Аннотация: Из книги "Идёт война народная", хрестоматия русского языка для иностранцев. Изд. "Русский язык", Москва 1976г.
Мне не везло. Я никак не мог встретиться с ним. То он уезжал со своей съёмочной группой в экспедицию, то сдавал в Киеве только что законченную картину, то выбирал где-то натуру для очередного фильма. Наконец я узнал, что он дома, в Одессе. Тут же отправился на студию. Но и там не сразу удалось найти Александра Ивановича Милюкова, Героя Советского Союза, бывшего танкиста, ныне кинорежиссёра. Он всюду "только что был": в павильоне, в гримёрном и костюмерном цехах, в цехе звукозаписи, в монтажной...
Казалось, я знал о нём всё. В 1943 году ему было девятнадцать лет. Был он механиком-водителем танка Т-34, принимал участие в освобождении многих городов страны от гитлеровских захватчиков, горел в танке, был ранен, награждён орденами и медалями...
Мне представлялось, что он должен быть суровым, но простым и открытым, и я мечтал поговорить с ним о его военной юности.
Он и оказался большим, подвижным, с зычным и весёлым голосом. И рассказы его тоже чаще всего получались весёлыми. Все события окрашивались лично его, Милюкова, характером, в котором угадывалось что-то озорное. И как-то само собой выходило, что никакого героизма он не проявлял, что всюду всё происходило "случайно" или "неожиданно". А он воевал, как все, и точка. Я ему не поверил.
...Февраль 1943 года. От станции Мерефа на Харьков идут пятнадцать танков Т-34. Наши главные силы ещё далеко позади. Где-то впереди Харьков. Где? "На этот вопрос ответить тогда было очень трудно, - рассказывает Александр Иванович, - Ночь. Густой туман. Идём по шоссе с открытыми люками. Впереди идущей машины не различить. Ориентируемся по радио и по звукам. Стало светать. Вдруг мглу прорезала ракета, другая, потом забухали орудия. Это мы неожиданно напоролись на немецкое заграждение. Разбившись на две группы, зашли с флангов и уничтожили его. Треск, хруст, редкие залпы. Бегущие и падающие вражеские солдаты, едва различимые в тумане. Бросаю машину влево, вправо, подминаю под гусеницы что-то большое, упругое - похоже противотанковое орудие. Идём дальше. Стало совсем светло. В тумане появились какие-то строения. Дома что-ли?
- Ребята, да ведь это же улицы! - ахает наш заряжающий.
- Товарищи, мы ворвались в город Харьков, - взволнованно говорит командир. - И, точно отвечая ему, наш комбат объявляет по радио: "Мы ворвались в город Харьков. Получен приказ гнать врага из города. Сражаться до подхода наших частей"!
Весь день и часть ночи мы выбивали противника из хорошо насиженных мест. Нашим союзником был туман. Гитлеровцы, думая, что имеют дело с несколькими танковыми дивизиями, а не с пятнадцатью машинами, убрались с нашего пути, а мы к следующему утру вышли на западную окраину Харькова.
Очень хотелось пить. Мышцы свело от длительного перенапряжения. Мы с трудом вылезли на волю, чтобы достать воды и размяться. Вдруг команда: "По машинам"! Всё ясно. Немцы поняли, что имеют дело с небольшим танковым подразделением.
Нас атакуют "тигры". Пятнадцать, двадцать, двадцать пять...
"Тигры", стреляя на ходу, приближаются. Мы разворачиваемся для захода с флангов: опыт борьбы с "тиграми" показал, что бить их можно только с фланга, лобовая броня этих машин была в то время непробиваемой для наших орудий. Четыре наших танка застыли на местах (у них кончилось горючее) и обстреливают противника из орудий. Наши запасы тоже подходят к концу. Мешкать нельзя, и я направляю машину к дороге, откуда мы сможем атаковать два приближающихся немецких танка. Запылал один из "тигров". Орём "Ура"! Но вдруг страшный толчок - наш танк тоже загорелся. Выползаем наружу, один за другим скатываемся в кювет. Командир в бессильной ярости бьёт кулаком мёрзлую землю. А бой продолжается. Горят уже несколько "тигров". И тут мы замечаем, что наша машина не горит, только лёгкий дымок над ней. Неведомая сила подбрасывает меня. Вот он - танк. Родной и знакомый до единой царапины на броне. Лобовой люк открыт. Карабкаюсь на борт, укрываюсь за башней, чтобы улучшив момент, нырнуть в машину. И вдруг - взрыв огромной силы. "Баки" - мелькнуло в сознании. И всё..."
"Милюковой Агафье Михайловне. Ваш сын, Милюков Александр Иванович, погиб смертью храбрых, защищая Родину в боях за город Харьков". Пионеры принесли ей, матери героя, первую горькую пенсию.
А герой - Саша Милюков - и не думал умирать. Он очнулся к полуночи на поле боя, метрах в пятнадцати от своего взорвавшегося танка. Кое-как поднялся и пошёл. Брёл, то "включаясь", то "выключаясь", по Харькову, не очень отдавая себе отчёт в том, что город снова занят противником.
- Помню, шёл к вокзалу, но вижу, - то Сумская, то снова Холодная гора, то вот он - вокзал, то снова центр. На третьи сутки попал, где-то уже за городом, в "объятия" к нашим разведчикам. Не могу сказать, чтобы "объятия" эти были слишком жаркими: меня поначалу приняли за дезертира. Потом разобрались и доставили в госпиталь. Когда пришёл в себя, написал домой. А от матери из Пензенской области получаю письмо с вопросом: "Ты это до смерти или после смерти пишешь, сыночек"? Ответил матери, что "после смерти" пишу. Вот радости было! После госпиталя снова в строй. Форсировал Неёсе, Шпрее, участвовал в боях за города Гольсен, Барут, Берлин, Дрезден...
За десятком географических названий кроется истинный героизм человека, прошедшего войну на высшем накале, совершавшего подчас невозможное и выжившего всем смертям назло.
В боях за Гольсен Милюков уничтожил один тяжёлый танк, один средний танк и около пятидесяти солдат и офицеров противника. Об этом можно сказать коротко, как говорят в военных рапортах. Но как уложить в донесение промозглое февральское утро, болото, слегка подмёрзшее и казавшееся бесконечным, по которому, словно на ощупь, пробирается советский танк. В топографических картах обозначено: болото непроходимо. И поэтому, когда танк Александра Милюкова , пройдя это непроходимое болото, оказался за спиной противника, в районе ставки Гитлера под Гольсеном, удивлению командира танкового соединения не было предела. "Ты что, летать научился? - радировал он. - Замри, чтоб тебя не было ни видно, ни слышно. Влез ведь в самое осиное гнездо! Мы скоро подойдём через город".
Александр Иванович не смог выполнить на этот раз приказ командира: гитлеровцы обнаружили танк Милюкова, пришлось принять бой. Экипаж дрался с превосходящими силами противника до подхода наших, значительно облегчив наступление на Гольсен.
Александр Иванович Милюков - командир ГПЗ (головная походная застава из десятка танков, автомашин, бронетранспортёров и пехоты) с 29 мая 1945 года воевал в Берлине.
- Утро Первого мая особенно запомнилось мне, - рассказывает он. - Мы шли к центру Берлина. Жестокая борьба велась за каждый дом, за каждый квартал. Само прохождение по улице было чрезвычайно опасным. Из самых неожиданных мест по нашим танкам стреляли фаустпатронами. Дал приказ открыть верхние люки и вести тщательное наблюдение за улицей. Сам занял место в люке своей машины. В левой руке автомат, в правой - граната.
В моей машине, как и в танках командиров других подразделений, лежал в этот день флаг, который следовало водрузить над рейхстагом, если повезёт, и мы возьмём его первыми. Нам не повезло. Рейхстаг мы не захватили, - Александр Иванович улыбается, - это сделали другие ребята. Но совсем рядом с рейхстагом, на Александерплац находился штаб войск СС. Его захватом и закончилось для нас взятие Берлина. На это здание мы и водрузили свой красный флаг. А из подвалов штаба СС мои орлы вывели триста пятьдесят эсэсовцев, не выдержавших натиска нашей ГПС и сдавшихся в плен. Интересно, что половина этих "идейных" защитников фашистской империи была цепями прикована к своему оружию и должна была выстоять, либо умереть. Они предпочли сдаться. Покуда мы возились с эсэсовцами, наши войска окончательно сломали сопротивление берлинского гарнизона.
Вот так и прошёл для Александра Милюкова день Первого мая 1945 года.
- А второго мая в авангарде армии маршала бронетанковых войск Рыбалко мы уже мчались на Прагу. Приказ был: "Машин не жалеть! Скорость продвижения танков решает судьбу красавицы Праги".
Мы гнали танки, как легковые автомобили. Закипала вода в радиаторах. На некоторых машинах от сильного перегрева заклинило двигатели. Но всё это было оправдано главной целью - разгромить последний очаг сопротивления немецко-фашистской армии на территории Чехословакии, помочь восставшим пражанам сбросить гитлеровское иго и не допустить запланированного разрушения Праги.
Этот последний для меня марш был полон опасностей и приключений. Закончился он седьмого мая под деревней Вильсдорф, неподалеку от Дрездена. Дорогу неожиданно преградили закопанные в землю тяжёлые танки противника - двенадцать "тигров". Хорошо подготовленные к длительной обороне, буквально заваленные боеприпасами, они представляли собой крепость. О том, чтобы разгромить их лобовыми атаками, не могло быть и речи. Сделали так. Танки бригады генерала Архипова, следовавшие за нами, открыли ураганный огонь из своих орудий по "тиграм", а наша ГПЗ пошла на предельной скорости в обход. Используя особенности ландшафта, мы появились в тылу у немцев. Стали расстреливать их крепость. Поначалу всё шло для нас благоприятно, но неожиданно появились "пантеры", и нам пришлось принять бой с ними. В этом бою наш танк был подбит. Мы продолжали отстреливаться, однако произошло вторичное попадание, взрыв, а дальше был какой-то подвал, потом меня куда-то несли, везли. День, ночь, день, ночь...
"Дорогая, Агафья Михайловна!
Нам, воинам-танкистам, удалось узнать Ваш адрес - адрес матери, воспитавшей такого преданного Родине сына. Наша часть располагается в нескольких километрах от могилы, где захоронен Ваш сын - Герой Советского Союза Милюков Александр Иванович...". Это письмо пришло в село Наровчат Пензенской области в феврале... 1968 года.
- Видите, какое дело, - сказал Александр Иванович, закуривая, - почти четверть века я уже на "том свете" и в то же время двадцать девять кинофильмов успел выпустить, работая на Одесской киностудии. Научно-популярных, учебных и других. Ну, а с моей "смертью"... Знаете, для танкиста в этом нет ничего удивительного. Похоронная комиссия через три дня после того боя записала номер нашей сгоревшей машины. Подобрали, что осталось, в шлемофон и захоронили. Звезду поставили и фамилии написали. А я, оказывается, был контужен, выбрался из танка и отполз в какой-то подвал. Потом меня подобрала машина другой части и доставила в госпиталь. На мне всё сгорело. Не то что документов - кожи не везде хватало. Пока пришёл в себя, меня и "похоронили". Ну да над письмом танкистов моя мать не плакала. Оно пришло в то время, когда мы работали над фильмом "Море вас ждёт", и мать опасалась не огня, а воды.
Да, в его рассказах всё получалось, как-то весело. Но чем больше я узнавал о его жизни, чем больше думал о ней, тем большим уважением проникался к человеку, дважды воскресшему из мёртвых, совершавшему подвиги и рассказывающему о них просто, без позы.
Постскриптум:
В прошлом году мне пришлось побывать в родной Одессе.
Знакомые работники киностудии (из "стариков") рассказали, что пенсионер - ветеран Александр Иванович Милюков жив-здоров. Иногда заходит в гости, рыбачит "для души" на причале под киностудией.