Milosjk O. J. : другие произведения.

Моя любовь на третьем курсе. Глава 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Глава 2.

  Первая лекция у Арсеньева была второго февраля. Читал он на весь поток - четыре группы в огромной двести тридцатой аудитории, похожей на амфитеатр. Ряды расположились полукругом. Лиза затаилась на левом фланге, в самом верху. Только бы ему на глаза не попасться. Аня сегодня прогуливала - снова укатила с Сашей.

  Читал Арсеньев хорошо. Он говорил по памяти, но как по бумажке, четкими, стройными предложениями, под запись. Текст отлично структурирован, без всякой воды. Быстро, но как раз достаточно, чтобы успеть записать. Его лекции были идеально проработаны. Ни минуты свободной, ни слова лишнего.

  В перерыв к нему подошла Глинкина. О чём-то спросила. Он коротко ответил. Она спросила снова, он ответил одним словом и замолчал.

  Ирина, не зная, видимо, о чём ещё спрашивать, поболталась немного рядом с ним и вернулась на своё место.

  Он вышел из аудитории и вернулся ровно через четыре минуты. Начал рисовать на доске большую схему.

  Лиза поняла, что ей не видно некоторых деталей - она слишком далеко сидела. Мысленно ругая себя, она потихоньку встала, пока он был сосредоточен на доске, и спустилась на несколько рядов пониже. В тот момент, когда она уже стояла в проходе рядом с местом, куда собиралась сесть, он обернулся, и их взгляды встретились.

  Она поспешно села, но в спешке так неловко у неё это получилось, что раздался страшный грохот. По крайней мере, ей показалось, что шум был очень сильным.

  Он снова смерил её взглядом.

  - Вы хотели выйти? - спросил он.

  - Нет, простите, - я пересела поближе, мне сзади не видно было схему, - ответила Лиза.

  Он отвернулся к доске и продолжил чертить. А она чувствовала себя ужасно неловко, покраснела до кончиков ушей. Да уж, план был идеальный. Изо всех сил стараясь не привлекать к себе его внимания, она в результате добилась прямо противоположного эффекта. Единственная из сотни человек оказалась под его пристальным взглядом.

  У него были серые миндалевидные глаза. Ей показалось, очень холодные. Весь он был собранный, аккуратный и как будто напрочь лишенный человеческих эмоций. Короткие волосы торчали жестким черным ёжиком, у висков уже немного проглядывала седина. Странно, дома у Саши её не было заметно. Неужели первое впечатление оказалось верным и он действительно намного старше их? Даже голос его звучал как-то деревянно, чуть ли не скрипел. Тёмно-серый строгий костюм и серая глухая водолазка вполне соответствовали этому образу.

  Всё-таки там, у Саши, он казался немного другим. Более человечным, что-ли.

  Хотя и тогда он едва ли сказал им десяток слов. Вообще большую часть времени молчал. Было чувство, что их с Аней присутствие мешает ему. Возможно, свободно общаться со своим другом и с его сестрой. Другого объяснения ей в голову не приходило.

  Постепенно Лиза успокоилась и увлеклась лекцией. Она почти не поднимала головы, так как он диктовал максимально быстро. В самом конце занятий она случайно подняла глаза - и встретила его взгляд. Она снова залилась краской и поспешно опустила взор. Лиза чувствовала, что вся горит. Совершенно невозможно контролировать это. Чем больше хочешь остудить свои щеки, тем ярче они пылают. Ужасно. Как будто она в чём-то провинилась. Успокойся же, наконец!

  Но тут занятие закончилось. Лиза так и вышла из аудитории с горящим лицом.

  

  Все следующие лекции Арсеньева на лекционных неделях попадали на восемь утра. Народ быстро прочухал, что ходить на лекции в такую рань не обязательно. Достаточно нескольких человек, чтобы записать материал, а остальные вполне могут потом передрать. Курс лекций был прекрасно проработан - таким образом, что восприятие почти не страдало. Никакой разницы нет - запишешь всё сам или это сделает кто-то другой, а ты лишь тщательно скатаешь конспект у него. Результат будет почти одинаковым.

  К тому же Арсеньев не ставил успеваемость в зависимость от посещаемости.

  В итоге через неделю из ста человек на его парах присутствовало от силы двадцать. Лиза прогуливать не могла. На ней, как кандалы, висели железные обязательства перед Аней, Витей Калиниченко. Даже Платонов перестал ходить по утрам, понадеявшись на неё.

  Её совсем не устраивало то, что затеряться в толпе теперь не осталось никакой возможности. Толпа попросту растаяла.

  Арсеньеву было, казалось, абсолютно всё равно, сколько человек его слушают. Он не возмущался, как другие преподаватели, не требовал журнал у старосты.

  Сейчас в резко сжавшейся аудитории каждый студент был на виду. Лиза уже привычно садилась на третий ряд слева, поближе ко входу. Как получалось, что она снова ловила его взгляды на себе, она понять не могла. И каждый раз краснела.

  Это было мучительно. Невозможно. Ужасно. При этом она по непонятной причине чувствовала себя преступницей.

  А он почему-то ни капли не смущался и не отводил глаз. Просто иногда останавливал взгляд на ней, не переставая читать. Как будто так и надо.

  Может быть, ему вообще всё равно, куда и на кого смотреть?

  Все её мучительные переживания начались из-за того злополучного случая. В первую лекцию. Надо просто справиться с собой.

  Наконец она вообще решила не поднимать голову и не смотреть на него. Однажды она так всю лекцию просидела. В самом конце подняла голову и увидела, что он смотрит ей прямо в глаза. Как будто долго ждал, когда она взглянет на него. Ей показалось, что в этот момент он усмехнулся. Всего на одно мгновение. Потом его лицо снова приняло непроницаемое выражение, взгляд снова стал холодным, отсутствующим. Он продолжал читать лекцию тем же скучным, размеренным голосом, в быстром темпе. Вся аудитория склонилась над тетрадями, стараясь не упустить ценную информацию.

  А он тем временем спокойно наблюдал, как щеки Лизы заливает краской. Смотрел с интересом. Его тонкие губы на мгновение скривились в усмешке. Почти неуловимой. Потом отвернулся к доске и продолжил писать.

  Да он издевается над ней!

  Она больше не станет на него смотреть. Никогда.

  Ей абсолютно неинтересен этот непонятный человек. Их знакомство - чистая случайность, между ними нет ничего общего. Почему она должна мучиться и краснеть? Как она оказалась вовлечённой в эту странную игру в гляделки? Ему просто стало смешно, когда он заметил её внезапное смущение? Может быть, он подумал, что она неравнодушна к нему? Но если бы ему эта мысль была неприятна, он, верно, не стал бы так настойчиво ловить её взгляд?

  Господи, она так дойдёт черт знает до чего в своих фантазиях!

  Когда долго думаешь о ком-то, причём неважно, что заставило тебя сделать это, хочешь ты или нет, человек западает в твою душу. Он становится близким тебе. И тут всё зависит от изначальных эмоций и связанных с ним образов. Если это была неприязнь, то она усиливается. Если он симпатичен тебе, то усилится симпатия.

  А она не могла забыть подслушанный разговор между Арсеньевым и Сашей Глинкиным.

  "Ты один, как сыч, уже несколько лет. Прошлого не вернуть. Надо думать о будущем...". О чём он говорил?

  В тот момент ей стало жаль Арсеньева. Потому что в словах Александра звучало сочувствие. Что же такого было в его прошлом?

  

  Закончились лекционные недели. Первая лабораторная у Арсеньева попала на субботу. Нужно было запустить бегущую строку. Строка не запускалась, код не отлаживался. Витька нисколько не помогал, только хлопал глазами. На лекциях он, естественно, не был. И даже списать не успел.

  Лиза склонилась над собранной схемой, судорожно вводила новый код. Потом случайно обернулась - Арсеньев наблюдал за ней со своего места. Встретил её взгляд, в его глазах, на губах мгновенно промелькнула и погасла улыбка. Хотелось позвать его, попросить помощи, но она не могла этого сделать.

  Прошло еще сколько-то минут мучительных попыток найти ошибку.

  Она подняла голову, обернулась. Он был прямо у неё за спиной. Стоял, засунув руки в карманы, и смотрел на её потуги с той же кривой усмешкой, которую уже не пытался скрыть. А его глаза... На этот раз она увидела их вблизи, как будто впервые. Почему раньше они показались ей холодными? Сейчас в них плясали золотые искорки, они смеялись, они беззастенчиво рассматривали её. Он будто ласкал её своим взглядом. Её словно обожгло в этот момент. И щёки предательски запылали.

  Арсеньев подошёл к их столу и молча указал на вторую строку кода. Лиза некоторое время соображала. Вдруг до неё дошло, какое слово она пропустила.

  Она написала нужный код и показала ему. Он улыбнулся, кивнул и пошёл к себе.

  

  Вечером, уже лёжа в постели, она закрывала глаза и снова видела перед собой этот смеющийся взгляд. Ещё ни один мужчина никогда не смотрел на неё так.

  Так, что от этого взгляда внутри неё, где-то внизу живота, запорхали крылышками тысячи невидимых бабочек. Ей показалось, в этих серых глазах была не только насмешка, но и нежность. Неужели ей это только почудилось? Или нет?

  На самом деле многие смотрели, конечно, и не раз. Но до сих пор подобные взгляды она не замечала - или не хотела замечать. А сейчас что-то случилось с ней, она словно покинула кокон, в котором пряталась раньше, и увидела мир и людей в нём другими глазами.

  

  Тогда она ещё не поняла, что погружается в омут, из которого ей не выбраться. Он сумел одним лишь взглядом влюбить её в себя. Не сказав ей ни слова. Она и не заметила, как его взгляд превратился для неё в наркотик.

  По утрам она сидела на его лекциях и погружалась в нирвану. Ей казалось, что он раздевал, ласкал, нежно гладил её. Одним взглядом. Между тем лицо Арсеньева сохраняло то же непроницаемое, холодное выражение. А его глаза... Пусть они и встречались довольно часто с её глазами... Лишь на неуловимый миг в них мелькали золотые искры, и тут же они становились отстраненными, похожими на льдинки. Лиза уже не понимала, сама она придумала себе это безумное развлечение, или незримая связь между ними и вправду существовала и возникла по его инициативе.

  Знал ли кто-нибудь ещё про их игру?

  Ирина Глинкина присутствовала на всех его лекциях. Сидела в первом ряду с роскошными светлыми волосами, спускающимися по её плечам красивыми волнистыми прядями, разодетая, как на дискотеку, и в полной боевой раскраске. Иногда она оборачивалась и смотрела в сторону Лизы. Теперь она признавала её существование, даже кивала ей при встрече. Лиза кожей чувствовала её ревность. Сейчас уже чувствовала. Научилась понимать её эмоции. С тех пор, как влюбилась сама. Как будто вошла в новую для себя, неизведанную страну и увидела другим взглядом всё то, чего раньше не замечала.

  Арсеньев славился строгостью. Списать у него было, по общему мнению, практически невозможно. Но для Лизы подготовка к его контрольным превратилась в наслаждение. Выучить наизусть огромные зубодробительные схемы оказалось намного проще, когда заучивание сопровождалось мыслями о нём. Каждая встреча с его лекциями была свиданием с ним. Читала строки, когда-то написанные им, и видела перед собой его лицо. Почему она раньше не замечала, какой он? Его лицо было по настоящему красивым: мужественные и в то же время тонкие интеллигентные черты - под темными бровями эти удивительные серые стальные глаза, которые смотрят на неё так...

  А как - она и сама не знала... Может, ей это только казалось, что он смотрит на неё как-то особенно. Его лицо оставалось непроницаемым. Вот только его глаза... Нет, наверное, она всё сама себе придумала, это ей чудится. "Конечно глупо", - говорила она себе. Но поздно. Она влюбилась. Безнадежно влюбилась.

  

  На первой контрольной ей достались простые вопросы. Но она выучила все темы, все схемы - от корки до корки. То, что многими её однокурсниками воспринималось как наказание, ей казалось счастьем. Она готова была полюбить скучные схемы, таблицы, графики. Ведь это было делом его жизни - он любил его.

  Листок с её ответом на вопросы контрольной был словно посланием ему.

  Зыбкая основа для знаний предмета. Но другой не было.

  Вторая контрольная включала в себя в том числе и все вопросы из первой. Выбор был за студентами. Они тянули билеты, как на экзамене. Лизе снова достался тот же вопрос из первого промежуточного контроля - один из пятидесяти. Арсеньев отметил на листке тему и усмехнулся:

  - Ну до чего везучий человек! - и снова её сердце учащенно забилось, когда она встретила его взгляд.

  Невероятно! Он помнил, какой вопрос ей достался на первой контрольной больше месяца назад. Из ста студентов, из ста розданных билетов! Сейчас он будто дал ей подтверждение, что незримая связь между ними - не выдумка её воспалённого воображения, а реальность.

  Она представила, как он держит её листочек в руках, перечитывает его раз за разом. Как бы иначе он запомнил её билет? Именно её билет? Какой смысл ему запоминать это? Если не тот же самый, что и для неё - учить его лекции и в мыслях своих погружаться в омут его ласкающих, смеющихся глаз?

  Всё, что касается его, она запоминала чётко - навсегда. Важная это информация или нет, она намертво отпечатывалась в памяти. Любовь - цемент, который стал основой для всего в этом мире. И для памяти тоже.

  

  Последнюю лабу Арсеньева в конце семестра она прогуляла. Наложилось сразу несколько занятий. Нужно было срочно сдавать курсовую работу. Пришлось договариваться и просить о дополнительном занятии. Так делали все и раньше, а вот ей ещё ни разу не приходилось. Она, краснея, обратилась к нему после семинара. Он молча взглянул на неё, потом открыл своё расписание, немного подумал и назначил в ближайшую субботу.

  Когда Лиза пришла в лабораторию к двенадцати, оказалось, что она единственная студентка. Этого она никак не ожидала. Двери были открыты. Он возился на стенде в углу. Что-то припаивал сзади.

  - Здравствуйте. У меня лабораторная номер десять. Группа три-сорок два.

  - Да, проходите к десятому стенду. Сейчас подойду.

  Когда она собрала схему, включила тумблер, то заметила, что ошиблась в полярности при подключении. Лиза начала менять полярность.

  Он подошёл и стоял рядом, смотрел, как она подключает провода в блоке зажимов.

  Как это случилось? Вдруг она почувствовала его руки на своих плечах. А потом он развернул ее к себе, и она оказалась в его объятиях. Её охватила мгновенная паника и сладостная жуть - будто полетела вниз с головокружительной высоты. А его губы жадно искали её губы и нашли, наконец. Его язык проник в её рот и ласкал её там самым бесстыдным образом. Он нежно обхватил её голову ладонями, покрывал поцелуями её лицо, потом шею. Он расстегнул её кофточку и приник к её груди. Её будто молния пронзила, когда он нашёл губами сосок. Она изогнулась от наслаждения. А он глухо застонал.

  - Господи, я готов прямо съесть тебя, Лиза...

  - Лиза, Лиза, родная моя, единственная... - шептал он ей, покрывая поцелуями её плечи и открывшуюся грудь. Потом резко оторвался от неё, застегнул ее кофточку. Обнял и зарылся лицом в ее рассыпавшиеся волосы.

  - Не могу расстаться с тобой, Лиз. Готов прямо здесь, на столе, - настолько хочу тебя...

  Казалось, в этот миг они забыли обо всём - стыде, приличиях, различиях между ними и о том, что, в сущности, едва знакомы друг с другом. Всё исчезло и стало вдруг неважным. Сейчас они были как одно живое существо, разделённое, но теперь почувствовавшее возможность соединиться, наконец, в единое целое: их захватила и несла всепоглощающая волна безумного экстаза. Они обретали желанное счастье заветного единения, недоступное им до сих пор. Эта горячая сладкая волна поднималась из самых глубин их естества. Можно было сказать, что они потеряли разум, действовали теперь, подчиняясь лишь слепому инстинкту, заставляющему их жадно искать наслаждение и радость друг в друге. Но верно и то, что с этой минуты и навсегда они подчинились разуму более высокого порядка - тому, что соединяет воедино и дает начало всему сущему в этом мире.

  Оторваться друг от друга не было сил. Он тонул в её глазах, целовал её нежное, пылающее лицо, не мог оторваться от её губ. Их поцелуй длился и длился. А она в его сильных руках таяла от немыслимого, неземного блаженства. С ней впервые случилось такое. Наверное, это и есть счастье, - пронеслось в её сознании, когда она словно летела куда-то с огромной высоты вниз в его объятиях. У неё не было сил держаться на ногах, и она бы, наверное, упала, если бы он не держал её, крепко прижимая к себе.

  Сколько это длилось, они не знали, так как потеряли счёт времени. Пока не услышали шум в коридоре. Кто-то дёрнул дверь. Она оказалась закрытой. Послышались удаляющиеся шаги.

  Сначала её охватил мгновенный страх, потом облегчение и понимание: Алексей закрыл дверь.

  "Заранее всё предусмотрел", - мелькнула мысль. И в его взгляде она нашла подтверждение этому.

  Он не выпустил её из объятий: целовал её, ласково гладил волосы, шепнул на ушко:

  - Лиза, сейчас выйдем через другой выход. Подожди меня, пожалуйста, на кольце тройки.

  

  Она ждала его на кольце, он подъехал к ней, и она села в машину. Алексей сразу же притянул её к себе, и они слились в поцелуе. С огромным трудом он оторвался от её губ. Он тоже покраснел, его взгляд пылал. Его бесстыдные пальцы проникали ей под юбку. Он касался её там, чувствовал, как она увлажнилась, ощущал её трепет. Он вёл машину, положив правую руку ей на колени. Когда они подъехали к его дому, оба были возбуждены до предела. В лифте он сразу сгрёб её в объятия и целовал так, что ей казалось, он хочет выпить её. Он так крепко прижал её к себе, что она ощутила его твёрдую возбуждённую плоть.

  Когда они оказались в прихожей, он сразу подхватил её на руки и понес в спальню. Бережно опустил на кровать, встал перед ней на колени и приник губами к её груди. Он поцеловал сосок прямо через тонкую ткань, затем прикоснулся губами к ложбинке на груди, проложил дорожку из поцелуев по её шейке, накрыл её губы своими. Расстегнул пуговички, обнажив и поглаживая пальцами упругие бутончики её сосков. Лиза таяла под его ласками. Внутри неё будто закручивалась тугая сладкая спираль, мучительная и прекрасная. Словно в тумане, она даже не запомнила, когда он успел снять с неё всю одежду. Теперь она лежала перед ним совершенно обнаженная, а он, расстёгивая рубашку, смотрел на неё таким взглядом, что она вся затрепетала, сама не зная отчего - сладостная дрожь прошла по позвоночнику. И в то же время стыд охватил её. Лиза схватила покрывало и попыталась завернуться в него, но Лёша остановил её.

  - Нет! Ты так прекрасна... Не надо, прошу!

  Он стянул с себя рубашку, обнажив стройное мускулистое тело и грудь, покрытую темными волосками. Расстегнул брюки, снял трусы. Он и вправду красив, - мелькнула у неё мысль. Она впервые увидела возбуждённый мужской орган. Он показался ей огромным.

  Он лёг рядом, прижался твердой плотью к ее бедру, ласкал языком темно-розовые горошины, а рукой проник в самое потаенное место между ножек и нежно гладил ей там. Потом он начал играть с её сосками, целуя, трогая их легчайшими касаниями пальцев, время от времени спускаясь ниже и лаская её там. Он чувствовал, как сильно увлажнилось её лоно, её шелковистые на ощупь соски напряглись и стояли теперь твердыми розовыми пиками. А она ощущала всей кожей силу его страсти. Она вся порозовела, лёгкость и восторг охватили её. В ней поднималось и росло невероятное чувство радостного полёта. И вдруг, когда он вновь коснулся её там, внизу, она будто взорвалась изнутри. Он, не отрываясь, жадно следил за её лицом во время её мучений, а когда она кончила, с нежной силой привлёк к себе, властно захватил её губы в свои, попытался раздвинуть ей ножки, но почувствовал, как она напряглась.

  - Ты боишься?

  - У меня ещё никогда не было... - почему-то она стеснялась говорить об этом.

  - Ты девственница?

  - Да.

  Он издал глухой стон, она не поняла, что он чувствует сейчас - радость или разочарование.

  - Я не верил, что это возможно. Ты так красива... Как же ты смогла? Неужели никто не касался тебя?

  - Нет.

  - О Господи! - он обнял её невероятно нежно, взял на руки и прижал к груди её голову. Он укачивал её на руках, ласково шепча ей в макушку:

  - Девочка моя милая... Какая же ты смешная, малышка...

  - Я смешная?

  - Да! Как вспомню тебя в том огромном пушистом свитере, твою тонкую нежную шейку. Как же мне хотелось тогда взять тебя на руки и поцеловать.

  - А мне казалось, что я совсем тебе не понравилась.

  - Я влюбился в тебя с первого взгляда ещё осенью, когда Сашка подвёз вас. Твоя бойкая подружка и ты - какой контраст! Когда он спросил твой адрес у тебя лицо залилось краской. В тот миг у меня сердце в груди заныло. Это было так странно, так сладко - видеть твоё смущение. Я заснуть не мог той ночью - думал о тебе. А потом, дома у Сашки, я не верил своему счастью, что ты появилась там. А дальше... Ты знаешь, что было дальше...

  - Ты краснела, а я с ума сходил. Господи, Лиза, как я наслаждался этими минутами... Ты почувствовала это, я знал... Потом я понял, что ты отвечаешь мне... Любимая... Единственная...

  Он снова ласково гладил и целовал её волосы. Ей было так уютно в его нежных сильных руках.

  Он бережно уложил её на спину, осторожно развёл ее бедра, нежно гладил и ласкал их. Потом он обнял её, резко вошёл. Она вскрикнула, ощутив острую боль. Он тут же остановился, но не выпустил из объятий, покрывал нежными поцелуями её шею и грудь.

  - Любимая... Я просто схожу с ума от этой красоты... Лиза, я не трону тебя до завтра. Не могу, пока тебе больно. Боль скоро пройдёт - крови совсем немного, нужно только подождать, пока ранка заживёт.

  - Подожди секунду, - он встал и вышел из комнаты, через минуту вернулся с полотенцем в руках. Он бережно провёл влажной мягкой тканью по её телу, стирая следы крови. Потом лёг рядом, нежно обнял, целуя куда-то в ушко, щекоча губами её шею.

  - Лёша, а как же ты?

  - Я? - он засмеялся. - Я на седьмом небе от счастья... Завтра, всё завтра, любимая... А пока... - он взял её ручку в свою и положил её на свой член.

  - Пожалуйста, поласкай его, Лиза.

  Она тихонько сжала головку, и он вздохнул.

  - Ещё!...

  - О да!... - она гладила нежную кожу, сжимала и поглаживала головку, ласково теребила мошонку.

  - Пожалуйста, продолжай, не останавливайся! - она сжала головку сильней в кулачке и провела им вверх-вниз. Он издал глухой стон, обнял её, жадно захватил её губы, проник языком в ее рот и ласкал ей нёбо. Она почувствовала, как он содрогнулся, вздохнул и зарылся лицом в её волосы, ощутила его семя на своем животе.

  - Родная моя, как же долго я мечтал о тебе, любимая... - он словно в забытьи шептал эти слова. - Как же ты прекрасна, невероятно прекрасна. Я никогда не видел таких, как ты, красавиц...

  Он самозабвенно покрывал поцелуями её шею, волосы, нежно гладил её шёлковую кожу, проводя пальцами по самым чувствительным участкам, снова заставляя её дрожать от возбуждения.

  Его меч снова восстал, и она взяла его в руку. Она ласкала его, а он обводил языком её соски, заставляя её трепетать от каждого прикосновения, при этом проникнув рукой между её ножек и нежно поглаживая. Так они доводили друг друга несколько минут и очень быстро оба почти одновременно достигли вершины наслаждения. Но что именно они делали, не имело сейчас значения. Им достаточно было просто находиться рядом друг с другом, чтобы ощущать всепоглощающий безумный восторг.

  

  Алексей вспомнил, что они не ужинали. Ушёл на кухню и вернулся через несколько минут с пиццей на тарелке.

  - Вот, разогрел в микроволновке. Сейчас кофе принесу.

  Тут Лиза спохватилась, что никого не предупредила о своём отсутствии. Чтобы она не ночевала дома - такого ещё не было.

  - А позвонить нельзя?

  - У нас в подъезде телефон только у одного соседа, ветерана. Ему восемьдесят два года. Никого, кроме него, не подключали. Номеров не хватало.

  - Позвонить соседу?

  - Да ты что! Он не пойдёт никого звать, трубку бросит и всё. Это не тот человек. Раньше пускал звонить только мою маму, да и то, пока она ещё работала в поликлинике. Сейчас и её не всегда пускает.

  - Ничего не поделаешь. Поехали.

  - Куда?

  - К тебе домой заедем. Заодно и в магазин. Кроме пиццы в холодильнике нет ничего.

  В "Риал-маркете" он накупил столько еды! Она и не видела никогда этих экзотических фруктов, не знала даже их название, не то что не пробовала. Последние три года их рацион был более чем скромен, если не сказать скуден, и ограничивался самыми простыми продуктами с ближайшего мини-рынка. Щи, борщи, каши, яйца, хлеб и молоко, овощи и яблоки со своего участка. На Новый год селедка под шубой и оливье, курица в духовке и пироги с капустой. Какие фрукты? В бюджете на это средства не предусматривались. Все они уходили на чудо-пилюли для умирающей четвертый год подряд от неизвестной болезни мамы.

  Здесь, в местном сетевом супермаркете, претендующем на звание магазина для элиты их города, Лиза растерянно, хоть и с любопытством, оглядывалась по сторонам. Цены поражали воображение. Алексей на них совсем внимания не обращал, брал всё подряд. Одна его покупка, как три её повышенные стипендии. Он взял её сюда с собой, решил покормить. Они поели в местном кафе.

  Когда они стояли у кассы с пакетами, мимо них прошёл молодой импозантный мужчина. Он замедлил шаг и внимательно посмотрел на них. Улыбнулся и вроде даже кивнул. Алексей не ответил на его приветствие, если это было оно. Лиза заметила, что его лицо помрачнело и будто окаменело. Она хотела спросить его, кто это был, но постеснялась. А он сам не захотел ничего рассказывать.

  Они вернулись к нему в квартиру поздно вечером. Уже темнело. Лифт снова оказал своё волшебное действие: он набросился на Лизу, просто смял её в страстных объятиях. И всё повторилось с начала, как будто и не было бурного секса перед этим. Он раздел её, нежно играл с ней, и оба таяли от охватившего их безудержного восторга.

  Он так и не выпустил её из объятий. Ей хотелось спать, она обессиленная заснула в его руках. А он - его желание нисколько не уменьшилось. Он вдыхал аромат её волос, целовал их и гладил, его член снова стоял как каменный. Пока она рядом, он не может спокойно спать. Сколько же ему надо секса с ней, чтобы успокоить, наконец, ненасытную плоть?

  

  Утром она проснулась от его поцелуя. Он наклонился и прижался губами к её соску. Боже! Как это прекрасно - чувствовать его нежные прикосновения. Его волосы щекочут ей грудь, внутри всё трепещет. Когда Лиза уже почти растаяла от этих ласк, он раздвинул ей ножки и вошел в неё. Боли не было. Он начал ритмично двигаться в ней. Она задвигалась в том же ритме, обхватив его бедра своими. И тут она ощутила, как внутри неё от его толчков растет невероятное, сладостное чувство. Оно было намного глубже, прекрасней, чем то, что Лиза испытала вчера. У неё вырвался стон. Он остановился и закрыл ей рот поцелуем. Его язык ласкал её. А потом он оторвался от ее губ и смотрел ей в глаза нежным, страстным взглядом. Он снова начал двигаться, сначала медленно, всё ускоряя темп, с каждым толчком поднимая её на новую вершину наслаждения. И в тот момент, когда он сделал последнее движение, Лиза содрогнулась, чувствуя, как в этих сладких судорогах пульсирует она сама, и он внутри неё тоже. У него вырвался легкий вздох, он уронил голову, зарывшись лицом ей в волосы. Они лежали обнявшись. Это было самое прекрасное чувство, какое она когда-либо испытывала.

  Он ласково погладил ей щеку, убрал за ушко выбившуюся прядь волос.

  - Я не знала, что это так хорошо.

  - Только с тобой. Как ты красива сейчас! Видела бы ты себя... Любимая моя...

  Он снова целовал её.

  

  Алексей принёс ей в постель кофе и большой шоколадный торт-мороженое.

  - Ты такая худенькая. Пора отъедаться.

  - Я тебе разонравлюсь, когда растолстею.

  - Хорошо бы. А то я не знаю, что с этим делать, - он показал на свои топорщившиеся штаны. - Как его успокоить, наконец? Стоит вторые сутки и не падает.

  - Наверное, мне надо одеться. Алёша, можно я возьму у тебя халат или футболку хотя бы?

  - Нет, ни в коем случае. Ненавижу, когда ты одета. По моей квартире ты будешь ходить без одежды.

  - Но ты же мучаешься от моего вида?

  - Ничего, помучаюсь. Красота требует жертв.

  - Но мне холодно, Алексей Викторович.

  - Я вас согрею, Елизавета Ивановна, не волнуйтесь. Не дам вам замерзнуть.

  Лиза вскочила и подбежала к шкафу. Сама достала оттуда какую-то футболку и надела её. Она доставала ей до середины бедра.

  Алексей подошёл к ней, подхватил на руки, поднес к кровати, опрокинул навзничь, задрал футболку вверх и снял её через голову. Начал целовать её груди, держа её руки своими.

  - Отпусти меня!

  - Я же говорил, что не допущу, чтобы на тебе что-нибудь было надето. Терпи теперь.

  - Больше не могу. Я устала. Пощади меня, Лёша!

  Он отпустил и взял её к себе на руки.

  - Это действительно мука - всё время без перерыва хотеть тебя. Всё. Больше не трону. Пока сама не захочешь.

  Она прижалась к мягкой шерстке на его груди.

  - Ты такой тёплый. Разреши мне одеться. Пожалуйста!

  - Возьми лучше махровый халат. Когда на тебе футболка, мне трудно себя контролировать.

  Она закуталась в длинный черный халат. Он обнял её, но халат снимать не стал, наоборот, поправил и потуже затянул пояс.

  - Ну вот, теперь терпимо. Какое-то время продержусь.

  Тут зазвонил телефон в прихожей. Он взял трубку.

  - Да, еду, - ответил коротко.

  - Лиза, я должен съездить в магазин. Подожди меня, в обед буду дома. Можешь видео пока посмотреть или книжки почитать - в соседней комнате библиотека.

  - Что за магазин?

  - Это бизнес отца. Долго рассказывать. Но в основном я сейчас там работаю. А университет - это так, для души, чтобы совсем русский язык не забыть и хоть иногда с приличными людьми пообщаться.

  В прихожей он крепко сжал её в объятиях, нежно целуя и вдыхая аромат её волос. Они долго так стояли у самой двери.

  - Не могу от тебя уйти, любимая...

  

  Когда Алексей уехал, Лиза огляделась по сторонам и будто впервые увидела его квартиру - раньше не до того было.

Лёша жил в сравнительно новой, восьмидесятых годов постройки, кирпичной девятиэтажке неподалёку от площади Пушкина, у реки, всего в двадцати минутах ходьбы от университета.

Большая трехкомнатная квартира улучшенной планировки на пятом этаже. Типовая советская мебель, новее, лучше, чем у них дома. Аккуратно, просторно, но как-то пусто, будто в этом доме никто давно не жил.

Лиза немного постояла в Лёшиной спальне. У стенки ставшая уже родной двухспальная кровать, на которой они вместе провели большую часть времени здесь, рядом двустворчатый полированный шкаф... Тут же, у окна и его письменный стол, на нём персональный компьютер, огромный монитор. Тут же ещё один стол завален книгами. В углу книжный шкаф забит под завязку бумагами, книгами, тетрадями.

Лиза села за стол, некоторое время сидела так, представляя, как он работал здесь. Прочитала названия на обложках: "Векторный анализ", "Тензорное исчисление". Лиза сразу закрыла книгу. Не хочется думать об этом сейчас. Включила и выключила настольную лампу. Маленькие карманные шахматы лежат на подоконнике. Занавесок на окне нет, только простая тюль в мелкий ромбик. Даже цветов у него нет... Как же он живёт?

Она прошла в соседнюю комнату, большую, светлую и почти пустую. Только два зеленых кресла на ножках и два огромных, во всю стену до потолка, книжных шкафа, забитых книгами. Здесь было полное собрание русской и советской классики; популярная художественная литература для подростков: Джек Лондон, Каверин, Дюма, Майн Рид и Сабатини; несколько полок научной фантастики: все Стругацкие, несколько томов Станислава Лема, Гор, Саймак, Брэдбери, Абэ, Шекли, Кларк, Хайнлайн.

Один шкаф состоял только из научно-технической литературы: научные справочники, энциклопедии, книги по электронике и электротехнике, цикл "Эврика", весь Фейнман, Курс высшей математики Смирнова, Математические головоломки Гарднера и даже История с узелками Кэррола. Многие книги те же, что у них дома. Она провела рукой по знакомым корешкам: будто старых друзей встретила. Только собрания сочинений более полные, а переплеты выглядят значительней в солидных книжных шкафах.

  Лиза обратила внимание на пачку журналов "Знание-сила" шестидесятых - семидесятых годов на нижней полке. Начала разбирать их, да так зачиталась, что не заметила, как пролетело два часа.

  

  Он нашел её, сидящую прямо на ковре с разбросанным вокруг ворохом старых журналов.

  - Понимаешь, нашла в одном номере начало интересной фантастической повести, а пока искала продолжение, пришлось все перерыть.

  - Тоже когда-то их перечитывал от корки до корки. Лиза, я тут кое-что тебе привёз. Посмотришь?

  Он протянул ей два объемных пакета.

  Она заглянула внутрь. Он купил ей два шелковых голубых халатика, розовый махровый халат, несколько трусиков и кружевных лифчиков, две батистовые полупрозрачные ночные сорочки, пушистые тапочки, шампунь и зубную щётку.

  С удивлением она смотрела на него:

  - Зачем это?

  - Разве ты не останешься?

  - У тебя? А как же учёба? Мне во вторник зачёт сдавать. Ещё три зачета и четыре экзамена.

  - Мой экзамен, считай, что сдала. Лиз, зачем тебе это?

  - Что?

  - Тебе не нужен этот диплом. Переезжай ко мне и выходи за меня замуж.

  Она смотрела на него круглыми от удивления глазами. Даже не знала, что ответить. Настолько поражена была неожиданным оборотом дела.

  - Я думала, Лёша, ты хочешь, чтобы студенты учились. О твоей принципиальности легенды ходят.

  - Если уж взялись учиться, то пусть учатся по настоящему. Даром никому ничего не даётся. Даже дуракам. Но подумай сама: зачем тебе это? Неужели ты серьёзно думаешь, что пойдёшь на завод паять микросхемы или станешь программы писать? Твоя сестра учится, чтобы потом работать по специальности? Я её ни на одной лекции не видел. Она замуж выскочить норовит. Повыгодней. Ей эта учёба до одного места. И в чём-то она права. Не нужно вам, девушки, высшее техническое образование. Не для того вас природа создала.

  - А для чего?

  - Для любви, для семьи, чтобы рожать и воспитывать детей. Я заработаю столько денег, сколько нужно, и даже больше. Ты будешь дома спокойно растить нашего ребенка, а не разрываться между работой и детским садиком.

  - Но как же можно бросить учёбу на полпути? Я зря потратила три года?

  - Ты их не зря потратила. Если бы ты здесь не училась, то мы бы с тобой не встретились. А теперь, когда мы нашли друг друга, больше смысла в твоей учебе нет. Его просто нет. Ты бы сама это поняла. Через год. Или два. Или пять. Просто я тебя старше на много лет и понял всё раньше, вот и всё.

  - Подожди, Алёша. Но мы с тобой знакомы ...

  - Давно, - прервал он её. - Я знаю тебя всю жизнь - ждал всю свою жизнь, и никуда, никогда не отпущу от себя, слышишь!

  - Ты запрещаешь мне учиться?

  - Нет. Просто прошу подумать хорошенько. Стоит ли продолжать?

  - Я не могу бросить сейчас. Мне жалко бросать. Твой курс, например. Он же очень интересный. Я хотела поучить.

  - Зная, что экзамен в кармане, ты найдёшь в себе достаточно силы воли учить?

  - Для меня это было настоящее удовольствие.

  - Теперь это удовольствие не в чтении мертвых листков, не в пустых мечтах, а в живой плоти, рядом с тобой.

  Он подхватил её на руки, начал страстно целовать её губы, шею, волосы. Её захватила сила его чувства. Он снова отнёс её в постель. Распахнул халат и на этот раз сразу овладел ей, а она поддалась, раскрылась ему и плыла на волнах сладкой истомы в его руках. Как же прекрасно снова чувствовать его внутри! И каждый его толчок был так сладок ей. В ней постепенно нарастало что-то настолько прекрасное... И в то же время почему-то хотелось плакать от счастья в ту минуту, когда она ощутила последнюю судорогу наслаждения - внутри неё что-то сладко пульсировало, постепенно угасая, даря блаженство. А он почувствовал и в этот миг крепко обнял её, припал к её губам.

  - Люблю тебя, Лиза, родная моя...

  - Лёша, любимый...

  Его глаза были совсем близко. Счастье, о котором она мечтала последние месяцы - увидеть его взгляд таким. Жадным, любящим, счастливым... Смотреть в эти глаза, отвечать на его поцелуи.

  

  Прошло много времени... Он не выпускал её, нежно обнял сзади, целовал в затылок, ласкал губами её ушко и шею. Им обоим было уютно лежать так.

  - Но ты же не бросишь меня, Лиз?

  - Осталось совсем немного - сдать сессию. А потом каникулы. Лёша, я перееду к тебе, буду учить здесь.

  - Как хочешь. Но потом ты поймёшь, что зря тратила время. Посмотри, там ещё один пакет. Померяй.

  Она открыла свёртки и пришла в замешательство: там лежал комплект совершенно прозрачного нижнего белья, черного с жёлтыми вышитыми цветами абсолютно бесстыдного фасона; черные чулки в мельчайшую сеточку на кружевных резинках; чёрное шёлковое, открытое, как сарафан, повторяющее контуры фигуры платье; черные лаковые босоножки на шпильках; губная помада чистого, без примесей, ярко-красного оттенка. А в довершении образа - серебряное ожерелье со сверкающими камнями и крупные серьги того же узора.

  - Что это?

  - Это мои извращенные фантазии. Я сам тебя одену.

  Он действительно начал одевать её совсем как куклу: надел на её ножки чулки, она оказалась голой, в одних чулочках. Он издал короткий сдавленный стон и припал к её губам.

  - Ты потрясающе красива...

  Дальше он застегнул вокруг её шейки украшение. Полюбовался результатом. Серьги надеть не удалось. Уши оказались не проколоты. Дальше он обул её. Поставил на ноги. И упал перед ней на колени. Обнял её бедра и нежно ласкал её лоно.

  Она покорно стояла перед ним, откинув голову назад, её волосы струились шелковыми волнами по плечам, он почувствовал, как она вся увлажнилась там, её сосочки встали нежными розовыми пиками. Ей тоже начала нравиться эта игра.

  - Боже, ты так прекрасна, любимая! - его в дрожь бросило от возбуждения. И она задрожала под его ненасытным взглядом.

  Он набросился на неё, как голодный зверь. В какой раз за этот день? Она не помнила. Но её охватил немыслимый экстаз под его неистовыми ласками. И снова быстрее, чем его самого.

  - Трусики мы надевать, пожалуй, не будем. Всё равно снимать.

  Они смеялись, нежно лаская друг друга.

  До платья дело так и не дошло. Оба в изнеможении уснули, не выпуская друг друга из объятий.

  

  Вечером они пообедали в небольшом ресторанчике "Рябинушка" неподалеку от его дома - он жил близко к центру. Алексей запретил ей готовить самой.

  - Успеешь ещё, наготовишься. Незачем время тратить.

  Он всё-таки заставил её надеть в город черное платье и новые босоножки. Чулки она надевать отказалась наотрез. Когда он протянул ей губную помаду, Лиза отрицательно помотала головой:

  - Мне не идёт этот цвет. Ужасно смотрится.

  Он сам открыл помаду и накрасил ей губы. Повернул к зеркалу.

  - Посмотри, как ты прекрасна.

  Она смотрела с ужасом. Собственное отражение казалось ей вульгарным. Черты лица сразу огрубели - этот цвет подчеркивал их несовершенство. Она закрыла лицо руками.

  - Я не могу в этом выйти. Я чувствую себя раскрашенной как шлюха.

  Лёша с удивлением смотрел на неё.

  - Ты неотразима! Эта помада идеально тебе подходит.

  Она без слов взяла салфетку и стёрла её с губ.

  - Ладно, как хочешь. Может быть, хотя бы дома...

  - Нет, не хочу. Только не этот цвет.

  Он распустил и бережно расчесал ей волосы. Бельё под платьем было тем самым - прозрачным, с бесстыдными жёлтыми цветами. Он сам надевал ей трусики и застёгивал лифчик.

Бельё было настолько невесомым, что она казалась себе голой под платьем. Соски явственно проступали через тонкую ткань лифа. Лиза заметила это поздно, уже в ресторане, когда заняла своё место. Вечером стало прохладно, от холода они напряглись и стали очень заметны. Алексей смотрел на неё, довольно улыбаясь. Его просто распирало - казалось, он еле сдерживал смех. А она пришла в страшное смятение. Ссутулилась и попыталась закрыть грудь руками.

  - Лиза, прекрати немедленно. Ты выглядишь идеально. Сиди прямо, пожалуйста. И убери руки - не мешай смотреть.

  - Я тебя ненавижу. Ты знал и ничего не сказал мне.

  - Прошу, расслабься, пожалуйста. Полутьма. Вокруг нас нет ни души. Здесь тебя никто, кроме меня, не видит.

  Он уплетал баранину и любовался ей.

  - Может быть, вечером прогуляемся по городу?

  Но она отрицательно мотнула головой:

  - В таком виде? Ни за что! Отвези меня домой немедленно! - она скрестила руки на груди.

  - Как же меня заводит твоя скромность.

  Когда они выходили из ресторана, он приобнял её, а ей хотелось спрятаться ото всех в его руках. Она не могла глаз поднять, её лицо пылало.

  Дома, в прихожей они долго стояли, обнявшись. Он гладил её тело через лёгкий шёлк, проводил рукой по груди. Затем расстегнул ей сзади молнию, приспустил бретельку с плеча, припал губами к полному полушарию, нашёл твёрдую горошину, начал посасывать её прямо через тончайшую вуаль лифчика. Потом расстегнул молнию до конца, и платье упало к её ногам. Она осталась в одном прозрачном белье и в босоножках. Умопомрачительные стройные ножки, крутые бедра, тонкая талия, упругие полные грудки. У него крышу сносило от её волшебной фигурки. Кружочки сосков явственно проглядывали, нежно набухшие розовые бутончики проступали через вуаль. Трусики тоже были совсем прозрачные. Он видел её тёмные волосики.

  - Лиза, Лиза - что же ты делаешь со мной?

  На руках он отнёс её в спальню. Он сел на кровать, держа её на коленях. Она прижалась к его груди, а он укачивал её, как ребёнка, целуя ей волосы.

  Всё это время, начиная с того момента, как он одевал её к выходу в город, его плоть находилась в уже привычном, возбужденном состоянии. Но, по крайней мере, сейчас он мог контролировать себя - не набрасывался на неё, как умирающий от жажды на воду.

  - Зачем ты меня так подставил, Лёша?

  - Представляешь, Лиз, а каково мне было ходить рядом с тобой по улице в таком виде? У меня штаны чуть не разорвало. Я же не жалуюсь.

  - Ты сам виноват. Нарядил меня, как проститутку. Всем напоказ.

  - Так хочется тобой похвастаться.

  - Я же не игрушка. Не кукла "Барби".

  - Прости меня, прости... Не смог удержаться.

  Он ласково гладил ей спинку, волосы, нежно целовал за ушком. Она разомлела в его руках, закрыла глаза. Наконец он раздел её, уложил в кровать, укрыл одеялом. Он и вправду вёл себя с ней, как мама с маленьким ребенком или малыш со своей любимой куклой. Как же ему не хватало этого долгое время - заботиться о ком-то близком.

  Он прилёг рядом, обнял её. Она уже спала. Слишком много бурного секса за один день.

  

  Они вместе чуть больше суток, но он не понимает, как всё это время жил без неё и как сможет прожить ещё хотя бы день. Она заполнила страшную пустоту внутри него. Уже несколько лет он совсем один. Казалось, что привык к этому, но полгода назад, когда появилась она, всё изменилось. Когда началось это - сначала, как игра: вечером он закрывал глаза и видел её, но с каждым днём его фантазии принимали всё более смелые формы. Эта скромная, милая девушка, краснеющая от одного его взгляда - она казалась такой чистой, неиспорченной. Он надеялся в глубине души, но до вчерашнего дня боялся поверить, что это правда - она ждала только его, ему отдала свою невинность. Она принадлежала ему, лишь ему одному. Какой восторг испытал он, когда однажды понял, что она отвечает на его желание - её взгляд изменился, в её глазах появилась радость от каждой их новой встречи и... надежда. Он встречал доверчивый взгляд её прекрасных глаз, и у него сладко ныло в груди - его мечты всё больше обретали плоть и кровь.

  Если бы не это случайное свидание в лаборатории, он нашёл бы другой способ остаться с ней наедине. Нашёл бы её, посадил бы к себе в машину... Он готов был к этому, и она тоже.

За полгода они не обменялись и десятком фраз, но были словно безмолвные заговорщики - начали понимать друг друга без всяких слов, с одного взгляда. Она доверилась, раскрылась ему, и он готов был отдать ей всего себя, без остатка...

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"