Milosjk O. J.
Моя любовь на третьем курсе. Глава 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:

Глава 1.

  Теперь они вдвоем остались на остановке. Автобусы после девяти вечера как отрубает. Этот Королёв настолько принципиальный, что никогда не соглашается отпустить их с последней пары на пятнадцать минут пораньше. Сейчас уже к дому бы подъезжали. Обе продрогли до самых костей. Еще Анечка форсит в своем голубеньком новом пальтишке, в котором не то что в ноябре, в сентябре околеешь. Только на такую модную обновку у дяди Вовы и тёти Риты хватило денег. А ходить в старом зимнем пальто Аня отказывается наотрез. Мотает нервы родителям: пусть не едят и не пьют, но купят родному дитятке мутоновую шубку. Она уже даже на Снегурочку в этом пальтишке не похожа, хотя в школе каждый год на утренниках для первоклашек её играла. Скорее на снежную бабу в марте: вся синяя и из носа течёт. Но заметьте, красивую снежную бабу, модную и стройную! Это послужит ей утешением, когда схватит воспаление лёгких. Что уж говорить, если даже Лиза в своём стареньком, но тёплом драповом пальто задубела? Она не привыкла клянчить обновки у родителей. Да у мамы фиг что выклянчишь. Все свободные деньги та сейчас тратит на лекарства. На еду едва хватает.

  Автобуса всё нет. Его пути неисповедимы. Придёт когда-нибудь: может, в полдесятого, может, в десять. Про расписание ничего не известно. На остановке его нет и сроду не было. Приход общественного транспорта - это чисто случайное событие. Они должны верить и надеяться. Ведь раньше же всегда приходил. Рано или поздно.

  Да, но раньше было намного теплей. Подружки просто сидели на остановке и болтали. Им было так весело, что они не обращали никакого внимания на то, сколько минут им приходилось ждать.

  А сейчас стало не до смеха.

  Даже машин не видно. Тишина и темнота. Кружатся снежинки в тусклом свете единственного на всю округу фонаря. Они как раз под ним и стоят. Две замерзающие снежные бабы. Одна красивая, другая так себе.

  Внезапно мимо проезжает, а потом со страшным визгом тормозит и останавливается в нескольких метрах впереди белая иномарка. Оттуда выходит симпатичный светловолосый молодой человек. Он дружески улыбается девушкам.

  - Девчонки, давайте подвезу. Замерзли, наверное...

  Аня отвечает ему самой ослепительной своей улыбкой, на какую только способна в подобном замороженном состоянии:

  - У нас денег нет. Простите!

  - Не нужно денег. Вам в какой район? Если по пути, то подкину. Хоть до центра подброшу, там транспорт скорее дождётесь.

  - Нам на Попова и на Строителей.

  - Прекрасно, я как раз в Балашово еду, по Калинина.

  Аня берет Лизу за руку и тянет её к машине. Но Лиза упирается.

  - Подожди, сейчас шестерка придёт.

  - Лизка, ты хочешь, чтобы я насмерть замерзла тут? Совсем меня не жалко?

  - Наоборот, жалко. Не хочу, чтобы ты потом из Балашово ночью пешком шла домой.

  Аня дергает подругу за рукав и свистящим шепотом говорит ей на ухо:

  - Ты совсем с ума сошла? Видно же - приличный молодой человек, услышит ещё. Молчи, а то я не знаю что с тобой сделаю!
  Мужчина, видя, что девушки сомневаются, отступает назад. Его улыбка медленно меркнет.

  - Нет, подождите, мы идём, - Аня берет Лизу под руку и с силой тащит в машину.

  - Извините нас, мы так замерзли, от холода медленно соображаем.

  Молодой человек снова расцветает и галантно распахивает перед ними переднюю дверцу своего авто.

  Аня подтаскивает тормозящую подругу поближе, шустро открывает заднюю дверь и буквально заталкивает туда опешившую Лизу. Ну а сама, естественно, садится на переднее сиденье.

  Лиза, оказавшись внутри, обнаруживает, что она не одна в салоне - на соседнем сиденье мужчина в темно-сером твидовом пальто.

  Её охватывает паника. Но в этот момент водитель оборачивается и говорит им, слегка подмигивая:

  - Студентки, верно? Последняя пара до девяти? Лёш, помнишь, как мы с тобой когда-то на этой же остановке мерзли? Я Саша, а моего друга Алексеем зовут. Мы оба ЭГТУ закончили, а он до сих пор там преподаёт. Тоже с последней пары его везу.

  Лиза замечает, как при этих словах её сосед морщится и отворачивается к окну. Ему явно неприятно, что друг представляет его первым встречным девицам.

  Ане с переднего сиденья, разумеется, не видна реакция Сашиного товарища. Да и не такой она человек, чтобы обращать внимания на тех, кто молчит где-то в углу.

  Она немедленно расцветает и с энтузиазмом вступает в разговор с дружелюбно настроенным молодым человеком.

  - Очень приятно, меня зовут Аня, а мою подругу - Лиза. Спасибо вам огромное, что нас подобрали. Вы просто нас спасли. Думали, замерзнем насмерть. Мы действительно учимся в ЭГТУ.

  - А на каком курсе? - живо интересуется Саша.

  - На третьем.

  - А на какой специальности? Вдруг мы с вами коллеги? - не унимается Александр.

  - Вычислительная математика и электронные информационно-управляющие системы.

  - О, совсем тепло! Мы почти коллеги. А мой друг наверняка вам будет читать лекции в следующем семестре. Если уже не читает. Алексей Викторович Арсеньев - это имя вам что-нибудь говорит?

  - Пока нет, - Аня оборачивается и с любопытством, без всякого стеснения рассматривает молодого человека, сидящего сзади.

  А Лиза в этот момент всей кожей ощущает неловкость ситуации, негативный настрой соседа. Кажется, она сама начинает краснеть от смущения.

  Но двое впереди в упор ничего такого не замечают и продолжают бойкую болтовню.

  - Кстати, а Кадомский ещё преподает у вас? Вроде уходить собирался?

  - Да, пока остался. Он страшный, просто жуть берёт! Не знаю, как сдадим.

  - Да ладно! Есть отличный способ: он в туалет часто ходит - старику далеко за семьдесят всё-таки. Те, кто в коридоре, когда он возвращается, стучат в стенку тем, кто в аудитории. Мы так все списали. Никого не завалил. Правда, Лёша? - Сашино открытое лицо становится очень симпатичным, когда он смеётся.

  - Ты научишь, - недовольно бурчит его приятель и снова погружается в молчание.

  - А вот у Алексея Викторовича не проскочишь. Придётся учить, девчонки.

  - А мы всегда учим, между прочим, - отвечает Аня, кокетливо хлопая глазками.

  - Верю. Я - верю! Даже спрашивать бы не стал. Поставил бы вам сразу пятерки за красоту. Но вот он - нет. Не верит никому на слово. Действительно страшный человек.

  Лизин сосед отчётливо, недвусмысленно прокашливается.

  Саша обращает внимание на этот звук и быстро говорит:

  - Молчу. Ни слова больше.

  К этому моменту они уже на Калинина и подъезжают к четвертой городской больнице. Аня просит остановить.

  Но Александр, как истинный джентльмен, требует, чтобы она показывала, куда везти: он намеревается доставить её в целости и сохранности до двери дома.

  Аня сразу с радостью соглашается:

  - Здесь совсем рядом: свернуть налево, проехать три пятиэтажки и снова налево. Там второй дом по улице - это мой.

  Когда они останавливаются рядом с забором деревянного дома, молодой человек говорит:

  - До свиданья. Надеюсь, мы ещё увидимся.

  - Я тоже. Спасибо вам огромное. Всего доброго.

  Очаровательно улыбнувшись, Аня грациозно выскальзывает из машины, машет ручкой и бежит к своему дому. А Саша смотрит ей вслед. Когда она скрывается за калиткой, он оборачивается к Лизе:

  - Ну а вас, мадмуазель, куда прикажете доставить?

  - Не нужно ради меня менять маршрут. Можно высадить на остановке у химчистки. Там недалеко.

  - Ну уж нет, мы вас проводим до дома, нам совсем нетрудно.

  Лиза смущённо отвечает:

  - Не стоит беспокойства, неудобно...

  - Очень даже удобно. Не волнуйтесь ни о чём. Лиза, да?

  Она замолкает, от смущения даже краснеет.

  Когда, наконец, они подъезжают к подъезду, Лиза смущенно благодарит их и стремительно выскакивает из машины. Ей и вправду не по себе.

  Особенно смутил её этот молчаливый и явно недовольный их соседством мужчина. Он, кажется, старше Саши. Если он у них в самом деле будет преподавать в следующем семестре, то это просто катастрофа.

  

  Через неделю стало ясно, что Анечка начала встречаться с Сашей. А как же Платонов? Совсем совесть потеряла. Андрюша ей и курсовые делал, и контрольные за неё писал, а она... На глазах у всей группы легко вспорхнула в белый "Ниссан" и умчалась вместе со своим новым знакомым в неизвестном направлении.

  В отсутствие Ани Платонов совсем загрустил, а вот Калиниченко, наоборот, активизировался. Коркия больше не мешала ему провожать Лизу домой.

  Но Берзиной это не доставило, к несчастью, никакого удовольствия.

  Витя в прошлом году перевелся к ним из Алма-Атинского университета. Перешел на курс младше. Разбитной товарищ. Со всей группой быстро стал накоротке. И сразу прилепился к Лизе как хвостик. Ненавязчиво вроде. Он просто незаметно вошёл в её жизнь. Лабораторные - с ним. Лекции он не посещал принципиально, подчистую списывал у неё. Курсачи сдирал, на контрольных сидел рядом. И каждый раз притаскивал ей в подарок банку сгущёнки или сардин со склада, куда устроился ночным сторожем. Зачем нужны такие сторожа?

  Впрочем, Витя объяснял это тем, что у консервов заканчивается срок годности, и их заблаговременно списывают, а без сторожей склад давно бы разворовали. К тому же: семья-то большая, да два человека всего мужиков-то - отец мой да я...

  Калиниченко мало того, что без троек на повышенную стипендию умудрялся учиться, он еще и вырученные от праведных трудов на складе деньги родителям и младшим братишкам отправлял. Талант!

  Лиза пыталась отказываться - бесполезно! Он неторопливо и рассудительно убеждал её, что сгущенка всё равно дармовая, стипуху на месяц задерживают, а питаться чем-то нужно, и просто клал очередную банку ей в сумку.

  Но не лежала к нему душа почему-то. Лучше бы он нашёл себе другую напарницу. Вон Люся Шарова вроде не против. Но пока он явно настроился на неё, Лизу. А вот как его отвадить, Лиза не знала. Интимных вопросов в лоб он ей не задавал, целоваться не лез. Держался скромно, по-товарищески: регулярно обменивал помощь в учебе на консервы. Иногда, если пара была поздним вечером, провожал до дома, если Ани рядом не оказывалось. Лиза ужасно смущалась и робела, когда он это делал. А он говорил только об учебе, рассказывал о своей семье, травил анекдоты, у подъезда скромно прощался и уходил на свой склад, который оказался по случайному совпадению по соседству с их микрорайоном. Вите просто было по пути на работу. Почему бы заодно не проводить девушку до дома? Возразить против этого Лизе было нечего, хотя порой и хотелось. Где же ты, Аня?

  

  Но Анна Владимировна Коркия не оставила свою двоюродную сестру и лучшую подругу Елизавету Ивановну Берзину совсем без присмотра. Как и Платонова. Нет, не тот она была человек, чтобы бросать своих старых друзей ради новых.

  Она успевала совмещать. И заботу о людях - вот этого у неё не отнимешь! Заботиться она умела.

  Как это у неё получалось? Лиза не знала. Как удавалось Ане оставаться одновременно демонстративно эгоистичной, капризной маленькой девочкой, заставляющей всех вокруг плясать под ее дудку, исполнять любые её прихоти, делать за неё курсачи, и в то же время успевать согреть друзей душевным теплом и лаской, налить им чашечку чая, угостить пирожком, рассмешить свежим анекдотом, рассказать очередную сплетню, помочь выбрать одежду на рынке, посоветовать кофточку и одолжить помаду? Каждый жест внимания со стороны Ани казался её друзьям манной небесной. И эта сладкая манка регулярно сыпалась на их головы.

  Лиза не так давно поняла, что далеко не все люди поддаются обаянию Анечки. И это самый большой секрет и самая большая боль, которыми её сестренка не спешила делиться с окружающими. Вокруг Ани собирались избранные - достаточно узкий круг тех, кому ее этические манипуляции, что называется, "доставляли". Нравилось им, как она с ними обходится, и в обмен на её нежную заботу они готовы были терпеть и прощать многое. Жаль, что самой Ане уже прирученная ей толпа поклонников казалась слишком маленькой. Ей почему-то всё время хотелось расширить своё влияние на больший круг людей. Но получалось плохо. Круг быстро стабилизировался и не рос. Каждый новый вовлеченный неофит был на вес золота.

  Лиза понимала механику своих взаимоотношений с Аней, как заядлый курильщик осознаёт вредоносное воздействие сигаретного дыма на организм. Но это понимание ни на что не влияло. Общаясь с сестрой, она каждый раз погружалась в атмосферу беззаботного лета, где нет никаких проблем, где каждый день танцы в парке до глубокой ночи, прогулки по реке на белом теплоходе, детская радость и счастливый смех. У неё был потрясающий человеческий талант - одним своим присутствием делать мир вокруг полным радости, тёплым и уютным.

  Как часто в холодные промозглые дни сидели они вместе у Ани: рассматривали модные журналы, наряжались, красились. Благо разных модных и немодных тряпок и прочего барахла такого рода у Ани было завались, ведь родители души в своём единственном дитятке не чаяли и баловали, как могли, - на всю свою скромную зарплату.

  Аня жила в старом деревянном доме тридцатых годов постройки, расположенном не слишком далеко от центра, на тихой улице, достаточно просторном, больше ста квадратных метров, четырехкомнатном, с террасками и чуланами, но лишённом ряда важных удобств: внутри были проведены газ и центральное отопление, но воду брали из колонки, находящейся прямо у крыльца. Провести её в дом всё никак руки у дяди Вовы не доходили, а в последние годы и средств не хватало. Туалет тоже был в холодном приделке, практически на улице. Дом был построен еще прадедушкой Ани. Он был учителем русского языка и литературы. От прадедушки осталось много книг, изданных в двадцатых - пятидесятых годах. В основном художественная литература: Бальзак, Золя, Мопассан, сотни томов русской и иностранной классики.

  Земельный участок под их домом сейчас стоил дороже самого строения. Аня утверждала, что им за него предлагали две четырёхкомнатные квартиры в том же районе. Но они все, и Аня, и её мама с папой, не представляли, как можно жить в другом месте, настолько привыкли к дому и к старому саду вокруг него. Дом не выглядел особенно ухоженным и уютным, но в нём было своё очарование: старинная резная мебель двадцатых - тридцатых годов, темно-коричневая отделка стен - тёс, покрытый морилкой, который так и не заклеили обоями, кружевные абажуры на лампах.

  Ане родители отвели самую большую комнату - лучшее детям. Как раз в ней и располагались огромный деревянный, ручной работы книжный шкаф с книгами и такой же по размеру шкаф с одеждой. Аня любила красоваться перед старинным зеркалом во весь рост в резной раме. В углу стоял огромный сундук. Там лежало множество интересных предметов, в основном старомодная одежда: шляпки, обувь, зонтики, старые журналы, чернильницы, перчатки и ремешки из блестящей кожи, зеркальца, пудреницы и прочая мелочь.

  Лиза жила заметно дальше от центра, но ей достаточно было пройти минут двадцать по длинной, но тихой улице с частными домами, чтобы оказаться в своём микрорайоне. И автобус из университета ходил как-раз по длиннющей улице Калинина, идущей от центра к окраине, неподалёку от их домов. Они часто ездили домой вместе, выходили на Аниной остановке, шли к ней и зависали там часами, болтая обо всём на свете. А потом Лиза уже в потёмках бежала к себе. К счастью, боковая узенькая улочка в частном секторе отличалась редким спокойствием. Вечером или ночью здесь всегда было тихо: в этих домах издавна селились спокойные хозяйственные люди, увлечённые садоводством и строительством. За всё время ни разу даже пьяный прохожий не попался ей навстречу.

  

  До Нового года оставались считанные дни. Шла зачётная неделя. В группе, наконец, был полный сбор и кворум. Даже Анечка - невиданное дело! пришла сегодня к восьми утра. Хотя зачёт с десяти. Но подготовиться надо успеть. Проверить, выучил ли Платонов, наделала ли Берзина "медведей" на всю ораву. Заодно и поболтать о том о сём, напряжение снять. Взбодрить и развеселить этих мрачных зануд.

  - Кстати, о птичках. Лиза, поедем со мной сегодня вечером к Саше - он приглашает на шашлыки.

  - Сегодня? А вдруг не сдадим? Придётся сидеть здесь до ночи.

  - Сдадим, не боись. Андрюша, если что, задачи решит всем, а теория у тебя уже готова.

  - Знаешь, я, наверное, не поеду. Зачем я там нужна? Никого не знаю. И вообще...

  - Как это никого? А меня, а Сашу? Ещё будет Сашина сестра и его друг - ты его тоже знаешь. Помнишь, когда они нас подвозили?

  - О нет! Это тот, кто должен у нас какой-то курс вести в следующем семестре?!

  - Будет обязательно. Электронные компоненты. Я спросила у четверокурсников. Арсеньев. сто сорок четыре часа, лабораторные, расчетно-графическая работа и экзамен.

  - Я не поеду, Ань.

  - Ты его боишься что-ли? Наоборот, надо с ним поближе познакомиться, глядишь, экзамен легче сдадим. Говорят, он реально валит. Пятерых завалил. Три раза сдавали ему, но не сдали. Четвертый - сдали двое из пяти комиссии во главе с деканом. Троих отчислили. Если честно, я сама боюсь. Лиз, ну-у-у... пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!!!... Без тебя мне страшно в его компании, а ты меня хоть немножечко поддержишь.

  Аня состроила такую уморительную жалобную рожицу, что её подруге ничего не оставалось делать, кроме как скрепя сердце согласиться.

  

  Александр обещал заехать за ней около пяти.

  На самом деле у Лизы была серьезная проблема - что надеть. Обновок практически не было уже три года, с тех пор, как её мама, Ирина Петровна, бросила работу в поликлинике, оформила себе с помощью подруги, заместительницы главного врача по экспертизе, инвалидность и всю свою инвалидскую пенсию стала тратить на дорогостоящие чудодейственные лекарства, рекламируемые по радио и обещающие вернуть её к жизни. Каким образом это произошло с её мамой, Лиза понять не могла.

  Перестройка сильно повлияла на психику многих в нашей стране. Этому немало способствовали средства массовой информации, которым советские люди привыкли доверять. А с конца восьмидесятых годов по официальным телеканалам регулярно, в лучшее время выступали Чумаки и Кашпировские, рекламировали ведьм и экстрасенсов. Сначала мама, разочаровавшись в официальной медицине, которой отслужила верой и правдой двадцать лет, увлеклась траволечением. Начала посещать бывшую однокурсницу, переквалифицировавшуюся из терапевта в потомственную ведунью, за скромную плату лечившую травами и гипнозом. По итогам её лечения мама, изначально вполне здоровый человек, заработала гастрит и аллергию на все растительные продукты. Пытаясь вылечить вновь приобретенные недуги, мама попала в лапы другой своей однокурсницы, организовавшей на кафедре эндокринологии местного мед. университета платную палату лечебного голодания. Однокурсница обещала снять все симптомы аллергии за неделю полного очищения организма. Результаты очищения не замедлили сказаться - аллергия прошла. Но мама стала весить сорок килограмм и толком ничего не могла есть - выйти из голодания должным образом не удалось. Из этого состояния она выходила уже больше трех лет, успев побывать у всех врачей и полежав во всех без исключения больницах города.

  Теперь, окончательно осознав себя смертельно больным и глубоко несчастным человеком, она надеялась только на чудо - а чудо ей обещала реклама суперэффективных новейших препаратов, шедшая днями напролёт по главным каналам СМИ. Итак, мама четвертый год подряд каждый день привычно умирала, редко вставая с кровати из-за постоянной нервной дрожи и общей слабости организма, неизвестной науке природы, а её муж и дети жили собственной жизнью, к которой она потеряла всякий интерес.
  Лиза потихоньку вела домашнее хозяйство, училась, в свободное время читала книжки. У папы была собрана большая библиотека, плюс она была записана и в городскую, и в университетскую. А Дима, который был младше сестры на полтора года, тоже учился, совмещая учёбу с регулярными попойками с многочисленными друзьями - ребятами из микрорайона, а с недавнего времени и с работой в ночную смену на хлебокомбинате. Он был способным парнем. При поступлении в вуз и в первую сессию сдал экзамены на все пятерки. Но ко второму курсу завёл девушку из той же дворовой компании. И тут ему остро потребовались деньги. Он устроился на первую подвернувшуюся работу. Учеба отошла на второй план. Сейчас он имел два хвоста, несданные за семестр лабы и курсач, но отчисление ему не грозило. Он вошёл в синхронный режим и уверенно держался на плаву, периодически поражая преподавателей вспышками ума и сообразительности. Ему ставили тройки, с сожалением замечая, что если бы его видели хоть раз на лекции, и если бы он вовремя сдал лабораторную работу, то получил бы пять... Но зарплата на хлебозаводе была в десять раз больше стипендии, поэтому приходилось жертвовать меньшим.

  Школьные и дворовые друзья пили все. Причем регулярно. Время было такое - девяностые. Народ спивался повсеместно. И Дима, как человек компанейский, не мог не пойти на поводу у родного коллектива.

  Таким образом, из Лизы постепенно формировалась старая дева, библиотечный червь в заштопанных чулках, а из Димы - алкаш-пролетарий, типовой представитель рабочего класса.

  Но так уж вышло, что сейчас их родителям не было до этого никакого дела.

  Папа Иван Павлович Берзин был преподавателем ЭГТУ. Он занимался научной работой. Занимался не ради денег или славы. Для себя. Из чистой любви к науке. Ему было просто интересно искать решения новых задач. Печатался в местном "Вестнике ЭГТУ". Его статьи пользовались стабильным спросом - математические алгоритмы, им предложенные, взяли на вооружение в лабораториях, курируемых ректоратом, осваивающих большие государственные и частные деньги. Но Берзину за это не платили ни копейки. А зачем? Ведь он сам печатался по собственной инициативе. Помещал информацию в открытый доступ. Чудак, да и только!

  Его и вправду мало интересовали деньги, карьера, интриги и сплетни в институте. Он жил в своем мире - абстракций и научных идей. Очевидных проблем с деньгами он в упор не замечал. Вопиющих и также очевидных всем вокруг проблем собственных неоперившихся детей - тем более. То, что их судьба требовала от него (как и от его супруги), хотя бы минимального родительского участия, до него как-то не доходило. И объяснить это ему было некому.

  Так и жили четыре человека в одной трехкомнатной квартире, каждый в своём мире, почти не пересекаясь друг с другом. Четыре инфантильных подростка, занятых каждый своей жизнью.

  

  Модных обновок не было. Лиза сама вязала себе свитера, на старенькой швейной машинке шила кофточки, юбки и брюки по "Бурде", взятой напрокат у Ани. Стипендию откладывала на верхнюю одежду и обувь.

  Она часа два перебирала свой гардероб, но разнообразнее он от этого не становился.

  Шашлыки... Аня говорила, что на улице... Не в вечернем же платье идти? Тем более, у неё и не было приличного вечернего платья.

  Лиза натянула теплый мохеровый свитер сизо-голубого оттенка. В нём точно не замерзнешь, он ей почти по колено, а воротник-труба огромный - можно голову спрятать. Ещё зимнюю куртку и спортивные шерстяные брюки. Ладно, так сойдёт. В конце концов, не на свидание идёт, а подругу выручать. Может быть, это ненадолго. Побыстрей бы отмучиться.

  

  Она выскочила из подъезда. Её уже ждали. Саша и Анечка приветственно махали из окошка машины.

  Когда Лиза оказалась внутри, она увидела, как сильно ошиблась с выбором одежды. У неё даже появилось острое желание выскочить из салона авто и убежать домой.

  Аня гордо восседала на переднем сиденье в новенькой мутоновой шубке цвета сливочного мороженого. Шубка была распахнута, из-под неё виднелось ярко-синее, отливающее атласным блеском шёлковое платье с глубоким вырезом. Ну, разумеется, Аня была в прозрачных колготках и замшевых сапожках на шпильках.

  Это уже не Снегурочка. Это прямо Снежная Королева какая-то.

  Такой подставы от лучшей подруги Лиза не ожидала.

  Саша был одет обычно - в дубленке и в джинсах.

  - Не волнуйся, Лиза, - Аня предвосхитила её возможный вопрос, - Все свои. Мы же во дворе Сашиного дома будем гулять. Правда, Саш?

  - Да, Лиз, не парься по поводу одежды. Не знаю, зачем Аня так нарядилась. Можно было и попроще. Замерзнет ещё.

  - Не замерзну, я закалённая.

  - Понятно, на нашем новогоднем утреннике ты будешь Снегурочкой.

  - А кто будет Дедом Морозом? - игриво спросила Аня.

  - Наверное, тот, кого Снегурочка выберет, - в том же тоне ответил Саша. После этих слов они так долго и многозначительно смотрели друг на друга, не отрываясь, что Лиза почувствовала себя здесь совершенно лишней.

  Всю дорогу она мысленно проклинала предательницу Коркию и думала, что никогда ей этого не простит.

  Балашово было южным пригородом Энска, состоящим на восемьдесят процентов из частного сектора. Сейчас район стремительно рос и становился престижным. Здесь активно строились разбогатевшие жители города. Вокруг шумел сосновый лес, рядом была запрудка - маленькая речка без названия, превратившаяся в приличное озеро.

  Они подъехали к двухэтажному голубому коттеджу. Рядом с ним уже были припаркованы две машины.

  Когда они подошли к крыльцу, Лиза заметила, что дом не достроен. Жилым выглядело одно крыло. Здесь была закончена отделка, горел свет в застекленных окнах.

  - Полдома готово, а вторую половину закончим летом. Она пока закрыта, - пояснил Саша. - Пойдёмте внутрь.

  Они прошли через холл в огромную, почти на весь этаж, гостиную, и тут Лиза чуть не ахнула от удивления: в мягком кресле, укрывшись пледом, потягивая кофе, сидела Ирка Глинкина из параллельной группы. Она взглянула на Аню - та нисколько не удивлена, дружески кивает Глинкиной и получает небрежный кивок в ответ. Значит, Аня знала, что Глинкина здесь будет? Она говорила, что на вечеринке будет сестра Саши. А какая у него фамилия, интересно? Неужели?! Наверняка, так и есть. Эта Ирка всегда ходила мимо, задирая нос, и с ними никогда не здоровалась. Ездила на красной иномарке, подаренной папочкой, фигуряла в норковой шубке и была вечным предметом Аниной зависти.

  Зачем только Лиза дала Ане уговорить себя приехать сюда?! После таких подстав она никогда в жизни больше не согласится участвовать ни в одной авантюре этой мелкой мошенницы, своей двоюродной сестры!

  А в соседнем кресле сидел тот самый страшный Арсеньев. Выглядел он совсем не страшно: скромненький, худой какой-то, непредставительный, хоть и высокий, в обычном темно-синем спортивном шерстяном костюме, в валенках. Сейчас он почему-то показался намного моложе, чем тогда, в машине - почти их ровесником, таким же, как и его друг. Он удивлённо смотрел на Лизу, а вместе с ним тем же удивлённым взглядом на неё смотрела и Глинкина. Лиза не знала, какое у неё самой сейчас выражение лица. Может, оно и к лучшему.

  Казалось, этой немой сцене: "Не ждали!" не будет конца.

  - О, привет, Берзина! Не ожидала тебя здесь увидеть, - оправившись от удивления, наконец вымолвила Ирина. - Ты же вроде обещал, что будешь только с одной девушкой, а привёл двоих.

  - Хорошеньких девушек много не бывает, чем их больше, тем лучше. В хозяйстве пригодится, - отшутился Саша. - Вы уже все знакомы, значит, Лизу вам представлять не нужно. Шашлыка замариновано столько, что хватит ещё на десять гостей. Так что поприветствуем ту, кто поможет нам с ним справиться и не лопнуть от обжорства.

  - Добрый вечер, - Арсеньев кивнул Лизе в ответ на её приветствие. Он приглашающим жестом указал девушкам на диван.

  Лиза готова была сквозь землю провалиться. "Ну, Анечка! Просто нет слов! Ей, видите ли, страшно одной в компании своего парня! Нужна ей, видишь ли, группа поддержки. Ну уж я ей выскажу всё!" - думала она, краснея, бледнея и метая на подружку испепеляющие взгляды.

  - Это я попросила Лизу приехать, простите, что вас не предупредила, - всё-таки выдавила из себя Аня. - Она нам поможет готовить. У неё опыт большой.

  - Правда? Неужели? - язвительно осведомилась Глинкина. - Наверное, семья большая - семеро по лавкам?

  - Большая не большая, но Новый год мы без Лизиных тортов и салатов не представляем. Мы, кстати, сестры. Двоюродные, - ответила Аня.

  - Ну, это в корне меняет дело. Жаль, что ты всех своих родных не пригласила. Заодно, - не смогла удержаться от очередной колкости Глинкина.

  - Спасибо за отличную идею. В следующий раз обязательно воспользуюсь твоим щедрым предложением, - парировала Анечка, преодолев смущение и обретая привычную находчивость.

  - Кстати, интересно, вы сёстры, а совсем не похожи: ослепительная блондинка и брюнетка. Единственное, что в вас общего - вы обе красавицы, - попытался перевести разговор на другую тему Саша. - Причем у блондинки грузинская фамилия почему-то.

  - Никто не знает секрет нашей фамилии. Это загадка, откуда она взялась. Но, между прочим, папа говорил, что настоящие, без примесей грузины - рыжие и пепельные блондины. Басилашвили помните?

  - Он вроде брюнет.

  - Неправда, он пепельный блондин с серыми глазами. Как и я.

  - Он хамелеон. Каким и должен быть настоящий артист. Надо сыграть безобидного блондина - сыграет блондина. Нужен злодей, жгучий брюнет - будет вам брюнет-негодяй. У Рязанова он уместен в каждой роли. И разный в каждой роли. Вы даже цвет его глаз поймать не сможете, настолько он мимикрирует под очередную роль, - вступила Лиза в беседу.

  - Басилашвили, конечно, крут, но вот Рязанов сдал в последнее время, - заметил Саша.

  - Я вообще не могу его современные ленты смотреть. Настолько похабно снято, - сморщилась Ирина. - Всё наше современное российское кино - такая клоака. То ли дело американское! - закатила она мечтательно глаза.

  - Зря вы так о Рязанове. Это не он испортился. Это время такое пришло. Он художник, гениальный психолог и тонко чувствует, что с нашим обществом что-то неладно. Взять ту же "Елену Сергеевну" - сколько боли... И сколько правды! Он будто предчувствовал, что случится страшная беда с нами и со страной.

  - Откуда такой пессимизм? Всё прекрасно с нашим обществом. Если у вас не всё в порядке, то виноваты в этом только вы сами. А Рязанов просто старичком стал, болезни замучили, настроение опустилось на полшестого. Вот и всё объяснение его депрессивным картинам, - заявила Глинкина, презрительно скривив пухлые губки.

  - Вам видней, наверное. Но я почему-то больше доверяю Рязанову, чем вам, уж извините.

  - Вы Титаник, кстати, смотрели? - спросила Аня. - Вот это фильм на все времена. Ди Каприо! О! Он такой душка! Два раза уже сходила. И ещё пойду обязательно!

  - Вот ещё один пример того, что американское кино расцветает, а наше опустилось ниже плинтуса. А какие в последнее время комедии пошли! Тошниловка настоящая. Одна "Кин-дза-дза!" чего стоит, - продолжила в том же духе Глинкина.

  - Почему, Ирина, ты лучшие фильмы и лучших режиссеров приводишь в пример провала российского кино? А действительно провальных не замечаешь. Они есть. Их много. Но это явно не "Кин-дза-дза" и не фильмы Рязанова. "Кин-дза-дза" - шедевр. Кто бы что ни говорил сейчас. Пройдет время, и этот фильм ещё вспомнят. И Рязанов гением был, гением и остался. Даже в последних картинах он гениален.

  А ваш хваленый Титаник - вот это настоящая тошниловка, если уж начистоту. Насквозь фальшивое пластмассовое американское кино. И почти всё американское кино такое. Извини, Ань, я не хотела тебя обидеть, - Лиза, не подумав, на одном дыхании высказала всё это и вдруг смутилась. Ей не хотелось ни с кем ссориться, а тут она так бестактно вступила в спор. Но слишком уж обидно стало за Рязанова, да и за Данелию тоже.

  - Вы слишком категоричны. Американское кино действительно сейчас на подъёме, а наше в кризисе. Это объективный факт, - услышала Лиза голос Арсеньева. Поймав на себе его пристальный взгляд, она почему-то смутилась ещё больше и покраснела.

  - Может быть, но речь шла о Рязанове и Данелия. Уж они-то в этом кризисе точно не виноваты.

  Глинкина презрительно фыркнула:

  - А кто же тогда виноват, интересно?

  - Девочки, о вкусах не спорят. У вас прямо антагонизм какой-то с первого слова. Пойдемте-ка лучше на улицу шашлыки готовить, - примиряющим тоном сказал Саша.

  Компания вышла во двор. И тут оказалось, что Аня хоть и была ослепительно прекрасна, но выглядела всё же не совсем уместно в своей коротенькой шубке, прозрачных колготках и шикарных сапожках на шпильках. Потому что все остальные были одеты тепло и просто. В спортивной утепленной одежде, зимних куртках, шапках. Конечно, пуховик Глинкиной стоил раз в пять дороже курточки Берзиной, но определить это сейчас по внешнему виду было трудно. В потёмках различить настоящую "Аляску" и китайскую подделку на неё не представлялось возможным.

  Очень скоро Ане пришлось уйти в дом из-за холода. Лиза побежала следом за ней.

  Мужчины занялись шашлыком. А Ирине ничего не оставалось делать, как наблюдать за ними.

  - Да, братик, от тебя я такой прыти не ожидала. Ты крут. Сразу двоих отхватил. Мечтаешь о шведской семье?

  - Ир, может, хватит? Ты сегодня сама не своя. Неужели двух симпатичных девушек рядом с собой ты вынести уже не можешь? Одна Аня тебя вполне устраивала.

  - По крайней мере, раньше она не одевалась так вызывающе.

  - Ну а к Лизе-то у тебя какие претензии?

  - По контрасту, как полная противоположность своей подружки, сойдёт для сельской местности. Одна вырядилась как интердевочка, другая, как альпинистка из кинофильма "Вертикаль" - в бабушкин спортивный костюм. Одна балдеет от красавчика Ди Каприо, другая - от старпёра Рязанова. Одна - зануда-ботаничка, другая - ярко раскрашенная блондинка с одной извилиной. Леша, а тебе они как?

  - Я никого из них не приглашал. Они к Саше приехали. Вот он пусть им и дает оценку. Ему видней.

  - Ладно, Леша, не будь таким занудой. Очень милые девушки. И тебе они понравились не меньше моего. Не могут же у нас с тобой настолько различаться вкусы. Не ожидал от вас, ребята, такого приема. Мне надоело смотреть на ваши ужимки. Алексей Викторович, в конце концов, вы здесь не преподаватель. Можете расслабиться немного, отдохнуть и позволить себе поухаживать за одной из них. Новый год на дворе.

  - Нет уж, я пас. Ухаживай за ними сам. Взял на себя удвоенные обязательства, так выполняй.

  - Ты неисправим, Арсеньев. Надеялся хоть сегодня тебя расшевелить, но напрасно...

  - Лучше иди развлекай своих прекрасных дам. А я пока займусь шашлыком.

  - Я тебе помогу, Лёша.

  Саша пошёл в дом, оставив их вдвоём у мангала. Ладно, как хотят. Насильно мил не будешь. Лучше посидеть в тепле рядом с Анютой, чем выслушивать колкости от раздраженной сестры и пытаться совершить невозможное - уговорить Алексея хотя бы на отдыхе вести себя по-человечески.

  Когда шашлыки были уже съедены, а ели их дома под красное вино, чтобы не заставлять бедную Анечку снова мерзнуть, мужчины вышли на улицу покурить, а девушки остались в гостиной.

  Лиза вышла в туалетную комнату. Как только она закрыла дверь, то сразу же услышала голоса на улице. Форточка была приоткрыта.

  - Ну, признай, что я привёз двух самых красивых девчонок в городе. Почему ты ведёшь себя так? Живёшь один, как сыч, уже несколько лет. Что прошло - не вернуть. Хватит жить прошлым. Пора думать о будущем.

  - Перестань, Саша. Признаю, тебе повезло. Твоя Аня и вправду красавица.

  - Но её сестра нисколько не хуже. Чем она тебе не пара?

  - Она симпатичная, как и все девушки в её годы. Каждый день я вижу их десятки вокруг. Ты перестанешь меня сватать когда-нибудь? Успокойся, наконец. Я не нуждаюсь в твоей заботе.

  - Не знаю, когда ты успел стать таким привередой? Со своим тензорным анализом совсем скоро ума решишься. Нет, Лёша, так жить нельзя. Ты целыми днями работаешь. То в магазине, то в институте. Когда же отдыхать?

  - На том свете отдохнём. Пошли в дом.

  

  Они ещё некоторое время посидели в гостиной. Аня показывала отличные карточные фокусы. Причем уверяла, что научилась им по телевизору у самого Дэвида Копперфильда. Ей оказалось достаточно один раз увидеть, как он их демонстрирует, чтобы понять секрет. Лиза знала, что Анечка обладала потрясающим талантом очень многое схватывать на лету, в том числе и это. Иначе не смогла бы она учиться в подобном стиле, не прилагая для этого никаких видимых усилий, постоянно прогуливая пары. А ведь она и класс с математическим уклоном в престижной двадцать седьмой школе закончить как-то умудрилась. Без троек. Ни разу не видела её Лиза дома за учёбой - Аня занималась чем угодно, только не мат. анализом и не ТАУ. Ни одной бумажки, напоминающей курсовой или отчёт по лабе, в её комнате сроду не бывало. Всё это не захламляло Анину комнату, а лежало в квартире у Андрюши Платонова, куда Аня частенько наведывалась. Но сдавать эти предметы Анюте как-то удавалось. Иногда даже на четверки и пятерки. Если преподаватель был особенно податлив на кокетливую стрельбу глазками и девичьи улыбки.

  Сейчас Аня исподтишка вглядывалась в лицо их будущего преподавателя и с возрастающей тревогой ощущала, что не может подобрать ключика к его душе. Он нисколько не поддавался её обаянию. Оставался замкнутым и чужим. Смотрел отстраненным задумчивым взглядом. Почти ни слова им с Лизой не сказал. Ограничивался односложными предложениями. Ей казалось, что он хоть и не выражал это явно, но относился с презрением ко всему, что она делала или говорила. И присутствие Саши и Лизы не очень-то помогало компенсировать это неприятное чувство. Ещё и Глинкина... Сегодня она казалась заметно более агрессивной. Почему - Аня пока не поняла, но Ирке явно не понравилось, что она привела сюда Лизу.

  Знала бы заранее, не пригласила бы её. Видно, что присутствие Лизы заметно повысило напряженность в этом маленьком коллективе. И с чего бы это?

  Уж Лиза, она же безобидная абсолютно - спокойная, никогда не лезет на первый план, больше молчит и не отсвечивает. Язвит иногда, но никого не обижает. Удобней для Ани человека на свете не найти. И Саше она явно пришлась по душе. Конечно, не так сильно, как сама Аня, этого еще не хватало, но для компании - самое то. И вот незадача - сразу с Глинкиной поцапалась без видимой причины. И Арсеньев этот смотрит на Берзину как-то странно. И молчит. А сама Лиза - видно, что ей тяжело здесь находиться. Мечтает скорей сбежать.

  Такие были грандиозные планы на сегодня! Но, видно, не судьба. Нет, наверное, надо им сегодня закруглиться пораньше и прервать сей неприятный тет-а-тет. Лучше потом с Сашей отдельное свидание наедине организовать.

  Такие вещи Аня схватывала быстро. Вот и сейчас она мило улыбнулась Саше и тихонько на ушко пожаловалась ему на страшную головную боль. Попросила отвезти их с сестренкой домой.

  Лиза с огромным облегчением, как на пружинах, вскочила со своего места, когда узнала от подруги, что им пора уходить. И снова, в который раз за этот вечер, встретилась взглядом с Арсеньевым. Ей показалось, что он усмехнулся.

  Лиза сразу же отвернулась.

  Он, похоже, издевался над ними. Ему явно не понравилось их с Аней общество. А теперь он рад, что они, наконец, уходят.
  Они вышли из дома втроём, а Глинкина осталась вместе с Арсеньевым в гостиной. "Наверное, оба сейчас радуются, что их наконец-то оставили наедине. Они друг друга стоят, пожалуй", думала Лиза.

  Слава Богу, закончился этот бесконечный, мучительный вечер.

Даже думать не хотелось о том, что в следующем семестре им придётся встречаться с Арсеньевым в университете, сдавать ему экзамены. Может быть, Аня после этого случая поймёт, как глупо было пытаться с ним подружиться ради оценок. Только испортили впечатление о себе.

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"