- Где мы находимся? По какому праву Вы нас удерживаете? - грамотный русский сержант, широкоплечий и коренастый не отставал от высокого Оливера и понес уже какую-то чепуху о каких-то там конвенциях. Выглядело это довольно смешно, как если бы маленький фокстерьер провоцировал драку с долговязой борзой. Джерри пребывал в скучном бесцветном оцепенении, каком-то пыльном бесчувствии, лишь иногда на него накатывала тошнота и приступы сердцебиения. Эта дискуссия , как и то где он находится и зачем его сюда поместили, его совершенно не интересовало. Так что навязчивое царапанье голосов сержанта и Оливера, только раздражали его.
Спасатели из команды Оливера разместили их в странном серебристом трейлере без колес и окон, напоминающем железнодорожную цистерну или дирижабль, причем трейлер этот они не привезли , а именно принесли с собой: установили на поляне небольшой шарик, включили какой-то гудящий прибор и шарик за несколько секунд вырос до размеров цистерны, как будто его надули. Хотя, черт его знает, может и вправду надули. Потом их вели по коридору внутри этой штуки. Было странно пятнадцать минут идти внутри объекта длинной метров в тридцать... Впрочем Джерри было все равно,а русские помалкивали. Их всех разместили в большом зале, с серыми стенами, серым полом, и серым же, сводчатым потолком. Там были тюфяки в достаточном количестве. И еще их накормили. То есть русских накормили, странно, но аппетит у них не пропал. А Джерри есть не хотелось. И он просто улегся на тюфяке, аккуратном серебристом тюфяке, и стал смотреть в потолок. Поэтому он пропустил начало и не увидел как сержант, все ближе подходивший к сэру Оливеру, и все более активно жестикулирующий, вдруг нанес последнему серию ударов, спонтанных и естественных, настолько, словно жестикуляция и не прекращалась, а просто он случайно зацепил собеседника по лицу, по шее, по печени и опять по лицу, и совершенно уже нечаянно по ушам двумя ладонями.
- О май гад! - воскликнул русский сержант, бережно подхватывая падающего сэра Оливера, и осторожно укладывая его на пол, - помогите, кто-нибудь, ему плохо!!! Врача!
Джерри поднял голову и с легким удивлением увидел, что спасатели, вместо того чтобы спешить на помощь своему предводителю, зачем-то бросаются на сержанта, который, собственно , их и позвал, и крутят ему руки...
Не успел Джерри толком удивиться происходящему, как последовало бурное развитие конфликта, - русские солдаты (этого можно было ожидать) заступились за своего командира и началась общая рукопашная свалка. Очевидно, прозрачные воины Оливера никак не ожидали такой неблагодарности от спасенных ими людей, потому что они не только не перестреляли этих неблагодарных русских, но и напротив оказались в некотором роде разоруженными. Русские же напротив вооружились и теперь остро дискутировали по поводу последующих действий.
- Зачем это? - равнодушно спросил Джерри у сержанта, который, после известных событий был ему все же не совсем чужой. - Они же нас вытащили?
- За это спасибо, - ответил сержант, поглядев на Джерри, как на индюшачий помет или как на больного, а может быть как на помет больного индюшонка, - но у нас есть задача... - Он покровительственно похлопал Джерри по плечу:
- Донт би эфрейд, кидд, мы тебя не бросим...
- Говорите по-русски, я понимаю... - ответил Джерри.
- А, ну да... - сержант засмеялся. - Послушай, я оставлю здесь гарнизон - троих ребят, чтобы присмотрели здесь за порядком. Ты как хочешь: с нами или с ними?
Джерри ощутил укол пронзительного ужаса, и, парадоксально, почувствовал , что хочет идти с этим сержантом, во тьму и кошмар внешнего мира, и безумно боится остаться здесь, в защищенном вроде бы месте... Пытаясь разобраться в себе, Джерри пришел к быстрому выводу, что сержант, оказавший ему поддержку в самые ужасные моменты сегодняшнего дня, по всей видимости, ассоциируется у него с безопасностью. Возможно это было верное суждение, но оставаться под этим серебристым куполом, Джерри не хотелось до судорог.
- Дайте мне что-нибудь... стреляющее... побольше размером... - попросил он.
-Дадим... - рассмеялся сержант и не обманул. Джерри сунули в руки нечто тяжелое и давящее, как федеральная налоговая система, это был по-видимому пулемет, а в придачу к нему еще и автомат. Под этим грузом Джерри вдруг почувствовал, что начинает приходить в себя... Ладно, - подумал он, - все же придется повоевать, ладно... Ничего личного...
- Зачем Вы это делаете, молодой человек? - измученным голосом спросил Оливер, - вам оставалось только дождаться трансферта и вы были бы в безопасности... Поверьте, это время совершенно не подходит для человека. Неприятности Вам гарантированы, не говоря уж обо мне.
Джерри обратил внимание на то, как мистер Оливер говорит по-русски, он дела это так же как и Джерри, видно было что язык для него родной, но в языковую среду он не погружен, это слышалось в том, как он строил фразы, имелся и довольно приметный акцент.
- А в чем проблема? - удивился сержант, - Вам нужно только немного подождать. Видите ли , за бортом Вашей спасательной шлюпки осталось несколько человек. Мы просто сделаем вашу работу. На берегу, так сказать, мы вернем вам оружие... Может быть, даже извинимся...
Оливер горько улыбнулся.
- Проблема не в этической стороне дела и не в моих издержках... Проблема в том , что мы с вами врядли увидимся еще раз... Люди, ради которых вы затеяли эту рискованную игру, уже мертвы... Мне жаль... Я надеялся спасти хотя бы вас. При таких обстоятельствах было бы мелко говорить о дисциплинарных взысканиях, которым меня подвергнут...
Сержант насупился:
- Вы ошибаетесь. Они живы. И мы вернемся. А кстати, кто поручил вам эту спасательную операцию?
Оливер сдвинул брови, но затем заулыбался:
- Нет, ошибаетесь вы! Вы недооцениваете некоторые особенности здешней... э... обстановки... А ваш вопрос о моем доверителе изобличает в вас необыкновенную наглость!!! Или наивность... Я вам конечно же не отвечу, но хочу отметить , что такие ваши качества дают вам определенную надежду уцелеть и вернуться... Если вы не забудете Окси-нон... это наш вариант антикислорода...
Сержант оглушительно хлопнул себя по лбу и принял из рук Оливера небольшой голубой пластиковый контейнер.
- Ты , это... прости , вобщем, папаша, что я тебя , ну неаккуратно может отработал...
- О! Это было не так чувствительно, как вам бы, возможно, хотелось... - с английским хладнокровием ответил Оливер. - Предлагаю матч-реванш по вашем возвращении...
Они так долго шли по серому коридору спасательного купола, что Джерри уже устал удивляться, как в этом маленьком сооружении помещаются такие пространства. Джерри, впрочем, подозревал, что большую роль в этой чисто интеллектуальной усталости, сыграл все же пулемет, который давил на его плечо с такой силой, словно требовал от Джерри, чтобы тот немедленно зарылся поглубже в землю и стрелял по наступающим цепям противника.
Когда же они выбрались из-под купола в лес, там бушевала гроза. Собственно, сказать гроза, это ничего не сказать. Это было нечто настолько грандиозное и вместе с тем феерическое, что воспроизвести такое в кино, наверное, было бы невозможно. Так подумал Джерри, бесполезно отплевывась от небесной воды, которую с силой загонял ему в рот напористый ветер. Этот факен ветер! Он сразу невзлюбил Джерри, наверное, из-за большого пулемета на его плече, и ветер трепал Джерри как щенка, шатал, качал, дергал за вымокшую одежду в разные стороны, и чуть ли не валил с ног, и, как заядлый салунный драчун, залеплял ему в лицо мокрые хлесткие пощечины, с размаху швыряя пригоршни воды. Тут-то пулемет и пригодился. Не так то просто было ветру сдуть Джерри, пулемет придавливал его к земле, и почувствовав определенную уверенность в том, что этот крейзи ветер точно не унесет его, Джерри смог сделать первый шаг. А сделав первый шаг, он сделал и второй, и вскоре уже шел как все, склонившись перед ветром и бодая его головой, как теленок бодает мордой вымя матери... Но ладно ветер, а были еще молнии. Слепящие, лиловые и лимонные, огромные, во все небо, они лопались над головой с оглушительным грохотом, и все слепли на несколько секунд. Самый воздух был напоен электричеством и каждая капля дождя, казалось, шипела в этом воздухе, как в микроволновке... При вспышках молний казалось, что мириады капель, прозрачных и крупных, как хрустальные яйца, зависли в воздухе и весь он, воздух, был пронизан этими застывшими каплями, как алмазами, как звездами...
- Красиво, - подумал Джерри, и сердце его преисполнилось любви к Всевышнему, создавшему такую волшебную красоту и своей святой волей открывшего ее глазам людей... И ветер сбил, наконец, его с ног и Джерри упал и ткнулся носом в грязь и сухие иглы лесной подстилки...
Крепкие руки подняли его и отобрали пулемет, ветер стих, ночной дождь кончился, словно и не начинался, без молний и луны, закрытой тучами, стало темно, как в подземелье. Горстка людей, таких маленьких и чужих в этом прекрасном, свирепом и беспощадном мире продолжала идти во тьме, испытывая свою судьбу... Без пулемета было явно лучше. Вдыхая колючий, как содовая, искрящийся воздух, Джерри наслаждался жизнью.
* * *
...Когда закончилась гроза, мы, впечатленные до самых внутренностей игрой атмосферных энергий, выбрались из "берлоги" - образованного переплетенными стволами и ветвями огромных деревьев (нечто вроде баньяна, но не определившегося еще, кто он: голо- или покрыто- семянное растение), убежища, в которое завело нас это "чудо природы", - Тхом Цхая, она же - Плакса, она же Красная Слеза. Да, Косма предпочитала называть ее по-русски Плаксой, и та, как я заметил, уже начала отзываться на эту кличку. Но во мне жил еще (и я полагаю, будет долго жить) трепет перед культурой храйдов, поэтому я, наслаждаясь каждым звуком их языка, предпочитал называть быструю охотницу по имени - "Тхом". Что ж, на это имя она тоже откликалась. Общение наше сводилось к взаимным доброжелательным взглядам, жестам и попыткам научиться друг у друга языку.
У меня до сих пор болела каждая мышца после нашего безумного побега. Мы мчались прыжками, как стадо кенгуру, стараясь не отставать от трицикла, но теперь, когда мы, слава Богу оторвались от возможного преследования, а Хонда сдохла, - кончилось горючее, - можно было и отдохнуть... Закрепив джамперы (вот ведь залихватская штука) на поясе, мы шли нормальным человеческим шагом. Конечно, назвать это издевательство нормальным шагом - гипербола. Это был так называемый, китайский марш, - мы то бежали трусцой, то быстро шли. Тоже утомительно, но по сравнению с кроссом на джамперах - терренкур в санатории... Куда мы шли? Это достаточно забавный вопрос. Мы шли к Храму. Вернее собирались идти...
Что такое этот храм, Тхом не смогла нам объяснить - не хватало слов, и Косма ее не понимала, а зачем туда надо идти, Тхом и не знала. Косма рассказала нам о своих приключениях. Мы ей - о своих заключениях. Ясно было одно - мы встряли, и крепко. Мы завязли в спутанном, страшном узле каких-то титанических событий, и чтобы выбраться из этого переплета живыми, нам нужно было собрать некий паззл, головоломку. Единственное, что можно было понять о Храме, кроме того, что это святилище Бога охотников (смотри-ка, и эти не смогли обойтись без религии!), - Текущего, так это то, что там нас ожидает ответ на наши вопросы, по крайней мере на многие из них...
Мы говорили об этом на первом привале , который мы устроили с разрешения Тхом (она ведь была экспертом по тактике и обычаям своих родичей), когда она пришла к выводу, что нас, как говорится, не догонят. Мы запутали следы, оторвались от погони и все такое прочее. По мнению уважаемой Тхом, мы были сейчас в безопасности.
Оказавшись в безопасности мы вспомнили, что так и не отведали "шашлычок", которым нас угостили добрые наши пленители. Вспомнили, что потратили кучу калорий во время нашего внезапного бегства и теперь зверски голодны. Ха! Тхом и тут проявила себя: выяснилось, что эта черная бестия (Бэт нуар), прихватила этот здоровенный кус с собой. Набив брюхо свежим ароматным мясцом, мы смогли, наконец, поговорить, не спеша, с толком и расстановкой...
- Так ты , значит, в прошлой жизни была динозавром? - Сидорцов тяжело, испытующе смотрел на Косму, - Ты действительно так считаешь? Выходит я пригрел на груди... кого?
Косма спокойно, не смутившись, выдержала его взгляд:
- Что же здесь такого? - с достоинством спросила она, - Таковы факты.
- Какие факты? - брови Сидорцова медленно поползли на лоб.
- А в чем проблема? - вмешался я, - мы же служба по аномалиям, и чем это не аномалия? Почему именно в это вы не верите?
Сидорцов мельком глянул на меня и снова сосредоточился на лице Космы:
- Какие факты?
Я тоже посмотрел на Косму, посмотрел внимательно. Она сильно переменилась. Это была не та Косма, тихая интеллигентная, вежливая киевская девчонка. Не то чтобы она стала шумной, хамоватой, грубой москвичкой, но что-то в ней переменилось, так , что теперь легко было поверить что она была в прошлой жизни быстрой охотницей. Это сильнее всего провилось в пластике, летящей как у ласточки, да в том , что она стала тыкать в ответ на тыканье Сидорцова. И... И в том , как она приветствовала меня при встрече на стоянке храйдов. Я это надолго запомню, и до сих пор краснею, когда вспоминаю. Она просто прыгнула на меня со своего бешеного мотоцикла, а я подхватил ее на руки, а она обняла меня так , что у меня позвоночник затрещал и как поцеловала!..
Кругом вонь стоит от репеллента , хоть святых выноси, и только что , на моих глазах она со своей зверюгой (при всем уважении, Тхом - зубастая зверюга, крокодила) целовалась, а теперь со мной... Но мне понравился ее поцелуй, у меня внутри будто бы оказалась натянутая басовая струна, которая загудела, завибрировала, бархатно щекоча внутри-внизу и тепло подымалось в животе, а в груди разливалась мятная изморозь восторга. А она оторвалась от меня, посмотрела на меня такими глазами... я таких глаз ни у кого не видел... там были циклон и цунами, загадочная чернота космоса и погибель мира, магма и шаровая молния... Мне стало страшно даже чуть-чуть... А она сказала тогда:
- Привет, Даня... Я за тобой... - и вытерла нос рукавом, а потом уже начала краснеть. А я держал ее на руках и не знал что сказать... Не то чтобы испугался, хотя можно было, а просто слов никаких не было...
Чувствуя себя дураком, я сказал:
- Спасибо. Я знал, что увидимся.
А потом мы побежали в этих жутких джамперах по этому жуткому бурелому, и с тех пор мы с ней слова друг другу не сказали.
...- Какие факты? - резко переспросила Косма, сидевшая бок о бок со своим динозавром, у Сидорцова. Я вздрогнул и очнулся. - Ты же видишь, я говорю на их языке. Вот эта девушка, - она погладила Тхом по мощному предплечью, - да, девушка, не смейтесь, - считает меня названой сестрой и вожаком группировки. Но самое главное: я и сама что-то припоминаю.
- Что же именно? - Сидорцов все еще недоверчиво хмурился, но было видно, что он притерпелся к информации и мало-помалу осваивается с ней.
- Ну, например, как мы маленькие , играли у реки.
Сидорцов вздохнул и покачал головой.
- Но что это нам дает? Какое отношение это имеет к нашим проблемам?
- Возможно имеет, - серьезно сказал китаец, перекладывая ноги из левого лотоса в правый (или наоборот), - и самое прямое... Помните, о чем мы говорили, когда нас так мило прервали? Теперь вспомни, командир, ведь мы отбирали операторов среди людей, имеющих подсознательную привязку к мезозойскому временному горизонту. Эти люди вдруг стали дико популярны в обоих полушариях...- он с хрустом растянул переплетенные пальцы (многие ненавидят этот звук, а мне все равно, даже нравится) - Но почему? Почему у них была такая склонность? Этот вопрос не интересовал никого. Ты - военный-практик, Саговников - по уши погряз в своей психотопологии. Да и меня, племянника и ученика великого Чжао Эньгуана, это не интересовало. Мы знали, что Косме, - китаец, не вставая, отвесил изящный поклон в ее сторону, - мерещатся динозавры, мы наблюдали много других случаев энергетического и информационного обмена между нашим горизонтом и этой временной точкой, вернее даже площадкой. Я бы назвал ее площадкой "К", площадкой Кануна, потому что этот период времени предлежит каким-то крупным событиям. И я считаю, что эти люди, - он указал на меня и на Косму, - стремились сюда именно для участия в этих событиях, и мы все здесь находимся именно для этого. Даня, ты же палеонтолог, попробуй понять что это могут быть за события из жизни твоих любимцев?
- Если бы я мог хотя бы знать наверняка в каком мы точно периоде, - оживился я, с удовольствием вовлекаясь в беседу. - А кто такой ваш дядя, э... Чжао?
- Точно никто тебе про период не скажет, - улыбнулся китаец, - сам понимаешь, но хотя бы на что похоже? А о дяде, если можно чуть позже...
- Ицзинист его дядя, предсказатель... - сказал Сидорцов, чем заслужил легкий, косой (извините за каламбур) взгляд китайца.
- Все же прошу потерпеть с дядей, - обратился к нам китаец, - в этой материи много нюансов...
В зарослях послышался треск, тяжкие вздохи и натужная возня, затем стволы растений раздались и между ними просунулась здоровенная добродушная морда, с причудливым двойным продольным гребнем, на длинной шее, скорей всего, что-то вроде десятитонного амаргозавра. Осмотревшись, животное глубокомысленно почавкало, и не заметив Тхом, начало было с треском протискиваться к костру. Видимо, ему было скушно и одиноко в этом ночном лесу. Но Тхом рыкнула на него и этот гигантский вегетарианец проворно убрался от нас задним ходом. Мы вернулись к разговору.
- Так на что же похоже время в котором мы застряли? Скажи Даня, мы будем благодарны за любой ответ. - китаец благожелательно улыбнулся, и чуть наклонился ко мне, выражая этим движением ожидание ответа.
- Похоже на поздний мел, - неуверенно (слишком многое не вязалось с нашими теориями) сказал я, - самый его конец, если это вообще Земля.
- Земля, Земля, - рассмеялся китаец, - и если это конец мелового периода, то это совпадает с некоторыми моими предположениями. Ведь конец мела это и конец мезозоя?
- Ну да, - все еще ничего не понимая , ответил я, - и начало кайнозоя...
-Да. И что же должно случиться в конце мезозоя с динозаврами?
-А! - я понял, но мне стало нехорошо от этого понимания. - Они... Они вымерли!.. Конец эры динозавров!..
Я посмотрел на Косму, сидящую в обнимку с Тхом, и мне даже плакать захотелось, настолько сразу и безоглядно я поверил в версию китайца. Я поверил, что мы, каким-то темным хулиганским колдовством попали в это время, именно в тот страшный и величественный момент, когда начинается массовая гибель этих великолепных существ и всего их самобытного великого и прекрасного мира...
Я, наверное, чекнутый Айболит, а может и вовсе зоофил, но мне стало их так жаль... Так жаль... Больших и свирепых, сильных и клыкастых, ловких и умных... но обреченных, без всякой надежды на спасение...
- А что у вас за предположение? - спросил я сглотнув тугой ком, болезненно свернувшийся у горла.
Вместо ответа китаец достал из кармана небольшую розовую бумажку. На ней была нарисована фигурка, состоящая из нескольких (ах да, из шести, это ведь гексограмма), параллельных черточек... Над фигуркой значилась парочка иероглифов, напоминавших следы птичьих лапок в пыли, и рядом надпись - транслит и русский перевод: Вэй Цзи. Уже конец.
- Оставим вопросы о значении этой гуа, - китаец опередил меня, я только и успел что открыть рот для вопроса..., - сначала мне хотелось бы закончить разговор о заговоре... Нельзя, чтобы в этой теме остались непроговоренные моменты... Так вот, в среде военных, которые устраивали, в том числе, и нашу экспедицию, оказался видимо, ренегат, который сливает проект вождям большого заговора. Естественно, узнав о подготовке нашего путешествия и экспедиции американцев, они принимают решение пресечь эту опасную тенденцию. Как это сделать? Сейчас в моде синергетика, суть которой, в некоторых аспектах, можно передать пословицей, - моим же салом по моей же шкуре. Лучше всего, конечно, чтобы экспедиции погибли. И погибли страшно... - поглядев на наши лица, он сказал , - а что? Я просто рассуждаю... Поэтому нас стравливают с американцами, а для надежности напускают на нас этих дивных чеширских рапторов.
- А почему Тимофеич нас просто не отравил антикислородом? Подмешал бы чего туда и привет. Чего проще? - разговор становился все интереснее и я завозился на своей лежанке из лапок плауна, устраиваясь поудобнее. Хотя мне и так было удобно. Вообще мне тут нравилось.
- Не знаю, - китаец задумался, - но это, наверное, не так просто... Опять же яд могут найти. Я считаю, что наихудшим вариантом для устроителей экспедиции является исчезновение всего личного состава, полное и бесследное...
- Тогда понятно, почему нас похитили, но почему похитили не всех? А самое главное, почему мы все-таки живы, но не возвращаемся? Вот и Косма с нами, а мы торчим здесь? - спросил я с искренним любопытством, вовсе без страха.
Китаец опустил голову, двумя руками взъерошил жесткие короткие смоляные волосы, словно это помогало ему думать... Потом он поднял на меня глаза и честно признался:
- Не знаю, есть идеи?
-Ну, - я замялся, - идея есть, но она несколько шарлатанская... Знаете, распространенный сюжет в литературе и кино - герой застревает в некоей ситуации... пока не научится чему-либо...
- Ага, - охотно подхватил китаец, - или не научит других...
- День сурка. - сказал Сидорцов, коротко и одобрительно взглянув на меня.
- Есть еще вариант, - сдержанно сказала Косма, но мне стало приятно вообще от того факта, что она говорит со мной, - выполнение долга...
- Очень вероятно... - задумчиво протянул китаец, - кстати, Даня, чего уж скромничать, этот сюжет распространен не только в литературе , но и в жизни...
- Я, ребята... - начал было Сидорцов, но взглянув на Косму и Тхом, поправился, - и девчата, вот что хочу понять: при чем же здесь эти заговорщики? Это они нам не дают вернуться? Или мы сами по себе здесь застряли?
- Но ведь одно другому не мешает! - воскликнул я, - если ситуация, которой , кстати, мы не знаем, располагает к тому, чтобы мы здесь остались, то ведь и они могут действовать в ключе расклада, - помогая или препятствуя ему...А может быть мы им вообще нужны здесь?
- Ну это уж , батенька, умственная мастурбация... - проговорил Сидорцов и я отчаянно покраснел, быстро взглянув на Косму, надеясь что она не слышала. Она как раз в это время шептала что-то на ухо своей сестрице, Тхом. По их серьезным лицам, ... э... мордам... или все-таки лицам?.. можно было думать, что она переводит наш разговор... - Для чего же можем понадобиться?
- Да хоть на закуску, - китаец засмеялся. - Но Даня, возможно, говорит верно. Помните, Тимофеич, перед тем как исчезнуть всячески провоцировал командира - рассказать о твоих планах на будущее... Трибуналом угрожал... Тьфу ты, будущее... в самом деле, фьючер паст...
Сидорцов глубоко задумался и на время даже прикрыл глаза.
- Ну, Челкаш, сволочь, - изумленно и яростно сказал вдруг он, хватив кулаком по ладони, - ну, гнида, доберусь - не жить тебе... - на лбу его вспухли широкие синие вены, глаза налились кровью...
- Женя, Женя, спокойно, - Китаец цепко прихватил его за плечи, сразу же зарывая чуткие сильные пальцы в отвердевшие мышцы капитана. -До кого ты кстати, решил добраться? Ты нас не забудь, мы его подержим пока ты бить будешь...Так что это за Челкаш?
- Нет, нет, ты не понял, - от гнева Сидорцов в один миг перешел к чуть ли не испугу, во всяком случае, по его лицу видно было, что он очень жалеет о вырвавшихся словах. - Я не о том, просто вспомнил одного мерзавца...
- Карточный долг? - иронически сказал китаец, пружинисто подымаясь на ноги.
- Что-то вроде... - сказал Сидорцов, следуя его примеру и с интересом наблюдая за китайцем. Он улыбнулся так обаятельно и открыто, что весь его вид словно говорил, что никаких таких важных секретов у такого рубахи-парня нет и быть не может.
- Ты уж поделись , Евгений Владимирович, облегчи душу, тебе легче станет. В нашем положении не стоит утаивать такие вещи... - он сделал шаг и медленно, плавно двинулся по кругу, обходя капитана.
- Ты все не так понял, Леша, - сказал Сидорцов, начиная также двигаться по кругу в другую сторону, - я не об этом... не про то...
- Про то, Женя, про то... Я понимал , что в нашем отряде должен быть кто-то... от них... чтобы приглядывать... кто-то кто знает больше других... - руки китайца медленно всплыли на уровень груди, как две золотые рыбки, играющие у поверхности пруда, он кошачьим движением встряхнул их, словно в самом деле, стряхивая воду.
- Ты совершаешь ошибку! - ледяным голосом произнес капитан, и тоже выставил руки в боевую позицию. - С чего ты взял что это я?
Китаец хмыкнул, - но это же очевидно! Вы так были уверены, что невероятность нашей операции заслонит от нас, непосвященных, мелкие несообразности?
Глядя на них, я не на шутку задумался, если у них в самом деле дойдет до драки, за кого я буду? С капитаном, видимо, что-то было не так, но китаец?.. Мне быть за китайца? Против своего командира? Остальные наши ребята, похоже тоже затруднялись в выборе позиции, испытывая при этом отчаянное любопытство, замешанное на желании выжить... Мезозой вызвал смятенье в неокрепших умах...
- Кто это "вы"? - презрительно спросил , между тем капитан, не сводя с китайца взгляда. Тот же был расслаблен, и даже смотрел куда-то в сторону, словно косился.
- Ясно кто, - ты и мой фан Тимофеич. Я говорю фан, потому мне одно время казалось, что он на мне помешался - с такой стратью он искал на меня компромат. Вы с ним с самого начала показались мне подозрительными. Вы были самыми спокойными. Вы не удивлялись и не боялись. Когда же в нас стали стрелять, вы, сударь мой, довольно неискусно сыграли удивление... Именно вы, потому, что Тимофеич просто помалкивал, ему было легче, а вам-то приходилось командовать... и комментировать события...
Окончательно все стало ясно в этом вашем разговоре - о том, провалили мы задание или выполнили. Я еще понимаю его, можно подумать, что он боится, а в тебе нашел виноватого. Но, кстати, о Тимофеиче, я еще на базе понял, что он - смотрящий. Он ведь был у Челкаша штатным экстрасенсом. А ты , ты - с чего ты мог полагать, что у нас все в порядке? Я только до конца не знал, кто из вас чей человек. Слишком просто было бы... Но раз он там, а ты здесь, с нами... Сомнений больше нет... Ты - человек военных, ну ясно, сын...
На этом месте разговора Сидорцов бросил эволюции в стиле боевых искусств и рванув из кобуры пистолет, наставил его на Лешу, крикнув морпехам, - спокойно , ребята, это китайский шпион! - Китаец остановился. На колени, руки за голову! - звенящим голосом сказал капитан Леше. Тот улыбнулся, но остался, стоять как был, с руками протянутыми вперед с повисшими, как листья клена, кистями.
- Ты не понял, Женя, я с тобой, вернее, ты с нами...
- Заткнись, дурак, - с бессильной злостью крикнул Сидорцов, - я же убью тебя. Я ведь не хочу...
- Все эти люди... - начал китаец и тут Сидорцов выстрелил в воздух. Никто, собственно и не понял, что после этого произошло. Словно черная молния промелькнула в воздухе, ветер от ее движения ударил мне в лицо, а в следующее мгновение, Тхом, страшно скалясь и рыча, сидела (ну как бы с ногами) на спине у капитана, лежащего лицом вниз, вцепившись ему в поясницу когтями и (это было просто невыразимо трогательно в исполнении мезозойского хищника), заломив ему руку с пистолетом. Убойные ее третьи когти были предупредительно подняты в положение "для бега".
- Ыххых! - Сидорцову наверное тяжело было под целым динозавром, хотя бы и дромеозавридом с полыми птичьими костями, - Кос... ххххх... ма... ...ныть... Убери своего зверя!!!
- Евгений Владимирович! - почтительно отозвалась Косма, не подымаясь с места, - посудите сами, я-то причем? Она меня не слушается... Говорит, что ей до смерти любопытно послушать про Челкаша. А заодно она вам хочет массаж сделать, храйдский, с когтеукалыванием...
- У, зверье, да пустите же... б-больно... - Сидорцов рванулся , раз, другой, но Тхом бережно пощекотала его длинным боевым когтем (15 см - пуля-дура, штык-молодец) и голос разума возобладал. Сидорцов расслабил тело и бросил пистолет. Тхом подцепила его когтем и бросила Косме. Когда капитан сдался, она тоже ослабила давление на него, опершись одной задней лапой о землю, уверен , капитану сразу стало легче дышать. Да это было и видно.
- Ну, мать вашу, - сказал он,уже совсем не задыхаясь, - да скажу я , скажу, но если бы вы знали, чего вам это будет стоить...
- Женя, - мягко сказал китаец, - я же и говорю, ты не понял, наверное... Нам всем дома так и так песец... Рассказывай, за нас не бойся. Огласки не будет. Мертвые сраму не имут, и убытков не наносят.
Капитан помолчал какое-то время, переваривая услышанное.
- Я же говорил, - пусть эта... девушка меня отпустит... я все расскажу...
Косма перевела и Тхом немедленно слезла с него.
- Ох-хо-хо, - Сидорцов поднялся, с трудом распрямился, держась за поясницу, китаец тут же пристроился массировать ему спину. Тхом отступила на исходные позиции - к Косме.
Сидорцов оглядел всех нас:
- Тоже мне секрет Полишинеля...Какой-то косоглазый Холэмусы (по-китайски Холмс) раскрутил в четверть часа... Ну и расскажу... Да вы и так уже все знаете... - он засмеялся как-то возбужденно, может быть даже безумно. Глаза у него блестели, на лице расцвели нездоровые цветы лихорадочного румянца...
- Может Тхом его черезчур помяла? - подумал я.
Китаец, как заботливый отец больного сына, усадил капитана на подстилку, сам же остался стоять, озабоченно глядя на него.
- Ты много понял, Леонид Петрович, - сказал тот. - много... Но не все... - и снова засмеялся. От его диковатого смеха у меня мурашки поползли по спине.
- Послушай, - сказал капитан китайцу, а может ты тоже из наших? А? От китайской стороны?
- Меня проверяли. - снисходительно ответил китаец. -Я не из ваших.
- А, ну тогда конечно... - насмешливо сказал капитан, и снова разразился своим жутким смехом. Теперь я уже совершенно не был уверен, что хочу услышать то, что он собирается рассказать.
- У нас все знают... - начал он и замолчал, склонив голову, плечи его затряслись и можно было , ей-Богу, подумать, что он плачет. Но я подумал что он смеется. Краем глаза я видел, как морпехи переглядываются между собой. Он поднял глаза. Лицо его было... словом, он был несколько не в себе.
- В верхах всех крупных стран есть люди, которые в курсе всего этого...- он судорожно зевнул и снова начал жутковато посмеиваться. - Россия, Китай, Бразилия, Индия, Иран, короче, крупняк третьего мира... ШОС... Мы в союзе с черными...Штаты и Евросоюз - тусят с белыми...
- А есть еще белые? - спросил китаец и тоже хихикнул. Сидорцов не услышал его.
- Они были всегда... Давно...Рим, Египет, Китай - они присматривают за нами, они делают историю, они любят строить империи, они любят строить пирамиды... Пирамиды из людей...Знаете анекдот, как новый президент штатов принимает дела? Старый президент приводит его в подвал под Белым домом, и говорит - здесь основа нашей мощи - кибернетический супермозг. Входят: там огромный компьютер. Старый президент представляет нового: "Новый президент США". Компьютер говорит: "Отлично. На колени, раб"!
- Так мы - рабы динозавров? - развеселился китаец.
- Нет, - Сидорцов упрямо покачал головой, - мы не рабы, мы - партнеры. Видимо, мысль показалась ему смешной, потому, что он прямо зашелся от смеха. Я не смог удержаться и тоже стал хохотать и никак не мог остановиться. Смеялась Косма, по лицу ее текли слезы, смеялись морпехи, и зажмурившись, хихикал китаец. Только Тхом не смеялась , а настороженно разглядывала нас. И это было очень смешно.
- А... А что вы им даете? - с трудом, сквозь смех, проговорил китаец, - бусы и кока-колу? Или нефть?
- Ну я же винтик... - прорыдал Сидорцов, задыхаясь от смеха, - Я не так много знаю... - Я - винтик... А знаете анекдот - пока Чип и Дейл спешили на помощь, Винтик и Шпунтик раскрутили Гаечку...
Мы буквально взвыли от хохота, мышцы живота у меня свело до режущей боли, в голову давила кровь, перед глазами пошли синие круги...
- Но как они это делают? -спросил я , когда мы немного успокоились, - без культуры, без письменности, без техники... Как?..
- Каком кверху, Даня, - Сидорцов ухватился за живот, как бы пытаясь остановить смех, - Знаешь как? Они поют! Поют! Слова народные, музыка черножопой ящерицы...- Он повалился на землю от смеха, сдавливая брюшину. - Спели про Катюшу - вышла Катюша, от фрицев клочья полетели... Спели про Союз нерушимый - стоит Союз, не рушится... И так далее понял, и так далее... и наоборот...
Все это было так смешно. В какой-то момент я понял, что я тоже лежу на земле. Все вокруг было так красиво , а все такие хорошие. Особенно Косма была красивая и хорошая. Я хотел подойти к ней / но обнаружил , что сил встать у меня нету. Тоглда я пополз к ней на четвереньках. Косма лежала на боку мелко вздрагивая, ей , видимо, все еще было смешно. Тхом растерянно заглядывала ей в лицо, принюхивалась к ее дыханию.
Я сказал ей:
- Ты Тхом, хорошая и красивая, а совсем не черножопая ящерица. Если б не Косма я бы на тебе женился... Но я люблю ее...
И я прилег к Косме и целовал ее затылок и шею, и шептал: люблю ее, всегда буду...
Потом сон навалился на меня. Все мое тело стало тяжелым как камень . Я с трудом поднял чугунную голову, глаза поворачивались как ржавые железные шары. Казалось при движении они издают скрип. Я увидел , что все люди лежат на земле, слабо ворочаясь. Сил удивляться и думать не было. Тхом сунулась мордой к моему лицу, шумно втянула воздух.
- Данха, Данха! - проговорила она мое имя, теребя меня за одежду. Затем она исчезла.
Я счастливо улыбнулся, уткнулся лицом в Космин затылок и уснул. И мне снилась темнота. Глубочайшая вечная темнота. Холодная и влажная. Потом был свет, ослепительный и жаркий. Потом я увидел звездное небо. Я был в лесу, посреди широкой просеки, и между краями этой просеки, медленной рекой текло черное небо покачивая на волнах бриллиантовые звезды ... И голос Канта, а я точно знал, в своем сне , что это он, сказал:
- Звездное небо над головой, это и есть нравственный закон внутри человека. - И он посоветовал мне :
- Иди по течению...
Я пошел и оказался в Лондоне, на Бейкер-стрит, 221Б. На улице не было ни души. Я услышал ритмичный скрип какого-то небольшого механизма. Из-за угла, проворно вертя педали, показался маленький черный чеширраптор , едущий на велосипеде. Велосипед скрипел и пищал нещадно. Мне позарез занадобилось узнать который час. Он подъехал ко мне и становился, опершись одной лапой о мостовую.
- Сколько времени? - спросил я , зная, что так говорить неправильно, надо - который час.
- Время вышло. - сказал он.
Как ни странно, этот ответ меня устроил.
- А зачем тебе велосипед? - спросил я, - ты же, благодаря особому строению конечностей, можешь развивать скорость до сорока километров в час?
- Это еще не предел, - ответил он, и позвонил в звонок велосипеда, - но я же велоцираптор!..
- Нет , я знаю, ты - чеширраптор! - возразил я.
- Какая теперь разница? - он грустно улыбнулся и исчез, только его зубастая улыбка колыхалась передо мной в воздухе, источая странный острый растительный запах... Я плыл в синей холодной жидкости. Это был жидкий кислород, но почему-то он не заморозил меня до смерти мгновенно, хотя и прожигал холодом до костей. Я выбрался на большой пластиковый коробок-контейнер от аудио-диска. Из него доносилась заунывная электрическая музыка, показавшаяся мне знакомой. На коробке был рисунок - земной шар, имеющий в то же время очертания черепа, и надпись - Жан-Мишель Жарр "Оксиген". Послышался тихий шепот, идущий словно бы отовсюду.
- Кислород... Это кислород убивает тебя.
И я вспомнил:
-Точно! Кислород! Как же мы забыли! А теперь мы все умрем...
Все провалилось в мазутно-густую, обволакивающую тьму.
* * *
...я очнулся от того, что кто-то навязчиво (причем, уже не впервый раз) заталкивал мне в рот, какую-то донельзя противную, вонючую и скользкую, теплую кашицу, издающую тот самый, странный запах от улыбки чеширраптора из моего сна. Меня скрутил рвотный спазм и я , перекатившись на четвереньки стремительно опростал желудок. Все мое тело горело изнутри, словно я лежал в микроволновке, в крови волнами прокатывалось необыкновенное электрическое гудение.
- Тхарги-странги, мохыт ганх, - проскрипел у меня над головой, голос раптора, в котором отчетливо слышались интонации досады. Не отдавая в этом себе отчета, я в ужасе подскочил, но тут же свалился, как от удара молота , обернутого в вату. Голова, как мне показалось, треснула, как древняя амфора. К тому же, сил не было вовсе, все тело было выжато до последней капли. Оснований для страха не было. Это была Тхом. Она нависла надо мной и, склонив голову, покосилась на меня одним глазом, ну точно, как скворец.
- Даня, ням-ням, быстрая смерть! - эти слова входили в небольшой словарный набор, которым мы обменялись , еще сидя в берлоге. По всей видимости, это должно было значить: "Кушай, Даня, а то скоро умрешь".
Я слабо кивнул , не представляя что за этим последует.
Тхом придавила меня лапой, разжала мне губы своими жесткими длинными челюстями, почавкала, рыгнула, и принялась вдувать мне в рот свою отрыжку с запахом улыбки, вперемежку со слюной... М-м-м, данон! Я, конечно, люблю чеширрапторов, да я, практически, их отец-первооткрыватель, но не до такой же степени... Я замычал, забился, пытаясь разорвать этот нежелательный контакт, но Тхом, видимо , уже наученная горьким опытом, осторожно прижала длинными пальцами мои челюстные мышцы, так чтобы я не мог закрыть рот или укусить ее. Чтобы не захлебнуться, мне пришлось проворно глотать мерзкую жижу... Первый же глоток обжег мне пищевод, и как пылающий метеорит устремился к желудку... Достигнув же его , он взорвался как атомная бомба. Кайенский перец? Куда там к черту!.. Эта штука была посильнее чем... что там было у Гете? Фауст? Вот-вот! Потоки легкого, жидкого пламени, устремились от желудка во все стороны, внутри моего тела, скользя по кровяному руслу. Тело мое еще сгорало в этом огне, а ненвидимые , призрачные пальцы, принялись тщательно, скрупулезно педантично массировать, перебирать, разминать каждую мою жилку, мышцу, косточку. Огненный шар в моем животе между тем набирал силу и ширился, мне стало казаться что я проглотил солнце, как достопамятный крокодил.Когда этот шар лопнул я закричал, и мне казалось, что изо рта вместе с криком, вырывается струя пламени. И я растворился в этом жидком огне. Я был весь окутан пламенем, я бился, кувыркался и барахтался в нем, до тех пор, пока не испарился в последней белой яростной вспышке...
***
...на этот раз я оценил сам факт: я очнулся.
- Я очнулся, - подумал я и подумал с благодарностью и радостным удивлением. - Живой!
Я открыл глаза. Было ясное утро. Было небо гладкого голубого шелка. Сквозь ветви и листву буйной растительности пробивалось яркое веселое солнышко. Лучи его казались живыми. Все мышцы радостно гудели и просились в работу. Так хорошо я не чувствовал себя с самого детства. Кстати о детстве, и настроения такого у меня не было уже лет этак десять. Чистейшая, ничем не замутненная радость жизни, фонтаном била из меня и переливалась радугой метрах в пяти у меня над головой.
- Косма! Как она? - я вскочил и найдя ее глазами кинулся к ней. Что-то странное , но хорошее , случилось с моим телом, так что я не вполне мог рассчитывать движения - вскочив , я подпрыгнул почти на полметра вверх. Косма спала рядом и улыбалась во сне. Я поцеловал ее . Она распахнула глаза, широко и изумленно, и ответила на мой поцелуй. Это был самый необыкновенный, самый лучший поцелуй в моей жизни. Он был вкусным и ароматным. У него был запах и вкус... улыбки, улыбки чеширраптора... Оторвавшись от Космы я увидел на ее губах зеленую корочку. Это была жвачка Тхом, вокресившая нас из мертвых. Я стер ее с губ Космы, она со смехом оттерла мои губы от такого же налета. Мы засмеялись. Не так, как смеялись от кислородного опьянения, а так... Легко и свободно, во всю грудь, во весь дух...Словно навсегда выдыхая из сердца страх , печаль и одиночество.
- Эй, жених и невеста, - весело сказал Сидорцов у меня за спиной, - хорош ржать, спать не даете...
***
...Сначала мы ломились через пышные кущи папоротников, но Тхом быстро вышла на тропинку, которая вскоре привела нас к лесному озеру, находившемуся , оказывается, чуть ли не в двух шагах от нашей стоянки, едва не ставшей для нас (кроме некоторых, хитрых, приспособленных к повышенному содержанию кислорода и давлению, динозавров) братской могилой. Никто не вспоминал пока вслух о разговоре, на котором мы остановились... чуть не остановились навсегда... Нельзя было сейчас об этом говорить. Мысли наши занимал вопрос - как она это сделала? И, собственно, а что она сделала? Это сейчас было важнее, чем... как бы обозначить тему? Палеополитика?
Тхом, по просьбе Космы, согласилась показать , как она нас спасала. Сидорцов держался замкнуто, словно бы показывая, что отрешился от командования. Боря и морпехи поглядывали на китайца, но он не спешил принять на себя бремя власти, хотя его авторитет и положение старшего офицера вполне это позволяли... Он, то ли берег харизму от износа, то ли чего-то ждал. Сидорцов, впрочем, не унывал (а настроение после воскрешения у всех нас оказалось наичудеснейшее), он только держался отстраненно, помалкивал, даже не хотел идти с нами (со мной , китайцем, и Космой), глядеть на сеанс, так сказать, магии, с последующим разоблачением... Ему конечно, хотелось, но, я думаю, он не мог, не должен был, сейчас, быть с нами вместе... Китайцу пришлось настаивать, но его мягкая манера настояния была неотразима - хоть и отчужденный, Сидорцов все же сдался и отправился с нами.
Озеро открылось, как ясный, любопытный глаз - раздвинулись зеленые веки леса, и показалась прозрачно-блестящая водная поверхность. Она, я готов быть присягнуть в этом , вглядывалась в нас, - кто вы, мол? А кто мы в самом деле? Мы, озеро, и сами не знаем... С дальней стороны озера берег был крутой, обрывистый, густо заросший чем-то вроде можжевельника, и выглядел дико, как вставшие дыбом на затылке волосы. С нашей стороны бережок был песчаный, гладкий и пологий. И на этом бережке мы увидели такое, что замерли, и , не знаю , как другие , а я, так даже присел. На бережке, на чистом и ровном озерном песочке были следы, так сказать, "лабораторной работы" Тхом. Берег был в беспорядке завален веточками папоротника и гинкго, мелкими щепками, большими шипастыми шишками, пучками увядших мелких листиков в виде сердечек, и всяким прочим мусором. Несколько рыбин лежали здесь, некоторые были надкушены. Все это валялось в беспорядке, в перемежку, как брошенные уставшими детьми игрушки... Но не это привело нас в оцепенение. Было в этом беспорядке, что-то продуманное, прекрасное, какая-то игривая, небрежная, естественная упорядоченность. Но глаз не ухватывал правила, схемы в расположении этой кучи мусора, как ни странно, отчего-то ласкавшей глаз.
- Что-то мне это напоминает... - задумчиво проговорила Косма.
Китаец, наклоняя голову то так , то этак, разглядывал открывшийся вид под разными углами: то он присел, то напротив, вытянулся на цыпочки и откинув голову назад, попятился в этой нелепой позе. Мы смотрели теперь на него, а не на берег. Прекратив свои странные "упражнения", он непонятно сказал:
- Жилы дракона...
- Что? - переспросил я.
- Жилы дракона... - вполголоса ответил он. - Это категория феншуй... Тонкая тектоника ландшафта, его силовые линии. В старину, у нас в Китае ценилось, когда художник умел видеть их и отразить в картине. Здесь что-то в этом роде... Но не совсем, она видит какие-то другие силовые линии...
Я пригляделся. И правда, в рукоделье Тхом, кажущийся хаос сходился в некие линии, замысловато сплетающиеся в причудливый узор, более всего напоминающий цветок.
- Цветок папоротника... - зачарованно выдохнула Косма. Да, в этом натюрморте действительно было много папоротника, его мелкие ветки придавали цвет всей фигуре. Замечание, тем более, было уместным в этой атмосфере чуда, если учесть, что папоротник не цветет, что не мешает народной молве придавать его цветам чудодейственную целебную силу...
- И как это действует?.. - недма пожала доверчиво спросил капитан.
- Плакса устала, - сказала Косма, поговорив с нею, варить она не будет, но танец покажет.
- Какой танец? - опешили мы.
Косма пожала плечами, -
- Ребята, я так же знаю как и вы, смотрите...- она кивнула на Тхом, уже стоящую посреди своего "кроссворда". Та стояла, слегка покачиваясь, раскинув в стороны лапы, ладонями к земле. Затем она стала медленно вращатиься вокруг своей оси, а набрав скорость вращения, пошла по спирали, осторожно ступая между отдельными элементами картины. Так она шла, иногда меняя направление , закрывая глаза и принюхиваясь, и вдруг совершала молниеносный бросок, подобно альбатросу, выхватывающему из воды мелкую рыбешку, хватала то один, то другой предмет из своей странной колекции и отправляла в пасть, с хрустом разгрызая. Потом она остановилась и по ее телу, от головы до хвоста пошла волна... Мелко переступая, и поочередно поворачиваясь на четыре стороны света, она пускала и пускала волну, пока эта волна не набрала самостоятельную силу и теперь уже, казалось, тело Плаксы мяли, изгибали и подбрасывали какие-то независимые от нее колебания. Когда волна кончилась, Плакса остановилась покрепче упершись мощными нижними лапами-ногами в землю, а верхние лапы-руки подняв к небу, она стала ритмично раскачивать туловище, словно стараясь получше перемешать , как в бетономешалке все содержимое живота. Пританцовывая таким образом, она утробно и хрипло приговаривала что-то вроде : Акахэ, акахэ!
В этом танце была какая-то жуткая завораживающая сила. Казалось, земля дрожит под ее ногами, а над головой поднимается столб повышенного давления, разгоняющий тучи в небе.
Закончив танец, рыкающим возгласом: "Аррх!" от которого мы невольно подались чуть назад, Тхом покачнулась и, присев на песок, заговорила. Косма немедленно включилась в перевод:
- Так я делала, когда варила бальзам и вот, по воле Текущего все живы. Значит, я делала правильно.
- Что это за бальзам, Тхом? - спросил я , и взглядом попросил Косму перевести, - что он делает с нами, у нас внутри?
- Здесь ветер! - важно сказала Тхом, приосанившись, и обвив хвостом нижние лапы, для большей ясности, своих слов, она помахала лапой в воздухе. - Мы вдыхаем его силу. Эта сила синяя. В пище есть сила красная. Когда они смешиваются получается сила солнечная, или огненная. Ваша кровь слабая, она не может вместить силу нашего ветра. Вы привыкли к своему ветру - слабому. Вот ваша кровь и испортилась. Бальзам усилил вашу кровь и теперь она может принять силу ветра и передать ее телу. Вы будете жить и будете сильными... - Тхом солнечно-обаятельно оскалилась.
Под действием внезапного порыва я шагнул к ней и обнял черное горячее тело, не взирая на предупреждающее рычание. Уже потом, прижимаясь щекой к шелковистым перьям на ее груди и слушая быстрые, тревожные стуки большого сердца, я испугался. Она ведь могла меня убить одной левой...Легким движением руки... Но она была неподвижна, только часто дышала, как пойманная птица. Я осторожно разжал руки, и медленно, глядя в землю, отступил на пару шагов... Когда я поднял глаза, Тхом плакала. Рыдала. Просто заливалась слезами. Я оглянулся на Косму. Косма, бледная и взволнованная, показала мне кулак.
- Да что я сделал, - возмутился я, - я просто...
Но тут рыдающая Тхом, от избытка чувств накинулась на нас с Космой и сдавила в объятиях, больно тыкаясь твердым носом в наши лица.
- Данха-брат! Косха-сестра! - мне на миг показалось, что я понимаю ее слова. Я помотал головой и прислушался. Нет , с чего это я? Ничего я не понимаю...Обычное храйдское "кхыр-кхыр".
-Знаешь, Данха, - сказала мне Косма, - ты так больше не делай. Я испугалась за тебя. Убить бы она тебя не убила, может быть, но стукнула бы здорово. И вообще, что это за объятия с посторонними девушками?! - Косма засмеялась.
Тхом с шумными всхлипами, полезла в воду - умываться и пить воду. Мы дождались, пока она напьется , и я опять пристал к ней с вопросами:
- Но как ты до этого додумалась? Что надо варить бальзам именно из этого всего? Ты уже лечила раньше... э... лунных охотников?
- Нет, это просто... Я слышала запах вашего дыхания и поняла, чего не хватает в вашей крови. По запаху нашла недостающее, - она указала на колоритную россыпь огрызков, обломков и обрывков, лежащих на берегу, - и соединила в себе... по воле Текущего...
- А... ну да... конечно, тигля же же у тебя нету, - пробормотал я пораженный услышанным, - да ты сама себе тигль... ходячий... Вот это синтез... Но ладно состав, а режим... Хотя понимаю, - по воле Текущего... Хм, хм, это, видимо,комплекс сильных ферментов...
- Что это "херметха"? - спросила Тхом, я поднял на нее глаза, и вдруг осознал, что все смотрят на меня. Косма, китаец, Сидорцов смотрели на меня изумленно.
- Вы чего? - спросил я с опаской. Они молчали и я вдруг понял , что весь этот разговор с охотницей Косма не переводила.
- Ой-ей-ей, ребята, это я увлекся... Я по-ихнему говорил, или она по-нашему?
- Шрахал (шрах - говорить, храйдск.) как природный чеш, - со смехом воскликнула Косма, - что ж ты скрывал от нас такие таланты?
Тхом тоже хихикала (о, это были страшные звуки, способные перепугать до непроизвольного мочеиспускания самого бугимена, но я знал - она смеется, и именно хихикает).
- Судя по всему, у нас объявился еще один домашний динозавр... - озабоченно сказал Сидорцов.
- Я не удивлюсь, Женя, если мы с тобой тоже... динозавры... - китаец тронул Сидорцова за рукав, - Давайте вернемся, нам нужно закончить разговор...