Милитарев Виктор и другие
Мифологии детства

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    03.06.05 16:21 Кто-то придумал праздновать 1 июня День защиты детей. Идея хорошая, а дата - и вовсе лучше не найти. Начало лета, начало школьных каникул, для кого-то - начало другой, взрослой жизни. Необходимость в защите в эти дни обостряется не только у детей, но и у взрослых - по старой памяти. По просьбе РЖ "впали в детство" несколько вполне серьезных и уважаемых людей. Их детский лепет мы предлагаем вашему вниманию.
  Роман Лейбов
  Два юнкера
  В те времена, когда я был маленьким и когда не было еще ни компьютеров, ни евро, ни шенгенских виз, ни галогеновых ламп, ни метросексуалов, ни эффективных собственников с бегающими глазами, ни бледных девушек с татуировками на пояснице, которых так много развелось в последнее время; в те времена, когда родители наши, плотно запершись в коммунальных квартирах и заклеив зеркальные окна крест-накрест, при свете восковых свечей наклонялись с огромными лупами над пожелтевшими фотокопиями "Архипелага ГУЛАГ", дрались на дуэлях за чертой города из-за одного неосторожно сказанного на профсоюзном собрании слова, а в Европу бегали, переодевшись в чужое платье через литовскую границу; во времена, когда нефтедоллары конвертировались не в пиар, а в устройство богоугодных заведений и производство бронированных цеппелинов, когда все было гораздо больше и дешевле, а на рубль можно было купить корову, костюм, бутылку водки и четыре коробка спичек, во времена Милорадовичей, Бакуниных, Скобелевых, Чкаловых, Мазуровых, Устиновых, Демичевых, Андроповых, Косыгиных; в те благословенные времена, когда я был маленьким, ни разу, ни разу, ни разу в Международный день защиты детей не было на улице температуры плюс девять с таким отвратительным проливным дождем, как сейчас!
  Чего и вам желаем.
  Михаил Яковлевич Шнейдер, директор школы # 45
  Когда я был маленький, жизнь казалась бесконечной и светлой. Детство у меня было счастливое, потому что мы не знали, что бывают катастрофы, трагедии, войны, и нам казалось, что все это в прошлом, что если люди умирают, то на самом деле они умирают по недоразумению - от несчастных случаев, аварий, но не от войн. Детство у меня было абсолютно беззаботное, школа была, прежде всего, местом, где есть дисциплина, но одновременно и много всего интересного. Для меня школа была тем местом, где можно заниматься тем, чем хочется. Мы все ужасно уважали учителей. Я относился к учителям как к людям, которые действительно знают, как и что правильно. Потом, конечно, понял, что это не совсем так... Среди учителей лично у меня было много авторитетов. А еще, как это ни странно, было чувство защищенности - и в школе, и в пионерских лагерях. Я твердо знал, что, если возникнут какие-то проблемы, взрослые обязательно помогут. То есть ситуация сегодняшнего ребенка, когда во взрослом видится враг или какая-то потенциальная угроза, была немыслима в моем детстве.
  Андрей Кобяков, экономист
  Во-первых, когда я был маленьким, я был счастлив, по-настоящему счастлив. Тогда это счастье воспринималось как само собой разумеющееся. Хотя, конечно, если начинать вспоминать, была куча всяких проблем, временами были и детские страхи. И все равно каждый день был как открытие, каждый день - это ощущение счастья бытия, которое с возрастом начало пропадать. Мы незаметно погружаемся в тяжелые взрослые заботы о семье и о своем деле, окунаемся в политику, в каждодневные дела, и все меньше остается простых радостей, связанных с тем, какой на травке сидит красивый кузнечик или какая бабочка на цветах или как распускаются цветы и как по утрам поют птицы. А самое главное - запахи! Это самое поразительное воспоминание детства. Я помню все эти запахи - и летние, и зимние... Иногда открываешь форточку, и вдруг накатывает какое-то воспоминание, пробуждаются детские ассоциации, вызванные влетевшим в комнату запахом.
  А еще когда я был маленьким, я уже тогда очень любил свою Родину. Это проходит через всю мою жизнь, это чувство скрепляет мою жизнь. Родина тогда воспринималась иначе, были другие представления, но тем не менее они складывались из тех же самых детских впечатлений о бабочке, о цветах, о знакомых пейзажах, о березках на даче или в зимнем лесу, по которому ходишь на лыжах. Сейчас в моей любви к Родине заложены гораздо более сложные взрослые представления, но питаются они все теми же детскими корнями.
  Владимир Голышев
  Когда я был маленьким, я страстно хотел быть Брежневым. Ну, конечно, не сразу, а когда повзрослею. Родители смеялись, а я обижался. Особенно меня угнетала ошибочная интерпретация такого простого и естественного, на мой взгляд, желания. "Губа не дура, - говорили взрослые. - В самые главные метит. Далеко пойдет!" На самом же деле меня завораживало другое. Смотрю я по телевизору его очередное выступление: стоит на трибуне старый, некрасивый, весь больной человек, говорит с трудом, а громадная масса людей сидит не шелохнувшись и слушает. Слушает час, слушает два. Никто не уходит, с соседом не разговаривает. Почему? Непонятно. Смотрю и думаю: "Вот бы и мне так. Чтобы люди сидели и слушали так же внимательно, а я чтобы говорил"┘
  В какой-то степени я ту детскую мечту в жизнь таки воплотил. Вот вы ж, например, меня сейчас слушаете?
  Гейдар Джемаль, философ, политолог, председатель Исламского комитета
  Когда я был маленький, я, прежде всего, не верил, что стану взрослым, тем более не верил, что стану старым, и больше всего на свете я не верил в то, что я умру. Но, к сожалению, эти ощущения маленького человека сегодня окончательно исчезли, поскольку я стал всем тем, во что я не верил. У меня осталось несколько ярких картин из детства.
  Мое самое яркое детское воспоминание связано с моментом, когда на мой восьмой год рождения дядя по матери подарил мне саблю, которую он специально затупил, чтобы я не поранился, и преподнес мне ее утром. Я помню свое ощущение, с одной стороны, гордости, потому что я подумал, что не каждому мальчику в восемь лет дарят саблю, а с другой стороны, подумал, что надо бы мне радоваться больше, что-то я чувствую слишком мало эмоций. Вообще, я был малоэмоциональным мальчиком, по крайней мере, до десятилетнего возраста, потом это изменилось.
  Одним из других запомнившихся детских впечатлений была моя любовь к пятилетней испанке Паките. Мне тоже было пять лет. Мы познакомились, когда отдыхали вместе в Евпатории. Она была дочкой политэмигрантов 1939 года, а год был тогда на дворе 1952-й, то есть это были на тот момент политэмигранты 13-летней давности, и девочка соответственно родилась уже в России. Мы с ней постоянно играли "в гражданскую войну". Эта девочка Пакита, которой я позже, в 12-летнем возрасте, посвятил стихи, была заводилой, лидершей, и мы постоянно играли с ней в войну. Я помню, как атаковал позиции франкистов, будучи, естественно, интербригадовцем, а она, по-моему, представляла анархо-синдикалистов. Во время нашей очередной "атаки на франкистов" я упал и разбил коленку. А мама и бабушка были крайне недовольны тем, что я связался с этой испанкой.
  Сергей Чернышев, руководитель Центра корпоративного предпринимательства
  Мои первые сознательные яркие впечатления - природа на речке Уссури, поселок из восьми деревянных бараков с напевным названием Розенгардовка. Уж не знаю, кто был этот Розенгард. Совершенно невероятные пьянящие запахи, бледный аналог которых - это, наверное, пионы. А сам местный народ называл эти цветущие кусты балаболками. И бабочки-махаоны, которые в длину были больше сложенных вместе ладошек, и все это огромное, бьющее через край! Невероятная могучая природа. Походы в тайгу за ландышами, где нас пугали волками и змеями, но на самом деле там были тигры, а нам не говорили, чтоб совсем не пугать. Летнее воспоминание - как коршун пикировал на цыпленка, а я запустил в него картошкой. Он испугался, и у меня был какой-то безумный миг торжества. А также болотце, в котором жил крокодил. Крокодила там, видимо, не было, родители просто правдоподобно создали пиар, чтоб мы туда не ныряли. Зимой сопка под названием Кукушка, куда нужно было карабкаться с санками минут 15, чтобы съехать оттуда, - такой невероятный момент экстаза. И когда мы с приятелями наконец на нее залезли, я зазевался, оглядываясь, а санки укатились, и я смотрел вниз, как они летят, и мне было очень хорошо.
  Через год было яркое впечатление - переезд в Москву. Родители были военнослужащими, и все наши пожитки лежали в углу кузова "Студебеккера" (это был такой автомобиль, который по ленд-лизу поставляли американцы), занимая одну десятую площади этого кузова. А потом "Дом с волшебными окнами". Это скорее книга впечатлений, потому что, когда все абсолютно забыто, остается какой-то торжественный загадочно-сказочный образ-ощущение, почти невыразимое в словах. Имена героев, считалочки и прочее было забыто, и когда эта книжка мне попала через сорок лет, то ощущение было ровно вот это - воспоминания сохранились на сто процентов, а конкретика всплыла потом. Авторша была тоже с загадочной фамилией - Эмден. Правда, потом выяснилось, что остальные книжки, которые она написала, неинтересные. Эти воспоминания касаются не только этой книги, потому что в этот период я читал волшебные сказки "Три апельсина", и из них мне запомнилось штук семь с названиями и впечатлениями, а сюжет их пропал, забылся. Когда эта книга попала ко мне в том же возрасте, лет через сорок после первого чтения, оказалось, что те, которые запомнились, оказались подлинными, а те, что забылись, - какими-то графоманскими. Отсюда я сделал заключение, что то, как ребенок воспринимает книгу, совершенно адекватное и правильное восприятие, восприятие в первую очередь ее эмоционального образного ряда. А вот рациональный слой, видимо, тогда ускользал.
  Виктор Милитарев, политолог
  Когда я был маленьким, то было довольно хреново. В школе я был ребенком-нонконформистом, и поэтому у меня возникали постоянные конфликты с учителями, одноклассниками и с директоршей. Впрочем, она хоть и была сталинистка, но очень умная женщина, и она меня понимала, когда я говорил, объясняя, почему я подрался: что Иванов на меня наехал, а я дал сдачи, а если вы наедете, я вам дам сдачи, товарищ Брежнев наедет - и ему дам сдачи. Она про себя очень радовалась, потому что крайне не любила этого товарища, как я теперь понимаю. А потом мы с ней вместе в 1993 году в Белом доме сидели. Вот и все романтические воспоминания. С одной стороны, было хорошо, было солнышко, небо голубое, а с другой стороны - как вспомню этих детей...
  А когда я был совсем маленьким, еще до школы, я сидел в своей комнате и читал умные книжки. Только этим и занимался и воевал с мамой, потому что она хотела, чтоб меня выводили гулять. В три года научился читать и вот читаю до сих пор. Мои друзья говорят, что я наркоман, что книги для меня доза: если не почитал книжку два часа в день - день прошел зря. Я сразу начал читать взрослые книги. Из детских помню Джанни Родари "Путешествие голубой стрелы" - любимая была книжка. А взрослые книги читал без разбора, были и дурацкие советские книжки про военных. Что находил, то и проглатывал. Освоил все, что дома лежало: и Марка Твена, и Джека Лондона, и Вальтера Скотта, и Жюль Верна и т.д. И никакого спорта, никакого футбола во дворе - а чего я такой толстый, думаете? Ни во что не играл: ни в футбол, ни в карты. Играл с контурными картами, раскрашивал их, мечтал о вымышленных параллельных мирах. То я землю другую изображал, то просто на тему истории медитировал. Контурная карта очень классно воображение ребенка активирует. А еще мы с друзьями придумывали планету и рисовали карту воображаемых на ней континентов, долго этим занимались. Потом стали между собой ее делить, и в эту игру я играл с ними чуть ли не до второго курса. Вот у меня была Африка, я в ней наводил порядок, и стыдно признаться: она у меня была исключительно для белых людей.
  Марина Москвина, детский писатель
  Когда я была маленькая, мы жили в Доме Нирензее в Большом Гнездниковском переулке, на углу улицы Горького. Там на 10-м этаже была знаменитая крыша, где был мой детский сад. Детей нашего дома поднимали туда утром, мы гоняли на крыше в футбол, катались на великах, там был клуб, где я пела в хоре. До семи лет нас почти не спускали на землю. Оттуда видно было всю старую Москву. В одном потайном углу на крыше я обнаружила большое гнездо. Может быть, это было гнездо ангела, а может, это было гнездо какой-нибудь удивительной птицы? Что за птица свила гнездо в самом центре Москвы? Или это был последний птеродактиль? Потому что яйцо, которое я там нашла, было очень крупным. Потом из него кто-то, видимо, вылупился, а скорлупки остались. Эти скорлупки я храню до сих пор, вот они - лежат у меня на письменном столе. http://www.russ.ru/pole/Mifologii-detstva
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"