На углу у здания пожилого кинотеатра стоял офицер. Он имел звание майора и ел малину из стеклянной банки деревянной ложкой.
Рядом стояла нежно-розовая дама и что-то страстно говорила ему.
Он кивал большой головой в маскировочного цвета пилотке и вытирал ладонью малиновую слюну с подбородка.
Было очень душно.
Сломанная поливальная машина сгрудилась у обочины дороги всей своей стальной грудой.
У машины был поднят капот, возле которого негромко беседовали двое мужчин, сплевывая на раскаленный асфальт накопившуюся злость.
На лавочке сидела старушка с двумя одинаковыми головами, но никто не обращал на это никакого внимания.
(Впрочем, ее особая головастость могла быть зрительным обманом, вызванным летним удушьем, страшными испарениями, идущими от (фактически жидкого) асфальта под ногами и еще от чего-то, о чем упоминать сейчас у меня нет ни времени, ни места на бумаге.)
Ровно одиннадцать детей залезли на дерево клен и швыряли оттуда в прохожих всякой дрянью, которая находилась в их распоряжении.
Один из них бросил в майора недоеденным мороженным в вафельном стаканчике, но не попал.
Мороженое плюхнулось рядом с ногой майоровой дамы, несколькими каплями обрызгав ее элегантную 'лодочку'.
Майор улыбнулся в ответ на выходку ребенка и похлопал рукой кобуру под форменной рубахой.
На крыше кинотеатра, расплющившись под лучами раскалившегося до бела солнца, замерло противотанковое орудие и боевой расчет рядом с ним.
Один из солдат достал из кармана брюк зеркальце с расческой и принялся тщательно укладывать короткие волосы на голове у другого солдата.
А в кафе подавали пиво в высоких стаканах, которое из стаканов не выливалось (скорее всего, по причине загустения, вызванного экстремальными погодными условиями сегодняшнего дня.)
Посетители держали стаканы в потных руках, заглядывали во внутрь стаканов, качали их, опрокидывали, резко дергая, бесполезно: пиво оставалось статичным.
Посетители обессиленно шевелили губами и отгоняли от себя надоедающих мух.
Я шел мимо всего этого зная, скоро должно произойти нечто.
Когда я поравнялся со старушкой (вертящей головами), где-то рядом бухнул гром.
Через секунду хлынул ливень.
Я прикрыл глаза веками и замер, втянув голову в плечи.
И так я стоял, держась за землю двумя ногами.
Когда ты в центре циклона - жди и надейся.
Надейся и жди, вся жизнь позади...
Я дождался - циклон проходил. Я чувствовал это своим воспринимающим устройством, которое работало на открытых частотах в диапазоне волнового преломления.
Робко выглянув из-под век, я увидел: потоки воды уносили майора с малиновой банкой, его даму, старушку с лавочкой, поливальную машину и озабоченных мужчин, дерево с детьми и дрянью, которую они еще не успели раскидать в прохожих; а также солдат, зеркальце, орудие, посетителей кафе, пиво в высоких стаканах.
Я прыгнул в поток, в надежде спасти хоть кого-нибудь, но мои пальцы натыкались на бестелесность, лишь разноцветная краска оставалась на ладонях короткое время.
Все постепенно исчезало в водосточном люке.
Старушка махнула мне рукой.
Орудие шлепнуло выстрел холостой.
Я стоял мокрый, моргая всеми глазами (особенно теми, что на затылке) и вдыхая полной грудью свежесть, которою принес циклон.