|
|
||
Тысячелетия назад человеческие племена проходили суровый отбор на выживаемость; и в этой борьбе было важно не только умение владеть дубинкой, но и способность к разуму, к сохранению традиций, способность к альтруистической взаимопомощи членов племени. Сегодня всё человечество в целом держит подобный же экзамен. В бесконечном пространстве должны существовать многие цивилизации, в том числе более разумные, более "удачные", чем наша. Но это не должно умалить нашего священного стремления именно в этом мире, где мы, как вспышка во мраке, возникли на одно мгновение из черного небытия бессознательного существования материи, осуществить требования Разума и создать жизнь, достойную нас самих и смутно угадываемой нами Цели. (Сахаров)
Если б это было так просто, что где-то есть черные люди, злокозненно творящие черные дела, и надо только отличить их от остальных и уничтожить. Но линия, разделяющая добро и зло, пересекает сердце каждого человека. (Солженицын)
Естественный отбор, действующий не только на уровне индивидов, но и на уровне популяций, сделал человека таким, каким выгодно с точки зрения выживания вида. Нравственность полезна для выживания вида, поэтому она возникла в ходе эволюции.
Нравственный закон записан в нас непрочно и нуждается в постоянных взаимных увещеваниях. Возможно, этим достигается согласованность его действия по всей популяции.
Неисповедимы пути господни: дарвиновские механизмы управляют обществом, не будучи сознаваемы.
Не стоит связывать представления о человеке с представлениями о космосе, пытаться выводить этику из физики.
Функции подсистем постепенно меняются; средства постепенно превращаются в цели.
Цель может оправдывать средства, только если она достигнута. Но человеческий разум слишком слаб, чтобы всё просчитать. Так что обычно, когда рубят лес, получаются только щепки.
Не существует идеального человеческого типа: в идеале (как и в жизни) все люди разные. Вообще, с развитием любой системы её элементы становятся всё более разнообразными.
Полезное - это будущее приятное; приятное - это вероятное полезное.
Счастье внутри нас. Важно не то, что есть, а то, что кажется.
Бег на месте необходим: движение - всё, конечная цель - ничто. Если нет цели, надо идти для моциона, но это труднее.
Книги так же относятся к жизни, как витамины в таблетках - к овощам и фруктам.
Свобода слова нужна и ради истины, и ради удовольствия.
Официальная полуправда хуже лжи.
Нравственно созидание, безнравственно разрушение; т.е. нравственно противодействие возрастанию энтропии.
Вопрос о вечности Вселенной перешёл от философии к естествознанию и больше не влияет на понимание природы человека.
Не заметно различие тупого ножа от острого. (Толстой)
Истина не может быть низкой, потому что нет ничего выше истины. (Ходасевич)
Ценность любой философии в конечном счете измеряется её способностью превратиться в живую популярную философию. (Швейцер)
Я смотрю на свои искания как ученый, который хотя и проводит их весьма точно, тщательно и обдуманно, однако никогда не претендует на окончательность выводов. (Ганди)
И расхождения оказываются полезными там, где есть терпимость, милосердие и истина. (Ганди)
На пути к истине естественно исчезают гнев, ненависть, эгоизм и т.п., иначе истина была бы недостижима. Человек, который руководствуется страстью, может иметь вполне благие намерения, может быть правдив на словах, но он никогда не познает истины. Истина означает полное освобождение от двойственности, как например, любовь и ненависть, счастье и несчастье. (Ганди)
Самая непостижимая вещь в мире - это то, что мир все-таки постижим. (Эйнштейн)
Нет решенных и нерешенных проблем, а есть решенные в большей или меньшей степени. (Пуанкаре)
Искусство строгого логического рассуждения и возможность получать этим способом надежные выводы не должно оставаться привилегией Шерлока Холмса. (Арнольд)
Познаваемо всё, что можно выразить. На любой вопрос можно, в принципе, найти ответ, либо вопрос бессмыслен. (Шлик)
Все великие истины уже высказаны мудрецами тысячи лет назад, надо только извлечь их из-под слоя банальности и перевести на язык современности. (Селье)
Как жалко было бы состояние человечества, если бы возможность постичь самые необходимые истины зависела бы от исследований ученых. К счастью, скрытое от мудрецов доступно младенцам. (Марценковский)
Знание некоторых принципов возмещает незнание некоторых фактов. (Гельвеций)
Дух сомнения составляет свойство добросовестного изыскателя. Но само по себе и безусловно качество сие бесплодно и даже губительно. Если к этому еще присоединится высокомерное презрение к предмету, нередко служащее личиной невежества особенного рода, то сомнение или неверие очень часто бывает лицемерное. (Даль)
Как только философ начинает изменять жизнь, он теряет возможность справедливого суждения о ней, потому что он становится частью потока этой жизни. (Искандер)
Твердость убеждений вернее всего свидетельствует об оторванности от жизни. (Вересаев)
Никто так не лжет, как человек негодующий. (Ницше)
Когда кто-то упрямо отстаивает свои позиции, вопреки логике и здравому смыслу, это, как правило, свидетельствует о том, что в основе поведения лежат вовсе не те мотивы, которые он внятно проговаривает вслух, а совсем другие, складывающиеся из бессознательных импульсов. (Белкин)
Чем больше страстей вызывает тема, тем к большей бесстрастности тона и объективности анализа должен принуждать себя говорящий. (Аверинцев)
Бойтесь того, кто скажет: "Я знаю, как надо". (Галич)
Только те, для которых важны и дороги нравственные истины, знают, как важно, драгоценно и каким длинным трудом достигается уяснение, упрощение нравственной истины, переход её из туманного, неопределенно сознаваемого предположения, желания, из неопределенных, несвязанных выражений в твердое и определенное выражение, неизбежно требующее соответствующих ему поступков. Мы все привыкли думать, что нравственное учение есть самая пошлая и скучная вещь, в которой не может быть ничего нового и интересного. А между тем вся жизнь человеческая, со всеми столь сложными и разнообразными, кажущимися независимыми от нравственности деятельностями, и государственная, и научная, и художественная, и торговая, не имеют другой цели, как большее и большее уяснение, утверждение, упрощение и общедоступность нравственной истины. (Толстой)
Наука подвела мир к смертельной черте. Она же может и отвести. (Амосов)
То, что для выживания Человечества может иметь значение осмысление Вселенной и осмысление Человечества как части этой Вселенной, - весьма тривиальная мысль: без этого мы однажды можем быть удалены из жизни естественным отбором и заменены другим разумным видом - местным или инопланетным. Без натурфилософии и вообще без философии, овладевшей умами большинства людей и призывающей к разумному пользованию силами природы, к гармонии со Вселенной, к выполнению Человечеством своей функции разумного вида, мы можем однажды ликвидировать сами себя. (Насимович)
Осмысление происходящего - первый шаг к сознательной коррекции.
К сожалению, большинство духовных устремлений направляется либо в русло шовинизма, либо в русло астрологии и экстрасенства: людям хочется простых ответов.
Попытка угадать умом то, что, всё равно, точнее скажет совесть, может показаться лишней. Но совесть часто говорит слишком поздно. Да и как не размышлять о том, что для нас важно, даже если эти размышления бесполезны.
Возможности разума безграничны в том смысле, что нет вопроса, на который он в принципе не мог бы найти ответ. Но мир бесконечен, а разум конечен, так что всегда вопросов, на которые разум еще не ответил, и вопросов, которые он еще и не поставил, будет больше, чем вопросов решенных. Кроме индивидуального разума человека есть коллективный, бессознательный разум человечества; он тоже не всемогущ, к тому же действует медленно; но в чем-то он далеко превосходит индивидуальный, осознаваемый разум.
В разные эпохи возникают перекосы в сторону тех или иных побуждений. Мудрецы начинают указывать на полезность противоположных побуждений, стремясь устранить перекос и приблизить человечество к "золотой середине". А им возражают, представляя, что было бы, если бы эти противоположные побуждения возобладали. Но философы не управляют миром. Самое большее, что они иногда могут - чуть-чуть подтолкнуть человечество в каком-то направлении.
Попытка объяснить качества индивида исходя из какого-то одного его свойства - пола, национальности, возраста - это почти такая же пошлость, как исходя из "знака зодиака" или группы крови.
Неубедительна любая попытка объяснить поведение человека. Потому что человек, как и любое животное, всегда подвержен противоположным побуждениям, всегда как бы на водоразделе. Это и называют свободой воли.
Свобода воли - в несознавании материальных причин, приводящих к решению. (Плеханов)
Во всех занятиях плод с трудом приходит по окончании их, а в философии рядом с познанием бежит удовольствие: не после изучения бывает наслаждение, а одновременно бывает изучение и наслаждение. (Эпикур)
При философской дискуссии больше выигрывает побеждённый, - в том отношении, что он умножает знания. (Эпикур)
Пусты слова того философа, которыми не врачуется никакое страдание человека. (Эпикур)
Если кто одно оставляет, а другое, в такой же степени согласное с видимыми явлениями, отбрасывает, тот, очевидно, оставляет область всякого научного исследования природы и спускается в область мифов. (Эпикур)
Стиль полемики важнее предмета полемики. Дьявол начинается с пены на губах ангела, вступившего в битву за добро, за истину, за справедливость. (Померанц)
Каждому из нас даны только осколки истины, и бессмысленно спорить, чей осколок больше. (Померанц)
Каждый исторический пласт заключает в себе истину, но истины неравноценны. (Померанц)
Дело не в том или другом принципе, а в гипертрофии принципов. Все принципы истинны, когда они сплетаются и ограничивают друг друга в венке культуры. Но любой принцип становится разрушительным, когда вырывается из венка и становится движением по прямой линии - в бездну. (Померанц)
К сожалению, мысль изреченная есть ложь; всякое слово не только выражает, но искажает мысль. И чем сложнее предмет, тем труднее назвать его. (Померанц)
Есть рыцари разных орденов, и все служения прекрасны - до тех пор, пока не становятся одержимостью. (Померанц)
Во всякой внешней победе заложен рок. За всякую победу надо платить. Только внутренние победы бесконечно плодотворны: над страхом, над желанием первенствовать, богатеть, мстить. И побеждать. Ибо внешняя победа, до основания изничтожающая то, что нам кажется совершенным злом, тут же становится новым злом, и хороши только те скромные победы, которые восстанавливают естественное равновесие и не дают чему-то одному разрастись за счет остального. То есть победы над инерцией победы. Победы, останавливающие разгул побед, как степной пожар - встречным пожаром. А упоение победой, восторг победы - смертельный хмель. (Померанц)
Высшая мудрость знает, что целостную истину можно пережить, но нельзя высказать. (Померанц)
Все подходы к целостной истине противоречивы, ломают логику. К целому нет логического подхода. (Померанц)
Сомнение и критика составляют совершенно необходимую предпосылку рационального понимания и доказательства. (Назаретян)
Если определяющей "общечеловеческой" ценностью в условиях кризиса принять выживание планетарной цивилизации, то главными средствами, которыми наделяет человека научное знание, становятся сила и мудрость - умение целесообразно управлять внешними процессами и внутренними импульсами. Ибо только углубляющееся вмешательство интеллекта в ход естественных событий с комплексной оценкой последствий и надежным самоконтролем способно отвести от человечества угрозу самоистребления. (Назаретян)
Задача научных исследований - не поиск Истины, а построение эффективных моделей мира, позволяющих, с одной стороны, повышать инструментальный потенциал интеллекта и, с другой - совершенствовать механизмы самоограничения. (Назаретян)
Именно в сфере гносеологии обнаруживается решающее отличие того, что называют новым мышлением, от прежних мировоззренческих установок. Современная наука, в арсенале которой теорема Геделя о неполноте, принцип неопределенности, принцип дополнительности, многозначные логики, элевационистская стратегия междисциплинарного синтеза и прочие экзотичные для классической науки идеи, уходит от истинностной гносеологии, заменяя её мышлением модельным. (Назаретян)
Авторитарное сознание тяжело переживает оттенки и полутона, они вызывают когнитивный диссонанс, эмоциональный дискомфорт и неосознаваемую агрессию, немедленно возводятся в предмет бескомпромиссной конфронтации. Это атавистическое проявление первобытной ненависти к двойнику - конкуренту за экологическую нишу. (Назаретян)
Модели, игнорирующие фундаментальную непрагматичность человеческой мотивации, часто математически стройны и красивы. Но, как правило, они оказываются прогностически бесплодными и непродуктивными в рекомендательном плане. (Назаретян)
Если знаешь подсознательную природу своих мотиваций, то шансов поступать правильно самому и быть снисходительнее к другим всегда больше. (Дольник)
Слепое или полуслепое следование генетическому наследству, небезвредно для человеческого общества. Это надо знать и не только для того, чтобы лучше понять историю и события, современниками и участниками которых мы стали. Главное - это уроки на будущее. Осведомленный человек не станет надеяться на спасительность стихийного прихода к власти сильной личности: он заранее знает, какой "порядок" эта личность наведет. Не может он надеяться и на то, что "авось, все само собой образуется",- ведь он знает, что сам собой образуется худший сценарий. Наконец, он не увлечется призывами ни нацистов, ни религиозных фундаменталистов, ни анархистов, ни коммунистов. Ибо первые и вторые откровенно исповедуют жесткую иерархию, построенную на соответствующих инстинктах, а третьи и четвертые неизбежно отдают общество в полную власть тех самых биологических инстинктов, существование которых они столь яро отрицают в теории. (Дольник)
Есть веские основания считать внутривидовую агрессию наиболее серьезной опасностью, какая грозит человечеству в современных условиях культурноисторического и технического развития. (Лоренц)
Отрицание низшего содержания есть тем самым утверждение высшего, и изгоняя из своей души ложных божков и кумиров, мы тем самым вводим в нее истинное божество. (В.Соловьев)
Возможно только одно разумное основание этики: нравственно то, что способствует выживанию человечества. Однако, если разум убедительно свидетельствует, что то-то и то-то способствует выживанию человечества, а совесть или обычай говорят, что это безнравственно, то скорее всего разум ошибается. Впрочем, обычаи тоже бывают разные.
Представление, что смысл жизни в удовольствиях, верно в первом приближении, потому что мозг устроен таким образом, чтобы стремление к удовольствиям толкало нас в полезном направлении. Более внимательный взгляд обнаруживает, что это подобно охапке сена, подвешенной впереди осла на удочке, прикрепленной к оглобле. Сознательная этика доставляет, говоря словами Толстого, вторую компоненту параллелограмма сил, управляющих человеком. Эта компонента, в отличие от врожденной, может быстро (в масштабах истории) меняться, реагируя на изменения обстановки. В нынешнюю эпоху технического прогресса и могущества государств, она должна побуждать к ненасилию в отношении человека и природы.
Если смысл жизни в удовольствиях, то принимайте наркотики. Но если нет, то в чем же он? В следовании своей карме, т.е. своей судьбе, своему предназначению, своему долгу. В следовании внутреннему голосу, голосу совести, платоновскому демону. За учение Христа свидетельствуют двое - он и его отец, т.е. его слова, зафиксированные в Писании, и наш небесный Отец, голос которого все мы смутно слышим, потому что это и есть наш внутренний голос. Этот голос заслуживает большего доверия, чем голос толпы, чем голос вождя, даже чем голос разума.
Единственно важный вопрос: как жить? На вопрос о смысле жизни может ответить только религия, но её ответ базируется на фантастических посылках. Однако человеку нужен не исчерпывающий ответ, а ощущение осмысленности своего существования. Эту осмысленность придаёт рождение и воспитание детей, занятие наукой и искусством, служение людям, выражающееся в создании чего-то вещественного или же "положительного биополя", т.е. духовной атмосферы, неуловимо, но сильно влияющей на окружающих (почему-то это стало модно искать на физическом уровне).
Цивилизованный человек хуже приспособлен к жизни, чем дикарь. Будущие люди, вероятно, вообще не смогут жить вне общества, вне искусственной среды; как клетка многоклеточного организма не может жить вне организма, а её далекие предки - одноклеточные организмы - жили. Человек будущего - урод или моральный урод, но хорошо справляющийся со своими узкими функциями; а его недостатки компенсируются социальными институтами - медициной и полицией.
Деятельность клетки отчасти направлена на поддержание её жизни, отчасти - на выполнение некой функции нужной организму. Подобное можно сказать и о деятельности индивида. В жизни цивилизованного человека можно выделить третью компоненту - активный отдых, развлечения, игры, ритуалы. Конечно, в каких-то количествах это тоже способствует выживанию; но у современного человека (особенно у богатого) эта деятельность многократно превосходит всё остальное. Только в экстремальных ситуациях задача выживания начинает требовать больших усилий - и тут человек может оказаться к ним не готов.
Нельзя запретить людям тратить жизнь на пустые развлечения. Но необходимо исключить политиков и шоуменов, потакающих низменным инстинктам толпы, из круга приличных людей.
Труд есть наша физиологическая потребность. Мы ощущаем её слабее, чем потребность в отдыхе потому же, почему мы гораздо чувствительнее к недоеданию, чем к перееданию, к "сквознякам", чем к недостатку кислорода (который мы даже не отличаем от чрезмерного тепла или влажности): потому что в условиях, в которых формировался человек, не было опасности гиподинамии, переедания и т.п.. По этой же причине экологическая катастрофа пугает людей меньше, чем экономический крах.
Мы должны работать не только ради плодов, но и потому что это - наша потребность. Мы должны работать и следовать истине, даже когда это бесполезно, когда все вокруг поступают иначе, а один человек не может ничего изменить; не потому, что иначе человечество может погибнуть, а потому, что мы так устроены; а если бы мы были устроены иначе, человечество давно бы погибло.
Бескорыстный труд лучше, чем корыстный. Но корыстный труд лучше, чем безделье. А безделье лучше, чем принудительный труд. Не будем лицемерно ругать корысть, когда альтернатива ей - безделье или рабство.
Общественная деятельность часто приводит не к тем результатам, каких от нее ждешь; общество - слишком сложный механизм, чтобы безнаказанно вмешиваться в его работу. Но иногда оно сталкивается с такими проблемами, от попытки решить которые нельзя уклоняться. Например, угроза атомной войны и экологической катастрофы - столь серьезных проблем человечество еще не знало. А впереди маячит еще более трудная проблема: угроза вырождения.
До сих пор сомнительный принцип "око за око" распространяют и на отношения между народами, где он особенно опасен. Хуже того: даже признавая христианские заповеди ненасилия для частной жизни, обычно считают их неприменимыми в отношениях между народами.
Деление людей на "наших" и "не наших" - вещь абсолютно аморальная. Сегодня это главная угроза существованию человечества.
Почему в мире столько зла? Это неправильный вопрос: в мире нет ни добра, ни зла, но в человеке в ходе естественного отбора выработалась способность воспринимать нечто как добро, а нечто как зло; полезность этой способности для выживания человечества очевидна. Если бы зла не было, т.е. если бы мы всё на свете считали добром, мы не имели бы жизненных ориентиров; а слова "добро" и "зло" отсутствовали бы в языке.
Нет ничего святого, и значит, всё дозволено. Можешь убивать, но только это глупо, потому что, во-первых, всё-таки не совсем безопасно, а во-вторых, чтобы заглушить голос совести, придется убить и часть своей души; вытесненная тревога, как известно, действует еще разрушительнее, чем сознаваемая. Так же и любое, даже небольшое зло, причиненное другому, уменьшает твою способность радоваться жизни. Можно, хотя и глупо, убивать ради денег, можно, хотя еще глупей, убивать просто непонравившегося прохожего; но большинство-то насилий совершается не из корыстных или хулиганских побуждений, а ради каких-то высоких целей, за Родину, за Сталина. А если нет ничего святого, то и Родина со Сталиным не святы, и никакие высокие цели не могут служить оправданием. Так что умный человек может убить только в состоянии аффекта или в порядке самообороны, или когда у него за спиной заградотряд с пулеметами.
Всё дозволено, но у человека есть потребность поступать хорошо. Он может её не сознавать. В наших интересах помочь ему её осознать. Это и в его интересах, потому что осознанную потребность легче удовлетворить, а не осознанная, она все-таки причиняет беспокойство, если не удовлетворена.
Добро родит добро; зло родит зло. Но это не значит, что волна добра или зла непременно вернется к тебе, если ты её породил (точнее, не породил, а усилил, потому что волна эта бесконечна в обе стороны, но каждый, через кого она проходит, может её усилить или ослабить); разумеется, вероятнее, что она накроет тебя, чем кого-то; еще более вероятно, что она достигнет если не тебя, то твоих близких, твоих потомков. Всё же (к сожалению) вульгаризаторы учения о карме сильно преувеличивают, утверждая, что рожденное тобой зло непременно к тебе вернется.
Эгоистические побуждения не обязательно противоречат альтруистическим, но могут им противоречить. Глупость увеличивает количество таких противоречий (дурак не знает, что обычно выгодно поступать хорошо). С другой стороны, голос совести тих; его вполне можно не услышать, если об этом не заботиться специально. Но и услышанный, он не обязательно пересилит: либо ситуация в самом деле экстремальная, либо придумываются оправдания: "Я бедный-несчастный; все еще хуже делают; мне велели", либо имеет место принуждение (т.е. эгоистическое побуждение - страх).
Представление о том, что существуют права человека, есть основание распространенного оправдания безнравственных действий. "Я же тоже имею право жить, право наслаждаться, а осуществить эти права, не вредя другим, не получается". Врач идет домой, бросив больного, потому что имеет право на отдых; вор идет воровать, потому что имеет право на элементарный достаток.
Помогает творить зло и представление о том, что существуют люди второго сорта - иной национальности или иного сословия; не говоря уж о преступниках и умалишенных.
Есть способ не только нейтрализовать совесть, но и заставить её служить злу: перекрасить черное в белое, а белое в черное при помощи какой-нибудь идеологии (национализма, коммунизма, даже христианства, породившего инквизицию; да и социального дарвинизма).
Чтобы делать зло, человек должен прежде осознать его как добро или как осмысленное закономерное действие. Такова, к счастью, природа человека, что он должен искать оправдания своим действиям. Идеология - это она даёт искомое оправдание злодейству и нужную долгую твёрдость злодею, та общественная теория, которая помогает ему перед собой и перед другими обелять свои поступки и слышать не укоры, не проклятья, а хвалы и почет. Так инквизиторы укрепляли себя христианством, завоеватели - возвеличением родины, колонизаторы - цивилизацией, нацисты - расой, якобинцы и большевики - равенством, братством, счастьем будущих поколений. (Солженицын)
Общее количество подлости и глупости в человечестве не увеличивается и не уменьшается, но, к счастью, не всегда бывает полностью востребовано временем. (Войнович)
Эгоизм изворотлив, как хамелеон. (Белинский)
Со злом надо бороться, как надо выпалывать сорняки: от них не избавишься, но если не полоть, они забьют всё. (Миронова)
Природа побеждается только подчинением ей. (Ф.Бэкон)
Человечество подошло к критическому моменту своей истории, когда над ним нависли опасности термоядерного уничтожения, экологического самоотравления, голода и неуправляемого демографического взрыва, дегуманизации и догматической мифологизации. (Сахаров)
Миллиарды лет создавался удивительно тонкий и сложный баланс биосферы Земли. И вот появляется, казалось бы, самый совершенный продукт эволюции биосферы - человек, называющий себя разумным, и варварски разрушает то, что привело к его появлению и без чего невозможно его дальнейшее развитие и совершенствование. Только принятие самых радикальных мер в течение ближайших 2-3 десятилетий может предотвратить самоубийство человечества. (Шкловский)
Техническое развитие человеческого ума вырвалось вперед, оторвалось от культуры и грозит человечеству гибелью то ли от рук террористов, то ли от рук безумного диктатора, овладевшего атомным оружием. То ли просто от нового варварства вседозволенности псевдокультуры, которой народ пичкают глупые книги и средства массовой информации и которую народ активно поглощает и потому, что она примитивная, и потому, что она поощряет низменные человеческие инстинкты. Проявляя нравственную брезгливость, мы должны уже сегодня с этой псевдокультурой бороться более беспощадно. (Искандер)
Либо мы найдём гуманные способы ограничения численности человечества, либо численность будет, как и раньше, контролироваться голодом, войнами и болезнями. Рост производства материальных благ не решает проблему, а осложняет её решение. Он всё равно не безграничен в условиях ограниченной по размерам Земли. Он, решая сиюминутные задачи, неизбежно подводит к той черте, где вновь возникают те же трудности, но в условиях всё более и более перенаселённой планеты. Малейший сбой в таких условиях (неурожай, финансовый кризис и т.п.) может привести к полному краху цивилизации, к жесточайшей войне и одичанию остатков выжившего человечества. (Насимович)
Самое обидное, что наука, техника и мировая экономика уже сейчас способны во всём мире зарегулировать рождаемость, всех обеспечить пищей, энергией и материалами, обезвредить отходы, сбалансировать природу. Мешают все те же биологические качества человека: лидерство, эгоизм, алчность. И, - неразумность. Но это не безнадежно, созревание касается и накопления разума тоже. По крайней мере, мониторинг среды уже налажен. Наконец, можно надеяться, когда угроза достигнет опасной черты, меры приняты будут. Страх подтолкнёт разум. Особенно когда оружие, Разум, - уже есть. (Амосов)
Нависшая над человечеством угроза возрастает. Но в равной мере возрастает число людей, её осознающих. (Лоренц)
Распространение экологического мышления благотворно влияет на принятие решений в областях, еще недавно считавшихся прерогативой экономики и политики. (Дольник)
Только при самоограничении сможет дальше существовать все умножающееся и уплотняющееся человечество. (Солженицын)
Две задачи даются всякому человеческому обществу: борьба с природой, приспособление её к целям и потребностям человеческой жизни, и борьба с самим человеком, переработка его для целей общежития. Трудно сказать, какая задача труднее, какой из двух материалов грубее и неподатливее. Но легко указать взаимное отношение этих двух работ: чем менее труда требует природа, тем легче складывается общественная жизнь, тем точнее определяются людские отношения; наоборот, чем более дела с природой, тем туже определяются общественные отношения. (Ключевский)
Прогресс к обрыву катит нас, а мы - мостим ему дорогу. (Губерман)
Сегодняшняя экология - это сумма проектов, требующих каких-то денег, известных усилий и какого-то уровня сознательности от населения (примерно такого же, как правила уличного движения). В развитых странах все это более или менее достигнуто. Можно спокойно оставаться со своей погоней за новыми вещами и при своём нынешнем (очень низком) духовном уровне. Другое дело - завтрашний день (где-то в XXI веке). Он загородит дорогу экономическому росту, потребует остановить рост населения. Рост благосостояния в физических величинах станет невозможным. Останется место только для духовного роста. Устроит ли это нынешнее большинство? Согласится ли оно с ограничениями добровольно? (Померанц)
До сих пор господствует мнение, что лучше отравить Землю и себя самих, чем остаться без энергии или еще чего-нибудь нужного. Мы больше хотим вкусно есть и красиво одеваться, чем избежать экологической катастрофы. Экологи говорят: не надо ни от чего отказываться, все потребности могут быть удовлетворены без угрозы разрушения природы, надо только постоянно заботиться о её сохранении. Вероятно, часто это в самом деле так; и дай Бог, чтобы, удовлетворяя свои потребности, мы хотя бы старались минимизировать вред, приносимый окружающим людям и природе. Но чем больше становится людей, точнее, чем больше становится автомобилей и других устройств, поглощающих природные ресурсы, тем чаще ради сохранения окружающей среды, ради самосохранения человечества придется отказываться от удовлетворения тех или иных потребностей (большинство из которых, кстати сказать, надуманные).
Современную цивилизацию называют постиндустриальной, хотя на самом деле она остается индустриальной, только вместо выплавки стали на первое место по значимости вышло производство компьютеров. Но со временем она станет постиндустриальной, т.е. экономия ресурсов станет важнее, чем рост и даже чем сохранение производства.
Быстрый прогресс опасен, т.к. не успевают срабатывать регулирующие механизмы, особенно бессознательные. Плохо, когда плоды прогресса становятся общедоступными в течение жизни одного поколения. Чтобы не свалиться с горной дороги, коэффициент трения должен быть достаточно большим; дешевые бензин, электричество и чистая вода - подобны ледяной корке на горной дороге.
Переход от собирательства и охоты к земледелию и скотоводству привел к тому, что Земля смогла прокормить в сотни раз больше людей, чем раньше; появление современной промышленности привело к такому же результату; но отравление Земли отходами производства создало угрозу существованию человечества, а рост потребления энергии рискует обогнать возможности науки открывать новые её источники. Однако далеко не вся промышленность действительно служит увеличению емкости нашей экологической ниши; шоубизнес, рекламу, туризм, автомобильную промышленность, вероятно, можно сократить в десятки раз без всякого вреда выживанию человечества; а военная промышленность сама является угрозой этому выживанию. Впрочем, важнее всего для выживания человечества, наверное, производство пестицидов, а оно относится к лидерам экологической вредоносности...
Рост населения делает всё более актуальной задачу экономии ресурсов. Понятно, что в первую очередь надо экономить на развлечениях: они необходимы для выживания, но могут быть существенно удешевлены. К примеру, народу нужны зрелища, но не нужны чемпионаты мира, практически не хуже (даже лучше) чемпионаты микрорайона; вместо горных лыж - бег трусцой и прыжки через веревочку; вместо концерта рок-звезд - концерт самодеятельности в подвале или на опушке; вместо кругосветных круизов - пешие или велосипедные прогулки по окрестностям. Конечно, толкать людей в этом направлении следует не силой, а моральным авторитетом и налоговой политикой.
"Зеленых" упрекают, что они толкают человечество назад, в каменный век. В том нет беды, что назад; беда в том, что без промышленности и вооруженного химией и техникой сельского хозяйства могли выживать на Земле миллионы людей, но никак не смогут выжить миллиарды. Но в главном "зеленые" правы: когда человечество мчится к пропасти, главное - убедить его замедлить шаг. Катастрофа не случилась уже в XX веке, потому что человечество в какой-то степени взялось за ум, стало больше тратить на охрану среды - в этом заслуга пропаганды "зеленых". Сегодня пацифисты и "зеленые" - это соль земли.
Люди, живущие в цивилизованном мире, ставят своей целью в жизни физическое благополучие. Прежде только немногие писали книги, притом ценные; теперь кто угодно пишет и печатает всё, что ему угодно, и отравляет умы людей. Прежде, когда люди сражались друг с другом, они мерились физической силой, теперь один человек, стреляя из пушки с холма, может лишить жизни тысячи людей. Прежде люди работали на открытом воздухе столько, сколько им хотелось, теперь тысячи рабочих собираются вместе и работают на фабриках и шахтах, чтобы добыть средства к существованию. Условия их существования хуже, чем у животных, рискуя жизнью, они работают на миллионеров. Прежде люди делались рабами в силу физического принуждения, теперь их порабощает соблазн денег и роскошь. Ныне существуют болезни, о которых люди раньше не имели представления, и целая армия врачей занята поисками средств их лечения, соответственно растет число больниц. Прежде питались два-три раза в день, теперь нужна какая-нибудь еда через каждые два часа, так что едва ли остается свободное время на что-нибудь другое. Цивилизация стремится к увеличению комфорта, но терпит позорную неудачу даже в этом. Эта цивилизация такова, что она разрушится сама собой, надо только иметь терпение. (Ганди)
Дело не в том, что мы не знали, как изобрести машины, но наши предки знали, что если мы будем к этому стремиться, то станем рабами. Наше счастье и здоровье в должном использовании рук и ног. Большие города это западня и бесполезная обуза. (Ганди)
Необходимо осознать, что машины приносят вред. Поняв это, мы сумеем постепенно отделаться от них. (Ганди)
Следующая большая эпоха будет эпохой внешних ограничений, продиктованных экологией. (Померанц)
если Запад не найдет пути к самоограничению, к паузе созерцания и в конечном счете - к цивилизации, живущей в гармонии с природой, то роль гегемона может перейти к другой субглобальной культуре или к блоку незападных культур, достаточно сильному, чтобы удержать мир от гибельной расточительности. Не знаю, удастся ли сойти с пути неудержимого развития техники до катастрофы или целого ряда катастроф. Но может быть, сами катастрофы нас научат и помогут сотрудничеству всех духовных сил, в том числе мировых религий, на мой взгляд, далеко не исчерпавших своих возможностей обновления, "аджорнаменто". (Померанц)
Духовный кризис переплелся с экологическим кризисом и ведет к культуре, возвысившей роль созерцания. Но к этому же ведет и само развитие производства. Важнейшим из дел становится дело, наиболее удаленное от непосредственного собирания и приготовления пищи. Сельское хозяйство отодвинуло в тень охоту и рыболовство, промышленность - сельское хозяйство, производство научной информации определяет сегодня характер промышленности. А эффективность научной мысли зависит от творческого состояния ученого; и если наша цивилизация сохранит равновесие, то главным делом будущего станет производство творческого состояния. Это означает выход за рамки фаустовской цивилизации в целом, означает новое, более глубокое понимание роли созерцания в культуре, новое возвышение Марии над Марфой, заботящейся о многом. (Померанц)
Я долго думал о выходе из беличьего колеса нарастания, нарастания, нарастания материальных объемов производства, которое просто захватывает человека и не даёт ему выйти. Остановить эту машину, как маховик на ходу, сразу невозможно. Но думаю, что возможно добиться паузы созерцания. Пауза созерцания, в которую человек может вглядеться в жизнь как в целое и увидеть что-то как целое, а не только как вихрь частных проблем, которые все время надо решать, решать, решать, а потом куда это все идет - перестаешь понимать. (Померанц)
С тех пор как гоминиды встали на путь производства искусственных орудий, устойчивость их существования зависит от того, насколько инструментальные возможности компенсированы выработанными культурой (прото-культурой) средствами ограничения экологической и социальной агрессии. Когда мощь производственных и (или) боевых технологий существенно превосходит качество культурных регуляторов, общество вступает в полосу антропогенного кризиса. Далее оно чаще всего оказывается жертвой собственного могущества: не умея предвидеть отдаленных последствий деятельности, люди подрывают природные и социальные основы бытия. Такова причинная схема надлома и гибели многих очагов цивилизации. (Назаретян)
Чем выше инструментальный потенциал общества, тем более совершенные средства сдерживания экологической и политической агрессии необходимы для его выживания. Нарушение внутреннего баланса инструментальной и гуманитарной культуры ("силы" и "мудрости") ведет к обострению антропогенных кризисов, и многие цивилизации погибли именно из-за того, что не смогли разрешить это противоречие: подорвав природные и организационные основы существования, пали жертвой собственного могущества. (Назаретян)
Чем выше мощь производственных и боевых технологий, тем более совершенные механизмы сдерживания агрессии необходимы для сохранения общества. Этот закон техно-гуманитарного баланса контролировал процессы исторического отбора, выбраковывая социальные организмы, не сумевшие своевременно адаптироваться к собственной силе. (Назаретян)
Гипотеза техно-гуманитарного баланса гласит, что во всей человеческой истории и предыстории реализовался закон, согласно которому чем выше мощь производственных и боевых технологий, тем более совершенные средства культурной регуляции необходимы для сохранения общества. В формальном аппарате гипотезы различаются показатели внутренней и внешней устойчивости. Первый выражает способность общества избегать катастроф антропогенного происхождения, второй - способность противостоять колебаниям природной и геополитической среды. С ростом технологического потенциала внешняя устойчивость увеличивается. Вместе с тем внутренняя устойчивость чаще всего сокращается: общество становится менее "дуракоустойчивым", т.е. более чувствительным к состояниям массового и индивидуального сознания, к импульсивным действиям и контрпродуктивным решениям. (Назаретян)
Бесконтрольный рост населения, накопление генетического груза из-за эффективного сокращения смертности, нарастающее давление на природу и прочие тенденции подобного же рода делают настоятельно необходимым углубляющееся вторжение интеллекта в самые интимные основы бытия. (Назаретян)
Чтобы выжить, общество обязано выработать и освоить менталитет, адекватный инструментальному могуществу и предполагающий чрезвычайно высокую степень терпимости, готовности к самокритике и компромиссам. (Назаретян)
Иерархически организованная стереохимия, действующая по принципу ключ - замок, плюс электрохимия в качестве украшения - вполне достаточная база для осуществления процессов жизни (так же, как любой самый примитивный алфавит - вполне достаточная база для выражения самых сложных мыслей). Правда, сама структура этой организации оказалась неизмеримо сложней и разнообразней, более многоступенчатой, чем могли себе представить самые проницательные умы 30 лет назад. (Сахаров)
Эволюция - это изменение от неопределённой бессвязной однородности к определённой взаимосвязанной разнородности. (Спенсер)
Живые организмы - это объекты, далекие от равновесия и отделенные от него неустойчивостями. (Пригожин)
Откуда взялась сложность мира? Ответ не требует привлечения Бога. Правда, происхождение первичной материи остаётся непонятным, но развитие сложности объяснимо явлениями самоорганизации. Идея её разработана И.Р.Пригожиным. (Амосов)
Борьба, о которой говорил Дарвин и которая движет эволюцию, - это в первую очередь конкуренция между ближайшими родственниками. (Лоренц)
Всё разумное действительно, всё действительное разумно, потому что действует естественный отбор: изменения происходят всякие, но время сохраняет преимущественно изменения, способствующие стабильности. Если времени достаточно, то всё разумное (с точки зрения стабильности) возникнет по той или иной случайной причине, а всё неразумное пропадет. Это можно назвать законом перехода случайных изменений в направленные. Это объясняет на первый взгляд чудесную возможность убывания энтропии. Это суть эволюционной теории Ч. Дарвина, и не только её.
Естественный отбор особенно присущ всему живому. Характеристическим свойством жизни и является способность к активному гомеостазу, т.е. способность так реагировать на изменения среды, чтобы эта реакция содействовала самосохранению (по крайней мере, сохранению генов - не физических их носителей, а заключенной в них информации).
Механизм, подобный естественному отбору, работает везде, где есть множество меняющихся со временем систем. Старые телевизоры и пылесосы работают лучше новых не только потому, что раньше делали более надежные вещи, но и потому, что старые ненадежные давно сломались, выброшены и забыты. Тем более применимы эти соображения к размножающимся системам: тогда гибель менее устойчивых компенсируется появлением новых, так что процесс потенциально бесконечен.
Статую можно слепить, а можно высечь, отсекая от камня всё лишнее. Если бы камень рос, можно было бы бесконечно отсекать от него лишнее, достигая всё большего совершенства. Именно это происходит в природе.
Дарвин, во-первых, доказал факт эволюции и, во-вторых, выяснил её механизм - естественный отбор. Теория, основы которой были заложены Дарвином, объяснила чудесную приспособленность живых организмов к условиям существования, выражающуюся в способности к гомеостазу. Эта приспособленность есть следствие трех факторов: 1) избыточное воспроизведение себе подобных; 2) случайные с точки зрения приспособления наследуемые изменения (мутации); 3) несколько большие шансы на выживание и размножение у более приспособленных (т.е. обладающих анатомическими преимуществами или дополнительными знаниями).
Суть жизни (по крайней мере, земной) - автокатализ: нуклеиновые кислоты могут способствовать превращению окружающей органики в такие же нуклеиновые кислоты.
Суть разума - способность к упреждающему отражению. Всякое живое существо целесообразно реагирует на окружающие события, разумное реагирует на еще не произошедшие события.
Почти все мутации являются вредными или нейтральными; главный вид отбора - стабилизирующий, т.е. отсекающий вредные изменения. Но если бы мутации совсем прекратились, вид не смог бы приспособиться к меняющимся условиям. Аналогично и в искусстве: традиционное почти всегда лучше новаторского; но художники ищут и ищут новое, и иногда даже находят. То же и с дурацкими подростковыми модами.
Все системы, передающиеся из поколения в поколение с накоплением ошибок репликации под контролем внешней среды, подчиняются сходным закономерностям. Под эту категорию подпадают не только объекты биологической эволюции, но и человеческие языки, обычаи, обряды, мифы, религии, сказки и др.. (Медников)
Аксиомы биологии: 1) живой организм состоит из фенотипа и генотипа, т.е. программы; 2) генотипы реплицируются матричным способом; 3) в процессе репликации неизбежны ошибки; 4) в процессе постройки фенотипа эти ошибки усиливаются, что делает возможным селекцию единичных квантовых событий на макроуровне. (Медников)
Старые представления фактически отождествляли жизнь с обменом веществ. (Шкловский)
Характерной особенностью управляющих процессов является то, что передача по определенным каналам небольших количеств энергии или вещества влечет за собой действия, заключающиеся в преобразовании значительно больших количеств энергии или вещества. А.А. Ляпунов считает, что управление, понимаемое в широком, кибернетическом смысле, является самым характерным свойством жизни безотносительно к её конкретным формам. Вещества, у которых усредненные за подходящий интервал времени значения характеристик меняются мало по сравнению с другими веществами, обладающими примерно такими же значениями характеристик, Ляпунов называет "относительно устойчивыми". Причиной устойчивости могут быть либо особенно благоприятные внешние условия , либо внутренние реакции вещества на внешние воздействия, направленные на сохранение его состояния. Именно последний тип устойчивости и лежит в основе жизнедеятельности всех организмов. Важным свойством сохраняющих реакций является их быстрота. Это требует достаточно большого объема памяти в управляющей системе. Следовательно, размеры материальных носителей информации должны быть очень маленькими. Необходимо, чтобы хранение информации в памяти управляющей системы было надежным. Это означает требование высокой стабильности состояний элементов, из которых складывается память. Устойчивыми материальными носителями информации могут быть отдельные молекулы, состоящие из достаточно большого количества атомов. Такие молекулы представляют собой квантованные системы. Для изменения состояния подобной молекулы требуется, чтобы она поглотила достаточно большую порцию энергии (например, больше 0,1 эВ). Поэтому, например, беспорядочные тепловые движения, энергия которых значительно меньше, не могут изменить состояния такой молекулы. (Шкловский)
Ляпунов характеризует жизнь как "высокоустойчивое состояние вещества, использующее для выработки сохраняющих реакций информацию, кодируемую состояниями отдельных молекул". Организм должен противодействовать термодинамическим процессам, что требует непрерывной затраты энергии. Таким образом, для устойчивого поддержания своего состояния всякий организм должен получать энергию извне. Характернейшей особенностью живого вещества является то, что оно состоит из отдельных структурных единиц - организмов. Каждый такой организм как в информационном, так и в энергетическом смысле представляет собой в значительной степени обособленную единицу и вместе с тем имеет свою собственную структуру. Ляпунов связывает это с "дискретной структурированностью" управления. Под этим он понимает "иерархическую" систему подчинения управляющих систем. "Надорганизменные" образования (например, виды) значительно более устойчивы, чем отдельные организмы (которые более или менее быстро погибают). Но высокая устойчивость "надорганизменных" образований возможна лишь при условии появления новых организмов, приходящих на смену старым, т.е. при условии размножения. Новый организм должен получать необходимый для его жизнедеятельности запас информации, а также первоначальную управляющую систему, так сказать, в "готовом виде" от других подобных организмов, являющихся его "родителями". Размножение живых организмов сопровождается "самовоспроизведением" информации, передачей от "родителей" к "потомству". Под влиянием искажений при передаче действие управляющей системы может измениться. (Шкловский)
Центральной проблемой происхождения жизни на Земле является реконструкция эволюции механизма наследственности. Жизнь возникла только тогда, когда начал действовать механизм репликации. (Шкловский)
В своей великой стратегии природа непогрешима. Доказательство тому - непрерывность самой жизни, которую ежеминутно, со всех сторон атакует смерть. Но в частностях, увы, всемогущая природа допускает ошибки, как это свойственно любому из её слабых и беззащитных творений. (Белкин)
Уменьшение числа самцов, принимающих участие в размножении, не влияет на численность потомства. Это позволяет воздвигнуть на их пути дополнительные барьеры естественного отбора и важнейшей его разновидности - полового отбора, что даёт гарантию передачи потомству наиболее ценных качественных характеристик. Можно сказать, что природа смотрит на самцов любого вида, как бизнесмен - на оборотный капитал, который он смело ставит на кон, ввязываясь в рискованные комбинации. Но эту смелость придаёт ему наличие основных фондов, в качестве которых в нашем случае выступает женский пол. Это золотой запас вида. (Белкин)
Почти все новообразования в духовной жизни, в технологиях, в социальной организации, а ранее в биотических и физико-химических процессах представляют собой "химеры" - в том смысле, что они противоречат структуре и потребностям метасистемы, - и чаще всего выбраковываются, не сыграв заметной роли в дальнейших событиях. Но очень немногие из таких химерических образований сохраняются на периферии большой системы (соответственно, культурного пространства, биосферы или космофизической Вселенной) и при изменившихся обстоятельствах могут приобрести доминирующую роль. Поэтому важнее выяснить не то, как и когда в истории возникло каждое новое явление, а то, как оно сохранилось, когда и почему было эволюционно востребовано после длительного латентного присутствия в системе. (Назаретян)
Сегодня уже считается общепризнанным, что жизнь - это механизм, который "контролирует устойчивость особого неравновесного состояния земной атмосферы". Акцент на антиэнтропийном характере жизнедеятельности и на её непременной цене (сохранение неравновесного состояния оплачивается ускоренным ростом энтропии других систем) приближает к пониманию того, почему жизни исконно сопутствуют эндо-экзогенные кризисы различного масштаба и почему ответом на них может стать совершенствование антиэнтропийных механизмов. (Назаретян)
Сущностную характеристику живого вещества составляет устойчивое неравновесие, т.е. крайне маловероятная молекулярная организация, для сохранения которой необходима постоянная целенаправленная работа, противопоставленная уравновешивающему давлению среды и обеспечиваемая свободной энергией за счет разрушения других неравновесных систем. (Назаретян)
Преодоление одного эволюционного кризиса, как правило, начало дороги к следующему, чем и обусловлена обреченность общества (как прежде природы) на дальнейший прогресс. (Назаретян)
На каждом переломе природной или социальной истории разрешение эндо-экзогенного кризиса происходило по сходному сценарию. Маргинальные формы вещества, жизни, социальной активности, культуры, мышления становились доминирующими, обеспечивая рост внутренней сложности и "интеллектуальности" целостной системы и, тем самым, совершенствование антиэнтропийных механизмов. Поэтому условием прогрессивной эволюции является чередование относительно спокойных периодов, когда может накапливаться актуально бесполезное разнообразие, и режимов с обострением, когда происходит отбор систем, успевших накопить достаточный ресурс для смены стратегий. В целом же социально-историческая эволюция, как и эволюция природная, складывается из последовательности фазовых переходов, и каждый из них представляет собой средство сохранения неравновесной системы в фазе неустойчивости, завершаясь восстановлением динамической устойчивости на более высоком уровне неравновесия со средой. (Назаретян)
Э.Чайсон выявил пропорцию между сложностью внутренней организации и удельной плотностью энергетического потока: отношение количества привлечённой свободной энергии в единицу времени к собственной массе тем выше, чем сложнее организована система. (Назаретян)
Поскольку противоречий между выводами термодинамики и наблюдаемыми процессами обнаружить не удаётся, парадокс эволюции приобретает парадигмальный характер. С классической точки зрения, уровень организации во Вселенной должен последовательно снижаться, а не расти, как это происходит в действительной истории общества, биосферы и Метагалактики. (Назаретян)
На некоторой фазе становления Метагалактики в ней должно было образоваться множество очагов развития неравновесных процессов, способных достичь уровня планетарной цивилизации. Все формирующиеся цивилизации становятся невольными участниками универсального естественного отбора: те из них, у которых созревание сдерживающих агрессию механизмов существенно отстает от растущего технологического могущества, "выбраковываются" из эволюционного процесса путем самоистребления, и лишь сумевшие пройти серию драматических "тестов на зрелость" выходят на космически значимые рубежи прогресса... Земная цивилизация может оказаться как в числе самоустранившихся, так и в числе тех, которым суждено продолжить потенциально неограниченный процесс развития. (Назаретян)
В разуме нет никакой мистики, он воспроизводим техническими средствами. Вопрос лишь в доступной сложности. (Амосов)
Если сочетание морали, религии и идеологии оказывалось удачным - племя разрасталось в народ, в нацию, формировалось государство и зарождалась цивилизация. Впрочем, это удавалось лишь немногим. Историк А.Тойнби насчитал всего 21 цивилизацию, а племен было тысячи. (Амосов)
Мы обладаем адаптивными характеристиками, сформировавшимися, когда мы жили в других условиях, малыми группами охотников и собирателей. (Уилсон и Рьюз)
Кто знает: если бы в какую-то незапамятную пору люди не научились моделировать, переживать и гасить в игре распирающее их желание отнять чужое, изнасиловать приглянувшуюся женщину, растерзать обидчика, продлилась бы наша история до сегодняшнего дня. (Белкин)
В современном мире, как ни странно, проблему человеководства обходят молчанием, возможно, потому, что её изучение может натолкнуть на выводы, идущие вразрез с нашими религиозными и политическими взглядами. (Паркинсон)
Н.К. Кольцов и другие, занимавшиеся в 20-е годы евгеникой, ставили вопрос: каково влияние на отбор войн, революций и т.п.. (Тимофеев-Ресовский)
Эволюционная теория касается и тела, и души, в том числе качеств, приобретаемых в течение жизни и, следовательно, генетически не передаваемых; дарвиновские законы управляют и генетической наследственностью, и сигнальной, т.е. традициями и т.п.. Вопрос, что передаётся генетически, а что сигнально, часто обсуждается, но на самом деле не так важен.
Всё действительное было разумно, всё разумное будет действительно. Ситуация всё время меняется, и дарвиновские механизмы действуют с некоторым запаздыванием, т.к. для их срабатывания нужно время. Так что порождаемые ими структуры соответствуют не современной ситуации, а прошлой.
Эволюция сделала человека таким, каким выгодно с точки зрения выживания вида. Но приспособлены мы, скорее, не к нынешним условиям, а к тем, в которых человек жил десятки тысяч лет. Наши чувства предохраняют нас от опасностей, грозивших древнему человеку, больше, чем от возникших недавно. Культура тоже эволюционирует по дарвиновским законам, но быстрее генов. Вероятно, поэтому нравственный закон закодирован больше в культуре, чем в генах: благодаря этому он лучше успевает меняться вслед за ситуацией.
В цивилизованных странах почти все люди доживают до зрелого возраста. Поэтому главнейший фактор эволюции человека - количество детей. Оно зависит, вероятно, больше от моральных качеств, чем от физических (в религиозных семьях обычно больше детей, чем в нерелигиозных; с другой стороны, у алкоголиков тоже иногда бывает много детей; но едва ли у них много внуков и правнуков).
Войны, погромы, массовые репрессии тоже являются факторами отбора. Л. Гумилев отмечал их связь с так называемой пассионарностью этноса: пассионарность способствует войнам и революциям, обновлению и распространению генов и культургенов; а войны и революции способствуют снижению пассионарности, т.к. пассионарии обычно гибнут первыми. Ч. Дарвин высказал предположение, что причиной неожиданно быстрого упадка Испании явилось безбрачие священников и репрессии инквизиции, отчего резко уменьшилось число талантливых людей (можно указать также на изгнание мавров и евреев, а затем отток пассионариев в Америку). А. Солженицын отмечает, что сталинские репрессии действовали подобно дарвиновскому отбору, но отрицательному: шансов пережить правление Сталина было больше у людей менее заметных, менее активных, менее талантливых, менее честных. По замечанию А. Ахматовой страна разделилась на две половины: на тех, кого сажают, и на тех, кто сажает; те, кого сажали, как правило, либо не оставили потомков, либо не имели возможности их воспитать; те, кто сажал, плодились и размножались, но чему они могли научить своих детей? В результате мы имеем то, что имеем. Войны и эмиграция тоже подорвали генофонд и культуру России. Роль революции не столь однозначна: уничтожив и изгнав многих способных и образованных людей, она вместе с тем помогла проявлению способностей многих выходцев из низов.
В народе распространен генетический фатализм: якобы человек с рождения обречен стать, например, дураком или преступником. Видимо такое представление успокаивает, освобождая от ответственности (например, от ответственности окружающих, толкающих человека к преступлениям). Здесь играет роль и недооценка (возможно, связанная с недостаточным знакомством с Фрейдом) влияния на судьбу человека первых лет его жизни, которое чрезвычайно велико, а между тем его трудно отдифференцировать от влияния генов. Последнее тоже существенно; но в отношении, например, влияния на преступность оно заключается в том, что предопределяет (вероятностно), не столько станет ли человек преступником, сколько какие виды преступлений он будет совершать, если им станет. Одни и те же задатки при том или ином стечении обстоятельств могут проявиться как полезные или как вредные. Дело в том, что вредные гены встречаются редко, т.к. отсекаются отбором. Возможны, правда, случаи, когда ген вредный в настоящее время или даже вредный как правило, не исчезает, т.к. в каких-то ситуациях оказывается очень полезным (пример: серповидная анемия, страдающие которой не восприимчивы к малярии).
Для эволюции любого вида имеет значение в конечном счете не борьба за существование, а борьба за оставление потомства.
Для эволюции важна не только борьба за оставление потомков, но и за оставление последователей - раз уж мы признаем сигнальную наследственность. (Насимович)
Лоренц недооценивает скорость эволюции: цивилизация существует достаточно долго, чтобы мы могли к ней приспособиться (например, чтобы возник генетически обусловленный запрет на убийство, в связи с появлением оружия). Видимо, эволюция идет быстро только в пределах существующего генофонда; но генофонд человечества допускает меньшую склонность к убийствам. (Насимович)
Основная линия эволюции человека - совершенствование "тормозов". (Насимович)
И для человека, и для других живых организмов не существует постоянных оптимальных условий среды; оптимальны не постоянство, а постоянные изменения в пределах приемлемых значений и даже кратковременные выходы за пределы приемлемого. (Насимович)
Страх смерти выработан в ходе долгой эволюции животного мира, к которому принадлежит человек. Без страха смерти мы бы не выжили в бесконечной борьбе живых существ за место под солнцем. (Насимович)
современные средства сообщения и связи завершили процесс распространения технической цивилизации. Этот процесс изменил до основания жизненные условия на Земле, и одобряют его или нет, признают его успехи или его опасность, со всей определенностью надо подчеркнуть, что он давно перерос контроль со стороны человека. Его можно скорее рассматривать как биологический процесс, при котором структуры, действующие в человеческом организме, переносятся во все большем объеме на окружающую людей среду, и эта среда приводится в состояние, которое соответствует увеличивающемуся населению Земли. (Гейзенберг)
оказалось ясным, что изменения, которые возникли на Земле благодаря связи естествознания и техники, не могут рассматриваться только под углом зрения оптимизма; по крайней мере частично оправдываются взгляды людей, предостерегавших от опасности таких радикальных изменений наших естественных условий жизни. (Гейзенберг)
У сильно вооруженных животных (лев, волк, ворон, змея) - сильная мораль. Они никогда не применят боевые приемы против своих. Это для них табу. А у слабых зверей - слабые и запреты. И нежный голубок может заклевать соперника в стае - а потом еще и тушку его ощиплет. Человек по природе - слабо вооруженное животное, и у него нет запрета убивать себе подобных. Парадокс: человек стал самым вооруженным на планете, хоть и остался со слабой моралью. Ее надо развивать и поддерживать. Этой задаче, в частности, служит религия. (Дольник)
Задача самца - "пристроить" побольше половых клеток, а самки - выбрать наилучшего самца. (Дольник)
Зоологи называют четыре признака, по которым человек уникален среди современных млекопитающих: прямохождение, речь, пользование огнем и способность все более совершенствовать свои орудия. Гуманитарии добавляют к этому набору пятый - "религиозное чувство". (Дольник)
У всех приматов дети рождаются беспомощными - они неспособны самостоятельно передвигаться, медленно растут и долгое время висят на матери, крайне её обременяя. Такова стратегия даже самых примитивных приматов. Более интеллектуальные человекообразные достигают самостоятельности не быстро - к 3-4 годам, а половозрелости - лишь к 6-10 годам. Человек же созревает в половом отношении еще медленнее, к 12-14 годам, и самостоятельным становится не раньше этого срока, а то и позже. И в течение всех этих лет ребенок менее самостоятелен, чем детеныш человекообразных, нуждается в заботе, опеке и обучении. Вот поэтому у предков человека выживание зависело от того, удастся ли заставить самцов заботиться о самках. Эту задачу, простую для других видов, в данном случае отбору решить было трудно: мешало очень далеко зашедшее у высших приматов доминирование самцов над самками. И видимо, отбор справился с такой головоломкой несколько экстравагантным путем, сходным с решением её у верветок: используя врожденную инверсию доминирования перед спариванием как исходный плацдарм, он начал усиливать и продлевать её, делая самку перманентно привлекательной для самца, способной к поощрительному спариванию. Если самке удавалось удержать около себя самца, её дети выживали, если нет - погибали. (Дольник)
Очень сильная по зоологическим меркам агрессивность человека, его очень высокая (даже по сравнению с обезьянами) сексуальность, чувство ревности, приводящее даже к убийству соперника, и, наконец, потребность мужчин с детства до старости бороться за свой иерархический ранг - все это для этологов бесспорное свидетельство того, что становым хребтом стада древних гоминид была жесткая иерархическая пирамида, образованная половозрелыми самцами. У очень многих живущих группой или небольшим стадом животных - орангутанов, львов, лошадей - во избежание бесконечных конфликтов самец-доминант изгоняет из стада других самцов, включая собственных сыновей. Но это все либо живущие в безопасности животные, либо хорошо вооруженные, либо очень быстро бегающие. Будь предки человека хорошо защищены, они, возможно, пошли бы таким же путем. (Дольник)
Образование пирамиды по возрастному признаку, без всякого сомнения, свойственно человеку. В традиционных обществах возрастная иерархия соблюдается очень строго. Но и образование союза подчиненных с целью свержения доминанта - тоже дело обычное, известное от седой древности до наших дней. У людей эти союзы тоже неустойчивы, сравнительно легко разрушаемы. Предательство вчерашнего союзника - норма поведения политиков. Иначе не сохранялась бы тысячи лет римская поговорка "разделяй и властвуй". Конечно, до идеи объединения с целью свержения угнетателей и захвата их положения можно дойти путем интеллектуальных раздумий или компьютерных моделей, не прибегая к инстинкту. Но инстинкт этот в нас сидит и готов действовать как по велению рассудка, так и вопреки ему. (Дольник)
Спешка, которой охвачено индустриализованное и коммерциализованное человечество, являет собой прекрасный пример нецелесообразного развития, происходящего исключительно за счет конкуренции между собратьями по виду. Нынешние люди болеют типичными болезнями бизнесменов - гипертония, врожденная сморщенная почка, язва желудка, мучительные неврозы, - они впадают в варварство, ибо у них нет больше времени на культурные интересы. И все это без всякой необходимости: ведь они-то прекрасно могли бы договориться работать впредь поспокойнее. То есть, теоретически могли бы, ибо на практике способны к этому, очевидно, не больше, чем петухи-аргусы к договоренности об уменьшении длины их перьев. (Лоренц)
Пагубная агрессивность, которая сегодня как злое наследство сидит в крови у нас, у людей, является результатом внутривидового отбора, влиявшего на наших предков десятки тысяч лет на протяжении всего палеолита. Едва лишь люди продвинулись настолько, что, будучи вооружены, одеты и социально организованы, смогли в какой-то степени ограничить внешние опасности - голод, холод, диких зверей, так что эти опасности утратили роль существенных селекционных факторов, - как тотчас же в игру должен был вступить пагубный внутривидовой отбор. Отныне движущим фактором отбора стала война, которую вели друг с другом враждующие соседние племена; а война должна была до крайности развить все так называемые "воинские доблести". К сожалению, они еще и сегодня многим кажутся весьма заманчивым идеалом. (Лоренц)
Шимпанзе, которые известны своей способностью обучаться за счет прямого подражания, принципиально подражают только собратьям более высокого ранга. (Лоренц)
Стадо павианов управляется не одним вожаком, а "коллегией" из нескольких старейших самцов, которые поддерживают свое превосходство над более молодыми и гораздо более сильными членами стада за счет того, что всегда держатся вместе - а вместе они сильнее любого молодого самца. (Лоренц)
Наблюдаемая у столь многих животных агрессия, направленная против собратьев по виду, вообще говоря, никоим образом не вредна для этого вида, а напротив - необходима для его сохранения. Однако это отнюдь не должно обольщать нас оптимизмом по поводу современного состояния человечества, совсем наоборот. Какое-либо изменение окружающих условий, даже ничтожное само по себе, может полностью вывести из равновесия врожденные механизмы поведения. Они настолько неспособны быстро приспосабливаться к изменениям, что при неблагоприятных условиях вид может погибнуть. (Лоренц)
Как раз знание того, что агрессия является подлинным инстинктом - первичным, направленным на сохранение вида, - позволяет нам понять, насколько она опасна. (Лоренц)
Мы охарактеризуем человека как "специалиста в неспециализированности", как существо, потерявшее многие специализации, имевшиеся у его дочеловеческих предков. (Лоренц)
Прогресс всегда представлял собой не цель, а средство сохранения системы в фазах неустойчивости, и прогрессивные изменения - это выбор "меньшего из зол". (Назаретян)
Трудно сомневаться в том, что собственно человеческая история при любом раскладе подходит к концу: не видно реалистического сценария, при котором бы сохранился неизменным - таким, каким мы его знаем, -человек в его качественной определенности. (Назаретян)
По всем признакам, собственно человеческая история близка к завершению, которое может означать конец универсальной эволюции, а если ещё сохраняется окно в будущее ("странные аттракторы"), то проникнуть в него можно только с "жертвой человеческого качества". (Назаретян)
Действительная история - это всегда отказ от привычного и родного, и это всегда больно. (Назаретян)
Противоестественная легкость взаимных убийств, не компенсированная соразмерным инстинктивным торможением, задала лейтмотив социальной истории. Жизнеспособность гоминид, включая, конечно, и неоантропов (Homo sapiens sapiens), во многом зависела от того, насколько инструментальные возможности уравновешивались искусственными механизмами сдерживания агрессии. (Назаретян)
в долгосрочной ретроспективе, с последовательным ростом убойной силы оружия и демографической плотности (а значит, и уровня агрессивности индивидов), процент жертв социального насилия от общей численности населения не возрастал. Это было обеспечено отбраковкой социальных организмов с декомпенсированной агрессивностью, а также совершенствованием и умножением культурных инструментов сублимации агрессии. В результате происходила своего рода возгонка социального насилия из физической в виртуальную сферу и вместе с тем увеличивалась способность людей к взаимоприятию и компромиссам. Такое предположение отчетливо подтверждает анализ переломных исторических эпизодов: неолитическая революция впервые обеспечила образование межплеменных союзов (вождеств), революция Осевого времени как ответ культуры на распространение стального оружия решительно смягчила политические ценности и формы ведения войны и т.д.. (Назаретян)
Первобытным сознанием незнакомый человек воспринимается как "нелюдь" и враг, подлежащий уничтожению; в глазах палеолитического охотника умерщвление чужака часто является "убийством" в меньшей степени, чем добыча зверя. Хотя неолитическая революция коренным образом изменила отношение к незнакомым людям, тысячелетиями идеологи изобретали все новые ухищрения, чтобы так или иначе реанимировать образ "чужаков", на которых не распространяются моральные и правовые нормы отношений между людьми. (Назаретян)
Все традиционные культуры формировались при совершенно несопоставимых с нынешними инструментальных возможностях. Перед человечеством никогда реально не стояла задача полностью искоренить политическое насилие. Возраставшая боевая мощь заставляла корректировать приемы и цели ведения войны, но в общем силовые конфликты не только не угрожали существованию общества как такового, но и служили важным фактором развития. До тех пор, пока не сформировалась историческая потребность в неконфронтационной солидарности ("мы" без "они"), идеология, провозглашающая: "Несть еллина ни иудея",- но взамен не дающая своим адептам "меч" для отсечения своих от чужих, так и осталась бы достоянием эзотерической секты без широкого социального отклика. (Назаретян)
А. Тойнби, исследовав циклы цивилизационного развития, собрал множество примеров того, как совершенствование боевых и производственных технологий влекло за собой надлом социальных систем, становившихся затем легкой жертвой варваров. (Назаретян)
Кто возьмется предсказать, до какой поры разумный субъект, целенаправленно формирующий собственное тело, сохранит совокупность свойств, составляющих человеческое качество. (Назаретян)
Вечность человеческого бытия и выживание цивилизации - вещи, отнюдь не тождественные. (Назаретян)
Человек - не венец творения, величие и перспектива бессмертия человека в том, что его разум способен создать нечто более совершенное, чем он сам. (Назаретян)
Не все в действительном человеке равноценно, и ради продолжения эволюции целесообразно пожертвовать его двоякой биоинтеллектуальной сущностью. (Назаретян)
Есть ценности более высокие, чем человек в его качественной определенности,- цивилизация, интеллект; в их развитии человеческая история составляет только одну из конечных стадий. (Назаретян)
В эпоху перехода от человеческой к постчеловеческой стадии задача гуманизма в том, чтобы способствовать по возможности безболезненному врастанию человека в новую реальность, уберечь его от разочарования, фрустрации и вытекающих из них деструктивных настроений, а также обеспечить максимальное усвоение будущей "сверхчеловеческой цивилизацией" лучших качеств её источника и творца. (Назаретян)
Сущность всего прогресса - начиная с отдаленнейших времен прошлого, которых наука имеет хоть какую-нибудь возможность достигнуть, и до вчерашней летучей новости - заключается в превращении однородного в разнородное. (Спенсер)
В разных ситуациях требуются разные добродетели, где-то - церковного старосты, а где-то - пилота-истребителя. (Паркинсон)
Жажда быть "как все", - мощнейший двигатель процессов социализации, не случайно эволюция его выработала и отшлифовала, но не случайно и то, что включение этого механизма приурочено к периоду раннего детства. Когда же сроки сдвигаются и тяга к униформизму завладевает сложившейся, созревшей личностью, возникает разрушительный, деструктивный эффект. (Белкин)
Чтобы созрел великий национальный писатель, необходимо, чтобы он прошёл межнациональное перекрестное опыление. (Искандер)
В обществах первобытных, не знающих разделения труда, группы людей составлены из единиц, однородных и связанных между собой весьма тесно, тогда как самые группы чужды и враждебны друг другу. Прогресс общественности сказывается в том, что тесный круг переходит в более широкий, включающий в себя несколько прежде обособленных общественных единиц. Этот процесс происходит параллельно и в зависимости от другого. Первоначальная однохарактерная по своему составу группа все более и более дифференцируется благодаря разделению труда. Общественная солидарность начинает опираться на новом начале распределения функций, создающем большую зависимость между лицами, отправляющими каждый только одну из этих функций. (М.Ковалевский)
Отбор действует не только на уровне индивидов, но и на уровне популяций; т.е. он способствует росту наиболее приспособленных популяций, что не обязательно означает: состоящих из наиболее приспособленных индивидов. Отбор может закреплять разнообразие индивидов: часто не какая-то форма является наиболее выгодной для выживания популяции, а выгоднее сосуществование нескольких форм - полиморфизм (сравни: плюрализм в идеологии).
Полигамия способствует получению наиболее качественного потомства (потому что в этом случае потомство оставляют в основном только самые сильные и предприимчивые отцы, и эти качества иногда наследуются). Моногамия способствует поддержанию полиморфизма.
С развитием цивилизации в обществе растет специализация (как когда-то росла специализация клеток в организме), так что снижаются требования к физическим и умственным качествам человека: в хорошо организованном обществе человеку вполне достаточно уметь точно исполнять инструкции. Правда, растут требования к обучаемости, т.к. окружающий мир стал больше меняться в течение жизни одного человека. Идеал всеобщего творческого труда, при котором отдыхом является перемена вида труда, оказался неосуществим; в наиболее экономически развитых странах человек настолько выкладывается на работе, что отдых ему доступен, как правило, лишь очень примитивный: гладиаторские бои, примитивное кино, шумная квазимузыка, пляж; остальные народы не сумев позаимствовать способность к труду, заимствуют привычку к примитивному отдыху.
У гладиаторов, кинозвезд и, отчасти, политиков есть еще одна функция (кроме способствования релаксации): они в какой-то степени делают современный глобальный мир не столь обезличенным (будучи в курсе личной жизни одних и тех же персон, граждане современного мира чувствуют себя в нем, как некогда чувствовали граждане деревни).
Культура это всё то, чему люди и другие животные учатся друг у друга. У людей это гораздо большая доля осваиваемой информации, чем у других животных.
Более удачные культургены распространяются не только за счет более быстрого роста популяций, в которых они имеются, а также за счет покорения ими и насильственной ассимиляции соседних популяций, но в особенности за счет заимствования у соседей, причем чаще у более удачливых соседей. Такое заимствование играет ту же роль в отношении культургенов, какую половое размножение - в отношении генов: обеспечивает возможность рекомбинации.
Имеются две противоположные тенденции (славянофильство и западничество - пример их проявления): стремление во всем подражать преуспевающим соседям и стремление во что бы то ни стало сохранять самобытность; первая способствует распространению более удачных культургенов (хотя вместе с удачными заимствуются и неудачные); вторая способствует сохранению разнообразия. Полиморфизм, т.е. разнообразие, необходим, т.к. в разных условиях более полезными оказываются разные качества; да и в каждый момент полезно наличие различных особей и групп, в том числе, носителей различных традиций.
Смысл библейской легенды о вавилонской башне - в утверждении идеи плюрализма, в отрицании чрезмерной глобализации: любая дурь может легко овладеть человечеством, говорящим на одном языке; наличие многих народов приводило к тому, что вредный образ жизни мог погубить один народ, но не всё человечество. Способность людей приводить в исполнение самые грандиозные планы превосходит их способность предвидеть дальние последствия и, вообще, составлять разумные планы. Смешав языки, Бог замедлил прогресс и уменьшил риск самоуничтожения человечества; для каждого народа этот риск не уменьшился, даже вырос, но для человечества в целом он (до начала технической революции и глобализации) снизился до нуля.
В первобытные времена культура распространялась стихийно, от человека к человеку. Позже власти приобрели возможность насаждать знания и мнения на всей подвластной территории. Книгопечатание породило возможность передачи культуры, альтернативную передаче её непосредственно от человека к человеку; пути распространения культуры стали по преимуществу вертикальными. Интернет дал новые гигантские возможности её горизонтальному распространению. Если пираты победят шоубизнес, культура станет еще демократичнее.
Появление средств массовой информации привело к тому, что современный человек слышит голос динамика едва ли не чаще, чем живой, следовательно, он слышит то, что вместе с ним слышат тысячи или миллионы людей. Плоская шутка, сказанная с экрана, мгновенно становится поговоркой. В результате эволюция культуры стала столь быстрой, что многие (к счастью, не все) регулирующие механизмы не успевают срабатывать.
Попкультура - отличительная черта нового времени. Ее главная особенность - она в значительной степени насаждается сверху. Верхи стремятся внушить народу выгодные им стереотипы. Внушить что бы то ни было умным людям трудно; ну и фиг с ними - (это пытались делать тоталитарные режимы и, разумеется, терпели фиаско). В этом причина некоторой дебильности попкультуры: она и не расчитана на умных.
При групповом отборе между собой соревнуются близкородственные группы в целом, а не особи по отдельности. (Дольник)
В перспективе биологического времени существования вида нам не дано знать, кто "прав", а кто - нет, кто отстал, а кто зашёл в тупик или идет не туда. Только максимальное разнообразие, сохранение всего, что способно сохраниться,- надежный путь к устойчивости вида. (Дольник)
В 1956 году крупнейший специалист по кибернетике У.Р. Эшби сформулировал закон, согласно которому динамическая устойчивость и эволюционный потенциал систем любой природы пропорциональны внутреннему разнообразию. (Назаретян)
Шанс на конструктивное преодоление кризиса система получает в том случае, если она успела накопить (сохранить) достаточный внутренний ресурс слабо структурированного и актуально бесполезного разнообразия. Какие-то из "лишних" элементов, сохранившихся на периферии системы, с изменением условий становятся доминирующими и обеспечивают образование новой, иногда более высокоорганизованной системы-наследницы. (Назаретян)
Именно адаптация к своим возросшим возможностям стимулирует качественные скачки в развитии, поскольку они становятся альтернативой саморазрушению. При этом эволюционно востребованными становятся элементы и качества, латентно присутствующие в системе, но прежде бесполезные и не настолько вредные, чтобы быть активно отбракованными. Накопленный ресурс актуально избыточного разнообразия обеспечивает устойчивость в изменившихся обстоятельствах. Когда наработанные схемы жизнедеятельности становятся контрпродуктивными, какое-то из латентных качеств приобретает доминирующее значение и вокруг него организуется новая структура. Таким образом, эволюционная модель смещает акцент с проблемы возникновения к проблеме сохранения новых систем. (Назаретян)
Думать надо не о том, где и как уменьшить население (это направление мысли самоубийственно), а о динамичной перестройке социально-политических, экономических структур, о формировании и распространении мировоззренческих, правовых, морально-этических основ, адекватных новым требованиям. К числу таких требований относится ускоренный рост внутреннего разнообразия, а в психологическом плане - высокий уровень терпимости к различиям, не имеющий аналогов в прежних культурах. (Назаретян)
Хайек показал, что демографический рост чреват опасностями постольку, поскольку он опережает рост социокультурного разнообразия, т.е. увеличивается количество "одинаковых людей". Когда множество людей желают одного и того же и владеют одними и теми же простыми навыками, они создают напряженность на рынке труда, конкурируют за ресурсы и наращивают их расход. Но когда увеличивается количество "разных людей", мыслящих непохоже и владеющих разнообразными умениями, параллельно умножаются социальные услуги. Отходы одних деятельностей становятся сырьем для других деятельностей, более полно вовлекая в единый круговорот вещественные и энергетические ресурсы. В итоге с ростом населения и потребления сокращаются расходы природных ресурсов и, что не менее важно, отходы социальной жизнедеятельности. (Назаретян)
Главный критерий выживаемости любой сложной системы - её разнообразие. В теории систем существует закон иерархических компенсаций, или закон Седова. Он гласит, что рост разнообразия на верхнем уровне организации оплачивается ограничением его на нижних уровнях. От чего-то менее важного система отказывается, что-то унифицирует, но зато её общая сложность возрастает. (Назаретян)
Как раз потому, что моральные, правовые ограничения сужают выбор средств, которые каждый индивид вправе использовать для осуществления своих намерений, они необычайно расширяют выбор целей, успеха в достижении которых каждый волен добиваться. (Хайек)
Реальное содержание прогресса - дифференциация. Но не всякая дифференциация хороша. (Померанц)
Развитие не есть движение от плохого к хорошему: развитие человеческой истории есть движение от примитивной цельности к запутанной сложности, которая, в свою очередь, полна проблем и трудностей. (Померанц)
Сопротивление глобализации так же старо, как она сама. (Померанц)
Глас народа - глас божий. (поговорка)
Наше созерцание внешнего мира не просто сенсуально, но, главным образом, интеллектуально, т.е. обуславливается не одними чувствами, но, выражаясь объективно, и мозгом. (Шопенгауэр)
Ощущение - продукт нашей культуры. (Вертгеймер)
В отличие от истинностной гносеологии, характерной для классической парадигмы научного знания, современная (постнеклассическая) наука ориентирована на модельную гносеологию, т.е. признаёт нормальным наличие взаимодополнительных моделей и принципиальную незавершённость всякого конечного знания. (Назаретян)
Наука занимается истинностью высказываний, философия - их смыслом. (Поэтому эстетика считается частью философии: она пока в основном занимается выяснением смысла своих основных понятий.) Работа Эйнштейна имеет и философское значение: он переосмыслил понятие времени. (Шлик)
Без необходимости не следует утверждать многое. То, что можно объяснить посредством меньшего, не следует выражать посредством большего. (Оккам)
Философы указывают: трудно провести границу между тем, что есть, и тем, что кажется.
Философы молчаливо полагали: априорное = несомненное. Между тем, априорное знание формируется в ходе естественного отбора, обеспечивающего его истинность (и то не абсолютную) лишь в пределах условий обычных для вида в период формирования этого знания.
Априорные представления - это отражение опыта, но не индивидуального, а коллективного. Они управляются дарвиновскими законами. Именно это имел в виду деКарт, когда говорил, что Бог не может вводить нас в заблуждение, следовательно материальный мир существует, а не кажется. Многие моральные нормы и орудия труда, не изобретены (и даже не понимаемы) никаким индивидуальным умом.
Кроме индивидуального осознаваемого разума существуют индивидуальный неосознаваемый разум - интуиция, коллективный сознаваемый разум - наука, и коллективный неосознаваемый разум, вырабатывающий традиции; каждый из этих четырех типов разума имеет в определенных случаях преимущества перед остальными.
Знания индивида можно разделить на врожденные, приобретенные лично и полученные от себе подобных. Врожденные знания (безусловные рефлексы) преобладают у насекомых, но и у нас они есть. Бо`льшую часть знаний человека составляют знания, полученные от других людей; вероятно, это является главным отличием человека от других видов млекопитающих. Узнанное лично можно подразделить на воспринятое органами чувств и установленное посредством умозаключений (как осознанных, так и неосознанных - озарение). Узнанное от других можно разделить на то, что когда-то кем-то было воспринято органами чувств или получено умозаключением, а также на никем конкретно не открытое, а сложившееся из случайных, может быть, даже неверных восприятий и умозаключений, искажений при передаче другим и т.п., и сохранившееся путем естественного отбора; этому виду знания свойственны те же закономерности, что и врожденному, генетически обусловленному. Конечно, это подразделение путей познания очень условно; как правило, имеется смесь их всех в разных пропорциях; например, врожденными у млекопитающих являются не столько знания, сколько предпосылки к ним. На первый взгляд может показаться, что бо`льшая часть знаний современного человечества содержится в книгах, а устная традиция потеряла свое значение; на самом деле книги имеют значение лишь постольку, поскольку мы понимаем смысл слов, из которых они состоят.
Весьма архитипичен образ человека, ищущего монету не под тем столбом, под которым он её потерял, а под тем, на котором есть фонарь. Не имеющий денег на хорошего врача или не умеющий отличить хорошего от плохого верит знахарю. Не умеющий отыскать истинную религиозность в церкви идет в примитивную секту. Стремящийся понять происходящее вокруг обращается к "геополитике" и разоблачению жидомасонов. Стремящийся к знаниям долгим годам учения предпочитает астрологию (а чаще даже псевдоастрологию - лжелженауку), дайджесты восточной мистики, различные гадания.
Представление о существовании сверхъестественных способностей типа телепатии плохо согласуется с эволюционной теорией. Ведь если бы нечто подобное существовало, то оно, будучи выгодно для выживания, было бы подхвачено отбором и быстро распространилось бы. Сказанное относится и к способности получать энергию не за счет окисления пищи, а "из космоса" или как-нибудь в этом роде. Впрочем, иногда тут дело в злоупотреблении словом "энергия": термин "психическая энергия" имеет право на существование, но употребляя его, надо отдавать себе отчет, что речь идет о понятии, не имеющем ничего общего с энергией физической (в частности, нет никакого закона сохранения психической энергии: часто её становится тем больше, чем больше её тратишь, это и называют несколько поэтически получением энергии из космоса). Разумеется однако, и врожденные, и приобретенные способности разных людей очень различны и часто недооцениваются. Встречаются люди с атавистически гипертрофированной 1-й сигнальной системой, с повышенной способностью бессознательно извлекать информацию из мимики, запахов, ощущать слабые изменения температуры и т.п. - их и называют экстрасенсами (когда этому слову можно придать какой-то разумный смысл).
Паранаука отличается от науки не предметом, а методом: некритическим отношением к фактам. Наука выработала приемы, уменьшающие вероятность использования ложных фактов: прежде всего, следует учитывать по возможности все обстоятельства, могшие повлиять на факт. Для этого в эксперименте желательно варьировать по одному все его условия (аналогично в астрономии, истории и т.п. желательно набрать факты, имевшие место при всевозможных вариациях обстоятельств). Например, в медицине при установлении эффективности того или иного метода лечения надо не только иметь статистику по применению этого метода, но и сравнить результаты с имевшими место в контрольной группе, где этот метод не применялся, а все остальные обстоятельства были те же; в частности, желательно, чтобы разделение больных на группу, к которой применяется метод, и контрольную было случайным, и чтобы больные не знали, к какой группе они принадлежат (последнее трудно осуществимо, когда метод в том и состоит, что больному внушают, что его лечат каким-то особо эффективным методом).
Есть мнение, что лжеученый отличается от ученого отношением к фактам, противоречащим принимаемой им теории: ученый пересматривает теорию, а лжеученый отвергает факт. Однако паранаука грешит не этим: ей вообще не свойственно стремление построить непротиворечивую теорию. Про науку всё меньше можно сказать, что она выводит теорию из фактов. Современный ученый, скорее, угадывает теорию, а затем сравнивает её выводы с известными фактами. Однако, чтобы теорию можно было признать верной, не достаточно, чтобы она объясняла уже известные факты, не входя в противоречие ни с одним из них; теория принимается лишь после того, как сумеет предсказать факты еще не известные. Например, общая теория относительности А. Эйнштейна сумела объяснить дрейф перигелия Меркурия (не только факт дрейфа, но и его величину); но триумфом теории было не это, а обнаружение отклонения света, проходящего вблизи массивного тела - этот факт был предсказан теорией относительности до его обнаружения.
Также дело обстояло и с эволюционной теорией Дарвина: из нее следовало, что должны были существовать ряды переходных форм, связывающие современные виды с их предками; поиск таких форм был начат сразу после опубликования "Происхождения видов", и он принес (и продолжает приносить) многочисленные плоды. Поэтому факт эволюции не оспаривает сегодня ни один серьезный ученый. Иначе обстоит с механизмом эволюции - естественным отбором; его наличие не подвергается сомнению, но не все согласны, что естественный отбор является ведущим фактором эволюции, все остальные её механизмы (половой отбор, гибридизация, перенос генов вирусами) находятся под его контролем и имеют меньшее значение. Однако никаких выдерживающих критику альтернатив естественному отбору предложено не было.
Если встречается факт, противоречащий надежно установленной теории, то естественно предположить, что факт ошибочен; обычно теорию пересматривают только при многократном повторении подобных фактов и невозможности найти в них ошибки. Новая теория чаще всего не отменяет старую, а устанавливает границы её применимости.
Значения всех понятий и слов, образующиеся посредством взаимодействия между миром и нами самими, не могут быть точно определены. А это значит, что мы не знаем точно, в какой степени они могут нам помочь в познании мира. Иногда мы знаем, что они применяются в некоторых очень широких областях внутреннего или внешнего опыта, но мы никогда точно не знаем, где лежат границы их применимости. Это имеет место даже в отношении простейших и наиболее общих понятий, как существование или пространство и время. Поэтому путем только рационального мышления никогда нельзя прийти к абсолютной истине. (Гейзенберг)
Что Кант не предполагал, так это возможность, что априорные понятия, являющиеся предпосылкой для науки, в то же время имеют ограниченную область применения. (Гейзенберг)
Для физика "вещь в себе", поскольку он применяет это понятие, в конечном счете есть математическая структура. Однако в противоположность Канту эта структура косвенно выводится из опыта. При таком измененном понимании кантовский априоризм косвенно постольку связан с опытом, поскольку он образован в процессе развития человеческого мышления в далеком прошлом. Следуя этому аргументу, биолог Лоренц однажды сравнил априорные понятия со способами поведения, которые у животных называются врожденной схемой. Фактически весьма вероятно, что для некоторых примитивных организмов пространство и время отличаются от того, что Кант назвал пространством и временем как чистыми формами созерцания. Эти формы созерцания, по-видимому, принадлежат человеческому роду, но вовсе не принадлежат миру независимо от человека. (Гейзенберг)
В XIX веке естествознание было заключено в строгие рамки, которые определяли не только облик естествознания, но и общие взгляды людей. Эти рамки во многом определялись основополагающими понятиями классической физики, такими, как пространство, время, материя и причинность. Понятие реальности относилось к вещам или процессам, которые мы воспринимаем нашими чувствами или которые могут наблюдаться с помощью усовершенствованных приборов, представленных техникой. Материя являлась первичной реальностью. Прогресс науки проявлялся в завоевании материального мира. Польза была знаменем времени. С другой стороны, эти рамки были настолько узкими и неподвижными, что трудно было найти в них место для многих понятий нашего языка, например понятий духа, человеческой души или жизни. Дух включался в общую картину только как своего рода зеркало материального мира, и если свойства этого зеркала изучались в психологии, то ученые всегда впадали в искушение - если продолжать это сравнение - направить свое внимание больше на механические, чем на оптические свойства этого зеркала. И здесь еще пытались применять понятия классической физики, особенно понятие причинности. Подобным образом и жизнь понималась как физико-химический процесс, который происходит по законам природы и полностью определяется законом причинности. Это понимание получило сильную поддержку со стороны дарвиновского учения о развитии. Особенно трудно было найти место в этой системе знания для тех сторон реальности, которые составляли предмет традиционной религии и которые теперь представляются более или менее иллюзией. Только этические ценности христианской религии, по крайней мере вначале, принимались этим движением. Если теперь возвратиться к вопросу, что внесла в этот процесс физика нашего века, то можно сказать, что важнейшее изменение, которое было обусловлено её результатами, состоит в разрушении неподвижной системы понятий XIX века. (Гейзенберг)
В основе наших суждений имеется известное число существенных понятий, которые управляют всей нашей умственной жизнью; философы со времен Аристотеля называют их категориями разума; это понятия времени, пространства, рода, числа, причины, субстанции, личности и т.д.. Они являются как бы рамками, заключающими в себе мысль. До настоящего времени имелись две доктрины: для одних категории были невыводимы из опыта, они логически предшествовали ему и являлись условием его возможности, вот почему и говорят, что они априорны; для других, напротив, они построены из отдельных опытов индивидуальным человеком, который и является их творцом. Даже по теории Спенсера категории - результат индивидуального опыта; различие между заурядным и эволюционным эмпиризмом заключается в том, что согласно последнему результаты индивидуального опыта закрепляются при помощи наследственности; но это закрепление не придаёт им ничего существенно нового, оно не вводит в них никакого элемента, который возник бы помимо индивидуального опыта; а та необходимость, с которой категории мыслятся нами теперь, в глазах эволюционной теории есть лишь продукт иллюзии, предрассудок, пустивший прочные корни. Приемлем ли тезис эмпиристов? При утвердительном ответе пришлось бы отнять у категорий все их характеристические свойства: они отличаются от всех других знаний своей всеобщностью и необходимостью; они являются общей связью, соединяющей все умы. Категории не только не зависят от нас, но предписывают нам наше поведение; эмпирические же данные имеют диаметрально противоположный характер; таковы два вида знаний, представляющие собой как бы два полюса ума. В подобных условиях вывести разум из опыта значит заставить его исчезнуть, ибо такой вывод равносилен сведению всеобщности и необходимости, характеризующих разум, к иллюзиям, которые могут быть практически удобны, но не имеют под собой никакой реальной почвы. Классический эмпиризм примыкает к иррационализму. Априористы, несмотря на смысл, обычно придаваемый этому ярлыку, более почтительны к фактам, они не допускают как самоочевидную истину того, что категории созданы из одних и тех же элементов, что и чувственные восприятия. Априористы суть рационалисты, они верят, что мир имеет и логическую сторону, находящую высшее выражение в разуме; однако для этого им приходится приписать разуму способность переходить за пределы опыта и нечто присоединять к тому, что ему дано непосредственно. Но беда их в том, что они не объясняют этой способности: каким образом мы можем находить в вещах отношения, которые не может дать нам непосредственное наблюдение? Отвечая на этот вопрос, иногда прибегали к фикции божественного разума, простой эманацией которого является разум человека; но эта гипотеза имеет тот недостаток, что она висит в воздухе, не может быть экспериментально проверена, следовательно не удовлетворяет условиям, предъявляемым к научной гипотезе. Сверх того, категории человеческой мысли никогда не закреплялись в одной неизменной форме; каким же образом неизменность божественного разума может объяснить эту непрерывную изменяемость? Разум как форма одного лишь индивидуального опыта означает отсутствие разума; а если за разумом признать способности, ему бездоказательно приписываемые, этим мы ставим его вне природы и вне науки. (Дюркгейм)
Но если допустить социальное происхождение категорий, то дело примет совершенно иной оборот. Рационализм, свойственный социологической теории познания, занимает среднее место между эмпиризмом и классическим априоризмом. Для первого категории суть чисто искусственные построения, для второго они - данные чисто естественные; для нас они в известном смысле произведения искусства, но искусства, подражающего природе с совершенством, способным увеличиваться безгранично. Основное положение априоризма гласит, что знание состоит из двоякого рода элементов, не сводимых друг к другу. Наша гипотеза удерживает целиком этот принцип. Знания, которые зовутся эмпирическими, возникают в нашем уме под прямым действием объектов, мы имеем тут дело с индивидуальными состояниями, которые всецело объясняются психической природой индивида; напротив, категории являются существенно коллективными представлениями, они выражают собой те или другие состояния коллективности. Нельзя выводить коллективные представления из индивидуальных, как нельзя выводить общество из индивида, целое из части, сложное из простого. Коллективные представления - продукт обширной, почти необъятной кооперации, которая развивается не только в пространстве, но и во времени; в них сконцентрировалась своеобразная умственная жизнь, бесконечно более богатая и сложная, чем умственная жизнь индивида. Отсюда понятно, почему разум обладает способностью переходить за пределы эмпирического познания: он обязан этим не какой-нибудь неизвестной мистической силе, а тому факту, что человек, согласно известной формуле, есть существо двойственное, в нем два существа: индивидуальное, имеющее корни в организме, и социальное, которое является в нем представителем наивысшей реальности интеллектуального и морального порядка, какую мы только можем познать путем наблюдения. Эта двойственность имеет следствием в порядке практическом несводимость морального идеала к утилитарным побуждениям, а в порядке отвлеченной мысли - несводимость разума к индивидуальному опыту. В какой мере индивид причастен к обществу, в такой он естественно перерастает себя и тогда, когда мыслит, и тогда, когда действует. Обновленная теория познания сохраняет все основные начала априоризма, но в то же время вдохновляется духом того позитивизма, которому пытался служить эмпиризм; она не лишает разум его специфической способности, но объясняет её не выходя за пределы наблюдаемого мира; она утверждает как нечто реальное двойственность нашей умственной жизни, но сводит её к её естественным причинам. Категории перестают быть в наших глазах фактами первичными, не допускающими анализа, простыми понятиями, которые первый встречный мог извлечь из своих личных наблюдений, и которые к несчастью усложнило народное воображение. Напротив, они считаются нами ценными орудиями мысли, терпеливо созданными в течение веков общественными группами, вложившими в них лучшую часть своего умственного капитала. Если в глубине нашего сознания мы попытаемся отделаться от категорий, мы встретим непреодолимое сопротивление внутри и вне нас: извне нас осудит общественное мнение, а так как общество представлено и в нас, то оно будет сопротивляться и здесь. Социальные волнения имели почти всегда своим следствием усиление умственной анархии; это служит доказательством того, что логическая дисциплина есть лишь особый случай социальной дисциплины. (Дюркгейм)
Мы не только не допускаем существования какой-то антиномии между наукой с одной стороны и моралью и религией с другой, а убеждены, что эти различные виды человеческой деятельности проистекают из одного и того же источника. Это уже хорошо понял Кант, поэтому он и сделал из теоретического и практического разума две различные стороны одной способности. Мыслить рационально значит мыслить согласно законам, общеобязательным для всех разумных существ; действовать нравственно значит действовать согласно правилам, которые без противоречия могут быть распространены на всю совокупность воли. Другими словами, и наука, и нравственность предполагают, что индивид может подняться выше своей личной точки зрения и жить безличной жизнью. Но учение Канта не объясняет, как возможно противоречие, в которое человек так часто впадает, почему он принужден делать над собой усилие, чтобы превзойти свою индивидуальность, и почему безличный закон должен обесцениваться, воплощаясь в индивиде. Можно ли сказать, что существует два противоположных мира, к которым мы одинаково причастны: мир материи и чувственных восприятий с одной стороны и мир чистого и безличного разума с другой? Но ведь это только повторение вопроса в почти одинаковых терминах, т.к. дело идет именно о том, почему нам нужно вести совместно эти два существования, почему эти два мира, кажущиеся противоположными, не остаются один вне другого. Единственной попыткой объяснить эту странную необходимость была мистическая гипотеза грехопадения. Напротив, всякая тайна исчезает с признанием, что безличный разум есть лишь другое имя коллективной мысли. Последнее возможно лишь благодаря группировке индивидов. В нас есть безличное начало потому, что в нас есть начало общественное. (Дюркгейм)
До настоящего времени приходилось стоять перед дилеммой: или объяснять высшие и специфические способности человека путем сведения их к низшим формам бытия, разума - к ощущениям, духа - к материи, что в конечном результате приводило к отрицанию их специфического характера, или же связывать их с какой-то сверхэкспериментальной реальностью, которую можно было постулировать, но существование которой нельзя было установить никаким наблюдением. Особенно затрудняло наш ум то, что индивид считался целью природы. Но с тех пор, как было признано, что над человеком есть общество, новый способ объяснения человека становится возможным. Чтобы сохранить человеку его отличительные атрибуты, нет больше надобности ставить их вне опыта. Нельзя сказать, способны ли эти объяснения упразднить все проблемы, но нельзя и заранее обозначить границу, которую они не могли бы преступить. (Дюркгейм)
Материализм это объяснение высшего через низшее. (Конт)
Наше время ниспровергло противоположность между вещественным и нравственным и не признает более такого деления. (Фохт)
Материалистическая точка зрения предполагает примат внешнего над внутренним. (Назаретян)
Нельзя подходить к Целому с желанием дробить, с привычками дробить. (Померанц)
Информация - это информация, а не вещество и не энергия. (Винер)
Архетип это стереометрическая структура кристалла, "комплекс" вне личного опыта, форма без содержания, возможность некоторого типа представления и действия. (Юнг)
Тело это не материя, а форма души. (А.Вознесенский)
"Основной вопрос философии" (что первично?) не есть ни основной, ни даже второстепенный вопрос философии. Главное в философии - этика. (В. Мильман)
Объективный и субъективный идеализм не суть подразделения одного направления, т.к. первый относится к онтологии, а второй - к гносеологии; можно быть материалистом в онтологии и идеалистом в гносеологии. Линия Платона шире линии Демокрита, т.к. способна включить в себя всё лучшее из последней. Диалектика говорит, что нельзя рассматривать истинность суждения изолированно, надо учитывать влияние всего мира; так что истина достижима только в пределе. (Любищев)
Мы полагаем, что природа состоит из материальных частиц; однако мы бы не хотели, чтобы нашу позицию свели к тому, будто исчерпывающее понимание мира можно просто вывести из понимания этих частиц. (Уилсон и Рьюз)
Материалисты - те, кто объясняют свойства духа из свойств материи. (Плеханов)
Материалисты - те, кто выводят свойства целого из свойств частей.
Система есть не только набор элементов, но и способ, каким они связаны. Отсюда два подхода: анатомия и физиология, физика и кибернетика, материализм и идеализм, метафизика и диалектика, в математике - теория множеств и теория категорий.
Идея = образец = душа = уравнение.
Разные системы могут похоже функционировать. Согласно гиштальт-теории, свойства частей больше определяются свойствами целого, чем наоборот.
В настоящее время наука совсем не существует; всё, что носит теперь это имя, представляет на самом деле только бесформенный и безразличный материал будущей истинной науки. И понятно, что зиждительные начала, необходимые для того, чтобы этот материал превратился в стройное научное здание, не могут быть выведены из самого этого материала, как план постройки не может быть выведен из кирпичей, которые на нее употребляются. Эти зиждетельные начала должны быть получены от высшего рода знания, от того знания, которое имеет своим предметом абсолютные начала и причины. Следовательно, истинное построение науки возможно только в её тесном внутреннем союзе с теологией и философией. (В.Соловьев)
Вера в Бога не только не отвергается просвещением, разумом и наукою, а напротив, требуется ими: ведь и разум, и наука признают, что всё существующее имеет единство, что мир есть некоторое целое; без этого ни разум, ни наука не возможны. Но какое же это целое? Можно представить его как сумму частей, и тогда мир будет огромным механизмом. Однако машина требует машиниста. Но ведь если всё есть машина, то для машиниста места нет. Следовательно, Вселенная не может быть механизмом. Она есть организм - единое, абсолютное живое существо, и это существо есть Бог. (В.Соловьев)
Несмотря на бросающуюся в глаза целостность живых организмов, резкое различие между живой и неживой материей, вероятно, проведено быть не может. Развитие биологии дало нам большое число примеров, из которых можно видеть, что специфически биологические функции могут выполняться особыми большими молекулами или группами, или цепями таких молекул. Эти примеры подчеркивают тенденцию в современной биологии объяснять биологические процессы как следствие законов физики и химии. Но род стабильности, который мы усматриваем в живых организмах, по своей природе несколько отличен от стабильности атома или кристалла. В биологии речь идет скорее о стабильности процесса или функции, чем о стабильности формы. (Гейзенберг)
Эксперименты показали, что частицы возникают из других частиц и могут быть превращены в другие частицы, что они образуются просто из кинетической энергии таких частиц и могут снова исчезнуть, так что из них возникнут другие частицы. Все элементарные частицы в столкновениях достаточно большой энергии могут превратиться в другие частицы или могут быть просто созданы из кинетической энергии; и они могут превратиться в энергию, например в излучение. Все элементарные частицы "сделаны" из одной и той же субстанции, из одного и того же материала, который мы теперь можем назвать энергией или универсальной материей; они - только различные формы, в которых может проявляться материя. Если сравнить эту ситуацию с понятием материи и формы у Аристотеля, то можно сказать, что материю Аристотеля, которая в основном была "потенцией", то есть возможностью, следует сравнивать с нашим понятием энергии; когда элементарная частица рождается, энергия выявляет себя благодаря форме как материальная реальность. (Гейзенберг)
Существуют связи, при которых то, что происходит с целым, не выводится из элементов, существующих якобы в виде отдельных кусков, связываемых потом вместе, а напротив, то, что проявляется в отдельной части этого целого, определяется внутренним структурным законом всего этого целого. (Вертгеймер)
Мелодия узнается так же, когда она транспонируется на другие элементы; состав элементов изменился, и я все-таки узнаю мелодию как ту же самую. Можно изменить что-то во всех элементах, и явление останется тем же самым; и наоборот, можно изменить очень мало - и получится тотальное изменение. К плоти и крови составляющих принадлежит то, как, в какой роли, в какой функции они выступают в целом. (Вертгеймер)
Понятие реакции должно радикально измениться в смысле обогащения. И это не только в психологии, но и в физиологии. Пытаются поставить один механизм рядом с другим, соединить их в сумму, чтобы как-нибудь объяснить работу живого организма, функционирующего со смыслом или, как иногда говорят, целесообразно. Сюда же относится понятие рефлекса как совершенно бессмысленной связи двух отдельных моментов, которые никак не соотносятся друг с другом: отдельный раздражитель механически, автоматически вызывает тот или иной отдельный эффект полностью; по всей вероятности этого не существует даже у примитивных существ. Витализм возникает на основе этих проблем, но, по мнению гиштальт-теории, совершает ошибку, пытаясь решить проблему путем привнесения в существующие стихийно, протекающие естественно процессы нечто другое, но не определенное, не спрашивая: а правильно ли положение о том, что физические, неорганические закономерности носят характер поэлементных, слепо связанных механических связей. На самом деле и в неорганической физике существуют те же закономерности, в соответствии с которыми то, что происходит с частью, определяется внутренней структурой целого, внутренней тенденцией целого, а не наоборот. (Вертгеймер)
В течение последних столетий существовало большое число предрассудков о природе: природа должна быть чем-то чуждым закономерностям, так что то, что происходит в целом, рассматривается как чисто суммарная связь частей. Физика приложила много труда, чтобы освободиться от телеологизма. Телеология, конечно, не является решением проблемы, сегодня мы вынуждены подойти иначе, другим путем к тому, что раньше пытались решить с помощью телеологизма с его коварным тезисом о целесообразности. (Вертгеймер)
Существует давний догматический тезис, который у всех у нас в крови: психическое и физическое полностью разнородны. Из этого разделения следует множество метафизических заключений, позволяющих сделать душу очень хорошей, а природу очень плохой. (Вертгеймер)
Не о том должна идти речь, из чего состоят элементы сознания, нужно говорить о целом, о смысле целого. Если от этого целого перейти к конкретным проблемам, тогда скоро обнаружится, что в психике есть очень много от телесных процессов. Вообще, только мы, европейцы, в нашей поздней культуре пришли к идее разделения физического и психического. (Вертгеймер)
Теория познания в течение столетий исходила из того, что мир состоит из суммы элементов и связей между ними (Юм, Кант). В традиционной логике мы имеем ряд искусственных построений по принципу элементного подхода. Встает трудная задача: как, вообще, принципиально возможна логика, которая не основывается на элементах. В целом ряде наук мы имеем теперь такую тенденцию: элементарная методика достигла своей кульминации, а появляющиеся трудности хотят преодолеть путем приложения сил из других областей. Можно ли основывать математику на элементах, и как должна выглядеть математическая система, которая не основывается на элементах? Мы видим всё больше математиков, склоняющихся к работе в этом новом направлении, но они почти всегда возвращаются к элементности; это как рок, который постигает многих, т.к. дрессировка в области поэлементного мышления очень сильна. (Вертгеймер)
Представьте себе, что было бы так: мир это одно большое плато, на этом плато сидят музыканты, и каждый музицирует. Имеются различные возможности. Первый вариант: мир - бессмысленное многообразие, каждый что-то делает для себя, то, что получается в итоге, если я могу услышать, что делают вместе десять человек, - случайный эффект от того, что делают все вместе. Это крайний вариант элементной теории; она является основанием кинетической теории газа. Второй вариант: всякий раз, когда один играет ДО, затем другой играет столько же секунд ФА. Я устанавливаю слепо направленную элементную связь между тем, что делают отдельные музыканты, а то, что происходит в целом, является бессмысленным. Это способ, каким большинство людей представляют физику. Действительная работа физики, правильно понятая, показывает нам мир иначе. Третий вариант можно сравнить с бетховенской симфонией. Здесь мы получили бы возможность понять по части всё целое, предположить что-то о структурном принципе этого целого, причем основные законы не являются законами отдельных частей, но характерными свойствами того, что происходит. (Вертгеймер)
Благодаря сравнительному исследованию любви, семейной и общественной жизни высших животных мы пришли к твердому убеждению, что и у людей многие детали социального поведения, которые этика считает результатом ответственного разума и морали, в действительности основаны на врожденных видоспецифичных реакциях. (Лоренц)
Система инстинктов напоминает парламент тем, что представляет собой более или менее целостную систему взаимодействий между множеством независимых переменных. (Лоренц)
Джулиан Хаксли использовал красивое и меткое сравнение, которое я уже много лет цитирую в своих лекциях: он сказал, что человек или животное - это корабль, которым командует множество капитанов. (Лоренц)
Агрессия - это такой же инстинкт, как и все остальные, и в естественных условиях так же, как и они, служит сохранению жизни и вида. У человека, который собственным трудом слишком быстро изменил условия своей жизни, агрессивный инстинкт часто приводит к губительным последствиям; но аналогично - хотя не столь драматично - обстоит дело и с другими инстинктами. (Лоренц)
Слово инстинкт употребляется в быту часто как символ всего низменного, всего дурного в человеке. Инстинкты рекомендуется скрывать и подавлять. Инстинкту противопоставляется мораль и разум. Но в биологии, у этологов, слово "инстинкт" имеет иное значение. Им обозначают врожденные программы поведения. (Дольник)
Инстинкт удивительно корректен по отношению к разуму. Древний повелитель поведения, он не командует, не требует слепого подчинения, даже не советует. Он только незаметно подсказывает, оставляя разуму полную свободу облечь желание в подходящую времени и обстановке форму. Ведь он, инстинкт, всегда древен и консервативен, многое могло измениться в жизни - на то и дан разум, чтобы ориентироваться в меняющихся, нестандартных ситуациях и принимать решения. Разум не борется с инстинктом, и инстинкт не глушит разум. Они сотрудничают. Миллионы лет. (Дольник)
Человек воспринимает инстинктивные подсказки очень своеобразно и обычно их не замечает. А если замечает, может воспринимать то как собственную потребность, то как повеление откуда-то извне, "свыше". (Дольник)
О воздействии на нас инстинктивных, передаваемых из поколения в поколение программ мы можем и не догадываться, хотя их позывам зачастую находим внешне вполне разумные объяснения. (Дольник)
Человек пользуется логикой лишь задним числом, чтобы придать разумное обоснование чисто эмоциональным стремлениям, и эффективнее осуществлять их. (Селье)
Инстинкт самосохранения не обязательно вступает в конфликт с желанием помогать другим. Альтруизм это коллективный эгоизм. (Селье)
Будем понимать под словом "инстинкт" то, что определяет направленность нашего поведения, всей нашей жизни. Слова "инстинкт", "цель", "смысл жизни" - синонимы. И сознательно, и бессознательно мы стремимся к достижению целей, которые ставит перед нами инстинкт. Веревочками, с помощью которых инстинкт нами управляет, являются эмоции. Содержание инстинктов определяется Естественным Отбором. Оно закодировано в генах, а также в культуре (дарвиновские механизмы управляют и тем, и другим). Логика служит для решения задач, поставленных эмоциями, а также для их оправдания. То же и интуиция, которая есть не что иное, как бессознательная логика. "Инстинкт говорит нам, что надо делать, разум говорит, как это сделать."
Часто смешивают инстинкт и интуицию; это не удивительно: их голоса трудно отличимы один от другого; но это совсем разные вещи: инстинкт указывает цели, интуиция, как и логика, - средства (разумеется, можно обозначать двумя разными словами одно и то же понятие, но тогда для другого понятия нужно подобрать какое-нибудь третье слово - потому что в данном случае перед нами действительно два различных понятия). Конечно, не всегда возможно даже в принципе сказать, инстинкт толкнул нас к действию или интуиция, потому что работу интуиции направляет инстинкт; но в этом отношении интуиция ничем не отличается от осознаваемой логики. Голос совести - это разновидность голоса инстинкта; совесть - это часть инстинкта наиболее определяемая культурой, хотя и генами тоже.
Ю. Насимович разделил все инстинкты на 3 группы: инстинкты 1-й ступени - это инстинкты, направленные на самосохранение (страх, голод, лень, но и потребность в движении); инстинкты 2-й ступени - это инстинкты, направленные на продолжение рода (любовь половая и к своим детям); инстинкты 3-й ступени - это инстинкты, направленные на сохранение вида (взаимопомощь, сострадание, самопожертвование для блага других, стремление лидерствовать и стремление подчиняться лидеру). 1-ая ступень направлена на сохранение тела, 2-ая и 3-ья на сохранение души, которая заключена в генах и в культуре.
Ориентировочный рефлекс - любознательность - проявление 1-й ступени, но иногда определенно выходит за пределы полезного для индивида и тогда должен быть отнесен к 3-й ступени. То же можно сказать и о лени, и о жажде деятельности. Немотивированная агрессивность сильных и ослабление стремления к размножению и даже к самосохранению у слабых - инстинкты 3-й ступени, они препятствуют вырождению популяции за счет распространения вредных генов, когда борьба за существование почему-либо ослаблена.
Со времени неолитической революции прошло не более нескольких сотен поколений; но за это время в человеке явно выработались земледельческий и животноводческий инстинкты. Первый иногда немного гротескно проявляется у дачников. Второй не только побуждает держать дома собак и кошек, но забавно преломился в любовь к автомобилям. Стремление к деньгам появилось еще позже, но и оно имеет некоторые признаки инстинкта; его искаженным проявлением является стремление к хорошим отметкам у школьника. Собственнический инстинкт гораздо древнее, он появился раньше человека. То же и желание справедливости (между прочим, заставляющее наказывать невиновных, когда наказать виновных почему-либо нельзя). В большинстве случаев следование этим инстинктам, очевидно, полезно для выживания вида; но тот факт, что мы стремимся им следовать и тогда, когда это бесполезно для вида и для индивида, показывает реальную силу этих инстинктов.
Толпа обычно объясняет поведение политиков, предполагая, что ими руководит стремление к обогащению; потому что стремление лидерствовать ей мало знакомо. Вообще, обычно люди приписывают друг другу мотивы, относящиеся к 1-ой и 2-ой ступеням; об альтруизме люди слышали мало, о не мотивированной агрессии, о стремлении лидерствовать и о противоположных побуждениях - еще меньше.
Интеллект работает в паре с инстинктом: инстинкт ставит задачи, интеллект решает. Поэтому, чтобы создать искусственный интеллект, надо создать и искусственный инстинкт. То есть сперва найти для суперробота достойную работу.
Часто говорят о двойственности природы человека, состоящей якобы из животной и духовной, или из биологической и социальной компонент. При этом подразумевается одна из трех вещей. Либо подразумевается двойственность, присущая природе любого объекта: природа любого объекта подразделяется на физическую и кибернетическую, т.е. из чего объект состоит, и как он устроен (подход материалиста и подход идеалиста) (здесь, скорее, речь идет не о животной, а о материальной природе человека). Либо подразумевается противопоставление качеств, наследуемых генетически, и качеств, наследуемых сигнально (при таком толковании животная компонента шире, чем при первом, т.к. генетически наследуются не только свойства тела, но, отчасти, и души). Либо просто относят 1-ю и 2-ю ступени к животной природе, а 3-ю - к духовной (это толкование близко к предыдущему, т.к. инстинкты 1-й и 2-й ступеней наследуются, в основном, генетически, а 3-й - и сигнально).
Утверждают, что нравственность основана на духовной компоненте, а из животной её вывести невозможно. На самом деле нравственность свойственна не только человеку, но и другим животным. Нравственность основана на инстинктах 3-й ступени. Но 3-я ступень не тождественна ни альтруизму, ни нравственности, она шире и того, и другого.
Чрезмерный материализм приводит к тому, что загадки, которые следовало бы решать на кибернетическом уровне, пытаются решать на физическом. Например, для обоснования психо-соматических методов лечения пытаются придумывать новые постулаты о физической природе человека, ищут какие-то доселе неизвестные поля, хотя ничто не указывает на невозможность объяснить эти феномены на кибернетическом уровне, т.е. исходя только из известных свойств элементов, составляющих рассматриваемую систему (человек, человеческая популяция и т.п.). Оно и не удивительно: легче придумывать аксиомы, чем доказывать теоремы. Смешивают душу человека с создаваемым его телом электромагнитным полем; в этом поле, конечно, душа проявляется, но не больше, чем в цвете лица, тонусе мышц, запахе пота и т.п..
Согласно Платону, природа тела геометрическая, а природа души числовая. На более современном языке это как раз и означает: природа тела физическая, природа души кибернетическая.
В какой степени человек свободен, и в какой - жертва стечения обстоятельств, в каких пределах имеет место свободное волеизъявление, и когда на сцене появляется судьба - все это тайна и останется тайной. (Ганди)
Инстинкты - это не все рефлексы, а только безусловные. Смысл жизни не чисто инстинктивен, но имеет и условнорефлекторную составляющую, которая тоже подсознательна. (Насимович)
Гитлер был импотентом. Если человек не может любить женщину, он принимается любить что попало: родину, диктатуру пролетариата. (Мартынов)
Фантастический прорыв биологии и медицины, связанный с постижением роли гормонов в нашем физическом и духовном бытии, оказался слабо воспринят даже образованной, любознательной публикой. (Белкин)
Когда человек отжил для себя, ему остается еще пожить для других. В этой суровой поэзии старости ни счастья, ни приволья, конечно, уже быть не может; но может еще быть любовь глубокая, любовь горячая к родине и её желательным судьбам. Человек отживающий получает право говорить; он будет говорить, как чувствует; ложь ни к чему уже для него не послужит. И если он выскажется правдиво по его разумению и если хоть одно его слово пойдет в пользу, то с него довольно и больше от него не требуется. (Соллогуб)
Люди чаще подчиняются силе темперамента, а не силе разума. (Искандер)
1.Инстинкт самосохранения представлен голодом и желанием "есть", и чувством страха с желанием бежать или драться. Сюда же относится потребность в собственности - делать запас пищи. 2.Инстинкт продолжения рода обеспечивает нам семью: секс и любовь к детям. 3.Стадность человека выражена целым набором потребностей - чувств и действий, замыкающихся на других людей: общаться, самоутверждаться, "догонять" передового, подражать, подчиняться и верить лидеру, заставлять, принадлежать к группе, сопереживать, помогать. Или - наоборот - отдаляться от неприятного и даже уничтожать врага. (Амосов)
Тело и душа - как свеча и огонь (Абу-ль-аля-аль-Маари).
Личность можно описать как залив некоторого мыслящего и чувствующего океана. (Померанц)
Душа это то, что отличает тело от трупа. Следовательно, душа есть у всех животных. (Тимофеев-Ресовский)
Наблюдая последний вздох умирающего,("отошла душа!"), а потом видя покойного в сновидениях, человек предположил потусторонний мир, населенный душами умерших. (Амосов)
Сознательно желать уснуть - верная бессонница. Сознательная попытка вчувствоваться в работу собственного пищеварения - верное расстройство его иннервации. Сознание - свет, бьющий наружу. Сознание это зажженные фары впереди идущего паровоза; обратите их светом внутрь - и случится катастрофа. Чем вы себя помните? Свои почки, печень, сосуды? Нет, нет, вы всегда сознавали себя в наружном деятельном проявлении, в делах ваших рук, в семье, в других. Человек в других людях и есть душа человека. В других вы были, в других и останетесь. (Пастернак)
Трудно оспаривать, что примитивное представление о душе, как ни далеко оно от более поздней нематериальной души, всё же в существенном с ней совпадает, т.е. оно рассматривает лицо или вещь как нечто дуалистическое, между обеими составными частями которого распределены известные свойства и изменения целого. Этот первоначальный дуализм по выражению Спенсера уже идентичен с дуализмом, который проявляется в обычном для нас разделении на дух и тело и неоспоримое выражение которого мы встречаем, например, в описании человека, находящегося в обморочном или буйном состоянии: он вне себя. То, что мы, совсем как примитивный человек, проецируем во внешнюю реальность, не может быть ничем другим, как сознанием такого состояния, при котором предмет воспринимается чувством и сознанием, существует, а наряду с этим сравнением имеется еще другое, в котором предмет находится в латентном состоянии, но может снова появиться. Другими словами во внешнюю реальность проецируется одновременное существование восприятия и воспоминания или, говоря более общё, существование бессознательных душевных процессов наряду с сознательными. Можно было бы сказать, что дух лица или предмета сводится в конечном анализе к способности их быть объектом воспоминания или представления тогда, когда они не доступны восприятию. (Фрейд)
Совершенно отказывать доблести в божественном начале - кощунство и низость; но смешивать землю с небом - глупость. Лучше, соблюдая осторожность, сказать вместе с Пиндаром: "Всякое тело должно подчиниться смерти всесильной, но остается навеки образ живой, он лишь один от богов". Вот единственное, что роднит нас с богами, это приходит от них и к ним возвращается, не вместе с телом, но когда совершенно избавится и отделится от тела. Это и есть по Гераклиту сухая и лучшая душа, вылетающая из тела, словно молния из тучи. (Плутарх)
В важных исторических событиях иногда надобно различать две стороны - объективную и субъективную; первая составляет действительность, тот вид, в каком событие происходило в свое время, вторая - тот вид, в каком событие запечатлелось в памяти потомства. И то, и другое имеет значение исторической истины; нередко последнее важнее первого. Так же и исторические лица у потомков принимают образ совсем иной жизни, какой имели у современников, их подвигам даётся гораздо большее значение, их качества идеализируются, у них предполагаются побуждения, каких они, быть может, не имели вовсе или имели в гораздо меньшей степени, последующие поколения избирают их типами известных понятий и стремлений. (Костомаров)
Река времён в своём стремленьи Уносит все дела людей и топит в пропасти забвенья народы, царства и царей. А если что и остаётся чрез звуки лиры и трубы, то вечности жерлом пожрётся и общей не уйдёт судьбы! (Державин)
Желание прославиться сильно в нас до невероятия. Слава же представляется смертным как своего рода бессмертие, и они чают её как достойной награды за свои славные подвиги. Хотя впрочем нам, христианам, надлежит более радеть о славе будущего века, там, в небесных эфирных пространствах, ибо это слава вечная, нежели о той суетной славе, которую возможно стяжать в земном и преходящем веке и которая, как бы долго она ни длилась, непременно окончится вместе с дольным миром, коего конец предуказан. (Сервантес)
Утверждение "мне всё равно, что обо мне говорят" лживо. (Селье)
Всегда человечество жило и развивалось за счет сумасшедших людей, которые себя хотели реализовать, реализовать интересные идеи, как-то прославиться. Люди всё время хотят конкурировать. (Св.Федоров)
Не только во имя брюха делается работа. Работа это то, что остается после тебя. (Распутин)
Если речь это то, что отличает нас от прочих представителей животного царства, то литература это наша видовая цель. (Бродский)
То, что в просторечьи именуется голосом музы, есть диктат языка. Поэт есть средство существования языка. (Бродский)
Наша память - источник существования умерших. Именно поэтому люди так боятся одиночества, словно знают, что одиночество при жизни обрекает их на небытие после смерти. Не отсюда ли отчасти наша жажда продлиться в детях, и желание иметь близких, и тоска по друзьям, если их нет? (Губерман)
Справедливость все-таки существует, и не беда, что одной жизни обычно не хватает, чтобы её дождаться. (Губерман)
Даже злой видит счастье, пока зло не созрело. (Дхамапада)
Если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно, а если умрет, то принесет много плода. (Евангелие)
Самое страшное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения, так как, когда мы существуем, смерть ещё не присутствует; а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем. (Эпикур)
Душа человека не вся заключена в нем: она содержит и его отражения в душах других людей, отражения этих отражений и т.д.. Бессмертие души - в неумирании этих отражений вместе с физической смертью. Наше бессмертие в том, что остается после нас - в генах и культургенах.
Разумеется, речь может идти в лучшем случае не о вечной жизни души, а о её жизни в течение существования человечества (а также созданных им машин).
Подобно потребности распространять свои гены, существует, хотя не столь древняя и не столь сильная, потребность распространять свои культургены - изобретения, убеждения, привычки. Первая относится ко 2-й ступени, вторая - к 3-й. В обоих случаях такая потребность есть составная часть механизма, обеспечивающего распространение генов и, соответственно, культургенов, наиболее удачных с точки зрения выживания вида. Это включает потребность в самовыражении, о которой так часто говорят, в отстаивании того, что считаешь истиной, и нетерпимость к чужим взглядам. Это - основание искусства, вообще, творчества.
Стремление к славе не тождественно стремлению распространять культургены, как стремление к половому акту не тождественно стремлению распространять гены.
Если признать вслед за теологами, что душа после смерти покидает пространство, то придется признать, что она покидает и время, т.к. время неотделимо от пространства (нет даже единого времени для всего пространства, строго говоря, время свое для каждой материальной точки). А для души, находящейся вне пространства-времени, вопрос о продолжительности жизни просто теряет смысл.
Церковное учение о всеобщем воскресении, возможно, является гениальным предвидением учения Федорова. Ведь Бог действует через людей - это в церковном учении есть; почему бы и воскресение мертвых не сделать руками ученых
Федоров считал, что для воскресения мертвого потребуется собрать атомы, из которых он состоял; с сегодняшней точки зрения ясно, что это не нужно. Первый шаг - построить компьютерную модель воскрешаемого человека; второй (возможно, не обязательный) - реализовать её в мясе и костях. Но вряд ли стоит воссоздавать человека таким, каким он был за секунду до смерти (если это не смерть от несчастного случая); с другой стороны, если воссоздать его молодым - значит отбросить опыт половины жизни, такое воскресение нельзя счесть полным. Впрочем, точное воссоздание едва ли когда-нибудь будет возможным: о человеке сохраняется недостаточно информации. Так что речь может идти только о приблизительной копии неопределенного возраста. Главное, чтобы двойник знал всё или почти всё, что знал оригинал.
Но какая мне радость от того, что изготовят мой двойник - реальный или виртуальный, один или несколько, до или после моей смерти? Воскресение нужно только друзьям воскресаемого: очень было бы заманчиво поговорить с Пушкиным, хотя бы по телефону, почитать его новые стихи...
Чтобы жить, мы должны убивать, даже вегетарианцы убивают "вредителей", да ведь и растения тоже живые. Освободиться от этого первородного греха можно только лишившись плоти, превратившись в компьютерные программы. Не это ли обещанное Царство Божее в конце истории?
Отношение людей к нам долговечнее и богатства, и разума, и жизни.
Если бы мир был устроен вполне справедливо, то не существовало бы слова "справедливость", т.к. оно значило бы то же, что "закономерность". Справедливость может существовать только статистически; и она действительно существует, коль скоро добро есть добро, а зло есть зло. Что точно существует, так это закон кармы: добро родит добро, зло родит зло; но ниоткуда не следует, что волна добра или зла должна успеть вернуться к тому, кто её породил, да еще и до его физической смерти. Представление об аде и рае имеет основание: по прошествии достаточного времени после смерти человека о нем помнят (если помнят) либо как о безусловно хорошем, либо как о безусловно плохом; ну, конечно, не совсем так, но определенная схематизация образа, особенно в народном сознании, имеет место.
Принято думать, что Я это более душа, чем тело; следовательно, бессмертие души означает бессмертие Я. На самом деле Я не бессмертно; после смерти душа расплывается, как волна; в редких случаях амплитуда этой волны растет, обычно - убывает. Но всегда душа продолжает жить, рассредоточившись по многим Я - тем, кто её помнит, на кого она повлияла; и в созданных ею вещах, в рожденных ею идеях.
Душа объекта это его кибернетическая сущность, уравнения, описывающие его функционирование. В этом смысле душа есть у любой физической системы. Но конечно, душа любого неживого объекта бесконечно проще души любого живого; поэтому оправдано представление, что душа - отличительное свойство живого; представление западных религий, что душа есть только у человека, но не у других животных, есть проявление группового эгоизма человечества. Иногда христиане (например, Войно-Есинецкий) признают существование души у животных и растений, но человеку приписывают еще и третью сущность (наряду с телом и душой) - дух.
Вопрос о существовании Бога может серьезно обсуждаться лишь после того, как дано более-менее точное определение: что такое Бог. Логично считать, что Бог - это душа Вселенной, т.е. совокупность наиболее фундаментальных законов природы. Если принять это или какое-нибудь другое определение, то встает вопрос не о существовании, а о свойствах Бога. Главное: насколько существенным элементом Вселенной является каждый отдельный человек или хотя бы человечество в целом? Может ли человек молитвой или делами влиять на Бога?
Глупый верит, что его душа бессмертна; умный знает, что это не так. А мудрый понимает, что правы оба: бессмертия души нет в буквальном смысле, но есть в метафорическом, более важном, чем буквальный.
Время есть та особенность устройства нашего интеллекта, посредством которой, что мы понимаем как будущее, кажется нам вовсе несуществующим. (Шопенгауэр)
Существование сохраняет видимость развития, но попробуйте оживить мертвеца - вы обнаружите, что все события его жизни для вас одновременны. (Сартр)
Для нас, убежденных физиков, различие между прошлым, настоящим и будущим не более чем иллюзия, хотя и навязчивая. (Эйнштейн)
До возникновения Вселенной понятие времени лишено смысла. На это впервые указал Блаженный Августин. (Хокинг)
В исповеди Августина вопрос поставлен в следующей форме: "Что делал бог до того, как он создал мир?" Августин не был удовлетворен известным ответом: "Бог был занят тем, что создавал ад для людей, задающих глупые вопросы". Это был бы слишком дешевый ответ, полагает Августин; и он пытается рационально проанализировать проблему: только для нас время течет, только мы ожидаем его как будущее, оно протекает для нас как настоящее мгновение, и мы вспоминаем о нем, как о прошлом. Но бог не находится во времени. Тысяча лет для него - что один день, и один день - что тысяча лет. Время было создано вместе с миром, оно, стало быть, принадлежит миру, и поэтому в то время, когда не существовало вселенной, не было и никакого времени. Для бога весь ход событий во вселенной был дан сразу. Значит, не было никакого времени до того, как мир был создан богом. Правда, легко понять, что в подобных формулировках понятие "создан" тотчас же приводит к существенным трудностям. Это слово, в том виде как оно обычно употребляется, означает нечто, что возникает и чего ранее не существовало, и в этом смысле оно уже предполагает понятие времени. Поэтому в рациональных выражениях невозможно дать определение того, что можно понимать под оборотом речи "время было создано". Это обстоятельство снова напоминает нам часто обсуждаемый урок, который необходимо извлечь из новейшего развития физики, а именно: что всякое слово или всякое понятие, каким бы ясным оно нам ни казалось, имеет все-таки только ограниченную область применения. (Гейзенберг)
Как культура изначально нацелена на борьбу с энтропией, так её духовная ипостась концентрируется на идее бессмертия. (Назаретян)
Если рассматривать собственно личность (в отличие от тела или социальных функций) как "отражённую субъектность" или экстракорпоральный комплекс коммуникативно-семантических связей, то её существенный компонент - совокупность вкладов в мировосприятие других людей или следов, которые оставляет её деятельность в духовном пространстве. (Назаретян)
Если события будут развиваться по оптимальному (сохраняющему) сценарию, то в ближайшие десятилетия придётся переосмысливать такие фундаментальные категории культуры, как человек, животное и машина, жизнь, смерть и бессмертие, сознание и разум, душа, дух и духовность, искусственное и естественное и т.д. (Назаретян)
Искусственное и естественное суть полюса длинного континуума; эволюция происходила именно по этому вектору. Продолжение развития по вектору "денатурализации" может означать симбиоз носителей, вещественных субстратов и интеллектуальных процедур. (Назаретян)
Встречное развитие двух тенденций - денатурализация человеческого тела (и интеллекта) и "одушевление" вторичных информационных систем - с перспективой продуктивного симбиоза могло бы ознаменовать переход Мегаистории в новую, "послечеловеческую" стадию. Правда, такая альтернатива вырождению человека как биологического вида не многих сегодня способна вдохновить, но, похоже, она представляет собой ещё не самую шокирующую линию универсального будущего. (Назаретян)
Имеются объективные предпосылки к тому, чтобы дальнейшее развитие интеллекта определило перспективу Вселенной. (Назаретян)
Не исключено, что разум, построенный на "естественном" субстрате, хотя и достигает грандиозной свободы за рамками биологических возможностей, всё же испытывает ограничения врождённых потребностно-аффективных программ. Он не способен далеко оторваться от функциональных потребностей и эмоций, регулярно нуждается в острых переживаниях, а значит, в потрясениях и конфликтах (хотя бы смещённых в виртуальную сферу). Поэтому за пределами макрогрупповой идентичности стратегические мотивации размываются: нарушение смыслообразующих оснований активности рождает фрустрации, а в поиске таких оснований люди возвращаются к межгрупповым напряжениям. Пацифисты и гуманисты черпали мотивационную энергетику в обстановке бушующего насилия (эффект "ока тайфуна"). Но здесь мы вынуждены вернуться к обескураживающему уроку истории: когда уровень насилия в информационном поле значительно понижался, скука обращала самых страстных миролюбцев в проповедников конфликта. Если люди и смогут окончательно разорвать цепи клановой приверженности, то ещё труднее будет освободиться от функциональной потребности в острых "отрицательных" эмоциях. Дополнительную угрозу могут составить и неустранимые элементы инфантилизма во "взрослом" мышлении. И обнаружится, что, в силу глубинных генетических конструкций, неискоренимые свойства природного носителя накладывают ограничение не только на рост интеллектуальной способности, но также на развитие собственно "гуманистических" качеств разума. (Назаретян)
По мере того как в той или иной культуре усиливались настроения, близкие гуманизму, материализму или позитивизму, гарантии личного бессмертия смещались с трансцендентальной сферы в пространство письменной коммуникации: посредством текста и сам автор, и персонажи, вовлечённые в сюжет, обретали перспективу вечного бытия. Пушкинское: "Нет, весь я не умру, душа в заветной лире Мой прах переживёт и тленья убежит" - концентрированно выражает это убеждение. (Назаретян)
По зрелом размышлении обнаруживалось, что ум и душа человека ориентированы на мечту о бессмертии, но к осуществлению мечты они не готовы - реальное бессмертие несёт с собой разочарование бессмысленности. (Назаретян)
Пока существуют общество и культура, в их пространстве живут все личности, из действий которых складывалась История. (Назаретян)
По оценке Р. Курцвейла полная компьютерная симуляция человеческого мозга, а с ним - разума, личности и сознания будет достигнута к 2040-м годам. (Назаретян)
Что касается электронной реинкарнации, даже при самых благоприятных условиях смена телесных механизмов ощущения, восприятия, запоминания и формирования эмоций вне белково-углеводородного субстрата должна обернуться таким кардинальным перерождением субъекта, которое несоизмеримо с возрастными, травматическими и прочими изменениями в индивидуальном опыте. Поэтому надежда на сохранение прежней личности содержит долю невольного лукавства. (Назаретян)
Денатурализация телесного носителя - переходная ступень к "десоматизации" разума. (Назаретян)
Назаретян понимает, что научно-технический прогресс, если не остановить его, непременно разрушит биосферу со всеми нами вместе. Он готов принести в жертву жалких потомков кроманьонцев и создать новых носителей разума на основе кремнезема или других гомункулов. Да, остановить разрушение биосферы - трудная задача. Но не более трудная, чем заменить людей роботами. (Померанц)
Душа - это только информация? (Насимович)
Мы чувствуем, что хотя бы у высших животных - высших с позиций человека, т.е. у родственных нам - душа есть. (Насимович)
Определённый человек - это не определённая совокупность атомов, а сгусток определённой информации, носителем которой является человеческое тело и, прежде всего, человеческий мозг. (Насимович)
Нет никаких проверенных фактов или рациональных аргументов в пользу рая, бессмертия души, переселения душ и прочих "светлых" перспектив. По крайней мере, ни одна религия таких фактов и аргументов пока не предложила. (Насимович)
В наших детях воскресаем не только мы, но и всё человечество. И даже не только человечество, так как многие черты психики достались нам от дочеловеческих предков. Каждый человек хранит в себе не только отца, мать, дедушек, бабушек, но и своих любимых учителей, любимых писателей, композиторов, художников... Он даже может не знать их поимённо, так как, впитав в себя, к примеру, Пушкина, впитал всех тех, кого знал и любил Пушкин. В общем, в каждом из нас - почти всё человечество и не только оно. Не сохранились лишь беспросветные эгоисты и негодяи. Это замкнутые на себя миры, которые после смерти тела гибнут навсегда. Человеческая душа образуется из душ многих людей и переходит в души многих людей. Нет строгой сопряжённости тела с единственной душой и души с единственным телом. (Насимович)
Наряду с адресниками и телефонными книжками, мы храним старые письма, фотографии, подарки дорогих людей. Всё это резервные носители души. (Насимович)
Душа перетекает в других людей, причём во многих. (Насимович)
Океаническое чувство - это, по Фрейду, распространение своего "Я" за пределы своего тела на всю Вселенную. Фрейд считал это только болезнью, но в этой "болезни" может оказаться зародыш будущего человека. (Насимович)
Зачатие и рождение суть проявления бессмертного начала в существе смертном. (Платон)
Рождение - это та доля бессмертия и вечности, которая отпущена смертному существу. (Платон)
У животных, как и у людей, смертная природа стремится стать по возможности бессмертной. А достичь этого она может только одним путем: порождением, оставляя всякий раз новое вместо старого. Ведь даже за то время, что о живом существе говорят, что оно живет и остается самим собой - человек, например, от младенчества до старости считается одним и тем же лицом - оно никогда не бывает одним и тем же, хоть и числится прежним, а всегда обновляется, что-то теряя, будь то волосы, плоть, кость, кровь или, вообще, всё телесное, да и не только телесное, но и то, что принадлежит душе: ни у кого не остаются без перемен ни его привычки и нрав, ни мнения, ни желания, ни радости, ни горести, ни страхи, всегда что-то появляется, а что-то утрачивается. (Платон)
Забвение это убыль знания, а упражнение, заставляя нас вновь вспоминать забытое, сохраняет нам знание настолько, что оно кажется прежним. Таким же образом сохраняется и всё смертное: в отличие от божественного оно не остается всегда одним и тем же, но, устаревая и уходя, оставляет новое свое подобие. (Платон)
Ты удивишься бессмысленности людского честолюбия, если упустишь, как одержимы люди желанием сделать громким свое имя, "чтобы на вечное время стяжать бессмертную славу", ради которой они готовы подвергать себя еще большим опасностям, чем ради своих детей. (Платон)
Те, у кого разрешиться от бремени стремится тело, обращаются больше к женщинам и служат Эроту именно так. Беременные же духовно вынашивают разум и прочие добродетели. Родителями их бывают все творцы и те из мастеров, которых можно назвать изобретательными. Самое же важное и прекрасное это разуметь, как управлять государством и домом. (Платон)
Каждый предпочтет иметь таких детей [творения духа], чем обычных, если подумает о Гомере, Гесиоде и других прекрасных поэтах, чье потомство достойно зависти, ибо приносит им бессмертную славу. (Платон)
Кто родил и вскормил истинную добродетель, тому достается любовь богов, и если кто-либо из людей бывает бессмертен, то именно он. В стремлении человеческой природы к такому уделу у нее вряд ли найдется лучший помощник, чем Эрот. (Платон)
Главной причиной эволюции является естественный отбор, выражающийся в борьбе за существование и воспроизводство. Всё же из этого не следует, что все организмы должны немедленно после своего появления вступить в схватку с себе подобными. Часто наиболее эффективным путем прохождения через эволюционный процесс является кооперирование и помощь подобному себе участнику в борьбе за существование. (Дарвин)
Первая функция, которую выполняла мораль в истории человечества, состояла в том, чтобы восстановить утраченное равновесие между вооруженностью и врожденным запретом убийства. (Лоренц)
Этология ни в коем случае не решает этических проблем, она только исследует, с какими задачами должна справиться компенсаторная работа ответственной морали и этики. (Лоренц)
Утверждение "не убий" соприкасается с моей личной склонностью. Однако нравственность с её нормами и наши склонности могут вполне оказаться в конфликте друг с другом. (Юм)
Мораль гораздо чаще сочетается с выгодой, чем думают. В судьбе одного человека это не всегда так, но почти всегда проявляется в судьбе народов. (Пименов)
Человек нуждается в более естественных идеалах, чем те, которыми он ныне руководствуется. В эпилоге книги Кеннона "Мудрость тела" выражено убеждение, что поведение и философия человека должны опираться в значительной мере на данные биологической науки. (Селье)
Горе тому, кто не повинуется душе своей. (Вересаев)
Иногда нравственность отождествляют с альтруизмом. Иногда к ней относят также все традиции, способствующие (вернее, долгое время способствовавшие) сохранению статус кво; врожденные представления - первый этаж нравственности.
Иногда под этикой понимают науку о достижении счастья. Вряд ли можно быть вполне счастливым, имея нечистую совесть. Тем более, очевидно, что счастью индивида способствует чистая совесть окружающих.
Основоположник утилитаризма Бентам считал, что нравственно то, что полезно, а полезно то, что способствует максимуму удовольствия всех людей.
Можно по-разному понимать, что такое суммарное удовольствие людей: то ли важно среднее состояние большинства, то ли - наиболее обездоленного меньшинства; нравственно ли принести немногих в жертву довольству многих, или, наоборот, многие должны отказывать себе в немногомм, чтобы уменьшить большие страдания одного?
Согласно социальному дарвинизму нравственно то, что полезно, а под полезным понимается способствующее выживанию человечества.
Нравственность шире любви к ближнему, но уже 3-ей ступени.
Нравственно то, что соответствует нашему интуитивному представлению о нравственности. Это определение не конструктивно; но пишущий на моральные темы может и не давать определения нравственности: у кого нет внутри представления о ней, не из философских трактатов ему его получать. Моралист исходит из того, что нравственность записана в 10 заповедях и Нагорной проповеди, или у нас в душе, и разъясняет какие-то тонкости заинтересованному читателю.
Желание поступать нравственно закреплено естественным отбором, потому что полезно для выживания вида. Нравственность это один из инстинктов 3-й ступени. Психологически потребность поступать хорошо вырастает из желания одобрения известной частью окружающих - эталонной группой, согласно терминологии социальной психологии.
Часто при внимательном рассмотрении оказывается, что нравственное поведение выгодно в обычном смысле, т.е. с точки зрения 1-й и 2-й ступеней. На этом основана этика разумного или альтруистического эгоизма. Часто, но не всегда. Всегда выгодно нравственное поведение с точки зрения 3-й ступени.
Естественный отбор препятствует распространению самопожертвования, вообще, поведения, выгодного с точки зрения 3-й ступени, но не выгодного с точки зрения 1-й и 2-й; но он даёт преимущества популяциям, в которых такое поведение более распространено, и это в конечном итоге перевешивает. Отбор не всегда даёт преимущества более нравственным индивидам, скорее, наоборот. Но он даёт преимущества популяциям, в которых больше таких индивидов. Качество полезное для индивида, но вредное для популяции сперва распространяется и, заполонив популяцию, губит её.
Чтобы гены альтруизма не элиминировались отбором прежде, чем распространятся и начнут приносить пользу популяции, надо, чтобы популяция была мала и состояла из близких родственников, либо чтобы борьба между популяциями шла не на жизнь, а на смерть, так что малейшие проявления альтруизма могли спасти популяцию от уничтожения (так что альтруизм оказывается воинской доблестью и сопряжен с агрессивностью). Именно поэтому альтруизм в основном закреплен в культуре, а не в генах: в генах ему трудно укорениться.
Ген альтруизма может до некоторой степени распространиться, будучи рецессивным, особенно в условиях временного ослабления давления отбора. И в религиозных учениях альтруизм нередко оказывается как бы спрятан, подобно рецессивному гену: распространяются всякие обряды и ритуалы, но с ними и священные книги, которые мало кто читает, однако при благоприятных условиях их начинают-таки читать и находить в них призыв к альтруизму.
Естественный отбор закрепляет в генах и особенно в культуре реакцию на эгоизм, делающую его невыгодным и с точки зрения 1-й и 2-й ступеней (эгоисту не помогают, красивые и богатые девушки не выходят за него замуж).
Иметь чистую совесть - одна из потребностей человека, наряду с потребностью иметь сытый желудок. Эта потребность тоже заложена в нас не случайно, она тоже полезна для выживания вида. Значимость разных потребностей зависит от влияния среды, в том числе от целенаправленного влияния - воспитания. Что именно вызывает угрызения совести, тоже в какой-то степени зависит от влияния среды. А каковы эти влияния, зависит от традиций.
Иметь чистую совесть не только приятно, но в какой-то мере полезно для индивида: уменьшается вероятность иметь набитую морду. В гораздо большей степени это полезно для окружающих. Поэтому не удивительно, что люди убеждают друг друга поступать по совести. Уровень общественной нравственности, вероятно, зависит от этих увещеваний. Одним из инструментов такого увещевания является часть философии, называемая этикой. Философы и другие писатели иногда преувеличивают свое значение, думая, что совесть потому только не молчит, что они к ней взывают.
Философы применяют несколько способов пробуждать совесть. Самый простой: убедить, что нечистая совесть ведет к набитой морде и другим неприятностям; т.е. что поступать хорошо - выгодно. Умный человек понимает, что это в самом деле часто бывает так. Во-первых, потому что окружающим не выгодно сживать со света полезного им человека; во-вторых, потому что чистую совесть иметь приятно само по себе и потому полезно для здоровья. Всё же иногда эти выгоды явно меньше, чем выгоды от бессовестного поведения. Так что для доказательства безусловной выгоды нравственности философам приходится апеллировать к сверхъестественному воздаянию. А поскольку таковое наблюдается редко, приходится переносить его в загробный мир, для чего постулировать бессмертие Я. Некоторые философы считают, что истинная нравственность не может зависеть от воздаяния, как естественного, так и сверхъестественного. Они пытаются построить такую картину мира, в которой человек имеет некое вселенское значение, некое предназначение, и считают нравственным исполнение этого предназначения. Гипотеза существования некой мистической связи человека с космосом очень удобна, т.к. даёт дешёвое обоснование нравственности (и дешёвое объяснение всяких загадочных явлений психики). Всё же она должна быть отсечена бритвой Оккама, т.к. реально не объясняет ничего, что не поддавалось бы объяснению исходя только из свойств мозга как нейронной сети и из свойств человека как объекта, эволюционирующего по дарвиновским законам.
А. Швейцер писал: все философы пытались и пытаются вывести смысл жизни из смысла мира; но, к сожалению, это невозможно. Поэтому надо довольствоваться меньшим: попытаться вывести смысл жизни из воли к жизни. То есть: если мы - лишь плесень, покрывающая одно из бесчисленных космических тел, если человек не имеет вселенского значения, значит, всё дозволено? Да. Но мы так устроены, что хотим поступать хорошо.
И совесть, и чувство долга противостоят эгоизму. Но между ними есть малозаметная разница. Голос совести слаб, часто не слышен; совесть живет глубже, в подсознании, а чувство долга более осознано, потому его лучше слышно; о забытом долге легко может напомнить другой человек. Зато чувство долга может и обмануть, совесть - никогда; поэтому если они говорят разное, надо слушать совесть; чувство долга это её заместитель, оно нужно только потому, что она иногда спит, а когда она не спит - оно не очень нужно. Впрочем, оно лучше владеет логикой, лучше может предвидеть последствия, совесть же говорит обычно задним числом.
Потому и понадобилось писание (заповеди Моисея и т.п.), что совесть говорит слишком тихо; в писании нет ничего такого, чего бы совесть не говорила, но оно говорит громко, иногда даже несколько назойливо. Впрочем, может быть, совесть потому только и существует, что одни люди внушают её другим, в том числе с помощью священных книг.
Природа вложила в нас отвращение к убийству, но довольно слабое, потому что не рассчитывала на пушки, а только на кулаки: ведь культура эволюционирует медленнее техники, а гены еще медленнее.
Почему же, если нравственность полезна для выживания человечества и обеспечивается дарвиновскими механизмами, Категорический Императив столь не категоричен? Потому что он записан в культуре, а не в генах, а это менее убедительно, и записан не прочно. Ведь будучи вынужденным постоянно меняться вслед за ситуацией, он не может быть особенно прочен. Нет, основные заповеди остаются неизменными в течение тысячелетий; в какой-то степени они закреплены и в генах. Но человек, как и любое животное, всегда подвержен противоположным побуждениям; какое из них возобладает, зависит от тысячи обстоятельств. Нравственные побуждения, чтобы противостоять безнравственным, нуждаются в постоянном подкреплении воспитанием, деятельностью церквей, поисками философов, ищущих убедительного обоснования этики. Такого обоснования, наверно, не существует, но своими поисками они напоминают нам о нравственном законе, смутно записанном в нас Естественным Отбором.
Вероятно, польза для популяции от нравственного закона качественно выше, когда все члены популяции следуют ему более-менее в одинаковой степени; и такая равномерность достигается именно тем, что нравственный закон записан непрочно, зависит от общественного мнения, исполняется лишь постольку, поскольку все постоянно убеждают друг друга его исполнять. Нравственное поведение полезно, но полезно чаще окружающим, чем самому индивиду. Вероятно, у индивида, превосходящего нравственный уровень окружающих, обычно вследствие этого меньше шансов на выживание и оставление потомства, даже на приобретение последователей. Потому и нужна некая согласованность, так сказать, когерентность в распространении этики.
Почему категорический императив столь не категоричен? Почему люди так часто поступают безнравственно? Вопрос неправильный, ведь поведение фундаментальнее представлений. Правильный вопрос: почему наши представления о должном так превосходят наши стереотипы? Ответ очевиден: этика, предписывающая то, что мы и без нее делаем, никому не нужна; она именно должна давать идеал, превышающий наш реальный и даже возможный нравственный уровень.
Отказ от традиций, от нравственности, открывая дополнительные возможности, может принести пользу не только индивиду, но и популяции. Однако пользу временную, которая впоследствии сменяется гораздо большим вредом: прецедент провоцирует повторения, разрушаются устои. Кроме того, разум скорее, чем традиция, ошибется в определении того, что же в конечном итоге полезно, а что вредно для популяции. Поэтому отказ от традиции, от нравственности уже и сам по себе скорее вреден, чем полезен, даже без учета вызываемой им цепной реакции таких отказов.
Когда средства убийства стали слишком мощными, появились учителя, говорящие: не убий. Когда государства стали всемогущими, появилась идея прав человека.
Можно сказать, что этика есть часть эстетики: эстетика выясняет, что кажется нам красивым; этика выясняет, какое человеческое поведение кажется красивым. Угрызения совести вызываются именно теми поступками, которые со стороны кажутся некрасивыми. Этика помогает человеку взглянуть на себя со стороны.
Эстетика - мать этики. Понятия хорошо и плохо - прежде всего эстетические, предваряющие понятия добра и зла. Зло, особенно политическое, всегда плохой стилист. (Бродский)
Человек, который хочет делать дело божее, должен отказаться от своего понимания и своей воли, не в том смысле, чтобы уничтожить свой разум и свою волю как факт, что невозможно и ненужно, а в том смысле, чтобы перестать руководиться своею ограниченностью как высшим правилом. Человек не может сам переродить себя, истребить в себе эгоизм, как внутреннее чувство, как самолюбие, но он может и должен признать, что это чувство неправильное, что его ограниченное понимание не есть основание истины и его дурная воля не есть основание истинной жизни. Это признание не уничтожает эгоистических чувств в человеке; но оно отнимает у них, если оно серьезно и решительно, всю их деятельную силу, превращает их в чисто субъективное состояние. (В.Соловьев)
Участие естественного отбора в формировании психики современного человека ни у кого не вызывает сомнений, так как без него объяснение появления многих отличительных черт современного человека становится вообще невозможным. Я.Я. Рогинский развил гипотезу, согласно которой именно социальные качества современного человека поддерживались отбором. В менее общей форме похожие мысли высказывались еще в конце XIX века. Социальные инстинкты при этом должны рассматриваться не как индивидуальное, а как групповое приспособление, ибо только на групповом уровне они могут принести какое-то преимущество: отдельному индивидууму социальные инстинкты приносили скорее вред в первобытных коллективах. Таким образом, человек обязан естественному отбору самым фундаментальным своим психическим свойством - социальным чувством. (Алексеев)
Нет коллективного интереса, противоположного индивидуальному. Социализация, рассуждает Дюги, возрастает в прямом отношении к разделению труда. Разделение же труда развивается в полном соответствии с его индивидуализацией. Отсюда следует, что социализация и индивидуализация не исключают друг друга. Противоположение индивидуального коллективному не отвечает действительности, пишет он. Человек не может сохранить своего существования вне солидарности с себе подобными: только при ней он способен уменьшить сумму своих страданий. (М.Ковалевский)
Дифференциация двух взаимодополнительных ипостасей культуры - материально-технологической и гуманитарно-регулятивной - восходит, по меньшей мере, к И.Канту. Различая культуру простых умений и культуру дисциплины, он отметил, что первая способна проложить дорогу злу, если вторая не составит ей надежного противовеса. (Назаретян)
Существование гоминид (в т.ч. неоантропов), лишенное природных гарантий, в значительной мере обеспечивалось адекватностью культурных регуляторов технологическому потенциалу. Закон техно-гуманитарного баланса контролировал процессы исторического отбора, выбраковывая социальные организмы, не сумевшие своевременно адаптироваться к собственной силе. (Назаретян)
Признавая снижение уровня нравственного сознания в христианском и исламском вероучениях, я всегда отмечал существенный момент. Переход от рациональных к сугубо эмоциональным аргументам, апелляция к примитивным чувствам страха и ожидания награды лишили идею морали исключительной элитарности, сделав её доступной, хотя и в ущербном виде, массам рабов и варваров, выступивших на историческую сцену, но неспособных представить себе мир без конкретного Хозяина или Отца. Таким образом, спад первой волны Осевого времени способствовал растеканию её вширь - распространению профанированных достижений гуманитарной мысли и расширению масштаба социальной идентификации: племенное размежевание уступало место Христову "мечу", разделившему людей по конфессиональному признаку. Но гребни волны остались на горизонте, сохраняя ориентир для будущих поколений, которые, через серию малых и больших "ренессансов", вновь восходили к критическому сознанию. (Назаретян)
Историческое развитие от дикости к цивилизации, равно как и индивидуальное взросление, делает людей не менее агрессивными, а менее импульсивными. Способность сдерживать импульсивные побуждения, достигаемая во многом благодаря развитию рационального мышления, составляет основу культурной регуляции. Но сильная эмоция сокращает размерность сознания, уплощает картину мира и тем самым делает поведение людей более импульсивным. Способность человека сдерживать импульсивные побуждения нагружает его неврозами и психозами, особенно если культура своевременно не обеспечила адекватные механизмы сублимации. (Назаретян)
Историк первобытности Ю.И. Семёнов предположил, что на данной фазе эволюции установилась особая форма отбора, которую он назвал грегарно-индивидуальной. Её суть в том, что популяция с лучше отработанными кооперативными отношениями, обеспечивавшими большее разнообразие индивидуальных качеств, получала преимущество в конкуренции. Во внутренне сплоченных группах под коллективной опекой ослабевало давление классического естественного отбора. Равный шанс выжить и оставить потомство получали особи с менее развитой мускулатурой, физически менее агрессивные, но с более развитой нервной организацией. Они оказывались способными к действиям, обычно не дающим индивидуальных адаптивных преимуществ: сложным операциям, связанным с производством орудий, поддержанием огня, лечением соплеменников, передачей информации и т.д., а также к нестандартному поведению. При классическом отборе такие умельцы были бы обречены на гибель или, во всяком случае, попав под жёсткую систему доминирования, не оставляли бы потомства. (Назаретян)
Эволюция духа - это восхождение от зверя к богу, в том числе через стадию разумного существа, подобного человеку. Первичны инстинкт самосохранения и половой инстинкт. (Насимович)
Животный страх и похоть имеют слишком глубокие корни в психике человека, чтоб их можно было вырвать с корнем. Попытки истинных монахов достигнуть совершенства путём самоистязания и других форм "умерщвления" плоти не всегда достигали результата. Большего успеха достигали те, кто не слишком беспокоился по поводу своих "греховных" мыслей, а делал какое-то благородное дело. В этом случае даже не вымышленные, а вполне реальные грехи, если они не становились сутью человека, не могли превратить его в скота, и доброе начало души в конечном итоге торжествовало. (Насимович)
"Животные" чувства человека должны быть переадресованы и по возможности служить "божественным" целям. (Насимович)
Один из основных путей биологической эволюции - это эволюция путём перемены функций. Электрические органы ската сперва были органами сигнализации и только потом стали органами защиты и нападения. Нечто подобное произошло с половым чувством человека. (Насимович)
Семья - это только маленькая эгоистическая частица общества. Такие частицы не могли складываться в благополучное человеческое общество, если отношения между семьями строились на основе звериного инстинкта самосохранения. Половая любовь, любовь семейная, стала базисом любви надсемейной. Половые чувства оказались переадресованы на служение обществу в целом. Возникли любовь к искусству, науке, "богу"... Групповой отбор подхватил и развил эти чувства. Наиболее грубые проявления похоти были "затушёваны", ослаблены, а конструктивная сторона любовного чувства усилилась. В любом хорошем микроколлективе между людьми присутствует лёгкое сексуальное чувство, и, вероятно, его не нужно стесняться, если оно служит утверждению доброго начала. (Насимович)
В эволюционном процессе реальное значение имеет не индивидуальное выражение, но успешная передача единиц наследственности. Для индивида может оказаться более выгодным содействовать воспроизводству родственных индивидов даже ценой собственной жизни. Эта ключевая идея названа родственным отбором. Вторым механизмом, порождающим альтруизм, является взаимный альтруизм, он действует наподобие страхового полиса: я помогаю другим, но в свою очередь ожидаю помощи с их стороны. (Уилсон и Рьюз)
Мораль есть коллективная иллюзия человеческого рода. Мораль субъективна, но кажется объективной. (Уилсон и Рьюз)
Если бы кто-нибудь бросил взгляд на людей с божественной выси, то он бы узрел, что всё, что мы совершаем, есть часть цепи причин, как бильярдные шары. Как только мы встаем на такую точку зрения, мораль не только остается беззащитной, но почти утрачивает смысл. Но если человеческие действия являются лишенными причин, осуществляемыми случайно - нам вряд ли удастся обнаружить какое-то основание для существования морали. (Уилсон и Рьюз)
Глупцы поступают с собой как с врагами. (Дхамапада)
Нет очистителя, равного мудрости. (Бхагавадгита)
Тем-то и скверно невежество, что человек и не прекрасный, и не совершенный, и не мудрый вполне доволен собой. (Платон)
Преступнику остаться скрытым трудно, а получить уверенность в том, что скроется, невозможно. (Эпикур)
Надо быть очень умным, чтобы из ума вытекала порядочность. (Хмелинский)
Нравственное чувство, как и все эмоции, не нуждается для своего существования в логическом обосновании. Всё же философ может кое-что сделать для его поддержания. Он должен не доказать истинность нравственных норм, а лишь обратить наше внимание на то, что смутно записано в нашей душе эволюцией.
Умный, вообще говоря, не нравственнее глупого; но ему легче объяснить, что поступать хорошо - выгодно.
Хороший общественный строй - это такой, при котором в максимальной степени: хорошо поступать выгодно.
Нравственное поведение выгодно, потому что, во-первых, приятно делать добрые дела, сознавать себя хорошим человеком, а во-вторых, как правило, выгодно и в более узком смысле слова.
И богатств, и разума можно лишиться в один день. Куда долговечней заслуженное уважение людей. Другое дело, можно ли вывести отсюда всю этику. Разумный Эгоизм, утверждающий, что поступать хорошо - выгодно, прав в большинстве житейских ситуаций. Но в ситуациях, требующих героизма, - едва ли.
Наш альтруизм и окружающих иногда побуждает хорошо с нами обращаться (обычное обоснование Разумного Эгоизма). Но и не будучи полезным для удовлетворения потребностей, нравственное поведение само является потребностью; т.е. поступать хорошо - выгодно и с точки зрения баланса непосредственных удовольствий и неудовольствий.
Сторонникам разумного эгоизма часто возражают, что люди склонны платить злом за добро (так что делать добро вовсе не разумно). Но иногда (а может быть, и всегда) творимое нами добро подобно бочке меда с ложкой дегтя; а у того, кого мы этой бочкой осчастливили, мера иная, и с его точки зрения дегтя в ней может быть больше, чем меда. Может быть, оказываемая нами услуга на самом деле медвежья? Потребность человека считать себя хорошим приводит не только к хорошим поступкам, но и к искреннему истолкованию своих плохих поступков как хороших.
Согласно христианской морали хороший поступок почти перестает быть таковым, если человек сам себя за него похвалил, хотя бы в душе. Так что жалующиеся, что им заплатили злом за добро, на самом деле не такие уж добрые.
Естественные границы альтруизма - собственные интересы, т.е. инстинкты 1-й и 2-й ступени. Но и в этих границах сила его очень зависит от воспитания, от общественного мнения. Альтруизм иногда далеко выходит за эти границы, т.е. заставляет поступать наперекор 1-й и 2-й ступени. Однако, дай Бог, чтобы хотя бы в этих границах он был достаточно силен, чтобы мы хотя бы ради мелкой выгоды не причиняли большого ущерба окружающим, чтобы хотя бы избыток сил отдавали благотворительности - из этого и исходит этика Разумного Эгоизма.
Соперничество естественно, допустимо и даже благотворно, если не выходит за рамки: вред, причиняемый сопернику не должен превышать пользы, извлекаемой для себя.
Партнерство обычно выгоднее соперничества. Предав партнера, может быть, получишь больше, но в долгосрочном плане продолжение партнерства, всё равно, принесло бы больше. Однако, что делать, если партнер этого не понимает и может предать? Тогда лучше уж предать самому первым; т.е. самое разумное: продолжать партнерство как можно дольше, всеми средствами заставлять партнера делать так же, но не пропустить момента, когда надо выйти из игры, пока этого не сделал партнер. Такое поведение оптимально с точки зрения 1-ой ступени. Но с точки зрения 3-ей ступени это может быть и совсем не так: для выживания популяции неблаговидный поступок уважаемого её члена может быть гораздо вреднее, чем его гибель из-за такого поступка нечестного партнера.
Простейшая игра хорошо моделирует взаимоотношения людей: если оба участника делают шаг к партнерству, то оба выигрывают, если только один, то он проигрывает, а другой выигрывает еще больше; впрочем, в долгосрочной перспективе он тоже проигрывает.
Очень немногие довольны, ничего не делая и живя милостями природы или трудом других людей. Их положение непрочно: ни у кого нет причин защищать их. (Селье)
Устойчивое положение в обществе лучше всего обеспечивается возбуждением положительных чувств у максимального числа людей. (Селье)
Межличностные отношения должны направляться желанием сформировать условнорефлекторным путем системы обратной связи, которые подскажут человеку, какие виды поведения принесут поощрение или наказание. (Селье)
Кто накапливает дружбу и любовь, нуждается в деньгах меньше других, т.к. многое получает бесплатно. (Селье)
Накопление так же характерно для живого, как эгоизм. Предлагаемая мной линия поведения направляет этот инстинкт в иное русло - на завоевание любви. (Селье)
Лучший способ заслужить любовь - стараться быть как можно полезнее. (Селье)
На основе альтруистического эгоизма клетки объединяются в многоклеточные организмы, а те - в сообщества. (Селье)
У людей посредственных расчет большею частью оказывается несостоятельным: они по расчету хитрят, подличают, воруют, запутываются и, в конце концов, остаются в дураках. А люди очень умные понимают, что быть честным очень выгодно, что всякое преступление опасно и, следовательно, неудобно. (Писарев)
Ничто кроме личного вкуса не мешает Базарову убивать и грабить, ничто кроме личного вкуса не побуждает людей подобного закала делать открытия. Базаров не украдет платка по тому же самому, почему он не съест кусок тухлой говядины. Если бы Базаров умирал с голоду, то он, вероятно, сделал бы и то, и другое. Кроме непосредственного влечения у Базарова есть еще другой руководитель - расчет. Когда он бывает болен, он принимает лекарства, ценою маленькой неприятности покупает в будущем большее удобство или избавление от большей неприятности. Работает Базаров для добывания насущного хлеба или из любви к процессу работы. (Писарев)
Уметь так прожить свою жизнь, чтобы все или почти все окружающие тебя любили,-- это и есть высшая доблесть ума! Ум, подчинившийся душе, это и есть высший ум. Цель человеческая -- хороший человек, и никакой другой цели нет и не может быть. (Искандер)
У народа своя великая генетическая задача -- улучшать условия своего самосохранения. Этот инстинкт в нашем народе серьезно поврежден, но я уверен, что выздоровление еще возможно. Даже его излишняя раздраженность -- признак того, что он жив и хочет жить. (Искандер)
Безнравственный поступок образованного человека мы склонны осуждать резче, чем тот же поступок необразованного человека; и это хорошо: здесь сказывается инстинкт самосохранения рода человеческого. (Искандер)
В профессиональной работе порядочным быть выгоднее, чем подлецом. Это замечательное свойство морали проявляется во всяком нормально организованном сообществе, и на него указывали многие великие мыслители, от Сократа ("Знание есть добродетель, а незнание - источник всех пороков") до Льва Толстого ("Девять из десяти дурных человеческих поступков объясняются исключительно глупостью"). Если бы было иначе, то социальная мораль умерла бы, не успев родиться. (Назаретян)
И.Кант разделил благие человеческие поступки на две категории: красивые и моральные. Первые совершаются по душевной склонности, из любви или симпатии. Вторые - вопреки эмоциональному порыву, из чувства долга, ответственности, дисциплины. Красивые поступки приятны и желанны, но на них не построить надежных социальных отношений (в поисках дантиста, который нас полюбит, мы рискуем остаться без зубов). Поэтому общество тысячелетиями вырабатывало и совершенствовало более надежные, чем своевольная "любовь", механизмы консолидации: мораль, право и правовое сознание, самоконтроль, взаимоуважение, терпимость, взаимопонимание, чувство ответственности, личного, профессионального долга. Анализ показывает, что все это генетически основано на развитии интеллектуальных способностей, умения оценивать отсроченные последствия. По-моему, главную проблему современного человечества составляет дефицит не любви, а именно разума, трезвого самостоятельного мышления. (Назаретян)
Догадка Сократа о сопряжённом росте знания, мудрости и морали подтверждается огромным опытом социальной истории. (Назаретян)
Я не утверждаю, что все образованные высокоморальны; не утверждаю даже, что все они умны. Но воспитание (т.е. привитие чувств) без развития интеллекта - дело трудное, возможное только примером и авторитетом в семье. На ограниченного человека действует ограниченная среда; другое дело умный: на него действует широкое окружение - книги, радио, телевидение. Умного ребенка легче воспитать, легче сделать из него хорошего гражданина. Раннее развитие интеллекта через обучение облегчает решение сугубо воспитательных задач: умный ребенок легче усваивает нормы поведения. К сожалению, он рано начинает понимать недостатки воспитателей; поэтому важно включать хорошие книги и фильмы для формирования идеалов. (Амосов)
Механизм воспитания в раннем детстве укладывается в понятие "импринтинг", "впечатывание", позднее - это выливается в подражание авторитетам - родителям, учителям, товарищам. В дальнейшем присоединяется анализ и создание собственных убеждений, изменяющих потребности. Роль воспитателей и среды очень велика, но не самодовлеюща: самоорганизация присутствует! (Амосов)
Содержание убеждений - это мораль, идеологии, верования. Их значимость в мотивах поступков составляет около четверти от значимости чувств. Прибавьте сюда ещё четверть изменений потребности от интенсивного в раннем детстве, воспитания, получим, что животную природу человека можно изменить, максимум, наполовину (в среднем же - гораздо меньше). Поэтому и убеждён в преобладании биологического начала в делах общественных. Не говоря уже о личных. (Амосов)
Едва ли можно допустить, чтобы поверие, пережившее тысячелетие и принятое миллионами людей за истину, было изобретено и пущено на ветер без всякого смысла и толка. Коли есть поверия, рожденные одним только праздным вымыслом, то их очень немного. (Даль)
Гораздо важнее прививать людям нравы и обычаи, чем давать им законы и суды. (Мирабо)
Не подлежит сомнению, что историческая жизнь народов определяется прежде всего их основными убеждениями, их общим мировоззрением. (В.Соловьев)
плохое не всегда заменяется хорошим, а очень часто еще более худшим. (Подрабинек)
Обычай может быть полезен, даже когда никто никогда правильно не понимал, в чем его польза. Возник обычай по какой-нибудь случайной причине, а укоренился в силу дарвиновских механизмов. Вероятно, так возник обычай мыть руки перед едой, а также и более сложные обычаи: брачные и погребальные ритуалы, уважение потомков за заслуги предков.
Многие обычаи направлены на выявление сильного без лишнего кровопролития; более общо: на то, чтобы ущемлять слабых ровно на столько, на сколько этого требуют интересы выживания популяции, не больше, но и не меньше.
Возможны случаи, когда само понимание истинных причин полезности обычая вредно, т.к. порождает цинизм и тем подрывает устои (это очень странно: как может ложь быть полезнее правды?!). Например, принесение детей в жертву богам во время голода полезно, т.к. освобождает от лишних едоков, помогая выжить взрослым, которые потом нарожают новых детей. Но если бы люди отдавали себе в этом отчет, убивая своих детей, это привело бы к разрушению морали, вред которого гораздо больше пользы жертвоприношений.
Последствия разрушения морали максимальны не в момент её разрушения, а позже. Дерево с подрубленными корнями продолжает еще некоторое время жить. Как жива еще Россия.
Пренебрежение обычаями и законами может принести пользу с точки зрения выживания и роста популяции. Но пользу временную, которую впоследствии сменит больший вред, ибо прецедент послужит разрушению морали. Например, пренебрежение правом храма давать убежище, законами гостеприимства, дипломатическим иммунитетом и т.п., вообще, любое вероломство приведет к недоверию между людьми, а это затруднит любую совместную деятельность.
Обычаи, нравственные нормы меняются в соответствии с общественной необходимостью, но всегда отстают от нее. Когда отставание это становится особенно велико, мыслящие люди задумываются об этом несоответствии. Тем самым они идеологически готовят революцию. Революция ломает старые обычаи, весь народ начинает думать о приведении обычаев в соответствие с целесообразностью. Старые обычаи заменяются новыми. Однако новые обычаи возникают, в основном, стихийно: разум не может всюду поспеть. Или разум оказывается слабее мудрости времени. В результате многие новые обычаи оказываются хуже старых. И мыслящие люди возвращаются к пониманию необходимости большего благоговения перед традициями.
Моясь с мылом, мы избавляемся от вредных микробов, живущих на коже, но тем самым освобождаем место для других микробов, которые могут оказаться гораздо вреднее.
Другой результат революций: они открывают дорогу талантливым людям из народа. Вообще, из-за сословных перегородок, существующих в той или иной степени в любом обществе, некоторые люди оказываются не на месте, и число таких людей постепенно растет, не смотря на всегда имеющуюся диффузию через эти перегородки. Революции ломают перегородки (конечно, не полностью), перемешивают общество, и оно заново расслаивается, уже более адекватно. Однако преимущественный шанс подняться вверх имеют не только люди с повышенным интеллектом, но и люди с пониженной нравственностью (отказ от нравственности может быть временно полезен для популяции, приводя к более существенным, но отдаленным отрицательным последствиям; тем более он может быть полезен для отдельного человека). Кроме того общество оказывается истощенным: больший процент талантов оказывается востребованным, зато истощается запас талантов - часть их истребляется.
Полбеды, когда революционеры цинично попирают обычаи, весело разрушают культуру. Хуже, когда им кажется, что они что-то созидают. Нет преступления, какого не совершили бы ради высокой цели.
В отличие от обычаев, законы не являются плодом коллективного бессознательного разума (если только они не являются кодификацией обычаев или, напротив, не превратились в обычаи с течением времени, пройдя через сито дарвиновского отбора). Обычай может быть мудрее каждого отдельного человека; закон - нет. Всё же закон может быть мудрее многих не задумывавшихся над всеми обстоятельствами или не способных их понять. С другой стороны, закон один на все случаи, не учитывает конкретных обстоятельств, которые вполне может учесть индивидуальный разум (это относится и к обычаю, но обычай не столь категоричен).
Был бы нужен закон, если бы мы все стремились к общему благу?
Закон никогда не соблюдается вполне; это лишь идеал, к которому общество стремится. Однако если расстояние между фактическим и предписываемым поведением слишком велико, то такой закон приносит не пользу, а вред, т.к. укрепляет привычку нарушать законы. В советское время лицемерие стало обоюдным: не только граждане нарушали закон, но и законодатель не предполагал, что законы будут соблюдаться, принимая их в пропагандистских целях.
Преждевременное принятие хорошего закона, для которого общество еще не созрело, (например, отмена телесных наказаний, смертной казни, кормления чиновников) может привести к тому, что запрещаемое зло продолжает существовать нелегально и уже никак не регламентируется законом, так что не может быть им хотя бы отчасти смягчено.
Настоящий консерватор возражает против любых реформ; и в самом деле, принесут ли они плоды, которых от них ждут, никогда нельзя быть уверенным, а реформ без отрицательных последствий не бывает. В частности, критикуя реформатора за то, что он сделал, подлинный консерватор никогда не попытается вернуть всё к прежнему состоянию, потому что контрреформа это тоже реформа со всеми вытекающими последствиями. Но почему-то этот аргумент не произносят вслух (например, ругая большевиков, и одновременно ругая демократов, якобы разрушивших семидесятилетний рейх, созданный большевиками).
Революционер не понимает, что цели революции вряд ли будут достигнуты, а цену придется заплатить большую, чем он предполагает. Реформатор не понимает, что может вызвать катастрофу ("Нельзя перестраивать гнилой дом" - сказал один священник в 1989 г.). Консерватор не понимает, что гнилой дом всё равно рано или поздно рухнет. Реакционеру кажется, что рухнул он случайно (милиция недоглядела, и злоумышленник пнул гнилую стену ногой), что всё еще можно поправить. Ему кажется, что не сам он дряхлеет, а мир вокруг портится.
Ужас, внушаемый нам людоедством - отголосок времен, когда людоедство было тождественно убийству. А в наше время обычай обязательно съедать всех убитых врагов ограничил бы масштабы войн. Если бы Сталин съедал печень всех убитых по его приказу, сталинские репрессии не превысили бы уровень Ивана Грозного.
Кто-то назвал потерю национальных корней духовным спидом: человек без корней не может противостоять духовной заразе.
Человек массы живет по установленной норме, которая достается ему на долю не по свободному выбору, а потому что он родился в известное время. Он весь опутан разными отношениями (родственными, служебными, бытовыми, общественными), мысль его скована предрассудками; сам он не любит ни этих отношений, ни предрассудков, но они представляются ему "пределом, его же не предеши". Умные люди, не получившие серьезного образования, не выдерживают жизни массы, но не имеют понятия о лучшей жизни, а потому, инстинктивно отшатнувшись от массы, остаются в пустом пространстве, не зная, куда идти. Другие люди - умные и образованные - подвергают жизнь массы сознательной критике, у них составлен свой идеал, но за недостатком твердости дело останавливается на словах. Люди третьего разряда идут дальше: сознают свое несходство с массой и смело отделяются от нее поступками, привычками, всем образом жизни. Словом, у печориных есть воля без знания, у рудиных - знание без воли, у базаровых есть знание и воля. (Писарев)
Политическая система как всякая система есть форма прошедшего времени, пытающегося навязать себя настоящему и будущему. (Бродский)
Категории позволительно сравнить с орудиями, потому что и орудия суть сбереженный материальный капитал. Вообще, между тремя понятиями - орудия, категории и институты - существует тесное родство. (Дюркгейм)
Является ли история органическим процессом, сходным с ростом живого организма или биологической эволюцией, или же она сознательно конструируется людьми, подобно некоторому механизму? Иначе говоря, как воспринимать общество - организмом или механизмом, живым или мертвым? Согласно первой точке зрения, человеческое общество сложилось в результате эволюции "норм поведения" (в самом широком смысле: технологических, социальных, культурных, моральных, религиозных). Эти "нормы поведения", как правило, никем сознательно не изобретались, но возникли как следствие очень сложного процесса, в котором каждый новый шаг совершается на основе всей предшествующей истории. Будущее рождается прошлым, Историей, совсем не по нашим замыслам. Так же, как новый орган животного возникал не потому, что животное предварительно поняло его полезность, так и новый социальный институт чаще всего не создавался сознательно, для достижения определенной цели. Вторая точка зрения утверждает, что общество строится людьми логически, из соображений целесообразности, на основании заранее принятого решения. Здесь вполне можно, а часто и нужно, игнорировать исторические традиции, народный характер, выработанную веками систему ценностей. (Типично высказывание Вольтера: "Хотите иметь хорошие законы? Сожгите свои и напишите новые".) Зато решающую роль играют те, кто обладает нужными познаниями и навыком: это истинные творцы Истории. Они и должны сначала вырабатывать планы, а потом подгонять неподатливую жизнь под эти планы. Весь народ оказывается лишь материалом в их руках. Как плотник из дерева или инженер из железобетона, возводят они из этого материала новую конструкцию, схему которой предварительно разрабатывают. Приняв первую точку зрения, человек чувствует себя помощником и сотрудником далеко превосходящих его сил. Приняв вторую - независимым творцом истории, демиургом, маленьким богом, а в конце концов - насильником. Вот на этом-то пути и возникает общество, лишенное свободы, какими бы демократическими атрибутами такая идеология ни обставлялась. (Шафаревич)
Большинству кажется: всё всегда будет, как есть сегодня. А если на их глазах случилось историческое событие, им оно видится происшедшим в результате совпавших во времени недоразумений. (Войнович)
Согласие немногих людей отважных, скоп, заговор может дать мгновенный успех делу, но прочность его зависит от "да" или "нет" умеренной, спокойной массы народонаселения. (С.Соловьев)
По закону вечной правды в грехе, в дурном деле уже заключаются гибельные его следствия, заключается наказание; в обществе, способном сносить неправду, деятели стараются достигать своих целей путями неправыми, и этим самым еще более развращают общество; в обществе, допустившем неправду, встает смута, смешение чистого с нечистым и клятвы с благословением. (С.Соловьев)
В этом и заключается тайна успехов Московского князя : когда прежние общественные связи разрушаются в действительной жизни, торжество ждет того, кто раньше и полней других отрешится от старых чувств и понятий. (Ключевский)
Темные инстинкты жизни человеческой всегда умнее и честнее житейской теории человека. (Ключевский)
Культура есть система табу. (Леви-Стросс)
Нормы поведения не отличаются косностью: они и постоянны, и изменчивы, постоянны в том смысле, что их содержанием всегда является требование кооперировать с другими в интересах общественной солидарности; изменчивы же потому, что сама эта солидарность проявляется в разных формах. (М.Ковалевский)
Рим исчез, Греция разделила ту же судьбу, могущество фараонов было сломлено, Япония подпала под влияние запада, о Китае нечего сказать. Но Индия всё еще в своей основе здорова. Мы не осмеливаемся менять то, что испытали практикой и нашли истинным. (Ганди)
Деревня - оплот отечественных традиций. Сейчас, увы, уже - не оплот, ибо деревню убили. (Солженицын)
Обсуждают иногда в камерах: как родился лубянский да и вообще всякий тюремный распорядок - рассчитанное ли это зверство или само так получилось. Я думаю: что - как; подъем - это, конечно, по злостному расчету, а другое многое сперва сложилось вполне механически, как и многие зверства нашей общей жизни, а потом сверху признано полезным и одобрено. (Солженицын)
Прообразы заповедников, заказников, зоопарков: еще недавно педант разъяснял гимназистам на примере священных животных и растений неразумность и религиозный фанатизм древних египтян, а теперь тот же пример мы приводим как символ их высокой культуры и осмотрительности. (Дольник)
В обществе стремительных перемен шатается и рушится то, что должно оставаться незыблемым, - "ценностей незыблемая скала". (Померанц)
Революционная ломка расшатала сами привычки, без которых невозможно здоровое общество. В этом наша особая трудность, связанная с длительностью извращений, с уходом в небытие людей, сохранявших веками складывавшиеся нормы. (Померанц)
Живой след - это не стихотворение, не научное открытие, а само поведение человека. Его облик, раскрывшийся в испытаниях, иногда почти невыносимых, его способность сохранить в себе образ Божий. У аборигенов Австралии нет ни учреждений культуры, ни памятников культуры, а культура есть и сохраняется тысячи лет. Она держится на памяти предков. (Померанц)
Каждая эпоха, каждая культура преувеличенно акцентирует одну какую-то сторону, каждая эпоха отличается известным креном, перегибом, который в следующую эпоху сменяется креном в противоположную сторону. Или, если крен никак не выправляется, дело может дойти до полной утраты равновесия и до гибели, распада исторического коллектива. (Померанц)
Существует не только преемственность дел, но и преемственность нравственной информации, без которой не обходится ни одна традиция. (Померанц)
При сравнительно ровном, спокойном течении истории господствуют привычки, обычаи, традиция, в чем-то хорошая, в чем-то дурная. Но когда привычный ход дел глубоко нарушен, наступает время принципов. Чем больше низы плюют на принципы, лишь бы выжить, тем больше сатанеют энтузиасты принципов, и в обществе идет зоологическая борьба принципов, обещающих спасение. В конце концов, если кризис сам себя не исчерпал, одна идея, подобно большой рыбе, пожирает прочие. И тогда она становится подобием бога ацтеков, требующим новых человеческих жертв во имя поставленной цели, а цель заново формулируется так, чтобы оправдать новые жертвы. (Померанц)
Одна из ловушек современности - спор демонического извращения власти с демоническим извращением свободы, так что нравственный распад свободного мира кажется спасением от Молоха государственного террора, а государственный террор кажется спасением от нравов Содома. Как иначе нашли бы сподвижников Пол Пот и Бен Ладен? Откуда бы взялся их пафос борьбы со скверной? Два пути в пропасть ведут спор, который хуже. Англосаксы не поддавались безумию утопии (кончавшейся idee fixe и паранойей) - но легко втянулись в соблазны Содома. Они готовы стереть с лица земли последних диктаторов-инезамечают, что нравы Запада вдохновляют шахидов и (что еще страшнее) тайные силы истории, беспощадные к гнездам разврата. (Померанц)
Упразднить зло - значит упразднить пространство и время, в которых страдание и смерть заложены изначально. Это, слава Богу, от реформаторов не зависит. Но хватит и того зла, которое они способны внести в мир, пытаясь его исправить. (Померанц)
Без уважения к традициям жизнь превращается в хаос. Новое должно пробиваться постепенно сквозь ветшающую традицию и само должно превращаться в традицию. (Искандер)
Народы мира теряют нравственные нормы своих традиций, вырабатывавшиеся тысячелетиями, а настоящей общечеловеческой культуры пока почти не усваивают. (Искандер)
Цивилизация, с конквистадорской грубостью сдирая с народов его этический опыт, накопленный тысячелетиями, как бы обещала через культуру возвратить ему этот опыт, обогащенный знанием опыта других народов. Но этого не произошло и не могло произойти. Культура вошла в народ в виде убогой грамотности, которая нужна не народу, а самой цивилизации для удобства вдалбливания идей и рекламы товаров. И это вдалбливание еще больше отдаляет народ и от культуры и от его собственных этических корней. (Искандер)
Столетия гранили и шлифовали жизненный уклад, сформированный еще в пору язычества. Все, что было лишним, или громоздким, или не подходящим здравому смыслу, национальному характеру, климатическим условиям, - все это отсеивалось временем. А то, чего недоставало в этом всегда стремившемся к совершенству укладе, частью постепенно рождалось в глубинах народной жизни, частью заимствовалось у других народов и довольно быстро утверждалось по всему государству. (Белов)
Красоту нельзя было отделить от пользы, пользу - от красоты. Мастер назывался художником, художник - мастером. Иными словами, красота находилась в растворенном, а не в кристаллическом, как теперь, состоянии. (Белов)
Правильно и закономерно, что мы считаем "хорошими" те обычаи, которым научили нас родители; что мы свято храним социальные ритуалы, переданные нам традицией нашей культуры. Но мы должны, со всей силой своего ответственного разума, подавлять нашу естественную склонность относиться к социальным нормам и ритуалам других культур как к неполноценным. (Лоренц)
Древняя свобода пала, когда господствующим мотивом поведения стало удовольствие. (Померанц)
Человек есть существо из двух миров; чистый эфир мира духовного так же необходим для его жизни, как и воздух мира вещественного. Когда человек, освободившись от всяких безусловных начал и стремлений, обращается исключительно к непосредственным практическим интересам, то скоро для него самого обнаруживается та парадоксальная истина, что все эти наслаждения и радости обыкновенной жизни, которые кажутся такими непосредственными и себе давлеющими, в действительности имеют значение только при чем-нибудь другом, только как материальная подкладка, внешняя среда другой, высшей жизни; сами же по себе, поставленные как цель, лишены всякого положительного содержания и радикально не способны дать какое-либо удовлетворение. (В.Соловьев)
Не гонитесь за призрачным - за имуществом, за званиями - это наживается нервами десятилетий, а конфискуется в одну ночь; живите с ровным превосходством над жизнью, не пугайтесь беды и не томитесь по счастью, всё равно ведь, и горького не до веку, и сладкого не дополна; довольно с вас, если вы не замерзаете и если жажда и голод не рвут вам когтями внутренности, если у вас не перешиблен хребет, ходят обе ноги, сгибаются обе руки, видят оба глаза и слышат оба уха, - кому вам еще завидовать, зачем? Зависть к другим больше всего съедает нас же; протрите глаза, омойте сердца - и выше всего оцените тех, кто любит вас и кто к вам расположен; не обижайте их, не браните, ни с кем из них не расставайтесь в ссоре. (Солженицын)
Никакая кара в этой земной жизни не приходит к нам незаслуженно. По видимости она может придти не за то, в чем мы на самом деле виноваты; но если перебрать жизнь и вдуматься глубоко, мы всегда отыщем то наше преступление, за которое теперь нас настиг удар. Однако тут запутаешься: пришлось бы признать, что наказанные еще жесточе, чем тюрьмою - расстрелянные, сожженные - это некие сверхзлодеи; а между тем невинных-то и казнят ретивее всего; и что бы тогда сказать о наших явных мучителях, почему не наказывает судьба их, почему они благоденствуют? Это решилось бы только тем, что смысл земного существования не в благоденствии, как все мы привыкли считать, а в развитии души. С такой точки зрения наши мучители наказаны всего страшней: они свинеют, они уходят от человечества вниз. (Солженицын)
Только глубоко уверившись в том, что мы в этот мир пришли не для хорошего настроения, а для чего-то большего, мы как раз и получаем шанс чаще пребывать в хорошем состоянии. При невероятной, головокружительной изобретательности людей не удивительно ли, что человечество до сих пор не могло создать безвредное средство, приводящее человека в хорошее, веселое состояние духа? Видимо, это принципиально невозможно. Или человечество покорится уколам совести, или его ждет безумие наркотической иглы. (Искандер)
Отказ от предмета желаний без отказа от самих желаний бесплоден, чего бы он ни стоил. Отказ от чего-либо без отвращения не будет продолжительным. (Нишколананд)
Слава и спокойствие никогда не спят в одной постели. (Монтень)
Страдания, которые может возбудить не вполне развитое религиозное чувство, всегда лучше совершенного равнодушия. (Чаадаев)
Человек создаёт технику, требующую обязательств, выполнение которых выше его сил. Невозможно гарантировать атомную технику от сбоев и от ошибок людей: мы не можем даже обеспечить безопасное использование транспорта, работающего на нефтепродуктах. (Лоренц)
Современный человек полагает: смысл жизни - в удовольствиях. Есть и религия, но и она пытается выводить себя из стремления к удовольствиям с помощью мифа о Том Свете, понимаемом вульгарно. Некоторое время гедонизму противостоял и миф о коммунизме, основывающий нравственность на стремлении к удовольствиям для будущих поколений. Но он был дискредитирован властями, слишком уж эксплуатировавшими его в своих слишком уж безнравственных целях. Кроме того, давя религию и почти ничего не предлагая взамен, власти тем самым невольно насаждали гедонизм. В рамках гедонизма нравственное воспитание могло бы основываться на Разумном Эгоизме. Но и этого не было: никто не пытался объяснять, что поступать хорошо - выгодно; не пытался обращать внимание на то, что не только приобретение вещей приносит нам удовольствие, но и наши добрые дела. Всем приходилось испытывать такого рода удовольствия, но мы не привыкли анализировать свои чувства. Нравственное воспитание же на 99% сводилось к "патриотическому", т.е. к приучению подчиняться властям.
В обществе потребления гедонизм насаждается, потому что человек, настроенный на погоню за удовольствиями, более восприимчив к рекламе, т.е. более управляем.
Когда-то человечество исходило из того, что у него есть более важные задачи, чем достижение максимального удовольствия для максимального числа людей. Сейчас эта задача считается единственным смыслом существования человечества. Однако нельзя сказать, что на её решение стали тратить намного больше сил: раньше, длавным образом, строили храмы, теперь производят оружие.
Удовольствие - это возбуждение определенных центров мозга. Возбуждение всегда сменяется торможением. Наша жизнь - погоня за удовольствиями; но как ни живи - их будет не больше, чем способны быть возбужденными соответствующие нервные клетки. Болезнь, война, тюрьма могут и этого лишить. Удовольствия распределены между людьми неравномерно. Но не потому, что не равномерно распределены богатства, а потому, что не одинаково устроены мозги, различна способность радоваться. Счастливым нужно родиться. Несчастным надо лечиться. Исполнение желаний вызывает новые желания. Так что не стремитесь исполнить свои желания, а учитесь радоваться. Счастье есть состояние ума, ум - вещь довольно автономная.
Человеку, стремящемуся исполнять свои желания и не представляющему иного подхода к жизни, полезно понять: важно не только то, что снаружи, но и то, что внутри нас. Ключ к счастью не столько у экономистов, сколько у психологов. Исполнение желания может привести к удовольствию или к разочарованию, к новым желаниям или к угрызениям совести, или к успокоению. Есть два способа достигать радости: исполнять свои желания и уничтожать их; не вытеснять, а уничтожать: как известно, желание, вытесненное в подсознание, опаснее осознаваемого. Цель самообуздания - не отказ от предметов, а именно отказ от желаний.
Важно не то, что есть, а то, что кажется: ведь мы воспринимаем не непосредственно внешний мир, а наши ощущения. Разумеется, ощущения зависят от вызывающих их предметов, но зависимость эта не однозначна. Когда мы стремимся к предмету, то стоит помнить, что нам важен не предмет, а доставляемое им удовольствие. Согреться можно, надев шубу, или совершив пробежку, или внушив себе, что чувствуешь тепло. Если вам не хватает денег, то лучше всего обратиться к гипнотизеру, чтобы он убедил вас, что деньги - хлам.
Те, кто видят смысл жизни в удовольствиях, часто именно вследствие этого имеют гораздо меньше удовольствий, чем люди верующие, которые меньше огорчаются по пустякам, которые не забыли об удовольствии, приносимом бескорыстным трудом, даже самопожертвованием. Всё это, более-менее осознанное, иногда толкает людей к религии, йоге и т.п.. Иногда это приносит успех. Однако подобная религиозность, основанная, по существу, на гедонизме, не признается истинно верующими людьми. Как говорил Толстой, цель истинной религии - чтобы человек исполнял волю Бога, а цель языческой - чтобы Бог исполнял волю человека.
В основе полезного лежит приятное, а в основе приятного - полезное. Полезным мы называем то, что сулит в будущем наибольшее удовольствие и наименьшее неудовольствие. Но естественный отбор так настроил центр удовольствий, что приятно то, что чаще всего оказывается полезным для выживания и воспроизводства, а также для выживания вида.
Нашими поступками управляют удовольствия, удовольствиями управляют инстинкты, инстинктами управляет естественный отбор.
Но какая польза обычному человеку от всей этой банальной философии? Он страдает от каких-нибудь пустяков, знает и без философии, что это пустяки, но страдает по-настоящему. Ему можно дать такой практический совет: пустяки не беспокоят того, кто занят делом; займись делом, лучше всего, настоящим. А настоящим можно считать дело, подсказываемое инстинктами. Так что если выживанию тебя и твоей семьи ничто серьезно не угрожает (именно выживанию, а не "приличному" существованию), то единственное, что остается - способствовать выживанию других.
Человечество тратит огромные средства на вещи бесполезные и даже вредные, тогда как существует множество действительно важных не решенных проблем. И дело не только в том, что кто-то предаётся излишествам в то время, как кому-то не хватает необходимого; излишествам придаётся и тот, кому не хватает необходимого: не хватает денег на лекарства, но хватает на сигареты, не хватает времени на физкультуру, но хватает на телевизор. Человек тщательно выбирает в магазине одежду и мебель, а к какому учителю попадёт его ребёнок (что в миллион раз важнее), решает случай. Выходит, и стремление к удовольствиям, и привычки, тянут нас не совсем туда, куда надо. Может быть, лучше пусть за нас всё решает просвещённое и сильное правительство? Пусть отнимет у нас все деньги, оставит только на карманные расходы, и тратит их не на рекламу и увеселения, а на образование, науку, медицину? Увы, правительство обычно регулирует ещё хуже, чем стихийные механизмы. Может быть, землянам просто не везло, правители редко оказывались мудрыми? А может быть, мудрые правители случались, но они-то не старались регулировать побольше, а как раз, наоборот. Как ни глупы люди в своём стремлении к удовольствиям, они обычно причиняют себе вред лишь до определённых пределов, а перед лицом явной опасности берутся за ум (мудрые правители могут невзначай причинить глупому народу гораздо больший вред, чем он сам себе; при всей своей мудрости они иногда ошибаются, и цена этих ошибок бывает разная). Обычно не очень умный народ во главе с не очень мудрыми правителями делает совсем не то, что велит разум; но ведь и разум не всегда прав - и коллективный разум общественного мнения, и мудрость гениев. В общем, инстинкт является плохим поводырем, но и разум - не лучшим. И вывод банален: надо доверять инстинкту, стремиться к удовольствиям, но и к голосу разума прислушиваться; и хоть свой ум лучше для решения своих проблем, чем чужой, но его не хватает, так что и к чужому приходится прислушиваться; и этого мало: как ни плохи бывают правители, всё-таки, силой принуждая прислушиваться к чужому уму, иногда они делают доброе дело - не даром же их терпит Отбор.
То, что есть, отличается от того, что кажется, тем, что оно кажется всё время, а то, чего нет, кажется то так, а то наоборот. (Насимович)
Учиться радоваться - вроде наркомании; если научиться слишком хорошо - все вымрут. (Насимович)
Надо гнаться за длительными удовольствиями. А наркотики дают лишь кратковременные. (Насимович)
Психологами описан феномен ретроспективной аберрации: растущие ожидания, искажая оценку динамики социальных процессов, рождают неудовлетворенность настоящим и иллюзорные воспоминания о прошлом золотом веке. (Назаретян)
Психологами накоплены данные, демонстрирующие поразительное обстоятельство: долгосрочный баланс положительных и отрицательных эмоций очень слабо зависит от внешних условий. Поэтому надежда на то, что социальные изменения способны сами по себе сделать людей более (или менее) счастливыми, заведомо иллюзорна. (Назаретян)
Эмоциональная жизнь человека (и животных) амбивалентна. Те переживания, которые в обыденной речи принято называть "положительными" и "отрицательными", на самом деле тесно переплетены между собой, дополняют, предполагают и включают друг друга. (Назаретян)
Разумная мера удовольствия доступна и небогатым, а излишества приводят только к несварению желудка, болезням и переутомлению. Тот, кто гоняется за удовольствиями, напоминает слепого в темной комнате, который ловит черную кошку, давно сбежавшую в неизвестном направлении. (Паркинсон)
Поглощенные общим делом, люди обычно забывают о своих собственных неурядицах и перестают замечать неприятности и недомогания. (Паркинсон)
Не известно, достигают ли счастья те, для кого оно стало целью жизни. Однако в той мере, в какой оно вообще достижимо, оно легче всего достигается теми, кто требует малого. Символ счастья - рай в шалаше. (Паркинсон)
Так чего же мы, в конце концов, пытаемся добиться? Мы не хотим просто плодиться и размножаться. Человечеству и обществу мы отдаем себя в очень малой мере. Богатство для большинства из нас недосягаемо, и, следовательно, нам кажется, что его не стоит и добиваться. Положение в обществе, может быть, и стоит усилий, но сами эти усилия легко превращаются в нелепицу. Как и счастье, общественное положение обычно приходит к нам как побочный продукт какой-то другой деятельности. Удовольствия, которые мы в состоянии купить, ограничены физическими законами, а простая уверенность в завтрашнем дне едва ли может служить целью всей жизни. Но что же тогда должно стать нашей целью? Здравомыслящие люди ответят, что надо отыскать равновесие между всеми этими возможными побуждениями, но по временам какое-то из них становится главным. Сосредоточить все свои мысли на деньгах - значит стать скупцом, а это немногим лучше, чем стать скопцом. Мечтать только о высоком положении - это значит ставить себя в глупое положение. Жить ради детей почти так же бессмысленно, как детям жить ради своих родителей. Погоня за счастьем может кончиться несчастьем, а жажда удовольствий может довести нас до горького похмелья. Больше всего нам нужно одно: чувство меры. Эта истина - основа унаследованной нами цивилизации, и весь наш опыт подтверждает её. (Паркинсон)
Сравнивая всевозможные цели, которые мы ставим перед собой, мы пока что обошли молчанием ту цель, которая, может статься, значит больше всего в нашей жизни. Это - стремление создать что-то прекрасное, нужное и всем интересное. Художник, писатель или музыкант ставит перед собой цель, которая не ведет (непосредственно) ни к положению в обществе, ни к богатству, счастью или спокойной жизни. Только такой род занятий может соединить в гармоническом единстве все - или почти все - мыслимые цели. Какая радость сравнится с радостью композитора, написавшего музыку к оперетте, имеющей бешеный успех? Заставить петь весь мир - это само по себе счастье, но, если получаешь удовольствие во время работы, а по окончании её на тебя еще сваливается слава и богатство, по-моему, это значит, что ты добился почти всего, чего можно добиться в жизни. Это - привилегия великих художников, и мало кто из нас окажется достойным такого жребия. Однако мы всё время забываем, что и нам это доступно, только в меньших масштабах. Каждый из нас имеет возможность оставить какой-нибудь памятник, чтобы увековечить свое имя; можно хотя бы обогатить местность новой постройкой - пусть это будут ворота, фонтан или колодец. (Паркинсон)
Успех способствует дальнейшему успеху. (Селье)
Физические нагрузки помогают переносить душевные травмы. (Селье)
Средний человек уверен, что работает ради материального достатка или положения в обществе. (Селье)
Лучший способ избежать дисстреса - избрать окружение (жену, руководителя, друзей), созвучное вашим внутренним предпочтениям, и работу, которую вы можете любить и уважать. (Селье)
Когда техника сделает полезную работу излишней, придется изобретать другие занятия. Нужно готовиться к борьбе не только с загрязнением среды и демографическим взрывом, но и со скукой. (Селье)
Не нужно метить слишком высоко и браться за непосильные задачи. Но в рамках своих данных надо сделать всё, на что способен. (Селье)
Для физического и душевного здоровья надо, чтобы человек стремился к цели, достойной прилагаемых усилий. (Селье)
Разным людям требуются для счастья различные степени стресса. (Селье)
Даже ливень из золотых монет не принесет удовлетворения страстям. (Дхамапада)
Из приятного рождается печаль, из приятного рождается страх. (Дхамапада)
Полностью просветленный ученик радуется только уничтожению желаний. (Дхамапада)
Нет счастья, равного спокойствию. (Дхамапада)
Уничтожение желаний побеждает печаль. (Дхамапада)
Богатство, требуемое природой, ограничено и легко добывается; а богатство, требуемое пустыми мыслями, простирается до бесконечности. (Эпикур)
Кому малого не достаточно, тому ничего не достаточно. (Эпикур)
Если хочешь сделать Пифокла богатым, не прибавляй ему денег, но убавляй страсть к деньгам. (Эпикур)
Мудрец, приспособившись к нужде, умеет скорее давать, чем брать: такое великое сокровище нашёл он в довольстве своим. (Эпикур)
Мы не столько имеем надобность в помощи от друзей, сколько в- уверенности относительно помощи. (Эпикур)
Ты же, не будучи властен над завтрашним днём, откладываешь радость; а жизнь гибнет в откладывании, и каждый из нас умирает, не имея досуга. (Эпикур)
Сущностью религии является мораль. (Ганди)
Парадокс: бога нет, но он существует. Придуман людьми для поддержания морали, растиражирован в нейронах миллиардов умов, и тем самым стал реальностью, управляющей человечеством. Бог опирается на биологическую потребность верить авторитетам: родителям, вожакам стаи, лидерам групп, вождям общества, а особенно - носителям духовных истин. Без веры невозможно поддержание морали. Поэтому борьба с религией вредна. Но держать её "в рамках" - необходимо, чтобы не затормозить НТП. (Амосов)
И всегда люди были корыстны, и часто недобры. Но раздавался звон вечерний, плыл над селом, над полем, над лесом; напоминал он, что покинуть надо мелкие земные дела, отдать час и отдать мысль вечности. Этот звон поднимал людей от того, чтоб опуститься на четыре ноги. (Солженицын)
Мы гордо отбросили все предания, всю веру, все утешения, которые предлагает нам темный эмпирический опыт миллионов поколений, и встаем дерзко навстречу роковым вопросам, одни или почти одни, со своими собственными, на свой страх выработанными взглядами на жизнь, смерть, вечность. В этом есть своя доля величия. Но как часто мы оказываемся детски слабы и падаем под бременем отчаяния от темноты, которая грозно глядит на нас Оттуда. (Короленко)
Маленькое знание уводит от Бога, большое знание приводит к нему. (Р.Бекон)
Вера подобна не теории, а влюбленности. (Честертон)
Научные данные не могут дать веру, они могут лишь устранить препятствия на пути к ней. (Марценковский)
Я не верю в Бога, но стараюсь вести себя так, как будто он есть. (Разгон)
Чрезмерен труд преданных непроявленному. (Бхагавадгита)
Сосредоточением атмана иные сами в себе созерцают, другие усилием мысли, иные усилием действий; иные, не зная его, внимая другим почитают, такие преодолевают смерть, откровению внемля. (Бхагавадгита)
Тысячелетний нравственный багаж человечества был закодирован в форме, которая называется мировыми религиями. (Померанц)
Глубина каждой религии ближе к глубине другой великой религии чем к собственной поверхности. (Померанц)
Я не встречал до сих пор общества или церкви, которая мыслила бы о себе так, как положено мыслить отдельному члену церкви, любуясь достоинствами других и сознавая все свои недостатки. (Померанц)
Все религиозные системы суть лишь различные более или менее ограниченные фазисы одного и того же религиозного содержания. (В.Соловьев)
Если разум в известный момент своего развития становится необходимо в отрицательное отношение к содержанию религиозной веры, то в дальнейшем ходе этого развития он с такою же необходимостью приходит к признанию тех начал, которые составляют сущность истинной религии. (В.Соловьев)
Религия это этическое учение плюс хорошо организованная система его внушения. Церковная музыка, живопись, архитектура, драматургия создают наилучшее настроение для восприятия проповеди, а порой и сами являются своего рода проповедями. Участие в богослужениях - одно из главных предписаний любой религии, это обеспечивает донесение проповеди до всех граждан; требование распространять учение направлено на то же. Но религия это не только этика; это и психогигиена; и наверное, еще многое другое.
Многие верующие и полуверующие считают, что разные амулеты и магические действия предохраняют их от вредных влияний, как зонтик от дождя; с помощью обрядов они надеются легче решить свои задачи, каковы бы они ни были. Но учителя всех религий уже две с половиной тысячи лет учат: Богу угодно не соблюдение обрядов, а наше хорошее поведение. Выходит, честный атеист ближе Богу, чем верующий жулик. Тем не менее, религии обычно требуют выполнения обрядов и утверждают, что верующие спасутся независимо от поведения, а неверующие погибнут. Вероятно, дело в том, что у грешника, если он уверует, появляется дополнительный шанс перестать быть грешником; а честный атеист скорее попадется на удочку лжеучений, чем человек, твердо усвоивший религиозную мораль, и станет во имя всеобщего блага творить отнюдь не благие дела. А человек, пренебрегающий обрядами, тем самым удаляется от веры и рискует её потерять. Амулеты же и магические действия предохраняют нас не от вредных влияний из вне, они предохраняют окружающих и нас самих от зла, гнездящегося внутри нас, поскольку напоминают нам о Боге.
Посты и молитвы, обряды и таинства нужны, чтобы отучать грешить. А поскольку грешат все, то никто не в праве сказать: мне они не нужны.
Всякое действие человека имеет последствия не только вне его, но и внутри: оно влияет на мышцы, нервы, железы. Иногда именно ради этих внутренних последствий оно и совершается. Такова физкультура, такова и молитва.
Конечно, и неверующие бывают порядочными людьми, и верующие грешат; более того, сама религия иногда является поводом для таких преступлений, которые вряд ли бы стали совершать из одного эгоизма (религиозные войны и погромы, инквизиция). Всё же едва ли можно сомневаться, что религия несколько смягчает нравы, что среди верующих больше хороших людей и меньше плохих, чем среди неверующих (и не только потому, что хорошие люди чаще приходят к Богу, а плохие чаще уходят от него, но и обратно: положительные качества часто являются следствием религиозности, следствием воспитания церковью).
Каждому приятнее быть окруженным приличными людьми, чем бандитами, так что каждый объективно заинтересован в распространении религии. Замечательно однако, что религиозность человека часто полезна не только окружающим, но и ему самому; даже ему самому больше, чем окружающим, помогая сохранять стойкость в критические моменты и хорошее настроение в обыденные.
С иной точки зрения главным элементом религии является онтология - система представлений об устройстве мира. Характерно для любой религии подчеркивание взаимосвязанности всего в мире. Очень характерна уверенность в детерминизме: верующему трудно согласиться, что кирпич может случайно упасть на любую голову; вероятностные законы чужды религии. Обычно религиозному человеку мир представляется управляемым некой разумной силой. Однако ценность религиозной онтологии сводится к её способности быть обоснованием религиозной этики; религии обычно готовы отказаться от любого из своих онтологических положений, пришедших в противоречие с положениями науки, если только удаётся найти замену ему как опоре этики. Разумеется, церкви не спешат пересматривать свои учения; их ценность как раз в освящённости веками; но вера была бы несовместима с просвещённостью, если бы она существенно зависела от древних естественнонаучных представлений.
Циничные рассуждения, что если бы Бога не было, его следовало бы выдумать, чтобы держать в узде неразумный народ, содержат долю истины: по замечанию Гегеля, Бог больше отличается от золота, чем представление о золоте - от золота; в отличие от золота, Бог и представление о Боге - одно и то же. Иначе придется согласиться с Демокритом, что Бог состоит из атомов; но тогда почему его не видел Гагарин, летая по небу? Прежде чем решать, есть Бог или нет, надо хотя бы приблизительно договориться, что мы понимаем под этим словом. Если Бог это наше представление о нем, то, конечно, он есть. Правда, тогда он вряд ли всемогущ. Однако, психология учит, что идея может быть материальной силой, да еще какой! И кто знает, что еще откроет психология; ведь сколько смеялись над Библией, согласно которой Бог создал свет раньше, чем солнце и звезды, но вот астрономы открыли реликтовое излучение - остатки света, который был до образования первых звезд; и в биологии появилась гипотеза, что прежде нуклеиновых кислот возникли способные к редупликации глины и только потом, в результате начавшегося естественного отбора, к ним присоединилась органика (так что в библейской легенде о сотворении человека из глины может быть доля правды). Во всяком случае, неверующий психотерапевт советует: молитесь самому себе; наверно, молитва действеннее, когда веришь, что это не аутотренинг, а общение с всемогущим существом. Едва ли наука даст когда-нибудь аргументы в пользу того, что молитвой можно вызвать дождь; но ведь на самом деле молящимся нужен не дождь, а способность пережить засуху, а этому молитва вполне может помочь; пусть молитва не может изменить мир вне нас, но важно-то для нас то, что внутри. Кроме того, из признания Бога лишь представлением еще не следует отрицание его объективности: ведь не отказываем мы в объективности тем частям математики, которые не имеют никакой связи с материальным миром, оперируя лишь с чистыми представлениями.
Бог есть душа мира, совокупность законов природы. Если принять это определение, то трудно не согласиться, что Бог есть. Но такому Богу нельзя молиться.
Претензии религии на абсолютную истину трудно принять уже потому, что положения разных религий часто противоречат друг другу (причем религиозные люди склонны придавать значение противоречиям, не существенным с точки зрения людей не религиозных); а чтобы загладить противоречия между религией и наукой, приходится прибегать к изощренным логическим выкрутасам. С другой стороны, все эти противоречия редко отвращают людей от веры, потому что в глубине души они чувствуют, что эти противоречия не касаются главного. Объявлять миллиарды верующих (включая величайших ученых) дураками, а все достижения религиозной мысли - чепухой, есть верх самонадеянности. Разумнее предположить, что хотя бы некоторые утверждения религии являются истинами, но высказанными на языке глубоко отличном от языка позитивной науки; с этим вряд ли кто-нибудь станет спорить; но можно предположить большее: что язык религии является наиболее адекватным для их выражения (что не исключает потенциальной возможности их перевода на язык науки).
Религиозные истины открыты, главным образом, не логикой, даже не интуицией, а естественным отбором. Сколько было учений, сколько откровений, сколько их толкований! Одни имели лишь немногих приверженцев в течение жизни одного поколения, другие овладевали умами целых народов, но потом уступали место другим учениям; и лишь единицы стали верой для многих и на века.
Современному человеку трудно принять истины, противоречащие разуму, даже истины, не основанные на разуме. Более глубокие умы однако признают слабость нашего разума. Тем не менее, у нас нет другого средства для различения истины и заблуждения. Нет, есть: время; испытание временем может быть более надежным критерием, чем индивидуальный разум, даже чем коллективный разум поколения. Иными словами: Естественный Отбор.
Чтобы религиозное учение могло оказывать влияние на людей с очень разным нравственным и образовательным уровнем, с разными привычками и экономическими интересами (а без этого оно может породить лишь секту), оно должно быть немного расплывчатым, немного туманным. Применимость одних и тех же заповедей разными народами и в разные эпохи может быть достигнута некоторым изменением смысла слов, а также забвением некоторых положений. Но и внутри одного народа люди очень разные; нравственные заповеди должны одних вести к святости, других отучать совершать хотя бы некоторые преступления, слишком высокие требования их отпугнут, а недостаточно высокие сделают учение неспособным служить путеводной звездой для меньшинства, нравственно возвышающегося над окружающими, которое только и способно сохранять и развивать религию.
Религиозные учения распространяются не столько естественным отбором, сколько сознательной деятельностью людей (роль естественного отбора на этом этапе лишь в том, что он даёт большие преимущества тем учениям, которые требуют от своих последователей, во что бы то ни стало, распространять их); роль естественного отбора является решающей в масштабе столетий и тысячелетий, когда он даёт преимущества более религиозным обществам перед менее религиозными. В сознательном же распространении и укреплении религии играют роль не только и, может быть, даже не столько наиболее преданные ей последователи, чей нравственный уровень обычно намного выше среднего, сколько власть предержащие, а их нравственный уровень часто ниже среднего; они могут быть вовсе не верующими, а только сознавать полезность религии для стабильности общества и тем самым для своей власти, или могут быть искренне верующими, но отвергать или отодвигать элементы религии потенциально опасные для их власти (скажем, осуждение чрезмерного неравенства и чрезмерного насилия, присущее всем религиям). Это постепенно вносит в любое религиозное учение некий перекос; он может совсем погубить религию, но чаще мы видим в истории возникновение мощных движений возврата к корням религии (фундаментализм), очищение её от позднейших наслоений. Следует однако иметь в виду, что многие из этих наслоений испытали более значительное действие естественного отбора, чем первоначальное ядро к моменту его канонизации.
Молитва - важнейшая компонента, вероятно, любой религии. В примитивных религиях это попытка воздействовать на божество, добиться от него исполнения желаний. Позже начинает преобладать понимание молитвы как общения с божеством, не имеющего узко утилитарных целей; но дело не сводится лишь к способу наилучшего постижения воли Бога (т.е. молитва это не только гимнастика для ума, имеющая целью поведение, наиболее соответствующее этическому учению), хотя этот элемент и очень важен. Всемогущему Богу ничего от нас не нужно, и просить его о чем-либо незачем (он лучше нас знает, что нужно нам); всё же утверждение, что молитва это только воздействие на самого себя, слишком уж расходится с общепринятым представлением верующих; предположение, что молитва может непосредственно воздействовать на окружающий мир, явно расходится с мнением науки. Но молящийся приводит себя в такое состояние, в котором он способен оказывать сильное воздействие на людей (разумеется, не посредством таинственных лучей, но и не только словами, воспринимаемыми логически). Монахи обычно не выступают на митингах, возбуждая толпу; но малозаметное влияние при редких контактах может иметь гораздо более значительные последствия, импульс (не всегда сознаваемый) может передаваться дальше и дальше, от человека к человеку. Во всяком случае, важное отличие религиозного человека от нерелигиозного: мысль последнего по большей части гуляет сама по себе, а первый держит её в узде (воспринимает её своеволие как искушение, вызываемое нечистой силой); молитва - это дисциплина ума; воздействие такой дисциплины на человека несомненно.
Единство церкви поддерживалось государственным насилием; когда государство отделилось от церкви, общество во всех странах стало дробиться на конфессии, секты и т.п.. Есть однако и исключения, когда церковь, противостоящая господствующей силе, выстояла, и только благодаря ей сохранился народ (самый яркий пример - евреи, но есть и примеры христианских народов под властью мусульманских завоевателей или мусульманских народов под властью христианских завоевателей).
Как влюбленному не стоит доказывать, что его возлюбленная ничем не лучше прочих, так и верующему - что его религия. И в самом деле, у каждой религии есть черты, позволяющие считать её превосходящей все прочие.
Великие учителя обычно не считают свою религию самой истинной. Они говорят: каждая религия - это дорога к Богу, никто не знает, какая дорога прямее; но нельзя идти сразу по нескольким дорогам, поэтому человек должен выбрать одну, наиболее подходящую для него. А наиболее подходящей, скорее всего, является та, которая традиционна для его народа. Однако твердый выбор одной религии не обязательно означает неуважение прочих. Неуважение иных религий - это то, что превращает религию из облагораживающей силы в нечто противоположное.
Как до Коперника думали, что Земля есть центр Вселенной, а прочие планеты кружатся вокруг нее, так до сих пор многие считают свою конфессию единственно истинной, а прочие, в лучшем случае, - лишь приближением к истине.
Кто-то заметил, что в Средние века религия взывала к вере, а наука - к разуму; а теперь наоборот: религия взывает к разуму, а наука - к вере. Чтобы понять и взвесить научные истины в одной узкой области, требуется вся жизнь, это доступно лишь для нескольких десятков людей на земле, остальные вынуждены верить ученым.
Говорят, что неверующих не бывает; это так, если считать и верующих в материализм. Любое впечатление человека накладывается на его веру, и в зависимости от нее трактуется как чудо, как случайность или как закономерность.
Религия в том виде, в каком её исповедывали и признавали даже мыслящие умы, казалась мне тесно связанной с суевериями, а подход её к проблемам жизни определенно не был научным. В нем было что-то магическое, некритически доверчивое, какая-то вера в сверхъестественное. И все же было очевидно, что религия отвечает какой-то глубоко ощущаемой внутренней потребности человеческой души и что огромное большинство людей во всем мире не может обойтись без тех или иных религиозных верований. Религия создала много прекрасных людей, но также и много фанатичных, ограниченных, жестоких тиранов. Она внесла в человеческую жизнь много духовных ценностей, и хотя некоторые из этих ценностей сегодня утратили свое значение или даже стали вредны, другие попрежнему составляют фундамент морали и этики. В более широком смысле религия была связана с неисследованными областями человеческого опыта, не исследованными современным позитивным научным познанием. В некотором смысле можно считать, что религия расширяет область познанного и исследованного, хотя методы науки и религии совершенно несхожи. Возможно, что обычные методы науки, имеющей дело со зримым миром и процессами жизни, не вполне приспособлены к физическим, художественным, духовным и другим элементам невидимого мира. Наука мало говорит, даже, можно сказать, ничего не говорит нам о цели жизни. Но сегодня она раздвигает свои границы и, возможно, в скором времени вторгнется в пределы так называемого незримого мира и поможет нам понять эту цель в её широчайшем смысле или, по крайней мере, бросит хоть какой-то свет на проблему человеческого существования. (Неру)
Кантовская критика онтологического доказательства бытия Бога встретила такой благоприятный прием, также и потому, что для пояснения различия между мышлением и бытием Кант употребил пример со ста талерами, которые, согласно понятию, все равно остаются ста талерами и в том случае, когда они только возможны, и в том случае, когда они действительны; но для моего имущественного состояния это составляет существенное отличие. - Ничего не может быть убедительнее того, что если я что-либо только мыслю или представляю, то от этого оно еще не становится действительным: ничего нет яснее мысли, что представления или даже понятия недостаточно для того, чтобы сообщить бытие их содержанию. Но, те, которые снова и снова выдвигают против философской идеи возражение, что мышление и бытие отличны друг от друга, должны были бы подумать о том, что философам это соображение тоже небезызвестно. А затем они должны были бы подумать о том, что здесь идет речь о Боге, который представляет собою другого рода предмет, чем сто талеров. Ведь все конечное состоит на самом деле в том, и лишь в том, что его существование отлично от его понятия. Но Бог есть явно то, что может быть "мыслимо лишь как существующее", - то, понятие чего заключает в себе бытие. Это единство понятия и бытия и составляет понятие Бога. (Гегель)
Главная задача религий и философий - достижение человеком внутреннего мира, а также мира между людьми и мира между человеком и природой. (Селье)
Я убедился, что наш атеизм, наше воинствующее безбожие - самая вредная, самая изуверская изо всех религий. Но я не стал верующим, я - агностик: не верю в бытие Бога и не могу да, впрочем, и не хочу доказывать его небытие. Но я убежден, что, если существует некая высшая, сверхреальная сила, то эта сила настолько превосходит всех смертных людей, что никто не вправе считать себя её представителем, её единственно справедливым толкователем; и уж, конечно, не вправе именем Бога устанавливать законы, преследовать иноверцев и отступников. Христианство мне ближе других вероучений; никогда не стану утверждать, будто оно лучше, справедливее всех; если б я вырос в Индии или Китае, вероятно, я предпочитал бы буддизм или даосизм; но уж так я воспитан, что и нравственно, и культурно-исторически мне ближе всего христианство. И я думаю, что христианские нравственные принципы насущно необходимы сегодня для того, чтобы не погибло человечество. (Копелев)
Я давно уже понимал или чувствовал, что есть нечто, организующее жизнь; только что оно собой представляет - это нечто - и следует ли писать его с большой буквы, наделяя даже какими-то чертами, этого я решить не мог, а дыхание, несущее веру, не коснулось меня еще ни разу, а придумать здесь нельзя ничего, разуму не достичь того, что даётся чувству. (Губерман)
Общежитие, пробуждая или ускоряя действие разума сонного, медленного в людях диких, рассеянных, по большей части уединенных, рождает не только законы и правление, но и самую веру, столь естественную для человека, столь необходимую для гражданских обществ, что мы ни в мире, ни в истории не находим народа, совершенно лишенного понятий о божестве. Люди и народы, чувствуя зависимость или слабость свою, укрепляются, так сказать, мыслию о силе вышней, которая может спасти их от ударов рока, не отвратимой никакою мудростью человеческой, хранить добрых и наказывать тайные злодейства. Сверх того вера производит еще теснейшую связь между согражданами; чтя одного бога и служа ему единообразно, они сближаются сердцами и духом; сия выгода так велика для гражданского общества, что она не могла укрыться от внимания самых первых его основателей. (Карамзин)
Религиозный взгляд на мир научно корректней атеистического. Нужен смелый ум, чтобы иногда сказать: это не нашего ума дело. (Искандер)
Если в чем есть грех Марфы, то не в том, что она делает не то, что Мария, а в том, что упрекает Марию и хочет две разные задачи свести к одной своей задаче. (Миркина)
Я вовсе не против вероисповеданий и привычки к какому-то одному языку. Пока это язык, стиль - и больше ничего. Но я боюсь, как дьявола, гордыни вероисповедания, безумия, напоминающего мне мое отроческое убеждение, что я умнее всех, или убеждения, что моя мама, мой папа, мой город, моя страна лучше всех. Такие убеждения естественны в 8 лет, простительны в 14, но когда-то из них надо вырасти. Слишком много было заплачено за религиозную рознь - не меньше, чем за рознь национальную и классовую. Я примкнул бы к вероисповеданию, которое скажет: мы все неудачники. Мы не преобразили мира. Но вы тоже не преобразили его. Не будем спорить, кто лучше. Мы все хуже, и все становимся еще хуже, когда воображаем себя лучше. Будем учиться друг у друга и вместе вытаскивать мир из беды. (Померанц)
Мысль о прозрачности границ между верами и вероисповеданиями мелькала и в прошлом, но только XX век начинает видеть в этом выход из нынешнего духовного тупика. Не стирая различий - они неотделимы от богатства ликов культуры - но перестав использовать различия как оправдание ненависти и недоверия друг к другу. Прозрачность словесных одежд откровения может стать основой мировой солидарности, без которой человечество обречено на гибель. (Померанц)
Тиллих, один из крупнейших протестантских богословов XX века, говорит, что религиозным является предельно глубокое и серьезное в любой области культуры. (Померанц)
Каждый разумный человек вправе искать способ возделывать душу, подходящий для него самого, не закрываясь ни от какого опыта: античного и средневекового, западного и восточного. (Померанц)
Нет книги, способной заменить жизнь, и самое великое чужое откровение меньше, чем самое малое собственное. (Померанц)
Глубокое любовное чувство граничит с почитанием Бога в его живой иконе. (Померанц)
Я считаю Гиту главным источником познания истины. Нагорная проповедь тронула меня до глубины души, я сравнивал её с Гитой. Мой молодой ум пытался объединить учение Гиты, "Света Азии" и нагорной проповеди. Я видел, что высшая форма религии - отречение. (Ганди)
Я поклоняюсь Богу только как истине. Я еще не нашёл его, но ищу. Этот путь спас меня от печали. Ищущий истину должен быть смиреннее праха. (Ганди)
Религия в самом широком смысле это самопознание. (Ганди)
Мольба, богослужение, молитва - не религиозные предрассудки, это действия более реальные, чем еда, питье, сидение или ходьба. Молитва - верное средство очищения сердца от страстей, но она должна сочетаться с полнейшим смирением. (Ганди)
Уже давно Бог провозгласил: что посеешь, то и пожнешь. Закон кармы неумолим, обойти его невозможно, поэтому едва ли есть необходимость во вмешательстве Бога, он установил закон и как бы устранился. (Ганди)
Человеческий язык в состоянии лишь весьма несовершенно рассказывать о путях господних. (Ганди)
Нет иного бога, кроме истины. Единственным средством постижения истины является ахимса. (Ганди)
Я верю в Веды, Упанишады, Пураны и во всё то, что известно под названием индусских священных книг, а следовательно верю и в аватары и второе рождение. Я не верю в исключительную божественность Вед, я полагаю, что Коран, Библия, Зендавеста боговдохновенны так же, как и Веды. Я отказываюсь признать какое бы то ни было толкование, если оно противоречит разуму или морали. Я верю в индусский афоризм, согласно которому подлинное знание шастр доступно только тем, кто достиг совершенства в непричинении зла (ахимса), в истине (сатья) и в самоограничении (брахмачарье), и кто отказался от накопления богатства или обладания им. Я верю в институт гуру, но это величайшая редкость сочетание совершенной чистоты и совершенного знания. Основы индуизма, как и всякой другой великой религии, неизменны и легко доступны для понимания. Каждый индус верит в единого Бога, перевоплощение души и спасение. Вера в защиту коровы даже больше, чем варнашрама отличает индуизм от любой другой религии. Варнашрама присуща человеческой природе; варнашрама определяется рождением, человек не может менять варну по своему усмотрению, не придерживаться своей варны значит нарушать закон наследственности. Я не верю, что принятие пищи и браки с представителями других варн обязательно лишат человека положения, принадлежащего ему от рождения. Варны определяют обязанности, но не дают привилегий. Все рождены, чтобы служить творению Бога: брахман своими знаниями, кшатрий умением защищать, вайшья коммерческими способностями, шудра физическим трудом. Это не значит, что брахман освобождается от физического труда или от обязанности защищать себя и других; благодаря рождению брахман преимущественно становится ученым, а благодаря наследственности и полученному образованию он лучше всех сумеет передать свои знания другим. Но и шудре ничто не мешает приобрести знания, какие он пожелает; однако больше всего пользы он принесет обществу физическим трудом и не должен завидовать другим из-за их качеств. Запрет трапез и браков с представителями других варн имеет существенное значение для более быстрой эволюции духа. Индуизм рискует утратить свою сущность, если он превратится в свод правил, что и с кем можно есть. Воздержание от спиртных напитков и наркотиков и от различных видов пищи, особенно мяса, несомненно способствует эволюции духа, но это не самоцель. Защита коровы означает защиту всех бессловесных божьих тварей. Защита коровы - дар миру индуизма. Я не против идолопоклонства; идол не возбуждает во мне чувства благоговения; но я полагаю, что поклонение идолам присуще человеческой натуре; мы жаждем символики. (Ганди)
Поверить в то, что Иисус - воплощенный сын Бога, и что только тот, кто верит в него, получит вечную жизнь, было свыше моих сил. Если Бог мог иметь сыновей, тогда все мы - его сыновья. Если Иисус подобен Богу или является самим Богом, тогда все люди подобны Богу и могут быть самим Богом. Согласно христианскому вероучению только человеческие существа имеют душу, для всех остальных живых существ смерть означает полное исчезновение. Я не разделяю такую точку зрения. Я могу принять Иисуса как мученика, воплощение жертвенности, как божественного учителя, а не как самого совершенного человека, когда-либо рождавшегося на земле. Я видел в жизни и других людей то самое нравственное преображение, о котором наслышался от христиан. С точки зрения философии в христианских принципах нет ничего необычайного; пожалуй, в смысле жертвенности индусы даже превосходят христиан. (Ганди)
Пока существуют различные религии, каждой из них необходим какой-то внешний отчетливый символ. Но когда этот символ становится фетишем и средством для доказательства превосходства одной религии над другой, от него нужно отказаться. (Ганди)
Радостное восприятие мира, узнавание в людях на улице наших, хотя и незнакомых, но родных и, наконец, потребность в молитве - вот три основных знака, по которым можно узнать, что ты уже не просто увлечен христианством или православием, а действительно стал христианином. И уровень твоего богословского образования, начитанности и проч. здесь абсолютно ни при чём. (Чистяков)
Не как единственно правильное вероучение выбрали мы православие, ибо доказать правильность чего-то можно только в сфере знания, но не в том, что касается веры, которая простирается в область недоказуемого. Нет. Мы выбираем православие как дорогу, известную нам из опыта конкретных людей, которым мы абсолютно доверяем, считая их своими ближайшими братьями и сёстрами. (Чистяков)
Религию, так же как искусство, будем относить к той сфере сознания, которую Гектор назвал сердцем; условимся называть её внелогическим знанием; оно не опирается на рационально построенные цепочки рассуждений, а возникает сразу. Это именно знание, ведь оно определяет поведение. (Раушенбах)
Религия тесно связана с внелогической сферой сознания, она тоже участвует в образовании внелогического знания о мире, и отсюда в определении поведения человека. Религия вовсе не ограничивается познанием мира, спектр её задач много шире. Когда говорят о внелогическом как основе религии, то этим фактически утверждают примат в ней внелогического над рациональным. Лучше всего это утверждение иллюстрируется полным провалом всех попыток доказать бытие Бога с помощью рациональнологических рассуждений; внелогическое знание о Боге предшествует богословию. (Раушенбах)
Потребность в религиозной жизни может возникать до всякой веры, как бы сама собой. Некоторые люди рождаются поэтами. Мы часто говорим, что у человека большие способности к музыке, математике и т.д., но почти никогда не говорим о способности к религиозной жизни. Наблюдения эти приводят к мысли, что религиозное чувство как основа веры, подобно другим способностям, может передаваться генетически. (Раушенбах)
Если религиозное чувство передаётся генетически, если существует ген религиозности, то это свидетельствует о полезности религии, поскольку только полезное закрепляется в ходе биосоциальной эволюции человечества. Всё, что известно из этнографии и археологии, говорит о повсеместном распространении разнообразных религиозных представлений. Создаётся впечатление, что примитивная религиозность давала исповедующим её племенам преимущества в борьбе за существование сравнительно с атеистическими племенами, в результате которой те, если они вообще были, исчезли с лица земли. (Раушенбах)
На заре своей истории человек не выделял себя из природы, ощущал себя её частью, причем частью не только своего непосредственного окружения, но и всей вселенной с её звёздами. Внелогическое чувство помогало на внелогическом же уровне находить оптимальное для данных условий поведение. Как животные чувствуют изменения погоды и используют эту информацию для выживания, так и особо чувствительные к внешним обстоятельствам люди могли быть полезными в этом смысле для племени. (Раушенбах)
Сущность гена религиозности сводится к внелогическому ощущению своей причастности к идущим во вселенной процессам. В фундаменте религии лежит откровение; внелогическое знание и не может возникнуть иначе, совершенно независимо от того, религиозное оно или нет. Логическое исследование позволяет обнаружить существование внелогического знания, классифицировать и внешне описать, но не проникнуть в него. Опора религиозного чувства на правое полушарие мозга, которое ответственно и за чувство прекрасного, хорошо объясняет и характер православного богослужения. Недаром Флоренский назвал богослужение синтезом искусств. (Раушенбах)
Выводы рациональной науки не содержат в себе нравственного начала. Представление о нравственности, тем более, нравственное чувство, возникли задолго до науки, из образного внелогического постижения мира. Мир следует постигать - повторю Гомера - и мыслью, и сердцем. (Раушенбах)
Естественный отбор проверяет религиозные истины только по их конечному морально-нравственному результату. Основания религии могут быть в формальном отношении ошибочными (не соответствующими реальному положению вещей), но утвердиться из-за действия отбора, если из этих ошибочных оснований путём последующих ошибочных (некорректных) умозаключений случайно получается верный нравственный вывод. Одна ошибка исправляет другую, а проверку отбором проходит лишь конечный результат. Поэтому опасно выхватывать из религиозного учения какую-то деталь и абсолютизировать её. (Насимович)
Так как наука оперирует деталями, учёный не должен считаться с религиозными "истинами", если они, конечно, не касаются непосредственно нравственности. (Насимович)
В эпоху, когда наука становится важным фактором развития общества, религия может оказаться опасной для общества. (Насимович)
Нравственность будущего сознательна, так как задачи, которые встанут перед Сверхчеловеком будущего будут слишком сложны для нравственности, опирающейся на религиозные традиции. Потребуется оттолкнуться непосредственно от нравственных истин. В этот момент религия может оказаться опасной. Она и сейчас опасна, так как способствует, например, перенаселению планеты. (Насимович)
Религия для обоснования и привития верных этических правил пользуется мифами и ритуалами. В современном мире, который быстро меняется, мифы и ритуалы приходят в несоответствие с жизнью (например, с наукой), в результате чего религиозные люди, настаивающие на этих мифах и ритуалах, приходят в несоответствие с элементарной этикой, а церкви становятся рассадниками мракобесия. (Насимович)
Миллионы так называемых цивилизованных людей с отчаянным упорством ищут себе сурового всесильного Хозяина хотя бы на небесах. (Назаретян)
Лейтмотивом всякой (востребованной) религии становится лозунг "Не убий", дополненный конкретизирующими разъяснениями: кого, когда, за что - и превращенный тем самым в требование: "Не убий своего!". (Назаретян)
Только достаточно двусмысленные учения, сочетавшие в себе призыв к любви между своими с требованием ненависти к чужим, и становились по большому счету востребованными. Учения же, отвергавшие социальное насилие полностью, оставались достоянием эзотерических сект (типа квакеров). (Назаретян)
Войны отвечали глубинным социальным и психологическим потребностям людей, и историческая задача религий состояла в упорядочении насилия. Значительно более трудная задача устранения политического насилия впервые встала перед человечеством, приобретающим небывалые средства взаимного истребления, только в самые последние десятилетия. Поэтому сохранение цивилизации в значительной мере зависит от того, успеют ли люди "вырасти" из религиозного мышления, прежде чем сочетание инфантильного ума с взрослой мускулатурой обернется необратимыми последствиями... (Назаретян)
Динамизация социально-исторических процессов и беспрецедентная задача искоренения социального насилия настоятельно требует смены ценностей и механизмов моральной регуляции. (Назаретян)
Гуманитарное уравновешивание быстро развивающихся технологий настоятельно требует освобождения разума от религиозно-идеологических пут - ибо иначе его носитель обречён, - но без таких пут человек чувствует себя неуютно. (Назаретян)
Изначально социальная функция религий состояла в том, чтобы нацеливать, организовывать и тем самым ограничивать агрессию: авторитарно санкционированное деление людей на своих и чужих предотвращало хаотизацию насилия и коллективное самоубийство. Кроме того, религия отвечает глубоким функциональным потребностям инфантильного интеллекта. Человек с младенчества привыкает к тому, что всякое событие инициируется действиями взрослых, собственная его жизнеспособность и благополучие зависят от опеки всемогущих родителей (воспитателей) и от умения соответствовать их требованиям. Ребенок невольно переносит эту логику отношений на мироздание и, начав задавать вопросы, "чаще стремится выяснить творца, нежели причину событий" (Валк). Инфантильное сознание до старости сохраняет потребность во всемогущем Отце или Хозяине, всегда готовом уберечь, наказать и вознаградить. Без такой подпорки оно неспособно формировать смыслообразующие жизненные мотивации. Религиозные регуляторы социальных отношений оставались адекватными историческим условиям до тех пор, пока люди сражались копьями, мечами, мушкетами и ружьями и не сталкивались с задачей устранения насилия с политической арены. Эта беспрецедентная задача впервые обозначилась с появлением ядерного оружия и баллистических ракет. По закону эволюционной дисфункционализации, в новых условиях религиозное мировоззрение сделалось контрпродуктивным: как всякий антиэнтропийный механизм, религия на новом этапе эволюции оборачивается своей противоположностью - опасностью катастрофического роста энтропии. (Назаретян)
Подобно тому, как инстинкт любви в известные моменты возвышает самого обыденного человека над самим собой, а в другой раз превращается в разврат и зверство, божественное свойство религиозности в течение долгого промежутка времени могло представлять собой разъедающую язву, от которой следовало избавить род человеческий, источник заблуждений и преступлений, к искоренению которого мудрецы должны были прилагать все свои старания. (Ренан)
Принять за принцип, что признаком законной власти является надпись на монете, провозгласить, что совершенный человек платит подать из презрения к ней и желая избегнуть спора, это значит уничтожить республику, созданную по древним образцам, и открыть полный простор для всяческой тирании. В этом смысле христианство сильно содействовало ослаблению чувства гражданского долга и отдавало мир в абсолютную власть совершившихся фактов. Но учредив громадный свободный союз, который сумел в течение трехсот лет обходиться без политики, христианство с избытком пополнило тот ущерб, который от него потерпели гражданские добродетели. Благодаря ему власть государства была ограничена лишь земным; дух был освобожден или, по крайней мере, страшный гнет римского всемогущества был навсегда сокрушен. Если бы Иисус вместо того, чтобы основывать свое Царство Небесное, отправился в Рим, погрузился бы в заговоры против Тиверия, что сталось бы с миром? При всем строгом республиканстве и патриотическом рвении он не остановил бы великого течения событий своего века, между тем как объявив, что политика не имеет значения, он пробудил в мире сознание той истины, что родина это еще не все и что человек стоит и выше, и впереди гражданина. (Ренан)
Возможно, что окружающие Иисуса были в большей степени поражены его чудесами, нежели его проповедями, при всей их необыкновенной божественной глубине. В ту эпоху чудеса считались непременным признаком божественности и знамением пророческого призвания. Но времена переменились. Если когда-либо культ Иисуса ослабеет среди человечества, то, несомненно, это будет именно благодаря тем его деяниям, за которые в него уверовали. (Ренан)
Что же спасло учение Иисуса? Большой простор евангельских взглядов, который допускал отыскивание под одним и тем же символом идей, свойственных весьма различному интеллектуальному состоянию. Кончина мира не последовала, хотя Иисус возвещал, её, а ученики в неё верили. Но мир обновился и обновился именно в том смысле, о котором говорил Иисус. Мысль его была плодотворна именно потому, что она имела две стороны. Химера, заключавшаяся в ней, не подверглась общей участи стольких других химер, порожденных человеческим умом, потому что в ней гнездился зародыш жизни, который, проникнув благодаря своей сказочной оболочке в сознание человечества, принёс в нём вечные плоды. (Ренан)
Наряду с ложной, холодной, невозможной идеей Страшного суда, он познал истинный град Божий, истинную "палингенезию", Нагорную проповедь, апофеоз слабого, любовь к народу, любовь к бедности, возвеличение всего, что унижено, правдиво и наивно. Он передал нам это возвеличение с искусством несравненного артиста такими чертами, которые не изгладятся вовеки. Каждый из нас обязан ему лучшей частью своего "я". Простим же ему его веру в несбыточный Апокалипсис, в торжественное пришествие на облаках. Быть может, и это было заблуждением не столько его личным, сколько его учеников, и если правда, что он разделял общую иллюзию, то что за беда, раз его мечта дала ему силу встретить смерть и поддержала его в борьбе, которая в противном случае была бы для него слишком неравной? (Ренан)
Та нравственность, которая приурочивалась к последним дням мира, сделалась вечной нравственностью и спасла человечество. (Ренан)
Благословенны те моменты, в которые страстное чувство галлюцинирующей женщины дало миру воскресшего Бога! (Ренан)
Играя роль начальства в трагедии на Голгофе, государство нанесло самому себе самый тяжкий удар. Легенда, полная всякого рода непочтительности к начальству, взяла верх над всем и облетела весь свет, и в этой легенде установленные власти исполняют гнусную роль: обвиняемый совершенно прав, а судьи и полиция составляют сообщество, направленное против истины. История Страстей, в высшей степени возмутительная, распространившись в тысячах популярных образов, рисует, как римские орлы санкционировали самую несправедливую из всех казней, как римские воины приводили её в исполнение, а римский префект отдал приказание её совершить. Какой удар всем установленным властям! Как может тот, у кого на совести тяготеет великая Гефсиманская ошибка, принимать на себя по отношению к бедному люду вид непогрешимости? (Ренан)
Учение Иисуса было до такой степени мало догматичным, что он никогда не думал записать его или поручить сделать это другим. Человек делался его учеником не потому, что верил в то или другое, но потому что привязывался к его личности и начинал его любить. Всё, что осталось от него, это несколько сентенций, собранных по памяти его слушателями, и, в особенности, его нравственный тип и произведенное им впечатление. Иисус не был основателем догматов, создателем символов; он был инициатором мира, проникнутого новым духом. (Ренан)
Царство Божие в нашем познании значительно отличается от сверхъестественного пришествия, которое, по понятиям первых христиан, должно было явиться в облаках. Но чувство, которое Иисус внес в мир, то самое, что и у нас. (Ренан)
Для православных верующих нет внешних врагов, а есть только враги внутренние; и этими внутреннними врагами являются страсти наши. (Осипов)
Наша принадлежность к церкви - это не магический вход в круг каких-то людей. Постоянно - иначе быть не может - человеческая свобода, человеческая личность каждого определяет степень его участия в церкви. Ничто формальное не может нас удержать в церкви, никакие таинства. По толкованию многих Иуда перед предательством причастился. (Осипов)
Мы очень большое, почти полное внимание удиляем внешней церковной жизни. И забываем о том, что вся церковная жизнь внешняя является не целью, а средством, средством вхождения в церковь. Можно всю жизнь отслужить у пристола и оказаться негодным, отвергнутым Богом. (Осипов)
Реальная принадлежность к церкви происходит только при правильной духовной жизни и чем характеризуется? Степенью ревности человека в исполнении заповедей Евангелия. Здесь вот центр, вот цель. Там, где нет его, бессмысленна вся эта внешность. (Осипов)
Христианин, принявший крещение и участвующий во всей литургической церковной жизни, т.е. принимающий таинства, лишь в той степени принадлежит церкви, в какой он действительно, искренно пытается осуществить Евангелие в своей жизни. Можно сказать глубже: лишь в той мере человек принадлежит церкви, в какой он приобретает видение греха своего и приобретает смирение отсюда. Святые отцы высказывают эту мысль единогласно и всюду: мерою смирения измеряется уровень духовной жизни человека. (Осипов)
Только человек, который увидит, что он действительно не выше других, что он немощный и больной, может быть, гораздо больше других больной, только этот человек может быть истинным проповедником христианства, истинным проповедником того апостольского слова, на котором стоит церковь. Не может быть проповедником человек не смирившийся, гордый, видящий себя выше других и потому не имеющий любви к другим людям. Любовь рождается только из подлинного видения своего недостоинства, своей неспособности быть настоящим христианином. Когда я увижу, что я - ничто, ничего не могу без Бога сделать, тогда только я отнесусь с жалостью, если хотите, с пониманием, с состраданием к другому человеку, с любовью. Нет любви - нет христианства; нет любви - нет проповеди христианства, хотя бы вам тут трижды доктора проповедовали что угодно. Любой дьявол и бес знает в тысячу раз больше, чем все доктора богословия, а любви у них нет; любви нет потому, что нет смирения и не может быть. (Осипов)
Невозможна проповедь христианства, проповедь христианского Бога, Христа, который есть воплощение любви - об этом говорит крест, - не имея в себе любви. Нельзя проповедовать христианство, Христа, смирившегося до предела, до креста, до позора величайшего, не имея смирения. (Осипов)
Богослужение есть средство, посты есть средство, но не самоцель, не сами по себе являются добродетелями. Богослужения, принятие таинств - это всё средства. Цель - чтобы человек в конечном счёте увидел, насколько он повреждённое существо, насколько он греховное существо, насколько он немощное существо, чтобы человек увидел, что ему нужен Христос, который спасёт его от зависти, от тщеславия, от раздражения и прочих всяких мерзостей, которых полно в душе. Привести человека, как говорят отцы, к смирению - вот, оказывается, какова цель всей внешней церковной жизни, вот какова цель всех таинств, вот какова цель всех подвигов; и тот, кто не увидит своей повреждённости, тот, кто не смирится, обессмысливает всё. (Осипов)
Грех это не есть нарушение воли господина, за что он гневается и наказывает; грех это есть нарушение закона нашего человеческого естества, человеческой природы. Как мы не можем нарушать законы природы окружающей, не пострадав, так и нарушая законы нравственные и духовные, мы не можем не страдать. Грех является ни чем иным, как злом, причиняемым себе человеком. (Осипов)
Задача воспитания - научить бороться с самим собой. (Осипов)
На сколько христианство каждому велит блюсти в себе свободу от хозяйства, не дозволяя заботе до конца овладевать сердцем, повелевая оставаться духовно свободным от хозяйства, на столько же решительно оно никому не позволяет освобождать себя от труда под тем или иным предлогом. (Булгаков)
Христианство учит, что человеческое естество повреждено грехом. ...Поэтому человеку надо вести безостановочную борьбу с самим собой, с греховным своим естеством. Он не должен безотчетно отдаваться своим естественным стремлениям только потому, что они у него явились. Напротив, он всегда должен проверять себя по высшему идеалу жизни, который даётся христианской религией и, прежде всего, образом Христа. (Булгаков)
Христианство не только не верит в то, чтобы страдание в человеке могло быть побеждено социализмом, но и не видит в том ничего желательного, ничего идеального; напротив, это было бы духовным падением для человека, понижением его существа, ибо не для счастья рожден человек, и не к счастью должен он стремиться, но к духовному росту, который совершается лишь ценой борьбы, страданий, испытаний. (Булгаков)
Кто раз отведал опьянение христианской надеждой на будущее, для того пошлостью веет ото всех планов безумных строителей вавилонской башни. (Эрн)
Даже если бы я не верил, что спасусь со Христом, я бы всё равно с ним был. Даже если Иисус ошибается, я всё же за ним пойду. (Пименов)
Свобода состоит в праве человека делать все, что не вредит другому человеку. (Декларация прав человека и гражданина)
Благоразумие, конечно, требует, чтобы давно сложившиеся формы правления не сменялись вследствие маловажных и преходящих причин, т.к. опыт прошлого показывает, что люди скорее склонны терпеть зло, пока оно еще переносимо, чем пользоваться своим правом упразднения привычных форм жизни. Но когда длинный ряд злоупотреблений и насилий, начатых в известный период и неизменно преследующий одну и ту же цель, обнаруживает стремление подчинить народ абсолютному деспотизму, то право и долг народа свергнуть такое правительство и создать новые гарантии обеспечения своей будущей безопасности. (Декларация независимости США)
Существовало ли когда-либо такое господство, которое не казалось бы естественным тем, кто им обладает ? (Милль)
Добровольные рабы производят больше тиранов, нежели тираны - рабов. (Мирабо)
Страшное суеверие, сделавшее людям едва ли не больше вреда, чем самые ужасные религиозные суеверия, состоит в утверждении того, что кроме обязанностей человека к человеку есть еще более важные обязанности: к воображаемому существу. Для богословия воображаемое существо это есть Бог. А для политических наук воображаемое существо это есть государство. (Толстой)
Сколько бы людей ни собралось вместе, чтобы совершить убийство, как бы они себя ни называли, убийство - худший грех в мире. (Толстой)
Талант духовного руководства и талант сохранения власти не всегда сочетаются. (Селье)
Они не могут и никогда не смогут заставить меня всех их - македонских, наполеонов, Сталиных и гитлеров - не то чтобы любить, а хоть сколько-нибудь уважительно к ним относиться. (Разгон)
Но ворюги мне милей, чем кровопийцы. (Бродский)
Слава Богу, если общество не становится неодолимой помехой для личного духовного роста. (Померанц)
Лучшее государство - такое, о котором гражданин вспоминает раз в году, получив уведомление об уплате налогов. (Искандер)
Каждая подлинная резолюция в пользу мира может состоять только из перечисления жертв, которые надо принести для сохранения мира. (Гейзенберг)
Государство, как мы его знаем, есть только один из общественных союзов, не исконый и не вечный. (Ключевский)
Государство - создание времен, обильных враждой и ненавистью, бедных любовью. Оно - дитя темных инстинктов, стихийных страстей человечества. Разве нелепо надеяться, что вражда и ненависть ослабеют, темные инстинкты улягутся, и человечество когда-нибудь обличется в другие формы общежития, положит в основание его иные чувства и цели? А если позволительна такая надежда, то стало быть современное государство и не вечно. (Ключевский)
Очень богат опыт жизни старообрядцев, их организация, взаимопомощь, духовные искания, происходящие в тех условиях, когда никто из них не мог апеллировать к какому-то внешнему источнику принуждения, каким была для РПЦ государственная власть. (Пименов)
Единственная реальная - может быть, трудная и даже жертвенная, но реальная возможность изменить многовековой тупиковый выбор России и направить её по демократическому пути - это оказывать на власть такое общественное давление снизу, которое превратит власть из самостоятельной силы в инструмент управления. В инструмент, который будет контролировать и по мере необходимости регулировать само общество через демократические институты. (Подрабинек)
Грабить выгоднее, чем работать, но когда грабить начинают слишком многие, то становится нечего грабить; уж лучше всем работать, чем всем грабить. Естественный отбор способствует распространению грабежей в популяции, но он же способствует популяциям, в которых меньше грабежей. Крестьяне могут успешно сопротивляться только небольшой банде (исключение: горы, где не может развернуться большая банда, поэтому в горах государства почти отсутствовали); так что крестьянам выгоднее терпеть одну банду, которая бы их защищала от прочих. Так возникли государства. Постепенно государства стали и организующим фактором в экономике: бандиты стали не только защищать своих подопечных от других бандитов, но и заставлять их работать - всё ради того же, чтобы больше было чего отобрать; если это принуждение не слишком грубо, то оно выгодно и принуждаемым: человек ленив.
Можно сказать, государство прошло 3 фазы: оно было грабителем, было рэкетиром, потом стало надсмотрщиком.
Древний Рим был типичным разбойничьим лагерем (эпизод похищения сабинянок показывает, что в раннем Риме, несмотря на воинственность мужчин, их было больше, чем женщин, ведь полигамии в это время не было). По сути до конца античности Рим оставался разбойничьей бандой: римляне жили не столько эксплуатацией рабов, сколько грабежом провинций. Позднее государственность многих европейских народов была создана скандинавскими разбойниками.
Говорят: государство - не святыня, а полезная вещь, вроде телефона и канализации. Нет, государство - это грабитель-монополист. Лучше терпеть пусть ничем не ограниченного, но одного разбойника, чем многих. Но коль скоро государство не добро, а лишь наименьшее из зол, то, тем более, глупо связывать себя священным долгом по отношению к нему, приносить что-то на его алтарь и т.п..
Людям довольно трудно договориться для совместной деятельности, которая однако необходима. Функцию организатора взяло на себя государство (не всегда: иногда людям всё-таки удаётся договориться без его помощи); за это нам приходится терпеть его самодурство: деятельность, для которой оно нас организует, вовсе не всегда бывает полезной, причём часто это достаточно очевидно.
История знает примеры добровольного объединения людей, не основанного на насилии: это гонимые религиозные общины (например, староверы и баптисты в России), казаки до Екатерины, социалистические коммуны, некоторые средневековые города; евреи на протяжении тысячелетий были лишены государственности, но имели почти все полезные институты, присущие государству (помощь бедным, школы, суды) - всё почти совершенно добровольно, причем не только в масштабе одной общины, но в масштабах полумира, где жили евреи.
С течением веков, вследствие технического и социального прогресса могущество государства росло, ширилось множество сфер, куда оно сует свой нос. С другой стороны росло понимание необходимости ограничить это всемогущество, получили признание идеи законности и гуманизма; естественный отбор способствовал этому, т.к. деспотические государства погибают от самодурства деспотов (просвещенный деспот способен создать многое, но рано или поздно его сменит деспот-самодур, способный разрушить ещё больше). Эти две тенденции - рост могущества государства и рост ограничений его могущества, в том числе, для его же пользы - уравновешивают друг друга.
Позитивной перспективой на ближайшее столетие является ослабление роли государств, и усиление роли с одной стороны местного самоуправления, с другой - международных организаций, например, ООН. Вообще, увеличение роли ассоциаций людей, не являющихся государственными структурами. С этим связана и определённая опасность: человечество более-менее уже научилось держать под контролем государство (с помощью принципов разделения власти, уважения меньшинств, свободы критики), как когда-то оно более-менее научилось держать под контролем полезную, но опасную вещь - огонь; но в отношении негосударственных организаций подобного опыта контроля меньше; государства становятся всё гуманнее, но им на смену приходят транснациональные монополии, террористические организации и т.п..
Каждая провинция, каждая коммуна должна иметь (говоря словами Б.Н. Ельцына) столько суверенитета, сколько сможет взять. С другой стороны необходима всеобъемлющая система международных судов. И право национальных правительств и даже ООН инициировать референдум на любой территории.
В очень маленьком государстве все вопросы могут решаться царём; в более крупном при такой системе важнейшим становится вопрос, кто может пробиться к царю. Царю очень легко прослыть добрым: он вполне может удовлетворять все просьбы пробившихся к нему.
Монархия плоха уже тем, что, не имея возможности переизбрать монарха, приходится его убивать. Почти каждый второй Романов умер насильственной смертью; московские князья систематически убивали своих двоюродных братьев, так что после смерти Федора Иоановича не осталось ни одного потомка Калиты. Смягчение нравов в лучшем случае лишь компенсирует рост возможностей убийц вызванный техническим и социальным прогрессом; с совершенствованием оружия революции становятся всё более опасными, следовательно, выборы всё более необходимыми. С другой стороны, есть преимущества и у наследственной монархии: монарха с детства готовят к будущей роли, а остальные могут не отвлекаясь на политику, делать своё дело. Но и в республике, кто не хочет, политикой не занимается, зато тот, кто хочет, имеет на то законную возможность и не вынужден искать черный ход. Выборы вряд ли определяют достойнейшего; но и монарх не всегда достойнейший; а избранному президенту люди повинуются охотнее. Да и необходимость для президента угождать толпе имеет больше плюсов, чем минусов.
Демократия хороша тем, что позволяет сменить плохую власть без насилия. Аналогичные причины заставляют признать право нации на самоопределение: в противном случае не остаётся ничего другого, как бороться за это право вооружённым путём. Но дело не только в этом, право нации на самоопределение есть требование справедливости. Однако, никто точно не знает, что такое нация; более того, определение принадлежности человека к нации при помощи каких-либо критериев, кроме мнения самого человека, противоречит общепризнанным правам человека. Поэтому необходимо признать право на самоопределение жителей любой территории. Разумеется, вряд ли этим правом захотят воспользоваться там, где территория резко не отличается по этническому признаку. И вообще, признание права на самоопределение вовсе не означает признания целесообразности его реализации. Реализация этого права не должна быть слишком простой, иначе будет раздолье для демагогов, раздувающих сепаратизм. Всякое разделение вредно, но иногда оно может быть единственным средством избавиться от ещё большего вреда.
Если за политическими спорами не стоит национальный или классовый эгоизм или просто глупость, то обычно это либо споры между реформаторами, желающими всё улучшить, и консерваторами, говорящими, что лучшее - враг хорошего, либо споры о допустимости насилия, о допустимости причинить сейчас зло немногим, чтобы избежать впоследствии зла многим (за первое обычно бывают и революционеры, и охранители существующего). Трудно спорить с тем, что лучше причинить зло немногим (тем более, плохим), чтобы избежать зла многим; но человеческий разум слаб, и никогда нельзя быть уверенным, что это зло немногим действительно избавит от зла многих, может быть и наоборот. Тем более, когда подразумевается, что решение принимается и исполняется государством, т.е. людьми, о нравственном уровне которых нет иллюзий. Тот же аргумент - слабость человеческой способности всё заранее рассчитать - можно привести и за позицию консерваторов; реформы почти всегда идут во зло; тем не менее отсутствие реформ является злом стопроцентным: окружающий мир очень медленно, но меняется, и надо ему соответствовать.
На первый взгляд, хорошо, когда люди соблюдают законы и плохо, когда не соблюдают. Но ведь закон даёт одно предписание на все случаи определённого класса, а двух одинаковых случаев не бывает; не лучше ли руководствоваться разумом, способным находить оптимальное решение для данной конкретной ситуации? Конечно, разум слаб и может ошибиться, но и разум законодателя не лучше, так что, не зная конкретных обстоятельств, заранее, вряд ли он найдет лучшее решение. Когда несовершенство законов становится очевидным для многих, происходит революция, и люди вместо закона начинают руководствоваться революционной целесообразностью. Но едва ли это оказывается лучше подчинения глупому закону, тем более это хуже реформирования законов в пределах, допускаемых текущими законами. Почему? Тут и корыстное понимание целесообразности (закон все-таки более беспристрастен), и неспособность найти хорошее решение, вызванная глупостью, афектом или недостатком времени, в результате решение принимается ещё худшее, чем предлагается законом, не способным предусмотреть всех обстоятельств. В пользу законов говорит и то, что они (хоть и в меньшей степени, чем неписанные обычаи) регулируются дарвиновскими механизмами. Яркая иллюстрация сказанного: иногда судьи, являющиеся частью полицейского государства, но соблюдающие предписанную законом процедуру, оправдывают невиновного человека, обвиняемого государством.
В государстве, существующем для пользы граждан, преступления должностных лиц должны наказываться строже, чем аналогичные преступления обывателей. В теории это так и есть, но на практике в нецивилизованных странах это так только в отношении преступлений против высшей власти. Тиран вынужден терпеть бесчинства опричников, потому что кто кроме них защитит его от революции. Да и для народа революция скорее всего была бы худшим бедствием.
Греческие города были основаны дружинами бездомных пришельцев. Рим был основан шайкой разбойников. Отсюда добродетели западного человека - независимость и энергия, пороки - личная гордость, склонность к самоуправству и раздору. (В.Соловьев)
Только в окончательном идеале нет места государству. Государство - принудительно сохраняемое равновесие частных сил, предел всяким эгоистическим захватам. (В.Соловьев)
Правда божья говорит: не убий. Если можно допускать смерть как уклонение от недостижимого идеала (убийство для самообороны, для защиты), то убийство холодное над безоружным претит душе народа. (В.Соловьев)
Не должно себя обманывать: бесчеловечье в международных и общественных отношениях, политика людоедства погубит в конце концов и личную, и семейную нравственность, что отчасти уже и видно во всем христианском мире. Человек все-таки есть существо логичное и не может долго выносить чудовищного раздвоения между правилами личной и политической деятельности. Поэтому хотя бы для спасения личной нравственности следует остерегаться возводить это раздвоение в принцип и требовать, чтобы человек, который к ближайшим своим относится по-христиански, а относительно прочих сограждан сообразуется по крайней мере с юридическим законом, чтобы тот же человек как представитель государственного и национального интереса управлялся такими воззрениями, которые свойственны придорожным разбойникам и африканским дикарям. Должно хотя бы сперва только в теории признать высшим руководящим началом всякой политики не интерес и не самомнение, а нравственную обязанность. (В.Соловьев)
При размножении чиновников эффективность неизбежно падает. (Паркинсон)
Франция объединилась, потому что боялась Англии, Испания - потому что боялась Ислама, Великобритания - Испании, а Германия - Франции. Во времена агрессивных войн государство проявило себя крупнейшей единицей, которая не распадалась из-за различия региональных интересов. Для эффективного управления такое государство зачастую было слишком велико, а для экономики, наоборот, требовались масштабы покрупнее. Сейчас Европа снова защищается от Азии, и распространённое мнение таково: нужна какая-то реорганизация. Движение к объединению Европы - взять к примеру Европейское экономическое сообщество - это предвестник возникновения новой Римской империи со всеми преимуществами, какие несёт такое объединение в смысле обороны, свободной торговли и внутреннего спокойствия. Но при этом провинции логично требуют автономии. Ибо меньшие политические подразделения (Бавария, Нормандия, Шотландия) так или иначе принесли в жертву идее прочного государства свою национальную гордость. Они отдали независимость, но обезопасили свои границы и, более того, получили свой кусок от общегосударственного пирога. Во второй половине XX века многонациональному государству почти нечего предложить своим провинциям за их лояльность. Их никто не защитит, если они не входят в альянс более крупный, не приходится рассчитывать и на трофеи. Конечно, кое в чем такое государство полезно и сейчас, но во многом стало обузой ~ оно тормозит торговлю на густо разветвленных внутренних границах, тратит впустую кучу времени из-за сверхцентрализованного управления. Если население превышает десять миллионов, совершенно ясно, что нужна децентрализация, как в Голландии, где у каждой провинции свой губернатор, или как в США. Мы начали понимать, что многонациональное государство с населением в тридцать-пятьдесят миллионов человек безнадёжно "не тянет", оно сводит на нет культуру провинций и стрижет под одну унылую гребенку всю общественную жизнь. Для надёжного управления нам нужно правительство доступное, экономное, обслуживающее зону, которая объединена общей культурой и в разумных пределах невелика. (Паркинсон)
Обычным для Европы явлением стало национальное государство - политическое образование, предназначенное только для войны, объединяющее от тридцати до шестидесяти миллионов людей; достаточно малое, чтобы сохранять политическое единство, и достаточно большое, чтобы являть собой военную угрозу. Эффективно управлять им нельзя - для этого оно слишком велико (возможно, в федеративных государствах дела обстоят лучше). Индустрия его развивается медленно, так как оно слишком мало и зачастую не вписывается в экономические структуры. (Паркинсон)
Крестьяне теперь понимают, что они, а не правительство являются силой, когда они готовы страдать во имя справедливости. Говоря себе, что правительство должно быть правительством для народа, население допускает организованное и почтительное неповиновение там, где имеет место несправедливость. (Ганди)
Я изменил свое мнение о пользе постоянных фондов для общественных учреждений. Теперь, опираясь на большой опыт руководства различными общественными организациями, я пришёл к твёрдому убеждению, что общественным организациям не следует иметь постоянных фондов. Такие фонды становятся источником морального разложения организации. Общественные организации создаются при поддержке и на средства общественности, когда они утрачивают такую поддержку, то утрачивают и право на существование. Между тем организации, функционирующие за счет постоянных фондов, нередко игнорируют общественное мнение и часто ответственны за действия, противоречащие интересам общественности. (Ганди)
Я верю, и вера моя подтверждена опытом, что если сердце человека чисто, он всегда найдёт нужных людей и нужные средства для борьбы с бедствием. (Ганди)
Если бы Индия отбросила современную цивилизацию, она бы только выиграла. Но Индия еще не созрела для свараджа. Я не ставлю своей целью уничтожение железных дорог и больниц, хотя, конечно, приветствовал бы их естественное разрушение. Ни железные дороги, ни больницы не являются признаками настоящей цивилизации, в лучшем случае, они - неизбежное зло. Ни то, ни другое не прибавляет ни дюйма к нравственному уровню нации. Я не стремлюсь и к окончательному упразднению судов, хотя и считаю, что это совершенство, к которому следует благочестиво стремиться. Ещё менее пытаюсь я уничтожить машины и фабрики, это требует высшей простоты и высшего отречения, нежели то, к которому готов народ. (Ганди)
Если бы деньги и время, растрачиваемые парламентом, были бы доверены нескольким порядочным людям, английская нация занимала бы сегодня гораздо более высокое положение. Парламент для нации - это просто дорогостоящая игрушка. (Ганди)
Я называю революционеров заблудшими, а потому и опасными патриотами. Я назвал бы и собственного сына заблуждающейся и опасной сиделкой, если бы из-за своего незнания или слепой любви он боролся бы, рискуя жизнью, с врачами, чье лечение безусловно причиняло мне вред, но которого я не мог избежать из-за отсутствия силы воли или способностей. (Ганди)
Дело свободы превращается в насмешку, если за него приходится платить полным уничтожением всех тех, кто должен этой свободой пользоваться. (Ганди)
В иерархических группах субдоминанты борются за власть с доминантом и при его небольшом превосходстве боятся его и не любят. Иное дело - особи, стоящие на более низких этажах пирамиды. Они не помышляют занять место доминанта и питают к нему смешанное чувство любви и страха. (Дольник)
Есть виды животных, у которых члены стаи не вмешиваются в чужие конфликты из-за доминирования. Но не таковы обезьяны. У них подчиненные особи, не участвующие в конфликте, всегда активно выступают на стороне доминанта, если он победит. Наказанной особи они не только не сочувствуют, а напротив, тоже стараются её унизить, показывают на неё, кричат, плюют, швыряют в нее камни и кал. Только в силу такой врождённой реакции один тиран может подавлять огромное количество людей, среди которых многие миллионы и умнее его, и сильнее, и мужественнее. (Дольник)
Толпа может побить осуждённого камнями, требовать его смерти, а если ей выдать человека, только что занимавшего высокий пост,- буквально разорвать на куски. Человек отличается от макака и еще одной тонкостью: если самец обезьяны никак не поощряет тех, кто срывает на наказуемом свою агрессивность, то человек самых активных может выделить, приблизить и возвысить. Так образуется самая страшная структура - иерарх в окружении подонков. (Дольник)
Все тирании держат сильные личности в повиновении, постоянно угрожая им скорой расправой низов. (Дольник)
Обычно геронтократия возникает, когда официальный лидер не уверен в себе и боится более молодых. Подтягивая к себе таких же старых и не уверенных в себе, как он сам, и делясь с ними властью, он формирует старческую верхушку, для которой страх потерять власть перевешивает стремление править единолично. В обычной жизни поведение геронтов может казаться нам очень продуманным и хитроумным. В действительности же это хитрость инстинкта. В традиционных обществах общепризнанная и облагороженная законами и предписаниями власть старшей возрастной группы - всех этих советов старейшин, геронтов, сенаторов - зачастую оказывалась вполне приемлемой для рядовых членов. (Дольник)
По врождённой программе окружённость детьми - один из признаков иерарха. Поэтому тираны во всем мире всегда хотели, чтобы в ритуал их появления перед подданными входила стайка детей, неожиданно и радостно выбегающих откуда-то и окружающих тирана. Портреты лидера с одной-двумя маленькими счастливыми девочками на руках - обычный атрибут всех тираний. Казалось бы, такой дешевый этологический трюк, а как сильно действует на массовое подсознание! В ответ на врождённый сигнальный стимул - облепленного детьми самца - врождённая программа кричит: "Вот он, наш Вождь, Отец и Учитель!" (Дольник)
У историка и этолога восприятие мощных автократических и тоталитарных государств прошлого и настоящего противоположно. Для историка эти многоступенчатые иерархические образования - достижения разума, блестящей организации, гениальных царей и полководцев. Они возвышаются над организацией прочих племён и народов, как египетские пирамиды - над барханами песка. Для этолога - это примитивные самообразующиеся структуры, просто разросшиеся до гигантских размеров. Их построили не гении, а "паханы". В силу инстинктивных программ люди самособираются в иерархические пирамиды, это почти так же неизбежно, как образование кристаллов. (Дольник)
Большие запасы пищи впервые, по-видимому, стали появляться у тех, кто занялся выращиванием растений, после сбора урожая. Вот тут-то их, вместе с их собственностью, и могла подмять под себя иерархически сплочённая группа ничего не производящих людей. Она могла выступить в роли захватчиков, а могла и в роли добровольно-принудительных защитников от других захватчиков. (Дольник)
В упрощённой формулировке крупнейшие античеловеческие извращения большевизма, вообще революционного радикализма как особого психического устройства объясняются тем, что идентификация с Учителем, Лидером, по-русски - вождём затеняет, заглушает, а случается - вытесняет начисто первичную идентификацию с родным отцом. (Белкин)
Как воздействует на психику какой-нибудь гашиш - точно так влияют на нее и гормоны, поступающие в кровь в ответ на внешние ситуации. Я думаю, что только поэтому на человека действуют наркотики, - они, как поддельный ключ, отпирают те замочки, которые природой подготовлены для саморегулирования организма. И механизм, и результат воздействия одинаковы. Тот же "кайф". И так же формируется неотвязная потребность, превращающая человека в раба привычки. Число жизненных факторов, запускающих этот механизм, безгранично. Но роль абсолютного лидера среди них принадлежит Власти. Поэтому, если уж заниматься медицинским освидетельствованием претендентов на значительные должности, предполагающие неординарную власть, начать я посоветовал бы с тестов, выявляющих устойчивость к атакам наркотических веществ. (Белкин)
В организации государства главной ячейкой, как призывал ещё Солженицын, должен стать не верх, а первичное звено - земство, община, уличный комитет, микрорайон. И их депутаты, их администраторы должны прежде всего работать в своих областях и уже затем - в структуре местной власти, как правило, без оплаты. (Попов)
В государстве должны стать полностью независимыми финансово (за счёт особых налогов) и организационно (самоуправляемые) суды, правоохранительные органы и средства массовой информации. (Попов)
Надо радикально ограничить законодательство государства только общими необходимыми рамками. А основные правила должны устанавливать те, кого это касается: профсоюзы, сообщества, союзы учителей, студенческие объединения и т.д. (Попов)
Необходимо изъять из национальной компетенции и передать под международный контроль ядерное оружие, ядерную энергетику и всю ракетно-космическую технику. Нужна передача под глобальный контроль всего человечества всех богатств недр нашей планеты. Прежде всего - запасы углеводородного сырья. Под мировой контроль должна перейти охрана окружающей среды и мирового климата. (Попов)
Необходима разработка основ новой цивилизации. Среди её параметров: потребление энергии должно быть минимальным. (Попов)
В новой цивилизации очень важен комплекс мер по воспитанию с детства людей, которым чужды религиозная, этническая, культурная и другие несовместимости и тем более нетерпимости. (Попов)
Мировое правительство формирует ООН по согласованию с Мировым парламентом. При нём необходимы и Мировые вооружённые силы, и Мировая полиция. (Попов)
Я хорошо осознаю те опасности, которые несёт любое Мировое правительство: и для человека, и для общества. Но, с другой стороны, демократические страны уже накопили обширный опыт контроля за своими правительствами, за своей бюрократией. А страны Европейского Сообщества - опыт формирования общих органов и структур. (Попов)
С точки зрения социально-экономической западнизм стремится к созданию гарантированных должностей и Доходов для представителей тех видов деятельности, которые не являются непосредственными производителями материальных ценностей и услуг, и к усилению частного предпринимательства как самого эффективного средства принуждения людей к трудовой деятельности и повышения производительности её. При этом частное предпринимательство не связано необходимым образом с частной собственностью. Эволюция западнизма идет в направлении, сближающем западное общество с коммунистическим. (Зиновьев)
При людском благородстве -- допустим любой добропорядочный строй, при людском озлоблении и шкурничестве -- невыносима и самая разливистая демократия. Если в самих людях нет справедливости и честности -- то это проявится при любом строе. (Солженицын)
Без правильно поставленного местного самоуправления не может быть добропрочной жизни, да само понятие "гражданской свободы" теряет смысл. Демократия по-настоящему эффективна там, где применимы НАРОДНЫЕ собрания, а не представительные. Такие повелись -- еще с Афин и даже раньше. Такие -- уверенно действуют сегодня в Соединенных Штатах и направляют местную жизнь. (Солженицын)
Централизованная бюрократия инерционно старается ограничить области общественного самоуправления. Но это нужно лишь самой бюрократии, а никак не народу, да и не правительству. В здоровое время у местных сил -- большая жажда деятельности, и ей должен быть открыт самый широкий простор. Как формулировал Тихомиров: во всём, где общественные силы и сами способны поддерживать общеобязательные нормы, действие правительственных учреждений излишне и даже вредно, так как без нужды расслабляет способность нации к самостоятельности. Повсюду, где допустимо прямое действие народных сил -- в форме ли местного самоуправления или деятельности ещё каких-то отдельных общественных ассоциаций, союзов, -- это прямое действие должно быть им открыто. Кроме того, этот общественный подпор незаменим для контроля над государственно-бюрократической системой и заставляет любого там чиновника служить честно и поворотливо. Такую сочетанную систему, деловое взаимодействие администрации правительственной и администрации местных самоуправлений, Д. Шипов называл ГОСУДАРСТВЕННО-ЗЕМСКИМ строем. (Солженицын)
отвечая на вопрос о том, "как люди позволили заманить себя в ловушку государства", надо ясно видеть, что речь, как и на прежних переломных этапах, шла о выборе "меньшего из зол". (Назаретян)
Воины догадались, что выгоднее охранять и опекать производителей, систематически изымая "излишки" продукции, чем истреблять или сгонять их с земли, а производители - что лучше, откупаясь, пользоваться защитой воинов, чем покидать земли или гибнуть в безнадёжных сражениях. Такие формы межплеменного симбиоза и "коллективной эксплуатации" вытесняли геноцид и людоедство палеолита. (Назаретян)
Компьютерная революция, превратит национальные государства с армиями, таможнями и прочими атрибутами в анахронизм. Уже к середине XXI века мировое сообщество может организовываться не по территориальному, расовому, языковому, религиозному, но по "сетевому" принципу - согласно интересам, наклонностям, сферам деятельности. (Назаретян)
Сохраняющий сценарий XXI века связан, вероятно, с унификацией макрогрупповых культур, т.е. с отмиранием наций, государств, религий, социальных сословий (классов), по крайней мере, в их "классическом" виде. Компенсацией должен стать рост разнообразия микрогрупповых культур, формирующихся вне зависимости от географических, политических, языковых и прочих барьеров. Членение на этносы, государства, религиозные конфессии, классы, нации и т.д. чревато периодическими обострениями политических конфликтов, которые на прежних исторических стадиях были неизбежны, допустимы и в известном смысле необходимы. (Назаретян)
Сетевая организация мирового сообщества могла бы решающим образом снизить остроту социальных противоречий за счёт их умножения (типичный механизм эволюции систем!). Во-первых, включение каждого индивида в большое количество коммуникационных цепей и пересекающихся идентификационных множеств затрудняет дискретное деление на своих и чужих. Во-вторых, мышление, опосредованное компьютерными сетями, становится более объёмным, многомерным и "мозаичным" (по терминологии А. Моля). (Назаретян)
Война не только и не столько выброс агрессии. Психологической подоплёкой войны является человеческий альтруизм - потребность в самопожертвовании, аффилиации, смысле жизни... В войне фрустрированный человек способен ощутить себя востребованным. За такое не жалко и жизнь отдать - и свою и чужую... Эти так называемые базовые функциональные потребности играют важнейшую роль в поддержании института войны. Попытки же объяснить войну предметными причинами - экономикой, экологией, политикой - чаще всего несостоятельны. Часто это способы рационализации, самооправдания конфликта. Войны появились задолго до экономической эксплуатации, грабежа и т.д. (Назаретян)
Сейчас политологи и футурологи рассуждают, какой будет Россия в конце XXI века, каким будет Китай... Да не будет ни России, ни Штатов, ни Уганды, ни Китая!.. В худшем случае не будет цивилизации вообще. В лучшем - не останется государств в современном понимании. Мировое сообщество будет строиться по совершенно иным качественным признакам. Макрогрупповые культуры, то есть культуры, которые строятся по схеме "они - мы", перестанут существовать. Не будет ни русских, ни китайцев, ни православных, ни мусульман. (Назаретян)
Чтобы выжить, людям придётся глубоко переосмыслить ключевые понятия: "человек", "общество" "культура", "душа", "сознание", отказаться от своей национальной, конфессиональной идентификации... Не знаю, сможем ли мы, люди, примириться с необходимостью таких жертв. Но в противном случае цивилизация на нашей планете обречена. (Назаретян)
Эволюция мирового сообщества в сторону конфедеративных отношений - совершенно необходимое условие, способное обеспечить продолжение планетарной истории в "постсингулярной" фазе. (Назаретян)
Широка страна родная, стережёт её конвой. (Шаов)
Народу отнюдь не будет легче, если палку, которою его будут бить, будут называть палкою народною. (Бакунин)
Различие между реалистическими и утопическими проектами не в том, что первые возможно воплотить в жизнь, а вторые нет. Утопии тем и опасны, что они осуществимы; самые близкие нам примеры - "построенный в боях социализм" и затем ожидание рыночного рая на его обломках. Характерной чертой утопического мышления служит гипертрофирование позитивных и игнорирование негативных последствий того или иного выбора. (Назаретян)
Нашим бедным, обделённым свободой и уважением людям, всё кажется, что величие страны в протяженности её границ и степени влияния на другие страны. (Подрабинек)
марксисты-ленинисты утверждали, что капитализм вступает в противоречие с развитием производительных сил, и переход к социализму освободит производительные силы от устаревших производственных отношений, что приведёт к невиданной производительности труда. Это оказалось совсем наоборот. можно сказать, что производительность труда не главное, важно жить не богато, а по правде. И здесь получилось совсем наоборот. наконец, можно сказать, что важно не то, хорошо ли и честно ли живут люди, а то, чего добивается государство. В этом смысле советская власть достигла успеха - СССР был сверхдержавой, и полмира так или иначе было подвергнуто соцстроительству. Лично мне сама цель кажется нелепой и недостойной, но это было-таки достигнуто на довольно значительное время. (Шень)
Крайним проявлением тоталитарной тенденции явился большевизм. Большевизм - это: "я лучше тебя знаю, что тебе нужно"; это "кто не с нами, тот против нас".
Большевики, вероятно, искренне хотели создать общество всеобщего благоденствия и считали, что эта цель оправдывает любые средства, в том числе сотрудничество с бандитами. Когда они пришли к власти, один из этих бандитов перебил их всех и стал править от их имени. В результате со страной случилось то же, что случается с клеткой, захваченной вирусом: она начинает производить новых вирусов, инфецирующих соседние клетки, а сама гибнет. Россия ещё жива, но подорваны её генофонд и культура: сказались 70 лет искусственного отбора, селекции совка (большой террор, 4 волны эмиграции, но особенно так называемая коллективизация). Хочется надеяться, что Россия вопреки всему может выздороветь: множество не бросающихся в глаза энтузиастов, некоммерческие неправительственные организации делают свое дело, сохраняя и возрождая культуру: правозащитники и защитники природы, волонтёры, талантливые бизнесмены, активные священники, тренеры дворовых команд, руководители бардовских клубов, краеведы, да просто честные люди. Спасись сам - и вокруг спасутся тысячи!
После 1953 г. в СССР можно было жить. Но до самого своего конца СССР угрожал всему миру; не только гонкой вооружений: было и неспровоцированное нападение на Афганистан, до основания разрушившее эту страну (от чего до сих пор страдают не только афганцы)и помощь оружием всем диктаторам, которым не помогали США. Поэтому конец СССР был благом для всего мира, включая и жителей СССР.
Вероятно, идеал социалистического государства, в котором свободные люди свободно обмениваются результатами своего труда и свободно объединяются для коллективного труда тогда, когда он более эффективен, - недостижим (раз до сих пор нигде, кажется, он не был достигнут). Попытка физически уничтожить сословия, препятствующие его достижению, не приблизила, а удалила эту цель. Но элементы социализма (не в смысле централизованного управления всем и вся, а в смысле самоуправления - одно слово "социализм" употребляется в двух этих противоположных смыслах) осуществлялись в разных местах и в разное время, следовательно, осуществимы.
Идеальное социалистическое общество максимально децентрализовано, что даёт максимальный простор для коллективного бессознательного разума. Но чтобы перейти к такому обществу, нужна революция, требующая быстрых, осознанных действий; для успеха революции желательно наличие централизованного руководства. Вероятно поэтому стремление к децентрализации (иногда искреннее) приводит к максимальной централизации. А чрезмерная централизация неэффективна из-за слабости индивидуального разума (политбюро не может в принципе предусмотреть всего, так что принятие решения по любому вопросу на самом высоком уровне может при благоприятном стечении обстоятельств способствовать решению лишь немногих задач). Поэтому даже лучшие изделия советского производства страдали каким-нибудь дефектом качества. Рынок эффективнее регулирует экономику, чем госплан, потому что включает дарвиновские механизмы. Принятие всех решений на высшем уровне исключает и выборность должностных лиц - все назначаются; а это приводит к снижению потенциала высших руководителей от поколения к поколению.
Ругая демократию, не предлагают какую-нибудь альтернативу (кроме монархии, но её предлагают редко); и большевики, создавшие довольно стройную систему коаптации, считали нужным прикрывать её демократическим комуфляжем. Впрочем, выборы при коммунистах были не столько комуфляжем, сколько упражнением в верноподданичестве.
Охранители СССР пользовались самыми широкими полномочиями, но когда он посыпался, не смогли (да и не захотели) ничего сделать, чтобы его сохранить. Однако они продолжают корчить из себя суперменов и патриотов.
Стойким пережитком социализма является вера в примат экономики, даже еще у`же - производства: "когда же молодежь перестанет торговать и начнет работать?" (т.е. торговля - не работа), "когда же наше правительство перестанет заниматься политическими играми и займется делом - экономикой" (т.е. не своим делом - политикой, а чужим - экономикой), "пока не наладится экономика, культура будет деградировать" (а не наоборот ли?).
Рабочая партия стремится к уничтожению наемного труда. (Энгельс)
До сих пор в истории всегда повторялось одно и то же явление. Если угнетённые трудящиеся брали власть и свергали власть угнетателей, то через некоторое время чиновники, выдвигаемые этими победившими трудовыми классами, постепенно складывались в новый класс и становились господином над выдвинувшими их трудящимися. (Маркс)
Сталин есть самая выдающаяся посредственность бюрократии. Сила его в том, что инстинкт самосохранения правящей касты он выражает тверже, решительнее и беспощаднее всех других. (Троцкий)
Советская власть была вторым и худшим изданием российского феодализма. (Ясин)
Ленинизм - странная комбинация двух вещей, которые европеец на протяжении нескольких столетий помещает в разных уголках своей души: религии и бизнеса. ...Бизнес, подчиняющийся такой религии вместо того, чтобы развиваться по своим законам, становится крайне неэффективным. (Кейнц)
Неправда, что в СССР "диктатура пролетариата". Даже больше. В СССР нет и Советской власти. Правда только то, что существующий режим называет себя "Советской властью" по традиции. Сталинский режим держится не организацией Советов, не идеалами партии, не властью Политбюро, не личностью Сталина, а организацией и техникой советской политической полиции, в которой самому Сталину принадлежит роль первого полицейского. (Авторханов)
Я вообще не стал бы говорить ни о какой сталинской модернизации страны. Это был насильственный поворот страны в тупиковое направление развития. Экономическая модель была построена неправильно. Последствия этого поворота мы ощущаем по сей день. Говорят, что благодаря Сталину мы выиграли войну. Мы из-за Сталина её чуть не проиграли. Если бы Сталин не уничтожил офицерский корпус, Гитлер, конечно, не решился бы на наступление. (Млечин)
Сталин сжёг Россию, чтобы завоевать мир. Мир не завоевал, а Россию спалил до тла. Сталин - как вирус. Вирус встраивается в клетку, переключает все её ресурсы на себя, вычерпывает её дотла, заставляет её производить вместо других клеток - себя. Ему не важно, что хозяин умрёт, за это время вирус настолько размножится, что заразит других хозяев. Такова же была и стратегия Сталина: переключить все ресурсы России на себя, выпить её народ до дна, истребить, но в процессе заразить полмира и получить новые заводы и новые народы для размножения. (Латынина)
Уверен, что то всеобщее разложение, обман, приписки, коррупция, взяточничество, которые стали характерны для периода со странным названием "застой", вышло из "архипелага ГУЛАГ". И те, что там сидели, и те, кто их там держал, - все они вышли из лагеря, утратив всякое представление о таких реликтовых понятиях, как "служебный долг", "служебная честность". Приписки миллионов тонн хлопка в Узбекистане, феерические взятки и поборы, рабско-тюремные порядки на "социалистических полях", сращивание прямых уголовников и убийц со всякими начальниками - от милиции до партийного руководства - всё это порождено лагерями, через которые прошли миллионы людей. Пусть в самом, казалось бы, разном качестве. (Разгон)
Государство в Советском Союзе не только не отмирает, но напротив, распространяет свою монополию на все области общественной и личной жизни. (Бегин)
Верх социальной пирамиды в России - это НКВД с его спецторгом; в самом низу - серая масса трудящихся; на промежуточных ступенях - партийные и правительственные работники. (Бегин)
В капиталистических странах основой различий между отдельными слоями населения является имущество, в Советском Союзе - должность в аппарате власти. Самое существенное различие между классами в России не количественное, а качественное. Различие между человеком, у которого три пары ботинок, и у которого - одна, количественное, различие между обутым и босым человеком качественное. Самая характерная отличительная черта советского общества - экономическое превосходство сотрудников НКВД. (Бегин)
При Ленине секретная служба была орудием в руках правящей коммунистической партии, при Сталине компартия стала орудием в руках НКВД. (Бегин)
Если в других странах зависть часто превозмогает страх, то в Советском Союзе страх всегда пересиливает зависть. (Бегин)
Вопреки принятому мнению, можно изменить природу человека. Советский режим сумел во многом изменить природу своих граждан, отодвинуть предел страдания, до которого человек может безропотно терпеть. Как это достигается? Спросите НКВД и очередь. (Бегин)
Вождь революции Ленин изобрел организацию профессиональных революционеров; глава аппарата Сталин изобрел номенклатуру. Номенклатура это 1) перечень руководящих должностей, замещение которых производит не начальник данного ведомства, а вышестоящий орган, 2) перечень лиц, которые такие должности замещают или же находятся в резерве для их замещения. (Васленский)
При реальном социализме считается целесообразным, хотя об этом не принято прямо говорить, назначать на посты людей, которые для работы на этих постах не очень подходят: каждый должен чувствовать, что он занимает место не по какому-то праву, а по милости руководства. На этом основывается известный сталинский тезис: у нас незаменимых людей нет. (Васленский)
Под прикрытием примата политических признаков при отборе кадров, Сталин создал ситуацию, в которой автоматически вся новая номенклатура оказывалась преданной лично ему. Западные биографы Сталина не раз делали противопоставление: Троцкий, Бухарин, Зиновьев и др. с их позерством и любованием собственным красноречием - и неуклюжий плебей Сталин, молчаливо и упорно работающий в парт.секретариате. Ситуация, может быть, и выглядела так, но главное было не в этой внешней коллизии, главным было существо той работы, которую делал Сталин; недалекие острословы называли его тогда товарищ картотеков; он и в правду вместе со своими сотрудниками постоянно возился с карточками, заведенными на руководящих работников - карты решают всё! После XII съезда партии, когда стало ясно, что Ленин к власти больше не вернётся, в учётно-распределительных отделах были немедленно сконцентрированы учёт и распределение ответственных работников во всех без исключения областях управления и хозяйствования. (Васленский)
Сталин был ставленником своих ставленников и знал, что они неуклонно выполняют его волю, лишь пока он выполняет их волю. (Васленский)
Сместить ленинцев (не несколько отдельных лиц, а весь слой) обычным путём было невозможно. Чтобы уничтожить стариков, было только одно средство: полностью растоптать их авторитет, превратить длительность их пребывания в партии из заслуги в потенциальное преступление. Сталин отлично видел, как взрощённые им номенклатурщики со злобной завистью поглядывают на чуждых и антипатичных им дряхлеющих ленинцев, у которых ещё остались следы каких-то убеждений. Был применён продуманный метод, обеспечивавший одновременно физическое и моральное уничтожение ленинцев; были проведены известные московские процессы. (Васленский)
Процесс рождения нового господствующего класса в СССР осуществился в три этапа: 1) создание в недрах старого русского общества деклассированной организации профессиональных революционеров, 2) приход этой организации к власти и возникновение двух правящих слоёв - высшего, ленинского, состоявшего из профессиональных революционеров, и находившейся под ним сталинской номенклатуры, 3) ликвидация ленинской гвардии сталинской номенклатурой. Повсеместное (где победил реальный социализм) повторение этих стадий свидетельствует о том, что мы имеем здесь дело с исторически закономерным процессом. (Васленский)
Ленинцы были уверены, что их диктатура будет в интересах пролетариата и всех трудящихся; в борьбе за власть они были безжалостны к другим, неразборчивы в средствах уничтожения противника, легко шли на сделки с совестью, но были убеждены в справедливости марксизма и искренне хотели создания предсказанного Марксом коммунистического общества. Сталинская гвардия была тоже безжалостна в борьбе за власть, но уже ко всем, в том числе, к товарищам по партии, она готова была применить любые средства для уничтожения всякого ей мешавшего, в том числе, ленинских гвардейцев, сделки с совестью она заменила отсутствием совести, она спокойно обманывала пролетариат, крестьянство, всех остальных, но в противоположность ленинцам не обманывала себя; соответственно, вопрос о правоте марксизма был для сталинских аппаратчиков вообще не интересен, а уверенность в такой правоте они заменили марксистской фразеологией и цитатами. Коммунисты по убеждению сменились коммунистами по названию; именно по этой грани, не по возрасту или парт.стажу, пролег рубеж между уничтожавшими и уничтожаемыми. Создание нового господствующего класса есть процесс, идущий в направлении прямо противоположном процессу создания бесклассового общества; пойдя по этому пути, ленинцы удалялись от коммунизма, но делали это неуверенно, непоследовательно, т.к. их действия расходились с их убеждениями. Сталин был не противоположностью Ленина, а доведением до логического конца ряда его черт, сталинская гвардия была в ряде пунктов продолжением ленинской. (Васленский)
Новый класс скрывает самый факт своего существования. Класс управляющих употребляет всё свое искусство мимикрии, чтобы представить себя частью нормального, хотя при реальном социализме всегда паталогически раздутого, государственного аппарата. Все данные о номенклатурных должностях хранятся в строгой тайне, списки номенклатуры считаются совершенно секретными документами. (Васленский)
Вышестоящие в номенклатуре не должны "подменять" нижестоящих; каждый номенклатурщик имеет свой отведенный ему участок властвования. Здесь заметно сходство режима номенклатуры с феодальным строем: вся номенклатура является своеобразной системой ленов, предоставляемых соответствующим парт.комитетом - сюзереном - его вассалам - членам номенклатуры этого комитета. Известно, что на заре средневековья лены состояли не обязательно из земельных наделов, но, например, и из права собирать дань с населения определенных территорий. (Васленский)
Буржуазия - класс имущий, а потому господствующий, номенклатура - класс господствующий и потому имущий. Побывавший сам на вершинах номенклатуры Джилас назвал власть наслаждением из наслаждений. (Васленский)
Юридически включение в номенклатуру - всего лишь назначение на должность, внесенную в список номенклатурных должностей. В действительности вошедший в номенклатуру товарищ с полным основанием может считать, что находится в ней прочно. В номенклатуре нет характерной для чиновничества жесткой иерархии рангов, обеспечивающей сравнимость чиновничьих постов, а главное, в номенклатуре нет составляющего суть чиновничества планомерного перемещения всех чиновников вверх по ступенькам этой иерархической лестницы. Освобождает от номенклатурной должности тот орган, который на нее утверждал; но освобождая от одной должности, назначают тут же на другую (или уходят на пенсию); а назначать этот орган может только на номенклатурные должности. Номенклатура потому не отчуждаема, что она не должность, а класс. Эта неотчуждаемость возникла не сразу, Сталин явно не был склонен предоставлять своему детищу такую привилегию. После Сталина парт.аппарат подмял под себя разворошённые органы гос.безопасности и решительно пресек их вольности в отношении номенклатуры. (Васленский)
Партбилет - не гарантия карьеры, но его отсутствие - гарантия того, что вы никакой карьеры не сделаете. (Васленский)
Коммунизм - это общество, в котором все люди суть служащие государства. (Зиновьев)
Фактически действующим принципом вознаграждения за труд здесь является принцип "каждому по его социальному положению". (Зиновьев)
Марксизм, объявив экономику базисом общества, совершил подмену понятий и внес невероятную путаницу в самые основы социологии. (Зиновьев)
Очевидны два подхода к организации экономики: один из них основывается на соотношении затрат на какое-то дело, выражаемых в деньгах, и его результатов; главным здесь является рентабильность предприятий, т.е. определённый уровень прибыли. Второй подход основывается на соотношении деятельности отдельных предприятий и интересов некоторого целого, в конечном итоге целого общества; главным здесь является то, в какой мере отдельные предприятия или их объединения служат интересам целого. Я называю первый подход экономическим или капиталистическим, а второй социальным или коммунистическим. Соответственно, надо различать два типа хозяйственной эффективности - экономическую и социальную. Коммунизм имеет более высокую степень социальной эффективности сравнительно с капитализмом, но более низкую степень экономической эффективности. Социальная эффективность хозяйства характеризуется многими факторами; среди них способность существовать без безработицы и без ликвидации экономически не рентабильных предприятий, сравнительно легкие условия труда, способность ограничивать и вообще не допускать избыточные предприятия и сферы производства, не являющиеся абсолютно необходимыми, способность сосредоточивать большие средства и силы на решении исторически важной задачи. (Зиновьев)
Достоинства и недостатки коммунизма имеют одни и те же источники. Нельзя избавиться от недостатков, не потеряв достоинств. (Зиновьев)
Когда недоумевают, почему распалась ещё недавно великая страна, забывают, что нежизнеспособна страна, в которой убивают братьев Вавиловых. (Шноль)
Наших не получивших премии лауреатов истязали садисты-следователи. Их расстреливали по спискам, утверждённым Политбюро и лично Сталиным. (Шноль)
Большой террор истребил все кадры, способные повернуть страну, которую победы на поле брани привели в социальный тупик. И при первой попытке реформ оказалось, что нет у нас реформаторов, а есть только теневики и бандиты, установившие нынешнее царство коррупции. Пока имя Сталина не будет предано всенародному проклятию, не будет у нас покаяния. А не будет покаяния, то и возрождения России не состоится. (Померанц)
Раскулачивание и голодомор - это то, что нормальный человек осуществить не мог, это было уже безумием, это было параноидным решением. Но как-то люди принимали все официальные фразы, которыми всё это оформлялось. (Померанц)
Коалиция воров и взяточников начала складываться за спиной Сталина, занимая места совестливых и самостоятельно мыслящих людей; при Брежневе теневая экономика стала захватывать целые республики и после короткой схватки победила Горбачёва. Она приспособилась к демократии, как раньше приспособилась к террору, и правит во всех демократических учреждениях. (Померанц)
Никакая цель не оправдывает средств. Дурные средства пожирают любую цель. (Померанц)
Выкармливали мерзость не подонки, а честные, святые и слепцы. (Губерман)
Нету зла на свете злей добра, внедряемого силой. (Губерман)
На чём всё это держится? Ну, на силе, ну, на страхе, разумеется, ну, на круговой поруке, а ещё? Я не о тех миллионах, что работают, чтобы есть и пить - с ними, чтоб управиться, страха и еды достаточно; держится всё это вовсе не на них. Держится это всё на эксплуатации природы (я не о добыче всякой нефти и угля с железом, я о человеческой природе). Кто-то из крупных физиков шутил, что не понимает, за что им платят деньги, если бы и бесплатно работали. И ещё тут одна деталь, помимо денег: что не важно, над чем работать, каков и для чего годится результат - эта страсть к познанию, к творчеству - жуткая штука. И ещё одна страсть не меньшая - выкладываться на всю катушку; для собственного ощущения жизни выкладываться, и чтобы другие уважали, не начальство, не надзиратели, а конкретные, кто рядом, лица, и не охота их подвести, если они за тебя в ответе - тоже фактор. И ему почти безразлично, что он в сущности уже давно живёт в лагере, работает в шаражке, получает пайку, и чёрт знает, что делают в мире его прекрасные творения; а у него-то ведь ещё и баба есть, и дети есть, и квартира какая-никакая - счастье. Предположим, правда, он прозрел, это нынче со многими происходит, а чем кормиться? - в плотники уйти принципиально? - так ведь, во-первых, плотник из него херовый, пайка сильно меньше будет, главное же - высохнет от тоски по колбочкам своим и растворам; потому что такова его природа, он был создан для своей работы; остаётся из этого колодца только качать и качать, что империя исправно и делает; они ведь, бедолаги способные, они сами по себе еще и снабженцы: всё клянут, на чем свет стоит, а вертятся, как угорелые, чтобы свои идеи проверить, свои опыты поставить, выложиться и воплотиться. В науке тоже своя обслуга, свои придурки, свои надзиратели, бедолаге тоже достаются крохи, но ему ведь много и не надо. А спустимся пониже, инженеров возьмем на производстве, кто из них поспособнее - механизм их психологии тот же самый, творческий механизм, им только и надо, как коровам, чтобы их доили, они и мычат так же жалобно, когда хозяева бестолковые, они мечутся, чтобы их подоили, ищут. А разве рабочего только жажда заработать подгоняет? - нет, это вовсе не главный стимулятор, пайку свою он не намного увеличить в состоянии, главное, что люди вокруг, а с людьми-то какие отношения, и ему на работу если и плевать, то на окружающих ему никак не плевать, без них наша жизнь не в жизнь, мы на то и люди. Вот и пляшем на этих ниточках. (Губерман)
Директору предприятия спускают заведомо невыполнимое задание, директор может отказаться, но тогда его сразу уволят; если он согласится, то со временем начальство может потерять интерес к заданию, к тому же есть возможность представить срыв плана как вину смежников, ведь часть из них тоже получила нереальные задания; вывод: надо согласиться, т.е. соврать. (Раушенбах)
Мы создали общество, где человек не может применить свои силы и свою волю в полезном деле. Советский человек даже не может работать 12 часов, если захочет. Молодой человек ничего не может купить, ничего не может продать, ничего не может сделать, остаётся бить морду, орать, прыгать до одурения; эта энергия у других народов идёт в работу. Мы всё время боремся с трудом, и тут мы многого достигли: сделали из нашего человека или полного бездельника, или, по крайней мере, не стремящегося к интенсивному труду. Но желание работать, желание героических и романтических дел неубиваемо. (Св.Федоров)
В первобытном стаде предков человека не могло быть и тени равноправия. "Первобытный коммунизм" - выдумка кабинетных учёных XIX века. К тому времени этнографы обнаружили у некоторых зашедших в тупик и вторично деградировавших племён, обитавших в крайне неблагоприятных природных условиях, разного рода "выверты". Одни были озабочены тем, чтобы ни у кого не было ничего своего, другие - сложным ритуалом дележа добычи между всеми, третьи следили за тем, чтобы все делали одну и ту же работу сообща и одновременно, четвертые подавляли у сородичей всякое проявление инициативы, пятые настолько увлекались спиртным или объедались наркотиками, что были ни на что не способны, и племя поддерживалось усилиями не злоупотреблявших наркотиками женщин и т.п. Из этих крупиц некоторые авторы слепили образ первобытной райской жизни - "первобытного коммунизма", а другие - теорию матриархата. В XX веке на всех материках, во всех климатических поясах и на представителях всех рас был поставлен гигантский эксперимент воплощения этих теорий в жизнь и построения на их основе коммунизма. Эксперимент, о котором физиолог И.П. Павлов сказал, что пожалел бы на него даже одну лягушку. В результате эксперимента повсюду вместо общества равенства возникли жестокие иерархические пирамиды, увенчанные тиранами - "паханами" в окружении "шестерок" - "тонкошеих вождей", по меткому определению О. Мандельштама. (Дольник)
Исследования показали, что на основе своих инстинктивных программ приматы коммунизма не строят Они строят всегда одно и то же - "реальный социализм". (Дольник)
"Реальный социализм", как всякое низкое (простое, достижимое разрушением) состояние, подобен воронке: в него очень просто скатиться, но из него очень трудно выбраться. Поэтому крах коммунистической идеологии в социалистических странах ничего быстро изменить не может. Им суждено еще долго барахтаться в тисках социалистической экономики, порождая разные её варианты. (Дольник)
Разобщённость человечества угрожает ему гибелью. Перед лицом опасности любое действие, увеличивающее разобщённость человечества, любая проповедь несовместимости мировых идеологий и наций - безумие, преступление... (Сахаров)
Мало кто знает, что принцип интернационализма, в те годы весьма революционный, был провозглашён апостолом Павлом в Послании к римлянам. (Раушенбах)
Что сейчас нужно миру, так это интернациональный подход и люди, которые готовы решать проблемы с интернациональной точки зрения. Впереди всех в этом отношении идут нефтяные компании. (Паркинсон)
Обречена исчезнуть оценка другого как худшего, низшего, неполноценного. (Померанц)
Ошибочность расизма - в ошибочности типологического мышления. Отдельный человек - не бледное отражение платоновской идеи своей расы, класса или семьи. (Добжанский)
Момент оценки должен быть раз и навсегда изгнан из этнологии и истории культуры, как и вообще из всех эволюционных наук, ибо оценка всегда основана на эгоцентризме. Нет высших и низших. Есть только похожие и непохожие. (Н.Трубецкой)
Умом можно не признавать родины, но сердцу она сама собою сказывается. (Соллогуб)
Национализм это вид группового эгоизма. Поэтому его следует признать более нравственным, чем индивидуальный эгоизм или групповой эгоизм меньших групп; но менее нравственным, чем интернациональная солидарность человечества.
Любовь к своему народу более осмысленна, чем любовь к человечеству, потому что она легче воплощается в практические дела и реже приводит к "медвежьим услугам": ведь потребности своего народа легче понять, чем потребности человечества. Аналогично, любовь к своей деревне, к своей семье ещё более осмысленна.
Ещё один аргумент в пользу национализма: традиции всегда национальны. Поэтому эпохе ломки старых традиций более соответствует космополитизм, эпохе защиты традиций - национализм. Мутации приводят к появлению вредных генов гораздо чаще, чем полезных. Сознательное изобретение или импорт культургенов тоже часто не достигает цели. Это аргумент за сохранение традиций. Всё же популяция, в которой гены или культургены совсем не мутируют, не смогла бы долго противостоять непостоянству среды.
Соперничество между людьми естественно, допустимо и даже благотворно (если не выходит за определенные рамки); для более успешного соперничества люди объединяются с другими людьми, это тоже естественно, допустимо и благотворно. Так что патриотизм, не выходящий за рамки цивилизованного соперничества, имеет полное право на существование.
Человечеству необходимо многообразие культур. Патриоты, способствующие сохранению своих национальных культур, не противостоят друг другу, а делают общее дело. Лишь бы не кидались на "чужих".
В нынешнюю эпоху ощущение себя гражданином мира более естественно и более необходимо, чем прежде: вследствие усиления межнациональных связей, и вследствие того, что каждое действие приобретает из-за технического прогресса всё больше последствий, значимых для всего земного шара.
Национализм гораздо опаснее всех прочих видов эгоизма, т.к. человек обычно окружён соотечественниками, которые все более или менее разделяют его национальные чувства (тогда как любая группа, меньшая чем нация, редко включает всех окружающих). Так что некому остановить националиста, закусившего удила, наоборот, они взаимно подогревают друг друга. И не видят вредных для ближнего последствий своих действий, что могло бы кого-то отрезвить: ведь эти последствия испытывают "дальние".
Нельзя отрицать существование различий в национальных характерах. Но национальные черты - вещь статистическая: в каждой нации встречаются люди с самыми разными характерами. Генофонд разных человеческих популяций почти один и тот же, различны частоты встречаемости разных генов. Подобное верно и в отношении культуры. Так что большинство суждений о национальных характерах ошибочно. От этих суждений следует, по возможности, воздерживаться и потому, что они могут усилить неприязнь между народами.
Даже самые благонамеренные высказывания патриотов могут оказаться очень опасными, если они хотя бы косвенно усиливают недоверие и неприязнь к людям других национальностей, ведь эти недоверие и неприязнь и так сильны.
Трудно понять свои собственные поступки; труднее понять поступки ближнего; еще труднее понять поступки человека иной культуры, они могут казаться нелепыми, даже подлыми (т.е. хуже обоснованно ожидаемых).
Этические взгляды разных людей и разных народов, в основном, совпадают в отношении представлений о том, что такое хорошо и что такое плохо; различия - в приоритетах: какие грехи и заслуги считать более важными, а какие - менее. Ясно, что все несколько больше культивируют в себе и в окружающих те качества, которые считают более важными; вследствие этого достоинства соотечественников оказываются несколько более ценными, чем достоинства иностранцев, а недостатки иностранцев - более существенными, чем недостатки соотечественников, так же собственные достоинства человека обычно превосходят достоинства окружающих, а недостатки окружающих превосходят собственные недостатки; я не упоминаю более существенного фактора - необъективности. Кроме того мотивы соотечественника понятнее, так что его поступки представляются целесообразными, а плохие поступки легче находят оправдание (тем более, это верно в отношении собственных поступков).
Поведение иноплеменников часто кажется вероломным, т.е. недружественные действия неожиданными, не мотивированными; это потому, что мотивы их менее понятны, а предупреждающие сигналы часто не замечаемы или не понимаемы. Недружественные поступки могут быть, просто, ответом на нарушение обычаев, неизвестных нарушающему или представляющихся маловажными.
Нет неталантливых народов. Потому что их сметает отбор. Правда, народ может утратить свою талантливость (в следствие каких-то катаклизмов, осуществивших отрицательный отбор, или в результате резкого изменения окружающих условий, например, всвязи с приходом "цивилизованных" завоевателей); некоторое время он будет доживать.
С каждым столетием мощь оружия и военное искусство растут, это делает войны всё более опасными. Они давно бы погубили человечество, если бы им не противостоял рост пацифизма и космополитизма.
Деление людей на "наших" и "не наших" - это главное изобретение дьявола.
Патриоты, считающие себя христианами, забывают слова Евангелия: не бойтесь убивающих тело, душу же не могущих убить. Они гораздо больше переживают убийство соотечественника, чем убийство соотечественником, убивающим тело чужака и свою душу, да и души сочувствующих.
Приличный человек может гораздо спокойнее относиться к преступлениям чужих правительств, чем своего, потому что за своё правительство он чувствует себя ответственным. И протесты против действий своего правительства больше могут повлиять.
Паны дерутся - у холопов чубы трещат. Панам хочется, чтобы холопы были патриотами и охотнее подставляли чубы.
Человеку присущ мощный стадный инстинкт - склонность собираться в стаи, противостоящие всем прочим. Потому правителям так легко удаётся возбуждать в подданных патриотизм. Более того: ради популизма правители часто вынуждены прибегать к патриотической риторике, даже и понимая её опасность.
Любой подонок в глубине души хочет считать себя приличным человеком. И патриотизм даёт ему такую возможность: "Я хулиган, я бандит, зато я патриот!".
Гитлер был величайшим патриотом и привёл свою страну к неизбежному разгрому. Его пример да послужит уроком всем патриотам.
Патриот считает своим интерес своего народа в силу национальной солидарности, и это, конечно, гораздо лучше личного эгоизма; но здесь не видно, почему именно национальная солидарность должна быть сильнее солидарности всякой другой общественной группы, не совпадающей с пределами народности. (В.Соловьев)
Что же, или христианство упраздняет национальность? нет, но сохраняет; упраздняется не национальность, а национализм. Различные народности суть различные органы в целом теле человечества - для христианина это есть очевидная истина. (В.Соловьев)
Доведенный до крайнего напряжения национализм губит впавший в него народ, делая его врагом человечества, которое всегда окажется сильнее отдельного народа. (В.Соловьев)
Когда Евангелие говорило: "В царстве божем нет эллина и иудея," только ли оно хотело сказать, что перед Богом все равны? Нет, оно говорило: в том сердцем задуманном новом способе существования и новом виде общения, которое называется царством божим, нет народов, есть личности. (Пастернак)
Знание о жизни другого народа смягчает этот народ по отношению к нему. В темноте все опасны друг другу. (Искандер)
Национализм часто возбуждается тогда, когда никого не видел. (Млечин)
Футбольные болельщики являются самым отвратительным проявлением псевдопатриотизма. (Млечин)
Все те, кто кричат о восстановлении Советского Союза, при этом кричат: "Азербайджанцы - вон из Москвы!". Надо говорить прямо этим людям, что они есть разрушители государства, а выдают себя за патриотов. (Млечин)
Палеоботаник С.В. Мейен на вопрос, как отделить бесплодный шовинизм от естественного желания сохранить своеобразие, охранить культуру от безнациональных идей современности, сказал: "Индикатором должно служить отношение не к своей, а к чужой культуре: если "патриот" хоть чем-то принижает чужое, значит он ратует не за своеобразие, не за разнообразие культур, а за своё господство - значит, "возрождение" он видит в подавлении". (Чудаков)
Носитель разума, мыслящий себя в привязке к нации, конфессии или классу, не способен стать универсальным и вырасти до космически значимого уровня, и в итоге, по достижении слишком большой инструментальной мощи, он не может избежать самоуничтожения. (Назаретян)
Дальнейший рост социального разнообразия мог бы быть обеспечен умножением взаимопересекающихся микрогрупповых культур за счёт сглаживания макрогрупповых различий. (Назаретян)
Нужды растут не столько от насущной необходимости, сколько от капризных желаний, прихотей. (Руссо)
Гораздо легче нажить состояние, нежели сделать из него хорошее употребление, когда оно уже нажито. (Гоббс)
Люди не хотят быть богатыми; люди хотят быть богаче других. (Милль)
В наш век роскоши мы дошли до того, что нанимаем посторонних людей для совершения за нас добрых дел. (Милль)
Филантропы вместо того, чтобы обеспечить людей работой, которая даст им хлеб, швыряют им милостыню. (Ганди)
Сам факт, что люди заняты, вовсе не доказывает, что они заняты чем-то полезным. (Паркинсон)
Новейшим открытием в больничной практике можно считать выяснение того факта, что время, затрачиваемое медицинскими сёстрами на инвентаризацию, стоит дороже, чем пропавший ночной горшок. (Паркинсон)
Веками гордость фирм и владельцев вещей была неизносность товаров, ныне - оглушающая вереница всё новых, новых кричащих моделей, а здоровое понятие РЕМОНТА -- исчезает: едва подпорченная вещь вынужденно выбрасывается и покупается новая, -- прямо напротив человеческому чувству самоограничения, прямой разврат. (Солженицын)
Если работник не будет свободен в выборе жилья, то не будет и рынка рабочей силы, не сработают остальные рыночные механизмы. Нынешняя зарплата не позволяет работающему гражданину участвовать в рыночно ориентированном жилищном хозяйстве. Надо все деньги, которые расходуют государственные органы всех уровней на дотации по жилищному хозяйству, выдать на руки гражданам в виде квартирной надбавки к зарплате. (Попов)
Если бы человек за все свои действия получал справедливое воздаяние (т.е. добро - за добро, зло - за зло), точнее, если бы человек был уверен в таком воздаянии, это дало бы ему мощный стимул делать добро и не делать зла. Лучший способ уверить человека в чём-либо - добиться, чтобы это стало правдой. Поэтому в человеке заложена потребность (разумеется, не настолько сильная, чтобы перевесить другие потребности) отвечать добром на добро и злом на зло; поскольку это присуще всем людям, да и другим животным, то в самом деле довольно часто человек получает-таки справедливое воздаяние. Да уже по самому определению добра, вероятность, что творимое добро обернется благом для творящего, несколько выше вероятности случайного блага. Люди убеждают себя и убеждают других в том, что справедливость имеет место гораздо чаще, чем это есть на самом деле (первое успокаивает, второе и впрямь полезно для человека, т.к. побуждает окружающих делать добро и ему).
Мощным фактором справедливости является власть (правда, любая власть искажает понятия добра и зла, преувеличивая значение лояльности). Конечно, важнее, чтобы власть творила поменьше зла, а также по возможности препятствовала всем творящим зло, чем чтобы она заботилась о справедливости; но и это тоже желательно, потому что в какой-то степени препятствует творимому злу и способствует добру. Справедливая власть заслуженно наказывает (и награждает), и способствует, чтобы труд каждого приносил ему соответствующие плоды (чтобы добрые плоды не доставались другому, более сильному или хитрому, чтобы плоды коллективного труда соразмерно делились между участниками). Конечно, важнее другое: не дать бедному опуститься ниже некой черты, и дать всем максимальную возможность трудиться себе на благо.
Представления нашего общества о справедливости искажены: человеку, привыкшему получать что-то даром, кажется, что лишить его этого было бы несправедливо. На самом деле раздача даром чего бы то ни было, не имеющегося в изобилии, - верх несправедливости и нецелесообразности: находящемуся близко от раздающего достаётся много, находящемуся далеко - ничего. Деньги при всех их минусах являются лучшим регулятором распределения: за деньги человек покупает обычно только то, что ему действительно нужно, а даром может взять и ненужное, лишив таким образом нуждающегося. Если регулятором не являются деньги, то появляются другие регуляторы: блат, те же деньги, но платимые нелегально; всё это очень выгодно властьимущим, т.к. повышает их значительность: они приобретают право распределять.
Бесплатное или почти бесплатное жильё было крайне несправедливым (далекий от начальства человек не мог в принципе заработать хорошее жильё). Бесплатным вполне может быть городской транспорт и телефоны-автоматы - этого пока хватает на всех, а дотации всё равно делают частника неконкурентоспособным.
Платная медицинская помощь не только противоречит представлениям о гуманности; поскольку неизвестно, кому может понадобиться дорогостоящее лечение, то всем пришлось бы держать на этот случай значительную сумму, а это неосуществимо; поэтому платная медицина требует страхования: группа людей объединяет свои сбережения, чтобы оплатить дорогостоящее лечение тому, кому оно первому понадобится. Но общество не может допустить, чтобы не застраховавшиеся пусть и по легкомыслию оставались без лечения; поэтому бесплатная медицина необходима (обязательное страхование - это только другое оформление того же). Но бесплатным может быть только то, чего хватает на всех! Никаких четвертых управлений быть не должно, всё, что выше обычного уровня, должно быть за деньги.
Бесплатным должно быть только то, чего хватает на всех; но не всё, чего хватает на всех, разумно делать бесплатным; аргумент за бесплатность какой-то услуги: трудность сбора оплаты (этот аргумент присутствует в случае городского транспорта: не надо приучать людей к жульничеству), другой аргумент: заинтересованность общества в том, чтобы гражданин получил данную услугу (это имеет место в случае медицины и образования).
Здоровье работника полезно не только ему, но и нанимателю; здоровье подданного полезно государству; это оправдывает возложение части расходов по здравоохранению на работодателей и государство. Но важнее другое: родители скорее купят ребенку сникерс, чем отложат деньги на путевку в пионерский лагерь; это оправдывает существование льготных путевок, хотя справедливее было бы повысить всем пособие на ребенка, чем некоторым дать льготные путевки, а остальным - ничего. Подобных несправедливостей очень много, и часто они более или менее оправданы.
Обязательное страхование (медицинское или какое-либо другое) означает, что человек должен купить страховку в одной из компаний по своему выбору, удовлетворяющую некоторым минимальным требованиям. Вместо этого он должен иметь право резервировать определенную сумму на специальном счёте, снимать деньги с которого он имеет право только при наступлении страхового случая или когда сумма на счёте привысила требуемый минимум, или если он решил купить-таки страховку. Беднякам страховка может дотироваться.
Если граждане будут массово страховаться от краж и грабежей, то страховым компаниям станет выгодно финансировать полицию (так что эта нагрузка частично снимится с государства). Олимпиады, чемпионаты и прочие зрелища ни в коем случае не должны финансироваться государством: всё это - дело шоу-бизнеса.
Высокие налоги на автомобили и акцизы на бензин могли бы полностью решить проблему пробок, если бы не предел, который ставит росту налогов один из законов Паркинсона: налоги не могут быть выше издержек необходимых, чтобы их обойти. Все-таки смягчить проблему пробок этим способом можно; нужно только по возможности защитить от роста транспортных налогов сельских жителей.
Вместо того, чтобы собирать налоги, суя длинный нос в дела подданных, государство могло бы продавать им, точнее сдавать в аренду природные ресурсы (землю, воду, воздух, недра), а не раздавать даром или за символическую плату, как это делается сейчас. Кому какое дело, сколько я зарабатываю или сколько накопил; а ресурсы принадлежат всем, так что используя их, надо делиться выгодой со всеми. Это хорошо и с экономической, и с экологической точки зрения: даст преимущества тем, кто работает эффективнее, приведет к экономии ресурсов. Сбор налогов ставит в преимущественное положение жуликов, которые их недоплачивают; плату за расход ресурсов взимать легче. И крупные штрафы позволили бы снизить налоги (а также количество заключённых). Но слишком резкая реформа в направлении от налогов к платам за ресурсы сразу разорит очень многих, расходующих ресурсов больше, чем конкуренты; кроме того, такая система выгодна спекулянтам. В подоходном и имущественном налоге есть своя логика: полиция нужнее богатому, чем бедному (не говоря уж о том, что богатый должен делиться с бедными). Так что речь идет только о смещении налоговой системы в известном направлении, а не о полном её изменении.
Цена ниже себестоимости это вспомоществование богатым за счёт бедных, т.к. богатые, как правило, покупают больше, чем бедные; исключение: простые продукты (хлеб, картошка).
Если цена не достаточно высока, чтобы служить ограничителем потребления ограниченного ресурса, то возникают другие ограничители (блат, близость к начальству (даже географическая - проживание в Москве); расторопность, необходимая для поиска, свободное время и здоровье, необходимые для стояния в очередях, умение дать взятку).
Бесплатная раздача квартир в советское время была фикцией, т.к. даже самые остро нуждающиеся годами не могли получить и половины того, что имели даже средние граждане. Закрепив за нами даром наши квартиры, не введя реальной квартплаты, сделали двойную несправедливость: тем, у кого есть квартира, дали дополнительные права, а тем, у кого нет - не дали ничего. С другой стороны, тот, у кого нет хорошей квартиры, как-то уже привык к этому; принудить же с помощью высокой квартплаты того, у кого она есть, поделиться с тем, у кого нет, поменяв свою квартиру на меньшую, значит обречь его на б`ольшие неприятности. (Всё же это было бы меньшим злом, чем то, что было сделано: квартиры разрешили продавать, это привело к большому количеству убийств; кроме того люди долго не могли осознать, что квартира является гораздо большей ценностью, чем всё их прочее имущество вместе взятое, и поначалу были готовы очень легкомысленно ею рисковать).
Всяческие льготы могут быть оправданы только в двух случаях: если государство даёт даром или не за полную цену то, чего сам человек не стал бы покупать (предпочтя, например, пропить деньги), потому что плохо понимает свою пользу; или когда освобождая кого-то от платы, государство теряет не так много, как приобретает освобождаемый, т.к. само взымание платы требует сравнительно больших расходов или взымать со всех, всё равно, не получается; в последнем случае лучше дать всем льготу, которую жулики и так имеют.
Свободным может быть только человек, который платит за себя сам. Мы не избавимся от "прописки", пока не будем сами платить за квартиру.
Аргументы против резкого повышения квартплаты до адекватных размеров: государству придется нести большие расходы на выколачивание квартплаты, а гражданам придется много тратиться на переезды (не говоря уже о возможных бунтах).
Все повторяют, как попугаи, что москвичей испортил квартирный вопрос, но никто не задумывается, почему. А потому, что квартиру нельзя было купить или снять, а только "получить". Плохо, когда деньги правят миром, но гораздо хуже, когда они перестают править и их заменяют другие регуляторы. В постсоветское время квартиру стало можно купить, но эксплуатация квартиры осталась непомерно дешевой, поэтому покупка её стала непомерно дорогой, так что возможной лишь для сравнительно немногих (во-первых, в цену рабочей силы входит квартплата, если квартплата мала, то рабочая сила дешева, в результате покупка квартиры невозможна; во-вторых выгодно вкладывать деньги в покупку квартир, не просящих есть, это повышает спрос и, значит, цену). Всё-таки возможность купли-продажи квартир позволила решить жилищный вопрос пусть меньшинству, но большому меньшинству. Но сколько людей было убито, чтобы завладеть их квартирами, не знает никто.
Погоня за очень сомнительной справедливостью отнимает много средств: собесы перегружены перерасчётами пенсий, а пенсионеры - добыванием справок и ожиданием в очередях; между тем непонятно, почему более высокая (часто благодаря мухлежу) зарплата в последние несколько лет перед пенсией должна предполагать более высокую пенсию; или почему имеющий неполный стаж менее заслуживает пенсию, чем получавший зарплату за преступную деятельность (тюремщик, палач, психиатр, шпион); необходимость "осовременивающих" коэффициентов, вычислить которые более-менее справедливо никак не удаётся, окончательно лишает смысла всякие различия в величине государственной пенсии. Дополнительную пенсию люди должны иметь возможность себе создавать, откладывая деньги на личном пенсионном счёте, причём откладываемую сумму определяет сам человек (такое существовало в Европе уже лет двести назад, когда в банке можно было купить не только вечную ренту, но и пожизненную); в качестве переходной меры можно было бы всем начислить на такие счета суммы, пропорциональные стажу.
Государственная собственность является (согласно Энгельсу) социалистической только в демократическом государстве; то, что было у нас, - не социализм, а феодализм (с элементами рабства - лагеря). Кооперативная собственность считается менее эффективной, чем частная (рабочие, владеющие заводом, менее склонны вкладывать прибыль в развитие производства, чем капиталист); но частная собственность приводит к несправедливости, и в конечном итоге к насильственному перераспределению, либо к насильственному сохранению статус кво. Право наемного работника на долю акций предприятия за каждый проработанный год - не только требование справедливости, но и повышает эффективность, и даёт как бы дополнительную пенсию.
Труд изобретателя не прибавляет богатство, а умножает его; поэтому, имея право на долю полученного благодаря ему приращения, изобретатель может вполне честно заработать очень много; предприниматель - это изобретатель в социальной сфере; к тому же он рискует.
Когда говорят о страданиях бедняков, на самом деле обычно имеют в виду вовсе не самую бедную часть населения, которой можно бы довольно легко помочь в виду её малочисленности; но эта группа не способна влиять на политические процессы, поэтому она никого не интересует. На самом деле имеют в виду значительную часть среднего слоя, понизившую свой жизненный уровень; этой группе помочь невозможно в виду её многочисленности, можно помочь только её той или иной части (причём, скорее всего, за счет остальных её же частей).
Простейший способ перераспределения богатства в пользу бедных - это подоходный налог, особенно, прогрессивный; но доходы довольно легко скрыть (в тех странах, где это не происходит в катастрофических масштабах, уплате подоходного налога способствуют не только вековые традиции, но и зависимость кредита, на который может рассчитывать человек, от его гласных доходов. Другой способ: косвенный налог на товары, преимущественно покупаемые богатыми; это имеет и то преимущество, что не облагается высоким налогом высокий доход, направляемый на благотворительность, инвестиции и т.п. (прямое освобождение от налогов этой части дохода провоцирует жульничество), зато легко позволяет обложить особенно высоким налогом расходы вредные для общества (с точки зрения загрязнения среды, либо разложения нравов). Правда, такие косвенные налоги увеличивают разрыв между богатыми и бедными, т.к. делают для бедных ещё недоступнее товары, обложенные налогом; но это компенсируется и даже сверхкомпенсируется, если собранные средства направляются на помощь бедным.
В современной России средства массовой информации и даже общественное мнение настроены резко против повышения цен на товары, потребляемые богатыми в большей степени, чем бедными (жильё, бензин); при этом аргументом всегда являются интересы бедных. Сама идея повышенного налогообложения богатых не вызывает возражения, отмечается только, что практически это неосуществимо. Мне в этой ссылке на интересы бедных видится аналог "метода живого щита", когда террористы заслоняются от пуль полиции женщинами и детьми. Средства массовой информации, находящиеся в руках богатых, убедили бедных, что повышение квартплаты и цены бензина ударит по ним; оно, конечно, ударит и по ним, но гораздо меньше, чем любой другой вариант: задержка зарплаты, которую мы имели в последние годы, выплата её необеспеченными деньгами, которую мы имели в предыдущие годы, приведшая сперва к гипердифициту, потом к гиперинфляции, ударяют по разным слоям в разной степени, но по высшему - в наименьшей.
Власти предпочитают варианты более выгодные богатым не только потому, что за них общественное мнение (убеждённое средствами массовой информации, купленными богатыми), но и потому, что ущемляя интересы слабого, они рискуют потерять его голос на выборах, в худшем случае иметь проблемы из-за перекрытых дорог; сильные же могут взбунтоваться более ощутимо.
Если бы люди довольствовались необходимым, не гонясь за излишествами, вопрос о перенаселённости Земли еще долго бы не вставал. И дело не только в ужасающем имущественном неравенстве: один и тот же человек в одно и то же время может страдать от отсутствия необходимого и тратиться на ненужное, даже вредное.
Деньги - это не только оптимальный регулятор экономики (А.Белкин назвал их гормонами социального организма). Деньги - это и удобнейший инструмент понимания окружающего мира и себя самого; правда, понимания упрощённого, даже карикатурного. Люди склонны приписывать денежные интересы всем поступкам окружающих. И собственное поведение планировать проще, имея какой-нибудь нехитрый критерий; таким критерием является: надо поступать (при прочих равных) так, чтобы получить побольше, а потратить поменьше.
Менее густо населённые страны должны принимать иммигрантов из перенаселённых - это требование и справедливости, и необходимости; раньше подобные вопросы решались войной. И неравномерность распределения природных богатств должна компенсироваться, природные богатства - собственность всего человечества, а не отдельных народов.
Современный человек склонен приобретать значительно больше вещей, чем необходимо, заменять их новыми, когда они ещё могут служить. Не в последнюю очередь это объясняется психологическим прессингом, которому его подвергают производители и торговцы. (Белкин)
То, что со стороны выглядит как особая доброта и отзывчивость, отличающая бедных от своекорыстных и чёрствых богачей, в психоанализе раскрывается несколько по-другому. Это попытки откупиться, умилостивить страшного демона зависти, который всё равно всё отнимет, если не по-хорошему, так по-плохому. Квалифицированных рабочих ни по каким признакам нельзя назвать бедняками, но их ментальность сформирована той же самой субкультурой, с её жёсткой нормативностью и основополагающим убеждением, что преуспеть можно только за чей-то счёт. В рабочей среде существует доходящая до открытой ненависти антипатия к "выскочкам" - людям с творческой жилкой, осмысленно подходящим к производственным процессам и пытающимся их рационализировать. "Выскочка", как это формулировалось у нас, противопоставляет себя коллективу. Он затевает свою собственную игру, отвоёвывает для себя особые перспективы - ведь ясно, что если он и в самом деле даровит и энергичен, то на достигнутом сейчас не остановится, а пойдёт значительно дальше. А это наглядно покажет всем, что и у каждого были подобные шансы, но чего-то не хватило - то ли способностей, то ли ума, то ли силы характера. Другими словами - подорвёт самоуважение и пробудит зависть. (Белкин)
Когда говорят, что подъёму вверх по социальной лестнице препятствует сопротивление среды, обычно имеется в виду недоброжелательность нового окружения, с его воинственным настроем по отношению к чужакам. Но едва ли не больше психологических сложностей создаёт конфликт с той средой, которую человек покидает. Она использует все средства давления, чтобы никого не отпустить. (Белкин)
Инстинктивный конформизм, глубоко заложенный в психологии бедных, проявляется и в специфической их реакции на телевизионную рекламу. Магия средств массовой информации заключается в том, что всё, преподносимое ими, воспринимается как некая социальная норма, на которую богатые и бедные реагируют совершенно по-разному. На богатых любые попытки нормирования действуют как красная тряпка на быка: их выводит из себя сознание, что ими пытаются руководить, навязывать им нечто извне, и этот важнейший психологический императив богатства полностью усваивает средний класс. Для бедных же соответствие нормам составляет первейшую душевную потребность, они согласны на любые жертвы - только чтобы их не сочли "другими", "выделившимися". (Белкин)
Зависимость производительности и качества работы от денег бесспорно существует, но её не следует преувеличивать. Гораздо более мощными оказались нематериальные, неосязаемые стимулы, которые можно объединить одним общим словом - интерес. (Белкин)
Во-первых, кроме материального стимула, на качество работы влияет множество других, а во-вторых, среди всех факторов деньги стоят далеко не на первом месте. Если работа в целом нравится, то и зарплата, как правило, удовлетворяет, но это кажется не самым существенным. А вот когда работа не устраивает и появляется желание её сменить, аргументы, связанные с оплатой, с середины списка переходят на одно из первых мест, а то и на самое первое. В иных случаях деньги могут камуфлировать истинные причины недовольства. (Белкин)
Социализм для христианина имеет лишь прикладное значение, иными словами, это есть вопрос не мировоззрения, но лишь практической этики, практической целесообразности. Цель социализма, понятая, как осуществление социальной справедливости, защиты слабых, борьбы с бедностью, безработицей, эксплуатацией, в такой степени нравственно самоочевидна, что разногласие может быть только относительно практической целесообразности или осуществимости тех или иных мероприятий. Церковь не должна связывать себя с капитализмом как организацией классовой эксплуатации, хотя практически начала хозяйственной свободы и частной собственности и до сих пор еще могут оказываться более целесообразными для всего общества, нежели преждевременно и насильственно водворяемые формы государственно-социалистической кабалы. (Булгаков)
Для большинства социалистических учений человеческая природа есть просто чистая доска, на которой пишет то или другое содержание социальная среда. ...Обычно вопросы антропологии совершенно и без остатка растворяются в социологии, вопрос о человеке подменивается вопросом о природе и строении общества. ...В социализме совершенно упраздняется человеческая личность, которую так умело ценить и лелеять раннее, творческое Возрождение. (Булгаков)
Социализм прав в своей критике капитализма. Если он грешит, то, конечно, не тем, что он отрицает капитализм, а тем, что он отрицает его не достаточно радикально, сам духовно пребывая еще в капитализме. Голос науки и совести сходится в том, что капиталистическое хозяйство ради общего блага должно быть преобразовано в направлении растущего общественного контроля. (Булгаков)
Социализм верит вместе с капитализмом, что человеческое общество построяется только на экономическом интересе. (Булгаков)
Ещё в XVI веке в загадочной "Утопии" Т.Мора не то шутя, не то серьёзно выражено убеждение, сделавшееся общим для всего социализма: что достаточно отмены частной собственности для полной победы над порочными наклонностями в человеке. (Булгаков)
Мужику, едущему в телеге или на розвальнях, надо быть очень жестоким, чтобы не подвезти пешехода, и место, и возможность на это есть; но чем богаче экипаж, тем дальше он от возможности посадить кого бы то ни было. То же со всем образом жизни. (Толстой)
Как бы много ни было чижиков в картонных домиках с обстриженными крылышками, зоолог не может признать картонные домики естественным свойством птиц. Как бы много ни было рабочих, сгоняемых с места на место и лишаемых и произведений, и орудий своего труда, естественное свойство рабочего - жить на земле и работать своими орудиями то, что ему нужно. (Толстой)
Право на землю человека, не работающего на земле, в сущности есть не что иное, как право человека пользоваться землёю, которою он не пользуется, право же на орудия труда есть ни что иное, как право работать орудиями, которыми он не работает. (Толстой)
История всегда начинается с того, что наезжают завоеватели. Завоеватели отбирают у народа всё, что только могут взять, и увозят с собой. Через несколько лет завоеватели приезжают опять; но народ еще не оправился от разорения и взять у него почти нечего; и завоеватели придумывают другой, лучший способ пользования силами этого народа. Способы эти очень просты и естественно приходят в голову всем людям. Первый способ - это рабство личное; способ этот имеет неудобство распоряжения всеми рабочими силами народа и прокормления всех. И представляется естественно второй способ: оставление народа на его земле, признание этой земли своею и раздача этой земли дружине с тем, чтобы через посредство дружины пользоваться трудом народа. Но и этот способ имеет свои неудобства: дружине неудобно распоряжаться всеми произведениями народа. И вводится третий, столь же первобытный, как и первые два способа: способ обязательного требования с подвластных известной срочной дани. (Толстой)
Во-первых, для правительства не существует нравственного чувства, а во-вторых правительства всегда находятся в крайней нужде, производимой войнами и необходимостью подачек своим пособникам. (Толстой)
Деньги - безобидное средство обмена, но только не тогда, когда они насильно взимаются. Там, где нет насильственного требования денежных податей, никогда не было денег. Известные какие бы то ни было деньги получают ход между людьми только тогда, когда их насильно требуют со всех. Только тогда каждому они становятся нужны для откупа от насилия. Только тогда они получают постоянную меновую ценность. И получает ценность тогда не то, что удобнее для обмена, а то, что требуется правительству. (Толстой)
Насильник, отобравший деньги и отдающий их за произведения труда, не обменивает, а только берет посредством денег всё то, что ему нужно. В обществе, подвергшемся насилию, деньги тотчас получают одно преобладающее значение средства насилия для насильника и удержат значение средства обмена для насилуемых только настолько и в таком отношении, которое выгодно для насильника. Деньги, требуемые с тех, у кого их нет, дают возможность иметь всегда всё, что нужно. Когда не было денег, каждый помещик мог пользоваться трудом только своих крепостных. Теперь я могу заставить работать на себя и немца, и француза, и китайца, и индийца тем, что за непокорность его я не дам ему денег, чтобы нанять земли или купить хлеба, потому что у него нет ни земли, ни хлеба. (Толстой)
Мы все очень наивно уверены, что рабство личное уничтожено в нашем цивилизованном мире, что последние остатки его уничтожены в Америке и России, а что теперь только у варваров есть рабство, а у нас его нет. Мы забываем только про маленькое обстоятельство: про те сотни миллионов постоянного войска, без которого нет ни одного государства и при уничтожении которого неизбежно рушится весь экономический строй каждого государства. А что же эти миллионы солдат, как ни личные рабы тех, кто ими управляет? Разве эти люди не принуждены к исполнению всей воли своих владельцев под угрозой истязаний и смерти, угрозой, часто приводимой в исполнение. Разница только в том, что подчинение этих рабов называют не рабством, а дисциплиной и что те были рабами от рождения до смерти, а эти - более или менее короткое время так называемой их службы. Может быть, что это рабство, т.е. войско, очень нужно, как говорят, для защиты и славы отечества? Но эта польза его более, чем сомнительна, потому что мы видим, как оно часто - при неудачных войнах - служит для порабощения и посрамления отечества. Но совершенно несомненна целесообразность этого рабства для поддержания земельного и податного порабощения. Завладей ирландцы или русские мужики землями владельцев - и придут войска, и возьмут их назад; построй винный или пивоваренный завод и не плати акциза - придут солдаты и прекратят завод; откажись платить подати - будет то же. (Толстой)
Джордж предлагает признать всю землю государственной собственностью и поэтому все налоги, как прямые, так и косвенные, заменить земельной рентой, т.е. чтобы всякий пользующийся землёй платил государству стоимость её ренты. Может быть, и улучшилось бы положение некоторых рабочих земельных, но как скоро осталось бы насильственное взимание податей за ренту, осталось бы и рабство. Земледелец после неурожая, не будучи в силах заплатить ренту, которую взыскивают с него силою, чтобы не лишиться всего, должен будет для удержания за собой земли закабалиться к тому человеку, у которого будут деньги. Говорят: устройте корпорации рабочих, сделайте капитал общественной собственностью, сделайте землю национальной собственностью. Всё это только затыкание снаружи тех мест, из которых нам кажется, что течет вода. Чтобы остановить утекание богатств из рук рабочих в руки нерабочих, нужно найти изнутри ту дыру, через которую происходит это утекание. Дыра эта есть насилие вооруженного над безоружным. (Толстой)
Стоит только человеку не желать пользования чужим трудом посредством службы правительству, владения землёю и деньгами, и потому по силам и возможности самому удовлетворять свои потребности, чтобы ему никогда и в голову не пришло уехать из деревни, в которой легче всего можно удовлетворять свои потребности, в город, где всё есть произведение чужого труда, где всё надо купить. (Толстой)
Идеал людей нашего христианского образованного мира есть приобретение наибольшего состояния, т.е. возможности освобождения себя от борьбы за жизнь и наибольшего пользования трудом гибнущих в этой борьбе братьев. (Толстой)
Каждый должен потеснить зло в самом себе. (Солженицын)
Ничего не бывает мучительнее того, когда оказываешься худшим, чем мог ожидать от себя. (Петкевич)
Все мы становимся чуточку ближе к святости, когда делаем вид, что мы лучше, чем на самом деле. (Паркинсон)
Начиная со знаменитой работы "Мораль и оружие в мире животных", Конрад Лоренц и другие этологи показали, что животные имеют выработанные в ходе длительной эволюции врожденные (передаваемые с генами, инстинктивные) запреты совершать некоторые действия в отношении других особей. Среди них такие, как "не убивай в гневе", "не бей признавшего тебя сильнее себя", "не причиняй ущерба детенышам", "не покушайся на чужие территории, самок, собственность" и т.п. (Дольник)
Главной бедой, корнем будущего зла была утрата веры в цену собственного мнения. Вообразили, что время, когда следовали внушениям нравственного чутья, миновало, что теперь надо петь с общего голоса и жить чужими, всем навязанными представлениями. (Пастернак)
Всегда на одного склонного к добру приходилось двое-трое уклонных; но добро и зло отличались, имели собственный четкий образ; не говорили: зло это обратная сторона добра. Раньше человека оценивали по способности чувствовать как свое собственное чужое страдание; ныне уже тот хороший человек, кто не делает зла, кто без спросу ни во что не вмешивается. (Распутин)
Веками выверенная смена пищи, периодические "разгрузки" в сочетании с психологической ритмичностью делали человека более спокойным и устойчивым по отношению к невзгодам.(Белов)
Я не против рок-музыки, попсы и пр. Пусть - раз слушают, ходят и платят деньги. Но нужно, чтоб хоть иногда кто-нибудь говорил: всё это к тому, что называется искусством, не имеет никакого отношения, это другое. И об этом надо говорить спокойно и неоскорбительно. (Чудаков)
Задача человека - прожить собственную, а не навязанную или предписанную жизнь. (Бродский)
Разговоры о политическом зле развращают своей легкостью, легко обретаемым ощущением правоты. Их соблазн сходен с соблазном социального реформаторства. (Бродский)
Нужно делать только то, что мы хотим, а хотеть только хорошего. (Насимович)
Следует смеяться и философствовать и в то же время заниматься хозяйством и пользоваться всеми остальными способностями. (Эпикур)
Нельзя жить приятно, не живя разумно, нравственно и справедливо. (Эпикур)
Тот, кто прям сердцем и кто питает по отношению к другим те же чувства, что и по отношению к себе, не уклоняется от нравственного закона, от долга, предписанного человеку разумной природой; он не делает другим того, чего не желает, чтоб ему делали. (Конфуций)
Если учение Будды свести к двум основным положениям, то они будут звучать так. Первое: "Если можешь помочь другим людям, другим живым существам, непременно помогай. Если не можешь, то хотя бы не наноси вреда". И почему мы должны поступать так? Потому что, и это вторая основополагающая мысль буддийской философии, все явления в мире взаимосвязаны. В силу взаимозависимости и существования закона причинно-следственной связи, если вы наносите ущерб живым существам, то в конечном итоге, страдаете вы сами. Если же вы помогаете им, несете им счастье, мир и покой, то затем вы сами обретете счастье. (Далай-лама XIV)
По существу всё учение Будды есть ответ на один вопрос: как достичь нирваны. Необходимым средством для этого служит восьмеричный путь или постепенная трансформация психологии адепта. Первая ступень - правильные взгляды - означает постижение четырёх благородных истин. Осознание их приводит человека к правильному стремлению, т.е. желанию достичь нирваны. Внешне вступление на путь совершенствования выражается в правильной речи (воздержание от лжи), правильном поведении (ненанесении вреда живым существам), правильном образе жизни (добывание пропитания честным путём). Внутренние изменения: правильное усилие (контроль за состоянием психики, недопущение эгоистических помыслов) и правильное направление мысли (не должно думать: "это я, это моё"). Путь завершается правильным сосредоточением (достижение полной отрешенности от мира и избавления от желаний). Всё, что не способствует достижению нирваны, не должно быть объектом сосредоточения. (Бонгард-Левин)
Эта истина передавалась людям с самых древних времён и Буддой, и Исайей, и Лао-цзы, и Сократом, и особенно ясно и несомненно передана нам Иисусом Христом и предшественником его Иоанном Крестителем. Иоанн Креститель на вопрос людей "Что нам делать?" - отвечал: "У кого две одежды, тот дай тому, у кого нет, и у кого есть пища, делай то же". То же и еще с большею ясностью и много раз говорил Христос. Он говорил: "Блаженны нищие, и горе богатым", он говорил, что нельзя служить Богу и мамону, он запретил ученикам брать не только деньги, но две одежды, он сказал богатому юноше, что он не может войти в Царствие Божие потому, что он богат, и что легче верблюду войти в ушко иглы, чем богатому - в Царство Божие; он сказал, что тот, кто не оставит всего: и дома, и детей, и полей, для того чтобы идти за ним, тот не его ученик; он сказал притчу о богатом, ничего не делавшем дурного, как и наши богатые, но только хорошо одевавшемся и сладко евшем и пившем, и погубившем этим только свою душу, и о нищем Лазаре, ничего не сделавшем хорошего, но спасшемся только оттого, что он был нищий. (Толстой)
Есть индейская сказка о том, что человек уронил жемчужину в море, и чтобы достать её, взял ведро и стал черпать и вылевать на берег; он работал так не переставая, и на седьмой день морской дух испугался того, что человек осушит море, и принёс ему жемчужину. (Толстой)
Самым большим мыслителям человечества почему-то никогда не удавалась положительная программа. Не потому ли, что положительная программа уже дана человечеству раз и навсегда? Это Евангелие. Надо понимать и разъяснять эту программу, и никакой другой не нужно. (Искандер)
Мир рушится там, где сделавший добро назойливо памятлив, а согретый добром впадает в беспамятство. (Искандер)
Без работы от души, с полной самоотдачей нет и не может быть духовно здорового человека. (Искандер)
Философы пришли к выводу, что нравственны две вещи: альтруизм и самосовершенствование. Некоторые признают нравственной только одну из них. Впрочем, можно пытаться свести одну к другой.
В вопросе о содержании этики возможны несколько подходов: можно выводить его из священных книг, можно считать, что нравственно то, что способствует наибольшему счастью наибольшего числа людей, либо то, что способствует выживанию человечества, либо, просто, то, что не вызывает угрызений совести или выглядит красиво. Замечательно, что столь разные подходы приводят приблизительно к одному и тому же.
Авторитет священных книг мировых религий утвердился в силу дарвиновских механизмов (из многочисленных текстов и ещё более многочисленных их толкований утвердились немногие). Это сильный аргумент за то, что их рекомендации в наибольшей мере способствуют (по крайней мере, долгое время способствовали) выживанию человечества.
В рамках этики альтруизма первая ступень нравственного описывается Золотым Правилом. Оно выражает минимальный уровень нравственности, ниже которого не должен опускаться никто: не делай другому того, чего не хочешь, чтобы делали тебе. Опустить оба "не" в этой формуле было бы неправильно: это толкало бы к "медвежьим услугам". Ведь потребности у всех разные.
Из Золотого Правила следует: каждый человек свободен на столько, на сколько это не мешает свободе других. Люди необходимо создают разные организации, например, государство, ограничивающие свободу. Но эти ограничения можно признать допустимыми только когда они добровольны или когда неизбежны для охраны свободы других людей.
Общество не вправе требовать от человека больше, чем соблюдение Золотого Правила (например, требовать исполнения воинской повинности). Но сам человек вправе требовать от себя гораздо больше. Стремление к совершенствованию заложено в нас природой.
Достижение более высоких ступеней этики, чем Золотое Правило, требует самосовершенствования. Размышляй о смысле жизни; учись властвовать собой; ограничивай себя в удовольствиях.
Важно уметь видеть себя со стороны. И очевидно, альтруизм превратится в "медвежьи услуги" без умения понять желания и потребности другого, т.е. без развитой способности к сочувствию. Неразмышляющий альтруизм может оказаться хуже эгоизма.
Самоограничение это и требование разума, сознавшего бессмысленность погони за тем, чего невозможно догнать, и требование нравственности, осуждающей не только приобретение благ, могущих понадобиться другим, но и трату сил на приобретение, на удовольствия. Требование самоограничения особенно актуально в наше время - время глобальной экологической катастрофы.
Отдых необходим, но можно сочетать приятное с полезным - полезным с точки зрения самосовершенствования или альтруизма. Всем хобби следует предпочесть волонтёрство. Хотя бы избыток сил отдавать ближнему.
Требование гражданских добродетелей типа верности царю и отечеству имеет здоровое зерно, но очень гипертрофировано, потому что заинтересованные в нем всегда имеют самые благоприятные возможности для его внушения. Они стремятся не только поставить его в ровень с фундаментальными моральными заповедями, даже не только впереди их, но готовы для выполняющих его отменить все требования морали.
Сексуальная мораль в основном может быть выведена из Золотого Правила и из требования добровольного самоограничения. Понятно, почему эта часть морали занимает такое важное место (слово "аморалка" означает нарушение только этой части морали): она призвана регулировать самые сильные побуждения человека; её цель - здоровое потомство и минимум конфликтов. Ее строгость объясняется тем, что в прежние времена мать-одиночка не могла самостоятельно прокормить ребёнка. К счастью, общество пришло к пониманию недопустимости принуждать человека к чему-то, кроме соблюдения Золотого Правила.
Зависть побуждает нас делать плохо другим, но она побуждает и делать хорошо себе. Последнее и есть её оправдание. Более чистый вид зависти - честолюбие: когда завидуют не собственности, а качествам или поступкам. Многие считают честолюбие полезным, т.к. оно побуждает совершенствоваться. Однако все достаточно глубокие этические учения не считают какую бы то ни было зависть благом, предпочитая ей более чистые побуждения.
Если существование государства, вообще, оправдано, то одно из главных его оправданий: государство сдерживает вредные для окружающих побуждения своих граждан. Наше "социалистическое" государство худо-бедно выполняло эту функцию в отношении других вредных побуждений, но не зависти: зависть оказалась самым сильным и самым живучим компонентом коммунистической морали.
Общественное мнение в нашей стране готово одобрить любое нарушение прав человека, если оно продиктовано общественной пользой. Прописка, воинская повинность, дурное обращение с заключёнными и подследственными - к этому мы привыкли с младенчества, это кажется нам нормой. Верим: против "врагов народа" все средства хороши. Государство платит нам за эту веру тем, что заботится не только о своей безопасности и безопасности власть предержащих, но иногда и о нашей.
Мы не замечаем, что идём по узкой жёрдочке: споткнулся - тебя, вероятно, поддержат, но упал - по тебе пройдут и про тебя забудут. Попадись в лапы правосудия, которому лень искать настоящего преступника, или которое желает убрать тебя с дороги влиятельного лица, - и ты пропал. Или потерял свой социальный статус из-за продолжительной болезни - и тоже можешь пропасть. Наши тюрьмы, психушки, детские дома и дома престарелых - это наш позор. Но мы хотим верить в свою социальную защищённость и верим более-менее, по-страусиному не замечая изгоев, убеждая себя, что нас-то в тюрьму сажать не за что, да и сума почему-то минует. Ну а с преступниками чем хуже обращаться, тем лучше для непреступников - как мстит это заблуждение за свою бесчеловечность! Больше всего меня пугает в нашем обществе единодушие, с которым все осуждают гуманизм, якобы присущий нашему государству и проявляющийся в (!) отношении к преступникам и детям-инвалидам. Зато уж сколько крокодиловых слёз проливается по поводу страданий пенсионеров и безработных, получающих слишком маленькие пособия.
В нашем обществе сложилось довольно странное представление о правах человека. Произнося эти слова, подразумевают не то, что никто не должен мешать человеку пользоваться своими правами, а то, что кто-то обязан ему эти права гарантировать. Всеобщий инфантилизм дошёл до того, что от государства требуют не только исполнять свои полицейские функции, но и кормить, поить, одевать и обувать своих граждан. А тех, кто предпочитает кормить себя сам, считают жуликами и требуют от государства с ними расправляться.
Правильнее было бы говорить не о правах человека: какие уж права у столь хрупкого и быстротечного существа. Сможет ли человек жить, работать, отдыхать, выражать свои мысли - Божья воля. Но человек не вправе мешать другому человеку делать это. И никакая общественная необходимость, никакие высшие интересы не дают такого права. Так что правильнее говорить не о правах человека, а о безусловном отсутствии права лишать кого бы то ни было того, что ему дал Бог, и чего Бог может лишить в любую минуту.
Воинская повинность противоречит принципу "каждый свободен постольку, поскольку он не нарушает свободу других". Однако принадлежность к любой ассоциации людей может накладывать определенные обязанности; только эта принадлежность должна быть делом свободного выбора человека, и должна быть возможность этот выбор изменить.
Никогда в этом мире ненависть не прекращается ненавистью. (Дхамапада)
Легкомыслие - путь к смерти. Пусть мудрец стережёт свою мысль. (Дхамапада)
Если странствующий не встретит подобного себе или лучшего, пусть он укрепится в одиночестве. С глупцом не бывает дружбы. (Дхамапада)
Мудрецы смиряют самих себя. Тронутые счастьем или горем, они не показывают ни того, ни другого. (Дхамапада)
Отказавшись от желаний, избавившись от собственности, пусть мудрец очистит свой ум от скверны. (Дхамапада)
Мудрые удаляются. Дома для них нет наслаждения. (Дхамапада)
Мудрые не делают запасов. (Дхамапада)
Если бы кто-нибудь в битве тысячекратно победил тысячу человек, а другой победил бы одного себя, то именно этот другой - величайший победитель. (Дхамапада)
Один день жизни обладающего кипучей энергией лучше столетнего существования ленивого. (Дхамапада)
Если даже человек сделал зло, пусть не делает его снова и снова. (Дхамапада)
Если рука не ранена - можно нести яд в руке. Кто сам не делает зла не подвержен злу. (Дхамапада)
Нельзя ни убивать, ни принуждать к убийству. (Дхамапада)
Поставьте себя на место другого. (Дхамапада)
Если ты успокоился, подобно разбитому гонгу - ты достиг нирваны. (Дхамапада)
Что за смех, что за радость, когда мир постоянно горит? (Дхамапада)
Смирение самого себя - трудно. (Дхамапада)
Мудрый давая радуется. (Дхамапада)
Неделанье зла, достижение добра, очищение своего ума - вот учение просветленных. (Дхамапада)
Кто сдерживает пробудившийся гнев, как сошедшую с пути колесницу, того я называю колесничим; остальные просто держат вожжи. (Дхамапада)
Говори правду; не поддавайся гневу; если просят тебя, пусть о немногом, дай. (Дхамапада)
И не было, и не будет, и нет человека, который достоин только порицания или только похвал. (Дхамапада)
Остерегайся грехов тела. Остерегайся грехов слова. Остерегайся грехов ума. (Дхамапада)
Сотвори себе остров. Будь сдержан. Будь мудр. Борись энергично. (Дхамапада)
У кого зависть уничтожена - и днем, и ночью может достичь сосредоточенности. (Дхамапада)
Спокойного, свободного от ненависти, не знающего страха называют мудрым. (Дхамапада)
Ученики Гаутамы всегда бодрствуют. (Дхамапада)
Если что-либо должно быть сделано - делай с твёрдостью. Расслабленный странник больше поднимает пыли. (Дхамапада)
Укрощённый, который терпит оскорбления, - лучший из людей. (Дхамапада)
Если не найдешь разумного друга - иди один. (Дхамапада)
Нет размышления у того, кто не знает. Нет знания у того, кто не размышляет. (Дхамапада)
Бесчестие славному горше смерти. (Бхагавадгита)
Нерешительных мысли нескончаемы и многоветвисты. (Бхагавадгита)
На дело направь усилья, о плодах не заботясь; да не будет плод дела твоим побужденьем. Но и бездействию не предавайся. (Бхагавадгита)
Дело значительно ниже, чем йога мудрости. (Бхагавадгита)
Кто все желанья сердца отбросил, найдя в самом себе радость, тот именуется стойким в познаньи. Кто в беде не колеблется сердцем, кто угасил жажду счастья, отрешенный от страсти, страха и гнева, стойкий духом - называется муни. Кто ни к чему не стремится, с приятным и неприятным встречаясь, не ненавидит и не вожделеет - стойко того сознанье. Как черепаха вбирает члены, так он отвлекает чувства от их предметов. (Бхагавадгита)
Для отрешенного человека исчезают предметы, не вкус к ним; для узревшего высшее и вкус исчезает. Ведь бурные чувства насильно увлекают сердце даже прозорливого подвижника. (Бхагавадгита)
У того, кто о предметах помышляет, привязанность к ним возникает; привязанность рождает желанье; желанье рождает гнев; гнев приводит к заблужденью; заблужденье помрачает память; от этого гибнет сознанье; если сознанье гибнет - человек погибает. (Бхагавадгита)
Кто странствует, все вожделенья покинув, отрешась от влечений, беспечальный, от себялюбья свободный, тот достигает покоя. (Бхагавадгита)
Дела, совершённые не ради жертвы, - оковы для мира. (Бхагавадгита)
Знающий да не смущает невежд, привязанных к делу. Сам действуя ради высшего, их да оставит наслаждаться делами. (Бхагавадгита)
Свой долг, хотя бы несовершенный, лучше хорошо исполненного, но чужого. (Бхагавадгита)
Кто сам себя победил, тот сам себе союзник; кто собой не владеет, тот себе враг. (Бхагавадгита)
Знания лучше упражнений; размышление лучше знаний; отречение от плодов действий лучше размышления. (Бхагавадгита)
Без ненависти, сострадательный, милосердный, без собственности, без самости, равный в горе и радости, терпеливый, всегда довольный, самообузданный, твердый в решениях, вручивший мне [Кришне] сердце и разум - мне дорог. Пред кем не робеют люди, кто пред людьми не робеет, кто свободен от радости, нетерпенья, страха, волненья - мне дорог. Сосредоточенный, решительный, хладнокровный, неунывающий, чистый, покинувший все начинания, чтущий меня - мне дорог. Кто не радуется, не ненавидит, не тоскует, не вожделеет, хорошее и дурное покинул, благоговейный - мне дорог. Равный к недругу и другу, равнодушный к бесчестью и славе, к холоду и жару, к приятному и неприятному, свободный от связей, равнодушный к хвале и порицанью, молчаливый, всегда довольный, бездомный, стойкий в помыслах, благоговейный - мне дорог. (Бхагавадгита)
Смирение, искренность, честность, невреждение, терпение, почитание учителя, чистота, самообладание, стойкость, отвращение от предметов чувств, свобода от себялюбия, понимание бедственности рождения, болезни, старости и смерти, отрешенность, непривязанность к сыну, жене и дому, в желанных и нежеланных событиях постоянная уравновешенность мысли, безраздельное почитание меня [Кришны] неуклонной йогой, отсутствие влечения к людскому обществу, пребывание в уединенном месте, стойкость в познании высшего атмана, постижение цели истинного знания - это называется знанием. (Бхагавадгита)
Кто видит, что высший господь равно во всех существах пребывает, непреходящий в преходящем, - тот воистину видит. (Бхагавадгита)
Бесстрашие, душевная чистота, стойкость в познании и йоге, щедрость, самообладание, жертвенность, приношение жертв, подвижничество, прямота, прилежание, невреждение, правдивость, отрешённость, умиротворённость, бесхитростность, безгневность, сострадание ко всем существам, неалчность, мягкость, постоянство, ровность, терпеливость, бодрость, стойкость, чистота, незлобивость, отсутствие самомнения - участь рожденных для божественной жизни. (Бхагавадгита)
Трояки врата преисподней: похоть, гнев, алчность. (Бхагавадгита)
Жертвы, дары и подвиги не следует оставлять. Но совершать эти действия подобает, оставив привязанность к плодам. (Бхагавадгита)
Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим. Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои. Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно, ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно. Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай всякие дела твои, а день седьмой - суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришлец, который в жилищах твоих; ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его. (Библия)
Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле. Не убивай. Не прелюбодействуй. Не кради. Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего. Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего. (Библия)
Не хлебом одним будет сыт человек, но всяким словом, исходящим из уст божих. Не искушай господа Бога твоего. Богу поклоняйся, ему одному служи. (Евангелие)
Блаженны нищие духом, ибо их есть царство небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами божими. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть царство небесное. (Евангелие)
Сказано древними: не убивай; кто же убьет, подлежит суду. А я говорю, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду. Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним. Сказано древними: не прелюбодействуй. А я говорю, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своём. Если же правый глаз твой соблазняет тебя, то вырви его и брось от себя. Сказано также, что если кто разведется с женою своею, пусть даст ей разводную. А я говорю: кто разведется с женою своею, кроме вины любодеяния, тот подаёт ей повод прелюбодействовать. И кто женится на разведённой, тот прелюбодействует. Сказано древними: не преступай клятвы, но исполняй пред господом клятвы твои. А я говорю: не клянись вовсе. Сказано: око за око и зуб за зуб. А я говорю: не противься злому; но кто ударит тебя в правую щёку твою - обрати к нему другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку - отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще - иди с ним два. Просящему у тебя дай, а от хотящего занять у тебя не отвращайся. Сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А я говорю: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас, молитесь за обижающих вас и гонящих вас. (Евангелие)
Не творите милостыни ваши пред людьми, с тем чтобы они видели вас. Когда творишь милостыню, не труби пред собою. Когда молишься, зайди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему. Молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения. (Евангелие)
Если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш небесный; и если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших. (Евангелие)
Когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры. Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут. (Евангелие)
Никто не может служить двум господам. Не можете служить Богу и богатству. (Евангелие)
Не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Ищите же прежде царства Божия и правды его, и это всё приложится вам. Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своём. (Евангелие)
Не судите, да не судимы будете. Ибо каким судом судите, таким будете судимы, и какой мерою мерите, такою и вам будут мерить. (Евангелие)
Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в своём глазе не чувствуешь. (Евангелие)
Во всём как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними. (Евангелие)
Ходите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущий в погибель, и многие идут им, потому что тесны врата и узок путь, ведущий в жизнь, и немногие находят их. (Евангелие)
Берегитесь лжепророков. По плодам их узнаете их. Не всякий, говорящий мне: "господи, господи," - войдет в царство небесное, но исполняющий волю Отца моего небесного. (Евангелие)
Не здоровые имеют нужду во враче, но больные. Милости хочу, а не жертвы. Я пришёл призвать не праведников, но грешников к покаянию. (Евангелие)
Не берите с собой ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха. Ибо трудящийся достоин пропитания. (Евангелие)
Когда будут предавать вас, не заботьтесь, как и что сказать, ибо в тот час дано будет вам, что сказать. Не бойтесь, убивающих тело, души же не могущих убить, а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в гиене. (Евангелие)
Враги человеку домашние его. Кто любит отца или мать более меня, не достоин меня. (Евангелие)
В субботу можно делать добро. (Евангелие)
За всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда. (Евангелие)
Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст, оскверняет. (Евангелие)
Если кто хочет идти за мною, отвергнись себя и возьми крест свой, и следуй за мной. (Евангелие)
Кто хочет душу свою сберечь, потеряет её, а кто потеряет душу свою ради меня, обретет её. Какая польза человеку, если он приобретёт весь мир, а душе своей повредит? (Евангелие)
Если не будете как дети, не войдёте в царство небесное. Кто умалится, как дитя, тот и больше в царстве небесном. Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили. Надо придти соблазну, но горе тому человеку, через которого соблазн приходит. (Евангелие)
Согрешающему брату прощать не до семи раз, но до семижды семидесяти раз. (Евангелие)
Не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца и мать, люби ближнего как самого себя, Если хочешь быть совершенным, продай имение твоё и раздай нищим. Трудно войти богатому в царство небесное. (Евангелие)
Кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугой. (Евангелие)
Возлюби господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоей и всем разумением твоим - сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего как самого себя. (Евангелие)
Не называйтесь учителями, ибо один у вас учитель - Христос, вы же все - братья. И отцом себе не называйте на земле никого, ибо один у вас отец - который на небесах. (Евангелие)
Кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится. (Евангелие)
Если бы ведал хозяин дома, в какую стражу придёт вор, то бодрствовал бы и не дал бы подкопать дома своего. (Евангелие)
Так, как вы сделали одному из братьев моих меньших, то сделали мне. (Евангелие)
Взявшие меч мечом погибнут. (Евангелие)
У кого две одежды, тот дай одну неимущему; и у кого есть пища, делай то же. Мытари, ничего не требуйте более определённого вам. Воины, никого не обижайте. Не клевещите; довольствуйтесь своим жалованьем. (Евангелие)
Блаженны нищие духом, ибо ваше есть царство божее. Блаженны алчущие ныне, ибо насытитесь. Блаженны плачущие ныне, ибо воссмеетесь. Блаженны вы, когда возненавидят вас люди и когда отлучат, и будут вас поносить, и пронесут имя ваше как бесчестное за сына человеческого - возрадуетесь в тот день и возвеселитесь, ибо велика вам награда на небесах. Горе вам, богатые, ибо вы уже получили своё утешение. Горе вам, пресыщенные ныне, ибо взалчете. Горе вам, смеющиеся ныне, ибо восплачете и возрыдаете. Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо, ибо так поступали с лжепророками. Любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас, благословляйте проклинающих вас, молитесь за обижающих вас. Ударившему тебя по щеке подставь и другую. Отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку. Всякому просящему у тебя давай, и от взявшего твое не требуй назад. И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними. Будьте милосерды, как и отец ваш милосерд. Не судите и не будете судимы; не осуждайте и не будете осуждены; прощайте и прощены будете; давайте и дастся вам; какою мерою мерите, такою отмерится и вам. (Евангелие)
Берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения. (Евангелие)
Не придёт царство божее приметным образом, и не скажут: вот оно здесь, или: вот там. Ибо вот царство божее внутри вас есть. (Евангелие)
Смотрите за собою, чтобы сердца ваши не отягчались объедением и пьянством, и заботами житейскими, и чтобы день тот не постиг вас внезапно. Бодрствуйте во всякое время и молитесь. (Евангелие)
Всякий, делающий грех, есть раб греха. (Евангелие)
Угодно святому духу и нам не возлагать на вас никакого бремени, кроме сего необходимого: воздерживайтесь от идоложертвенного и крови, и удавленены, и блуда, и не делайте другим того, чего себе не хотите. (Деяния апостолов)
Нуждам моим и нуждам бывших при мне послужили руки мои сии. Трудясь, надобно поддерживать слабых. Блаженны давать, нежели принимать. (Деяния апостолов)
Ради родителей следует жертвовать счастьем и всеми удовольствиями. (Ганди)
Для чистой любви нет ничего невозможного. (Ганди)
Многочисленные примеры убедили меня, что Бог неизменно спасает тех, кто чист в своих побуждениях. (Ганди)
Истиная дружба есть родство душ, редко встречающееся в этом мире. Дружба может быть длительной и ценной только между одинаковыми натурами. Необходимо избегать слишком большой близости; человек гораздо быстрее воспринимает порок, чем добродетель. А тот, кто хочет быть в дружбе с Богом, должен оставаться одиноким или сделать своими друзьями всех. (Ганди)
С чисто этической точки зрения желание равносильно действию. (Ганди)
Мораль - основа всех вещей, а истина - сущность морали. (Ганди)
В одной сказке говорится, что отшельник взял кошку, чтобы ловить крыс, потом корову, чтобы поить кошку молоком, потом человека, чтобы ухаживать за коровой. (Ганди)
Пусть каждый молодой человек возьмет себе за правило подсчитывать все свои доходы и расходы. (Ганди)
Превосходство человека над низшими животными вовсе не означает, что последние должны стать жертвами первых, наоборот, высшие существа должны защищать низшие. Кроме того, человек ест не ради удовольствия, а чтобы жить. Некоторые авторы делают вывод, что сама физическая организация человека свидетельствует, что он - сыроядное животное и не должен употреблять пищу в вареном виде; он должен питаться вначале только материнским молоком, а когда у него появятся зубы, перейти к твердой пище. Вегетарианская пища самая дешёвая. (Ганди)
Я считаю методы искусственного контроля за рождаемостью опасными. (Ганди)
Молчание - один из признаков духовной дисциплины преверженца истины. Речь человека немногословного вряд ли будет лишена смысла: ведь он взвешивает каждое слово. Моя застенчивость - мой щит. (Ганди)
Флирт, пожалуй, необходим в Англии, т.к. здесь каждый молодой человек сам выбирает себе супругу. (Ганди)
Есть большая доля истины в том, что истинное познание невозможно без гуру. Несовершенный учитель может быть терпим в мирских делах, но не в вопросах духовных. Необходимо всегда стремиться к самоусовершенствованию, ибо каждый получает такого гуру, какого заслуживает. (Ганди)
Я не ищу искупления за греховные поступки, я стараюсь освободиться от самого греха, или, скорее, от самой мысли о грехе. Пока я не достигну этой цели, я согласен не знать покоя. (Ганди)
Я то и дело слышал от купцов, что невозможна правдивость в коммерческих делах. Я этого мнения не разделял и не разделяю. (Ганди)
Мне доставляет наслаждение подчиняться внутреннему голосу, действовать же вопреки ему трудно и мучительно. (Ганди)
Верность истине научила меня высоко ценить прелесть компромисса. Дух компромисса представляет собой существенную часть сакьягракхи. (Ганди)
Для меня всегда было загадкой, как могут люди считать для себя почетным унижение ближнего. (Ганди)
В каждом хозяйстве нужен хороший слуга. Но я не представлял себе, что можно обращаться с кем бы то ни было как со слугой. Моим помощником, а также поваром был мой приятель, который стал членом семьи. Были у меня и конторские служащие, которые также столовались и жили вместе со мной. (Ганди)
Религия и мораль тождественны. (Ганди)
Авторы смрити особенно настаивали на необходимости соблюдать внутреннюю и внешнюю чистоту. (Ганди)
Служение без радости не помогает ни тому, кто служит, ни тому, кому служат. Но все другие удовольствия превращаются в ничто перед лицом служения, ставшего радостью. (Ганди)
Разве существуют препятствия, которых не устранила бы любовь. (Ганди)
Мы чувствуем себя гораздо свободнее, когда не обременяем себя мишурой цивилизации. (Ганди)
Малолетние дети не должны расставаться со своими родителями. Воспитание, которое естественно прививается детям в хорошей семье, невозможно получить в обстановке школьных общежитий. (Ганди)
Если бы я был лишён чувства собственного достоинства и стремился бы к тому, чтобы мои дети получили бы такое образование, которое не могут получить другие, то я, наверное, лишил бы их наглядного урока свободы и самоуважения, который я им преподал за счёт общего образования. Когда приходится выбирать между свободой и учением, кто же станет отрицать, что свобода в тысячу раз предпочтительнее учения. (Ганди)
Для правильного воспитания детей родители должны обладать общими познаниями по уходу за ними. (Ганди)
Ребенок никогда уже не научится тому, что он приобретает в течение первых пяти лет. (Ганди)
Воспитание детей начинается с зачатья. (Ганди)
На ребёнке отражается физическое и духовное состояние родителей в момент зачатья. Затем в период беременности ребёнок находится под влиянием настроений матери, её желаний и характера, так же как её образа жизни. После рождения ребенок начинает подражать родителям, и в течение многих лет его развитие всецело зависит от них. (Ганди)
Думать, что половой акт - самостоятельная функция, в такой же мере необходимая, как сон и еда - величайшее невежество. Существование мира зависит от акта рождения; а поскольку мир является ареной деятельности Бога и отражением его славы, рождаемость должна контролироваться для надлежащего развития мира. Тот, кто отдаёт себе в этом отчёт, сумеет сдержать свое вожделение во что бы то ни стало, вооружится знаниями, необходимыми для обеспечения своим потомкам физического, духовного и морального здоровья. (Ганди)
Деторождение и постоянная забота о детях несовместимы со служением обществу. (Ганди)
Отказываясь принять обет, человек вводит себя в искушение. (Ганди)
Мне удавалось с большим или меньшим успехом проводить в жизнь воздержание, но чувство свободы и радости, появившееся после того, как я дал обет, я никогда не испытывал до 1906 года. До этого я постоянно опасался победы соблазна; теперь обет стал верной защитой от него. (Ганди)
Пища брахмачарьи должна быть необильной, простой, без пряностей и, по возможности, не вареной. Идеальная пища для брахмачарьи - свежие фрукты и орехи. При такой пище я был совершенно свободен от страстей. Молоко затрудняет соблюдение брахмачарьи. Однако не следует делать вывод, что все брахмачарьи должны отказаться от молока. (Ганди)
Истина подобна огромному дереву, которое приносит тем больше плодов, чем больше за ним ухаживают. Чем более глубокие поиски в кладезе истины будете вы производить, тем больше зарытых там сокровищ откроется вам. Они обличены в форму многообразных возможностей служения обществу. (Ганди)
Жизнь должна быть отдана служению обществу, и само это служение есть награда. (Ганди)
Я призывал всех бороться против увлечения драгоценностями. (Ганди)
Человек, посвятивший себя служению обществу, не должен принимать дорогих подарков. (Ганди)
Независимо от того, сколько работы у человека, он должен найти время для физических упражнений, как он находит его для еды. Физические упражнения не только не уменьшают работоспособность, но, наоборот, увеличивают её. (Ганди)
Я решительный противник того, чтобы подавать милостыню здоровым людям. (Ганди)
Для меня жизнь ягнёнка не менее драгоценна, чем жизнь человеческого существа, и я не согласился бы отнять жизнь у ягнёнка ради человеческого тела. Чем беспомощнее существо, тем больше у него прав расчитывать на защиту со стороны человека от человеческой жестокости. (Ганди)
Человек не должен есть мясо, яйца и т.п.. Следует ограничивать себя и в той пище, которая поддерживает в нас жизнь. Даже ради самой жизни не следует совершать определённых поступков. (Ганди)
Я приучил себя к неопределённости в жизни. Не следует ожидать чего-то определённого в этом мире, где всё кроме Бога, который есть истина, неопределённо. (Ганди)
Страхование жизни равносильно страху и неверию в Бога. (Ганди)
Я понял, что учение Гиты о нестяжательстве означает, что тот, кто желает спасения, должен действовать подобно доверенному лицу, которое, хотя и распоряжается большим имуществом, не считает ни одной части его своей собственностью. (Ганди)
В 999 случаев из 1000 можно вылечиться с помощью правильной диеты, лечением водой и землёй и тому подобными домашними средствами. (Ганди)
Я благодарен Богу за свои болезни, являющиеся для меня жизненным уроком. (Ганди)
Человек и его поступок - вещи разные. В то время, как хороший поступок заслуживает одобрения, а дурной - осуждения, человек, независимо от того, хороший или дурной поступок он совершил, всегда достоин либо уважения, либо сострадания. Возненавидь грех, но не грешника - правило, которое редко осуществляется на деле, хотя всем понятно. Вот почему яд ненависти растекается по всему миру. (Ганди)
Ахимса [ненасилие] - основа для поисков истины. (Ганди)
Однажды начатое дело нельзя бросить, если только оно не окажется нравственно вредным. (Ганди)
Основные положения книги Раскина сводятся к следующему: 1) благо отдельного человека содержится в благе всех; 2) работа юриста имеет одинаковую ценность с работой парикмахера, поскольку у всех одинаковое право зарабатывать трудом себе на пропитание; 3) жить стоит только трудовой жизнью, т.е. жизнью земледельца или ремесленника. (Ганди)
Когда есть обоюдное сердечное влечение, не следует откладывать свадьбу из-за одних лишь финансовых соображений. (Ганди)
Различие между однородными и разнородными семьями мнимое. (Ганди)
Индийцы, которые учат детей с младенческого возраста думать и говорить по-английски, тем самым предают и своих детей, и свою родину. Они лишают детей духовного и социального наследия нации и делают их менее способными служить родине. (Ганди)
Человек является человеком потому, что способен к самоограничению. (Ганди)
Истиный брахмачарья даже не думает об удовлетворении плотского влечения. Не сомневаюсь, что существует ключ, которым можно запереть нежелательные мысли, но этот ключ каждый должен подобрать для себя сам. (Ганди)
Невозможно добиться полного господства над мыслями, не положившись всецело на милость божью. (Ганди)
Не следует много говорить о вкусовых ощущениях. Есть надо не чтобы усладить вкус, а для поддержания основных жизненных функций организма. (Ганди)
Навязанные запрещения редко достигают цели, но когда сам налагаешь их на себя, они несомненно благотворны. (Ганди)
Для человеческой души полезно любое самоограничение. (Ганди)
Постом нельзя очистить преисполненную грязных намерений душу. Похотливость нельзя искоренить иначе, как путем упорного самоанализа, посвящения себя Богу и, наконец, молитвой. Однако между душой и телом существует тесная связь. (Ганди)
Тот, кто пренебрегает ограничениями в пище и постами, так же глубоко заблуждается, как и тот, кто полагается только на них. (Ганди)
Всегда полезно присоединиться к другим в любом акте самоотречения. (Ганди)
Некоторые мои друзья обнаружили, что следствием поста является возбуждение животной страсти и развитие чревоугодия. Пост бесполезен, если он не сопровождается постоянным стремлением к самоограничению. (Ганди)
Если физический пост не сопровождается духовным, он обязательно превратится в лицемерие и приведет к беде. (Ганди)
В идеальных условиях правильное образование могут дать только родители, а помощь со стороны должна быть сведена к минимуму. (Ганди)
Я всегда отводил первое место воспитанию души или формированию характера. Формирование характера - первооснова воспитания; если эта основа будет заложена прочно, то дети сами или с помощью друзей научатся всему остальному. (Ганди)
Развить дух значит сформировать характер и подготовить человека к работе в направлении познания Бога и самопознания. Любое обучение без воспитания духа не принесет пользу и может даже оказаться вредным. (Ганди)
Мне известен предрассудок, что самопознание возможно лишь на четвертой ступени жизни, т.е. на ступени саньяса - самоотречения. (Ганди)
Не при помощи книг надо воспитывать дух. Подобно тому, как для физического воспитания необходимы физические упражнения, а для умственного - упражнения ума, воспитание духа возможно только путем упражнений духа. (Ганди)
Учитель своим образом жизни может воздействовать на дух учеников, даже если живет за несколько миль от них. Будь я лжецом, все мои попытки научить мальчиков говорить правду потерпели бы крах. Трусливый учитель никогда не сделает своих учеников храбрыми; а человек, чуждый самоограничения, никогда не научит учеников ценить благотворность самоограничения. (Ганди)
Если обучать хороших детей вместе с плохими и позволить хорошим детям общаться с плохими, то они ничего не потеряют, при условии, что опыт будет проводиться под неослабным надзором родителей и воспитателей. (Ганди)
Физическому воспитанию должно уделять не меньше внимания, чем умственному. (Ганди)
Уж если я не хотел преследовать по суду нападавшего на меня, то еще меньше мне хотелось принимать участие в войне. Участие в войне несовместимо с принципом ахимсы. Но человеку не всегда дано с одинаковой ясностью представлять свой долг. (Ганди)
Пословица, гласящая, что живое живет за счет живого, таит в себе глубокий смысл: человек не живет ни минуты без того, чтобы сознательно или бессознательно не совершать внешней химсы. Поэтому преверженец ахимсы будет предан своей вере лишь в том случае, если в основе всех его поступков лежит сострадание. Он будет становиться всё воздержаннее, сострадательнее, хотя никогда полностью не освободится от внешней химсы. (Ганди)
Ахимса представляет собой единство всей жизни вообще; ошибка, совершённая одним человеком, не может не иметь последствий для всех. Пока человек - член общества, он не может не участвовать в химсе, которую порождает само существование общества. (Ганди)
Кто добровольно пошёл на службу в шайку разбойников возчиком, сторожем или сиделкой, виновен в разбое, как и сами разбойники. (Ганди)
Преверженец истины в любой момент должен быть готов к тому, чтобы исправиться, и обнаружив, что ошибся, должен во что бы то ни стало признать ошибку и искупить её. (Ганди)
Я предупреждал каждого клиента, что не возьмусь за неправое дело. Можно быть юристом и не подвергать опасности истину. (Ганди)
В моей жизни главное - умерщвление плоти. Я поклялся во время пребывания в Индии не есть более пяти блюд в сутки и никогда не есть после наступления темноты. Я решил, что в случае болезни должен буду включить лекарства в число дозволенных пяти блюд. Думаю, что обет прибавил мне несколько лет жизни и спас от многих болезней. (Ганди)
Скромность перестанет быть скромностью, как только она станет предметом обета. Истинное значение скромности - самоотречение. Самоотречение есть мокша - спасение. Служение без скромности есть эгоизм и самомнение. (Ганди)
Если вести дело в его неполитических рамках, оно от этого только выиграет. Бескорыстная служба народу на любом поприще рано или поздно оказывается полезной для страны и в политическом отношении. (Ганди)
Важно сочетать бесстрашие с вежливостью. Под вежливостью подразумевается не просто изысканность речи, а внутренняя кротость и желание добра противнику. (Ганди)
Только тот, кто рассматривает свои ошибки через увеличительное стекло, а чужие - через уменьшительное, способен постичь относительное значение того и другого. (Ганди)
Чтобы стать способным к проведению на практике гражданского неповиновения, человек должен прежде всего пройти школу добровольного и почтительного повиновения законам. (Ганди)
Честный человек не начнет воровать независимо от того, имеется закон, карающий за кражу или нет. Но этот же человек не будет чувствовать угрызений совести, если нарушит правило, запрещающее с наступлением темноты ездить на велосипеде без фонаря. Но любое обязательное предписание по этому поводу он будет соблюдать, чтобы за нарушение его избежать судебного преследования. Однако такое соблюдение закона не является добровольным, и не это требуется от сатьяграха. Сатьяграх повинуется законам сознательно и по доброй воле. Только человек, неукоснительно выполняющий законы общества, в состоянии следить, какие из них хороши и справедливы, а какие дурны и несправедливы. (Ганди)
Слияние со всем живущим на земле невозможно без самоочищения. (Ганди)
Очищение очень заразительно: самоочищение неизбежно ведет к очищению окружающих. (Ганди)
Пока человек по собственной воле не поставит себя на самое последнее место среди ближних, до тех пор нет для него спасения. (Ганди)
Ахимса есть самая последняя степень смирения. (Ганди)
Цивилизация это такое поведение, которое указывает человеку путь долга. Исполнение долга и соблюдение морали - взаимозаменяемые понятия. Соблюдать правила морали значит господствовать над своими мыслями и страстями. (Ганди)
Чем более мы потворствуем нашим страстям, тем более необузданными они становятся. Счастье это, главным образом, состояние ума. Не обязательно человек счастлив, когда он богат, или несчастен, когда он беден. (Ганди)
Часто трусость принимают по ошибке за ненасилие. (Ганди)
Когда человек имеет больше, чем ему отпущено, он становится опекуном этого излишка во имя всех людей. (Ганди)
Лучшее побуждение к деятельности - не "возлюби ближнего как самого себя" (ибо это невозможно), а "заслужи любовь ближнего". (Селье)
Есть два способа выживания: борьба и адаптация. (Селье)
Главная особенность раковой опухоли - забота клеток только о себе. (Селье)
"Возлюби ближнего как самого себя", "поступай с другими так же, как ты хотел бы, чтобы они поступали с тобой" - чтобы следовать этой заповеди, надо было верить в её происхождение от Бога. (Селье)
Стремление к незаменимости - лучший способ приобрести любовь и ощущение цели. (Селье)
Важнее денег и карьеры - совершенствовать себя. (Селье)
Невозможность достичь абсолютного совершенства, т.е. приобрести всеобщую безраздельную любовь, оставляет неограниченный простор для совершенствования. (Селье)
Люди, и все живые существа - братья. (Селье)
Не заводите дружбы с бешеной собакой. Признайте, что совершенство невозможно, но стремитесь к нему. Напыщенная искусственность вызывает неприязнь. В любой ситуации подумайте сначала, стоит ли сражаться. Старайтесь забыть о тягостном. После поражения вспомните о былых успехах. Не откладывайте неприятное дело. (Селье)
Действительность сложнее простых правил: делай то-то, не делай того-то. Человек не машина, которую можно программировать. (Померанц)
Ни одна заповедь не действительна во всех без исключения случаях; заповедь сталкивается с заповедью - и неизвестно какой следовать, и никакие правила не действительны без постоянной проверки сердцем, без способности решать, когда какое правило старше. И даже сердце не даёт надёжного совета в запутанном случае, и тогда решает любовь. (Померанц)
нравственность нельзя свести к заповедям, жизнь бесконечно сложнее любых правил, и дело личности (если имеется налицо личность) - найти своё собственное решение, прислушиваясь к своему собственному демону. (Померанц)
Счастье даётся только тем, кто не перегружен целями, заботами, кто вышвырнул их вон и поплыл по реке жизни. "Если не будете, как дети, не войдёте в царство". (Померанц)
Есть два противоположных греха: не делать никакого усилия подняться - и доходить до самоистязания, до изуверства. Первый грех связан с чрезмерным доверием к естеству. Второй - с недоверием, с мрачной подозрительностью к природе. Всё естественное кажется тёмным, низким, кишащим бесами; всё не святое - прямо бесовским. (Померанц)
Собственное страдание от страдания другого заложено в нас Богом; и эта пружина не даёт нам стать демонами; беда, если вера в святость и справедливость Идеи парализует жалость. (Померанц)
Каждый раз, когда мы гневаемся, мы грешим. Это одно из неразрешимых нравственных противоречий. Нельзя не гневаться на мерзость и нельзя гневаться. Каждый выходит из этого, как умеет, с большим или меньшим ущербом для своей бессмертной души. (Померанц)
Как ни страшно любое насилие, ещё страшнее насилие "по совести": "нравственно то, что полезно революции". (Померанц)
Человек теряет путь в собственную глубину, теряет потребность вглядываться в собственную глубину. Человек привыкает к жизни на поверхности. Чтобы вслушаться в глубину, надо приучиться жить в тишине, в созерцании. (Померанц)