С одной стороны, Христос сказал Апостолам: "...идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа..."(Мф. 28.19). То есть Он подтвердил, что пришел принести спасение для всех, а не только для евреев. Но с другой, в Евангелии есть эпизод, в котором Он, получается, противоречит Сам Себе: "Иисус удалился в страны Тирские и Сидонские. И вот, женщина Хананеянка, выйдя из тех мест, кричала Ему: помилуй меня, Господи, сын Давидов, дочь моя жестоко беснуется. Но Он не отвечал ей ни слова. И ученики Его, приступив, просили Его: отпусти ее, потому что кричит за нами. Он же сказал в ответ: Я послан только к погибшим овцам дома Израилева. А она, подойдя, кланялась Ему и говорила: Господи! помоги мне. Он же сказал в ответ: нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам. Она сказала: так, Господи! но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их. Тогда Иисус сказал ей в ответ: о, женщина! велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему. И исцелилась дочь ее в тот час". (Мф.15.21-28). Что же, Он здесь выступил как еврейский националист: типа, люди -- это только евреи, а остальные -- псы? И Он не хотел сначала помогать этой женщине, и помог только после того, как она признала, что принадлежит к псам. А если бы она этого не сделала, Он бы не помог ей? Ему нужно было ее унижение? Как это понимать?
Я читал следующее мнение на этот счет: греческое слово, переведенное на русский как "отпусти", которое употребляют ученики Христа в отношении женщины, также может быть переведено как "прогони", то есть, вероятно, они, впитавшие в себя сознание еврейской исключительности и задиравшие нос перед другими народами, призывали Его не выполнять просьбу женщины, а отвергнуть ее. Но Он, естественно, изначально собираясь помочь ей, решил для них устроить нравоучительный и очистительный спектакль. Если воспроизвести эту сцену театрально, то выглядело это, возможно, примерно так: Он, пронзительно поглядев на учеников (а не на женщину), произнес обращенную в общем-то к ней, а не к ним, известную фразу про детей и псов. А она оказалась умной и не ушла после этих слов, а поняла его педагогический замысел и подыграла Ему, еще больше унизив себя и сказав про то, как и псы могут подбирать крохи из-под стола господ. Тогда он ей помог и тем самым продемонстрировал Своим будущим Апостолам всю глупость и низость их прежнего подхода и показал, как нужно поступать по-настоящему, по-правильному.
Мне лично нравится такая точка зрения на этот эпизод из Евангелия.
Еврейские книжники и первосвященники за то и обозлились на Христа, что Он все время намекал им, что они зазнались, давал им понять, что не являются они пупом Земли, и что не надо приватизировать Бога, и что Он для всех Бог, а не только для евреев, и что спасение -- также для всех. А они потому и не признали Его Мессией или, как у них говорят, Машиахом (и кстати, до сих пор ждут его прихода), потому что Спаситель с их точки зрения должен был быть исключительно еврейским и спасать только евреев.
2.
"Но кому уподоблю род сей? Он подобен детям, которые сидят на улице и, обращаясь к своим товарищам, говорят: мы играли вам на свирели, и вы не плясали; мы пели вам печальные песни, и вы не рыдали. Ибо пришел Иоанн, ни ест, ни пьет; и говорят: в нем бес. Пришел Сын Человеческий, ест и пьет; и говорят: вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам. И оправдана премудрость чадами ее". Мтф., 11.16-19.
Люди все время играют в игру: кто из них больше, важнее, главнее, богаче, успешней, талантливей, то есть видят весь смысл своей жизни в возвышении друг над другом. И они считают, что это единственно возможный для человека образ мышления, и не могут себе представить, что кто-либо нормальный, разумный и вменяемый может не строить свою жизнь по правилам этой игры и не принимать, как безусловные ценности, призы, предусмотренные в ней, и не ставить главной целью своего существования в ней победу.
Короче говоря, для подавляющего большинства людей совершенно непререкаемо, что в ответ на свирель необходимо плясать, а в ответ на печальные песни -- рыдать. И кто этого не делает, те по-любому или идиоты, или выродки, даже если между собой они кардинально отличаются, даже если представляют собой нечто совершенно противоположное.
Ни Иоанн, ни Христос, естественно, с ними в эту игру тщеславия не играли. И вот одного из них они обвинили в бесноватости за то, что он ни ест, ни пьет, другого же, наоборот, в потакании грешникам. Таким образом, они проявили непоследовательность своего суждения, свалили в одну кучу две вещи, которые, вроде бы, должны были отрицать друг друга (если утверждаешь одно, то логично было бы осудить другое). Но отвергнуты были оба. Это говорит о том, что осуждающим вовсе не важны были собственно те факты, которые они поставили в вину Христу и Иоанну, и на противоречивость суждения можно было в данном случае закрыть глаза. Высказанные обвинения были не по-существу, они были просто отмазками. Людям важно было найти оправдание своей премудрости, то есть безусловной приверженности Игре и заклеймить тех, кто посмел проявить неуважение к ее Правилам, Ценностям и Иерархиям.
3.
"Порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева? сотворите же достойный плод покаяния" (Мф.3:7-8).
Господь прощает грехи, но он прощает только те грехи, в которых ты раскаялся, то есть отделил их от своей личности. Господь поможет тебе выбросить и утилизировать то, с чем ты готов расстаться. Но все остальное -- это часть тебя. Как можно избавить человека от того, к чему он испытывает привязанность, и дать ему то, чего он не видит смысла брать.
На Суде Бог не обвиняет тебя со Своей точки зрения, с которой ты имеешь право быть не согласен. Он просто ставит тебя перед объективной реальностью.
И дальше, оставшись с ней один на один, не раскаявшийся, ты как бы судишь себя сам. Расшибаешься об эту реальность. Так прыгнувший в воду и не умеющий плавать человек тонет из-за своих собственных неправильных и панических движений. Если же он просто успокоится и расслабится, то вода вытолкнет его.
Раскаяться это не значит смириться со своей неправотой и виновностью перед кем-то, это даже не значит согласиться с этой неправотой и виновностью, видя их пагубные последствия. Это значит просто посмотреть на себя и на окружающий мир без всяких наслоений, окрасок, искажений, продиктованных желаниями или слабостями, увидеть всё таким, как оно есть. И сделать это видение не просто знанием, а сущностью своей личности, ее содержанием необходимо еще при жизни, пока эти желания и слабости для тебя весомы, действительны и могучи.
Если ты здоров и богат, события твоей жизни текут благополучно, то ты становишься черствым и самодовольным. Убаюкивающий комфорт подталкивает тебя к жестоким и безнравственным поступкам, твое сознание как бы зарастает коростой, через которую плохо видно и слышно, и которая не дает тебе возможности адекватно воспринимать реальность.
Если же что-то разлаживается в твоей жизни, ты начинаешь излишне болезненно на все реагировать. И тогда ты разучиваешься видеть и ценить все то хорошее, что еще в ней осталось (а его, как правило, остается очень значительная часть). Все, что ни возникает перед тобой, все что тебе ни дается, становится поводом для недовольства, страдания, уныния. В этом случае также твое сознание искажает реальность, подобно тому, как больной зуб страдает от вполне комфортных для остальных зубов горячей и холодной воды.
После смерти все эти наслоения - как в плюс, так и в минус - перестают иметь весомость, перестают быть аргументом, заслуживающим к себе внимания и уважения, так как такое их положение связано исключительно с телесной жизнью, которая служит для них и ширмой, и опорой, и материалом, из которого они создаются.
И здесь уже без твоих усилий, помимо твоей воли, реальное положение вещей открывается перед тобой как данность, а не как нечто, тобой найденное, будучи прежде закопанным.
Реальное положение вещей при жизни подобно результату работы археолога, а после смерти -- результату работы архитектора. Но для кого-то эти здания -- великолепные дворцы, радующие душу, а для кого-то -- мрачные и безобразные трущобы, подавляющие ее, так как каждый приходит в этот город со своим багажом неизжитого, и изжить его уже теперь невозможно, так как нет собственно жизни.
Ад или рай - это не созданные для тебя кем-то извне условия в качестве наказания или поощрения за плохое или хорошее поведение. Это есть качество взаимодействия твоей души (со всеми сохранившимися в ней со времен жизни особенностями) с обнажившейся вдруг перед ней объективной реальностью.
Можно представить себе, например, ситуацию, что под воздействием каких-то эмоций ты проникся доверием и уважением к людям, которые тебя на самом деле презирали и к судьбе твоей были равнодушны. И ты отдал им свои энергию и внимание. С другой же стороны, ты пренебрег теми, кто реально был к тебе открыт и дружественен. Ты не заметил их, так как они блекло смотрелись в выстроенной тобой (или, в большинстве случаев, навязанной тебе теми, кто завладел твоим расположением) пристрастной и предвзятой картине мира.
Но пришло время, пелена отвалилась. Те, кого ты боготворил, тебя предали и унизили, и тебе стало очевидно, что тех, кто к тебе когда-то благоволил, ты предал и унизил сам. И изменить уже ничего нельзя. Первые не раскаются, а вторые не вернуться. И сидишь ты у разбитого корыта -- оплеванный и не имеющий не от кого поддержки.
Такова и природа ада. Никто его для тебя специально не строил. Ты не радел о доме, в котором оставаться не намеревался, и он пришел в упадок. Когда же все неважное и второстепенное, вскружившее тебе прежде голову, отсеялось, стало ясно, что деваться тебе из этого дома некуда, и ты вернулся в него, и оказался вынужден довольствоваться тем, что осталось, после произведенных тобою же самим разрушений.