Боль терзает наши внутренности, заставляя содрогаться в аккордах страданий. Небо у края зрачков наполняется мутью. Грозно трепещут занавески и пронзительно-жалобно вскрикивают хищные стрижи: эпиталама кровососу.
Еле-еле ползущая на брюхе жара подвергается проклятиям не меньшим, чем её предшественник, свирепый ливень. "Прохлады! Прохлады! - вопиют засыхающие кроны тополей. Корни напрасно ощупывают горячий асфальт изнутри.
Нет и не было никогда никакого "лучше"! Думаешь, это небо окрасилось бархатисто-лиловым? Нет, это вечерний воздух насытился миазмами, которые закатное солднце подсветило с изнанки.
Город замер перед прыжком в ночь,замер в жидком мареве сумерек, повиснув на безжалостных электрических остриях огней. Летучим голландцем протянулся ввысь силуэт из близлежащего аэропорта, волоча за собой хвост монотонного рёва.
Влажная духота разваливается надвое точным ножевым ударом молнии. Рокочущий гул превращается в грохот тяжёлого ливня, с силой бьющего крыши, таранящего асфальт,смывающего грехи людские и пепел с души... Несущего очищение... Благодатный всемирный потоп.
Невозмутимая ночь, как сестра-сиделка, взирает на наши омытые раны.