Знание мира твердых поверхностей. Ощущение кожей плеча протискивающийся сквозь решетчатую улыбку камня холод спресованности. Железные пупырышки на кожаной поверхности под пальцами заблудившейся руки. Пустота - противоположность понятию 'быть'. Пустота, определенная твердыми реальными буквами, воплощающими принцип существования. Шершавые борозды слез-волн на лице-песке под коже-мышце-крове-сосудо-костяными пятками. Мягко-нежные крошечные ворсинки лепестков, обманчиво нетвердые и безнадежно действительные, совершенно антипустотные. Ревнивая податливость рассекаемой воды, коварная нестрашность, проникающая мокрость.
Образы-люди. Одеты в условно красное, в договоренно желтое, в убежденно синее, в кем-то-рассказанно зеленое. Широкие, узкие, длинные, вздернутые, крючковатые, прямые носы одного и того же лица. Данность на всю жизнь, меняющаяся в зависимости от освещения. Условия, при которых утверждение истинно. А что случается с истиной ночью? Где те аплодисментные, исступляющие формы, поданные вчера на завтрак? К моменту полуночи они превращаются в утренний гротеск и в сумеречную существующесть.
Твердо-пустотные люди, нуждающиеся в определениях. Раздавленные своей однозначной двойственностью. Погрязшие в мире твердых поверхностей, как в точке опоры. Сетующие на прогрессирующее закостенение и без того цементных понятий. Сидящие на стуле, летящие в пустоту. Действия не последовательные, действия одновременные. Люди-другие, люди не-я. Люди, привычные к рисованию характерного у безличного, люди срисовавшие меня.
Сквозняк сыпучих песков и всех великих рассуждений ума. Черные конечно-бесконечные дыры космоса, катакомбами проходящие под трещинами гранитных покрытий общечеловеческой понятности. Волокнистая надежность коры дерева запечатленная на мгновение в бороздках моей кожи. Толчки музыки в мое ухо. Автономные персонажи.
Разбудите меня во сне и я повторю наизусть все свои реплики.