С Черна Хусиновичем мы не были близко знакомы. Работали на одном заводе в разных отделах, он в конструкторском, я в технологическом. Здоровались при встрече. "Как дела?" -- спрашивал он меня. "Пойдёт!" -- отвечал я. Улыбнувшись друг другу, расходились. В общем, никаких привязанностей, как говорят в таких случаях, шапочное знакомство.
Но вот однажды, когда оба были уже на пенсии, наши пути пересеклись, в больнице. Времени там навалом и темы обсуждались самые разнообразные. Черна оказался прекрасным рассказчиком с цепким взглядом и емкой памятью. То, что он говорил с мягким акцентом, немного при этом заикаясь, придавало особый, если так можно выразиться, шарм его рассказам. По настроению и я любитель поговорить за жизнь, пофилософствовать. На этом мы и сошлись. И появилась какая-то взаимная симпатия, что ли.
-- Черна Хусинович это у вас имя -- Черна или кличка?
-- Это я себя сам так назвал, -- улыбаясь, отвечает он. Ещё в детстве. Черноволосый был, как ворон, ну и назвал себя "Чёрный", а потом и родители так звать стали и друзья.
-- И в паспорте так?
-- Ну! -- смеётся Черна Хусинович.
-- Жена как-то лежала в гинекологии на сохранении, -- продолжаю я разговор об именах, -- и вот рядом с ней уже немолодая карачаевка, соседка. Звали её Болду.
-- Что значит Болду по-вашему? -- как-то спросила её жена.
-- О, это целая история. У нас в семье детей семеро было. Я самая младшая, а шесть предыдущих тоже девочки. Когда мама ходила беременная последний раз, отец так хотел, чтоб был сын! Но родилась я.
-- Болду! -- строго сказал отец, забирая маму из роддома. "Болду" в переводе на русский означает хватит. Все мы посмеялись. Я вспомнил о Ермаке -- сибирском казачьем атамане.
Черна был сильно удивлен, что ермаком на Енисее называли большой котел для варки супа. Как-то Черна пересказал несколько историй о Ходже Насреддине и о чудаках из болгарского села Габрово. Я в юности читал и о Ходже, и о габровцах, но тех случаев, о которых говорил Черна, что-то не припоминал. Может, издания были разные? Мне так понравились эти короткие рассказы, что не могу не привести их здесь в собственной интерпретации.
Что посеешь...
Стоит как-то Ходжа Насреддин на базаре, продает лошадь. А лошадёнка такая неказистая: брюхо чуть не по земле волочится, хвост куцый и все кости в разные стороны торчат. Ну, естественно, все покупатели мимо. Никто и не спрашивает. Видит Ходжа -- плохо дело. Стал он кричать на весь базар.
-- Эй, люди! Вы не смотрите на внешность, это не простая лошадь. Она ходит в туалет золотом!
И вот нашёлся-таки любитель легкого заработка, купил лошадь. Привел её домой. Кормит отборным -- овсом, хлебом, сено дает самое лучшее.
День проходит, два, неделя, а лошадь как ходила, так и ходит в туалет тем, чем все остальные. Расстроенный любитель халявы приходит к Ходже Насреддину и с укоризной говорит ему:
-- Что же ты, Ходжа, меня обманул.
-- А чем ты её кормишь? -- спрашивает Насреддин
-- Как чем? -- удивленно говорит горе-покупатель
-- Самым лучшим сеном и овсом, да ещё хлебом и сахаром. А толку никакого.
-- Дурак ты! -- говорит ему Хаджа, -- чтобы она ходила в туалет золотом, надо её золотом и кормить.
Готовь на одного меньше
Есть в Болгарии село Габрово. Живут там большие юмористы, как наши одесситы. Отличаются габровцы от других не только юмором, но и чрезмерной скупостью.
Раньше, не имеющим жилья молодоженам, всем селом строили дом. За один день. Разумеется, заранее все подготовив для этого. И вот однажды, как рассказывает габровский Пимен, над постройкой такого дома весь день трудились и стар и млад. К вечеру дом был готов. Иди и живи. Мать жениха готовит праздничный ужин для строителей, а отец на коньке крыши с молотком. Вбивает, как говорится, последний гвоздь. Крыши в габровских хатах высокие, двухскатные, раза в четыре выше стен. И вот отец жениха, закончив работу, медленно слезает с крыши. Но, вдруг оступившись, уже не слезает, а летит кубарем с явным намерением убиться на смерть. Тем не менее, не теряя самообладания, он по дороге на тот свет кричит жене:
-- Готовь на одного меньше!
Вот вам весь габровец со всем своим юмором и скупостью. И всего в трёх словах.
А историю про своего соседа Яхью с его мудрой женой Черна Хусинович не придумал. Этот случай действительно произошел в их ауле много лет назад, когда Черна был еще ребенком.
Мудрая жена
Поехал Яхья на рынок. Корову продавать. Не то чтоб лишняя -- деньги нужны. Дочка в Москве учится на ветеринара, да ещё на последнем курсе. Нужно дочке приодеться. Домой возвращается. Молодой специалист все же. С высшим образованием. Как говорится, по одежке встречают... Сам Яхья корову продавать ни за что бы не стал. Телочка молодая, когда ещё молоко даст. Нетель пока. Но жена настояла:
-- Вон две козы дойные. Хватит мальцам, а мы обойдемся.
Короче, на семейном совете решили, как жена сказала. Действительно, надо одеть дочку. Перед людьми неудобно. Опять же возраст. Невеста!
... Корову Яхья продал сразу, первому же покупателю, не торгуясь. Цену тот предложил хорошую. И корова стоила того, ладная ухоженная. Жалко, конечно, привыкли. Да и молока буренка давала так, что и себе хватало, да ещё и продавали на хлеб, да соль.
До своего аула Яхья доехал на автобусе, который останавливался на трассе. А дальше -- пешком. Зашел по дороге в кафе пива выпить. Июль, жарко! А тут друзья.
-- О, Яхья! Давай к нам!
Ну, как водится, где пиво, там и сто грамм. А во дворе Курбан шашлык жарит.
За шашлыком у Яхьи "башлык" и развязался. Рассказал друзьям причину поездки в город. Удачную сделку грех не обмыть.
А дома Мария -- жена Яхьи беспокоиться начала. После обеда уже часа четыре прошло, а мужа все нет. Не случилось ли чего, заволновалась Мария. Накинула на голову платок и побежала к трассе мужа встречать. И километра не прошла, Асю встретила, дочь соседей Абдоковых. От неё она и узнала, что муженёк её в кафе веселится. "Ну, -- думает Мария, -- плакали наши денежки". Яхья уж больно хлебосольный был. И простой, как три копейки. Ну вот и одели дочку!"...
Заторопилась Мария. Чуть не бегом. Нужно мужа удержать, чтоб все деньги за корову в кафе не оставил. Чуть отдышавшись, зашла она в кафе и стала в дверях. Стоит в сереньком своем платочке и молча на мужа смотрит и на друзей его, которых уже больше десятка. Окликнуть, позвать Яхью нельзя. Горские законы строгие! Где мужчины гуляют -- женщинам только убрать, принести, а рядом ни, ни! Позор! Заметил, наконец, Яхья жену и грозно так говорит ей:
-- Ты чего пришла?! Дома делать нечего?
-- Не сердись, Яхья -- скромно потупившись, отвечает Мария, -- мне люди сказали, что ты с мужчинами в кафе сидишь. Я и подумала, а вдруг у тебя деньги кончатся, и принесла вот ещё! -- И она, подойдя, протянула ему завернутую в носовой платок, пачку. Пораженные мужики молча, в каком-то оцепенении смотрели на это восьмое чудо света. Вот это жена! Ай да Мария! Это ж надо! Муж корову продал. Денег полные карманы, а она... свои последние копейки ему принесла, чтобы от позора спасти..., если вдруг не хватит на пропой. Финал этой истории был неожиданный. Все находящиеся в кафе мужчины собрали деньги, у кого сколько было, и отдали их Марии, в награду за скромность и преданность. Горцы с пустыми карманами из дому не выходят, так что денег хватило и дочку одеть, и Марию, да ещё и мальцам обновы справить.
История о мудрой жене Яхьи -- Марии -- произошла на самом деле. Она весьма поучительна. И хотя с восторгом была воспринята нашей мужской аудиторией, предназначается в большой степени для женщин.