Аннотация: На втором пире царь снова обещает Есфири всё, чего она пожелает; Есфирь просит жизни себе и своему народу; Она открывает царю, что Аман - враг Иудеев; Царь находит Амана припавшим к ложу Есфири и велит повесить его.
Царь снова с Аманом приходит к Есфири.
Царица встречает великих гостей
чудесным виденьем в проёме дверей,
Служанки неслышно хлопочут о пире.
К серебряным ложам Амана с царём
Есфирь приглашает в чертоге своём.
Под дивные яства и тонкие вина
беседа течёт и легко, и невинно.
И царь ей сказал: "Что тревожит тебя?
Что хочешь, проси у царя для себя.
Всесильно на свете моё государство.
Дано тебе будет вплоть до полуцарства"!
И грустно Есфирь отвечала ему -
грозе всех царей и царю своему:
"О, если в очах твоих благоволенье
нашла я, мой царь, если любишь меня,
мне жизнь подари, чтоб ни ночи, ни дня
не ведала я рокового гоненья.
По просьбе моей, пусть мой мирный народ
в твоём государстве спокойно живёт.
Но проданы мы - и народ и царица.
Враги нашей кровью мечтают упиться!
Меня и народ мой дотла истребить.
И старых и малых вконец погубить.
О, если бы проданы были мы ныне
в позорное рабство - в рабы и рабыни,
молчала бы я, никого не коря,
хоть враг не вернул бы ущерба царя".1
И царь исподлобья взглянул на Амана.
И замерла речь у того на устах,
и сердце опутал предчувствия страх.
А царь на Есфирь посмотрел взглядом странным:
" Кто враг твой? - спросил он, нахмурясь, жену, -
кто хочет в крови утопить всю страну?
Есфирь отвечала: "Вот враг и губитель,
вот злобный Аман. Он кровавый грабитель"! 2
Аман задрожал. Не сказал ничего.
От страха трясло и ломало его.
И встал Артаксеркс. Не промолвил ни слова
и вышел разгневанный в сад он дворцовый.
Аман же остался царицу молить
сменить гнев на милость и жизнь сохранить.
И гнев остудив, вновь вернулся в дом пира
из сада дворцового царь, не спеша.
Раскаяньем поздним объята душа:
зачем он одобрил погром вместо мира?
И видит: у ложа Есфири Аман,
припал он к нему, то ли трезв, то ли пьян.
Он руки к ней тянет. Румянец на лицах...
"Да он изнасиловать хочет царицу! -
сказал Артаксеркс, - среди белого дня
такое творит во дворце у меня"!3
И сказано грозное царское слово.
Оно всех деяний закон и основа.
И вышел владыка опять на крыльцо.
И слуги Аману накрыли лицо.4
А евнух Харбона, бывалый и мудрый,
царю в этот вечер о том рассказал,
что около дома Аман приказал
высокое дерево выстроить к утру.
Добыв разрешенье царя, этим днём,
мечтал Мардохея повесить на нём,
того, что царя своевременным словом
избавил от гибельной муки суровой.
И в ярости царь отдал слугам приказ
на дереве этом повесить тотчас 5
Амана - врага и грозу Иудеев,
который повесить хотел Мардохея.
Исполнен приказ, и повешен Аман
И ярость царя разошлась, как туман...
************************************
Примечания:
1. Хоть враг не вернул бы ущерба царя - другая передача мысли подлинника: но наш враг не вознаградил ущерба царя, т. е. того ущерба, какой должен последовать от гибели столь многих подданных. И главное то, что не в рабство, а на полное уничтожение продан ее народ, - и заставляет Есфирь не "молчать", а говорить в защиту невинных, с которыми обречена на погибель и та самая, для удовлетворения просьбы которой царь только что обещал не пожалеть даже и полуцарства своего;
2. Резкое и смелое указание Есфири на Амана как будто вовсе не является для царя слишком неожиданным, поразительным для него открытием, и без труда производит желательный переворот в мнении и отношении его к недавнему любимцу. Это еще раз как будто подтверждает догадку, что разочарование в Амане началось у царя несколько раньше, подготовленное другими путями и облегчившее для Есфири столь щекотливое и рискованное дело;
3. "Да он изнасиловать хочет царицу! -
несомненная ироническая гипербола, внушавшаяся гневным настроением царя и, конечно, не имевшая точного соответствия действительности: ни Аман, ни Есфирь, ни все окружающее и происходившее нимало не были таковы, чтобы могло быть возможно что-либо подобное"
4. И слуги Аману накрыли лицо в знак того, что, впав в немилость, он не мог уже видеть более своими очами царя;
5. Быстрое решение участи Амана едва ли можно допустить и признать естественным, не предположив, как упомянуто выше, уже ранее начавшегося разочарования царя в Амане.