Дракон зловещей тенью вынырнул из тумана. Он промелькнул над Баржей, едва не задев её крылом. Тёмный силуэт взмыл в облака, развернулся и камнем ринулся на посудину. Кормщик понял: на этот раз не уйти, левый борт сейчас накроет.
Рефлексы деда за долгие годы были отточены до автоматизма. Руки проворно вращали штурвал и дёргали рычаги, пытаясь увести посудину из-под удара. Сам старик в работу рук не вмешивался. Для него время почти остановилось, и теперь в каждой секунде могла уместиться Вечность.
Перед Кормщиком пролетел прошедший день.
2
Уже с утра что-то было не так. Как только старик подошёл к Острову, Ворота будто взбесились, и никакая сила не могла открыть их. Он провозился с ними целую вечность, перебирая в голове Заклинания Отворения. Нет ничего хуже, чем с полной Баржей томиться перед закрытыми створками, рискуя нарваться на Драконов. Наконец, Ворота чудом открылись.
Дед не мешкал: взревел мотор, и штурвал замельтешил в его костлявых пальцах. Баржа качнулась, ловко слила белесоватую жижу в Грот и заторопилась обратно на Материк.
"Назад всегда легче, - отметил про себя старик, - потому как пустым идёшь. А вот полный ты лёгкая добыча".
Кормщику предстояло ещё несколько ходок. Между тем, шторм нарастал, а с ним расло и беспокойство.
К обеду он достиг Материка. Бухта лениво клубилась горячим паром. Буря сюда не доставала, хотя снаружи штормило вовсю. Старик заложил крутой вираж. Посудина зачерпнула порцию горячей тянучки, ощутимо чиркнув днищем.
Как всегда бывает после загрузки, Баржу обдул внезапно налетевший ветерок.
"Откуда ветер знает, что уже пора? По всей Бухте - полный штиль. Чудеса, да и только" - в очередной раз удивился дед, и с удовольствием подставил ветру седую щетину.
Гружёная посудина неохотно направилась к Острову, дымясь паром и сыто переваливаясь с волны на волну. Старик не знал, что эта ходка станет для него последней.
Остров неумолимо вырастал из дымки. И Ворота, и Главная Башня уже хорошо видны. Значит, Драконы где-то рядом.
Эти Драконы - большая загадка. Подходишь к Острову - резвятся у Ворот, дела им до тебя нет. Валуны по берегу катают или брёвна перекидывают. Легко, как спички. Смотришь - и мороз по коже. Вдруг - один сорвался с места, второй - следом. И давай кружить над Проливом. Только и молись, чтобы под руку им не попасть. Иногда кажется - не видят они тебя вовсе, и навредить не хотят. Просто несутся, пути не разбирая - вот и задевают судно. А иногда видишь: нарочно охотятся за Баржей и рассчитывают угол атаки.
Ветер срывался на вой, заглушая рокот дизеля. Старику всё трудней было держать курс на этот опостылевший кусок суши.
Что я здесь делаю столько лет? Кому всё это нужно? Кто это ценит? Конебер? Так ему, похоже, вообще ничего не надо, кроме безумных развлечений, грозящих разнести мою посудину в щепки. Он хоть и Дух Острова, но умишком-то не богат - с горечью размышлял старый моряк - А ведь Груз-то для него и предназначен, для болвана этого, Конебера. Слышал, без этой жижи он и трёх дней не протянет - помрёт. Так нет, он же нам ещё и пакостит: Ворота посреди разгрузки закроет, Главную Башню в сторону уведёт или упырей-Драконов своих на Баржу натравит. Перемелют всё вокруг - костей не соберёшь. И только хохот его громогласный доносится откуда-то из-за облаков.
3
Тень Дракона закрывала уже пол-неба. Повинуясь командам Кормщика, Баржа послушно уводила нос вправо. Старику даже начало казаться, что и на этот раз повезло, что ушел-таки - лишь немного волной накроет. Но миг спустя, понял - корму не увести.
Время давно стояло на месте, потому Кормщик отрешённо качался на волнах своих мыслей.
Старик хорошо помнил байки своего прадеда: будто раньше не Баржа к Острову ходила, а огромная Бочка. Помещалось в неё столько, что скорлупка старика и за месяц не перевезёт! Бочка та подходила к Воротам, ничего не боясь. И спокойно сливала содержимое прямо в Грот, у которого сегодня утром он так долго возился. Драконы тогда маленькие были и той Бочке сделать ничего не могли.
Утопия какая-то. Если прадед не врал, то кому эта Бочка мешала? Зачем её на Баржу поменяли? Сколько Груза теперь теряется по дороге.
Но совсем откровенный бред нёс бродяга один. Приходил он сюда из-за Гор, за мудреца себя выдавал.
Как же его...
Рати... Рдаи... Ртаидеп-Роткод его звали. И россказни у этого Ртаидепа были под стать его имени. Мол, про Большую Бочку всё правда. И в старину Конеберу именно так надо было груз доставлять. А сейчас ему из Бочки уже не положено. А положено, видишь ли, Баржей возить.
Кем положено? Зачем положено? Объяснить никто не спешит.
А теперь самое смешное из откровений этого "мудреца". В далёком будущем с нашим Конебером полоумным вот что будет.
Его Драконы, схватив Баржу, будут сами нести её через Пролив. В это старик охотно верил - уж чего-чего, а силы им не занимать, на десять барж хватит.
Но дальше - больше.
Дракон будет сам посудину в Бухте наполнять, потом тащить на Остров и выгружать в Грот!
И теперешнее безумие Конебера - временное. Скоро оно пройдёт, и открывать Ворота он будет сам, без всяких заклинаний.
Мол, всё идёт по Великому Плану, как предсказывал тысячу лет назад ещё Великий Голокениг-Решука.
Старик хохотнул. Он вспомнил, как, разинув рты, затихла толпа на Площади после этих "пророчеств". Сам Кормщик давился смехом. Он понимал - глупо ждать другой реакции от этих сухопутных крыс. Они и Дракона-то живого с роду не видали, не говоря уже о Конебере - Духе Острова...
...И вот Дракон зловещей тенью вынырнул из тумана. Он промелькнул над Баржей, едва не задев её крылом. Тёмный силуэт взмыл в облака, развернулся и камнем ринулся на посудину.
5
"Времястояние" всё-таки закончилось. Неподъёмная драконья туша обрушилась на Баржу. Она вмиг затопила корму и задрала нос посудины. Вязкая масса хлынула на палубу. Она смела за борт рубку вместе со стариком, который по-прежнему сжимал штурвал побелевшими пальцами.
Последняя мысль Кормщика была чужой, совсем из другого мира: "А мёда-то многовато положили, болваны".
6
Тарелка с грохотом закатилась под стол. Алюминиевый звон ещё метался эхом в папиной голове.
- Мишенька, сынок, ну что же ты наделал, а? Ну посмотри на себя! Не стыдно? - папа пытался оценить масштабы катастрофы. По его волосам, щекоча ухо, медленно сползала манная каша.
Мишеньке стыдно не было, а было Мишеньке весело. Хотя минуту назад он ревел так, что на улице останавливались прохожие. Слёзы ещё блестели на персиковых щеках годовалого бутуза. Но теперь его взгляд был умиротворённым. Мальчик время от времени подносил к глазам измазанного кашей "дракона" и сжимал его в кулачок. Кулачок был пухлый и в ямочках - мечта любой бабушки. Налюбовавшись, мальчик шлёпал ладошкой по залитому кашей столику. Брызги на обоях приводили Мишеньку в восторг. Он хитро поглядывая на отца. Тот был угрюм, и восторга по поводу удачной "охоты на Баржу" не разделял.
- Будто танкер нефти перевернулся - мрачно констатировал папа, вытирая ладонью сладкий глаз - И когда ты уже сам есть начнёшь? Я же говорил ей: кормщик из меня никудышный, так нет же... - пробормотал он.
В поисках швабры отец наткнулся на испачканную кашей ложечку-баржу, и в сердцах отшвырнул её тапкой.
"Кормщик"...
Диковинное слово ещё крутилось в папиной голове какое-то время, но найдя швабру, он тут же забыл о нём.