Для того, что хотели как лучше, то и случилось там, где случилось; произошло то, что произошло и вышло так, как вышло.
Всё это будто бы стоит пред глазами. Как мираж. Как призрак. Как гений чистой красоты. Оранжевая масть посрамлена. Голубые при помощи краплёных бюллетеней берут на прикуп власть в зоне. Криминальный авторитет становится паханом. Не проходит и месяца, как он назначает своими наместниками по всем баракам шнырей, чмырей и придурков. По бульварам зачинают бродить давно забытые всеми медведи с балалайками. Бесчисленные банды бритоголовых синдбадов и орды правоверных скинхедов, вооружившись битами, арматурами и монтировками выходят на плацы, чтобы измываться над дэвами и убивать иностранных дворников. Больше всего неонацисты стараются издеваться над таджикскими и узбекскими батраками, специально завезёнными для этой цели из Шанхая и работающими на плантациях развесистой клюквы. Резко активизируются социально близкие к власти элементы. Свободное слово арестовано, осуждено без суда и следствия, опущено в параше и замочено в лагерном сортире. В начальных школах введён курс обучения взяточничеству.
Набирает силу махеровый отечественный патриотизм. Милитаристические силы получают Carte Blanche, их ржавые бронетранспортёры бороздят поля, засеянные озимой пашеничкой, лебедой, беленой и прочей либидо белибердой. Экологи пишут свои эклоги о торжестве естественного отбора в среде юридических лиц и субъектов рынка. Всех несогласных, кто ещё как-то пытается протестовать против этого житейского беспредела, уничтожают точечными ракетными ударами и взрывами вакуумных бомб. Остальных инакомыслящих отлавливает коррумпированная милиция и этапирует в казармы, где их уже поджидает, нет, не джидай, а заматеревшая от скуки дедовщина.
Ещё ужаснее обстоит дело в деревне. Доведённые до отчаяния ростом цен на солярку и газ, крестьяне массово пьют самогон и кончают жизнь самоубийством. Редкие крестьянские ребятишки, которые ещё иногда чудом рождаются, сразу же уходят в город, где становятся обитателями приютов и борделей, откуда их продают за океан, на усыновление. Вследствие этого поля рьяно зарастают бурьяном, а в разрушенных сельских школах селятся бомжи, совы и летучие мыши. Новая власть, по восшествии на трон, немедленно совершив давно ожидавшуюся измену, отдаёт пустующие земли в руки иностранных олигархов, которые в целях получения сверхприбылей, закулисно, постановляют расширить на этих землях базу военного флота и регулярно производить манёвры и учения, максимально приближенные к боевым действиям. Наркомафия, тесно сросшись с госаппаратом, получает на откуп все таможни и пограничные пропускные пункты. Каждого, кто подаёт голос против всеобщей и повальной наркомании, тут же безжалостно уничтожают гуманным способом - сердечной недостаточностью в камерах следственных изоляторов.
Все средства массовой информации под страхом закрытия обязаны сообщать новости и репортажи, исключительно только одобренные лагерной администрацией. Издан указ о неуклонном повышении благосостояния народа, невыполнение указа гражданами характеризуется как антигосударственная деятельность и карается в уголовном порядке. Учёным академии наук поручено составить реестр правильных мыслей, дабы справляясь с ним, каждый гражданин мог бы подобрать себе подходящую фразу и пользоваться ею благотворно и с пользой для любимаго отечества. Мыслящих неверно ожидает отчисление. Не мыслящих вовсе ожидает корм. Мыслящим правильно открывается кредит. Практическим интересам отдаётся приоритет над здравым смыслом, а прибыльности - над этикой, причём прибыль и быль объявлены синонимами, омонимами и антонимами одновременно. Физиология, культура и спорт (эти ''три в одном'') обретают статус здорового лица нации.
И вот, на таком-то вот общественно-политическом фоне, на такой себе переломной точке функции государства некий философ и резидент разведки, подполковник Мусаев, откушав пару стаканов Stella Artois в баре ''Приморский бульвар'' удивлённо вскидывает чёрные как вороново крыло брови и произносит задумчиво: ''Во..., какое засранство..., мать их, однако...''