Аннотация: FY. Интересно, все ли в племени Хин были так же красивы, как ты? У многих ли длинные золотые волосы напоминали шелк, к которому отчаянно хочется прикоснуться?
Хотохори смотрел на Накаго, не понимая, почему он не в силах опустить глаза. Зачем он вообще делает это? Всё кончено. Армия Куто разгромлена, Конан в безопасности. Благодаря усилиям Жрицы Судзаку, Сейрью запечатан, все его Спутники потеряли свою силу, и Накаго - лишь его пленник. Еще совсем недавно Хотохори был бы счастлив убить его своей рукой, но сейчас он почему-то не чувствовал ничего, даже отдаленно напоминавшего торжество над побежденным противником. Он сам не понимал, зачем ему понадобилось спускаться сюда, в темницу, к закованному в цепи врагу. Он не говорил ни слова. Просто стоял и смотрел.
Волосы Накаго словно мерцали золотом в полумраке темницы, падая на обнаженные мощные плечи. Синие глаза, холодные, как лед, смотрели прямо в лицо Хотохори, и выражение их ничуть не изменилось с того момента, когда он впервые увидел императора Конан на поле боя. Всё то же ледяное спокойствие с усмешкой и презрением в глубине... Даже сейчас, когда руки его сковывали цепи, он всё еще считал себя сильнее Сайхитея Сейшуку, четвертого императора Конан. Но Хотохори, не замечая этого, смотрел и смотрел на бывшего сегуна, точно завороженный. Золотые волосы, синие глаза, бледная кожа и словно выточенные из мрамора черты лица...
Красота и проклятье пламени Хин.
Хотохори, разумеется, было известно о судьбе этого племени. Вечные изгои, презираемые и гонимые из своей непохожести на других, они в конце концов были безжалостно вырезаны войсками Куто. Все. Кроме одного...
"Почему они пощадили тебя?" - взгляд Хотохори невольно обратился ко лбу Накаго, скрытому сейчас упавшими прядями. Он знал ответ. Знак силы Сейрью был единственным, что сохранило жизнь последнему из племени Хин. Теперь этот знак уже никогда не появится. И всё же... его свет, яркий, ослепляющий своей лазурью, не погиб. Он живет в его глазах. Он горит там и сейчас, словно освещая эту чужую, опасную, но такую притягательную красоту...
"Интересно, все ли в племени Хин были так же красивы, как ты? У многих ли длинные золотые волосы напоминали шелк, к которому отчаянно хочется прикоснуться?"
Хотохори чуть не вздрогнул, поймав себя на этой мысли. Он действительно хотел этого. Хотел прикоснуться к волосам своего врага, погрузить в них руку, ощутить их мягкость... И он сделает это. Потому что хочет. А Накаго бессилен ему помешать. Да. Он сделает это.
Хотохори шагнул вперед.
Накаго не шевельнулся, когда рука Хотохори прикоснулась к его волосам. Ощущение не разочаровало императора - волосы Накаго были мягче шелка, и ладони на удивление легко и приятно было скользить по ним... Решив продлить удовольствие, Хотохори снова заскользил рукой вверх, зарываясь пальцами в светлые пряди. Пальцы скользнули по гладкой щеке, ощутили тепло виска... Хотохори замер. Его словно обожгло. И одновременно он услышал тихий голос Накаго:
- Прекрати.
Хотохори взглянул на пленника, не спеша, однако, убирать руку.
- Что?
- Прекрати. Если ты пришел пытать меня, сделай это. Но не играй со мной, как...
Его голос был спокоен, даже слишком спокоен, но на последнем слове он осекся, точно вечное самообладание вдруг изменило ему. Хотохори с недоумением взглянул на Накаго, удивляясь странной нотке, мелькнувшей в голосе. Странно, но этого голос вызвал у него всплеск эмоций, на которые он отнюдь не считал себя способным. Упоение собственной властью оказалось неожиданно приятным.
- Я делаю то, что я хочу. Ты ведь по себе знаешь, как это приятно, верно? Ты бы не отказался от этого... И я не собираюсь.
Его рука вновь запуталась в волосах Накаго, затем прошлась по щеке, повторила контуры его лица... Прикасаться к теплой и гладкой коже оказалось не менее приятно, и Хотохори решился немного "расширить горизонты", проведя рукой по шее Накаго и ощутив яростное биение его пульса. Накаго выдохнул, тщетно пытаясь вжаться в стенку, но Хотохори только усмехнулся.
- Что с тобой? Неужели у меня такие жесткие руки?
Руки императора Конан были отнюдь не жесткими, но их тепло, бархатные прикосновения и легкий аромат благовоний заставляли Накаго сходить с ума от беспомощной ярости.
- Ты так напряжен... - руки легли на плечи. - Чего ты ждешь? Пытки? Плетей, каленого железа?... Но, видишь ли, я намерен сделать с тобой кое-что похуже. Я буду пытать тебя не так, как это сделал бы ты, окажись я в твоих руках... Я буду пытать тебя... нежностью.
Хотохори сам не понимал, что вдруг заставило его произнести эти слова прерывающимся жарким шепотом. Но произнеся их, он понял, что именно этого он и хочет сейчас. Его руки заскользили по напряженному словно в ожидании боли телу Накаго, наслаждаясь гладкостью его кожи и стальной твердостью мускулов. Они оплетали его сетью прикосновений - то пылких, то вкрадчиво-нежных, и Накаго вскоре ощутил, что эти оковы он уже не сможет сбросить. Его дыхание сбилось, тело запылало, словно забыв о вечном каменном холоде темницы. Перед глазами всё поплыло - и он упустил момент, когда по телу заструились длинные светло-каштановые волосы, когда к нему припали горячие ищущие губы...
Тело Накаго пронзила дрожь. В памяти внезапно ожили другие чувства, другие прикосновения - жадные, бесцеремонные, о которых он так хотел бы забыть... Он и забыл о них, и не вспомнил бы никогда, если бы не эта пытка, унизительная и сладкая. Сайхитей был нежен и осторожен, словно в насмешку, и от этой нежности странное чувство сводило горло. Неужели... Он был уверен, что никогда больше этого не случится, никто и никогда больше не увидит на его глазах слезы... О Сейрью, что же это! Нет, бесполезно... бесполезно... Сейрью не услышит. И даже тело, его собственное тело предало его, отзываясь на ласки и поцелуи мальчишки-императора. Жар возбуждения нарастал, и Накаго понимал, что больше не выдержит...
- Ты...плачешь?
Удивленный шепот. Ласковая рука, осторожно стирающая слезы со щек. Золотисто-карие глаза смотрят прямо на него, и в них - странное волнение и...что-то еще. Накаго не понимал...Не хотел понимать, когда шелковое покрывало волос Сайхитея упало ему на лицо, отирая слезы, а нежные губы припали к его губам. И глаза смотрели в глаза, синий лед которых таял, исходя слезами унижения и блаженства. И сквозь эти слезы Сайхитей, ненавидимый и прекрасный, нежный и жестокий, казался воплощением Судзаку, одержавшего победу над вечным холодом Сейрью...
"Ненавижу тебя... Ненавижу... За всё зло, которое ты причинил Миаке... За твой трепет под моими руками... За твою красоту, пронзающую как клинок... За твои глаза, полные слез и давней детской боли... Зачем ты позволил мне увидеть ее, зачем позволил мне увидеть твое истинное лицо, последний и прекраснейший из племени Хин?!"
Хотохори уже плохо помнил то, что было дальше - яростное слияние двух изнывающих от страсти тел, звон цепей, глухие стоны Накаго, собственный исступленный шепот... Но теперь он знал, зачем он пришел - взглянуть в эти глаза, которые обожгли его душу тогда, во время сражения.
Самые синие глаза во всей Вселенной Четырех Богов.