Михалева Алиса Евгеньевна : другие произведения.

Сердце Единорога

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Действие происходить в вымышленном мире очень похожем на наше средневековье 11 - 13 век. Италия, средиземноморье. В город на праздник весны возвращается Бард со своей внучкой. В городе они встречают своих друзей, и вместе выступают в ежегодном весеннем карнавале. За Бардом и внучкой следят - некая таинственная тень, из таинственной секты. Выбрав момент, барда и его единорога убивают. Однако единорог в последний момент смог победить тень и хотя погиб тень своей цели не достигла. На месте преступления оказался дознаватель тайного приора, который начал расследование. Подозрение падает на хозяина постоялого двора, затем разрабатывается несколько версий и, наконец, самого дознавателя обвиняют в убийстве. Сможет ли она найти убийцу, используя доступные ей средства технику своего времени.

   ДЕЛО О СЕРДЦЕ ЕДИНОРОГА
  
   Кайна Северино, дознаватель тайного приора, императрицы Арадии Медичи
  
   Весна 1275, провинция Колта ди Ферсино, город Ла Читта ди Ферсино, империя Этурейя.
  
   Культ Богини Айрэт
  
   Старые замки расположенные вблизи горных хребтов скрывают тайную жизнь древних культов, а то, что не могут укрыть замки, скрывают многочисленные пещеры. К этому тайному миру могут прикоснуться лишь немногие избранные, но мы призваны хранить мир в империи, и мы можем проникнуть в любое место, каким бы тайным оно не было. Это наше право - данное нам законом империи.
   Старый замок в ущелье "Альбо" являлся как раз таким местом, в котором царила ночь и древняя тайна.
   Шаги гулко отдавались от каменных ступеней узкой винтовой лестницы ведущей в подвалы старого замка, темная фигура, скрытая черным плащом замедлила шаги и остановилась внизу лестницы. Рука со свечой поднялась на уровень лица, и не большой огонек осветил окружающее пространство - выхватив из темноты: надвинутый на лицо капюшон монашеского одеяния, несколько шагов вокруг в темном коридоре, и основание каменной лестницы. Через пару секунд из темного проема арки вышел на свет его гость.
   Человек державший свечу снова пошел вперед по слабо освещенному темному коридору. Через пару десятков шагов он остановился. Подошел к тяжёлой двери обитой железом, и с силой нажал на неё, дверь нехотя поддалась силе и приоткрыла вход в большую комнату, из которой сразу же вырвался запах тления, который бывает в долго закрытых помещениях. Судя по шкафам заполненных книгами, и большому количеству пергаментных манускриптов, здесь находилась библиотека замка. Подойдя к одному из шкафов, хранитель библиотеки перебрал несколько свитков, и, выбрав то, что ему нужно, протянул свернутый пергамент сопровождавшему его мужчине.
   - Вот тот пергамент, о котором вы просили.
   Проситель молча, взял пергамент и, не прощаясь с хранителем, пошел к выходу, его благодарность была выражена в едва заметном движении головой. Посмотрев вслед, хранитель библиотеки, молча покачал головой, выражая свое негодование по поводу гостя, но было видно, что он бессилен, что-либо сделать, - после приказа хозяйки замка, - не отдать свиток он просто не мог.
   Вернувшись в свою комнату, - любезно предоставленную хозяйкой замка, - высокий мужчина сбросил плащ, развернул свиток пергамента и положил его на стол, - придавив кроя несколькими свечами в медных подставках, - он склонился над свитком... - Сердце единорога, - губы мужчины расплылись в улыбке, - так вот что ему нужно. Сердце единорога. Физический эквивалент звезды. Ну что ж он был готов рискнуть, достать это сердце. - Если оно поможет достичь цели, я не остановлюсь даже перед убийством.
   Наконец гость выпрямился и, задув свечи, направился к двери, бросив последний взгляд на стол, он прошептал: я все решил. Перед дверью его уже ждали. Это был мужчина почти такого же роста, черный плащ в который он был закутан и капюшон, надвинутый на глаза, скрывал все очертания.
   Человек, накинул на себя протянутый ему черный плащ и молча двинулся за своим проводником. В течение этого дня он еще несколько раз переходил из рук в руки, пока не достиг отдаленной пещеры. Здесь его оставили одного, но как только проводник скрылся. Из пещеры вышла очередная закутанная в плащ фигура - человека.
   - Как мне тебя называть?
   Мужчина, склонив в знак приветствия голову, ответил.
   - У меня нет имени.
   (В ордене Айрэт, пока не пройдешь посвящения, человек считается безымянным).
   Незнакомец усмехнулся, но вслух проговорил.
   - Следуйте за мной. Нас уже ждут.
   Закутанная в плащ фигура проводника больше похожая на серую тень уверено шла через мрачные коридоры, неспешно пересекала огромные пещерные залы. Лицо человека было скрыто капюшоном, но и без этого, ни одно живое существо не смогло бы сказать с полной уверенностью, как этот человек выглядит. Любой, кто видел странного путника бредущего подземной дорогой, сразу забывал мрачную фигуру, в этом угадывалась магия забвения. Если судить по тому, как уверено этот человек ведет своего товарища, он знал куда идти.
   Тем временим, серая тень идущая впереди, свернула в один из многочисленных коридоров и, выйдя в просторный зал, освещённый множеством факелов, остановилась перед такой же мрачной, - окутанной в точно такой же черный плащ, - фигурой. Можно было подумать, что все они братья-близнецы. Как только проводник и его товарищ произнесли условный пароль, ожидающая фигура молча развернулась и пошла прочь, даже не оглядываясь, чтобы посмотреть - идет ли за ней безымянный путник. Видимо она и так знала, что путник идет следом. Обе фигуры долго шли через коридоры и пещеры. Спускались по каменным лестницам, решив спуститься к самому сердцу горы, они уходили все глубже и дальше внутрь горной породы.
   Наконец оба путника пришли, и их взору открылся просторный зал, освещённый большим количеством факелов в железных держателях. В центре пещеры располагался высокий каменный помост, сейчас он был пуст, но пришедших уже ожидали собравшиеся ранее черные фигуры-людей, их было десятка два или даже больше. Как только вновь пришедшие остановились, к ним навстречу вышла высокая женщина, её - цвета горячей смолы - волосы, свободно падали на плечи, создавая водопад из жгучих волос. Любой, кто видел, застывал удивленным, настолько сильно поражали темно-черные, блестящие и неимоверно густые волосы главной женщины подземелья, и ни кто даже не догадывался, что эта была лишь иллюзия.
   - Приветствую вас братья!
   Голос, усиленный эхом пронзил своды пещеры, и каждый, где бы, он ни стоял, услышал это приветствие, словно обращались именно к нему - склонял в знак полной покорности - голову. Смотреть в глаза женщины они не смели.
   - Наши приветствия старшая сестра.
   Та, которую назвали сестрой, была жрицей ордена Богини Айрэт, сделав несколько шагов вперед, жрица подняла в знак приветствия руки, как будто хотела обнять каждого из них и повторила свое приветствие.
   - И я вас приветствую братья мои!
   После этих слов все собравшиеся склонились, - присев на одно колено, - выражая еще большую покорность женщине, доказавшей что она действительно достойна их поклонения. Оглядев собравшихся прихожан, жрица остановила свой взгляд на новом брате, сделав вид, что только что его увидела, она произнесла.
   - Брат мой, готов ли ты принять дар твоей богини?
   - Да моя госпожа! - ответил новый брат.
   - Тогда преклони свою голову перед своей Богиней, чтобы она могла дать тебе новое имя!
   После этих слов мужчина стоявший к этому времени на коленях поспешил - упасть лицом ниц и коснуться лбом каменного пола. Жрица невольно поморщилась в такт своим мыслям. "Сегодня он полон смирения и готов на всё, а как доходить до дела, они не могут нечего довести до конца".
   - Встань брат мной! Братья мои, - жрица обратилась ко всем собравшимся, - Посмотрите на... - понимая, что безымянного брата надо как-то назвать, - она выбрала почти, не думая - имя Даниэле! Назвав брата - Даниэле, жрица помогла мужчине подняться с каменного пола и сразу же развернула его лицом к толпе. - Даниэле готов принять высшее посвящение, месяц назад богиня избрала его! Избрала, для того чтобы вручить свой наивысший дар пророчества.
   Толпа собравшихся людей радостно загудела.
   - Да свершиться дар Богини с братом сим!
   Жрица, преклонив свое колено перед Даниэле показывая свою покорность перед избранным, снова предалась полету своих мыслей: "Теперь ему нет обратной дороги, а значит, все должно пройти как я и задумала".
  
   ГЛАВА ПЕРВАЯ
   ВОЗВРАЩЕНИЕ
  
  

Куст ивы роняет,

Серёжек серебро,

В талую воду.

  
   Когда приходит зимний сезон дождей. Трава на юге нашей империи желтеет или даже буреет, - под низко висячими, серыми облаками - полных дождевой воды. На далеком севере, бурая трава скрывается под толстым слоем белого снега. Весной, когда снег сойдет, а озёра и реки империи выйдут из берегов, на ветках кустарника, как раз к весеннему празднику, распустятся почки, а вскоре на выступавших из воды островках пробьётся первая изумрудно-зеленая травка. Жарким летом зеленые краски пожелтеют, а лес заиграет всеми цветами радуги. В это время года на деревьях можно увидеть красные, чуть-чуть синеватые и багряные листья, а земля покроется цветным ковром из листьев. Затем снова начинаются осенние дожди, и напитанная влагой, после летней засухи земля снова проснется зеленым цветом. Распустятся яркие цветы на лугах, и всё это разнотравье и разноцветье продолжиться до нового сезона дождей на юге, а на севере дожди, сменит белый холодный снег.
   В начале новой весны, старый год смениться новым долгожданным сезоном природы. По этому случаю каждый новый год выбирают город, в котором проходят главные состязания бардов, танцоров, певцов и фокусников. Лучшие актеры к этому времени съедутся из самых отдаленных уголков нашей страны, чтобы блеснуть своими талантами при скоплении большого количества зрителей. Танцоры покажут свои лучшие танцы, а фокусники очаруют зрителей своим мастерством иллюзии. Будут исполнены самые новые песни. Это великий день и чтобы поспеть во время, - старый бард со своей внучкой Эйллин, - как и многие другие странствующие актеры вышел за месяц до начала карнавала. Достаточный срок чтобы успеть к началу и подготовиться к выступлениям.
   С правой стороны дороги прямо за ущельем возвышался большой комплекс из нескольких строений - "Сан-Жармен". Блестящие крыши башен по кроям правильного прямоугольника были видны даже отсюда горной дороги - "Мон-Санис", что бежит через горную цепь "Аль-Борон", но путь артистов лежал дальше через "Аль-Борон" на северо-запад империи в город "Ла Читта ди Ферсино". Путники лишь слегка бросили взгляд на мрачный замок и продолжили свое путешествие. Их совсем не волновало, что по ту сторону ущелья, внутрь гор уходят пещеры, а хитрые переходы соединяют между собой подземные залы, создавая подземный город. Что с того, что там город. Нам принадлежит весь мир.
   Дедушка, держа конец упряжи, сидел в фургоне и управлял маленьким караваном, подсказывая время от времени куда идти. Будто Эйллин, - ходившей по этой дороге десять зим подряд, - она незнакома, и девушка не знает, куда направлять своего четвероногого любимца. "Я не заблудилась на горной дороге "Мон-Санис", уж не заблужусь в двух днях пути от родного города". - В этом году торжества должны были пройти в ее родном городе - "Ла Читта ди Ферсино" столице одной из двенадцати провинций и Эйллин отлично знала дорогу.
   Одетая для удобства в мужские льняные штаны-брэ, чулки-шоссы и украшенную простой вышивкой черную бархатную тунику без рукавов одетую под блузу-котт. Щиколотки ног обхватывали высокие дорожные сапоги из мягкой кожи, в которых обычно ходят женщины народа Джанго, а от небольшого весеннего морозца ее спасала накинутая на плечи плотная накидка с капюшоном - эсклавин, отороченная по краю лисьим мехом. Эйллин шла впереди каравана рядом с единорогом, помогая ему, тащит нагруженный фургон, - тем, что она шла пешком, а не ехала в повозке, - подбадривая животное своим пением.
   Это была повозка - известная как вардо - больше десяти футов длиной с округлой крышей. Края боковых стен вардо немного выходили вперед, образуя полукруглые арки спереди и сзади дома на колесах. Верхняя часть задней стенки фургона состояла из двух открывающихся ставней, что позволяло сидящим внутри пассажирам наблюдать в открытое окно за убегающей назад дорогой, а низ представлял собой откидывающийся борт - заменявший барду сцену.
   В передней части фургона находилась дверь, через которую попадали внутрь жилища, управляли лошадью, а во время стоянок отсюда спускали лестницу, которая крепилась во время движения под повозкой. Также в передней части подобного фургона, но только внутри него находилась кухня, а вдоль стен шли скамейки для сна и просто, чтобы сидеть внутри вардо во время движения, что придавало фургону, еще большее сходство с домом - если бы не колеса, то токую повозку, можно было принять за небольшой однокомнатный домик.
   Сзади повозки крепился ящик с кухонными принадлежностями, и разборный шатер для выступлений в городах, несколько котлов, в которых готовили еду, болтались на крюках под повозкой. Когда-то здесь даже был плетеный из ивовых прутьев ящик для домашней птицы - кур, гусей, но бард с Эйллин от передвижного курятника отказались несколько лет назад. Раньше в доме была и печь, но когда единорог постарел, и ему стало не под силу тащить тяжелый фургон, печку убрали, а обед теперь готовили на костре.
   Окна, в боковых панелях вардо, украшала замысловатая резьба в виде древнего символа Хара - восьмилепесткового солнца, - а снизу солнечного символа, изображались волны первобытного океана, из которого появилась земля. Если резьба была достаточно обычным явлением для вардо, то на двери фургона красовалось достаточно редкое, теперь почти стертое и потемневшее за долгое время странствий - изображение мифических птиц, - сделанное, неизвестным, но искусным художником. Дедушка говорил, что это древние птицы фениксы - птицы сами себя сжигающие и возрождающиеся вновь, но Эйллин в них видела скорее известных ей домашних павлинов или фазанов обитавших в садах восточной знати.
   Обычно подобные повозки кочевого племени сжигались вместе с их умершими хозяевами, но старый Джанго, имя которого все давно забыли, отдал свой фургон еще молодому тогда, - странствующему вместе с его племенем по дорогам империи - барду. Это событие делало повозку достаточно ценным коллекционным товаром, но старого барда это мало волновало, а Эйллин об этом почти нечего не знала.
   Дорога шла через бурый, из-за зимней травы луг.
   В этом году снега почти не было, но из-за продолжительных зимних дождей трава побурела и сейчас полностью пожухла, оголив черную землю, но уже наступала весна, и скоро, черная почва должна будет опять покрыться весенней зеленью. Чем ближе была река, что виднелась прямо по дороге, тем больше попадалось невысокого кустарника, на многих сучьях уже начали появляться первые почки, пройдет еще пару недель, и они превратятся в пушистые серебряные серёжки. Увидев, что из почвы вылезает, немного свежей травки, единорог остановился, мотнул головой и потянулся к траве, - возница нетерпеливо натянул вожжи, останавливая зверя.
   - Не останавливайся, не останавливайся, а ты Эйлли куда смотришь!? Хорс у тебя снова остановился.
   Дедушка недовольно прикрикнул на внучку.
   Эйллин не спорила. - Отец прав надо торопиться. - Она протянула руку, погладила шею животного и даже заговорила с ним, уговаривая продолжить путь.
   - Потерпи немного, сейчас доберемся до реки, - Эйллин махнула рукой в сторону от себя, - Видишь, уже совсем немного осталось.
   Зверь вздохнул, и немного покосившись на свою хозяйку, потащил фургон дальше.
   До Ферсино - реки, на которую показала Эйллин, - оставалось шагов пятьсот, и чем ближе река, тем больше попадалось островков с весенней травой. Можно довериться, и поверит, что у самой воды его ждет настоящий пир. Это подбодрило уставшее животное, и Хорс продолжил путь. По тому усилию, с которым двигался фургон по мягкой весенней почве, чувствовалось, что единорог действительно устал, фургон слишком тяжелый для него, а грунт слишком мягкий и колеса вардо вязнуть в глинистой почве. Поэтому Эйллин, и шла рядом с единорогом, чтобы хоть как-то облегчить работу своего любимца.
   "Взять всё то, что находиться в фургоне: разборная сцена, ручная арфа, дедушка и если - я сяду..., бедный Хорс... в следующем году уже не сможет тянуть наше вардо. Придется искать новое животное". Подумала девушка, снова погладив любимое животное по шее.
   Хорс - так звали единорога, почувствовал мысли не менее любимой хозяйки, и снова вздохнув, немного ускорил шаг, показывая, что он еще достаточно силен, чтобы служить своим хозяевам, но когда фургон подъехал к реке, животное замедлило шаг - искоса поглядывая на Эйллин.
   Увидев, что хозяйка молчит, зверь опять остановился, нетерпеливо оглядываясь по сторонам в поисках обещанной травы. Заметив поблизости обещанное зеленое пятно весенней травы, Хорс замотал головой, пытаясь освободиться от надоевшей упряжи, но когда это у него не получилось, животное издало недовольный горловой звук: требуя, чтобы его освободили и отпустили на этот долгожданный зеленый круг. - "Ну, как же вы не понимаете, я заслужил эту траву тащив ваш фургон".
   - Все Эйллин, приехали, - проговорил возница, бросая поводья. Сразу же, как бард вылез, он начал отдавать распоряжения. - Разбирай фургон, покорми Хорса, травы, что здесь растет ему мало, я бы тоже перекусил. Приготовь ужин, и может располагаться на отдых. - Устроившись на разостланном прямо, на траве, теплом одеяле, вытянув затекшие ноги и прислонив усталую спину к вардо, старик с чувством вздохнул, - Ну вот внучка еще один день подошел к концу.
   Эйллин не споря, быстро освободила Хорса от упряжи, достала из фургона мешок с сеном, и высыпала содержимое перед единорогом, согласившись с дедушкой, что прежде чем Хорс пойдет на зеленый луг ему не помешает подкрепиться и сеном, - Поешь мой хороший. Ешь. - Эйллин снова погладила единорога по голове. - Съешь эту траву, а потом иди, на луг. Я же вижу, что тебе не терпится съесть все вокруг. Только прошу, не уходи далеко, - вдохнув, все еще душистый аромат прошлогоднего сена, и пожалев, что они с дедушкой не могут пытаться сеном как лошади, Эйллин пошла, готовит нехитрый ужин. Продолжая наблюдать краем глаза за бардом, за своим любимцем единорогом - Хорсом и фургоном, девушка разожгла костер, повесила над огнем котел, натёрла дно свиным жиром и положила нарезанный лук. Как только лук принял золотистый оттенок, она бросила в котел чеснок и, - через минуту над котлом поднялся аромат жареного чеснока с луком - положила кусочки мяса. Когда мясо приобрело, прожаренный вид, девушка налила в котел воды.
   Проверив еще раз, не ушел ли единорог далеко от фургона, Эйллин полностью погрузилась в процесс приготовления похлебки. Наступал самый ответственный момент в кулинарии - снятие пены, - и в это ответственное время она просто не могла следить за единорогом, но Эйллин знала; дедушка не даст зверю уйти слишком далеко, а значит можно не волноваться, что их животное убежит. Сняв пену с походной похлебки, Эйллин достала горький сушеный перец и бросила его в душистую жидкость для еще большего усиления вкуса. Следом за перцем в котел последовали сушеный горох - нут и кукуруза. Размешав гущу, девушка сняла первую пробу; и, оставшись довольна стряпнёй, посолила похлебку, объявив ужин готовым.
   - Я понимаю, - начал говорит бард. - Что ты устала. Хорс тоже устал... он ведь такой же старый, как и я, а может даже старше, но я обещаю, то после праздника мы останемся в городе. Я оставлю жизнь бродячего барда.
   - Я понимаю дедушка, а потому не сержусь, - Эйллин назвала барда именно дедушкой. - Я всё понимаю, но наш Хорс еще одного года странствий не выдержит, он слишком старый.
   - Поэтому я и говорю что это последний переход, а после торжеств мы останемся в городе.
   - Обещаешь, - Эйллин обняла своего дедушку. - Спасибо тебе.
   - Ладно, подлиза, как там наша похлебка?
   Дедушка попытался освободиться из объятий внучки.
   - Все готово.
   Эйллин протянула миску, наполненную душистой походной похлебкой. - "Фургон разобран, Хорс накормлен, отца тоже накормила. Теперь можно и самой передохнуть". - В этом году, как считала сама Эйллин, ей исполнялась толи двадцатая толи двадцать вторая весна, точно сказать она не могла, а считать не хотела. - "Какая разница сколько мне лет", - подумала девушка. - "Все ровно кроме меня и дедушки это некому не интересно".
   Высокая для своих лет светловолосая с зелеными глазами девушка, почти не чем не выделялась, и эта почти незапоминающиеся, - если бы не глаза, - внешность позволяла ей играть у многих театральных мастеров, когда они останавливались в городах. Многие думают, что необычный типаж помогает играть в театре, но это не так или почти не так: Необычная внешность подходит для особенных ролей, которых не так много, - такие роли встречаются в одной из десяти пьес, - тогда как обычная внешность позволяет играть во всех театрах, с которыми удавалось договориться. Небольшой носик, красиво очерченные яркие губы и белые ровные зубы придавали улыбке некий шарм, располагающий к общению и это позволяло молодой девушке читать сказочные баллады - так как вторая специальность Эйллин была гистрион - исполнитель сказочных баллад.
   Своих родителей гистрион не знала, а старый бард, которого она звала дедушкой, приходился каким-то дальним родственником, взявшим её к себе на воспитание, а потом оставил на совсем. Вот уже десять зим подряд они ходят по дорогам империи со своим фургоном и старым единорогом - бывшим в течение долгого времени единственным другом Эйллин. Дедушка рассказывал древние легенды, а она играет на арфе, поет старинные баллады, зарабатывая себе на жизнь, но сказать, что Эйллин нравилась кочевая жизнь странствующих артистов, нельзя: ночевки под открытым небом, еда на костре, все время новые города, новые встречи. - Эйллин знала, что многим такая жизнь нравиться. - Но она всегда хотела чего-то другого. Хотела стабильности. Хотела свой дом, и не на колесах как сейчас, а настоящий. "Дедушка, конечно, обещал, что это последнее выступление, после которого они останутся в городе и даже откроют свой трактир - мечта всей жизни... - но, сколько было этих последних переходов, выступлений и обещаний остаться в городе". Эйллин сбилась со счета.
   Гистрион давно мечтала о своем собственном трактире, "и главным блюдом в нем", - решила будущая хозяйка, - "должно стать - сармале": кушанье о котором она узнала далеко на востоке:
   "Мясо рубят до состояния фарша, добавляя размоченный в молоке белый хлеб, нарубленный поджаренный лук, соль, перец, укроп или петрушку и яйца.
   Формируют небольшие шарики размером с грецкий орех.
   Затем надо подготовить капустные лисья:
   Ошпаривают кипятком (слегка подкисляя настоем из отрубей) в каждый лист надо вложить небольшой кусочек жира, для того чтобы сармале стало сочным.
   Само блюдо готовиться три дня.
   В первый день мясные шарики обжаривают в свином жире, поливая их небольшим количеством мясного бульона, и тушат. Для тушения нужны глиняные горшки, которые закрывают раскатанным в лепешки тестом, тушат на медленном огне, пока не выкипит наполовину бульон. Затем горшок ставят в прохладное место.
   На второй день сармале тушат в белом вине с прибавлением томатной пасты, после чего горшок опять ставят в прохладное место.
   На третий день, наконец, сармале перекладывают в широкий глиняный горшок, сверху укладывают слой мелко нарубленной капусты и дольки помидоров, причем шарики сармале не следует укладывать слишком плотно друг к другу. Сверху блюдо посыпают кубиками шпика, и горшок с содержимым ставят в печь (горшок с сармале время от времени встряхивают). Как только шарики сармале зарумянятся, и на них образуется хрустящая корочка, их можно считать готовыми и сейчас же подавать к столу".
   Возможно для трактира блюдо слишком сложное, но девушку это не смущало: "его можно подавать постоянным клиентам на заказ", - решила Эйллин, - "а то, что сложное, даже лучше, есть, гарантия, что рецепт не украдут, а если и украдут, то, вряд ли скопируют".
   Проверив еще раз фургон, единорога и своего дедушку, Эйллин расположилась на ночлег, Завтра они будут в городе. Девушка долго лежала, что-то ей сегодня не спалось. Повернув голову, она посмотрела на своего отца, мирно дремавшего единорога... все было тихо... или только казалось что тихо.
   Во время вечернего заката Эйллин занималась приготовлением пищи, поэтому не обратила на него внимания, но все же, одну особенность для себя, она отметила, и это заставляло задуматься: Эйллин показалось, что в вечернем закате присутствовало что-то зловещее. Ярко-кровавый цвет солнца залил половину небосвода, длинные и узкие облака выглядели подобно змеям или драконам на ярко-кровавом фоне, предвещая что-то не доброе. Что-то было не то... что, заставляло думать; о том, что сегодня ночью должно произойти что-то плохое, это ощущение не давало заснуть, что это было за ощущение, Эйллин так и не смогла понять, но покуда ночной сон не сморил ее окончательно, девушка постаралась себя успокоит.
   "Возможно, я просто устала. Мы все устали, такой тяжелый переход. Необходимо просто отдохнуть, набраться сил, а завтра будет новый день, новый переход. Мы придем в город остановимся в нашем любимом трактире", - с такими вот невеселыми мыслями Эйллин уснула.
  

***

   Высокая мрачная тень, в которой угадывались очертания человека закутанного в плащ, поднялась с травы и, оставаясь скрытой кустами, росшими в изобилии вокруг реки, посмотрела долгим изучающим взглядом в сторону Эйллин, единорога и старого барда. Путники уснули, и оставалось лишь подкрасться незаметно, а ночная темнота, черный плащ этому только способствуют и... что-то, мрачную фигуру остановило. Тень замерла, в ожидании устремив взгляд на Эйллин. Она первой привлекла внимание. Под долгим взглядом, - гистрион зашевелилась, - и, повернувшись на другой бок, плотнее закуталась в теплое покрывало.
   Тень поспешила перевести взгляд на единорога, и сразу же животное навострило уши, что-то почуяв. Этого тень не ждала:
   (Единороги волшебные животные и прекрасно чуют все нехорошее, все то, что внушает страх, но на этот раз единорог прислушался, но не проснулся, видимо тень не представляла большой опасности).
   Мрачное существо медленно перевело взгляд на барда... но, тот видимо не представлял никакого интереса, и тень вернула свой взгляд к животному, колыхнулась, чуткий сон Хорса и беспокойство гистриона испугало призрак, - "Если они проснуться придется иметь дело со всеми троими" - и быстро пошла прочь, оставив путников досыпать на вершине холма.
   Эйллин проснулась первой, но прежде чем встать и начать утренние приготовления к новому походу она еще долго лежала с открытыми глазами, устремив взгляд в бескрайное небо. Прямо перед глазами мерцал серебряный огонек звезды известной как "Сердце единорога": Утренняя звезда, которую можно увидеть лишь рано утром перед восходом солнца, в течение нескольких весенних месяцев перед праздником весны. В другое время года эта звезда не видна, но и в положенное время увидеть "Сердце единорога" большая удача; во-первых, из-за того, что звезда появлялась рано утром. Во-вторых, в лучах утреннего солнца ее сложно разглядеть и, в - третьих; увидит звезду, достоин лишь чистый сердцем, если в человеческом сердце есть тьма, звезда будет скрыта от любого взора.
   Среди бардов даже бытовало поверье: тот, кто увидит "Звезду единорога" поменяет свою судьбу, получит сердце единорога, и сможет предвидеть свое будущее. Наверно из-за этого поверья ее и видели очень немногие, другой причины Эйллин не могла назвать. Кажется, она даже не осознавала, что наблюдает именно эту таинственную звезду, скрытую в просторах бескрайнего неба.
   Наконец девушка поднялась, - "Что это я расслабилась, пора готовить завтрак и трогаться в путь". - Эйллин поднялась, достала из фургона пару круглых лепешек заменявших им хлеб, четверть головки сыра, разворошила начавший затухать костер и, найдя ещё тлеющие угли, раздула пламя, разогрев вчерашнюю похлебку девушка протянула наполненную миску барду, а сама закусила хлебом и сыром.
   После завтрака они снова запрягли единорога в свой фургон и тронулись в путь. К полудню повозка выехала на большую дорогу и, перемешалась с идущей разноцветной толпой, резво покатилась к городу. Ближе к городу стали попадаться богатые усадьбы городской знати, и теперь даже единорог знал, что город совсем близко, скоро его ждет отдых в добрых стойлах любимого трактира.
   Въезжая в черту города, многочисленные повозки торговцев и ярко разрисованные фургоны странствующих актеров, - выполняя один старый закон: Ездить по городу в повозках, было запрещено, - к большой радости Хорса, разъезжались по многочисленным стоянкам при постоялых дворах. Так что уставшему единорогу оставалось пройти всего несколько улиц и вот, - снившийся всю последнюю неделю, - долгожданный отдых, в уютных стойлах постоялого двора. Ближе к вечеру, старый бард, Эйллин и их верный зверь выехали на городскую площадь и остановились поблизости от постоялого двора с многообещающим названием "Чудесный замок".
   Оставив Эйллин на улице, старый бард вошел в дверь разделяющею трактир от улицы и огляделся в хорошо знакомом зале. За те полгода пока они отсутствовали, внутри постоялого двора нечего не изменилось и это его не могло не радовать. Дела хозяина, по всей видимости, шли совсем даже не плохо, и сейчас перед праздником постоялый двор был почти полностью заполнен:
   В левом углу за большим столом сидела шумная компания бардов, изрядно выпив, они пытались петь какую-то веселую песню, но все время, не попадая в такт, сбывались, и начинали горланить сначала.
   За другим столом сидели городские стражники, а в противоположном углу расположились несколько фокусников и незнакомый торговец. Отдельно от остальных сидело несколько женщин собиравшихся выступать на фестивале в качестве труверов. - "Скорее всего, они будут петь, как и Эйллин", - решил Гард. На стене он разглядел картину. Художник изобразил на холсте "Арадию Медичи" нашу любимую императрицу с бокалом вина в руке. Глядя на картину, казалось:
   Сама императрица предлагает поднять бокал старого доброго вина за процветание империи. - "Сидя рядом с такой картиной грех не выпить". - Мелькнула в голове старика мысль. - "Сколько он еще заставит себя ждать"?.. - наконец в общий зал из кухни вышел и сам хозяин заведения - Арон. Улыбнувшись хитрой улыбкой, бард приветствовал его.
   - Mes salutations le maНtre l'institution si merveilleuse! Мои приветствия хозяин, столь чудесного заведения.
   Услышав знакомый голос, Арон обернулся и, увидев барда, радужно ответил на приветствие.
   -Je te salue honorable! Приветствую и тебя многоуважаемый бард.
   Подойдя к барду, Арон первым не выдержал церемонной паузы и, рассмеявшись, обнял старого друга.
   - Хватить этих формальностей старик. Я рад тебя видеть. Как доехал!? Как внучка!?
   - Все хорошо, - ответил Гард, - а Эйллин ждет возле входа.
   Хозяин заведения вышел на улицу и также радужно приветствовал Эйллин.
   - Я рад тебя видеть моя госпожа, - Арон поклонился внучке барда. - Давай отведи своего единорога в стойло, фургон поставь во внутренний двор, а я вам соберу поесть.
   - А наша любимая комнатка на втором этаже свободна? - спросила Эйллин.
   - Ну конечно свободно, - ответил Арон, - Специально для вас приберег. Знал, что скоро старый Гард со своей внучкой приедут.
   Проводив их взглядом до двери Эйллин как обычно при разговоре с единорогом, снова погладила Хорса по шее, и устало произнесла, беря под узды своего четвероногого любимца. - Ну, вот Хорс мы и добрались до города. Теперь можно отдохнуть... ну давай, сделай последнее усилие. - Сделав последнее усилие, единорог втащил фургон бродячих артистов во внутренний двор постоялого двора и остановился: мотая от нетерпения головой и стуча передними копытами, требуя от своей хозяйки, чтобы его быстрее отвели в стойло и накормили вкусным овсом, которым славился "Чудесный замок" - постоялый двор Арона. - Подожди еще немного. - Наконец сняв упряжь, девушка отвела уставшее и голоднее животное в просторное светлое стойло, наполнила кормушку отборным овсом, а поилку водой из артезианской скважины. Проверила еще раз, всё ли хорошо, и, наконец, оставив Хорса в стойле одного, прошла через второй вход в дом, поднялась на второй этаж и, остановившись возле одной из многочисленных дверей - видимо это и была их любимая комнатка, - постучала.
   - Давай Эйлли... заходи! Всё готово!
   Послышался из-за двери голос Арона.
   Девушка отворила дверь и вошла в комнату. Действительно стол уже был накрыт: традиционные лепешки лаваша с сыром, тушеный мясной гуляш, халва на сладкое, Арон собственноручно разливал вино по глиняным кружкам. А дед уже сидел на стуле возле стола и прихлебывал из большой кружки доброе вино.
   Не заставляя долго себя уговаривать, Эйллин села на свободный стул, положила в лаваш порцию гуляша, - как она любила, - свернула лепешку трубочкой и принялась за ужин. Запивая вином из такой же, как у деда, большой кружки.
   - Гард сказал, что это последний поход и мы, наконец, сможем открыть свой трактир.
   - Свой трактир? - Арон посмотрел на барда.
   - Понимаешь? - ответил Гард. - Я уже слишком стар для жизни бродячего барда, да ты и сам знаешь, и внучка устала. Наш единорог проживет еще от силы два или три года... вот я и решил, что так будет лучше.
   - И правильно решил, - одобрил его Арон, - Свой трактир все-таки лучше кочевой жизни. Кстати где вы его откроете?
   - Думаю, что на пустоши в северной части города.
   - На пустоши? - задумался Арон. - Место не плохое. Там можно и стоянку для повозок открыть... ну мне пора, но я не прощаюсь. Если что-то потребуется Эйллин, ты знаешь, где меня найти.
   Закончив ужин. Гард оставил Эйллин наблюдать в раскрытые окна за полусонными курами, которые неспешно бродили по двору и что-то клевали в земле, парой гусей, что плескались в оставшихся от недавнего дождя лужах, вышел в вечерний город, - Мне нужно зарегистрироваться на предстоящих торжествах, - ответил он на молчаливый вопрос Эйллин, - Я скоро вернусь.
   Перед праздником (городской совет бардов) работал круглосуточно, чтобы можно было зарегистрироваться на фестиваль и в ночное время. Немного пройдя по "Главной улице"; Гард свернул на улицу "Кожевников", с неё на улицу "Портных" и, перейдя площадь, попал на улицу "Свинопасов", которая вышла на большой зеленый луг. Здесь уже стояло множество шатров, и несколько человек при свете костров сооружали помосты для выступления бродячих фокусников и факиров.
   Вдоль всего луга, - ходили в сверкавших в вечернем солнце доспехах, - стражники с глефами в руках.
   С краю городской поляны стоял большой шатер распределителей карнавала. Гард решительно откинул занавесь и вошел внутрь. Прямо перед ним стоял стол, а один из городских чиновников сидящих за столом, приветствовал барда.
   - Добро пожаловать!
   Ответив на приветствие, бард поклонился и, сделав шаг к столу, протянул в руки буквоедов свою театральную грамоту, - выданную много лет назад актерской гильдией, - подтверждавшей что он и его внучка действительно бродячие актеры, - Я Гард,- бродячий бард с леди Эйллин, прибыли на весенние торжества, - объяснил Гард. - Моя грамота это подтверждает, мы актеры третьего разряда. Это также отражено в грамоте.
   Чиновник записал ответ Гарда в свой журнал - "Бродячий бард Гард с леди Эйллин..." - Что будете исполнять уважаемый Гард?
   Немного подумав, Гард ответил, - Леди Эйллин споёт поэму о рождении мира, а я расскажу легенду о короле и рыцаре.
   Чиновник старательно записал ответ Гарда в журнал и задал новый вопрос.
   - Как быстро вы поставите свой шатер?
   - Завтра и поставлю.
   - У вас своя сена или вы будете выступать на городской платформе? - продолжали задавать вопросы городские бюрократы, и Гард привыкшей к таким расспросам спокойно продолжал на них отвечать, - У меня своя сцена. - "Задний борт вардо откидывается, а установленный на подпорки он становиться похожим на небольшую сцену, на которой вполне можно выступать, а Эйллин вместе со своей арфой сядет на стул рядом со сценой..."
   - Тогда мы просим вас поторопиться с установкой сцены... - прервал один из чиновников размышления Гарда. - В этом году, знаете ли, собралось достаточно много, исполнителей, - а мест под установку сцен, - как вы можете видеть немного. Завтра вы должны установить сцену...
   Гарду пришлось объяснять свою мысль, - У нас вардо - один из тех фургонов, на которых ездят Джанго, задний борт вардо может, исполнит роль театральных подмостков.
   - Конечно, мы знаем, что такое вардо, - оживились городские чиновники. - Тем более вардо, по правилам театральной гильдии не считается сценой. Его можно поставить почти в любом месте, а теперь, если вы умеете писать, поставьте вашу подпись или просто нарисуйте крест, если писать не умеете. Один из чиновников протянул барду перо и чернильницу и Гард аккуратно вывел в журнале свое имя: Гард.
   Как только старый бард вошел в темноту улицы "Свинопасов", от дома отделилась тень человека закутанного в плащ. - "И так завтра они ставят шатер", - усмехнулась тень, и поплыла вслед за Гардом. Проводив его до самого постоялого двора, тень бросила прощальный взгляд на дверь, за которой скрылся старик, и двинулась прочь. Идти на постоялый двор - тень не рискнула.
   Поднявшись в свою комнату, Гард, прилег на кровать и быстро уснул. После нескольких недель перехода сон в постели был настоящим блаженством.
  

***

   За ночь народу на лугу прибавилось и к утру выросло полтора десятка новых шатров, заняв почти всю площадь. Несколько помостов-сцен, еще вечера строящихся сегодня уже были готовы, а три других - только начали возводить. Вокруг слонялось множество людей в разноцветных костюмах, но в основном это были обычные зеваки, пришедшие посмотреть на репетиции любимых актеров. Акробаты упражнялись на ходулях, кто-то из поэтов пробовал свой голос, перед выступлением, не обращая внимания на толпы зевак.
   Увидев, все это разноцветье старый бард даже зажмурился, от этой пестроты у него зарябило в глазах, но, быстро придя в себя, старик снова открыл глаза и огляделся в поисках свободного места. Так же надо было решить вопрос со сценой.
   - Вот смотри, дедушка, - Эйллин показала на большую сцену, - Можем попроситься выступать с ними?
   Десяток бардов, что-то горячо обсуждая, стояли на одном из собранных недавно помостов, - по древним правилам что предписаны городским карнавалам, - Гард и его внучка имели право попроситься выступать на любую собранную ранее сцену, если же бард не находил места до начала праздника, то ему предоставляли выступление на сцене принадлежавшей городу. Эйллин как раз и предложила воспользоваться этим правилом.
   - Мои приветствия уважаемые, - громко проговорил Гард, поднявшись на помост. - Думаю, вы догадываетесь, почему я решил вас побеспокоит.
   Увидев старого барда и его привлекательную внучку, все молча закивали. "С одной стороны мы можем отказать им, но в тоже время нарушать древние правила... в сообществе бродячих актеров такое не простят".
   Перспектива выступать вместе с незнакомым бардом и его внучкой им не нравилась: но после долгого молчания один из бардов, видимо это был их старший мастер, все-таки приветствовал старика от имени остальных.
   - И наши благословения уважаемый бард.
   - Я могу выступить на вашем помосте? - повторил Гард свой вопрос. - Я хочу воспользоваться своим правом...
   Неожиданно, - к ужасу мастера, - сзади старого барда раздался голос, опередивший мастера на долю секунды.
   - Мои приветствия Гард! А о ваших действиях, - голос обратился к бардам на помосте. - Должна буду сообщить городскому совету. Могли бы, и взять старика. Тем более вам до его таланта ох как далеко.
   Обладателем голоса оказалась сорокалетняя голубоглазая женщина с длинными - цвета красного дерева, - волосами: леди Гленда из города Лурра, что в юго-западной провинции "Аквитония". Она в свое время была трувером - исполнителем сказочных песен, - как и Эйллин, но пять лет назад стала филидом - мастером театральных постановок. Юная исполнительница баллад первой увидела свою знакомую и сразу же бросилась навстречу". - "Все-таки приятно встретить хотя бы одно знакомое лицо после года странствий по дорогам империи.
   - Такая встреча, леди Гленда. Теперь не придется выступать с этими противными на помосте.
   Гленда ответила на приветствие и крепко обняла девушку.
   - Привет! Я тоже рада вас видеть. Вы приехали на торжества?
   - Да, но нам негде выступать, - ответил Гард.
   - Можете выступать вместе со мной, - предложила Гленда.
   Она вывела своих знакомых к своему ярко раскрашенному шатру. Рядом стоял большой двойной помост, или как их называли сами актеры: театральная сцена созданная из нескольких передвижных платформ с откидывающимися бортами. В зависимости от обстоятельств, такой помост можно было передвинуть, поставить буквой T или E - для выступлений акробатов или жонглеров, - эта категория артистов любила именно такое расположение сцены, что позволяло нескольким актером выступать синхронно. Центр сцены делился занавесом, за которым актеры ждали своего выхода.
   Кроме бардов или труверов, и четырех филидов, Эйллин увидела нескольких новых актеров. Сейчас они были без своих ярких костюмов, - но девушка знала, - что эти актеры, как и все новенькие, будут изображать постоянных персонажей: Арлекина, Пьеро или Коломбину. В свое время и она исполняла роль служанки. Недалеко от помоста-сцены и шатра, принадлежащих Гленде - последние пять лет мастера театральных постановок, - стояли шатры, принадлежавшие актерам труппы, которой она управляла. Свободного места для шатра Гарда здесь не было.
   - Поставь где-нибудь свой шатер. К сожалению Гард, - Гленда обвела рукой принадлежавшие ей шатры, - У нас здесь уже нет места.
   - Я могу поставить шатер на окраине луга? - предложил Гард.
   - Хорошо пусть будет окраина луга, - согласилась мастер, - а я тем временим, познакомлю Эйллин с новыми членами своей труппы.
   Когда он ушел, актеры мастера Гленды собрались вокруг девушки, с которой им предстояло выступать в течение почти двух недель, и вечно грустный Пьеро, - его специально поставленная грусть в голосе, - чувствовалась даже в обычном разговоре, спросил.
   - Что же ты милое дитя собирается исполнять?
   - Гард заявил балладу о рождении мира.
   - Балладу?.. как это мило.
   - А ваш единорог с вами? - в свою очередь спросил Арлекин. - Если можно я его использую в своем номере? "Кто другой, но Арлекин своей выгоды не забывает. Подумала Эйллин". - Как в прошлом году... ты, должно быть, помнишь, то сражение?.. "бой с единорогам?
   - Думаю это можно устроить, хотя Хорс слишком старый для таких игр.
   - О да, я понимаю, - Арлекин сделал грустное лицо, - но сразу же улыбнувшись, добавил, - Обещаю, что буду очень осторожен с ним.
   - Тогда договорились.
   Номер, о котором говорил Арлекин; "Бой рыцаря с единорогом" показывался два раза, за фестиваль, этим номером, весенний праздник начинался и им же заканчивался, - придумали "бой с единорогом" шесть лет назад, Гленда и Эйллин. До этого в труппе мастера Гленды роль "лошадки" выполнял актер, которого в южных провинциях империи называют "сальдико": для своих выступлений он одевал себе на пояс квадратную раму с лошадиной мордой впереди и лошадиным хвостом сзади, и так выходил на сцену. Изображая из себя изображать лошадь. Актер должен был брыкаться, прыгать и всеми доступными средствами пытаться напасть на Арлекина, а тот всячески избегал нападения.
   К восторгу публики оба актера часто падают, резко отскакивают в сторону, - выделывают смертельные сальто-мортале. Порой лошадь выделывала то же, самое что и Арлекин, тогда у них получалось синхронное выступление, но все ровно с настоящим живым единорогом, этот номер смотрелся гораздо эффектнее, а потому всегда проходил при полном аншлаге зрителей.
   Кроме этого Эйллин и Гленда немного изменили его, создав новый номер "Бой рыцаря с единорогом".
   - Я буду с ним очень осторожен, - повторил Арлекин, осторожно обнимая Эйллин. Показывая девушке, каким нежным он может быть. - Если единорог действительно окажется слишком старым чтобы выступать на сцене, то в следующем году, я его больше не потревожу. Я обещаю. "Раз уж Эйллин и ее единорог снова появились на празднике, почему бы, не показать номер и в этом году".
   - Хорошо, - согласилась Эйллин, - Пусть Хорс выступить и в этом году. Тем более ему самому нравиться выступать.
   Неделя что осталось до начала праздника, заполненная репетициями и подготовкой к выступлению пролетела незаметно и вот долгожданный день.
  
  
  
  
  
  
   12
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"