего несколько минут, чтобы сломить остатки сопротивление. Северяне бежали, на ходу бросая оружие. Лишь немногим удавалось сохранить остатки мужества, чтобы изредка отстреливаться. Такие очаги без труда подавлялись совместными усилиями команды Дабла и турелей землянина.
Когда Дабл ворвался в лабораторию, я сидел за столом, зажимая сигарету дрожащими пальцами. Вокруг крутилась Мара, но ее встревоженные вопросы проходили мимо сознания. Девчонка была не в курсе устроенного мной кошмара. Не зная, как она будет реагировать, я прекратил трансляцию картинки до того, как окружающие разобрались в происходящем. Не хотел, чтобы они смотрели, как я буду расстреливать их друзей.
Двенадцать из ста двадцати. Я скрипнул зубами. Двенадцать! Еще человек двадцать погибло от выстрелов северян.
Камеры полицейского бота давали поистине великолепную картинку, позволяя в деталях рассмотреть плоды своих трудов. Я слышал как гибли заложники, словно они находились совсем рядом. На расстоянии вытянутой руки видел, что творит раскаленная плазма с человеческим телом. На них не было брони экзоскелета и выстрелы прожигали их насквозь, едва не выворачивая наизнанку.
Черт побери! Даже северяне не заслуживали того, что я с ними сотворил.
Но хуже всего становилось от осознания собственной вины. Моя голова сконструировала систему, мои руки выжигали трюм дотла. Думаю, сходные чувства мог испытывать изобретатель атомной бомбы. С отрешенным презрением я будто бы заново рассматривал собственные пальцы. С чертовой дрожащей сигаретой. Хитрый организм перехитрил меня, отключив все эмоции, пока я, словно в виртуальном тире, расстреливал ни в чем неповинных людей. И повинных тоже. Разница невелика.
Расплата пришла позже. Когда северяне отступили.
Я отвалился от сенсорной панели в абсолютной прострации. Глаза отказывались воспринимать окружающую реальность, вокруг роились мошки, а голова едва не звенела от боли. Губы пересохли так, что за бутылку с водой хотелось кого-нибудь убить. Заметив мое состояние, один из охранников подсунул флягу мне с местным напитком. Не знаю кто, но я ему безмерно благодарен. Ядреный напиток, в первый раз едва не выбивший из сознания и 'наждачкой' ободравший горло, сейчас пришелся как нельзя кстати. Кашлянув пару раз, я надолго приложился к фляге, практически не замечая вкуса. От испытываемых чувств организм штормило так, что Ноя сама вывела нанитов на 'красный' режим, пытаясь скомпенсировать последствия нервной встряски. Боюсь, против этой жестянки даже ядреное пойло кочевников долго не продержится.
Отметив, что даже в такой ситуации продолжаю рассуждать логически, мысленно контролируя деятельность нанофабрики, я горестно покачал головой. Постепенно алкоголь начал действовать, и взгляд, до того бессмысленно блуждавший, зацепился за кем-то скрученную сигарету. Неровная, набитая 'циклохлоей' и еще бог знает каким дерьмом, она показалась мне самой желанной на свете.
Жалкое зрелище я представлял собой в тот момент. По глазам Дабла понял, что жалкое, но мне было плевать. Самокрутка была для меня центром вселенной, вокруг нее вращалась моя жизнь. Именно она позволяла мне не думать о заваленном телами трюме.
Мой маленький мирок, в который проник понимающий голос:
- Доча, вколи-ка ему успокоительного. Пусть поспит.
Острая вспышка в районе шеи. И навалившаяся темнота.
Пятый день обороны 'Титана'.
Оставшиеся рабочими камеры передают обстановку с передовой. Короткая передышка, пока ликующие северяне обустраивались в трюме закончилась, и мы снова воюем. Прошлой ночью нас выдавили на нижние этажи. Черт, я уже привычно говорю 'нас', ровняя себя с местными. Голова дурная, вокруг непрекращающийся дурман 'циклушки' и грязные морды кочевников. Воды нет. Реактор дышит на ладан и вот-вот рванет к чертям собачьим. Кажется, мои пушки окончательно его доконали. Что-то мы перемудрили на выходе. Вместо того чтобы гасить всплески энергии, наше устройство отражало их обратно, раскачивая как качели. Адская машинка едва не угробила корабль вместе со всеми жителями. Одна радость - рвани реактор, и мы бы утянули северян за собой.
Война убивает. Кого не может убить - меняет бесповоротно. Пяти дней ада мне хватило, что с презрением вспоминать собственную истерику.
- Твари! - Я без стеснения сплюнул, и оттолкнул сенсорную панель.
Желтая от сигаретного гара слюна очень органично смотрелась на в хлам загаженном полу. Некогда девственно чистая лаборатория выглядела не самым лучшим образом, превратившись в кровавый свинарник. Дабл не выпускал Маришку наружу, и она пластала раненных прямо здесь. За чистотой никто не следил. Ударная доза лекарств гасила любую опасность заражения, а убирать в помещении было просто некогда. Да и некому. Кто мог - воевал, кто не мог - лежал или подыхал.
На вторые сутки я привык, и уже не вздрагивал от воплей, научившись на глаз определять судьбу раненного по внешнему виду. Честно признаюсь, их будущее не отличалось разнообразием. Доза милосердия, после которой уже не просыпаешься, или укол обезболивающего и ударная доза регенерина. Нередко с ампутацией пораженных плазмой органов. Глядя на отрезанные конечности, меня и вырвало-то раза три. Больше было просто нечем.
Благо, нанофабрика позволяла долго обходиться без пищи. Продержусь, была бы вода. Ноя минимизировала потребности организма до такой степени, что на меня уже начали коситься. Почти не сплю. Плевать, с местными потом объяснюсь. Когда высплюсь. Из-за долбанного снотворного едва не проспал вторую атаку.
Часа через четыре после первой самоубийственной атаки появились остальные северяне. Не все - два или три племени, но этого хватило для повторного штурма. Который Дабл банально проворонил. Чернокожий самоубийца все свободное время проводил на передовой, вместо того, чтобы сидеть за консолью и мониторить окружающую обстановку. Мы все допускаем ошибки, но ошибки командиров стоят очень дорого. Понадеявшись, что после такого поражения северяне еще долго не оправятся, 'титановцы' расслабились, и наказание последовало незамедлительно. Одновременная атака с трех сторон. Большей частью - в обход трюма. Лезть под огонь самодельных турелей желающих не было. Понадеявшись на страх северян, Дабл увел большую часть бойцов затыкать прорехи в обороне. Вот только враг оказался смелей чем мы думали, и гораздо умней.
Когда меня растолкали, трюм уже полностью затянуло дымом. Нырнув в вирт, я словно заглянув в жерло проснувшегося вулкана. Северяне оказались верны своим привычкам, заставляя рабов закидывать трюм охапками какой-то чадящей хреновины. Скованные цепями, те даже сбежать не могли. Тех, кто пытался, выдергивали из трюма веревками и подвешивали за ноги - вялиться на марсианском солнышке. Снимать их никто не собирался.
Едкий тяжелый дым очень неохотно выползал наружу. Обзорная камера позволяла рассмотреть весь процесс вешания в деталях, но времени, чтобы насладиться зрелищем у меня не было. Ублюдки уже нащупали и сорвали две крайние турели.
- Ты можешь что-нибудь сделать? - Взгляд Мары не отрывался от затянутого дымом экрана.
- Данные об инфракрасном излучении поступают с трех камер. Чтобы вести прицельный огонь этого мало. Придется подпустить их поближе, но тогда мы лишимся половины пушек. Могу залить огнем весь трюм.
- Делай. И без соплей! Их уже не спасешь.
Признаюсь, я и сам не видел иного выхода. Можно сдать корабль и пересесть в рабские загоны, а можно обороняться.
- Надеюсь, в следующей жизни вам повезет больше. - Слабое оправдание, но другого у меня не было.
- Вик, заканчивай! - Рявкнула Мара. - Мы потеряли четвертую...
- Замолчи.
Слово было произнесено совершенно спокойным тоном, но угроза в моих глазах заставила ее замолчать. В девчонке чувствовалась горячая кровь кочевницы. Несколько секунды мы напряженно мерялись взглядами, пока она не отвела глаза. Кивнув, я отрешился от реальности и нырнул в вирт. Спустя мгновение пушки выплюнули первый заряд плазмы.
Странно, но прежнего надрыва я уже не испытывал. Мечущиеся в дыму туманные фигуры не ассоциировались с живыми людьми. Призраки Могильника, не более. Откровенно говоря, они уже давно ими были.
И все же, в моей душе что-то надломилось. Убивать стало проще. Исчезли моральные терзания и угрызения совести. Передо мной был враг, и его следовало уничтожить. Быстро, и с минимальными потерями. И с каждой минутой это чувство только росло. Пяти дней хватило, чтобы снести налет цивилизации, обнажив хищного, готового на все ради выживания зверя. Надо же, а я почти забыл это ощущение.
Всего то и понадобилось - понаблюдать, как из живых людей вырезают печень, вскрывают грудную клетку, чтобы достать еще бьющееся сердце. Северяне не были каннибалами в прямом смысле этого слова, поедание себе подобных носило скорей ритуальный характер. Наши далекие предки человека намеревались таким способом получить силу врага. Не знаю, чего хотели кочевники, а я хотел одного - чтобы они все сдохли. Желательно на моих глазах.
Мы оборонялись трое суток, успешно разменивая одного на пятерых. Трюм превратился в гигантское кладбище, провонявшее весь корабль. Северянам было плевать на своих мертвых, и вытаскивать тела приходилось людям Дабла. Сжигать трупы в печи мы больше не могли - от перегрузок захлебывался реактор. Приходилось сбрасывать трупы в подземную реку, молясь, чтобы они не заткнули ее, и нас не затопило к чертовой матери.
В таком щадящем режиме реактор протянул три дня, а потом пошел в разнос и мы разом лишись половины оборонной системы. Всплеск прошел по всей сети, выжигая управляющие контуры. На моих глазах турели превращались в бесполезный хлам. Если не выдерживали аккумуляторы - бахали как новогодние хлопушки, калеча и убивая всех вокруг.
Хуже всего, что весь этот фейерверк пришелся на очередную попытку северян захватить трюм. И вялый, едва не показушный штурм тут же превратился в безумную по напряженности битву. В то время как Пуха колдовал с реактором, Дабл гнал бойцов со всего корабля. Гнал на убой, иначе я сказать не могу.
Предохранители полицейского дрона, хоть и с трудом, но подавили входящий сигнал. Ударная волна прокатилась от реактора, и большая часть оборудования лаборатории пришло в негодность, но мои видеокамеры продолжали передавать картинку.
Северяне обезумели. Они выжигали уже мертвые турели дотла, и целенаправленно охотились за ненавистным отрядом в железных доспехах. Из шестерых осталось только двое. Отец Маришки, и еще один немногословный мужик. Я не знал его имени, а теперь и не узнаю. Его выследили на следующий день. Бедолага разделил судьбу остального отряда. Не завидую ему. Я видел, как погиб Старейший. Видел, как его, еще живого, выковыривали из бронекостюма, не обращая внимания на сломанные конечности. Северянам было плевать на его крики, этих тварей больше волновало, кому достанется сердце железного воина.
Угрызения совести? Их больше нет. Только желание убивать.
Нам повезло, что у Пухи оказались золотые руки. Все пять дней бедолага не вылезал из реакторного отсека, выжимая из адской машинки последнее. Если мой план не сработает, то ему недолго осталось. Уровень излучения повышается с каждой минутой, и это чувствуется даже здесь. Боюсь представить, что творится внизу.
План. Против воли я улыбнулся. Кажется, затея встряхнуть этот зажравшийся мирок закончится, не успев начаться.
Я отчаянно, до хруста в суставах потянулся. Одно хорошо, усталость такая, что на отчаянье сил просто не остается.
- Ну? Как? Отбились? Как отец?- Заметив, что я пошевелился, Мара завалила меня вопросами.
- Отбились. В северном коридоре осталось четыре турели. Западный и восточный - по пяти. На главной лестнице только камера, но там Дабл и большая часть наших. Живой. Пока держатся.
- Южная?
- Не знаю. - Я покачал головой. - Камера с утра не работает. Может крысы добрались. Да толку с нее, если ни одной турели не уцелело. Сама знаешь, что вчера творилось. Северяне как обезумели.
- Там все еще Гнес со своими?
- Да, насколько я знаю. Правда, у него людей почти не осталось, но с утра туда не лезли. Третья атака, и все в главные ворота.
На всякий случай я еще раз пробежался по камерам, отслеживая обстановку. Тишина.
Всплеск реактора не только пробил брешь в нашей обороне, но и пожег большую часть электроники. Сенсоры, головизоры, даже водяной насос - сгорело все. Если раньше я пускал картинку на экраны лаборатории, то теперь приходилось самому высматривать все атаки. Два, три, пять направлений одновременно. Связь выгорела дотла, и рядом с нами постоянно дежурило несколько гонцов. Как в восемнадцатом веке, мать вашу.
Я фактически не вставал из-за стола. Несмотря на поддержку Нои, спать хотелось зверски. Помогали Маришкины инъекции, но, боюсь, они окончательно посадят мое здоровье. Так погано я себя не чувствовал уже лет триста. Нужен перерыв, или я здесь подохну.
- Потерпи, Вик. Недолго осталось.
Вслух сказал? Похоже, что от усталости я начал заговариваться. Хотя девчонка права, скоро отдохну. Скоро мы тут все отдохнем, вместе с северянами.
- Ты в курсе, что твой отец запретил Пухе гасить реактор?
Девчонка пожала плечами.
- Надеюсь, он знает что делает.
- Чернокожий идиот сам не знает, что творит. - От дверей донесся холодный голос. - Как видите, я отменил приказ.
Растерявшийся охранник даже не успел поднять винтовку. Две короткие вспышки, и его обожженный до неузнаваемости труп рухнул обратно на кровать. Мгновение спустя выстрел в голову оборвал жизнь так не проснувшегося гонца. Глядя в глаза Гнесу и стараясь не делать резких движений, я положил руки на металлическую поверхность стола.
- Ты сразу показался мне разумным человеком. - Оценил мои действия кочевник. - Не ждал, землянин?
Довольно осклабившись, он посторонился, и в лабораторию начали проникать вооруженные люди. Двое последних втащили избитого до полусмерти Пуху. Достаточно одного взгляда, чтобы понять - это не люди Гнеса. Отдохнувшие, глаза не западают от усталости, а на по-хозяйски наглых рожах читается выражение крайнего удовольствия от всего происходящего. Особенно мне не понравились глаза последнего и самого здорового. Было в нем что-то от дикого зверя.
Наши взгляды пересеклись, и я сморгнул, испытав смутное чувство узнавания. Мгновение, и страшный удар в голову отшвырнул меня назад, впечатав в стену. Все произошло так быстро, что я даже не успел среагировать. Пока я мотал головой, пытаясь прийти в себя, здоровяк одним движением перебросил себя через стол и снова занес винтовку. Следующий удар приклада мне удалось принять на скрещенные руки, чуть довернув тело, чтобы пропустить его по касательной. В руке что-то хрустнуло, но по крайней мере голова осталась цела. Жаль только, что 'гость' не собирался останавливаться на достигнутом. Судя по зверскому выражению лица, он всерьез намеревался забить меня до смерти.
- Бека, остановись! Его смерть не понравится Измаилу. Слишком быстро! - Гнес едва не захлебнулся скороговоркой. Не рискуя, впрочем, лезть под горячую руку. - Землянин не должен умереть так быстро!
Несмотря на двусмысленность последней фразы, я был ему благодарен. Обезумевший кочевник прекратил избиение, и плюнув мне в лицо, отошел со словами: