Старый Клоун поднял с пола, где, хрустя, расположились останки люстры, колченогую табуретку, и сел, закинув ногу на ногу, несмотря на то, что они подкашивались. Взяв стакан, он налил себе сотню-другую грамм лицемерия, забыв об трясущихся, словно в лихорадке, руках, и, шумно выдохнув, выпил залпом. "Ну что я за артист, даже уйти из жизни не могу красиво", - подумал горемыка и, смотав в клубок бельевую веревку, поплелся смывать концертный грим.
- Опять вешался? - спросил его Арлекин, куривший возле умывальной комнаты.
- Ага, - печально кивнул Старый Клоун.
- И что? - Арлекин умел задавать идиотские вопросы.
- Люстра упала! Ха-ха-ха-ха...
И Клоун зло рассмеялся.
Арлекин сочувственно покачал головой:
- Везет тебе. Вчера Дрессировщика лев порвал.
- Да при чем тут лев?! - взорвался Клоун. - У меня люстра упала! А в прошлый раз веревка оборвалась...
- Так ты уже пробовал вешаться? - Арлекин от удивления сделал круглые глаза.
- Тьфу на тебя! - Старый Клоун скрылся в умывальной комнате. - Идиот хренов, за что тебя терпят-то все? - продолжал ворчать несостоявшийся самоубийца, расплескивая воду.
Арлекин поджидал его за дверью, равнодушно слушая всхлипы, перемежающиеся с шумом льющейся воды. Старый Клоун вышел без грима. На негнущихся ногах он прошествовал мимо застывшего в изумленье Арлекина и с шумом опустился на колченогий табурет, который так и не смог стать сподручным средством непродуманного суицида.
"Пусть я с виду шут, но в душе король, и никто как я не может..." - сначала шепотом, потом все громче и громче затянул Старый.
- Да-да, редко кому удается остаться в живых по собственной глупости. - Арлекин скалил зубы из дверного проема.