- Ась, тебя Громова ищет. Злющая, как черт. Ты чего натворила?

Я свесила ноги с подоконника, на котором сидела, и бросила недовольный взгляд на потревожившего меня щупленького мальчишку в больших очках.

- И?

-Да ничего... - он замялся, - может, пойдешь?

-Куда?

- Она по второму этажу бегает.

-Пусть бегает, мне-то что?

-Ругаться будет... - мальчишка явно не нашел аргумента получше.

Я передернула плечами, давая понять, что мне все равно. Нужно Екатерине Васильевне кого-то отчитать, пусть поищет другую кандидатуру.

- Макс, скажи, что ты меня не видел.

-Но... как... я ведь, - Максим залился краской. - Обманывать...

- Да пошла она, - я спрыгнула на пол, - у меня другие планы.

- Молчанова! Сколько можно тебя искать? - раздался со стороны кухни низкий, рокочущий голос. - Ты опять...

Мальчишка вздрогнул от неожиданности и, бросив на меня извиняющий взгляд, поспешил скрыться.

-Опять, - огрызнулась я, - решили спустить пар на мне? Зарплату недодали, или проблемы с мужем вконец одолели?

-Хамка малолетняя! - Громова направлялась ко мне быстрым, решительным шагом.

Одутловатое лицо воспитательницы исказилось от гнева. Полы цветастой юбки развевались, полная грудь в низком вырезе шифоновой кофточки вздымалась, грозясь вывалиться.

- От хамки слышу!

Я развернулась, чтобы уйти, но Громова оказалась проворней, чем я ожидала, и ухватила меня за руку чуть выше локтя. Дернула на себя, отчего я, потеряв равновесие, едва не впечаталась в ее мощный торс. В нос ударил едкий запах пота, который не мог перебить даже сладковато-приторный аромат духов, которыми она себя поливала.

- Ты сейчас же пойдешь со мной!

-Ага, только в туалет схожу, - я картинно похлопала ресницами, - вы же меня отпустите...

- К тебе брат приехал.

-Какой брат? - я в недоумении уставилась на Громову, - у меня... брат..., - с шумом выдохнула, пытаясь понять, что за бред она несет.

- Говорила я Маргарите Павловне, не стоит затевать это, да теперь уже..., - она махнула рукой, - он в кабинете психолога ждет.

Мысли бы собрать воедино, да разбегаются в разные стороны. Я оперлась о подоконник и помотала головой. Бред какой-то. Откуда взяться брату? Они что издеваются?

-Пойдешь? - Громова нависла надо мной, ожидая ответ.

-Пойду, - какая разница, терять все равно нечего. Хотят устроить балаган - какого черта, я буду им мешать?

- И веди себя прилично, - прошипела она. - Тебе шанс, можно сказать, предоставили. Не желает она к Макару Дмитриевичу возвращаться, надо же. Чем тебе там плохо было? Свободы мало?..

-Замолчите! - рявкнула я. Страх липкой волной пробежал по позвоночнику. А следом за ним злость, слепящая, как вспышки фотокамеры, на которую он меня... Я сжала кулаки. - Пошли вы все с вашими нотациями! Куда идти?

- На второй этаж. Может, умоешься сначала, а то краски на лице с полтонны, и расчесаться бы не мешало, и...

-А может, вы заткнетесь? Не на выставку иду!

Воспитательница заохала.

- Хамка!

-Скудный у вас словарный запас. Помочь пополнить?

Громова развернулась и направилась к лестнице, гордо вскинув голову. Ну, это ей казалось, что гордо, по мне так смотрелась она в этот момент, как лошадь, которой натянули поводья.

У дверей кабинета нас встретила невысокая девушка в фиолетовом брючном костюме. На бейджике, болтавшемся на тонкой цепочке, значилось "Анна Валентиновна, психолог". Я хмыкнула. Как же, без психолога мне не обойтись. Еще бы стерла она с лица это приторно-заботливое выражение, а то тошнит от ее вида.

- Асенька, к тебе брат приехал.

-Знаю.

Анна Валентиновна сладко улыбнулась.

-И хорошо, что знаешь. Он хочет с тобой познакомиться.

Я угукнула. Значит, шестнадцать лет он меня не знал, а тут решил познакомиться. И откуда он взялся? Мать никогда не рассказывала, что у нее сын есть. Да и не могло его быть в принципе.

- Ты только не волнуйся.

Волнуюсь я, как же. И откуда такие мысли бредовые в ее головке скудоумной родились?

Психолог распахнула передо мной дверь.

- Анна Валентиновна, я пойду, - Громова подтолкнула меня к порогу, - А ты, девочка веди себя хорошо, будь умницей.

Меня передернуло от ее слов. Но пререкаться я не стала, оставив мысли о ее заботе при себе. Вернусь вечером в группу, еще успеем поговорить с Громовой по душам.

Я вошла в кабинет. Просторный, светлый, на окнах сиреневые занавески в цветочек, у стены шкаф с игрушками. На верхней полке большой плюшевый заяц с глазами-пуговками. Я невольно улыбнулась. У меня такой в детстве был. Отец привез на день рождения. С тортом приехал, с шариками. На аттракционах потом катались. И я была самой счастливой...

Я тряхнула головой. К черту воспоминания. Наивная, глупая дурочка, которой заяц казался лучшим, что может быть на свете, умерла. Ее больше нет. Я бросила взгляд на мужчину, замершего у стола. Он смотрел на меня в немом изумлении. А кого ожидал увидеть? Белокурого ангела с нимбом над головой? Я спрятала руки в карманы шорт.

- Не нравлюсь?

Мужчина не нашелся, что ответить.

- Асенька, это Александр Валерьевич, твой брат.

-Поняла уже. Дальше что?

Психолог помялась на пороге и вышла.

Я прошла к шкафу, повернувшись к мужчине спиной.

-Ася, - голос низкий, чуть хрипловатый, - меня зовут Саша.

- Я рада.

- А я-то как, - прозвучало, как насмешка - Ты всегда такая...

- Какая?

Я обернулась. Новоявленный брат стоял на том же месте. Высокий, широкоплечий. Светло-голубая рубашка, черные брюки в полоску с идеально наглаженными стрелками. Как с картинки, прямо.

- Как ежик. Фырчишь и пытаешься уколоть.

Я чуть не поперхнулась. Это я-то ежик?

- А не пойти бы вам с вашими сравнениями...

-Куда? - мужчина шагнул ко мне, и я отступила, упершись спиной в шкаф.

-Боишься? - в голосе удивление. - Я не сделаю тебе ничего плохого.

Где-то я уже слышала это. Захотелось рассмеяться, а потом вцепиться ему в лицо и драть ногтями, пока он не взвоет от боли.

- Ась, нам нужно поговорить.

Я молчала, всматриваясь в его глаза, ожидая увидеть в них особый масляный блеск, который появляется, когда мужчины хотят меня поиметь. Не дамся. Не в этот раз. Красивая сказочка о брате, который нашел сестру. Они думают, я совсем глупая?

- С чего ты взял, что имеешь ко мне какое-то отношение?

- Не думал, что будет так сложно, - Александр потер переносицу, - Начнем с того, что у нас одна фамилия.

- Молчановых много.

- Я сверил документы, Ась, - он выжидательно посмотрел на меня. - Ошибки быть не может. Ты - моя сестра.

Повисла гнетущая тишина. Я пыталась осмыслить услышанное и не могла. Это не укладывалось в голове. Бросила короткий взгляд на мужчину, невольно подметив знакомые черты. Чуть заостренный подбородок, высокие скулы, льдисто-голубые глаза. Сходство было неполным, но отрицать его я не могла.

Прошлое настойчиво стучалось в мою жизнь, не спросив разрешения. Я почувствовала, что меня разбирает смех. Он сорвался с губ каркающим, резким звуком, перерастая в истерический хохот.

-Ты... сын... Молчанова..., - я всхлипнула, не в силах остановиться. - Ты...его сын.

- Ася! - Молчанов резко подался вперед и сгреб меня в охапку.

От него пахло терпким одеколоном с ноткой горчинки. Я судорожно втянула воздух и попыталась отстраниться.

-Пусти!

- Сначала успокойся! - произнес требовательно, с нажимом.

Я рванулась в его руках и ударилась макушкой о подбородок.

-Какого черта ты мне указываешь? Зачем вообще приехал?

Молчанов разжал пальцы. Я пошатнулась, пытаясь сохранить равновесие.

- Полагал, ты нуждаешься в помощи. Сердобольные органы опеки уверяли, что ты будешь рада, если я тебя заберу.

-Заберешь?

-Представь себе, - Александр засунул руки в карманы и отошел.

Мысли лихорадочно крутились в голове. Зачем я ему нужна? Хорошо, допустим, он сын Молчанова. Но Валерий Игнатьевич мне не отец, или он не успел просветить сына на этот счет? А если успел, значит, Молчанов-младший преследует иные цели. Вот только понять бы, какие.

- Зачем я тебе? - голос предательски задрожал.

- Не знаю, Ась, - Молчанов пожал плечами, - Честно не знаю. У меня были причины приехать сюда. Назови это чувством долга, желанием помочь, да как угодно, суть останется неизменной.

-Зачем?.. - я сорвалась на крик. Как бы отчаянно мне ни хотелось поверить ему, жизнь научила меня, что слова ничего не значат. Они лишь мишура, которой прикрываются иные желания и стремления. Всегда есть оборотная сторона, нужно лишь приглядеться.

- Ты не веришь мне, - он скорее утверждал, чем спрашивал. Я понимаю, что у тебя есть дядя и если ты решишь жить с ним, я не буду настаивать...

-Нет!

Кто угодно, только не Макар. Лучше сдохнуть, чем вернуться к нему. Остается только надеяться, что меня не отдадут ему. Тогда я на законных основаниях уйду в детский дом. И он не сможет меня там достать. А Молчанов... Я не знала, чего он хочет и, главное, чем придется расплачиваться за его доброту. И думать об этом не хотелось.

- Макар Дмитриевич приехал.

Я подняла глаза. На пороге стояла Громова, недовольно глядя на меня.

От лица отхлынула кровь.

- Я не буду с ним разговаривать!

- Он сказал, что привез бумаги. Ему одобрили опеку. Нужно лишь твое согласие.

Сердце забилось где-то в горле. Перед глазами замелькали белые мушки. Я рванулась к двери, и, оттеснив Громову, выскочила в коридор. Хотелось спрятаться, чтобы меня никто никогда не нашел. Лучше на улицу, лучше этот Молчанов, лучше... все, что угодно, только не Макар.

- Я тебя везде найду, девочка. От меня не скроешься. Ты знаешь, что у тебя есть веские основания не расстраивать дядю Макара, - я закрыла уши руками, силясь избавиться от звучавшего в голове голоса. - Все узнают, Асенька, какая ты на самом деле.

-Нет! Нет! Нет! - я осела на пол у стены.

- Асенька, - ко мне склонилась психолог, - все хорошо, ты сама решишь, с кем тебе жить.

- Такой человек беспокоится, хлопотал по всем инстанциям, - зычный голос Громовой разносился по коридору, - не каждому выпадает такой шанс, а ты ведешь себя, как...

- Отстаньте от меня! - заорала я. - Уйдите, все! Все!

Рядом со мной присел Молчанов.

- Ася, чем я могу помочь?

-Ничем! - взвилась я. - Ты мне никто и зовут тебя никак! Можешь катиться со своей помощью туда, откуда приехал!

-У нее истерика, - гудела Громова, - не обращайте внимания, Александр Валерьевич, у Аси часто бывают срывы.

Ненавижу! Ненавижу их всех! Я зажала голову между коленями. Где они были два года назад? Участливые и жаждущие проявить заботу?

- Зачем вам такие проблемы, Александр Валерьевич? - шепотом, надеясь, что я не услышу. - Она трудный подросток. За такими, как она, нужен постоянный присмотр, а вы человек занятой, судя по всему.

- Не ваше дело, Екатерина Васильевна, - отрывисто, зло.

Я всего лишь проблема. Так какого черта они вытащили меня с того света, когда я решила уйти? Почему не дали мне умереть?

Жить слишком больно. Как по битому стеклу босиком, день за днем. Я не хочу так. Не хочу.

- Я поговорю с ее дядей.

Внутри все ухнуло вниз.

- Не надо! - голос сорвался.

- Ась, - Молчанов коснулся моей руки. - Я не скажу ничего, что могло бы тебе повредить.

Зато многое можешь услышать.

- Я скоро вернусь.

Молчанов поднялся и направился к лестнице. Скоро... Ты больше не придешь, Саша. Макар сумеет убедить тебя в том, что я дрянь. И он будет прав. Не стоит об меня мараться.

Почему все так сложилось? Почему? На глаза навернулись слезы. Горькие, злые и... бессмысленные. Я сжала зубы, сдерживая крик. Будь ты проклят, Макар. Мерзкий ублюдок, тварь, НЕНАВИЖУ тебя. Я ударила кулаком по стене. Еще раз и еще.

- Асенька..., - пролепетала Анна Валентиновна.

- Иди к черту! - заорала я, отталкивая протянутые руки, - Жалей кого-нибудь другого!

Сбитые в кровь костяшки саднило. Но даже эта боль не могла заглушить ту, что разъедала меня изнутри, как кислота. Страх смешивался с ощущением гадливости, стоило мне представить, во что превратится моя жизнь, когда я вернусь к дяде. Я порывисто встала и, пошатываясь, пошла по коридору. Неважно куда, главное идти и ни о чем не думать. Все будет потом, сегодня у меня еще есть время. Просто дышать. Просто жить, не вспоминая о том кошмаре, что меня ждет. И мое "сегодня" никто не отнимет. Даже Макар. Я ему не позволю.

Глава 2.

Опрометью сбежала по лестнице. Остановилась у двери, которая вела в холл, и замерла, услышав совсем рядом ненавистный голос.

- Брат?.. Какая неожиданность, - Макар усмехнулся. - Вы хоть представляете, как с ней тяжело?

От злости перехватило дыхание. Я вцепилась в ручку так, что заныли содранные костяшки. Хотелось броситься на Макара и выцарапать ему глаза. Он всегда добивался того, что хотел. Изворачивался, врал, выставлял меня неуравновешенной истеричкой, которая не может себя контролировать. И ему верили, сочувственно качали головой, поглядывая на меня не то с жалостью, не то с опаской, мало ли что может вытворить сирота, которая ума лишилась от горя. Сердобольный родственник, мать его.

- Ася достаточно взрослая, чтобы решить, с кем хочет жить. Я не буду настаивать, просто предоставьте ей выбор.

- Она глупая и взбалмошная, помешанная на мальчиках и развлечениях. Что она может выбрать?

- Тогда зачем вам она?

Макар выдержал паузу. Я словно наяву увидела гадостную улыбочку и смиренно опущенный взгляд.

- Это мой долг, поймите. Я не могу бросить ее в таких обстоятельствах. Она почти два года жила у меня после смерти матери. Трудный подросток... Вы ведь не знаете ее так, как я. Не сможете найти к ней подход и отдадите в приют, наигравшись в семью... Сколько вам?

- Тридцать один.

- Женаты?

Молчанов усмехнулся.

-Имеет значение?

- В общем-то, нет, но, подумайте, как отнесется ваша девушка к тому, что у вас появилась сестра? Да еще и с таким прошлым...

Сердце отчаянно забилось в груди. Глаза закололо, словно в них насыпали песок. Ну вот и все... Сейчас он расскажет обо всем, и тогда... Я закусила губу, чтобы не закричать.

- У каждого из нас есть прошлое, Макар Дмитриевич. И я не думаю, что оно может повлиять на мое желание забрать Асю, как и наличие, или отсутствие у меня жены.

Макар прокашлялся.

- Дело ваше... Пойдемте, я хочу поговорить с Асей.

Я отпрянула от двери и бросилась наверх, но запнувшись о ступеньку, едва не растянулась на лестнице. Черт-черт-черт...

-Асенька, что ты тут делаешь? - в голосе Макара слышалось неподдельное удивление.

Я обернулась. Макар выглядел раздосадованным, но, поймав мой взгляд, растянул губы в елейной улыбке.

- Как же я рад тебя видеть! - он шагнул ко мне, но я, дернувшись, отступила назад.

- Зачем ты приехал?

- Я оформил опеку, Асенька, - его глаза светились триумфом. - Осталось только получить твое согласие. Ты можешь подписать сегодня документы, и поедем домой...

Домой... Лучше скажи, добро пожаловать в ад. Спасибо, что приобрел для меня билет в один конец, Макар. Ты ведь знаешь, с каким нетерпением я этого ждала, минуты считала, мечтая оказаться с очередным клиентом. Выбор... Ты лишил меня его! Отобрал все, что мог...

- У меня есть время подумать? - я вздернула подбородок.

- Конечно, Асенька. Тем более, у тебя нашелся брат... Нежданно-негаданно, - процедил Макар.

- Ася?.. - Молчанов подошел вплотную и взял за руку. - Дрожишь?..

- От радости, Саша. Так давно не видела дядю, что не могу сдержать нахлынувших чувств.

Я вскинула на него глаза.

-А ты, действительно, заберешь меня, если я попрошу?

Через сашино плечо я видела, как перекосило Макара, как вытянулись в линию тонкие губы и заходили на скулах желваки.

- А ты попросишь?

- Ася... Мы ведь договаривались..., - прошипел Макар.

- О чем? - бросила я.

- Ты вынуждаешь меня, Ася.

- Так расскажи ему, дядя. Расскажи обо всем! - не знаю, что на меня нашло, но страх на время отступил и, глядя на перекошенное от злости лицо Макара, я испытывала ни с чем не сравнимое удовольствие.

- Я же говорил, трудный подросток. Даже я не могу с ней договориться.

- А ты пробовал?

- У тебя три дня, чтобы все обдумать и принять правильное решение.

- А ты щедр, Макар. Даже не знаю, как тебя благодарить, - я шутовски поклонилась, не сдержав нервный смешок.

- Макар Дмитриевич, давайте обсудим все в более спокойной обстановке.

- Да, пожалуйста, обсуждайте, - я повернулась, чтобы уйти, но Макар цепко ухватил меня за локоть.

-Мы не прощаемся, Асенька. Скоро ты поедешь домой.

- Не забудь купить мой любимый торт со взбитыми сливками, - не сдержалась я, - и пригласи Константина Алексеевича и Антона, и ... любого, кто не откажется отпраздновать радостное событие.

Макар передернул плечами и, отпустив меня, направился к двери.

- Ася, что происходит? - Молчанов говорил шепотом, но я отчетливо слышала каждое слово. - Ты можешь объяснить?

- Он лучше объяснит, Саша, - меня затрясло. Силы разом куда-то делись, и я привалилась стене, чтобы не упасть. - Я все равно уеду с ним, если... не сбегу. Вот только бежать мне некуда, да и не к кому. Уже пробовала... но наша доблестная милиция меня поймала и вернула в приют. Теперь вернет ему, это лишь вопрос времени.

Какого черта, я рассказываю об этом? Рассчитываю, что вот он весь такой добренький проникнется моей несчастливой судьбой и бросится помогать? Да с чего вдруг? Выказывать слабость - значит давать в руки оружие, которое рано, или поздно используют против тебя.

- Все хорошо, - я похлопала Молчанова по плечу, - и нет смысла делать еще лучше.

Саша перехватил мою руку и резко дернул на себя.

- Хорошо, говоришь? - дыхание обожгло шею. - И две попытки суицида за последний год, видимо, главный показатель.

Я дернулась, но он не дал отстраниться.

- И зачем тебе лишняя головная боль? Я ненормальная, у меня с головой не все порядке. Тебе что адреналина в жизни не хватает?

- Готова его обеспечить? - он усмехнулся.

- Александр Валерьевич, - раздался недовольный голос. - Я жду вас в холле.

Хлопнула дверь.

- Мы одни, Ася. Может, теперь объяснишь...

- Да пошел ты! - взвилась я. - Меня тошнит от твоей заботы. Засунь ее подальше и... отпусти меня.

Саша разжал пальцы, и я побежала наверх.

***

Молчанов смотрел вслед убегавшей девушке, сжимая кулаки от бессильной злости. Он испытывал потребность защитить ее, даже вопреки ее желанию. Вот только от кого? От дяди, который слишком уж рьяно настаивал на том, чтобы Ася жила с ним, или от нее самой? Специалист из опеки оказалась на удивлении словоохотливой дамой и поведала Александру и о неудавшихся попытках суицида, и том, что Ася бросила школу, так и не закончив девятый класс, и пространно намекнула, что Молчанов мог бы оказать на сестру положительное влияние. О Макаре Дмитриевиче она сказала лишь, что он замечательный человек, но с племянницей справиться не может. И, тем не менее, опеку ему одобрили, видимо, посчитав, что Молчанов не возьмется за столь хлопотное дело. Да он бы и не взялся. Размышлял почти две недели, взвешивая все "за" и "против". Не был он рыцарем без страха и упрека, готовым броситься грудью на амбразуру, и спасение чужой жизни не считал делом благородным. Каждый сам за себя, и взваливать на свои плечи чужие проблемы было чревато последствиями. Но то ведь чужие проблемы, а Ася вроде как сестра. Хотя он долгое время и предпочитал думать, что ее просто нет. Знал об ее существовании, но относился, как к недоразумению, которое едва не разрушило его семью. Много лет назад Александр встал на сторону матери, узнавшей о том, что у мужа есть ребенок, прижитый на стороне. Молчанову было девятнадцать. Слишком горяч, категоричен, что свойственно юности, и наивен. С высоты прожитых лет он понимал, что это мало его оправдывает. Но тогда казалось, что жизнь рушится и земля уходит из-под ног. Мать грозила отцу разоблачением, а учитывая, что он баллотировался в депутаты, огласка могла привести к краху будущей политической карьеры. Александр поддержал мать, ни на секунду не усомнившись, что поступает правильно. Отец слег с сердечным приступом, но никто из них даже не приехал в больницу. Каждый твердо стоял на своей позиции, не уступая ни на миллиметр. Жестоко, но действенно. И Валерий Молчанов вынужден был уступить. Он выбрал карьеру взамен мифической дочери, о которой забыли на долгие годы. Но счастье не вернулось в семью. Отец почти все время проводил на работе, мать, устав от одиночества, завела постоянного любовника. Она почти не скрывалась, разве что продолжала выдерживать требуемый декорум, и в публичных местах появлялась исключительно с мужем. Все рухнуло четыре года назад со смертью отца. Александр жалел лишь об одном, что за отмеренное им время, он так и не попросил у отца прощения за бездумную жестокость и нежелание понять.

Звонок из опеки словно вернул его в прошлое, дав шанс исправить ошибку, которую он тогда совершил. Своим решением забрать сестру Молчанов успокаивал совесть, смиряя чувство вины, что преследовало его последние годы. Ни о какой любви и привязанности и речи не шло. Александр руководствовался исключительно чувством долга и разве что любопытством, которое снедало его. Он хотел увидеть сестру, поговорить с ней, попытаться понять. Безусловно, Молчанов предполагал, что Ася вряд ли встретит его с распростертыми объятиями, и все же не был готов к тому, с чем пришлось столкнуться. Маленькая, ростом едва ему по плечо, с копной темных волос и густо подведенными синим карандашом глазами, девчонка вызвала поначалу оторопь. Она смотрела на него недоверчиво, но не боязливо, а скорее зло. Так смотрит животное, которое загнали в угол, скалясь и отступая, но готовое ринуться в атаку, стоит лишь сделать неосторожный шаг. Что же сделала с ней жизнь? Она ведь совсем ребенок, и, несмотря на то, что под футболкой угадывалась оформленная фигурка, глаза оставались по-детски наивными, но с такой болью в глубине чернеющий зрачков, что перехватывало дыхание. Хотелось обнять ее, успокоить, так ведь не далась бы она. На Александра как морок нашел, когда он прижал Асю к себе, сердце забилось быстрее, и в груди тепло разлилось. Одернул себя, не к месту оно и не ко времени. Трезвый расчет должен быть во всем, вот только к чертовой матери разлетелся он, когда Ася из кабинета выскочила, услышав, что приехал Макар. Жалость, сочувствие? Вряд ли, только бешеное желание придушить того, кто вызывал в ней животный ужас. Мысли в голову полезли не самые хорошие. И пусть рекомендации Макару давали лестные, мало ли что могло быть. Спустился вниз, чтобы поговорить. В холле увидел мужчину, прохаживавшегося взад-вперед. Невысокий, чуть полноватый, в коричневом костюме и при галстуке. Подошел ближе и натолкнулся на холодный, изучающий взгляд. Черты лица маленькие - нос, как спица, глазки-бусинки и тонкие, плотно сжатые губы. Голос у него оказался елейным, обволакивающим. Макар выспрашивал осторожно, тактично, давая понять, что действует в интересах племянницы, и только о ней заботится и печется. Вот только, когда увидел Асю, неуловимо изменился, превратившись из заботливого дядюшки в жесткого дельца, которому товар вознамерился перечить. Почему в голову пришло подобное сравнение, Молчанов и сам не знал, но отдавать Макару Асю желание пропало напрочь.

Они вышли с территории приюта и, не сговариваясь, направились к кафе через дорогу. Макар семенил рядом, едва поспевая за Александром.

- Дело решенное, Александр Валерьевич. Бумаги на руках. Ася все равно подпишет согласие. Со мной ей будет лучше. У меня семья, как-никак, жена. Тетка, ждет не дождется, когда племянница вернется домой.

- Занятно... Как же при такой заботе Ася два раза пыталась с собой покончить?

Макар крякнул.

-Так ведь любовь, мать ее за ногу. Как ни отговаривали...

- А школа?

- А что школа? Пойдет в вечернюю. Я уже документы готовлю.

Вошли в кафе. Серое, невзрачное, у барной стойки зевает официантка в белом переднике, прикрывая рот ладошкой. Увидела посетителей, встрепенулась. Проводила за столик, предложив на выбор напитки. Молчанов кофе заказал, Макар воду без газа.

- Я хочу забрать Асю. Большой город - большие возможности...

- И большие соблазны, Александр Валерьевич... Вы же не стали слушать, когда я про Асю говорить начал.

- А есть что рассказать? - Молчанов напрягся, обратившись в слух.

- Да вроде как, - Макар тяжело вздохнул, - жаль мне ее. Запуталась девчонка, и покуривает, и выпивает, и с компанией дурной связалась, - он посмотрел на Александра, ожидая реакции, и, видимо, не удовлетворившись, продолжил, - по мужикам опять же... За деньги спит с ними, и уж что я не делал...

Молчанов наклонился к Макару и схватил за галстук, намотав тот на руку.

- Повтори..., - прошипел он.

Макар задергался, заозирался по сторонам и, поняв, что помощи ждать неоткуда, с неожиданной силой, обхватил Молчанова за запястье.

- Пусти! - в голосе зазвучали стальные нотки. - Шалава она, каких свет ни видывал. Тебе в подробностях расписать, или обойдешься? Ты если что обращайся, мне один ее особо рьяный поклонник даже видео прислал. Могу показать.

Молчанов разжал пальцы и откинулся на стул. В голове как пожарную сирену включили. Не верилось в то, что говорил Макар. Быть такого не могло. Ася ведь как зверек затравленный, от каждого прикосновения шарахалась, или это только на него такая реакция, а к другим со всей душой и прытью? И в постель ляжет, и обслужит? На душе стало мерзко, словно в грязи извалялся. И ведь каждый день с проститутками пересекался в гостинице. Двойная мораль? Если чужая, то можно, а если сестра... Твою ж ты мать!

- Ну, так что? Все еще хочешь забрать ее? Давай, вперед!

-Так, а тебе она, за каким чертом нужна?

- Я матери ее обещал, что не оставлю Асю. Ты думаешь, чего она ко мне идти не хочет? Я ведь ей спуску не даю. Отважу, отучу, человеком станет.

- И как отучивать будешь?

Макар помялся.

- Найду способ... Я так понимаю, разговор окончен, - он приподнялся, отодвигая стул.- Возвращайтесь домой, и забудьте, как страшный сон. Не было у вас сестры и не надо. Гнилое она яблочко, и кожура блестит, а сердцевина в червоточинах.

Внутри все жгутом свернулось. И махнул бы рукой, да мысль змеей засела, что если бы тогда он поддержал отца, возможно, обернулось бы все по-другому. И Ася была бы другой, и... Молчанов тряхнул головой. Обернулся, Макар уже к выходу направился.

- Подожди, - рукой махнул, подзывая.

- Ну что? Братские чувства взыграли? А не поздновато ли? Я ж ее два года тянул, денег не жалел, нервов...

- Сколько?

-Что сколько? - Макар аж осел.

- Сколько за хлопоты и за видео? - сквозь зубы, зло.

У Макара глазки забегали. Он достал из кармана платок и промокнул лоб.

- Решил купить сестренку?

- Да плевать я хотел, как это выглядит. Назови сумму.

- Так ведь дела не решаются. Родная кровь все-таки...

И в этот момент Молчанов понял, что стоит лишь немного нажать, и сдуется Макар, и забудет о том, как на путь истинный племянницу наставлять собирался. Вот только продешевить боится.

- Двести тысяч хватит?

Макар ухватился за спинку стула.

- И не жалко денег? Все ведь впустую? - губами причмокнул и голову набок склонил, раздумывая.

- Триста, и ты отказываешься от опеки.

- А если Ася заартачится? Я ж за нее не решу, вдруг ей в голову что взбредет?

- Я с тебя денег назад не потребую. Видео мне передашь. И даже не думай копию оставить!

- Да я ведь его для того только и держал, чтобы Аську при случае припугнуть, что если продолжит непотребством заниматься...

- Вот больше и не будет надобности, - отрезал Молчанов.

Макар пуговки на пиджаке расстегнул и плюхнулся на стул.

- Договор заключать будем? А то ведь на словах одно, а на деле другое может быть.

"А ведь лихо он племянницу продал, - мелькнуло у Молчанова в голове, - даже глазом не моргнул".

- Завтра юрист составит договор. К одиннадцати подъедешь в гостиницу "Мегаполис". Тебя встретят и проводят ко мне.

Макар поднялся.

- От сердца отрываю, Александр Валерьевич, но если оно вам нужнее, - он вздохнул, - главное, Асеньке хорошо было бы.

Молчанов кивнул. И за каким чертом ввязался в это, и сам не знал. На душе муторно стало, когда представил Асю. Девчонка совсем, а жизнь себе испоганила. Зачем? Почему? И как он вытаскивать ее из этого дерьма будет? Перетрется, перемолется, а если нет? И ни одного ответа, в голове пустота, лишь набатом стучит, что должен попытаться. Не привык Молчанов браться за то, в чем не был уверен. Но и бросить Асю не мог. Как занозой в сердце впилась. И не вынешь уже, и болит так, что не отмахнуться. В конце концов, совесть его будет спокойна, если он попытается, а что в итоге получится, покажет лишь время. Осталось только сообщить обо всем Асе и, переждав бурю, увести ее подальше из этого города. А там для них начнется новая жизнь. По крайней мере, в это очень хотелось верить.

Глава 3.

В спальне царил разгром. Машка Токарева рылась в комоде, методично переворачивая один ящик с одеждой за другим. Я заприметила на полу свои джинсы и пару футболок, сваленных в общую груду с косметикой и плеером.

- Маш, ты ничего не перепутала случаем? - окрысилась я.

- Заткнись лучше и помоги найти телефон.

- Больше тебе ничего не найти? - я схватила ее за кофту. - Какого черта ты полезла к моим вещам?

- Да пошла ты! Мне позвонить надо, - Машка вырвалась и, наступив на плеер, шагнула к шкафу.

Плеер хрустнул под тонким каблучком ее туфель и раскололся на две половинки.

- Ты... ты..., - я набросилась на Токареву и вцепилась в волосы.

Машка завопила, попыталась оттолкнуть, но я оказалась проворней и, обхватив за шею, намотала ее патлы на руку. На крик прибежала Громова, бросилась разнимать. Мне досталось локтем по лицу, случайно, правда, но оттого не менее больно.

- Молчанова, ты обнаглела вконец! На людей уже кидаешься! Закрыть бы тебя в карцер, или выпороть, чтобы дурь из башки вылетела. Ненормальная!

- Полина Константиновна, где мой телефон?

- Понаберете техники всякой, а потом ищете. Не знаю я, не видела ничего, понятно? Может, Молчанова взяла? - Громова посмотрела на меня с гадостной улыбкой. - Ты ее спроси, она все кому-то названивала с утра.

Я взирала на происходящее в молчании. Оправдываться бессмысленно, да и не хотелось. Плеер жалко до слез. Его мать на пятнадцатилетие подарила, незадолго до смерти. Какая никакая, а все же память. Хоть и вспоминать-то особого нечего. Пьянки разве что, да редкие моменты просветления, когда она обнимала меня и плакала о своей несчастливой судьбе и о том, что все ее бросили.

- Молчанова, с**, верни сотовый!

Я направилась к двери.

- Стой, я сказала!

Разбежалась и упала, Токарева. Пусть Громова твою истерику слушает, а мне и без того тошно.

- Токарева, не смей выражаться в моем присутствии!

- Я должна ее по головке погладить что ли?

Машка схватила меня за руку, больно сжав запястье.

- Я тебе голову откручу, Аська. У меня такие планы срываются, - осеклась и бросила взгляд через плечо на Громову, - верни по-хорошему.

Я повернулась к Машке.

- Да хоть по-плохому. Нет у меня его, и не было.

И в этот момент заиграл рингтон из "Титаника". Токарева нырнула под кровать, откуда раздавалась мелодия, и выудила пыльную раскладушку. Нажала на "отбой" и скривила губы.

- Вы бы не могли выйти, мне поговорить надо.

-Токарева, ты вообще-то не одна в этой спальне живешь...

Я вышла за дверь. Хлопнуть бы ей, чтобы разлетелось все к чертовой матери, так ведь потом Громова не отцепится. Пусть уж лучше Машке нотации читает.

В игровой за столом сидела Зарина и красила ногти. Высокая, чуть полноватая, с черными, как смоль волосами, она пользовалась среди парней популярностью. И неудивительно, безотказная и на все готовая. Зарина улыбнулась и поманила меня пальчиком.

- Ну что?

- Да подойди ты, Ась, разговор есть. У нас тут дело намечается, без тебя не обойтись.

Я чувствовала, что закипаю.

- Не до тебя, Зарин.

- Мы сегодня погулять собрались. Ты с нами?

Какого черта я ей понадобилась? Хотя... в моей ситуации особо не выбирают. Через три дня приедет Макар и заявит свои права. Почему бы не воспользоваться случаем и не "наесться" свободы вдоволь. Вспомнился последний побег, когда с Пашкой Чуряевым и Ольгой Коломоцкой мы поехали на берег и всю ночь просидели у костра. Пили вино, которое Пашка стащил в магазине, слушали музыку, болтали. А потом гуляли по городу, смеялись, как ненормальные, и земля под ногами плыла, и ветер холодил лицо, и... в итоге мужики в камуфляже забрали нас в отделение. Попались глупо, броситься бы врассыпную, так ведь начали пререкаться, спорить. И доспорились. Ночь в обезьяннике провели, а наутро нас отвезли в приют.

- Ну, так что думаешь? Я тебе шмоток дам, приодену.

- И нафига мне наряжаться?

- Ну-у-у, мы в клуб пойдем.

-И кто нас туда пустит?

-У меня друг охранником работает, - она подула на ногти, - так что проблем не будет.

И если какие-то подозрения и закрались, я предпочла не думать, зачем Зарина тащит меня с собой. Перед смертью не надышишься, говорят, зато напиться можно, а любителей угостить одинокую девушку в клубе, думаю, найдется немало. Выпутываться потом, правда, проблематично. Так ведь не в первый раз, надую губки, сострою дурочку, намекнув на возраст, и отцепятся. Свобода пьянила, и плевать, чем все закончится. У меня всего три дня, а потом... Рутина, быт, однообразие, как любит говорить Макар, и желание перегрызть своему тюремщику глотку, так ведь не дотянешься.

- Я пойду с тобой, Зарин.

- Чудненько... Токарева освободится, и займемся тобой.

- Машка?

-Ты против? - Зарина похлопала ресницами, - она с парнем своим встретиться в клубе должна. Поссорились, понимаешь. У тебя ведь есть парень?

Я стиснула зубы. По сердцу, как ножом тупым провели.

-Нет.

-Значит, будет, - расплылась Зарина в улыбке, - клуб располагает к знакомству..., - она многозначительно посмотрела на меня.

И какого черта в тот момент я не заострила внимание, не включила голову, которая напрочь отказывалась работать после встречи с Макаром. Меня ведь как кобылу вели под уздцы на случку, а я была настолько слепа, что не заметила. Свободы захотелось, мать твою.

Меня нарядили в сетчатые колготки и выдали юбку, которая больше походила на пояс. Подвели глаза, подкрасили губы, чтобы не стыдно было со мной показаться, как выразилась Зарина. Токарева, забыв про утреннюю стычку, колдовала над волосами.

-Они у тебя, как пакля, Аська, торчат в разные стороны. Давай хвост высокий сделаем.

- На свои посмотри, Токарева. Две волосинки в шесть рядов, и те прилизаны. Не надо мне хвост. Оставь, как есть, - я выдернула расческу, - выпить что будет?

- Для храбрости, Аська?

- Нет, Зарин, для настроения.

- Я слышала, тебя дядя забирает. Сча-а-астливая, - протянула Машка, - а меня в детский дом, мать уже до ручки дошла со своей пьянкой.

Я вздрогнула. Расческа выпала из рук.

- А я замуж выйду, Эдик сказал, что добьется согласия в опеке, отца все равно прав лишили, а он, как истинный рыцарь.. , - Зарина томно прикрыла глаза.

- Так ему почти сорок, - Машка хмыкнула, - старый и страшный.

- Зато богатый, - обиделась Зарина.

- Ну-ну, это он тебе сказал?

- Кончай трепаться, Токарева. Пошли уже.

Мы спустились на первый этаж и выбрались через запасной вход.

- Свобода! - раскинула руки Зарина. - Давайте в магазин, у меня деньги есть, купим шампанского, отпразднуем.

Я пожала плечами. Водка была предпочтительней. Я быстрей хмелела с нее, а шампанское выветривалось слишком быстро, только боль головная оставалась.

- Аська, ты как неживая. Давай, походкой от бедра. Навстречу судьбе и приключениям, - Зарина захихикала, Машка ее поддержала.

- Спасибо за заботу, Зарин. Мне и так хорошо. Без приключений. Кстати, как добираться будем до клуба?

- На такси, Асенька. Ножками далековато идти.

Я вдохнула сырой ночной воздух и поежилась. К вечеру похолодало, и от дневной духоты не осталось и следа. Накрапывал мелкий дождик, каблуки проваливались в землю, и приходилось то и дело останавливаться.

У магазина притормозили. Заринка вызвалась сама все купить и оставила нас с Машкой у входа.

-Курить будешь?

-Буду, - буркнула я, - на чужих харчах не разживешься, счет потребуют немалый, или отрабатывать заставят, но и отказываться было глупо.

В конце концов, за себя я постоять могу. И прогибаться ни под кого не стану.

Токарева достала "Гламур" и протянула сигарету.

-А ты красивая, Ась. Не подумала бы даже, - она затянулась, - приодели, расчесали, и почти принцесса.

- Кареты не хватает, - я хмыкнула и выпустила дым тонкой струйкой.

- К тебе тут красавчик приезжал, я краем глаза видела, как вы на лестнице разговаривали, - я чуть не подавилась, - он тебе кто?

- Брат, - выдавила я.

-Хорошенький у тебя брат, - отчего-то захотелось заткнуть ее, или приложить чем потяжелее.

-Неплохой...

-Познакомишь?

-У тебя же парень есть?

-Ну, парень-то не помеха. Скажи, а у тебя был кто-то?

-В смысле?

Я, прищурившись, ждала, что она ответит. По спине холодок прошел.

-Ты такая недотрога, вот я и подумала. К тебе ведь и Ромка Голицин клеился, и Пашка Чуряев. Отшила и глазом не моргнула. Или верность хранишь кому?

- Тебе какая разница, Токарева?

- Да, никакой, - Машка пожала плечами, - просто полюбопытствовала.

Я посмотрела на нее с подозрением, но Токарева уже повернулась к вышедшей из магазина Зарине.

- Девоньки, гуляем, - Зарина протянула нам по бутылке шампанского,- открывайте, давайте, пить будем.

До клуба мы добрались уже изрядно захмелевшими. Машка хихикала всю дорогу и призывно поглядывала на водителя такси.

-А он ничего, - зашептала она, когда выходили из машины, - в моем вкусе.

-В твоем вкусе все, кто о двух ногах и кое-что имеют между ними, - хмыкнула Зарина.

-По себе не суди, - Машка дернулась и замолчала.

В клуб нас пропустили без проблем. Охранник только присвистнул, когда увидел нашу компанию и приобнял Зарину, по-хозяйски положив ей руку на талию.

- Надолго, девочки?

- До утра, Максим, - Заринка рассмеялась, - я подойду еще, - она скользнула ладонью по его груди, спускаясь к поясу, - подождешь?

- А то, заинька, - Максим поцеловал ее в шею и отпустил.

Меня аж передернуло. Хотя собственно, чем я лучше, разве что т**сь за деньги, вот и вся разница. Как в яму бездонную полетела, когда вспомнила последний раз... Лысый, потный, с кривыми ногами и фантазией, как у режиссера порнофильмов. Мерзко, гадливо, до тошноты. И не отмоешься, как ни старайся. Сколько их у меня было? Через сколько рук я прошла? Макар, конечно, не заставлял работать постоянно, но раз-два в месяц стабильно подвозил клиентов. Апартаменты предоставлял царские, кровать с балдахином, простыни шелковые, а лица у всех одинаковые, похотливые, лощеные. Кому за тридцать, а кому и под пятьдесят. Пыхтят, стараются, потеют. А мне выть под ними хочется...

- Аська, ты что зависла? Танцпол ждет! Все забываю спросить, тебе сколько лет?

- Семнадцать в августе будет, а что?

- Да просто, интересно, - Зарина подтолкнула меня ко входу в зал, где вовсю гремела музыка. - Отдыхай! - прокричала она, - встречаемся у барной стойки, - и, протискиваясь сквозь толпу, направилась к одному из столиков.

Сигаретный дым висел плотной завесой, его рассекали разноцветные лучи, скользя по ритмично двигавшимся на площадке людям. Я прошла к барной стойке и улыбнулась официанту, отрицательно покачав головой на предложение что-то заказать. Платить было нечем, а желающих помочь, пока не находилось. Уселась на высокий стул, расправив юбку, насколько это было возможно. В толпе мелькнуло машкино лицо и пропало. Зато передо мной возникло небритое с большим носом и квадратными челюстями.

- Скучаешь? - мужчина наклонился к моему уху, обдав перегаром.

- Почти, - я отвернулась к бару, демонстрируя, что не жажду продолжать общение.

- А я скучаю, - на колено опустилась влажная рука. - Не скрасишь одиночество?

Я спихнула ладонь и поднялась. Мужик попытался ухватить меня за талию, но я увернулась и юркнула в толпу. Какого *** я вырядилась как... Да, пошло оно, кому нравится, пусть давятся слюной и отвалят. Я начала двигаться в такт музыке, позволив телу выбрать нужный ритм. Всегда любила танцевать, еще в школе уговорила мать отдать меня в студию. Не заладилось, правда, с деньгами, и я вынуждена была все бросить, прозанимавшись от силы полгода. Но танцевать не перестала, разве что делала это теперь дома, перед зеркалом да на школьных дискотеках, которые устраивались от случая к случаю.

- Асенька, - Заринка стояла рядом, поддерживая под руку парня лет двадцати, - пойдем к столику.

Я кивнула и двинулась следом за ними. Мы прошли к сцене, по периметру которой стояли кожаные диванчики.

- Выпьем, Ась, - Заринка заливисто рассмеялась и протянула рюмку с ядовито-зеленой жидкостью. - Абсент! - возвестила она, - не пила что ли ни разу? Улетная вещь!

Я взяла рюмку.

- Лучше водки?

- Ну, подруга, выпьешь - поймешь.

На вкус абсент оказался мятно-огненным. Он обжег горло, скатившись в желудок комком. На глаза выступили слезы.

- Еще?

Я помотала головой, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло. Спустя полчаса я выпила еще пару рюмок и что называется "поплыла". Мир вращался разноцветными спиралями, музыка то грохотала, то становилась тише, накатывая волнами, и меня начало клонить в сон.

- Ее же развезло, Зарин, - прокричала Машка.

- Да Русу без разницы, меньше хлопот будет.

Я провалилась в черную пустоту, без мыслей, воспоминаний, голосов. И мне было хорошо. Кто такой Рус? Кому? Зачем? Какая разница...

Меня потрясли за плечо, и, открыв глаза, я увидела, что напротив стоит мужчина. Попыталась сфокусировать взгляд, бесполезно, все расплывалось, сливаясь в одно большое темное пятно.

- Поедешь со мной?

-Куда? - язык еле ворочался.

- Протрезвеешь-поймешь, - хмыкнул мужчина. - Зарин, какого х**, вы ее так накачали, с нее же толка не будет.

- Будет, Рус, через пару часов очухается, как раз пока доедете...

- Я никуда не поеду, - попыталась встать и рухнула на диван, уронив голову на руки.

- А куда ж ты денешься?. Зря я что ли деньги в тебя впалила?

Мысли текли медленно, как сквозь вату. Но даже алкогольный дурман не помешал вспыхнуть в голове сигналу "опасность". Я попыталась отползти и едва не свалилась с дивана.

- Грузи ее в машину сама, Зарин. Я на улице жду.

Меня подхватили под руки и повели. Я трепыхалась, но бестолку ноги волочились по полу, голова упала на грудь.

-Тяжелая, зараза. Машка, помоги!

- Я никуда не поеду, - голос слабый, еле слышный.

- И зачем я с ней связалась? Просыпайся, спящая царевна, - меня ударили по щекам, - ну!

Открыла глаза. Лестница с темными периллами. Ухватилась за них.

-Да отцепись ты! Ногами шевели!

- Пусти...

- Поднимайся, я сказала, - Зарина явно теряла терпение. - Макс, помоги!

Меня подхватили на руки и вынесли на воздух. Вздохнула полной грудью, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.

- Дальше сами, я вам не носильщик.

Меня поставили на ноги, и я едва не рухнула.

-Спуститься сможешь?

Помотала головой.

-Зарин, может ну его, а? - Машка приподняла меня за подбородок. - Она же вся зеленая.

-Да хоть фиолетовая. Был заказ, я его выполнила. Все, дальше, не мои проблемы.

-Далеко идти?

-За ограду... Черт..., - воскликнула Заринка.

Я согнулась пополам, и меня вырвало.

- Все, полный ***

- Мои туфли, Заринка, - взвизгнула Машка.

А у меня в голове прояснилось. Какая же я дура! Непробиваемая!

- Только попробуй увести меня дальше крыльца, - прохрипела я.

- И что ты сделаешь?

- Убью! - ответила, не задумываясь.

-Напугала...

И тут из темноты возникла фигура, нескладная, высокая.

- Ась, ты откуда? - спросил неуверенно знакомый голос.

У меня сердце зашлось. Тимка. Хороший мой, как же ты вовремя.

- Бл**, - взвизгнула Заринка, - Машка, да веди ж ты ее.

- Сама веди, я к Олегу, - боковым зрением я увидела, как Токарева направилась в клуб.

Тимофей поднялся на крыльцо и бочком протиснулся ко мне, отодвигая Зарину.

- Из приюта сбежала? С ума сошла?

Я подняла глаза. Тимка всерьез вознамерился меня отчитывать. Сосредоточенный, насупленный. Сложил на груди руки и уставился на меня немигающим взглядом.

- Нам идти надо! - не унималась Зарина.

-Тебе надо, ты и иди, - вяло огрызнулась я и на секунду представила, что было бы, не появись Тимофей. По спине побежали мурашки. Страх смешался со злостью, образовав гремучую смесь. Из последних сил я развернулась и ударила Заринку по лицу. Она заверещала и схватила меня за волосы. Мы закружились на крыльце.

- Ментов вызвать, чтобы забрали? - загрохотал сбоку голос охранника.

- Уйми ее, ну! - Максим толкнул Тимку в плечо. - Заринка, еще раз устроишь подобное...

Тимофей кивнул и потянул меня к лестнице.

-Асюнь, пойдем.

Хотелось заорать на него, чтобы не лез не в свое дело. Но сил не осталось даже на то, чтобы просто говорить.

- Я таксовал неподалеку, смотрю, кого-то из клуба вывели. Ну, я и решил...

-Вовремя ты решил, Тим, - голос хрипловатый, тихий.

Ноги заплетались, во рту погано до невозможности.

-У тебя вода в машине есть?

-Да вроде, - он обхватил меня за плечи, не давая упасть, - и салфетки, кстати, тоже... Тебя куда везти? Домой ко мне нельзя, сама понимаешь...

Я слабо кивнула. Отец Тимки меня на дух не переносил, хоть мы и дружили с Тимофеем с самого детства. Я была плохой компанией, девчонкой-оторвой, которая отрицательно влияла на мальчика, подающего надежды, и посему в их дом вход мне был заказан. Да и генетика у меня подкачала, мать пила, отец бросил и не появлялся, и неизвестно, кем он вообще был, а для Романа Игоревича, родословная была делом первостепенным. В общем, встречался Тимка со мной тайно, и, тем не менее, оставался лучшим другом. Добрый он, светлый мальчишка, словно сосредоточил в себе то, чего мне не хватало. И доверяла я ему как себе, даже про Макара рассказала... Вот только помочь он ничем не мог. Да и ладно, главное, что просто был. Без него, я бы совсем пропала...

- К бабке поедем в Павловск, от города час езды. Она все равно на даче живет. Там переночуешь, а потом в приют бы надо, Ась.

Мы остановились у машины.

- Макар опеку оформил.

Тимофей горестно вздохнул.

- Может, все-таки в милицию пойдешь, расскажешь...

-Что расскажу? - я отвернулась от Тимки. - Он же все представит так, что я еще и виноватой окажусь. Сам же знаешь, я на учете в детской комнате милиции, а Макар, - я поморщилась, - образцовый семьянин, который взвалил на себя заботу о сироте. И фотографии... и видео... запуталась я, Тим. Сдохнуть хочется, только бы к нему не возвращаться.

- Ты не думай опять...

-Да я и не думаю. Отвези меня в Павловск.

Тимка помялся.

-Но только на пару дней, Асюнь. Бабушка вернется и...

- Да поняла, что не навсегда. Отсижусь, подумаю. Может в голову что придет.

Тимка снял машину с сигнализации и открыл дверцу.

- Ась, если бы я мог, я бы его..., - он сжал кулаки и потряс ими перед моим лицом.

- Ладно, кончай геройствовать, поехали уже, - я передернула плечами от холода. - Сама со всем справлюсь.

Вот только бы смелости хватило и сил. А ни того, ни другого уже не осталось. Выгорела я дотла, как свечка, только фитилек и остался.

- Поехали, - пробормотал Тимка и направился к водительскому сиденью.

Я с минуту всматривалась в темноту, словно надеялась найти в ней ответ, что делать дальше. Махнула рукой и залезла в машину. У меня в запасе было два дня, чтобы принять решение. Хотя в глубине души я уже знала, каким оно будет, потому что выбора у меня все равно не было.

Глава 4.

Я проснулась от того, что кто-то тряс меня за плечо.

-Приехали, Ась.

Открыла глаза и поморщилась. В висках нещадно пульсировало, голову словно стянуло стальным обручем.

-Вставай, мне еще в город нужно успеть. Отец просил в филармонию отвезти. Если опоздаю, злиться ведь будет, - прозвучало почти жалобно.

Я потянулась и осторожно выбралась из машины. Уцепилась за тимкин локоть, чтобы не упасть. Ноги не слушались, разъезжаясь в разные стороны.

-Сними ты свои босоножки, а то не ровен час растянешься тут, - пробурчал Тимка, - ты чего так вырядилась-то?

-Надо было, - я наклонилась, чтобы расстегнуть туфли. Застежка обломилась под пальцами. - Вот черт, Токарева меня убьет...

Машка... Память услужливо подкинула картинку, как Токарева с Заринкой тащат меня из клуба. Я скривилась. Вот ведь с**. Да пошла она со своими босоножками. А Заринке я при первой же возможности глаза выцарапаю. Я аж зубами скрипнула от злости.

- Да идем же, Ась, - Тимка потянул меня к подъезду. - У меня времени в обрез.

Улица была пустынной. Ни шороха, ни звука, даже удивительно. Я подняла глаза. В предрассветных сумерках старый трехэтажный дом походил на корабль-призрак. Белое шлакоблочное здание с ровными квадратиками окон и коваными балкончиками, казалось, плыло по воздуху.

- Куда же я ключи дел? - Тимка остановился и принялся шарить по карманам, - Неужели забыл?

- Может в машине?

Тимка хлопнул себя по лбу и, оставив меня у подъезда, рванул к жигуленку. Я прислонилась к двери и судорожно втянула воздух. К горлу подступила тошнота.

- Аська, ты чего? - Тимофей щелкнул замком и подтолкнул меня к черневшему проему. - Сейчас спать ляжешь, отдохнешь. В холодильнике еда должна быть. Баба Нюра запасливая, всегда оставляет консервы, овощи, варенье... - Тимка тяжело вздохнул, помогая мне подняться по лестнице. - Ну вот, почти пришли.

Я мучительно скривилась при мысли о еде. Добраться бы до постели.

Тимофей распахнул передо мной дверь квартиры и буквально втащил в коридор.

-А ты тяжелая, Ась.

-Отъелась на казенных харчах, - попыталась усмехнуться, но из горла вырвался булькающий звук.

Зажав рот рукой, бросилась в ванную.

- Ты поаккуратней...

Об этом я подумала в последнюю очередь, пока меня выворачивало. Голова загудела, как потревоженный улей. Лоб покрылся испариной.

Тимка аккуратно отвел мои волосы от лица и промокнул рот влажным полотенцем.

-Не умеешь ты пить, Аська.

-А ты умеешь, - огрызнулась я. - Приедешь еще?

Тимофей помялся, покомкал полотенце в руках и протянул его мне.

-Завтра к вечеру. Отец к Мелеховым собрался...

-А это до утра. Понятно.

-Тебе денег оставить?

Я покачала головой.

-Ну, смотри сама. Я холодильник проверил. Колбаса есть, огурцы соленые... Разберешься в общем, - Тимка махнул рукой и вышел в коридор.

- Спасибо тебе, - сказала так тихо, что сама еле расслышала.

Не умела я ни о помощи просить, ни благодарить за нее. Мать язык сломала, попрекая. Не дано, значит не дано, чего сожалеть теперь.

Хлопнула входная дверь. Запоздало пришла мысль, оставил ли Тимка ключи. Сидеть в квартире безвылазно я не планировала. Еле передвигая ногами, выбралась в коридор. Нащупала выключатель на стене. Под потолком загорелась лампочка. Я огляделась. На крючке, поверх клетчатого пальто висела связка. Выдохнув с облегчением, я буквально осела на пол, стянула чертовы босоножки и зашвырнула их подальше. Дернула замок на юбке, оторвав собачку. Плевать, спать в одежде мне не впервой. Опершись о полочку для обуви, которая накренилась под моим весом, я поднялась. На пол полетели тапочки, ботинки, пара потрепанных туфель с красным бантом. Отпихнув их, я, пошатываясь, прошла в комнату и направилась к расправленному дивану. Наверное, Тимка постарался, и когда только успел? Рухнула без сил на подушку и закрыла глаза. Уснуть не получилось. В голову лезли разные мысли, причем не самые радостные. О возвращении к Макару и о том, что меня там ждет. Интересно, он сразу потащит меня в гостиницу, предъявив свои права, или даст время пообвыкнуться с новым положением. Бесправная кукла без желаний и чувств. Всего лишь инструмент, который можно использовать по прямому назначению. Я резко села на постели. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Сжала кулаки. Бесполезно жалеть себя, остается лишь ненавидеть. Себя, Макара, бесчисленную вереницу похотливых ублюдков, готовых платить деньги за возможность развлечься с девочкой, о которой они забудут уже наутро. Я стянула волосы на затылке, с силой дернув назад. Глаза наполнились слезами. Закусила губу, чтобы не разреветься. Безысходность. Гнетущая, черная, как воронка, засасывала меня, лишая остатков самообладания. Некстати вспомнился Молчанов. Какая к черту разница, что он появился. Он НИЧЕМ мне не поможет. Зачем я ему? Макар наверняка постарался в красках расписать ему, чем я занимаюсь. С придыханием поди рассказывал, извращая правду и представляя меня последней б**. Интересно, с подробностями, или обошелся без них? Какая разница, Ася? Это ТВОЯ жизнь и хочешь ты, или нет, ее нужно принять такой, как она есть. Грязно, мерзко, до тошноты отвратительно. Яма, наполненная отбросами, которые изрядно смердят, и ты смердишь вместе с ними. Ты - пустышка, ничтожество, дрянь. Я рванула пододеяльник, чувствуя, как под пальцами трещит ткань.

- Плевать! Слышите, мне на вас ПЛЕВАТЬ, - я закричала и рухнула на подушку, давясь слезами.

Я не позволю сломать себя. Не дамся, Макар, слышишь? Я слизнула соленые капли с губ и зажмурилась. Хватит плакать. Все, успокойся. Думай, Ася... Кто может тебе помочь? Лариса не пойдет против мужа, да оно ей и без надобности. Тетка спит и видит, как бы купить шубу побогаче и скататься на юг, а способ, которым Макар заработает для этого деньги ее мало волнует. Да и сомнительно, чтобы она ничего не знала. Хоть она и делает вид, что ни сном, ни духом не ведает, куда и зачем Макар меня отвозит каждый месяц. Остается тетка Пелагея и... Молчанов. Пелагея набожная девица тридцати лет, которая боится своей тени. Что я расскажу ей? Как меня имеют все, кому неймется, да еще и приплачивают за сговорчивость? И как она отреагирует? Я представила, как тетка закатывает глаза и крестится, не переставая, приговаривая про нечистого, который меня попутал. Да и поверит ли она, что у меня выбора другого нет. Или есть?.. На мгновение я представила, что Макар осуществил свои угрозы и выложил в интернете видео с моим участием. Во рту пересохло. Шансов, что оно затеряется среди сотен других, почти не было. Макар постарается сделать так, чтобы с ним ознакомились все... Уехать после этого?.. А куда? К кому? Меня уже же снимали с поезда, когда я пыталась сбежать. Макар после этого избил меня так, что не осталось живого места, и отдал... Даже вспоминать было мерзко. Я содрогнулась от отвращения. По спине липкими ручейками потек пот. Оставался Молчанов. Но что я ему скажу? Чему и, главное, кому он поверит? Я обхватила голову руками. Бесполезно искать выход там, где его нет.

-Смирись Асенька, - зазвучал в голове голос Макара, - у каждого свой путь, я всего лишь помог тебе найти твой. Ты ведь рано, или поздно закончила бы этим же. Ты такая же, как и твоя мать. Шлюха, которой неважно перед кем раздвигать ноги. Я всего лишь направил твои устремления в нужное русло.

Мать, действительно, не отличалась разборчивостью в связях, особенно последние пару лет перед смертью. Приводила домой мужиков, пила с ними, и там же... Я закрывалась в ванной и зажимала уши руками, чтобы не слышать стонов и пьяных выкриков вперемешку с бранью. Или убегала на улицу, бродила среди домов, заглядывая в окна и представляя, как могла бы сложиться моя жизнь, не исчезни из нее отец. Я горько усмехнулась. Последний раз, когда я столкнулась с Валерием Молчановым, он сообщил мне, что я ублюдочный выродок, которым прикрывалась моя мать, чтобы тянуть из него деньги, и никакого отношения к нему я не имею. В тот день я увидела его во дворе, когда он садился в машину. Сердце забилось так сильно, что, казалось, выскочит из груди. Мне было десять. И я не видела отца почти пять лет. Наверное, покажется странным, но я отчетливо помнила его лицо, и его руки, и несколько грузную фигуру, и даже голос, чуть хрипловатый, низкий. И я хранила свои воспоминания, как величайшую драгоценность. Я подлетела к отцу и повисла на нем, едва сдерживая слезы. Он отстранил меня и с минуту пристально всматривался в мое лицо, а потом несколькими хлесткими словами перечеркнул мою жизнь.

Мать, когда я бросилась к ней после того, как Валерий Молчанов отбыл в неизвестном направлении, заявила, что ей не нужно было меня рожать, что я ошибка, которую она уже не может исправить. И прибавила, что толку от меня никакого нет, разве что можно отправить меня петь в переходе, да только голосом не вышла, а еще лицом, и... Она много чего наговорила в тот день в пьяном угаре, даже ударила меня, когда я накинулась на нее с кулаками. Хлестко, наотмашь, так, что я отлетела, ударившись о стену. Я убежала. Пряталась на чердаке заброшенного дома почти месяц. Ребята, которые там жили, выставили свои условия. За еду нужно было платить, как и за возможность иметь крышу над головой. У меня было жалостливое выражение лица, как они выразились, и на этом можно было легко сыграть. Я отвлекала продавцов на рынке, пока старшие воровали с лотков продукты, или одежду. Попалась, когда сама попыталась утянуть с прилавка булочку. Продавец сцапала меня за руку и потащила в ближайшее отделение, благо оно было неподалеку. Со мной долго беседовали, а потом передали матери, которая посадила меня под замок на неделю. На хлеб и воду. Не сказать, что она переживала, когда я пропала, даже не заявила в милицию, как оказалось. Когда я сбежала во второй раз, то познакомилась с Тимкой. Я сидела под грибком в песочнице, пережидая дождь, а он вышел прогулять собаку. Подошел ко мне и предложил помочь. Видимо, пожалел. Тимке вообще было свойственно жалеть сирых и убогих, к коим он меня, видимо, и причислил. Он потащил меня домой, отпаивал чаем и кормил пирогами, которые напекла бабушка. Блаженствовала я недолго. Вернулся с работы его отец и выставил меня за дверь, заявив, чтобы я отправлялась к родителям. И я вернулась... Спустя несколько дней, еле передвигая ноги от голода. Мать избила и снова посадила под замок. И так продолжалось, пока я не попала с воспалением легких в больницу. Больше я не сбегала, внутри поселился противный липкий страх умереть. Жизнь я любила, какой бы поганой она ни была, да и мать стала относиться ко мне более-менее сносно. С Тимкой мы столкнулись почти год спустя в общей компании. Мальчик-одуванчик, ни больше, ни меньше, тихий, забитый, выполнявший роль шута, над которым откровенно смеялись и подначивали. Я вступилась за него, взяв под защиту. Тимка был мне благодарен, и всячески старался это выказать. Пирогами он теперь не ограничивался. Таскал из дома разные вкусности, поил лимонадом и, когда появлялась возможность, тратил на меня карманные деньги, которые давал отец. Мы сдружились. Со стороны это выглядело странным, слишком разными мы были. Благообразный, всегда хорошо одетый мальчик и девочка, которая носила рваные джинсы и растянутые свитера. У него была правильная речь, в то время как моя пестрела такими словечками, от которых у Тимки краснели уши, а взрослые, которым "посчастливилось" это услышать, могли и одернуть, и отругать. Тимка хорошо учился, а я безбожно прогуливала уроки и умудрилась остаться в седьмом классе на второй год. Но нас неумолимо тянуло друг к другу, как магнитом. Мне казалось, что он делает меня лучше. А вот зачем Тимке сдалась я, понятия не имею, но он всегда был рядом, и когда умерла мать, просидел со мной всю ночь в пустой квартире, невзирая на то, что отец запретил ему даже приближаться ко мне. Меня мучили кошмары после того, как пришлось опознавать труп матери в морге. Обезображенный до неузнаваемости, он виделся мне, стоило закрыть глаза. Тимка отпаивал меня валерьянкой, а после долгих уговоров притащил из дома начатую бутылку вина. Я напилась до беспамятства, и под утро провалилась в тяжелый, глубокий сон. После похорон Тимофей уехал учиться в Москву. Отец давно планировал отправить Тимку в столицу, и совпало это с тем временем, когда я отчаянно нуждалась в его поддержке. Но ничего уже не попишешь. Специалисты из органов опеки наведались почти сразу. Но к счастью меня не оказалось в этот момент дома. Соседка рассказала, что они долго беседовали с ней и попросили сообщить, как только я появлюсь. Но в детский дом я не собиралась. Хотела податься к тетке Пелагее, жившей в пригороде, о чем и сообщила соседке, которая, утирая слезы передником, перекрестила меня, прибавив, что оно и лучше, когда есть родственники. "Казенный дом-то всяко хуже будет", - прибавила она. Но к Пелагее я не уехала. На пороге моей квартиры неожиданно, как черт из табакерки, возник Макар и предложил пожить у него, пока он будет готовить документы на опеку...

Я подскочила на диване, услышав, как поворачивается в замке ключ. Это не мог быть Тимка, значит... Я заметалась по комнате. Кто бы это ни был, вряд ли он обрадуется, застав меня в квартире. Мелькнула мысль спрятаться за шторку, или в шкаф. Но возможности мне не представилось. На пороге возникла пожилая женщина в цветастом платье. Ее морщинистое лицо вытянулось от удивления. Она выронила из рук пустую пластиковую бутылку, которую держала, и схватилась за сердце.

- Милиция! - заголосила она.

Я подскочила к ней. С невиданной для хрупкой старушки силой, она заломила мне руки за спину и толкнула на диван.

- Ах ты, воровка! Я сейчас найду на тебя управу!

Не раздумывая, я опрометью бросилась мимо нее и, подхватив в коридоре босоножки, дернула на себя дверь.

-А ну стой! - раздалось мне в спину.

Я вылетела в подъезд и буквально скатилась по лестнице.

- Держите ее! - голосила женщина. - Держите!

На первом этаже открылась дверь, и выскочил мужик в трениках и растянутой майке. Завозившись с подъездным замком, я потеряла драгоценные секунды, и меня схватили за волосы, резко дернув назад.

- Она у Варенниковых квартиру вскрыла! - возвестил скрипучий голос. - Вызывай милицию, Олег!

Я извернулась, чтобы укусить державшую меня руку. Мужчина смачно выругался и рванул меня на себя.

- Сейчас, Марь Иванна, вызовем. Только скручу пошибче, а то дикая она...

Твою мать, надо же было так глупо попасться.

- Зашла к Романовне цветы полить, а тут эта...

Мужчина перехватил меня под мышками и поволок по лестнице. Я отбивалась, как могла, и получила хороший тычок под ребра.

- Не боись, Иванна. Сейчас закрою ее в ванной, чтобы не сбежала.

Меня затолкали в квартиру и, впихнув в ванную, закрыли на щеколду.

- Вызывай, давай. Я пока посторожу.

Я замолотила по двери. Бестолку. В ответ раздался смех.

-Посиди, голубушка. До поры до времени.

Я взвыла и с силой ударила по раковине.

- Сломаешь что, лично голову откручу!

Так я и послушалась. Саданула по зеркалу, висевшему над умывальником. Раздался треск, и на меня посыпались осколки. Один из них вонзился в руку. Я охнула от боли.

Дверь распахнулась, и мужик со звериной решимостью толкнул меня в коридор.

- Ах, ты..., - он схватил меня за подбородок и занес руку.

Я зажмурилась, ожидая удар. Но его не последовало.

- Иванна, и скорую вызывай. Кровища из нее хлещет.., - он перехватил мое запястье. - Дурища, ты зачем зеркало разбила?

Я опустила глаза. На пол, стекая с пальцев, капала кровь.

- Не надо скорую..., - я слабо улыбнулась, - я не хочу...

- Мне тут только трупа не хватало, - мужик рванул в комнату.

Я опустилась на табурет, стоявший у вешалки. Вот и решение... Внутри все взбунтовалось, и проклятое желание жить взвыло похлеще сирены. Вот только зачем мне ТАКАЯ жизнь?..

Меня обхватили за плечи и поволокли в комнату. Я не сопротивлялась. И лишь когда мужик затянул руку чуть выше локтя поясом от халата, сдавленно ойкнула и попыталась оттолкнуть его.

-Не надо...

-Дурища... Тебе впору психиатрическую бригаду вызывать, а не милицию.

А мне было уже все равно. Силы разом куда-то делились, тело налилось свинцовой тяжестью. Я пошатнулась, и ухватилась за спинку кресла.

- Значит так, девочка... За порчу имущества ответишь отдельно, когда оклемаешься... Если оклемаешься, - тихо прибавил он, - скорые у нас приезжают не сразу, - он выругался сквозь зубы, - что ж делать-то с тобой?

Мужик тряхнул головой и прошелся по комнате размашистым шагом.

-Сам отвезу! - натягивая штаны, буркнул он. - Откуда ж ты взялась на мою голову?

Я пожала плечами.

- Попытаешься сбежать, скручу в бараний рог, поняла? И не посмотрю ни на что!

А куда бежать-то? Я скривилась от боли. Хотелось лечь и сдохнуть, да ведь никто не даст.

Мужик вытолкал меня за дверь и протащил по лестнице, крепко удерживая за локоть.

- Зовут как?

Я непонимающе посмотрела на него.

-Глухая, или придуряешься?

Мы вышли из подъезда.

- Занятная ты девица. Юбку, кстати, оправь, а то стыдно с тобой рядом идти.

- Не нравится?

-Нравится, - мужик крякнул, - да только не в том ты положении, чтобы выторговывать свободу своими прелестями.

- Да вы..., - я сплюнула. - Можно подумать у вас еще стоит.

-Ну, ты и дрянь. Видал я таких знаешь где?

Мы подошли к заляпанному грязью запорожцу.

- Дверцу сама откроешь, королева, или помочь?

В голове внезапно зашумело, и я едва не завалилась вперед.

-Поехали, девочка, - мужик открыл дверцу и буквально втолкнул меня в машину, - Будем спасать твою никчемную жизнь.

Я только мотнула головой, не решившись спорить. Жизнь у меня и, правда, никчемная, вот только, зачем ее спасать? Я не видела в этом смысла. И предоставь мне в ту минуту выбор, я бы шагнула за черту, хоть и обещала Тимке...

Сама, по собственной воле, я бы уже не решилась. А волею случая... Но за меня уже приняли решение, в очередной раз не спросив, хочу я того, или нет. А я не хотела... я просто не хотела жить...