Так начнём повесть сию. По словам сведущих среди англичан людей, Шейлок Хохмс и доктор Ватнос впервые встретились и познакомились в прозекторской. Сразу же следует развеять всевозможные мрачные домыслы читателя - наши герои не лежали там рядом, на соседних анатомических столах, но напротив, были даже вовсе живы. Дело в том, что Шейлок Хохмс занимался вскрытием тел в познавательных целях и делал это, по свидетельствам очевидцев, весьма экспрессивно. Доктор Ватнос же явился туда в поисках квартиры. Он только что вернулся с воинской службы из Индии и Афганистана, где душманы научили его курить гашиш и опиум, а так же ругаться скверными словами на хинди, пушту, дари и урду.
С первого взгляда Шейлок Хохмс и доктор Ватнос не понравились друг другу, и, как люди не глупые, поняли, что им суждено стать закадычными друзьями навеки. Вскладчину они сняли квартиру на Маллиган-стрит 221-бис и зажили там плотной жизнью закоренелых холостяков. Каждый вечер Шейлок Хохмс играл на кеманче пьесы Мендельсона, а доктор Ватнос сидел в кресле и обдумывал планы открытия лечебной практики. Это были две ярчайшие личности с прямо противоположными характерами. Но была одна вещь, которая связала их воедино крепче, чем цепи - каторжников. Этой чудодейственной вещью был опиум. Багровый цвет снадобья сюжетной нитью проходил через жизнь каждого из героев до их встречи, и надёжно завязал её схватывающим узлом Бахмана на Маллиган-стрит. Таким образом возник тандем. Какие бы внешние силы, будь то мормоны, сквайры, иезуиты, китобои, бароны, инженеры, велосипедистки, клерки, миллионеры, регбисты, конюхи и тому подобные личности, не пытались своими хитроумными кознями нарушить гармоничный дуализм наших знакомцев, они каждый раз возвращались к своей исходной точке - кальяну с отменным сухим молочком папавера. Доктор Ватнос иногда занимался английской народной забавой - боксом, и тогда алая юшка текла из разбитых носов. Шейлок Хохмс любил, переодевшись в женское платье (особенно какой-нибудь старухой), или в лохмотья нищего шататься по Лондону в багровых отсветах заката. Доктор Ватнос терпеть не мог бледное прованское масло и густой тюлений жир. Шейлок Хохмс обожал химические реактивы, особенно, гексациано (III) феррат калия, или красную кровяную соль. Доктор Ватнос не обладал дальтонизмом как Врубель, Марк Твен или физик Джон Дальтон и поэтому вынужден был щуриться от яркого цвета крови, когда Шейлок Хохмс проводил с ней свои экспертизы. В свою очередь Хохмс тоже вынужден был созерцать кровопускания, которые совершал у своих пациентов доктор Ватнос.
Таким образом все оттенки красного, от розового до багрового, настойчиво преследовали друзей и составили основную гамму их видения. Малиновыми были обои в будуаре миссис Гадсон, и багровым становилось её лицо каждый раз, когда Шейлок заходил к ней, чтобы уточнить сроки внесения квартирной платы. Доктору Ватносу приходилось постоянно краснеть от стыда, когда Шейлок задавал посетителям и инспектору Лес Пол Трейдеру глупейшие вопросы относительно обстоятельств расследуемых дел, а затем краснеть от удовольствия, когда Хохмс ловко раскрывал эти дела, не выходя из своего кабинета. Багровыми были тучи на Венере - планете любви, которую в некотором смысле испытывали друг к другу наши герои. Ну и опять: алые, бурые, ржавые гранатовые пятна крови на коврах, простынях, смокингах, перчатках... Это был мир, где другие цвета служили грунтом для багровой гаммы и такой колорит позволял Шейлоку Хохмсу и доктору Ватносу оправдывать в глазах общественности свои ежедневные отдохновения с кальяном. В самом деле! Красная опасность реальной действительности, нависавшая над друзьями, была столь зловеща, что волшебные белые сны от сухого молочка становились единственным действенным оружием в битве за право называть вещи своими именами. Доктор Ватнос и Шейлок Хохмс не раз выигрывали эту битву, и тогда не только вещам, но и людям, и событиям они давали свои, собственные имена, поражавшие окружающих своей необыкновенностью и трудным произношением. Например миссис Гадсон они называли ''наша надзирательствующая домомучительница'' или ''вдовствующая шпионесса'', инспектор Лес Пол Трейдер величался ''скотскоярым бульдогом'' и ''мистер-наши-документы'', а некий Жу Тки Ух имел от них название ''задница жёлтого дьявола'', ''наш дойный бык'' и ''сэр-одолжите-ка-дозу''.
Нет никакой необходимости доказывать, что достойнейший дуумвират Шейлока Хохмса и доктора Ватноса нуждается в облачении пурпурными тогами и помещении в пантеон славы, ибо доказать сие невозможно. Остаётся лишь воспринимать этих джентльменов как неизбежное добро и не судить их особо строго за нетривиальные методы созерцания окружающей жизни.