Проснулся я зà полночь. Дом тихонько вибрировал и ватно гудел: гу-ууу-у-у. Так, словно бы в мастерской работала стиральная машина, которой у меня не было. Или в ламповом усилителе, который у меня был, на холостом ходу, гудел трансформатор. Я пошёл и вырубил на электросчётчике оба предохранителя. Гул не исчез. Я вышел на крыльцо. Звук был слышен и здесь, но слабее. Глянув на ближайшую к моему дому постройку - поселковый совет в полусотне метров, я решил, что наверно это зудит в нём коммутатор поселковой телефонной подстанции, хотя, раньше я такого ''гу-ууу-у-у'' ещё не слыхивал от него. Из рощи на пригорке, на другом конце долины выходил оранжево-красный, как греческий мандарин, шар луны. Больше никаких звуков не было. Даже собаки и ночные птицы словно вымерли. Я вернулся в дом, выключил фонарик и отметил, что внутри дома ''гу-ууу-у'' плотнее, чем снаружи - на крыльце. Я попытался оценить, насколько же вольт тянет это ''гу-ууу-удение'', но вместо этого почему-то вспомнил телесюжет о скобяной лавке то ли в Дедугу, то ли в Кудугу, что у Чёрной и Белой Вольт в Буркина-Фасо.
В той лавке черный, словно начищенный армейским гуталином сапог, негр в белоснежном хитоне продавал свой нехитрый кованый металлический товар: кандалы, колодки, наножники - всего с полсотни видов и модификаций. При этом он совершенно серьёзно и обстоятельно разъяснял в видеокамеру и покупателям, что это не какое-нибудь там сувенирное фуфло - барахло, а самый настоящий товар, для настоящих рабов, которые по-настоящему могут работать на плантациях своих хозяев. А ещё этот достойный гражданин родины достойных людей клялся и божился, что товар не подведёт, ибо сделан по ''старинным, проверенным технологиям''(!). Вообразите себе где-нибудь на улочке Иерусалима лавку, в которой ортодокс-хасид торгует новенькой формой гестаповцев, экипировкой зондеркоманд СС и настоящими переносными газовыми миникамерами на пять - шесть персон. Или магазинчик на граунд-зироу, приторговывающий пластиковыми ножами и инструкциями-пособиями по угону и пилотированию воздушных средств. А что? Разве мы живём не в свободном мире торговли и частного предпринимательства? Правда свободный наш мир целиком стоит на фундаменте рабства. Доказательства? Сколько угодно. Разве современный, называющий себя свободным, человек мыслит свою жизнь без автомобиля? Он говорит, что авто - это атрибут его свободы; авто везёт его когда и куда он только пожелает. Но это не так. Во-первых. Не всегда расписание даёт время тотчас ехать туда куда хочется. Точнее будет сказать - оно лишь изредка позволяет это делать. Во-вторых. Ехать можно только строго туда, куда ведут дороги. Задачка третьекласснику - разделить площадь земной суши на площадь всех дорог планеты. Сколько там выйдет нулей после нуля с запятой в показателе процента свободы в передвижении на авто? В этом смысле верховая лошадь порядков на десять свободнее. А пеший порядок и вовсе автомобилистам астрономически недостижим. В третьих. Бензин, масло, сервис, запчасти... Продолжать? Так что чаще всего мне представляется несколько иная мизансцена - авто едет только туда куда позволяет дорога и условия сервиса вдоль нее, а водитель прикован к своему железному ящику, слава Богу, пока только ремнями безопасности, а не цепями от чёрного торговца с Белой Вольты. Впрочем, цепи моральные чаще прочнее цепей материальных. И очень досадно, когда явное рабство позиционируют как апофеоз свобод, превращая понятие свободы в наживку для крючка. Тут уж сапоговидный нигер с Белой Вольты, торгующий кандалами для рабов, выглядит симпатичнее. Он, по крайней мере, не лукавит и называет предметы своими настоящими именами.
Ну а ''гуу-ууу-уу"', с которого начался этот шортик, через три часа исчезло. Я вышел на крыльцо. Луна, бледно жёлтая как испанский лимон, висела уже высоко над горизонтом, уйдя далеко по орбите. Я подумал, что если в моём доме есть какие-то незримые струны и, при восходе, луна водила по ним от горизонта к горизонту своим невидимым смычком, издавая ноту гуу-ууу-у-у, то теперь она лишь давит на них сверху, с точки лунной кульминации, приглушив их в паузу. Сохранив эту ноту в своей памяти, где уже были нота тьзиии-и-инь звона горных хребтов Кавказа на утренней заре и нота думб-уа-а-уу издаваемая глубинами прикрымского моря в полдень, я отправился досыпать ночь, довольный ещё одним нотным знаком в партитуре Музыки Сфер, которую тем или иным образом пробую писать уже лет тридцать.