Рид стремительной походкой вошел в лифт. Он всегда двигался быстро, почти бегом. Профессия обязывала, да и темперамент, унаследованный от отца итальянца, не давал поблажек смуглому, черноглазому красавцу. Оскар Рид коротко кивнул лифтеру. Как там его зовут? Мистер Гиббс или Джонс...
Пожилой темнокожий лифтер в красной ливрее и форменной шапочке-таблетке учтиво поклонился и с неожиданной для его согбенной фигуры грацией захлопнул створки лифтовой кабины.
- Он всегда здесь. - Подумал Рид, скользя взглядом по сутулой спине мистера Джонса.
Да. Именно так его зовут. Саймон Джонс. Вечное, бессменное приложение к лифту. К этому движущемуся гробу, освещенному тусклой лампой, с нутром, обтянутым алым бархатом. Лифт каждое утро заглатывал Рида, чтобы спустя несколько томительных мгновений изрыгнуть в мрачную кишку парадной, гулкой, отражающей дробные, спешные шаги жильцов своими пыльными, потрескавшимися, мраморными сводами. Здесь всегда царит полумрак, словно в старинном соборе или склепе. Из гроба в склеп. Смешно!
- Как дела, мистер Джонс? - Спросил Рид.
Он всегда заговаривал с лифтером, пока тот нажимал на кнопку нужного этажа перекрученным застарелым артритом пальцем, а за тем медленно оборачивался к клиенту с уже приклеенной к сморщенному, похожему на мордочку шимпанзе, лицу вежливой улыбкой.
- Все хорошо, мистер Рид. - Проскрипел старик. - Тут ничто не меняется.
"Как всегда" - мысленно повторил Оскар. Здесь время отмеряется количеством пройденных этажей. Вверх, и твои внутренности слегка встряхивает. Вниз, и краткий миг невесомости заставляет сердце подпрыгнуть. Лифтер наверняка знает наизусть, сколько секунд требуется лифту, чтобы достигнуть, к примеру, десятого этажа. Спросить? Не стоит. Глупо, честное слово!
Рид улыбается своим наивным мыслям, и лифтер отвечает дружелюбной улыбкой. Он всегда на своем посту. Все время, что Оскар проживает в этом доме, без малого десять лет, мистер Джонс всегда в лифте. Стоит в своей красной ливрее и шапочке на совершенно лысом, покрытом старческими пятнами черепе, и приветливо улыбается каждому входящему в его устланный красным бархатом лифт. Он знает всех жильцов, знает их привычки и словно верный пес безошибочно угадывает настроение.
"У вас сегодня был тяжелый день, мистер Рид?". Или "Поздравляю с приятным свиданием" - игриво, молодецки подмигивает красноватым, слезящимся глазом.
Лифт с легким жужжанием ползет вниз. Взор лифтера блуждает где-то в районе элегантного серого галстука Рида. Оскар никогда не видел мистера Джонса вне лифта. Эта мысль застревает в мозгу, подобно рыболовному крючку, на который поймал себя маленький Оскар однажды в детстве. Попытался лихо забросить поплавок в озеро, но крючок впился ему в затылок и мальчик орал от боли и обиды, захлебываясь соплями, пока дядюшка Вито бормоча что-то по-итальянски, поминутно жестикулируя и отвешивая stupida nipote крепкие подзатыльники, пытался избавить парнишку от мучений.
- Мистер Джонс. - Пробормотал Оскар. - Я знаю вас много лет, но... Можно задать вам вопрос?
Лифтер кивнул.
- Вы женаты? Если вам мой вопрос покажется бестактным...
- Нет, что вы! - Джонс махнул рукой. - Все в порядке. Я был женат. Вдовец.
- Ничего, мистер Рид. Она умерла давно. Я уже свыкся.
- А дети? - Продолжил допрос Рид.
Отрицательный кивок головой.
- Бог не наградил нас детьми. Увы.
- Значит, вы одиноки? Совершенно один в этом мире! - Горестно изрек Рид, поджав губы.
Джонс кивнул, с грустной улыбкой, но тут же помотал головой, противореча себе.
- Но у меня есть моя работа! Мой лифт.
Рид округлил глаза.
- Разве может работа заменить семью?!
- А разве у вас по-другому? - Хитро прищурившись, спросил лифтер.
Кабина вздрогнула и остановилась. Мистер Джонс повернулся к решетчатым дверям и привычным, доведенным до автоматизма движением распахнул створки. Отступил к стене, жестом приглашая клиента покинуть лифт.
Оскар кивнул, и на мгновение луч утреннего солнца проник в мрачную парадную, скользнул по мраморным, растрескавшимся ступеням и смешался с тускловатым светом лифтовой кабины. Риду показалось, что от бордовых стен лифта, из потолка и пола к Джонсу тянутся сотни, тысячи тонких, похожих на прозрачную паутину нитей. Они пронзают тщедушное старческое тело, сплетаются в причудливые узоры, наползают друг на друга, свиваются в толстые жгуты и подобно пуповине удерживают лифтера в бардовой утробе лифта. Нити управляют его движениями. Даже мимикой. Вот несколько нитей, пронизавших щеки натянулись, и лицо сморщилось в вежливой улыбке. Оскар моргнул и наваждение исчезло. Старик поправил шапочку и шагнул вглубь кабины, где у стены стояла небольшая скамейка, на которой сиживал Джонс в ожидании вызова.
Оскар Рид стремительно сбежал по ступеням и распахнул тяжелую дубовую дверь парадного входа. Его ждала работа. Только там он успокаивался и чувствовал себя человеком. Там, в пропахшем дешевым табаком и пережженным кофе офисе существовали такие же, как он влюбленные в свое дело профессионалы. Невидимые нити тянули Рида вперед, заставляя ускорять шаг, почти бежать. Его ждала работа, а жизнь... Жизнь подождет.