C детства я помню этот дом. Помню как меня, в ту пору совсем маленького, в синем матросском костюмчике и замечательной шляпе с лентами, с замечательным детсковесеннеутренним настроением, с извечным паровозиком в пухлой руке, приводила в этот дом бабушка. Дом при виде меня скрипел ступеньками и улыбался колоннами. И я точно помню, что именно поэтому боялся его - такого большого, с красивой дверью и темным-темным коридором изнутри, из которого еле слышно доносилось "Ах, мой милый Августин, Августин, Августин. Ах, мой милый Августин, все пройдет, все...". Так меня познакомили с библиотекой - местом, где по этажам бродили люди в ливреях, в читальном зале танцевали придворные дамы и кавалеры, а на чердаке мальчишка Гагарин кричал незыблемое "Поехали!"
Спустя годы я начал замечать, что дом относится ко мне по-другому. Нет, он все так же скрипел ступеньками, и по-прежнему из приоткрытой двери доносилось "Ах, мой милый Августин, Августин, Августин. Ах, мой милый Августин, все пройдет, все". Но... Что-то менялось в воздухе. Я взрослел. Старые часы с маятником все реже и реже разговаривали со мной, и тихо дремали себе в углу. А ведь еще только год назад этот старик при виде меня улыбался, и кричал на весь коридор: "Тик-так! Как я так рад тебе именно сегодня, маленький тиктак. Мадам Олес-ся сегодня приготовила шоколадное печенье специально для нас-с с тобой, она так и сказала: "Это печенье я дам тиктаку", да-а..." Теперь он дремал - этот покрытый пылью и бороздками изъеденной древесины старик. На цыпочках, чтобы не разбудить его, я поднялся наверх - к нашей библиотекарше, Олесе Викторовне или же, как ее называла бабушка, "мадам Олесе". Всю свою сознательную жизнь я был, кажется, влюблен в нее - такую молодую, такую веселую. Она всегда знала, какую книгу стоит выбрать, чтобы уплыть на корабле, и сражаться с пиратами. Чтобы сражаться с честью и побеждать с честью, и с ней же умирать. Чтобы охотиться на львов с Тартареном или же погружаться в глубины с принцем Дакаром... Она сквозь очки смотрела на мир, и улыбалась всегда, когда не плакала и не хмурилась. Она подходила к старому музыкальному аппарату, который давным-давно забыл все мелодии, кроме одной, и аппарат начинал петь: "Ах, мой милый Августин, Августин, Августин. Ах, мой милый Августин, все пройдет, все." Я не верил ему. Не верил так, как не может верить мальчишка двенадцати лет от роду. А мадам Олеся лишь улыбалась в ответ на это и говорила, что весна нынче какая-то ненастоящая, а нарисованная или будто дурно накрашенная. Стекла ее очков поблескивали, и в глазах, казалось, отражался какой-то давний-давний парк, царящий в ее воображении и принадлежащий тому времени, когда она была не той и не здесь. Парк весны ее детства и юности. А тени в ливреях почтительно слушали ее и преклоняли колена.
Шли годы. Я в очередной раз взрослел, и теперь лишь время от времени наведывался на те этажи, коотрые когда-то были чуть ли не постоянным моим жилищем. Дом продолжал улыбаться, но уже какой-то странной улыбкой, в которой не хватало жизнерадостности. Колонны снаружи посерели, дверь поцарапалась, ступеньки все чаще стали не скрипеть, а проваливаться, издавая при этом душераздирающий хруст. Как будто ходишь по старым-старым костям... Пришла очередная весна, а вместе с ней и закон об уменьшении бюджета для библиотек. Седой к тому времени дом не смог выдержать хватку молодых и сильных зданий. Он скособочился, накренился, и лишь бессильно смотрел как грубо увозят часть его жизни - книги. А когда рабочие убили старика-маятника, дом только и смог, что отвернуться от боли и навсегда закрыть глаза шторами. А напротив стояла мадам Олеся и тихо-тихо плакала.
Сейчас он умер - этот дом. Но иногда, когда совсем плохо, я встаю по ночам с кровати, выхожу на свой балкон на десятом этаже, и кажется мне, что я вижу сквозь деревья, как в слепых окнах дома горит свет и в вальсе движутся люди-тени. Есть там и Тартарен из Тараскона, и барон Мюнхгаузен, и принц Дакар, и Маленький Принц, и многие другие, которые были моими друзьями на протяжении всех этих лет. И когда я вижу этот призрачный свет, становится легче. А в воздухе играет музыка...