Аннотация: Предупреждаем дорогих читателей, что предлагаемый материал отражает лишь личную точку зрения автора, за которую мы нести ответственность не можем, не хотим и не будем
РЕУВЕН МИЛЛЕР
ИТАЛЬЯНСКОЕ КАПРИЧЧО
( Март 2001 )
На этот раз нам удалось осуществить неоднократно срывавшуюся задумку - посмотреть Италию. В какой-то мере поездка эта была авантюрой - на нее спровоцировали нас приятели, предложившие поехать туда вчетвером весной, и мы согласились, хотя, по нашим представлениям, еще рановато было - только-только переварили полугодовой давности пиренейский тур... Но когда механизм поездки начал раскручиваться, что-то у наших спутников произошло, они раздумали, отменили заказ на билеты, ну а мы уж решили не останавливаться - сколько раз можно откладывать? Подготовились достаточно прилично: купили билеты на самолеты "Алиталии" по относительно невысокой цене и на нужные нам дни: туда - в Рим, обратно из Милана; забронировали через Интернет приличные гостиницы во всех четырех городах, где собирались останавливаться; выяснили расписания и тарифы поездов, на которых предстояло перемещаться по стране. Знакомые, уже побывавшие в Италии, снабдили нас несколькими книжками и картами, а также массой полезных советов, существенно дополнивших наши знания об Италии сверх подчерпнутых из имевшихся у нас 2-3 путеводителей. Мало того, наш родной ребеночек ездил перед Новым годом в Милан и Венецию, и от него узнали мы много ценной информации.
Кроме Рима и Милана мы предполагали побыть по нескольку дней во Флоренции и Венеции, а также съездить посмотреть Тиволи, Сиену и Пизу.
В отличие от предыдущих поездок по заграницам, особенно первой нашей - парижской, индивидуальной, в этой я занимался лишь организационно - хозяйственными вопросами. Идеологом и мотором поездки была Рая, ее тянуло лично "прикоснуться" к мировой изобразительной классике, она мечтала попасть на спектакль "Ла Скалы", убедиться, что Венеция действительно стоит на воде, и т.д., и т.п. Тень скромного гимназического учителя Бачея (как выяснилось впоследствии, сына вятского архимандрита и зятя большого одесского генерала), так запросто в 1912 году повезшего своих недорослей Петю и Павлика на каникулы в Италию, не давала ей, лишенной такой возможности в родимой Совдепии, покою, я думаю, еще с 1957 года, когда была опубликована повесть о похождении одесского семейства на Аппенинах...
Еще одной особенностью было то, что мы впервые собрались самостоятельно ехать в страну, где невозможно общаться ни на русском, ни на иврите, а ничем другим, кроме слабеньких, мягко говоря, английского и французского, мы не владеем. Но, с другой стороны, где наша не пропадала в безъязыкие израильские годы?! Мне кажется, что я сумею теперь договориться с аборигенами даже в Полинезии...
ПРЕДШЕСТВИЕ
Так уж получилось в моей жизни, что отношение мое к Италии всегда было, скорее всего, холодным. Началось с художников Ренессанса, которые никогда не были в опале у совковых властей, и идиосинкразию к словам "эпоха Возрождения", "гуманизм" и именам самых-самых великих я схлопотал еще в пятилетнем возрасте, когда пережил тянувшееся, как мне кажется, месяцами, мероприятие по празднованию 500-летия Леонардо, в котором, кроме непрерывного гундевшего у бабушки репродуктора, принимали участие очень занимавшие меня, малограмотного в те годы, журналы "Огонек", тиражировавший в меру своих небольших полиграфических возможностей шедевры Леонардо, Рафаэля и примкнувшего к ним Рубенса, а также особенно любимый мною "Крокодил", где лохматый и сумрачный старик Леонардо из номера в номер торжествовал над козлобородым, в звездно-полосатом цилиндре, дядей Сэмом - великая соцреалистическая изобразительная классика кукрыниксо-ефимовых...
Затем в юности я влюбился в испанцев Эль-Греко и Гойю и художников конца XIX - начала ХХ века, прежде всего, французских импрессионистов, и таковы мои предпочтения до сих пор...
К музыке, где итальянцы лидировали лет 300-400, создав, по сути дела, кроме огромного пласта мировой культуры также применяемую и по сей день технологию сочинения и исполнения, в которую продолжают интегрироваться даже созданные ХХ веком чудеса аудиотехники, я приобщился много позже, уже с Раиной помощью. Из итальянцев люблю Вивальди и Паганини, но ведь их исполняют не только и не столько в Италии!.. Знаменитое итальянское пение, в первую очередь, великие помпезные оперы, переношу с трудом, и процесс этот с возрастом только усугубляется...
Что касается древностей, то после пирамид, Иерусалима и довольно обильного греко-римского наследия в Эрец Исраэль, меня сложно чем-то удивить. Опять же, российско-советская педагогическая традиция изучения истории древнего мира с ее явным перекосом в пользу античности и несвоевременностью для 11-12 летних умишек, к тому же доставшаяся советским детям без сопутствующей ауры греко-латинской зубрежки, которую могли ощущать гимназисты Петя и Павлик Бачеи, превращающая эту несвоевременность в несварение информации, ничего, кроме холодной неприязни к римской истории в моей памяти не оставила. Уже взрослым человеком я понял, кроме того, что именно римляне совершили самое большое преступление против еврейского народа за всю его историю - уничтожили существовашую тысячу лет еврейскую государственность и рассеяли евреев по всему миру. В моих глазах даже Катастрофа времен второй мировой войны выглядит меньшим преступлением. Иудейская война, закончившаяся разрушением Храма, пленение и рабство непокорных иудеев сожрали, наверно, гораздо большую долю тогдашнего еврейского народа, чем в нашу эпоху это сумел гитлеризм и его приспешники. Кстати сказать, итальянские фашисты, насколько я знаю, мало причастны к "окончательному решению еврейского вопроса" Гитлером...
История средних веков и нового времени у нас изучалась также из рук вон плохо, и из всей заграницы в ней явно доминировали англичане и французы, поэтому о послеримской истории той земли, куда мы ехали, я имел весьма смутное представление, разве, что помнил с пятилетнего возраста о существовании эпохи Возрождения, Леонардо, Микеланджело, Бокаччо, других гигантах, но почти не имел понятия о государственных и обществено-политических структурах тех времен (что-то в духе советского анекдота: "Л.И. Брежнев - мелкий правитель эпохи великого артиста Аркадия Райкина"). Помнилось только, что современная Италия появилась на карте мира во второй половине XIX века в результате гарибальдийских войн, а чем итальянцы, за исключением Верди, Бузони, Пуччини и Маркони там потом занимались целые полвека, я понятия не имел.
Следующим этапом были двадцатые годы прошлого (уже!) века: Маринетти, Мусоллини, футуризм, фашизм, непонятная и неудачная война с Абиссинией, ось Рим-Берлин-Токио, итальянские войска в сталинградском котле, досрочное окончание Италией второй мировой и быстрая сдача американцам. Затем, уже на моей памяти - из радио, газет и телевидения: калейдоскоп левых и правых правительств, "американская марионетка Де Гаспери" (опять же из моего любимого "Крокодила"), Пальмиро Тольятти, генсек итальянской компартии, лауреат сталинской премии за укрепление мира, брошенный продажным проамериканским режимом за решетку; расширяющиеся разногласия между КПИ и КПСС после ее ХХ съезда, еврокоммунизм, строительство в СССР завода-гиганта по лицензионному выпуску устаревшей модели "Фиата", похищение и убийство мафией главы правительства Альдо Моро, очень плохой папа Пий XII, затем - очень хороший Иоанн XXIII, чехарда у папского престола в 70-х годах и нынешний папа Иоанн-Павел II, приезжавший к нам в Святую Землю в прошлом году и называемый на иврите смешным, на мой слух, словом "апифиор", который у Стены Плача призвал сынов авраамовых (т.е., нас с арабами) к миру. К чести его следует сказать, что именно он много сделал для снятия с евреев многовековых католических наветов, он, будучи в Иерусалиме принес извинения еврейскому народу за гонения, притеснения и геноцид, осуществлявшиеся в течение двух тысячелетий христианства. В израильских газетах ходил тогда апокриф (а, может, и правда?) о молодом приходском священнике Войтыле, зарегистрировавшем маленькую еврейскую девочку как ребенка польских родителей, которые по просьбе ее настоящей семьи, их друзей, обреченных на смерть в газовой камере, тайно выкрали ее из гетто...
С Италией немного знакомила литература. Переводов итальянских писателей, кроме Данте, Петрарки, Бокаччо, Гольдони и Карло Гоцци (а чаще - тенденциозных описаний их произведений, что в русско-советской традиции со времн Белинского называется литературоведением) я, можно сказать, не встречал. Попался мне, правда, как-то в юношеские годы толстенный роман, если не ошибаюсь, Алессандро Мадзони, "Обрученные" - я не смог прочитать и пяти страниц, такая была скучища!. Припоминается еще что-то тягомотное в "Новом мире", кажется "Луна и костры" Чезаре Павезе.
Русские как-то тоже не очень много писали об Италии, в голову приходят только занудный Горький, проживший там большой кусок жизни, Гоголь, бывший уже не в своем уме, когда он начал повесть "Рим", успевший написать всего несколько первых страниц, да еще Толстой отправивший Анну Каренину с любовником в Италию, а из советских - автобиограф Катаев-Бачей да космополит Илья Эренбург. А, вот еще русский путешественник Карамзин, спустившись с Альп, немного захватил север Италии по дороге во Францию. У русских писателей Италия представала страной, ослепительно сверкавшей солнцем и морем... Из европейцев я читал об Италии у Дюма и Жорж Санд, Войнич и Диккенса. Кажется, все.
Европейские художники XVII-XIX веков, в том числе, русские, учившиеся и работавшие в школе классицизма, много потрудились для создания визуального образа Италии тех времен, и главными и любимыми их объектами были древнеримские руины, принявшие за тысячу с лишним лет романтический вид. И этими бесчисленными и однообразными Италиями увешаны Эрмитаж и Лувр, Русский музей и Третьяковка.
Главную же информацию о современной нам Италии мы получали, конечно же, из кино. Невероятное кинематографическое чудо 50-х годов - неореализм и итальянское кино следующих десятилетий были созданы, в основном, художниками левых взглядов, сочувствовавшими СССР, среди них было немало коммунистов, что вместе со сравнительно невысокой стоимостью их фильмов в прокате и демонстративно показанным низким жизненным уровнем большинства героев этих фильмов, лицемерно-мазохистское смакование проблем "простого человека" в капиталистическом обществе, открыло им в стране победившего социализма зеленую улицу и позволило нам увидеть большинство этих шедевров. Нашими любимцами были Анна Маньяни и Джульетта Мазина, Джина Лоллобриджида и София Лорен, Альберто Сорди и Марчелло Мастроянни, Тото и Уго Тоньяцци... А какие имена создателей фильмов! Де Сика! Де Сантис! Феллини! Пазолини! Дзефирелли! Бертолуччо! Джерми! Антониони! Братья Тавиани!
Вместе с тем мне лично был очень несимпатичен герой этих фильмов - неореалистский и постнеореалистский плебс, как правило, нищий в большинстве фильмов, или разбогатевший ("Бум", "Дамы и господа"). Я с удовольствием воспринимал художественные находки режиссеров, великолепную игру актеров (одна Анна Маньяни чего стоит!), но жизненные проблемы героев и коллизии фильмов проходили мимо меня - все эти люди казались примитивными, неинтеллектуальными, провинциальными, а потому мне неинтересными. В этом отношении итальянские фильмы стояли в моих глазах рядом с советскими фильмами из жизни советской рабоче-колхозной коммуналки, как правило, снятыми несравненно хуже и, разумеется, менее солеными. Даже перестроечный поток ранее недоступных шедевров мало изменил мои ощущения. Скажем, поэтическое очарование "Амаркорда" вызвано тем, что это - ностальгическая легенда об ушедшем времени, о детстве. Перенеси его персонажей в 70-80 годы, и от фильма ничего не останется, - он превратится в фарс о тупой и грязной провинциальной жизни, не более того...
Я перечитал написанное и понял, что за нелюбовь к изобразительной классике, за отсутствие пиетета перед солнечной Италией, "где зреют апельсины и лимоны, и маслины, фиги, и так далее..." приговорен тобою, читатель, на выбор: к побиению камнями, распятию на кресте или растерзанию львами на арене Колизея, чем любили развлекаться римляне. Как так можно? Не восхищаться априори Италией, которой весь мир веками восхищается?
Как говорится на родимом иврите: "Лама? - Каха!", то есть: "Почему? - А потому!". Ничего не могу с собой поделать, - тем более, что сейчас модно иметь нетрадиционную ориентацию, хотя бы по отношению к Италии...
РИМСКИЕ КАНИКУЛЫ
...Потом в гостинице нам выдали карту Рима, получше той, что мы привезли с собой - в ней более-менее были соблюдены пропорции. В частности, вокзал Термини, на который мы приехали вечером из аэропорта, был показан во всю длину. А с той нашей картой, выйдя из вокзала, как стало ясно потом, через далекий боковый выход, я представил нас стоящими на привокзальной площади (т.е., приблизительно в полукилометре от фактического места), от которой, судя по карте, было рукой подать до заказанной гостиницы, всего несколько минут ходу. Поэтому знакомство с Римом началось с зигзагообразного плутания по практически пустым ночным улицам (время, на самом деле, было между половиной девятого и половиной десятого вечера). Редкие личности, попадавшиеся нам на глаза, были, как правило, подозрительного вида неграми или китайцами. Итальянский язык мы по ряду причин еще не успели как следует освоить, что создавало некоторые сложности в общении с местным населением. Одним из первых впечатлений от Вечного Города оказалось его родство со Святым Городом в отношении бестолковости уличной топографии - табличек с названием улиц в Риме также мало, как и в Иерусалиме. Более того, если пучок улиц связываются площадью, то на перекрестках нигде не встретишь названий улиц, а только имя площади. Ну и на нашей дорогой карте были отмечены одни улицы, а на табличках, в основном, другие... Посему, проскочив нужный нам поворот возле площади Санта Мария Маджоре, мы потащились по магистральной, но абсолютно пустынной улице Кавур в сторону, противоположную нашей гостинице. И вот, встав под очередной фонарь возле станции метро, чтобы сориентироваться, мы вдруг услышали русскую речь. В двух шагах от нас две молодые подвыпившие девушки обсуждали свои похождения. Мы бросились к ним, как к спасателям, и они нам помогли. Где точно расположена наша улочка, они не знали, но были уверены, что это в районе хорошо знакомого им комиссариата полиции, куда они ходили отмечаться. Девочки развернули нас назад, и пошли с нами по мрачной ночной улице Кавур. Метров через пятьсот, на углу скатывающейся вниз и влево улицы, они остановили пожилого итальянца, в веселом расположении духа возвращавшегося из какого-нибудь "молочно-кефирного" заведения, который объяснил им, а они нам (в итальянском у них опыта было гораздо больше, чем у нас!), куда идти, и это, наконец, был правильный путь...
Низкий поклон подвыпившим обитателям пустынных улиц вечернего Рима!..
Четыре с половиной дня, всего четыре с половиной дня, мы осматривали Рим, его улицы, площади, сады, фонтаны, музеи, руины и церкви. Вечный Город, как и положено настоящим путешественникам, мы, в основном, познавали ногами.
Улица Кавур, такая мрачная ночью, а днем - типичная красивая столичная магистраль, за четверть часа приводила нас от площади и церкви Санта Марии Маджоре, в двухстах метрах от которой мы жили, к сердцу Рима - Капиталийскому и Палатинскому холмам и Колизею. В здании, соседнем с нашей гостиницей "Дорика", мы обнаружили знакомую с детства по расказу Андроникова Римскую Оперу. Жаль, что при нас там ничего приличного не давали...От Пьяцца Виминале, где мы жили напротив здания МВД, улица спускалась в одну сторону к площади и церкви Санта Марии Маджоре, а в другую, пересекая магистраль Национале и приняв имя Виа делла Катро Фонтане (т.е., Четырехфонтанки), поднималась сначала до перекрестка на вершине холма, где на четырех углах его бьют эти самые фонтаны, затем скатывалась на Пьяцца Барберини к фонтану Тритоне. Дальше, переименовавшись в Виа Систина, она заканчивалась высоко над площадью Испании, куда мы спускались по многоярусной лестнице, где периодически устраивают гала-концерты и показы мод.
От другого конца Пьяцца Барберини вверх к огромному парку - Вилле Боргезе извивается улица Венето - центр римской "дольче вита", где и около полуночи полно народу, яркое освещение, заполнены дорогие рестораны, но, если верить путеводителю, - она одна такая на весь Рим. Город, как мы убедились по прибытии, рано ложится спать.
От Барберини по оси фонтана отходит Виа Тритоне, которая идет параллельно (насколько это понятие можно отнести к городу на холмах) Виа Национале, и между ними находится знаменитый фонтан Треви, а дальше Виа Национале выходит к Пьяцца Венеция, между которой и Колизеем на Палатинском и Капиталийском холмах сосредоточена основная часть руин древнего города Рима.
Пьяцца Венеция - очень заметная узловая точка Рима, ее видно издалека из многих мест. Она выделяется монументальным белоснежным дворцом Витториано, облепленным всевозможными статуями и фонтанами, построенным на стыке XIX-XX веков в память первого короля объединенной Италии Виктора-Эммануила. Здание это было знакомо нам по первым кадрам фильма "Приключения итальянцев в России", там мимо него на сумасшедшей скорости просигала на мотороллере героиня (между прочим, весьма характерный для Рима и для этого места персонаж!). Для начала мы по темноте своей приняли белую громаду за какой-нибудь отреставрированный Римский Форум, хотя ни в одном путеводителе об этом здании не было ни слова. Ошибка выяснилась, когда мы вошли внутрь, где попали в музей строительства дворца и поняли, что этот кич, эта имитация древнего стиля, по архитектурным меркам, можно сказать, новенькая, с иголочки...
Если пойти от Пьяцца Венеция к Тибру, то напротив острова Тиберин, связанного мостами с обоими берегами реки, попадаешь в сеть старинных узких улочек, бывших когда-то старым еврейским кварталом-гетто. И сейчас здесь напротив моста Понте Фабрицио высится громадное здание римской синагоги, а на карте желающие могут найти адресок близрасположенного кашерного ресторана...
Ну, а если направиться к набережным от площади Испании через сеть маленьких улочек, где почти в каждом доме очень дорогие магазины высокой моды, приходишь на Пьяцца Навона, где площадь вокруг трех ее фонтанов оккупирована художниками, торгующими как готовым худширпотребом, по-моему, "машинного" производства, так и предметами своего уличного творчества на темы фонтанов Пьяцца Навона. Оставшееся от них место занимают негры, продающие сумки - этих ребят полно по всей Италии. Дальше от площади выходим на Виа Витторио-Эмануэле возле церкви Сант Андреа, недалеко от которой по направлению к набережной находятся развалины Театро ди Помпео. Их сложно разглядеть между домов и огромного привозного рынка, занимающего близлежащую площадь. А там уже до набережных рукой подать, и по ним опять же недалеко дойти до синагоги. И чуть дальше от берега, между мостами Понте Фабрицио и Понте Палатино - длинная и очень живописная площадь Пьяцца Бокка де Верита, с обоих концов которой остатки древних построек: Театро ди Марсело и колоннада Темпло ди Эрколе о ди Веста.
Как-то мы проделали пешком путь от Ватикана до дома. Мы шли по Виа Кола ди Риенце, современной жилой и торговой улице, на которой обнаружили большой крытый рынок и массу дешевых распродаж. Перейдя Тибр по мосту королевы Маргариты, на противоположном берегу мы попали на Пьяцца дель Пополо, увенчанную египетским обелиском. Над этой площадью нависал парк Виллы Боргезе, куда мы и поднялись, а затем прошли по парку, кое-где переходящему в лес, оставив справа Виллу Медичи, два с половиной-три километра до Галереи Боргезе... После посещения музея мы уже ранее описанным путем спустились по Венето к Барберини, затем сделали крюк для осмотра фонтана Треви, а потом по нашей Четырехфонтанке добрались до гостиницы...
Было у нас и несколько автобусных поездок по городу, но в основном, это уж когда ноги не носили. В какой-то день мы купили однодневные проездные билеты, но так и не использовали их полностью, предпочитая пешие прогулки. Был, правда, случай, что мы перепутали при посадке направление автобуса, но это оказалось даже к лучшему, мы проехали по юго-восточной части Рима и просто посмотрели ее из окна, что тоже немало. Мадрид, например, мы осматривали практически только так.
Наши глаза, изголодавшиеся в засушливом Израиле по зелени, в Риме, да и в итальянской провинции наслаждались обилием свежей растительности. Рим - очень зеленый город, там множество парков, лесопарков, скверов. Зеленый символ Рима - знакомая по рисункам и фотографиям итальянских ландшафтов зонтичная сосна - пиния. Даже на микроскопической территории Государства Ватикан, чуть ли не половину которой занимают собор и площадь св. Петра, есть прекрасные, идеально ухоженные сады. Когда смотришь на город откуда-нибудь сверху, а в Риме много высоких точек обзора, хотя его холмы, конечно же, ниже иерусалимских, дух захватывает от красоты и простора этого древнего современного города. Хорошо, что там не понастроили небоскребов, и в небе конкурируют только шпили и купола церквей...
Полтора дня мы осматривали археологические музеи под открытым небом на Капитолийском и Палатинском холмах и примыкающие к ним Форум Траяна и Колизей. Мы бродили по тропам, проложенным на местах древних улиц, по лесопаркам, скрывающим в своей могучей зелени останки домов, бань, храмов, стадионов и дворцов великого города, правившего когда-то миром, проходили под арками, воздвигнутыми в честь трумфа римского оружия. По очень высоким, неудобным ступеням поднимались мы на трибуны и стены Колизея и будь у нас побольше воображения, могли, бы, наверно, представить происходящее внизу на арене кровавое зрелище... На всем пути: и на открытом воздухе, и в археологическом музее, и в развалинах дворцов и храмов, - всюду преследовали нас целые и разбитые статуи древних кумиров: богов, императоров, а также простых римских граждан. Меня поразили руины храма Венеры напротив Колизея. От огромного сооружения сохранилась половина, оно видно как бы в разрезе, и внутенний свод его неожиданно напомнил мне нечто вроде формы для отливки купола, подобного сооруженному на соборе св.Петра или широко применявшегося мусульманами в средние века (купола мечетей Омара и Аль-Акса в Иерусалиме, среднеазиатских мечетей), а также арочные входы в знаменитые самаркандские мечети Регистана и Биби-ханым...
Нам довелось испытать то чувство, которое, видимо, посещает большинство туристов, на "римских каникулах" бродящих по следам ушедшей цивилизации - восхищение ее уровнем, хорошо видимым даже два тысячелетия спустя, и какую-то легкую грусть, знакомую по картинам художников XVII-XVIII веков, тиражировавших виды руин.
"Раскопки, руины, кругом одни руины!". Все эти руины очень обихожены и приспособлены под туристскую индустрию. Многовековая привычка. Наверно, очухавшись после нашествия Атиллы, варваров и вандалов, жители Рима, за неимением ничего лучшего, начали торговать славным прошлым предшественников. Желающих поглазеть на поверженный Рим, видимо, было всегда предостаточно. Я испытал атавистическое варварское злорадство, сфотографировавшись рядом с аркой Тита, где на барельефах римские воины угоняли в плен и рабство моих бородатых и пейсатых предков. Я-то с опозданием на исторические два тысячелетия и личные полвека все же вернулся к моему народу, в Иерусалим, а где вы, доблестные римляне? Где ваши храмы, боги и оракулы? Подозреваю, что и у первых, средневековых праздношатающихся туристов, попавших в Рим, у которых, быть может, свежее была историческая память, зрелище разрушенной "империи зла" вряд ли вызывало добрые чувства... Но было и другое. Приведу свидетельство Иоакима Дю Белле, французского поэта XVI века, посетившего Рим через тысячу с лишним лет после его разрушения (перевод И. Эренбурга):
Увидев Рим с холмами неживыми,
Безмолвствует в смятеньи пилигрим:
Нагроможденье камней перед ним.
Напрасно Рим найти он тщится в Риме.
Был пышен Рим и был непобедим,
Он миром правил. В серо-синем дыме -
Обломки славы, щебень. Где же Рим?
Уж Рима нет, осталось только имя.
Он побеждал чужие города,
Себя он победил - судьба солдата,
И лишь несется, как неслась когда-то
Большого Тибра желтая вода.
Что вечным мнилось, рухнуло, распалось,
Струя поспешная одна осталась...
Повсюду славен, повсеместно чтим,
С поверженнными, праздными богами.
С убогим мусором в разбитом храме,
Нам открывается великий Рим.
Был блеск его уму непостижим,
Беседовали башни с небесами,
И вот, расщеплен, он лежит пред нами,
Он нас томит ничтожеством своим.
Где слава цезарей, рабов работа?
Побед кровавых пышные ворота,
Героев рой, бессмертия ключи?
Все унесли века. Страшней нет власти.
Я говорю себе: коль эти страсти
Испепелило время, промолчи...
Пришельца потрясает запустенье.
Те арки, что страшили небеса,
И дерзкий мост, и мрамора леса -
Пожарища, камней нагроможденье...
От разрушения Рима до написания этих стихов времени прошло вдвое больше, чем от Ренессанса, когда жил поэт, до наших дней, и именно тогда, судя по Дю Белле, началось восстановление и строительство современного Рима:
Но этот прах- источник вдохновенья;
Еще звучат былого голоса,
И зодчий, открывая чудеса,
Возносит к небу дивные строенья.
Не думайте, что все вокруг мертво,
Колонны рухнули, не мастерство.
Обманчивому облику не верьте;
Вот он - веками истребленный Рим,
Он воскресает, он неистребим,
Рожденный страстью, он сильнее смерти.
Христианские реставраторы, правда, действовали своеобразно, примеры чего мы уже видели в Испании. Например, сбросили статую императора Траяна с триумфальной колонны (хотя, может я зря так: статую, да и саму колонну могли свалить гунны), а вместо нее поставили своего нового идола - апостола Петра.
Вообще, побывав в Риме, я понял, что истинная родина нынешней христианской религии - это, безусловно, Рим. У религии этой, на мой взгляд, с иудейской ересью, зародившейся во II-III веках до н.э. в наших краях, общего меньше, чем у кошки, которую я сейчас вижу в окно, с ископаемой амфибией, породившей многие виды и поколения млекопитающих.
Первые четыреста-пятьсот лет люди, исповедовавшие так называемые раннехристианские и, впоследствие, евангельские принципы, были гонимы: сначала ортодоксальными иудеями, затем римлянами. Они уходили из большого мира в пустыни, к пещерам над Мертвым морем, в катакомбы, и их проповеди, вначале лишь незначительно противоречившие ТАНАХу (Ветхому Завету) и Талмуду, не находили заметного отклика у современиков. При более-менее благополучной жизни в Иудее, даже в процессе двухсотлетнего сползания еврейского государства от независимой монархии к вассальной деспотии, раннехристианские идеи были чем-то вроде "кухонного" диссидентства, ропота недовольных.
Перелом произошел в начале новой эры. Оккупация Римом, потребовавшим от иудеев, наряду с их традиционным единственным и непознаваемым Богом, совершенно неприемлемого для иудеев обожествления римского Императора и воздаяния божеских почестей его статуе в Храме, восстание против римлян, известное как Иудейская война, поражение восставших и разрушение римлянами Второго Храма, уничтожение еврейской государственности, поражение восстания Шимона Бар-Кохбы, вызвали у евреев мощный моральный кризис, потерю веры в собственные силы и ожидание прихода спасителя свыше - Машиаха, нового царя из дома Давидова, который восстановит Храм. Среди людей, угнанных в рабство, вырванных из привычной среды, потерявших семьи, пораженчески-успокаивающая фаталистическая философия евангельских проповедей о, в целом не замеченном "в своем отечестве" неудачном явлении Машиаха из Нацерета, и отрицание необходимости соблюдения множества жестких иудейских ритуалов (мицвот) нашла благодатную паству. Именно тогда, в I-II веках н.э.истинный основатель христианства апостол Павел носился по восточной части Римской империи и интенсивно создавал все новые и новые тайные общины своих единомышленников.
В самом же Риме, в целом веротерпимом, раннее христианство, которое в глазах римлян не отличалось от иудаизма, и воспринималось таинственной религией зловредного, жестковыйного народа-врага, испортившего при покорении его немало крови римлянам (как в прямом, так и в переносном смысле), жестоко преследовалось. В правление императоров Тита и Домициана принимались антииудейские законы, например, закон, запрещающий членовредительство, т.е., "брит-милу", обрезание. Для иудео-христиан это не составило, правда, больших проблем, их гибкие идеологи, поднаторевшие на разного рода разъяснениях, объявили, что Иошуа-а-Ноцри, Машиах, принявший от римлян мучительную смерть на кресте, тем самым совершил завет с Богом ("брит-милу") для всех своих последователей и их потомков...
За следующие два столетия развитие разрозненных христианских сект на обширном востоке Римской империи: в Египте, Греции, Малой Азии, Сирии происходило еще довольно изолировано друг от друга, и они воспринимали многое от языческих религий галута (рассеяния). Например, если в рукописях Кумрана, принадлежавших предхристианской секте ессеев и датируемых II-III вв. до н.э., есть много общего с проповедями Иисуса, то там нет ничего из евангельской фабулы о распятии и, главное, о чудесном воскресении. Сюжет о распятии мог появиться уже в подвластной римлянам Иудее, тем более, что он исторически конкретен: Понтий Пилат и другие прокураторы казнили по этой садистской технологии немало возмутителей спокойствия, пророчествовавших в неспокойной Иудее. Воскресение явно навеяно вавилонской и египетской мифологией... И так далее...
Но в конце концов распространение раннего христианства, его объединение и централизация привели к тому, что внутри Римской империи, в основном, в восточной ее части сложилась независимая идеологическая организация, которая к началу IV в. н.э. имела четкую иерархичекую структуру и идеологическую основу - четыре канонических Евангелия, выбранных в течение нескольких десятилетий работы Никейского Собора из сотен различных текстов, до того времени используемых в христианских сектах.
А Рим в то время уже приходил в упадок. Его граждане зажрались, им надоело творить, завоевывать и защищать завоеванное и созданное. Постепенно Рим изнутри захватывался рабами, от которых все сильнее и сильнее зависели становящиеся немощными свободные граждане, несмотря на неограниченную власть над телами и, как им казалось, душами, своих рабов. Все больше рабов, пригнанных из разных стран, тем или иным способом добивались успеха, богатели, покупали свободу, и страх перед массовостью этого являения угнетал римскую аристократию.
Кстати, нынешние итальянцы - это в массе своей - потомки тех самых рабов и последующих гуннов и варваров, у которых, как я понимаю, не было обета полового воздержания на оккупированных территориях. Есть, конечно, в них и доля крови каких-нибудь древних латинян, настоящих римлян, но она невелика... "Чья б корова мычала!.." - скажут мне, еврею. Да, в нас тоже немало понамешано, это легко увидеть, понаблюдав несколько минут прохожих на какой-нибудь бойкой иерусалимской улице: привычный по прежней жизни ашкеназийский типаж - далеко не единственный. Но мы, несмотря на двухтысячелетнее рассеяние, сумели сохраниться как народ, нас сплотили: с одной стороны - Тора, а с другой - антисемиты. Те из нас, кто верует в Бога, продолжает молиться тому же Богу, что и Моше-рабейну, Богу Израиля. Наши праздники - не праздники Марса, Изиды, Перуна, не Рождество, не Курбан-байрам и даже не Новый год (о чем лично я, человек светский, сожалею). Мы отмечаем важнейшие исторические и идеологические вехи нашего древнего народа. Этим могут похвалиться потомки древних египтян и вавилонян, персов, греков и римлян? Нет, вместо праздников Аполлона, Марса, Иштар и Изиды они празднуют Рождество или Курбан-Байрам. Народы эти, имеющие, конечно, биологические связи с людьми, в древности населявшими их ареал, и с непременным следствием тысячелетий истории - безусловной генетической мешаниной других этносов, потеряли, в отличие от нас, духовно-идеологическую связь со своими далекими предками, и, по сути дела, лишь приторговывают следами их пребывания, случайно оказавшимися перед взором или под ногами новых поколений...
Позволю себе небольшое отступление по поводу истории. Мне кажется неправильным ее традиционный географический уклон. Я думаю, что вместо изучения процесса проживания разных народов в какой-то географической области (типа какой-нибудь "Истории народов Узбекистана"), вместо истории государств типа "Истории СССР", куда без излишнего формализма, кроме нескольких десятилетий государства, просуществовавшего под именем "СССР", намешали столетия предыдущих государств и формаций, существовавших на этой географической территории, в основном, относящиеся к русскому народу и его предшественникам, следовало бы изучать историю каждого народа-этноса, его рожденние, развитие, зрелость, старость и смерть, ибо судьба этносов напоминает жизнь биологических организмов... С тех пор, как я по-дилетантски, т.е., для личного удовольствия и без нажима извне, заинтересовался историей, то в силу своей математической испорченности и привычки искать количественное выражение статистических закономерностей, и отчасти под влиянием Л.Гумилева, определившего средний срок жизни этносов в 1000-1200 лет, заметил, что для вершины состояния народа, периода его зрелости, история отпускает, в среднем 150-250 лет, и это - вне зависимости от народа, места, времени, социальной формации. (В скобках замечу, что я, как и большинство, людей воспитанных в европейской традиции, не замечаю такую малую деталь земного населения как китайцы и, вообще, дальневосточные народы с их аномальными, на наш взгляд, религиями, традициями и историями!). Примерно двухвековой срок прошел между воцарением Давида и отделения Израильского царства от Иудейского, два века процветала древняя Греция, первые века старой и новой эр - вершина Рима, XV-XVI века - расцвет Венецианской республики, XVIII-XIX, начало ХХ веков - звездный час Великобритании, на полвека позже началось и в начале ХХ же века закончилось мировое величие Франции, XIX-XX века - пик России-СССР...
Вернемся же к Риму. Через 250 лет после разрушения Иерусалимского Храма Рим был уже не тот. Народные настроения, расшатанные восстаниями рабов, все более усиливающимися агрессиями варваров со всех сторон огромной империи, стали сродни унынию иудеев, не сумевших одолеть римскую военную машину. И значительную долю граждан составляли уже "новые римляне", выходцы из провинций и, вообще потомки бывших рабов. Среди них было немало христиан с их скромными, по римским меркам, религиозными ритуалами, с фаталистически-терпеливым восприятием настоящего и настроем на светлое будущее в Царстве небесном, а также с сознанием того, что их Пантеон, т.е., бывший единый Бог евреев, превратившийся у них в Троицу, а также Божья Матерь, святые апостолы и местные святые великомученики, стал сильнее римского Пантеона - всех этих Юпитеров, Марсов и Венер. Население Рима, становившееся все менее латинским по крови, постепенно разочаровывалось и в религии римлян. И наступил момент, когда верха уже не могли, а низы уже не хотели... Император Константин признал христианство государственной религией Римской империи и для большей надежности перенес столицу империи поближе к истокам новой религии, подальше от языческого Рима, на стык Европы и Азии, скромно назвав новую стлолицу Константинополем.
Но многовековая римская ментальность, выросшая из греческой гармонии и красоты, помноженной на гром римских военых побед по всей известной тогда Ойкумене, требовавшая громадности, помпезности и пышности обрядов, никуда не делась, и тут произошла последняя трансформация новой религии, она была поглощена языческой ритуаликой, и эта пилюля-мутант иудаизма, которую не подавившись проглотило римское язычество, создала в нем новую мутацию, называемую ныне христианством. Непознаваемому евреями Богу придали привычный образ Юпитера. Юнону приодели и объявили Пресвятой Девой. Из Венеры, также прикрытой, сделали Марию Магдалину и т.д. Главное - инфраструктура - огромные храмы римских богов со всем имуществом переоборудовались в церкви. Под новые обряды приспосабливалась отработанная веками языческая храмовая ритуалика. Граждане Рима, в массе своей варвары, с удовольствием сбрасывали с пъедесталов прежних богов... Но все это продолжалось достаточно недолго, на Рим со всех сторон обрушились еще более страшные разрушители, и к концу V века от него остались только руины. Новая же религия продолжала развиваться и здравствовать на своей прародине - Восточной Римской империи и поддерживать духовно жителей разрушенной Западной, постепенно распространяясь по всей варварской Европе...
...Впоследствии церковники немало потрудились над тем, чтобы привить пастве, в массе неграмотной, не понимающей умерших латыни и древнегреческого, на которых монопольно в течение столетий переписывались Библия, книги отцов церкви и велись богослужения, во-первых, идей об отсутствии генетической связи христианства с иудаизмом, во-вторых идей воинственного противопоставления христианства иудаизму, т.е., говоря по простонародному: "Эти жиды нашего Христа распяли". Я, например, лично был знаком с жившей под Ташкентом православной бабкой из столыпинских переселенцев, которая ходила консультироваться к священнику Троицкой церкви по поводу утверждения ее дочери, что Христос был евреем. Получив у батюшки утвердительный ответ, бабка возмутилась: "Вот, сволочи, как же это они свояка-то распяли?!" . Хотя, я думаю, что ей, выросшей и прожившей жизнь при советской власти и наверняка худо-бедно читавшей по-русски, доступны были русские тексты Евангелий, книг, в общем-то небольших (правда, вопрос, а просто ли было их добыть тогда, при Сталине или в начале шестидесятых?) для того, чтобы самостоятельно понять, кем был Иисус, и кто его распял.
Для католиков-итальянцев вопрос о распятии Христа должен быть, мне кажется, еще гораздо более болезненным, чем для православных русских, просто унаследовавших уже через столетия канонизированную церковью антисемитскую концепцию. Ведь, в Евангелиях ясно написано, и в них в этом смысле нет никаких фантазий - таково на самом деле было распределение власти в провинции Иудея, что Иисуса казнили римляне, т.е., единственно признаваемые итальянцами предки их народа. Поэтому именно в Риме из комплекса вины, из желания переложить ее на чужую голову, возник навет на евреев, от которого сумел публично отказаться лишь нынешний католический Папа (православная церковь, кстати, в этом вопросе продолжает стоять в средневековой позиции). Именно в Риме и Италии церковь рождала новые мифы и создавала новые кумиры, чтобы показать римское, аппенинское происхождение христианства и максимально затушевать его иудейские корни. Центром христианства стали не Масличная гора или Храм гроба Господня в Иерусалиме, а собор св.Петра в Риме, где находится могила этого апостола, растерзанного львами в Колизее. Когда в VIII в. мусульмане захватили Нацерет, родину Иисуса, возникла легенда о самоперенесении находившейся там церкви Благовещения прямо в Италию и т.д., и т.п. Даже гении Ренессанса - Леонардо, Микеланджело, безусловно, высокообразованные люди, в своих работах на Гензаказчика - католическую церковь, следовали этой традиции. Но об этом дальше. И вообще, наверно хватит о церкви, как общественной институции?..
Церквей, в смысле - культовых сооружений, в Риме неисчислимое множество.
Мне подробно запомнился лишь собор св. Петра, а от остальных, которые я осматривал, осталось лишь какое-то интегральное впечатление. Скажу сразу - я не в восторге от архитектуры, интерьеров и убранства римских церквей, мне гораздо больше по душе радостная готика, увиденная в Испании и Португалии. Римские церкви своим полумраком, эклектическим переизбытком украшений, среди которых часто, конечно, попадаются скульптуры и картины великих, аляповатой роскошью, в моих глазах выглядели скучными и примитивными казенно-воспитательными учреждениями. Безусловно, и испанские церкви, по крайней мере, увиденные нами кафедральные соборы, не выглядят бедно, и там хвастаются тоннами золота, заложенного в алтари, но летящие вверх своды, окна, витражи, да и, на мой взгляд, лучший вкус и чувство меры у их создателей, способствуют подъему душевного настроения. Римские же церкви угнетают низкими сводами и мрачной серьезностью.
Но собор св. Петра - это нечто особое. Утром в воскресенье мы пришли в Ватикан на круглую площадь, огражденную колоннадами собора, с обелиском в центре ее и перпендикулярным главному входу собору широченным торжественным проспектом, пробитым во времена Мусоллини, и ведущим в реке. Было часов девять, народа еще почти не было. Мы спокойно вошли в громадный, а изнутри кажущийся еще большим, собор, сумраком напоминающий безразмерную подземную пещеру (катакомбный атавизм церкви?). Практически в центре собора высится золоченый балдахин на четырех каменных колоннах, имитирующих винтообразные пальмовые стволы. Кроме главного алтаря, расположенного против входа, есть еще несколько боковых, это, по сути дела, дополнительные церкви внутри собора. Богатейшее украшение собора, естественно, в характерной помпезной эклектике, заимствованной от древних римлян. Справа от входа, в нише - знаменитая "Пьета" Микеланджело, вернее, ее копия, сам оригинал находится в музее. Эту Богоматерь, оплакивающую Сына, Микеланджело изваял, будучи еще никому не известным юношей и по наивности даже не надписал свою работу. И поскольку почти никто не верил, что двадцатидвухлетний парень мог так живо передать материнское горе, автору пришлось как-то ночью пробраться в собор и выбить на статуе свое имя.
В соборе есть небольшой музей, где выставлены, в основном, одеяния, предназначенные для пап и кардиналов, и церковная ритуальная утварь. Посетив этот музей и осмотрев собор изнутри, мы решили подняться на его купол. Для начала лифт поднял нас на крышу собора, откуда мы смогли зайти на его верхние хоры и поглядеть на интерьер собора сверху. Ощущение было, как от обозрения глубокой пропасти. Далеко внизу шевелились человечки, начиналась воскресная служба, слышалось пение... Дальше был подъем на собственно купол. Это несколько десятков метров по высоте, очень тяжелых из-за того, что идти приходится по узким винтовым лестницам, где, чаще всего, двоим не разойтись, где нередко высокие, крутые ступени и практически нет возможности остановиться и передохнуть. Рая вначале вообще отказалась от мысли подниматься, я пошел один в компании каких-то китайских девочек-подростков, которые и задавали темп подъему. К счастью, они непрерывно болтали и хохотали, что, безусловно замедляло их прыть. А отстать от них, чтобы продышаться, на лестнице шириной сорок сантиметров, ввинчивающейся в купол вокруг стержня, было совершенно невозможно, да и поток поднимающихся был в, общем-то, непрерывный, сзади подпирала следующая группа. Но через несколько минут я все же более-менее живой вышел на баллюстраду купола. А еще через несколько минут туда вползла Рая, в состоянии, близкому к обморочному - все же любопытство оказалось сильнее страха... (Кстати, это был уже не впервые, нечто подобное произошло в Испании, в Каменном монастыре, когда она сначала наотрез отказалась пройти через туннель под водопадом, но через несколько минут все же догнала группу).
Посидев, попив водички и прийдя в себя, мы были вознаграждены за муки подъема. Боже, какой вид открылся нам! Прямо внизу, с одной стороны - круглая соборная площадь, постепенно заполняющаяся народом, с другой - яркая зелень и аккуратная геометрия цветочных клумб Садов Ватикана. А дальше, во все стороны - Рим, Рим и еще раз Рим! Рим с его бесчисленными Виа, Пьяцца, Пьццале (какое-то идишское слово!), желто-зеленым Тибром, пересеченным во многих местах перегруженными украшениями Понте и обрамленным широкими Лунготевере, Рим с его холмами, парками, дворцами и куполами церквей! Была солнечная погода, и долго не хотелось расставаться с панорамой Великого города...
Но в конце концов мы все же спустились, что было несравненно легче, и пошли искать знаменитые Музеи Ватикана. Для этого нам пришлось обогнуть по периметру почти всю огороженную высокой стеной территорию папского государства. На самой же территории шла бойкая торговля сувенирами и всякой мелочью, причем относительно дешево: Ватикан - зона свободной торговли! Музей в тот день не работал, и пришлось отложить его посещение на пару дней. Около полудня мы присели передохнуть на Пьяцца ди Рисорджименто возле стены Ватикана и где-то в половине первого вернулись на соборную площадь. Мы попали к моменту исхода с площади многотысячной толпы после традиционной воскресной проповеди и вместе с толпой пошли по широченному проспекту Виа ди Концилиационе в направлении Тибра и замка св. Ангела. И лишь вечером из теленовостей мы узнали, какое зрелище пропустили, сидя всего в нескольких сотнях метров от собора св. Петра. Во-первых, на проповедь вышел сам Иоанн-Павел II, во-вторых, по окончании проповеди он отпустил грехи и дал благословение чернокожей уличной проститутке (я думаю, что в христианском календаре в то воскресенье было что-то связанное с Марией Магдалиной). Не знаю, что мы увидели бы в стотысячной толпе, но по телевизору все это смотрелось хорошо. Итальянские СМИ достойно подготовились к мероприятию с прощением грешницы: по всем каналам ее сначала показывали в производственной обстановке, на каком-то перекрестке, где у светофора она в соответствующей спецодежде, предлагала свои услуги проезжающим, затем на исповеди, и вот, наконец, сам Папа благословляет ее перед всем честным народом! А мы такое зрелище прозевали! Но ладно, Бог с ней, с блудницей!
Замок св. Ангела - это форпост, крепость, защищавшая Ватикан. Сейчас это музей, где опять же глаза рябит от археологических экспонатов и картин, иллюстрирующих разные военные эпизоды с участием замка, но кроме того, и само сооружение интересно. Мы поднимались на самую крышу его, увенчанную статуей ангела с мечом, и опять перед нами была панорама Рима, правда теперь лишь ближних районов - замок намного ниже собора. Зато хорошо были видны сады Ватикана и собор, и всякие Понте и Лунгатевере Тибра...
Через пару дней мы снова приехали к Ватикану, чтобы попасть в его знаменитые Музеи. Километровая очередь желающих попасть туда начиналась все у той же Пьяцца ди Рисорджименто, но двигалась она довольно быстро, и примерно через час мы уже вошли в музей. Говоря словами величайшего гимнописца всех времен и народов, из зала в зал переходя, там двигался народ, причем довольно плотно и быстро. Утешало лишь сознание, что летом народу бывает гораздо больше.
Честно говоря, я ожидал, что музей этот поинтересней. В Лувре, да и в Эрмитаже итальянская классика представлена гораздо лучше, может быть, это связано с тем, что там дворцы исчезнувших монархий давно превращены из резиденций в художественные музеи, и экспозициями там, по-видимому, больше занимаются искусствоведы, а не хозяева, и эти экспозиции не служат украшению интерьеров, а сформированы тематически, то есть, удобно для зрителей. Хотя, может, я ошибаюсь. Но концентрация произведений, считающихся шедеврами, почему-то в Музее Ватикана безусловно ниже, чем в тех. Но, безусловно, есть в Ватикане вещи, которые больше нигде не увидишь, например, Лоджии Рафаэля и Сикстинская капелла.
Лоджии, видимо для сохранности, завешены сетчатой тканью, что, разумеется, не слишком способствует... Что-то разглядеть можно лишь при вертикально-отвесном взгляде, а попробуй глазеть таким образом среди обтекающей тебя непрерывно движущейся толпы!
Сикстинскую капеллу нам удалось осмотреть довольно подробно. Несмотря на то, что зал был переполнен, нам даже удалось дважды присесть в разных концах его, и мы пробыли там порядка часа. Я, наверно, опять же должен быть распят или побит камнями, но при осмотре в башке моей крутились понятия "кич", "ленинский план монументальной пропаганды" и воспоминания о всяких правнучатых племянниках этого жанра искусства типа сталинских станций московского метро и нагромождений Ильи Глазунова. Вот уж где связь времен! Неоязычество тысячу с лишним лет спустя! Идиотский комикс, куда намеревались запихнуть оба Завета, не поскупившись на место и для особо отличившихся ближайших пап и даже чисто языческих персонажей типа Сивиллы Ливийской...
Но вот, что, действительно, давно влекло меня к этому плафону площадью в несколько сот квадратных метров - фрагмент с микеланджеловским пророком Ирмиягу (Иеремией). Смотришь на него, и удивительно - единственное человеческое лицо случайно затесалось среди этого псевдоантичного комикса. Не понимаю, куда смотрела цензура? Сидит мужик и страдает. Очень даже естественно страдает. И о чем страдает? А о том, что "Иуда переселился по причине бедствия и тяжкого рабства, поселился среди язычников, и не нашел покоя... Мы сделались сиротами, без отца; матери наши, как вдовы... Жен бесчестят на Сионе, девиц - в городах Иудейских... От того, что опустела гора Сион, лисицы ходят по ней..." . В общем, полный перечень преступлений римских агрессоров против мирного еврейского населения, хоть подавай в Европейскую комиссию по правам человека! Но, видимо, католики римляне-итальянцы, спустя полторы тысячи лет после разрушения Храма полностью абсорбировали и Ирмиягу, и его плач его по Иерусалиму, и воспринимали плач этот как аллегорию, относящуюся к разрушенному Риму? Короче, самый интересный в моих глазах фрагмент капеллы из нее как-то выпадает.
Разумеется, я опять-таки не навязываю никому своего мнения. Никто не осмелится заявить, что Сикстинская капелла это - не великое произведение, хотя бы из-за ее размеров и трудоемкости. А имена ее создателей: Перуджино, Ботичелли и Микеланджело и многовековая реклама! В Италии каждая торговая точка завалена изображениями двух сидящих на Сикстинском потолке лукавых ангелочков (бывших Амурчиков) и рук Боженьки и Адама с одного из плафонов, в виде открыток, коробок, фартуков, маек и еще черти чего! Многовековой опыт показывает - покупают, а раз покупают, - значит нравится, а раз нравится в таких масштабах, - значит, шедевр. И попробуй вякни что-нибудь против, распнут без суда и следствия...
Несколько часов провели мы в изукрашенных дворцовых интерьерах, прошли через Ватиканскую библиотеку, точнее, через ее проходы, открытые для туристов и заставленные старинными книжным шкафами, через внутренние дворы с непременными античными статуями и знаменитой Еловой Шишкой... Вот и еще один музей с мировой репутацией в нашем списке!
...Из Ватикана мы, как я уже упоминал выше, отдыхая по дороге, и по пути познавая Рим, пошли мы пешочком на другой берег Тибра, на виллу Боргезе, чтобы осмотреть парк и галерею. Парк прекрасен и огромен. Он настолько огромен, что его пересекают шоссе и линия метро. Там есть и лесные масивы, и луга, и конно-спортивная школа с ипподромом. Часть его занимает городской зоопарк. По парку даже шурует внутренний транспорт в виде шутейного автопоезда. Можно взять напрокат велосипед или двухместную тележку типа педального автомобиля и носиться по его дорожкам...
Галерея Боргезе расположена в небольшом трехэтажном белом дворце. Посетителей пускают туда сеансами по два часа. Ожидание сеанса нам было, в общем-то, кстати, посидели в парке, отдохнули после длинного перехода. Музей этот связывают с именами Кановы, Караваджо, Рафаэля, Бернини и других итальянских знаменитостей. Коллекцию в свое время общипал Наполеон, и самые ее сливки уже почти два столетия выставлены в Лувре. Нынешняя коллекция начинается, как водится, из большого количества обломков древних статуй. Далее следует небольшая экспозиция - классицизм и неоклассицизм, где действительно есть Караваджо и Перуджино, но не самые знаменитые их творения. Рафаэля мы не видели. Самым запомнившимся мне экспонатом был скульптурный портрет одной из мадам Боргезе, родной сестры Наполеона, изображенной Кановой в виде мраморной полуобнаженной Елены, держащей яблоко Париса. Экспозиция маленькая, и для меня малоинтересная, мы никуда не торопились, но осмотрели ее за полчаса. Бейте меня, но этот музей - обман трудящихся!
Немного раньше мы столкнулись с фактом еще более откровенной халтуры. На лестнице, ведущей с Пьяцца дель Пополо к парку Боргезе, мы увидели огромную афишу, извещавшую о том, что в соседнем здании открыта выставка работ Леонардо из американских музеев. Мы, конечно, захотели ее посмотреть. Но дальше двери не пошли. В полутемном маленьком помещении на стенде висело несколько небольших набросков, рассмотреть которые там было бы просто невозможно...
Как-то на полдня мы смотались из Рима в его предместье Тиволи (30-40 минут поездом), чтобы осмотреть археологический музей под открытым небом - Виллу Адриана. Местность там уже более гористая, чем в Риме, и на подъезде к Тиволи из окна вагона открывались очень красивые пейзажи с горами, покрытыми садами и виноградниками, водопадами. Жаль, правда, что только лишь перед глазами возникала новая живописная картинка, поезд немедленно нырял в тоннель, не давая возможности налюбоваться ею, как следует. В Тиволи неподалеку от "стационе" мы сели на местный автобус, который живописной серпантинной дорогой минут за пятнадцать довез нас до цели - к Вилле Адриана. Посетителей туда также впускают партиями, сеансами по два часа, мы приехали удачно и не ждали очередного запуска.
Адриан, говорят, строил свою виллу под влиянием чудес, увиденных им на Востоке, в парке использованы естественные перепады высот для подачи воды, питающей пруды и фонтаны, врезанные в зеленый ландшафт и скульптурно-архитектурные оправы. Когда бродишь по тропам парка среди его густой зелени, смотришь на руины многочисленных построек, упрятанных под сенью старых деревьев, представляешь, что именно здесь паслись многочисленные художники-пейзажисты времен классицизма и раннего романтизма. Если находиться в этом парке не набегом, как мы, а столько, сколько хочется, то в его меланхолической атмосфере, безусловно, можно отдохнуть душой. Ну очень красивое место!..
...Так или приблизительно так промелькнули пять дней наших римских каникул, что, безусловно, очень мало, но по нашему графику наступила пора переезжать во Флоренцию или по-итальянски - Фиренце, что означает "Цветущая".
А ривидерче, Рома, гуд бай, леитраот!
ПО ТОСКАНЕ
Все в прошлом: сны и впечатленья
И пыльных улиц неумолчный стон...
Юзя Гельбух
В Тоскане мы провели четыре дня: три во Флоренции, а один посвятили поездке в Пизу. От Рима до Флоренции на поезде "Интерсити" три часа езды, поэтому вскоре после полудня мы уже расположились во флорентийской гостинице "Орканья" на одноименной улице. Надо ли объяснять, что гостиницу мы выбрали исключительно из-за домашней привычки жить на улице Орканья. Не знаю, есть ли какая-то связь между нашей иерусалимской Орканьей и той флорентийской ее тезкой, но мы не прогадали, поступив именно так - гостиница была хорошая. Балкон нашего номера выходил в гостиничный двор, тихий и зеленый, что было довольно приятно после довольно герметичного номера римской гостиницы. Номер назывался, если не ошибаюсь, "Поэзия", и в изголовьи кровати висела цитата из Данте с большой концентрацией слова "amore", видать, что-то любовное. Соседние номера также носили имена "Живопись", "Скульптура", "Музыка" и т.п., не давая забывать, что мы оказались на родине Возрождения, некогда бывшей утонченной эстетической столице Италии, а может, и всей Западной Европы. Узор на обоях был тоже характерный флорентийский - птички на веточках.
Расположившись, мы, конечно, сразу бросились осматривать знаменитый город. Очень приветливая девочка, гостиничная дежурная, выдала нам его карту, где отметила расположение гостиницы и ближайших автобусных остановок, и, видимо, надавала массу полезных советов, к сожалению, на непонятном языке, после чего мы ушли в свободное плавание. Виа Орканья вывела нас на ближайшую набережную реки Арно и мы двинулись по направлнению к историческому центру. Гостиница наша, надо сказать, находилась вне центра, в более-менее современном районе, но Флоренция - город совсем небольшой, и это малосущественно, а уж среда обитания в том районе безусловно лучше.
Мы шли по набережной Лунгарно дела Веккиа, слева от нас текла довольно широкая река, на обоих берегах которой виднелось множество церквей. Затем начался занимавший сотни метров, характерный для Италии желто-черный базар, где китайцы торговали ширпотребом из Поднебесной, а негры - сумками и другими кожизделиями.
И так вот, не спеша, менее, чем за полчаса, дошли мы до галереи Уффици. Впереди, подобно длинному дому, перекинутому через реку, высился знаменитый Понте Веккиа, знакомый по многим картинам. Мы свернули от реки вдоль внутреннего двора галереи, где было полно народу и тянулась большая очередь в кассы. Там же несколько уличных художников-моменталистов за пять минут рисовали портреты желающих.
Конец галереи, противоположный реке, вывел нас на Пьяцца Синьория, где рядом с Палаццо Веккиа стоит микеланджеловский Давид, слепок с которого украшает московский музей им. Пушкина. Правда и тот Давид на площади - копия, а настоящего для сохранности переселили в галерею Академия. Справа от скульптуры Давида еще одна - Геркулес, победивший Какуса, а слева - фонтан с Нептуном. Вроде бы ТАНАХический еврейский царь Давид спокойно вписывается в компанию этих языческих персонажей. Он так же гол, необрезан и мускулист. Был недавно курьез с этим Давидом у нас в Иерусалиме. К трехтысячелетнему юбилею города руководство то ли Италии, то ли Флоренции решило подарить иерусалимской мэрии копию с микеланджеловского портрета основателя Святого Города, но у нас этот подарок не приняли из-за уж больно нееврейского характера микеланджеловского изваяния...
Дополнение 29.04.01. Буквально, не успел написать предыдущий абзац, как телевизор сообщил, что некий американец купил в Италии копию Давида (уж не ту ли, отвергнутую иерусалимской мэрией?) и установил статую у своего магазина. Так его соседи через суд добились, чтобы хозяин Давида одел на него набедренную повязку. Ну каково?
В тот день мы долго бродили по треугольнику, образующему исторический центр Флоренции, по ее узким запыленным и закопченным улочкам, где иногда из-под слоев грязи можно было углядеть следы былых росписей стен и, видимо, когда-то веселеньких керамик, мотивы которых были хорошо видны теперь лишь на обоях в нашей гостинице. На многих из этих улочек движение транспорта закрыто, но это не помеха для велосипедистов и даже мотоциклистов, мчащихся на своих ревущих драндулетах среди плотных толп туристов. То ли из-за популярности Флоренции, то ли из-за ее малых размеров, скопища туристов здесь выглядят гораздо более многочисленными, чем на широких римских просторах.
В первый же день мы осмотрели снаружи главные флорентийские соборы: кафедральный Домский с расположенным напротив Баптистерием Сан-Джовани, Сан-Лоренцо и примыкающий к нему Палаццо Медичи. В отличие от римских соборов, флорентийские церкви и дворцы облицованы снаружи светлым мрамором и керамикой и, вероятно, недавно почищены. Поэтому смотрятся они очень привлекательно и, видимо, такими были задуманы эти здания лет пятьсот-семьсот назад, когда здесь, на Тоскане, началась новая историческая весна, так здорово прочувствованная Боттичелли.
Я пытаюсь осмыслить феномен Флоренции, почему именно тогда и именно там загорелась заря нового времени? Ведь в общем-то, средневековью в Европе, да и на тех же Аппенинах оставалось еще жить да жить, лет этак 200-300! История земли, называемой сейчас Италией, которую мне довелось прочитать, тоже почти ничего не объясняет о причинах и движущих силах. Трудно понять, что происходило в этих местах целую тысячу лет. Вокруг - пожалуйста! К востоку, например, именно эту тысячу лет продолжал существовать огромный обломок Великой Римской империи - Византия, успевший пережить и взлет, и падение, передавший ортодоксальное христианство на восток Европы, Азию и Африку.
В VII веке невдалеке от южных границ Византии, среди языческих арабских племен стало лавинообразно распространяться учение Мухаммеда, возникшее вначале как очередная иудейская ересь, имеющая в основе якобы ортодоксальную защиту Единого Бога и Учения от великих грешников-евреев и нечестивых христиан. И хотя новое учение, основанное на болезненном бреде его основателя, подверженного эпилептическим припадкам и записанное по памяти учеников лет через двадцать после его смерти, называлось "ислам", то есть "смирение", оно послужило основой агрессивной арабской мировой экспансии, прологом которой был еврейский геноцид в Медине под личным руководством Мухаммеда. В дальнейшем за двести-триста лет арабы захватили, по сути дела, все бывшие заморские римские колонии в Африке и Азии и даже европейские - на Пиренейском полуострове.
В XI веке удар с востока по Византии нанесли кочевники из Центральной Азии, закаспийские турки, принявшие ислам и рванувшие на завоевание жизненного пространства на Западе. Они частично уничтожили, частично вытеснили на Балканы эллинистическое население Малой Азии и, осев на полуострове, создали там свою монархию.
Феодальные государства Европы, возникшие на варварских территориях франков и германцев, в XI-XIII веках вели в союзе с католической церковью войны с мусульманами на Ближнем Востоке под предлогом "освобождения гроба Господня в Иерусалиме". На какое-то время они даже преуспели в этом, и триста лет просуществовало Иерусалимское Королевство, учрежденное Тевтонским Орденом под руководством Готтфрида Бульонского... Как я понимаю, в крестовых походах принимали участие, в основном, предки нынешних французов и немцев, а вопрос об массовом участии в этих войнах жителей Аппенин, не меющих духовного звания, в общем-то темен.
На мой взгляд, к концу XIII века ситуация на Аппенинах такова: еще нет никакой Италии, нет и итальянского народа в их нынешнем понимании. Вроде бы нет и рыцарского феодализма, подобного тому, что господствует у северных соседей. В Риме правят папы, но в каждом аппенинском лоскутке свой суверенитет, свой "государственный" строй - от монархии до республики, свое наречие. То есть, ситуация, как в Центральной Африке второй половины ХХ века... На Адриатическом побережьи Аппенинского полуострова, граничащем с катастрофически распадающейся под ударами мусульман Византией, процветает защищенная водой, небольшая, но могучая средиземноморская империя - Венецианская Республика, контактирующая и торгующая со всем известным миром, от Атлантики до Китая. И по всей Западной Европе метастазы надгосударственной и зачастую, более могучей, чем государства, структуры - церкви и монастыри, подчиняющиеся Римскому Папе.
И вот, во Флоренции, которой в VI-IX веках последовательно владели византийцы, лангобарды и франки и расположенной на полдороге между мрачным, еще лежащим в руинах Римом (до Дю Белле еще два-три века!) и динамичной, процветающей Венецией, в XII веке образуется демократическая Коммуна, власть в которой, согласно демократическим нравам того времени, устанавливалась в результате очередной победы в перманентной гражданской войне между светской и религиозной партиями. Но в конце XIII века паписты-гвельфы окончательно победили империалистов-гиббелинов, и Коммуна на много лет обрела политическую стабильность, хотя и под религиозной властью. В городе началось большое строительство его главных соборов, Флоренция стала привлекательным местом для ремесленников и художников, она быстро разрасталась, население увеличилось до 100 тысяч человек (я не уверен, что оно и сейчас намного больше!).
В это время великие флорентийцы Данте, Петрарка и Бокаччо написали свои книги, ставшие мировой классикой, язык Данте был канонизирован и принят по всем Аппенинам, как стандарт итальянского языка, что стало одним из шагов к рождению итальянской нации.
В это время двоякую роль сыграла и католическая церковь. Во-первых, она, несмотря на суровую аскетичность, под видом христианских реликвий сохранила в своих храмах и монастырях осколки прежней разрушенной языческой культуры, в частности, достигшие высокого совершенства древнегреческие и древнеримские технологии изобразительного искусства, к тому времени утерянные и забытые новой варварской цивилизацией. Но будучи косным Гензаказчиком, церковь устанавливала стандарты исполнения и тематические ограничения, которые творцам обойти было крайне сложно. И все же, время брало свое, ведь между церковной проповедью и реальной жизнью был большой зазор. Сравните героев и коллизии "Декамерона" с героями и коллизиями предхристианского "Золотого осла". Что изменилось в народной морали за тысячу с лишним лет христианства между временем Апулея и временем Бокаччо? Язычники как не воспринимали Десять Заповедей, так и не приняли их всерьез. Христианство все более отдалялось от своих, рожденных в безводных пещерах Мертвого моря истоков...
Между тем, флорентийцы Мазаччо и особенно, Джотто, проникли в древние тайны реалистического изображения на плоскости третьей координаты - глубины. Помните, эпизод в "Амаркорде" - урок рисования, учительница нараспев:"Что изобрел Джотто?". Класс, заученно, хором:"Проспектива!". Но это не совсем так. Мазаччо и Джотто, на самом деле, овладев тайнами древнего искусства, которое можно увидеть, например, на греческих вазах или фресках Помпей, лишь возродили и умножили его. И они-то как раз это понимали. Возрождение древней классики, ставшей на сотни лет европейским эталоном искусства, и было главным идеологическим девизом их эпохи.
И, как водится в эпохи революционных перестроек, власть имущие были вынуждены "разрешить"! Разрешили использование языческих сюжетов и идолов. Понимая естественную народную тягу к эротике, разрешили изображать ветхо- и новозаветных персонажей сексуально привлекательными и даже обнаженными. Но тоже с ограничениями, своеобразная цензура нравов! Интересующиеся могут сопоставить ренессансные образцы ню с античными, например, в календаре "Писи", специально посвященном этой теме искусства и продающемся в каждом киоске Флоренции. Древние ваятели явно были свободнее и смелее...
Боже, какой взрыв языческой эклектики получилась из этой "свободы творчества"! И осколками его забиты храмы и музеи Флоренции, да и всей Италии, главные мировые музеи.
На следующее утро мы побежали к открытию в Уффици, надеясь, что по раннему времени очередь не будет столь уж велика. Действительно, ждали мы около получаса. В музей одновременно впускают до 750 человек, как и во многих других местах, партиями. Время осмотра формально ограничено двумя часами, но, я думаю, что это никто не проверяет, тем более, что вполне достаточно 1.5-2 часов.
Из всех художественных музеев, которые я увидел в Италии, лишь галерея Уффици удовлетворяет моему выработанному полувековой привычкой стандарту такого рода музея. Хотя - это и не музей искусств в чистом виде. Само по себе здание с его архитектурой, интерьерами и росписями, а также музей развития науки и техники в эпоху Ренессанса, тоже входят в экспозицию.
А экспозиция эта отобрана со вкусом и по высшему рейтингу имен. Из именитейших здесь представлены: Мазаччо, Джотто, Боттичелли, Рафаэль, Леонардо, Микеланджело, Тициан, Корреджо, Беллини, Караваджо, Учелло, Пьеро де ла Франческа, Вазари, Тинторетто, а также иностранцы: Рембрандт, Рубенс и Гойя! И сколько еще художников, менее известных нам, и сколько характерных для итальянского музея древних обломков! Но экспозиция устроена так, что второстепенное не загораживает главное, а лишь дополняет его. Поэтому, осмотрев шедевры, можно перейти и к остальному. Меня, например, привлекла одна из длинных галерей верхнего этажа, где по обеим ее стенам наверху висели портреты европейских правителей XV-XVII веков: королей, герцогов, принцев, баронов, князей, дюков, а также их супруг. Прямо - доска почета "Лучшие монархи Западной Европы"!
В свое время мне довелось прочитать книгу П.Вайля об Испании, где он ассоциировал испанские города с художниками. Если следовать этой его методе, то для меня Рим с его гигантоманией - это Микеланджело, а Флоренция, это, конечно, Боттичелли.
В музее выставлены две его Мадонны, у одной Младенец держит в ручке гранат (именно, древесный плод, а не гранату - предел мечтаний набивающихся ему в родственники "бамбини палестини"!), над головой другой Мадонны какие-то доброхоты подняли золотую корону, и Младенец, привлеченный ее блеском, закатил глаза кверху. Там же висят две наиболее известные картины: "Весна" и "Рождение Венеры". Во всех четырех картинах ощущается меланхолическое настроение, легкая грусть набежала на миловидные лица (по-моему, на трех картинах из четырех для роли центрального персонажа позировала одна и та же красотка). Везде какое-то ленивое умиротворение, а языческие аллегории напоминают застывший на фотоснимке балет, и нет там никаких претензий на реализм, хотя и видна модная "проспектива", и нет античной брутальности фигур, даже беременная нимфа как бы невесома.
Мне сдается, что Флоренцию времени ее расцвета в эпоху Возрождения творцы города создавали именно, как эталонный символ чего-то изящного, как противовес грубой реальности жизни, где не прекращались войны, резня, борьба за трон, где меценаты Медичи убивали не только своих соперников, но и друг друга, где бытовала кровная месть между всякими монтекки и капулетти, где людьми управляла декамероновская похоть, и именно Боттичелли передал в своих творениях дух этой утопической мифологии флорентийской эпохи.
Интересна в Уффици и экспозиция, посвященная развитию науки и техники, связанная, прежде всего, с именами Леонардо, Торичелли и Галилея. В ней показаны астрономические, физические и химические приборы, созданные этими гениями и использованными ими для открытий законов природы, фрагменты рукописей и чертежей с описанием исследований...
И вот мы снова на средневековых улочках Флоренции. Не знаю, как у кого, а у меня не вызывают пиетета такие, пережившие века и самих себя, сохраненные напоказ средневековые кварталы, которые я когда-то видел в Риге и Таллинне, затем, в Барселоне и Лиссабоне. Но во всех тех городах все-таки проведена какая-то модернизация, когда в той или иной мере старались лишь максимально реставрировать и сохранить внешний облик, сведя к минимуму жилищную функцию этих кварталов. Флоренция же, в отличие этих городов, живущих не только туризмом, продолжает добывать средства к существованию торговлей своим давным-давно изношенным телом, и в ее средневековых каменных кварталах почти так же тесно и грязно, и, на мой взгляд, неуютно, как было полтысячелетия назад (хотя, конечно, в домах появились электричество, телефон, а, может, даже, и канализация)... Все-таки здорово, что устав от хождений по этим каменным трущобам, мы могли отдохнуть на гостиничном балконе, созерцая тихий зеленый дворик на Виа Орканья!
Я уже писал, что плотность числа туристов на единицу площади во Флоренции весьма велика, тем более, что в европейских школах, в то время, похоже, были предпасхальные весенние каникулы. Да и, как видно, махнуть с группой на уик-энд в другой город или страну, - это в Европе в порядке вещей. Мы пробыли в Тоскане с четверга по понедельник, и поэтому, возможно, застали пик уик-эндовского посещения. Это было что-то! Среди дня даже довольно просторные флорентийские площади (полная градостроительная противоположность щелям-улицам) были буквально заполнены народом.
Каскад центральных площадей между Домским собором, церковью Санта Мария Нуово, Баптистерием Сан Джованни, церковью Сан Лоренцо и Палаццо Медичи Рикарди, из которых одна даже называется Рыночной, представляют собою сплошной вещевой рынок для туристов, где продаются сувениры и вполне утилитарные изделия с флорентийской, а если не с флорентийской, то с китайской или африканской спецификой. Базар этот торгует, по большей части, сувенирами и кожаными изделиями и держат его, в основном, местные торговцы, работающие на открытых прилавках, выставленных перед их стационарными магазинчиками. Мы заходили в несколько таких магазинов кожаной одежды, и они своей атмосферой напомнили мне Александрию. Куртки, пальто и другая одежда очень сильно разнятся по качеству, и приличные вещи недешевы. Как и везде в Италии, кожей торгуют и африканцы, у них все дешевле, но в общем-то, "дрек". Я купил у сенегальца набрюшный кошелек, сбив цену втрое, а дома узнал, что получил в результате среднюю иерусалимскую цену. Купил я там, как мне показалось, дешево и кожаную кепочку, которая мне впоследствии очень даже пригодилась.
Флорентийские сувениры - это, прежде всего многоязыкая печатная продукция, календари. Большой пласт специфической продукции посвящен культу необрезанного фаллоса микеланджеловского Давида. Что говорить, Флоренция - город не только Петрарки, но и Бокаччо, и, видать, позиции его сторонников намного сильнее! Изображения инструмента великого царя преследуют всюду: они на книгах, календарях, майках, открытках, фартуках. Такой фартук, видимо, должен служить лучшим подарком любимой женщине. Приходишь домой, а она, надев этот фартук и тем самым демонстративно изменив пол, что в наше время очень модно, накрывает пожрать, а ты зовешь ее: "Гарсон!"... Многие туристы, если и не покупают фартук Давида, то уж не преминут сфотографироваться в нем. Короче, здоровый народный юмор...
В воскресный полдень по этим центральным площадям под барабанный бой прошествовала процессия, несколько десятков человек, ряженных в средневековые костюмы, с тоскливыми рожами. Некоторые еще и с футбольными мячами. Не знаю, каждое ли воскресенье бывает это зрелище, или, может, так отмечают юбилей местной футбольной команды, или, может, это было устроено к приезду дорогих израильских гостей из города, основанного их разлюбимым Давидом?..
Мы осмотрели главные флорентийские соборы - Домский и Санта-Кроче, заходили и в другие церкви. Интерьеры их напоминали интерьеры римских церквей, хотя снаружи флорентийские от римских сильно отличаются. А внутри - та же полутьма, те же эклектические нагромождения украшений и символов разной степени богатства, те же вкрапления произведений великих мастеров - иногда во внутренних церковных музеях, иногда расположенные общедоступно.
Францисканский собор Санта Кроче (Святого креста) интересен тем, что там устроен пантеон известных флорентийцев. Среди гробниц именитых есть захоронения Маккиавели, Галилея, Россини, Микеланджело, Беллини, Маркони, есть также пустая гробница в память о Данте, похороненном в Равенне. На фронтоне базилики большая шестиконечная зведа - Маген Давид, говорят, архитектор Арнольфо ди Камбио был выкрестом из евреев и таким образом отметился в веках. Но, насколько я знаю, францисканцы, сподвижники Франциска из Ассизи, были изначально орденом нищих и гораздо теплее относились к истоку - Ветхому Завету (ТАНАХу), чем другие монашеские ордена. Поэтому, возможно, Маген Давид просто входил в их символику...
В комплекс Домского собора входит изящная колокольня Джотто, откуда, судя по путеводителям, открывается великолепный вид. Однако мы не поднимались. Во-первых, там нет лифта. Во-вторых, надо было предварительно выстоять огромную очередь - школьников, переполнивших Флоренцию, подъем по 285 ступеням винтовой лестницы не пугал.
Пятничным вечером мы пошли на концерт, который давали в одной из многочисленных церквей Санта Марии (не помню уж какой по прозвищу), маленькая такая церковь XIII века, недалеко от Домского Собора. Играл органист и пел тенор, который в афише был заявлен как баритон. Исполняли, в основном, Баха, и две трети произведений были чисто органные. Парнишка, который тенор-баритон, большей частью отдыхал от очередного своего пения, а мужик-органист в это время играл фугу-другую, и довольно хорошо. Зрителей было человек шестьдесят, все, конечно, туристы. В общем, как говорилось в детстве, ништяк себе...
В воскресный день сунулись мы, было, в церковь Сан Лоренцо, но там в это время шла служба, и пускали только верующих христиан. Пришлось отступиться. А вот когда мы захотели пойти в местную синагогу, то ни иврит, которого там никто не понимал, ни принадлежность к народу Израиля, в расчет приняты не были. Мы зашли туда, как на рядовой туристский объект по билетам, на общих основаниях. Впрочем, то же самое было и в Риме. За практическим отсутствием евреев в Италии, синагоги зарабатывают в музейном режиме.
Забрели мы и на Понте Веккиа. Он очень крепко сооружен, ибо выдерживает огромное количество золота и толпы людей, желающих на него поглазеть. Этот мост - сплошные ряды ювелирных лавок. Многовековое искусство флорентийских ювелиров, конечно, вызывает восторг, но цены... ну, просто смешные для человека со средним достатком - нашему кошельку, ну просто смешно такое предлагать. Однако, торгуют, видимо, не прогорают...
Из флорентийских музеев мы осмотрели еще и галерею Академии. Опять очередь, опять вход пачками... Галерея небольшая, но в ней выставлены несколько работ Микеланджело и Боттичелли. В этой галерее в зале Трибуна, специально построенном для него в XIX веке, нашел свое пристанище подлинник Давида, бездомно простоявший до этого три с половиной века на площади Синьория и замененный на неотличимого двойника. Есть в этом музее одна из трех различных микеланджеловских "Пьет" (еще одна, если помните, - в Ватикане, а другая - во флорентийском Домском соборе), изваянных им на протяжении долгой жизни, и скульптуры четырех рабов. Боттичелли представлен двумя Мадоннами, но уж больно традиционно иконописными, и, на мой взгляд, неинтересными.
Субботний день мы провели в Пизе. Поезд от Флоренции до Пизы идет около часа, пересекая с востока на запад Тосканскую равнину, фактически вдоль реки Арно. Хорошо, по-европейски ухоженная сельскохозяйственная местность. Поля, сады, виноградники. Ориентация в Пизе простая: вышел из "стационе" - и вперед! Минут через десять подходишь к мосту через Арно, пересекаешь реку, затем идешь по длинному каскаду торговых галерей, затем еще несколько сот метров вперед после их окончания, и вот слева видишь Ее, с детства знакомую Пизанскую Башню! Она стоит в позе бывалого старшины из антивоенного фильма, который, развалясь, оглядывает строй вытянувшихся по стойке "смирно" подчиненных - строго вертикальных окрестных зданий. Башня наклонена довольно прилично, и уже приняты кое-какие паллиативные меры по ее удержанию - примерно на четверти высоты она охвачена бандажем, от которого уходят куда-то за соседний забор оттягивающие тросы.
По субботней Пизе, как и назавтра, по воскресной Флоренции, двигалось шествие, состоявшее из нескольких ряженных с барабанами. Мы вначале встретили их возле торговых галерей, затем они появились на соборной площади, где, собственно, падает, падает, да никак не упадет реликвия, благодаря которой родились законы кинематики. Войти в Пизанский собор нам не удалось - не пускали по причине проходившей службы. Снаружи собор красиво отделан, он напоминает соборы Флоренции, изящен и бел. Около собора огромный зеленый газон, где, несмотря на таблички с запретами, возлежали и загорали сотни туристов - день был солнечный и жаркий. Напротив собора, как водится, тянулся ряд магазинчиков, где дети разных народов торговали всевозможным туристским хламом, естественно, с упором на изображение падающей башни, например, падающими рюмками. Можно было бы еще осмотреть мемориальное кладбище за собором, но не было такой потребности...
...А в понедельник утром поезд "Евросити" Рим-Вена увез нас из Тосканы на адриатическое побережье, в страну легенд, именуемую Венецией.
Привожу любопытную цитату, я бы сказал, антирекламу из книги "Италия" серии "Окно в мир", попавшуюся на глаза уже по возвращении, но задевшую меня за живое:
Если вы не слишком большой любитель фресок, вполне понятно, что вас может потянуть прочь из этого кипящего котла - Флоренции, с душной и влажной атмосферой, так же, как английского писателя Лори Ли. " Я сыт Флоренцией по горло, это приятный, но непереносимый город. Мои глаза устали от картин и фресок... Я мечтаю о прохладных долинах, домашнем оливковом масле и кукушке, не внесенной в каталог".
И правда, тягостно продолжительно находиться в среде, существующей лишь за счет отблесков далекого прошлого и без разбору ими торгующей.
ВЕНЕЦИЯ
Шлюпки, моторные лодки, баркасы, барки,
как непарная обувь с ноги Творца,
ревностно топчут шпили, пилястры, арки,
выражение лица.
Все помножено на два, кроме судьбы и кроме
самоей Н2О. Но, как всякое в мире "за",
в меньшинстве оставляет ее и кровли
праздная бирюза.
Иосиф Бродский
Три часа на "Евросити", и мы в континентальном предместье Венеции - Местре. Наша гостиница "Пьяве" - в нескольких минутах ходьбы от "стационе". Мы остановились в Местре по совету нашего ребенка, да и сами видели в Интернете разницу в ценах между Венецией и пригородом, а молва народная, кроме того, донесла, что в самой Венеции, гостиницы, хоть и дороже, но гораздо хуже, там, например, в порядке вещей общие для этажа туалеты и душевые... Наша же гостиница была в нормальном трехзвездочном стандарте - номер со всеми положенными удобствами и балконом. В двухстах метрах от гостиницы мы садились на автобус, который менее, чем за четверть часа довозил до Венеции. Можно было также ездить с вокзала на электричках, которые идут одна за другой, и в пути минут десять. В первый же день мы купили единые проездные билеты транспортной компании "Actv", которые в течение трех суток с момента компостирования позволяли неограниченно пользоваться автобусами и водными трамваями - "вапоретто" этой компании, и оно того стоило - мы накатались по этим билетам почти втрое относительно их цены.
От Местре до Венеции шоссе почти все время идет среди промышленной зоны: заводы, доки, склады, портовые сооружения. Большая Венеция - индустриальный город. Историческая островная Венеция соединяется с континентом восьмикилометровой дамбой, по обе стороны которой плещутся волны Венецианской лагуны, и справа видны причалы порта, где стоят большие корабли. Конечная остановка на площади Пьяццале Рома, рядом с которой причалы местного общественного транспорта - "вапоретто".
Впервые мы приехали в Венецию часа в три дня. Надо сказать, что с нашим приездом стало холодать. Первые десять дней путешествия было довольно тепло и, большей частью, солнечно. И если в Риме периодически налетал ветер, и приходилось надевать куртку, а при штиле таскать ее в руках, то в Тоскане мы попали почти что в летнюю погоду. Но прогноз на дни нашего пребывания в северной части Италии был плохой - холод и дожди. Слава Богу, синоптики, как водится, наврали, и в Венеции, хотя и было ветренно и иногда пасмурно, но все же мы были одеты по погоде (вот тут-то и пригодилась моя новенькая сенегальская фуражечка!), и дождей, которые могли бы нам помешать осматривать город, не было.
Первым делом мы, конечно же, отправились на площадь Сан Марко. "Вапоретто" вез нас по каналу зигзагами: левый берег - правый - левый - правый.., потому что очередные его "стационе" располагаются через через каждые метров 100-150 на противоположных берегах Большого канала. Такое плавание происходит довольно медленно, но если ваша цель - не спеша осматривать город, то это, как раз то, что надо.
С первого же взгляда Венеция поражает воображение даже такого отпетого скептика, как я. Прежде всего, удивляет сам факт ее существования, просто физического существования. Ведь Венеция, не город, стоящий поблизости около воды, и иногда ею в порядке стихийного бедствия заливаемый, как например, Питер, который любят с ней сравнивать, а, в самом деле, город построенный прямо на воде, где здания-водоросли произростают корнями-сваями из морского дна, и их парадные подъезды открываются прямо в воду, принимая приплывающие лодки. И ведь немало зданий, которые стоят вот так уже полтысячелетия.
Интересна и политическая история Венеции - тоже довольно редкая в истории человечества судьба малого этноса, прошедшего за 1200 лет полный гумилевский цикл., можно сказать, в чистом виде.
Венеция зародилась в конце VI века из лагеря беженцев, укрывшихся на островах лагуны от набега кровавых варваров-лангобардов. У первых венецианцев, блокированных со стороны суши варварами, не было иного выхода, кроме освоения моря, и оно вывело их на далекую и могущественную Византию, чей формальный протекторат они приняли. Естественный промысел - рыболовство был, разумеется, недостаточен для жизнеобеспечения колонии, и новые островитяне постепенно занялись весьма рискованной и опасной заморской торговлей, прежде всего, с далекими странами Востока, откуда вывозились пряности и драгоценности. Такая торговля приносила большие прибыли, и новое государство за два века поднялось и стало расширяться по адриатическому побережью, например, за счет захвата земель диких славянских племен, пиратствовавших на западно-балканском побережье. В многовековой войне на Средиземном море с конкурентами - купцами и мореходами из Пизы и Генуи окончательная победа досталась венецианцам. Со временем суверенитет Венеции распространился и на север Аппенинского полуострова, который в конце концов был поделен между Венецией, Папской областью и Миланским герцогством, тогда-то и оказалась Флоренция в зоне венецианского влияния, и оно послужило импульсом расцвета флорентийского Ренессанса..
Будучи почти тысячу лет под протекторатом далекой, заморской Византии, Венеция, на самом деле, была самостоятельным государством, защищавшим Византию с моря. Более того, иногда в порядке воспитания Венеция покусывала своего суверена, например, вместо того, чтобы вместе с византийцами освобождать гроб Господень, предала огню и мечу Константинополь во время одного из крестовых походов... Весьма эффективная торговля и неуязвимость для тогдашней военной техники сделали Венецию в XV-XVI веках, наверно, самым развитым и процветающим уголком Европы. Венецианцев знали не только в Средиземноморье, но и по всему миру. Марко Поло через Кавказ, Центральную Азию и Китай добрался до "последнего моря" на Востоке. Наемники-венецианцы служили в спецназе восточноевропейских князей. После уничтожения Византии турками венецианцы не только сумели установить на долгое время хорошие отношения с новыми завоевателями, но и пригребли кое-что из обломков империи: Пелопонес, колонии на земле Тавриды. Давние враги - генуэзцы и пизанцы были разгромлены и разорены, и Венеция контролировала практически все Средиземноморье.
Островная изоляция Венеции, с одной стороны, и путешествия ее граждан по всему известному миру - с другой, привели к тому, что за тысячу лет образовался новый малый этнос, со своей культурой, имевшей мало общего с римской - корни ее, скорее, были византийскими, с языком романского корня, но и поныне отличным от стандартного итальянского, с оригинальными демократическими (в средневековом, разумеется, смысле) формами правления. Расцвет искусств в тогдашней Венеции был, наверно, самым ярким во всем христианском мире...
Но крот истории, как известно, роет. Безработный генуэзский капитан, выкрест из евреев, Христофор Колумб очаровал испанскую королеву Изабеллу своим проектом проникновения в Индию западным путем, минуя Средиземное море, где не было проходу от венецианцев. И вот, во дворце Альгамбра в Гренаде королева вручает авантюристу грамоту о государственной субсидии его предприятия, и каравеллы уходят в открытый океан, недоступный венецианским галерам... Начались великие географические открытия испанских и португальских моряков, которые за сто-сто пятьдесят лет способствовали образованию новых рентабельных и доходных торговых и колониальных путей и рынков: Америки с ее дешевым золотом, континентальной Африки, где отлавливали рабов для продажи в Америку, и ранее неведомых южной Азии и южной Африки. Все это привело к экономическому подрыву Венеции, да и не только Венеции. Расположенные около океана Лиссабон, Севилья и Лондон сожрали торговавших на внутренних морях Венецию, Любек, Геную.
Но Венеция, достигшая территориальных размеров и политического влияния, несоразмерных с ее реальными возможностями, все же за счет накопленных богатств продержалась еще двести лет, живя воспоминаниями, карнавалами и праздненствами по любому поводу. Процветали игорные дома и коррида. И хотя Венецию, начиная с конца XVI века, начала подавлять специально созданная папой антивенецианская коалиция, включавшая Рим, Милан и Вену, и турки вытесняли ее с Балкан, республика дотянула до наполеоновских времен, и лишь великий завоеватель в конце XVIII века поставил точку на независимости Венеции, передав эту область под власть австрийского императора...
...Минут сорок мы плыли вдоль Большого канала, приставая поочередно, каждые две минуты, то к одному, то к другому берегу. Движение по этому каналу, главной городской магистрали, было довольно интенсивное. Кроме "вапоретто" разных маршрутов и направлений, в одиночку и флотилиями двигались покрытые черным лаком нарядные гондолы с туристами. Они плыли не только по Большому каналу, но и по "переулкам" - узким протокам между кварталами домов. На некоторых из гондол, кроме одетого в венециацианскую гондольерскую униформу гребца был также разодетый по-карнавальному певец, услаждавший клиентов и ближние окрестности баркароллами. Но было и множество других судов. В Венеции на ее главных островах, не существует автотранспорта, как такового, и все перевозки осуществляются исключительно по воде. Нам попадались катера-амбулансы, глиссеры-такси, баржи со всевозможными грузами - от пищевых продуктов до стройматериалов, плавучие подъемные краны, экскаваторы...
Мы двигались мимо редких набережных, а чаще, вдоль выступающих прямо из воды фасадов палаццо и церквей, симметрично удвоенных водой. Некоторые из них находятся на реставрации, прикрыты лесами или матерчатыми ограждениями, другие уже отреставрированы и сверкают золотом, свежими красками и глазурью керамик, третьи же, темные и сумрачные, кое-где с трещинами, стянутыми скобами, видимо ждут своей очереди на обновление...
И вот мы выходим на пристани "Сан Марко Валларессо" и через пять минут сеть улочек выводит нас к сердцу Венеции - площади Св. Марка, знакомой по многочисленным фотографиям и произведениям живописи. Знаменитые собор Св. Марка и Палаццо дожей находятся в противоположном от нас конце громадной прямоугольной площади, обрамленной пассажами. На площади множество туристкого люду и голубей, которых большинство туристов считает своим долгом прикормить. Несколько торговцев с лоточков продают корм для этих жирных скотов, превращающих его тут же в груды помета.
Постояв в очереди, входим в собор. Где-то в его основании покоятся мощи евангелиста Марка, контрабандно вывезенные отчаянными венецианцами из захваченной мусульманами Александрии, где останки этого основателя христианства покоились до того почти тысячу лет. С тех пор Св. Марк был объявлен покровителем города, а его символ, лев, стал символом Венеции. Собор Сан Марко огромен, величав, роскошен. Несмотря на традиционное изобилие разностилевых и разножанровых христианских комиксов, иллюстрирующих чуть ли не всю Библию, на нагромождения изысканнейших драгоценностей, собор не произвел на меня такого удручающего впечатления, как римские. На мой взгляд, это связано с тем, что там не доминирует, а, быть может, практически отсутствует тяжеловесный натуралистический гибрид раннего христианства с язычеством, возникший в эпоху Возрождения. Собор и его украшения традиционно восточного, византийского корня. Это видно и в пятиглавой архитектурной конструкции, символизирующей Иисуса и четырех евангелистов, характерной для православной церкви, и в многочисленных византийских ликах-иконах, далеких от реализма и утилитарности. Греко-православные свободные венецианцы не признавали церковной власти пап, глава церкви по византийской традиции назначался дожем. Константинополь также был достаточно далек, и церковь в Венеции выполняла роль общественного форума, дополнявшего власть дожей и подчиненного ей. Повидавшие большой мир динамичные венецианцы, были, вероятно, самым вероплюралистским, если не сказать, секулярным, народом Европы. Поэтому многие символы собора Сан Марко - откровенно языческие и они не столько из христианства, сколько из венецианской жизни и истории, в особенности это относится к многочисленным изваяниям животных: львов, символизирующих Венецию, могучих скачущих коней, показывающих ее силу, к изобилию позолоты и драгоценных камней, демонстрирующих богатство города, и т.п.
Общественная функция собора также подчеркнута тем, что его главный фасад гармонично замыкает соборную площадь и окружающие ее здания, являясь как бы центральным элементом, сценой, трибуной для многолюдных форумов, собиравшихся на этой площади.
Возле собора - высокая колокольня с тысячной очередью желающих на нее подняться. Прошли мимо этой неимоверной толпы, а также мимо Палаццо дожей и вышли на довольно большую набережную. На противоположном берегу перед нами была стрелка острова Сан Джорджо со зданием таможни, увенчанным сверкающим в лучах уже низкого солнца золотым глобусом, уменьшенную копию которого получают победители Венецианского кинофестиваля.
И мы поплыли дальше, до конечной "стационне вапоретто", на остров Лидо. Подплывая к нему, мы увидели на соседнем острове пространство, обнесенное могучей стеной, с бастионами. Я подумал, что это - старинная крепость, но впоследствии прочитал, что на самом деле там за стеной - городское кладбище, где похоронены даже некоторые русские знаменитости: Сергей Дягилев, Игорь Стравинский и, если я правильно помню, Иосиф Бродский, очень любивший Венецию...
Когда мы попали на Лидо, уже начинало темнеть, и мы, покрутившись вблизи причала, где был обычный жилой район из современных домов и даже ездили автомобили, сели на "вапоретто" и двинулись в обратный путь. От Лидо до Пяццале Рома "вапоретто" канает ровно час. Еще через полчаса мы были в гостинице...
Следующее утро мы посвятили пешему осмотру северных венецианских островов. Доплыли до "стационе Маркуола" и оттуда, следуя за указателями, пошли в сторону Гетто Ново - первого еврейского гетто в Европе, изобретенного венецианцами в благодатном для них XVI веке. До этого евреи селились, по-видимому, компактно, на южном острове Джиудека, обращенном к морю (отсюда, видимо, и его название). О причине переселения евреев в район литейных производств ("гетто" - по-итальянски - "литье") я ничего не слышал и в имеющихся у меня книгах не читал, ибо книги эти - переведенные с итальянского или английского издания, рассчитанные на русских туристов, которым эта информация, как минимум, "до лампочки"...
Я полагаю, что венецианцы создали гетто не столько для ущемления местных Шейлоков, а, может, и вовсе не для них, а как изолированный лагерь для беженцев-сефардов, изгнанных из Испании в 1492 году и кочевавших по всей Европе, в первую очередь, по ее югу. Очень вероятно, что с точки зрения благополучных венецианцев нашествие десятков, а может, сотен тысяч разоренных, обездоленных и, наверняка, озлобленных иноверцев, не имеющих доступа в папские владения, где свирепствовала та же самая инквизиция, что уничтожала их в Испании, представляло в глазах местных жителей реальную опасность, и они, приняв испанских евреев, все же создали закрытую зону для их поселения. Возможно, что впоследствии туда же вытеснили мистера Шейлока и компанию...
Сегодня Гетто Ново - часть венецианского музейного комплекса под открытым небом, предназначеннная для туристов вроде нас, по той или иной причине интересующихся иудаикой. Мы следовали за итало-ивритскими указателями по маленьким узким улочкам, переходя с островка на островок по горбатым мостикам над узкими периферийными каналами, лишенными набережных и тротуаров и обрамленными стенами домов, торчащих прямо из воды, мимо магазинчиков, куда с грузовых моторок подавали привезенные для продажи продукты, мимо рыбных лавок, заваленных всевозможными дарами моря и соответственно благоухавших. Кое-где над каналами между окнами или балконами противоположных домов были протянуты веревки, на которых сушилось белье. Живой неореализм полвека спустя!
И вот мы у цели, на Кампо (т.е. "Лагерь"!) Гетто Ново. На некоторых из домов - мемориальные доски с именами евреев-спосоров этого мемориала. Городская синагога, в это раннее время еще закрытая, и видимо, старая, небольшая. В путеводителе написано, что в Венеции сейчас практически нет еврейского населения, последних отправили в Заксенхаузен еще в 1943 году. На старинных стенах, ограждавших гетто, несколько мемориальных досок, посвященных этому событию: поминальная молитва-кадиш, имена жертв, барельеф, изображающий посадку несчастных в теплушки... Очередная толпа буйных школьников, которых с утра пораньше привели на экскурсию. Хорошо, что здесь не забывают рассказывать о Холокосте... В окне одного их домов плакат ХАБАДа с равом Шнеерсоном, умершим в 1994 году и объявленным его последователями новым царем-Машиахом. Это уже почти, как в Иерусалиме. Для полного комплекта неизвестно откуда появляется типичный молодой хабадник в лапсердаке и шляпе, надетой на кипу, с пейсами до плеч и с чудным огненно-рыжим ребеночком лет пяти, тоже с длинными пейсами и в кипе. Не местные - разговаривают по-английски. Неужели какие-нибудь туристы из Нью-Йорка?..
А вот и кошерный магазинчик. Товары итальянские, но есть и израильские, вина. например. Как говорится, в Тулу с самоваром, а в Италию - с вином... Рядом сувенирный магазин - иудаистская тематика и венецианская технология - стекло, в основном. Всевозможные подсвечники, кубки, другая посуда с еврейской симфоликой, маген-давиды. В витрине смешные фигурки, изображающие сефардских и ашкеназийских религиозных евреев в типичных традиционных одеждах. Интересно, как согласуется характерная для Италии традиция натуралистического ваяния с галахическим запретом на изображение человека и животных? Впрочем, и в Иерусалиме, в очень религиозном районе, в сотне метров от Стены Плача торгуют сувенирными еврейскими куклами...
По Понте Гетто Нове переходим очередной канал и по лабиринту улочек, каналов, неожиданно обрывающихся набережных и через множество мостов продвигаемся к основному туристическому центру города в направлении Пьяцца Сан Марко. Жилая и скучноватая неореалистская окраина северного побережья постепенно сменяется улицами "нон стоп", где непрерывно (впрочем "непрерывно по-итальянски", о чем ниже) работает туристская индустрия - эти многочисленные ристоранте, траттории, кафе, бары, сувенирные и продуктовые магазины и лавки, живущие за счет кошельков неиссякающего потока любопытствующих со всех концов света, приезжающих посмотреть мировое чудо - Венецию.
Главные предметы сувенирной торговли здесь - стекло и маски комедии дель арте. Есть настоящие карнавальные маски и остальные детали костюмов Арлекина, Коломбины, Пульчинеллы и других персонажей, но главный товар, все же - декоративные керамические маски для украшения интерьеров и одежды. Когда проходишь по торговым улицам, а в центре все улицы торговые, от изобилия масок рябит в глазах. Разброс цен - на порядок. Надо, конечно, разбираться в качестве, но ближе к "ферровии" - железнодорожной станции, приличные на вид маски можно купить за приемлемую цену: от нескольких шекелей за брошку, до двух десятков шекелей за Коломбину, украшающую стену в комнате...
На этот раз мы осмотрели Палаццо дожей. Несмотря на огромное количество туристов, во дворец мы попали довольно быстро, менее, чем за полчаса. Там проложен довольно жесткий маршрут с односторонним движением, позволяющий толково осмотреть три его этажа за час-полтора.
Дворец этот в течение многих веков был резиденцией государственной власти. Он строился долго и перестраивался неоднократно, и в нынешнем виде выглядит этаким эклектическим восточно-готическим, внешне очень легким, светлым кондитерским изделием, ярко конкурирующим с более темными зданиями на набережной Сан Марко.
Мы переходили через многочисленные залы заседаний различных подразделений венецианской бюрократии, невероятно богато и, что удивительно, на мой взгляд, со вкусом, оформленные, лишенные римской грубости, хотя золота на украшение дворца венецианцы не жалели, да и росписей на стенах и потолках в этих залах предостаточно. По ходу маршрута прошли мы через музей средневекового оружия, мрачную судебную палату с одиночными камерами для подсудимых и угрюмым залом, где их пытали, связанную с тюрьмой знаменитым мостом Вздохов. И сразу же, буквально через 10 метров от перехода к тюрьме попали в какой-то сверкающий золотом очередной зал заседаний!
В одном из коридоров дворца, на маленькой лестнице, ведущей куда-то вглубь и вверх, прямо над входом с внутренней стороны лестничной клетки висит картина Тициана, изображающая пророка Иеремию. Для того, чтобы ее увидеть, надо подняться по лестнице на несколько ступеней и оглянуться назад. Странное расположение, особенно, для музея...
Что меня очень заинтересовало в Палаццо дожей, так это залы географических карт. Я всегда был неравнодушен к картам, видимо в школе географичка Мария Захаровна, более всего требовавшая от нас работы с контурными картами и заставлявшая писать рефераты с самопальным рисованием очертаний островов и континентов на обычной бумаге, привила мне интерес к картографии. Поэтому было ужасно интересно ознакомиться с географическими представлениями средневекового народа-землепроходца, еще не имевшего понятия о шарообразности земли и меркаторовской проекции. По ряду причин автобиографическтого характера мне более всего было любопытно, как венецианцы видели Центральную Азию, Ближний Восток и Восточную Европу.
Я сначала долго балдел, около, как я конце концов понял, каботажной карты Средиземного моря, составленной в XIV веке. Карта эта, на современный взгляд, очень необычна. На ней нет привычной нам ориентировки на страны света, и она выглядит как берег, проплывающий перед глазами моряка, движущегося из Венеции в Александрию. Поэтому вместо привычных очертаний Греции, Малой Азии, Палестины и Африки мы видим, как мне кажется, произвольно проведеную кривую линию, на которой в естественной последовательности и, возможно, в каком-то масштабе, определяющем расстояния, располагаюся города-порты. Но на ней отмечены и нанесенные непонятно по какому принципу сухопутные города. Так я нашел на ней Тверию и Иерусалим и успокоился: все на месте!
Очень интересна карта мира, относящаяся к концу XV века. Марко Поло уже пересек по суше евроазиатский континент, а Колумб то ли уже сплавал в Америку, то ли еще нет, во всяком случае, Америго Веспуччи, первым разобравшийся в сути плаваний Колумба, еще по-настоящему Америку не открыл. Карта эта, я бы сказал, венециоцентрическая, на ней все еще нет современной ориентации по сторонам света, нет, разумеется, и изображения Земли, как шара. Тем не менее, центральная ее часть, охватывающая Средиземноморье, Западную Европу, Переднюю Азию и Северную Африку выглядит хотя и не вполне привычно, но уже довольно современно. Интерес представляет периферия карты. Пространство от Балтийского до Каспийского морей более-менее соответствует современным представлениям. За Каспием на карте видна "Татария", а в ней отмечен Самарканд. Сразу за Самаркандом - Кашгар. Не думаю, чтобы долгий и тяжелый путь от Самарканда до Северо-Восточного Китая, проходящий через горы Памира и Тян-Шаня и пустыни, Марко Поло проскочил, как-то незаметно для себя, и путь показался ему коротким. Разве что знаменитый путешественник пьянствовал беспробудно?
Есть на этой карте и Индия, она не выглядит привычным треугольником, а как-то размазана, и ориентирована совсем не в ту сторону. Но самое любопытное вверху карты. Там, где, видимо, кончается Поднебесная империя, за морем видна еще одна земля. Что это? Еще не открытые европейцами Тихий океан и Америка?
Я бы провел побольше времени в этих залах, карт там много - они на стенах и потолках, и толпы экскурсантов мешают их рассмотреть, как следует. Жаль не купил их репродукции, можно было бы на досуге спокойно разобраться в миропредставлении венецианцев...
Пообедав в ресторанчике, вернувшись в Местре и отдохнув в гостинице, мы во второй половине дня сделали второй заход на Венецию, на сей раз целью нашей был остров Мурано, славящийся стекольным ремеслом.
Мурано находится к северу от центра Венеции, посреди лагуны, напротив Местре. "Ваппоретто" проплывал по незнакомым узким каналам, затем, достигнув моря, сначала обогнул северную оконечность города, недалеко от мест, где мы гуляли утром, а потом оторвался от побережья и пошел прямиком к видневшемуся вдали Мурано.
От морской набережной вглубь Мурано уходит канал, вдоль которого, на Набережных Стеклодувов - Фондамента деи Витраи, десятки магазинов стекла. Недалеко от пристани стоит большой стекольный завод, там же - Музей стекла, но, думается все же, что основная масса изделий производится вручную по старинным технологиям в небольших стеклодувнях, иначе откуда бы взяться такому многообразию, явно несовместимому с крупносерийным производством. Стеклодувное искусство было занесено в Венецию с Ближнего Востока предположительно, в Х веке. Развитию его способствовали неограниченные запасы песка и воды, необходимые для технологии. В XIII веке стеклодувное производство с его непрерывно действующими печами отселили на относительно отдаленный от города остров Мурано для обеспечения противопожарной безопасности деревянной в то время Венеции.
Не знаю, как там у них дела обстоят с торговлей - цены на Мурано очень высокие, но каждый магазин - это мини-музей, и товары в них совершенно разные. Даже такая утилитарная вещь, как посуда, почти не повторяется. Поэтому выбрать однородный товар по разнице цен у разных продавцов здесь невозможно. Во многих магазинах, прямо, как в настоящих музеях, запрещено фотографировать, что, на мой взгляд, просто нелогично. Мне в связи с этим припомнился прагматизм египетского торговца куртками, который, приняв нас за русских, то ли шутя, то ли всерьез, просил сфотографировать его магазин и рекламировать в России.
Мы осмотрели все магазины на Фондамента деи Витраи, получили массу эстетического наслаждения, но купить ничего не решились (на следующий день все же купили кое-что в районе "ферровии", где можно было найти муранское стекло по умеренной цене).
Так прошел второй день в Венеции.
На следующее утро мы отправились на восточную оконечность Венеции - район Санта Елена, мимо которого уже неоднократно проплывали и заинтересовались большим парком, раскинувшимся на его берегах. Парк называется Джардини, т.е. "Сады". Он занимает довольно большую территорию на трех крайних островах, по берегу соответствующую трем "стационе". Мы доплыли до самой крайней - "стационе С.Елена". За прибрежным парком оказался очень милый, и, видимо, престижный жилой район, где вполне современные (т.е., построенные не более века назад) хорошо ухоженные дома стоят рядом с аллеями парка, а не в воде. Правда, вода и здесь - хозяйка положения. В парке мы увидели обелиск в память жертв наводнения, бывшего в этом районе лет 30 назад. Есть там еще бюстик Верди, прямо около "стационе Джардини". И просто приятно было, побродив по островам с их обязательными каналами и мостами, посидеть в этом зеленом парке, глазея на широко открытую перед Св. Еленой лагуну и на окружающие острова...
Из парка мы потихоньку пошли вдоль набережной, опять же в сторону Сан Марко. На скамейках около воды сидели с удочками рыболовы, меня удивил большой процент молодых девушек среди них.
От Сан Марко через Бачино - открытое водное пространствов конце Большого Канала - переплыли на противоположный берег, остров Сан Джорджо, к "стационе Санта Мария дела Салюте", находящейся возле одноименной церкви. Оттуда через мостики и переулочки проходим к Коллекции Пегги Гуггенхейм - собранию современного изобразительного искусства, расположенному в Палаццо Веньер де Леони, выходящему фасадом на Большой Канал двумя сотнями метров выше церкви. Палаццо этот начали строить в XVIII веке и по какой-то причине забросили строительство на уровне первого этажа. И лишь полтора века спустя американская меценатка купила недостройку и, приведя в порядок единственный этаж, устроила там художественную галерею произведений первой половины ХХ века. Пройдя кассу, попадаешь во внутренний дворик - сад скульптур. Слева кафе с книжно-сувенирным магазином, справа - палаццо с основной экспозицией. Кафе довольно большое, из нескольких залов с террасой, все стены его увешаны фотографиями множества знаменитостей мира искусств ХХ века, друживших с Пегги или просто посетивших ее дом. Много фотографий самой хозяйки, сделанных на протяжении нескольких десятков лет. Кто только не сидел на этой террасе! Сальвадор Дали, Пикассо, Леже, Маринетти, Кандинский, Мондриан, Малевич и еще многие - всех не упомнить и не перечесть! И их работы представлены в этом, в общем-то небольшом музее, а кроме них - работы менее известных нам итальянских футуристов и американских модернистов и абстракционистов, а также Шагала, Миро, Брака, Модильяни...