Мне как участнику пришлось читать и оценивать первую группу - и в планах было написание обзора, но навалились дела - и в результате руки до этого дела не дошли. Однако остались заметки и черновики рецензий на некоторые произведения, в том числе и на те, что я успел прочитать ещё на этапе подачи работ на конкурс. И самое интересное из накопленного я публикую в этой статье.

Но сначала скажу несколько слов по первой группе. Она оказалась довольно слабой. Среди тринадцати работ не было ни одного яркого, запоминающегося рассказа. Да и рассказом многие тексты я бы не рискнул назвать - это были скорее наброски, эскизы.

Результаты отборочного этапа уже известны, и на первом месте в группе с довольно-таки приличным отрывом очутился рассказ "Чёрный георгин", который хоррором вовсе не является. Когда я читал этот текст (он был вторым в списке), то пометил его как претендент на третье место, и если бы набралось три так же хорошо написанных рассказа и при этом попадающих в жанр и формат конкурса, то "Чёрный георгин" остался бы "за бортом"; но таких рассказов не набралось вообще. И потому моя шестёрка досталась именно этому произведению. Ситуация практически один в один повторила то, что было в самосудной номинации самого первого "Укола": там на первое место также попала недурно написанная мистическая история любви.

Раз уж речь зашла о "Чёрном георгине", то с него и начнём.

Терехов А.С. "Черный георгин"

Рассказ, по крайней мере для Самиздата, хорош, но есть два больших но: во-первых, это не хоррор, а мистическая история любви, что делает текст на данном конкретном конкурсе неформатом, и, во-вторых, это жуткая вторичность - по ходу чтения меня не покидало ощущение дежавю: ведь я уже читал изделия с подобным сюжетом и все они были написаны в такой же волнистой манере с неожиданными появлениями и пропаданиями манящей и загадочной незнакомки. И это не удивительно: текст сделан по голливудским лекалам - стиль, сюжет, конфликт, кульминация - всё на месте и всё стандартно. Именно поэтому данный рассказ так хорошо воспринимается читателями - он правильный. Есть, конечно, шероховатости; мне, например, резануло упоминание про самогон (может, оно, конечно, так и было в сороковые годы прошлого века) - но лично у меня со словом "самогон" ассоциируется обветшалая российская глубинка, но никак не образ далёкой Америки.

Кстати, немного выцветшая от времени, но всё равно открыточно-яркая картинка этой самой североамериканской страны для большинства русскоязычных читателей выглядит примерно так же, как волшебные миры фэнтези - далёкие, чарующие, но совершенно чужие. И это тоже минус, пусть и небольшой. Помнится, на одном из "Уколов" организаторы так прямо и сказали, что не стоит использовать заграничные декорации, заимствованные из переводной литературы, а писать нужно о российской действительности. Подобный совет в своё время давал и главный редактор издательства "АСТ" Николай Науменко: "...наш читатель хочет читать не про Джона и Мэри, а про Ваню и Машу, не про Смитсвилль, а хотя бы про Урюпинск" (Прочитать интервью полностью можно здесь). К слову, действие в произведениях признанного короля ужасов Стивена Кинга как правило происходит в штате Мэн или соседних - потому что это тот кусочек Америки, о котором Кинг знает практически всё: он там живёт.

Алексеева-Минасян Т.С. "Еще дальше в лес..."

Продолжаем рассматривать первую группу. Мне понравилось, что автор поставил перед собой серьёзный и взрослый вопрос - влияние "умных" теорий на жизнь простых людей, а конкретно на то, как следует воспитывать ребёнка, - собственно, за это и была поставлена мной оценка "3"; но при этом мне совершенно не понравилось то, что из этого получилось. Рассказа я здесь не вижу - и воспринимаю текст как многообещающий набросок. И он действительно многообещающий: если начать распутывать сюжет, додумывать и домысливать, то можно получить очень и очень интересный результат. Но об этом чуть позже, а сейчас о главной конструктивной беде того, что есть в произведении на данный момент.

Для тех, кто не читал - вот краткое содержание: женщина понимает, что её ребёнок (девочка) при всех стараниях был воспитан не в соответствии с "правильными" теориями психологов - и потому девочка безвозвратно испорчена. Женщина решает избавиться от ребёнка, чтобы всё начать сначала - и для этого отводит девочку в лес и оставляет там. Вечер быстро переходит в непроглядную ночь. Девочка погибает в болоте, но и мать вскоре оказывается в той же пучине - ожившие мохнатые ветви деревьев сталкивают её в воду. А потом в том же самом болоте погибает аналогичным образом ещё одна мамаша.

Итак, тексту катастрофически не хватает конфликта. Особенно это заметно в первой части: читать на протяжении многих абзацев о том, как девочка радуется, что её мать вновь стала прежней и они снова идут на прогулку в лес, скучно. Интерес подогревают лишь разбросанные по тексту намёки (что же было в этой семье раньше, какие-такие мамины подруги и т.д.), но на одной интриге далеко не уедешь - нужен полновесный конфликт. И он (однако вовсе не полновесный!) появляется во второй части - это внутренний конфликт женщины, оставившей собственного ребёнка на погибель в лесу. Причём этот конфликт как загорелся, так сразу же и потух: женщина даже толком не помучилась - так немножечко совесть напомнила о себе. Вот если бы мамаша спохватилась, стукнула себя по лбу, побежала бы назад и начала бы кричать в ночи, зовя к себе дочь (но уже было поздно), - вот тогда бы этот конфликт "выстрелил" и эхом прошёлся бы по всему лесу.

Третья часть (заключительная, там где про ещё одну мамашу) выбивается из общей канвы и кажется чужеродной: тут и не понятно от чьего лица ведётся повествование (в остальных частях рассказа чётко видно, что фокальным персонажем является или девочка, или её мать); также Нина (так зовут эту мамашу) реально ещё не совершила преступление - её мальчик не погиб, а лишь оставлен на попечение бабушки, поэтому наказание воспринимается преждевременным. Понятно, что этот финальный эпизод был всунут в рассказ как обобщение, но и по всему предыдущему повествованию совершенно понятно, какова тема произведения и каково к ней отношение автора - поэтому данный эпизод попросту лишний.

А теперь о главном (об идейном содержании): как я уже сказал в начале, в рассказе затронута серьёзная и непростая тема - но лишь затронута. Нет глубины. Нет развития. А хотелось бы видеть что-то большее, чем просто констатацию вполне понятного тезиса. Вот если бы главной героиней была бы одна из этих психологуш и она бы на личном опыте столкнулась с тем, что её собственная "такая правильная" теория трещит по швам: материнский инстинкт воет, а ребёнок беспрерывно плачет - вот тогда бы получился шикарнейший конфликт, да к тому же напрямую связанный с темой. И было бы реально интересно знать, чем всё кончится - потому как ситуация вырисовывается очень и очень неоднозначная. И этот сюжетный клубок даже не нужно распутывать - он сам катится, оставляя за собой нить повествования.

Мудрая Т.А. "Девочка и Мрачнобор"

Данный текст оставил очень странное ощущение. Он необычный и выделяется на фоне всех остальных произведений группы. Уже первое предложение вызывает вопросы: "Борил, Борька был типичным альфой" - "Борил, Борька был" звучит шизофренично. И далее в тексте встречается целая россыпь слов и словосочетаний, акцентирующих на себе внимание: "питательную смесь из бутылочки сосала халтурно", "высвобождать кислород из аш два о и це о два", "спальные и пищепромышленные". А ещё много откровенно разговорных слов "вообще-то", "в общем" (а ведь повествование ведётся вовсе не от первого лица!). И неоднократное употребление архаизма "ибо" в столь футуристичном произведении выглядит нелепо.

Причина всей этой странности довольно проста: рассказ представляет собой полнейшую мешанину. Причём намешано везде и всюду: и в сюжете, и в композиции, и в стиле. Даже отдельные куски текста словно относятся к разным жанрам: описание мира будущего, в котором природа вытеснена в резервации, воспринимается как научная фантастика; в описании мира гигантских деревьев, называемого в рассказе мрачнобором, ясно проглядывают элементы сказочности, которые странным образом соседствуют с натуралистичной сценой попытки изнасилования братом сестры, что для сказки недопустимо вовсе. Конструктивно в рассказе можно выделить три части: описательное научно-фантастическое начало, путешествие брата и сестры в мрачнобор и пребывание девочки в больничной палате - причём связи между ними довольно условные, а о классической структуре завязка-конфликт-кульминация-развязка и говорить не приходится.

В общем, получился не жуткий рассказ - а жуткая мешанина. Причём многие ингредиенты сами по себе довольно неплохие и интересные, но все вместе превращаются в подобие супа "бурдэ" из мультфильма "Капризка" (с 11 минуты нужный эпизод).

Тихонова Л.В. "Чумной Приют"

Растянуто очень. И потому текст совершенно не воспринимается как хоррор - читателя нужно держать в нарастающем напряжении, а на длинном и размеренном повествовании этого не сделать эффективно. Данный текст выглядит невыигрышно и в качестве детектива: расследование странностей в мире фэнтези, наполненного магией, - не жизненно, не трогает, слишком далеко от реальности. Отчасти ещё и не хватает интереса - интрига, конечно, присутствует, но слабовата она (опять же, будь текст покороче, подинамичнее - и всё было бы хорошо). Вот и получается, что жанр у этого произведения - фэнтези. А значит: для конкурса хоррора он не совсем подходит.

Пожалуй, самое слабое в рассказе - это герои. Они очень поверхностны, им не хватает глубины, естественности. Их действия и поступки носят функциональный характер - т.е. продиктованы необходимостью продвигать сюжет. А должно быть наоборот: не сюжет двигает героев, а они его. Следствием этого является также и слабость конфликта.

Итак, главные герои - Рута и Тавр - работают в паре: она - ворожея (хотя было бы уместнее её назвать магом-следователем), он - воин-защитник при ней. Их взаимоотношения формальные: она - главная, он - подчинённый. А вот в личном, неофициальном, эмоциональном плане отношений у них практически нет. И это, собственно, делает их плоскими и неинтересными - и в конечном счёте незапоминающимися.

Со второстепенными персонажами дела обстоят ещё хуже. Им не хватает эмоций, индивидуальности. Например, у деревенских жителей большое горе (за одну ночь пропало сразу несколько человек) - а из текста этого не чувствуется: герои говорят слишком сухо.

Кстати о диалогах: некоторые реплики очень длинные - как правило, в них излагаются сведения, нужные в первую очередь для сюжета, а в рамках живого разговора они выглядят неестественно. "Сегодня последняя ночь полнолуния и крысолюды весьма опасны, если судить по поведению Марта. А вот завтра - они будут уже тихи и пугливы, но раз на острове могут оставаться украденные люди, которым непросто будет пережить эту ночь, мы с тобой идём к ним" - и это только часть того, что сказал персонаж. Также многие реплики получились по-детски наивными. Например: "Ой, да что же это я! Раз вы теперь всё знаете, побежим Гридю спасать, я покажу место! Каждую ночь к дитю бегаю, подкармливаю, а он плачет всё и просит к мамке отвести... а я, проклятая, не веду, потому как он меня с Ясем и Мартом видел..." Здесь имеет место резкая перемена в настроении, примерно как у маленького ребёнка: секунду назад он плакал горючими слезами, потому что оступился и упал, а теперь, увидев, как мать заворажительно подвигала пальцем, вскочил и с улыбкой на лице бежит к ней. Подобное поведение героев - признак их инфантилизма. И таков весь рассказ - он наивный, простой, поверхностный. Ему не хватает взрослости: рассудительной, холодной взрослости. Или, наоборот, рассказ слишком мрачный и пугающий, чтобы быть сказочным.

Ivanoff А.Н. "Смерть герцога Люденгорфа"

Начнём с того, что данное произведение написано хорошим слогом. Здесь есть стиль - и он выдержан по всему тексту. Медленный, неторопливый, немного вычурный язык девятнадцатого века - более чем соответствует содержанию рассказа. Правда, получилось несовременно.

А теперь о недостатках. Во-первых, это избыточность. Примерно половина текста представляет собой не особо нужные сведения о персонажах, об обстановке, даже имеется целая история о шахматном автомате Мельцеля в составе произведения - и сделано это явно в ущерб основному действию и конфликту.

"Я помню, как в один из вечеров, покончив с тушеной, покрытой зарумяненной коричневой корочкой уткой, поедая гусиный паштет и запивая славным рейнским вином, Вильгельм произнёс..."

"Однажды в субботний вечер, когда мы после плотного ужина не спеша приступили к десерту, состоящему из вишневого пирога с взбитыми сливками, нежными, тающими во рту эклерами и свежеиспеченными марципанами, раздался звонок дверного колокольчика. Погода за окном была отвратительной. Резкий дождь, словно коготки мышей, стучал по крыше, солнце уже час, как скрылось за горизонтом".

Автор пишет о куче ненужных вещей, да ещё так детально. И с повторами. Тут и про еду, и про напитки, и про погоду - и в тот вечер, и в этот. Хороший язык и стиль не спасают положение - довольно скоро читать это произведение становится скучно. Просто потому, что ничего не происходит, нет конфликта - действие развивается очень медленно.

Суть истории сводится к тому, что легендарный шахматный набор, попавший к герцогу Люденгорфу, проклятый - и каждый, прикоснувшийся к нему также становится частью этого проклятия и вынужден умереть, превратившись в того, кто умертвит следующего прикоснувшегося к злополучным шахматам. Идеология "преступления и наказания" здесь не работает из-за отсутствия "преступления" - остаётся только "наказание". В результате у произведения нет внятной идеи. И это особенно заметно, если вспомнить миф о царе Мидасе, который получил от Диониса дар: всё, к чему царь прикасался, становилось золотым - в том числе и еда, и питьё - и таким образом дар превратился в проклятие.

Штерн В. "Зелёный остров"

Для Самиздата текст неплох. Его даже можно напечатать в подходящем по тематике журнале. Но в рассказе нет ничего особенного, нет изюминки - он обычный. Прочитал - и вскоре забыл.

Лично мне не понравились имена героев: Ведунья (моя личная ассоциация с этим словом сильно не вязалась с образом девушки) и Фенрир (звучит, как кличка у собаки). Ближе к концу рассказа выяснилось, что это не их настоящие имена, а, как говорят в интерентах, их ники - наверное, было бы хорошо об этом сообщить в начале. А также раскрыть их увлечённость, потому как я не увидел в глазах этих ребят того энтузиазма, который бы заставлял их идти навстречу приключениям.

В рассказе затрагивается вот такой момент: лето, солнце, пионерлагерь, песчаный пляж... Образ безмятежного детства позволяет с лёгкостью воздействовать на читателя, заставить его переживать. Воспоминания каждого человека о тех далёких и невозвратных годах яркие, трогательные и приятные. Я хочу сказать, что, затрагивая тему детства, автор идёт на осознанное или неосознанное упрощение собственной работы - это примерно как использование в качестве героини маленькой, беззащитной девочки, которую все обижают, - простой, понятный и действенный образ. Думаю, что нет никакой надобности объяснять, что слезодавилка - это плохо. Так вот детство - это примерно то же самое, только используется не жалость, а ностальгия. В рамках серьёзного и взрослого произведения этим увлекаться не стоит. Однако, "Зелёный остров" на серьёзное произведение никак не тянет. Во второй половине рассказа, когда появились все эти воспоминания о былом, произведение приобрело детскость, ушло от реальности - всё стало проще. Я считаю, что для произведения это, пусть и не совсем очевидный, но всё же минус.

И в самом конце, когда дети решают поиграть в самостоятельность и отправляются на пляж, и не замечают, как чернеют и пропадают очертания противоположного берега, перед тем редким читателем, которого всё предыдущее не смогло погрузить в воспоминания и переживания собственного детства, не одурманило старыми, выцветшими фотографиями, - перед таким читателем вполне может встать вопрос: а, собственно, о чём данное произведение? И ответ, как эхо, придёт с того как бы исчезнувшего берега реальности: да, в общем-то, ни о чём конкретно...

Виноградов П. "Грибник"

Безусловно, автор продемонстрировал великолепное владение словом: даже на пустом месте ему удалось создать текст, который не просто читабелен - а читается с удовольствием: образы яркие, картинка перед глазами встаёт живописная, атмосферная. И эхо среди всех этих голых стволов умерших деревьев звучит по-настоящему гулко и объёмно.

Но ради чего писалось всё это? Что хотел сказать автор? Почему всё кончилось тем, что мир разрушился? Полагаю, что ответ неоднократно прозвучал в рассказе: "Лешак его знает!"

Ермакова М.А. "Молчание рыб"

Всё началось с того, что в одном из обзоров встретил слово "люгрушки", которое меня заинтересовало. В том обзоре очень заманчиво были описаны эти существа: "Люгрушки... маленькие специально выведенные люди-игрушки. Такие милые, такие воодушевленные, настолько живые и человечные..." После прочтения рассказа могу констатировать неутешительный факт: образ, выстроенный буквально по нескольким словам из обзора оказался ярче, приятнее и живее, чем то, что предстало в самом рассказе.

А вообще, слово "люгрушки", на мой взгляд, - изумительная находка. Такое сочное, сладко-звучащее, с толикой наива и непосредственности. Но сам рассказ и описание этих самых люгрушек в нём - подкачали. Увы.

Теперь собственно о рассказе. Конструктивно в нём имеются две сюжетные линии, каждая со своей историей - для маленького рассказа это перебор, да и связь этих историй между собой весьма условная (одна из них есть главная история рассказа, а вторая - та, что в воспоминаниях - выполняет роль объяснения: что это за такие люгрушки и как всё случилось). Ещё недостаток: многое описано прямым текстом, а не показано (и, соответственно, не прочувствовано и не воспринято читателем на более глубоком уровне): "В городе, население которого уменьшилось втрое после неизвестной пандемии, поразившей человечество, люди боролись за жизнь как могли, поэтому в пищу шло всё, в чём была эта жизнь - белки, жиры, углеводы и вода. Домашних животных и голубей давно не осталось. Крысы же быстро поняли, что к чему, и начали искусно скрываться. Тогда и появились в кланах, собравших оставшихся в живых, охотники за пропитанием - или просто Охотники". А ведь вместо этого сухого объяснения могло бы быть весьма интригующее погружение в мир "молчаливых рыб", когда бы постепенно прорисовывался мир - и каждый новый штрих открывал бы новые грани придуманной реальности.

А теперь концовка: "По городу в полной тишине ползла темнота, и спасения от неё не было". Это неоригинально. Это упрощение. Это, в конечном счёте, самый обыкновенный приём в кинематографе - простой фэйдер. Не нужно быть великим режиссёром, чтобы сделать затемнение.

Для сравнения привожу финалочку из "Грибника": "И знал я, что Зона воспылала невидимым огнём и выжгла всех людаков, которые в ней были. А по всему миру летали золотые, сияющие шары, и от них взрывались станции и поднимались из подземелий и морей ракеты, несущие во все концы мира ядовитое пламя. // Рушился мир, тот, что за Зоной". Там потом, правда, "родится новый мир", но сути это не меняет: и в "Молчании рыб", и в "Грибнике" авторы так и не поняли, зачем они придумали кто Зону, кто люгрушек, а потом собственноручно разрушили всё ранее созданное. И тут вспоминается песочница, в которой детишки сначала что-то там изваяли из липкого песка, а потом сапожком или лопаткой как стукнули по всему этому. От этих двух работ у меня ощущение именно такое.

Варнава Н. "Убежище"

Начнём с того, что в данном произведении используется образ Великой Отечественной Войны. В тексте прямо нигде не указано, что действие происходит в неком ином, параллельном, выдуманном мире. Поэтому параллели с реальными историческими событиями будут проведены. Читатель будет додумывать то, что оставлено за кадром, то, что указано намёком. Вообще, использование образа ВОВ обязывает писать рассказ на очень, очень и очень высоком уровне: или отлично, или никак. И, к сожалению, "Убежище" получилось по второму варианту.

Полагаю, что автор не удосужился детально изучить вопрос, а просто изобразил те картины той войны, как знал её сам - из фильмов, из школьного учебника истории, из телевизора и прочих массово-ширпотребных источников информации. И получилось то, что получилось: рассказ попросту не выдерживает критики.

Так, например, в Белоруссии оказалось немало детских домов и летних лагерей под нацисткой оккупацией. Выжили многие их постояльцы. Немцы целенаправленно делили детей на еврейских и нееврейских. У вторых был реальный шанс спастись. Из первых спаслись единицы. Заметим, что среди имён персонажей рассказа нет ни одного еврейского: Маша, Марина, Лиза, Валя, Иван, Ваня. Соответственно, если дети не были еврейскими, то с ними самого страшного могло и не случиться - и потому поступок воспитательниц, которые в финале рассказа задушили подушками спящих детей, выглядит вовсе не лучше того, что творили нацисты в оккупированной зоне.

Но даже если рассматривать текст исключительно как художественное произведение в отрыве от исторических событий, то получается вот что: дети в рассказе не живые. У них нет личностей, нет индивидуальностей, нет судьбы - они представляют собой просто собирательный образ. Они - дети, а не Маша, Марина, Лиза, Валя, Иван, Ваня.

Вот что говорит главная героиня - воспитательница:

"И играли, всё свободное время играли, мы старались их чем-то занять, чтобы они не думали о Нём и о том, что за ними никто не идёт. Мне повезло, что осталась именно Ольга, она всегда проводила праздники, и теперь каждый день придумывала что-нибудь новое. Позавчера играли в Одиночество (ложишься на тюфяк лицом вниз и замираешь, будто от горя), вчера - в Потерявшегося (встаёшь спиной к стене, зажимаешь лицо ладонями, будто плачешь, и стоишь), а сегодня - в Убежище".

Одни только названия игр - Одиночество, Потерявшийся, Убежище - показывают отношение воспитательниц к детям: лишь бы их чем-нибудь занять, чтобы они сидели тихо и не задавали неудобные вопросы.

Дети в рассказе не кричат, не визжат, не бегают, а послушно стоят в углах, играя в "Потерявшегося". Они - как куклы. Они - не живые.

Кроме того, в рассказе ничего не происходит. Идёт сплошное нагнетание чувства скорби и безысходности. А в конце воспитательницы умерщвляют спящих детей. И ведь не дрогнули при этом у них руки. Всё сделали молча. Главная героиня орудовала подушкой, Ольга держала ноги. Если бы дети были по-настоящему живыми - разве так могло получиться?

Конечно, не хочется заканчивать обзор на столь грустной ноте, но это последнее произведение откровенно разочаровало. Хоть бы автор перенёс действие в некий параллельный мир, а то в контексте одной из самых трагических страниц отечественной истории рассказ выглядит просто никаким.