Минаев Вячеслав Викторович : другие произведения.

Сказочник

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сказки, рассказки, сказульки и притчи для больших и совсем больших
  
   СКАЗОЧНИК
   СКАЗКИ, РАССКАЗКИ, СКАЗУЛЬКИ И ПРИТЧИ
   ( Написаны с 1994 по 2013 годы - 38 вещичек)
  
  Посвящается маме - Любови Александровне Минаевой
  
  
  СОДЕРЖАНИЕ:
  
  Сказки, рассказки, сказульки и притчи для больших
  
   1. Хитрый Фантик
   2. День варенья (сладкая сказка)
  3. Розовый Бегемот
  4. Чу по фамилии Дак
  5. Сверчок
  6 .Баобаб (по мотивам сказки 'Теремок')
  7. Снежинка
  8. Две звездочки
  9. Подарки для Азорь
  10. Чаша времени
  11. Сказочник
  12. Кукла из Африки
  13. Винтик
  14. Зеркало
  
  
  Сказки, рассказки, сказульки и притчи для совсем больших
  
   15. Рождённый ползать...
  16. Любовь с весной здесь больше не живут...
  17. Галоша
  18. Снежная баба
   19. Мудрый пень
  20. О Красной Шапочке (по мотивам сказки Шарля Перро)
  21. Ремень Иванович
  22. Змей Горыныч
  23. Жук
   24. Камни и болото
   25. Женщина
  26. Книга
  27. Жаба
  28. Царевна-лягушка
  29. Гитара
  30. Дом
  31. Чёрная луна (сказка для готов)
  32. Чок
  33.Принц
  34. Сила слова
  35. Пурпурный нос
  36. Споры
  37. О грязном белье
  38. Путник
  
  
  СКАЗКИ, РАССКАЗКИ, СКАЗУЛЬКИ
  И ПРИТЧИ ДЛЯ БОЛЬШИХ
  
  
  
  
  (1) ХИТРЫЙ ФАНТИК
  Жила-была старенькая-престаренькая, маленькая и очень-очень рассеянная бабушка Айсидора Ануфриевна. И был у нее большой и толстый кот Фантик. Вообще-то полное его имя - Фантомас. Так его назвал старушкин правнук, который ее иногда навещал. Айсидора Ануфриевна не выговаривала слово 'Фантомас' и поэтому звала дымчатого ленивца просто Фантиком. Бабушка души не чаяла в коте и разрешала ему спать на своей кровати не только днем, но и ночью. Он размещал свое изнеженное тело на огромной пуховой подушке, а рядом, по соседству, покоилась маленькая серебряная от седин головка старенькой женщины.
  За окном была сырая осень. Холодало. И как-то одной ночью Фантик свернулся калачиком на голове у Айсидоры Ануфриевны. Встав утром, она и не заметила, что у нее на голове кот, он тоже не пробудился. Так она со своим другом на голове и пошла в магазин за бутылочкою молока и полбуханкой хлеба. По пути бабулька встретилась с соседом - хорошо упитанным, краснощеким и лысым до блеска дядей Яшей, который нес полную авоську молочных сосисок. Фантик учуял запах одного из лучших, по его мнению, кошачьих кушаний и проснулся. Надо сказать, что у Айсидоры Ануфриевны он кормился хлебом. В лучшем случае хлебом с молоком. Недолго думая, он медленно, но изящно перепрыгнул на лысину обладателя сосисок и свернулся на ней калачиком. Дядя Яша только дома обнаружил на голове кота. И решил, что это небо послало ему шапку. Он уже давно мечтал о меховой шапке. Бывало копит-копит на нее деньги, но в один гадкий-прегадкий, а может, и прекрасный день не выдержит и купит на все сбережения молочных сосисок. Уж больно он их любил - сосиски. Был своего рода сосискоманом.
  Так Фантик стал шапкой дяди Яши, который уверял всех своих знакомых, что это головной убор из настоящего дикого камышового кота. Днем Фантик чаще всего спал на полке для шляп и кепок, а ночью, когда все засыпали, открывал холодильник и со зверским аппетитом съедал сосиску, предварительно помазав ее сметаной. Потом выискивал самую крупную и розовую, аккуратно брал ее за кончик и нес угощение Айсидоре Ануфриевне. Благо форточки он легко научился открывать хвостом. Всю ночь до седого рассвета он спал на подушке рядом с головой своей хозяйки.
  Так прошла холодная зима, на протяжении которой кот проработал шапкой дяди Яши. Когда же на деревьях набухли зеленые почки, Фантик вернулся к Айсидоре Ануфриевне. Серый хитрец наметил для себя работу и на следующую зиму. Он хочет стать воротником соседки тети Анжелы -любительницы куриных окорочков.
  
  
  
   (2) ДЕНЬ ВАРЕНЬЯ (сладкая сказка)
  
   У сластика Повидлоса болел зубок. И это неудивительно, ведь сластики едят и пьют исключительно сладкое. Если кто-то из них, помимо сладкого, любит солёненькое или, допустим, кисленькое, то он считается неполноценным, больным.
   Итак, у сластика Повидлоса болел зубок, но после завтра, по сластиковскому календарю, ожидался большой праздник - ' День варенья'. И Повидлос отправил послания своим друзьям - Шоколадосу, Мармеладосу и Зефиросу, где приглашал их к себе в гости - отметить торжество.
   В назначенный час к Повидлосу пришли Шоколадос и Мармеладос. Один с баночкой земляничного варенья, другой - с баночкой абрикосового. Они все радостно уселись за стол, уставленный блюдами с вареньем.
  - А, щто это жа варенье, Повидлош? - спросил, облизываясь Шоколадос.
  - Это, дружья, варенье иж грешкого ореха. Оно хорошо под малиновый широп или под шладкий щай...
  - Я обыщно кладу в щашку ш щаем девять ложещек шахара. Не меньше.
  - А, я шешнадшать и не ражмешиваю...
  - Как дурманище пахнет твоё, Шоколадош, жемлянищное варенье! А, какое аппетитное абрикошовое, щто принёш наш друг Мармелодош... Когда же уже прдёт Зефирош?
  - Да, где его ношит? Мне уже пужико шводит от голода, - жалобным голоском сказал Мармеладос.
   И тут пришёл Зефирос. В одной ручке сластик держал баночку варенья из лепестков чайной розы, в другой - пухлую записную книжку.
  - Дружья! - с искорками в глазках воскликнул опоздавший, - Вы ешьте варенье, а я буду щитать вам штихотворенья!!!
   Повидлос, Мармеладос и Шоколадос с открытыми ртами слушали поэзию Зефироса. Он, размахивая правой ручкой и притоптывая левой ножкой, вдохновенно декламировал стихи о цветах, оды птицам и ночным звёздам, а в конце прочёл поэму о солнце...
   Друзья забыли о варенье.
   Только тогда, когда Зефирос последний раз махнул ручкой, топнул ножкой, откинул длинную чёлку с глаз и прочёл последнюю звонкую строку, сластики вспомнили зачем собрались.
  - Дружья, давайте вшегда в день Варенья щитать штихотворенья! - воскликнул Зефирос.
  - Давайте-давайте! - подхватили друзья.
  - Окажываетшя, кроме варенья, шоколада, жефира, мармелада, повидла и прощих вкушноштей, ешть вещи, которые нельжа шьешть, но которые делают нашу шладкую жижнь ещё интерешнее и богаще.., - взадумчивости произнёс хозяин домика - сластик Повидлос.
  
  
  
  
  (3) РОЗОВЫЙ БЕГЕМОТ
  Папа Сережа был в далеком, чужом городе и купил маленькой Лизе розового плюшевого Бегемотика. Вернее, Бегемота, потому что он был размером с большую подушку, а может, и больше. Седая старушка в старомодном голубом платье, продававшая самодельные мягкие игрушки, назвала небольшую цену, и отец, долго не раздумывая, взял.
  Ему тяжело и неудобно было таскать по улицам, вокзалам, поездам громадного Бегемота, но так хотелось обрадовать свою единственную разборчивую дочурку, которой всегда было трудно угодить. Принесет он банан - она хнычет: 'Хочу апельсин'. Возьмет ли апельсины - опять в слезы, кривит губки: 'Желаю шоколадку'. Вот такая каприза.
  - Смотри, малышка, что я тебе привез, - папа Сережа сразу же, как приехал домой, поспешил в комнату Лизы. Он суетливо достал из большого яркого пакета игрушку, поставил ее перед дочкой и приготовился к тому, что она сейчас бросится ему на шею. Но девочка только пожала худенькими плечиками.
  - Тебе не нравится?
  - Почему он не зеленый? Почему у него вместо глаз пуговицы? И уши такие маленькие, - топая ножками, тараторила Лиза.
  - Эх-х, дочка, дочка, - отец тяжело вздохнул и вышел из комнаты...
  * * *
  - Твой Бегемот уже с месяц стоит в углу, пылится. Елизавета к нему и не подходит, - как-то сказала Сергею жена.
  - Что с ним теперь делать? - спросил он, теребя усы.
  - Давай отдадим его тете Груше. Она торгует, глядишь, и продаст...
  - Делайте, что хотите. - Папа Сережа так расстроился, что взял сигарету, но долго не мог прикурить, спички ломались в его руках...
  Тетя Груша, полная пожилая женщина, стояла на базаре - торговала. Весенний ветерок-озорник порывисто налетал, поднимал клубы пыли, теребил заграничные вещи, развешенные над прилавками. Они пестро плескались в воздушных волнах, как флаги далеких и близких государств.
  Одной рукой тетя Груша держала большой надкушенный масленый пирожок с капустой, а другой зазывала покупателей:
  - Подходите, покупайте средство от тараканов... - хрипло покрикивала она. - Покупайте!.. Мужчина в шляпе, купите Бегемота своей дочке.
  - У меня сын.
  - Тогда сыну!
  - Он в армии.
  - Купите себе!
  - Еще чего!
  Прошел месяц, а Бегемота так никто и не купил. Торговка запрашивала двойную цену, и покупатели отворачивались. Игрушка выгорела на солнце, от нее пахло пирожками...
  Пробежал еще месяц. Цена Бегемота упала в два раза, но люди все равно его не брали: уж больно неприглядным стал его вид. Один глазок-пуговица болтался на ниточке. На белом животике лоснилось жирное пятно.
  Когда зачастили осенние дожди, когда дома по утрам стали укутываться густым белым туманом, как пледом, когда на мокрые тротуары начал падать золотой лист, маленькой Лизе приснился сон. А может, и не сон. Будто бы возле ее кроватки присела седая старушка в старомодном голубом платье и тихо, наставительно повела речь:
  - Ты, девочка, обидела отца, отказалась от его подарка. Он его тебе сделал от чистого, любящего сердца. Розовый Бегемот мог бы стать тебе верным другом. А друзей предавать плохо... У тебя не сердце, а льдинка.
  Девочка во сне заплакала. Ей стало очень жаль игрушку. Ни свет ни заря Лиза ворвалась в спальню родителей.
  - Папа! Идем заберем Бегемотика! Ему плохо... Очень плохо!..
  - Я рад за тебя, малышка, - похвалил дочку еще не совсем проснувшийся папа Сережа.
  Рассвело. Тетя Груша с игрушкой уже была на базаре. Высоко в небе летели журавли. Они печально курлыкали, прощаясь с родными местами. Птицы летели в теплые южные края, должно быть, в Африку. Бегемотик, ежась от холода, грустно смотрел ввысь вслед улетающим птицам. 'Здесь я никому не нужен', - подумал он. Сильный порыв ветра подхватывает Бегемотика, и вот он уже в воздухе. Еще порыв, он все выше и выше - розовый шар...
  - Папа, смотри! Он улетает! - жалобно закричала Лиза.
  Они опоздали всего на несколько мгновений. А Бегемотик между тем пристроился к клину журавлей и стал удаляться. Он становился все меньше и меньше, пока не растаял в небе...
  
  
  
  (4) ЧУ ПО ФАМИЛИИ ДАК
  Жил был человек Чу по фамилии Дак.
  Жил он не то в Китае, не то на Мадагаскаре, а может быть, и на Луне.
  Как-то поздней зимой, когда еще кругом лежали белые-белые сахарные снега, Чу разжег большой-пребольшой костер - алые языки пламени лизали хмурые тучи. Дети, радуясь, пекли в нем картошку.
  - Зачем?- спрашивали у Дака взрослые.
  - Для обогрева улицы. Снег быстрее растает. Весна зеленая придет...
  - Да-а уж-ж?! - пожимали плечами соседи и случайные прохожие.
  И в самом деле, весна пришла. Может, благодаря Даку по имени Чу?
  Деревья покрылись белым и розовым цветом, стали словно маленькие облака. Чуть позже появились плоды. Правда, зеленые. Им еще долго наливаться соком и медом.
  Чу лепил из глины и воска фрукты, раскрашивал в яркие цвета и дарил их детям и родителям.
  Вот и урожайный август. Изобилие ягод, фруктов, овощей...
  Сентябрь. Появляются кое-где первые золотые листочки.
  Дак купил много желтой и красной бумаги и вырезал из нее целый мешок листочков, похожих на листья деревьев. Красные и желтые фигурные лоскутки бумаги он разбросал в парке, что рядом с его домом.
  Потом целый день за Чу гонялся рыжеусый дворник с огромной метлой, а догнав, отлупил его.
  Вот уже и поздняя осень. Обнаженные деревья, тяжелое и низкое небо, холодные дожди... А дети так ждут снега. Они уже приготовили лыжи и сани.
  Дак еще весной собрал три мешка нежного тополиного пуха и теперь стал его сыпать с крыши. Дети от восторга кричали и хлопали в ладоши. Одна тетенька, развешивающая белье, зло обронила:
  - Дак все же дурак!
  - Нет бабушка, Дак просто чудак, - сказала ее внучка и пустила огромный, переливающийся на скупом ноябрьском солнышке всеми цветами радуги, мыльный пузырь.
  - Чу Дак чудак, - повторил ребенок.
  
  
  
  
  (5) СВЕРЧОК
  Летним теплым вечером, когда старый Сверчок на радостях, что стал дедом, наигрывал веселый мотив на своей скрипочке, к нему пожаловала большая модница и каприза Сороконожка. Надо сказать, что Сверчок был не только хорошим музыкантом, но и умелым сапожником. На скрипке же, состоящей из листочка и тонкого стебелька, он пиликал вечерами, после работы.
  Поправив на головке шестью передними лапками огромную белую шляпу с черным пером, Сороконожка небрежно спросила:
  - Сможете ли вы мне сшить сорок пар красных туфелек с бантиками? Они, видите ли, сейчас очень модны на Солнечном склоне...
  - Могу. Но не скоро, - ответил мастер.
  - Когда, любезнейший?
  - Ну, к осени!
  Пришла осень. Листья деревьев, травы, словно вобрав в себя за лето все солнце, стали золотыми. Когда Сверчок дошивал последнюю сороковую красную туфельку с бантиком, прибежала Сороконожка.
  - Еще минутку, и ваши туфли будут готовы, - вежливо сказал мастер, не отрываясь от работы.
  - Не спешите! Я, любезнейший, пришла вам сказать, что они мне уже не нужны.
  - Как, - опешил сапожник. - Я шил их все лето!
  - Видите ли, на дворе осень, и в моде желтые туфли с кисточками.
  - Н-О-О!- Потерял дар речи Сверчок.
  - Ну что вы так разволновались? Оставьте туфли себе. Подумаешь, какое горе! Вот у меня было горе, когда мою модную белую шляпку с черным пером раздавил на вечеринке толстяк и хам Шмель. А чтобы вы не сидели без дела, я вам скоро закажу сапожки на зиму. Белые с черной меховой отделкой. А может, черные с белой отделкой. Посмотрим, любезнейший. - Сказала и ушла.
  Настал вечер. Сверчок зажег свечу. Сидя в своей норке, он, сильно огорченный тем, что его многодневный труд пропал напрасно, взял скрипку и затянул грустную-грустную мелодию. Ее услышали другие сверчки и стали подыгрывать. У сверчков так принято, когда кому-нибудь из них грустно или весело, они берут в лапки скрипки и играют. Вот почему теплой южной ночью вы можете услышать целый оркестр счверчков-скрипачей.
  
  
  
  (6) БАОБАБ (ПО МОТИВАМ СКАЗКИ 'ТЕРЕМОК)
  Стоял себе, стоял посередине африканской саванны (по-нашему степи) тритысячелетний баобаб. Толщиной он был в 33 обезьяньих обхвата и пустой внутри, как барабан там-там.
  Как-то опыляла белые дивные и пахучие цветы баобаба Летучая мышь-от льва далеко летишь и спросила дерево: 'Баобаб-баобаб! Раскинул корни, словно клешни краб. Кто в тебе живет?'.
  В ответ гулкая тишина. Влетела мышь в дупло дерева и стала в нем жить. Прибежала Обезьяна-хвост кривая лиана. Наелась от пуза сочных с кислинкой плодов баобаба и интересуется: 'Баобаб-баобаб! Раскинул корни, словно клешни краб. Кто в тебе живет?'.
  - Я Летучая мышь-от льва далеко летишь. А ты кто?
  - А я Обезьяна-хвост кривая лиана!
  - Иди ко мне жить.
  Прыгнула обезьяна в огромное дупло. Стали они вдвоем жить.
  Шел мимо Бармалей-с утра стакан кефира налей. Вздремнул в тени дерева. Проснувшись, спросил: 'Баобаб-баобаб! Раскинул корни, словно клешни краб. Кто в тебе живет?'.
  - Я Летучая мышь-от льва далеко летишь.
  - Я Обезьяна-хвост кривая лиана. А ты кто?
  - Я Бармалей-с утра стакан кефира налей!
  - Иди к нам жить.
  Влез Бармалей в баобаб, стали они втроем жить.
  Топает по саванне Бегемот-большой комод. Увидел баобаб да как гаркнет: 'Баобаб-баобаб! Раскинул корни, словно клешни краб. Кто в тебе живет?'.
  - Я Летучая мышь-от льва далеко летишь.
  - Я Обезьяна-хвост кривая лиана.
  - Я Бармалей-с утра стакан кефира налей. А ты кто?
  - Я Бегемот-большой комод.
  - Иди к нам жить.
  Еле-еле влез Бегемот в дупло баобаба. Стали они вчетвером хозяйство вести. Вот они все в баобабе живут, песни поют. Бармалей о своих приключениях рассказывает. О том, как на завтрак он съел живого крокодила и выпил бочку кефира.
  Бежит по саванне африканский Слон-семь-восемь тонн. Все плоды с баобаба попадали. Подбежал к дереву, поел сочных листьев, да как заревет: 'Баобаб-баобаб! Раскинул корни, словно клешни краб. Кто в тебе живет?'.
  - Я Летучая мышь-от льва далеко летишь.
  - Я Обезьяна-хвост кривая лиана.
  - Я Бармалей-с утра стакан кефира налей.
  - Я Бегемот-большой комод. А ты кто?
  - Я африканский Слон-семь-восемь тонн!
  - Иди к нам жить.
  Полез Слон в дупло. Туда-сюда - никуда, и завалил дерево. Упал баобаб набок. Еле-еле успели выскочить из него жильцы. Слава африканскому богу - все целы и невредимы.
  И отправились Летучая мышь-от льва далеко летишь, Обезьяна-хвост кривая лиана, Бармалей-с утра стакан кефира налей, Бегемот-большой комод и африканский Слон-семь-восемь тонн новый баобаб искать. Потолще, покрепче и подуплистее прежнего...
  
  
  
  (7) СНЕЖИНКА
  Высоко-высоко в синих небесах, в злой трескучий мороз родилась снежинка.
  - Посмотрите, какая я хорошенькая, какие у меня красивые ресницы, какая я беленькая и изящная, - глядя в маленькое зеркальце, хвалилась она перед подружками.
  - Мы все хорошенькие и беленькие, - отвечали снежинки.
  - Нет, я не такая, как все... Мой узор неповторим... Смотрите, как я искрюсь на солнышке... Удивляйтесь моей неземной красоте!
  Подружки только пожимали плечиками, хихикали в ладошку.
  Снежинки, падая на землю, водили хороводы, кружились в танце, управляемые ветром... земля приближалась.
  - Кто это там внизу? - спросила снежинка у своей соседки.
  - Это люди. Мне о них рассказывал Дедушка Мороз... Они любят нас. Особенно нам радуются дети. Потому что можно строить снежные крепости, лепить снежных баб, играть в снежки...
  Наша снежинка высмотрела румяного мальчика и упала ему на ладонь. Мальчик так был удивлен, очарован красотой снежинки (он первый раз в жизни рассматривал ее вблизи), что открыл рот.
  - Ты удивлен? - спросила она.
  - Да! Я не видел ничего подобного раньше... Такое совершенство!
  - Твое удивление стоило мне жизни, - были последние слова снежинки, превратившейся в маленькую жемчужную капельку на теплой руке мальчика...
  
  
  (8) ДВЕ ЗВЕЗДОЧКИ
  Очень давно в одной северной стране жил мореход Долл. Он был молод, но уже слыл опытным капитаном и имел свое парусное судно. До недавнего времени моряк ходил по морю в близкие соседние государства, а теперь он с дорогим грузом собирался в далекую южную страну. Плавание должно было продлиться около года.
  Как-то вечером, перед отплытием, Долл со своем юной невестою Налли сидели на берегу моря и грустили. Предстояла долгая разлука.
  - Сколько звезд на небе! Они помогают моряку не сбиться с пути. Вот если бы всегда было такое чистое небо, - сказал Долл и обнял девушку, положив свою сильную руку на ее хрупкое плечико.
  - Давай, милый, выберем себе по маленькой звездочке. Если они будут светить на протяжении всего твоего пути и моего ожидания, значит, все хорошо, - готовая расплакаться, тихо сказала она.
  Долл и Налли выбрали в центре небосвода две маленькие неприметные звездочки. Это их звездочки - одна Долла, а другая Налли.
  Уже в открытом море Долл каждую ночь выходил смотреть на небо. Миллиарды звезд (чьих-то звезд) мерцали. Излучали свет и их две маленькие светящиеся точки. Звездочка Налли напоминала Доллу о его любимой невесте. Когда он вернется, они поженятся.
  Прошло много времени, корабль уже бороздил южные моря. Приближался к богатой земле, где Долл продаст свой товар, купит пряности, украшения, ковры. И вернется домой. Но случилось непредвиденное. В полдень, когда большинство корабельной команды пряталось от палящего солнца, напали морские пираты, была жестокая схватка. Северяне не только моряки, но и хорошие воины - одержали победу. Для многих из них последнею пристанью стало дно южного моря. Долл был серьезно ранен и весь оставшийся путь пролежал в постели. Ему меняли повязки, поили травами, но ничего не помогало. Ждали, когда покажется земля. Может быть, там найдется хороший лекарь?
  Ночью, после ранения Долла, звезда его еле-еле светилась, была почти не видна. 'Что-то случилось, что-то случилось... Может, кораблекрушение? И Долл сейчас из последних сил держится на воде? Если бы я знала, где ты, то я бы поплыла к тебе даже на утлой лодочке! Что-то случилось...' - тревожно думала Налли.
  Каждую ночь девушка часами смотрела на небо, но звезда суженого была почти не видна. От бессонных ночей, от страха за любимого, от тоски она, и так хрупкая, заболела и слегла.
  Корабль Долла причалил к берегу южной, сказочно богатой земли. Корабельная команда нашла хорошего лекаря, который за две недели поставил капитана на ноги. Теплой южной ночью Долл взглянул на небо и увидел, что звезды его любимой нет...
  - Что с тобой, Налли? У тебя и так было хрупкое здоровье. Надо что-то делать! Отсюда полгода пути по морю. Как быть? - сжималось сердце моряка.
  У лекаря Долл узнал, что в горах их страны живет вечная птица, которая может помочь. Она летает так же быстро, как горное эхо.
  - Что ты хочешь, человеческий сын? - спросила вечная птица, величиною и видом похожая на большого орла.
  - Я хочу, чтобы ты меня унесла в северную страну. Я за это отдам все золото и серебро, что у меня есть, - сказал Долл.
  - Золото и серебро я не беру. Цена этого - твои годы. Ты станешь ветхим стариком. Я потому и вечная, что беру за все годы жизни...
  - Я согласен, - ответил мореход.
  Птица за два дня и две ночи донесла Долла до северной страны. Увидев своего суженого, девушка стала выздоравливать. Птица, узнав, что причиною срочного перелета была любовь, услышав про звезды, увидев, как смотрят друг на друга юноша и девушка, прочитав в их глазах большое настоящее чувство, простила долг моряку, сказав, что она платы не берет, когда видит бескорыстных людей.
  А на небе по-прежнему излучали живой свет и тепло две маленькие звездочки. Они очень-очень долго, много-много лет еще горели...
  
  
  
  (9) ПОДАРКИ ДЛЯ АЗОРЬ
  Весна, весна!... Так уж повелось, что весной многих поражают стрелы амурчиков. Влюбились в нашу героиню, девушку королевской крови Азорь, трое богатых и знатных юношей: граф Розано, маркиз Бутузо и лорд Любио. Ее не грех было полюбить. Представьте свой идеал девушки и вы поймете, какая она хорошенькая. Все они просили у нее руки и сердца. Каждый ей чем-то нравился, был дорог, и она поставила условие: кто подарит на день рождения самый необычный подарок, тот и станет суженым.
  Прошло несколько дней и ночей, настало долгожданное утро. Азорь нежилась в белой на лебяжьем пуху постели, когда услышала за окнами музыку и пение. Она выскочила из-под одеяла и в одной розовой сорочке подбежала к окну. Внизу с группой музыкантов стоял и пел серенады, как обычно бледный, граф Розано. Вокруг него в больших корзинах благоухали парниковые розы. Граф пел тенором о любви, и только о любви.. У Азорь навернулись слезинки, так ей понравилось пение и цветы... Но еще надо посмотреть подарки от маркиза и лорда.
  Ни улице моросил дождь, было холодно, и девушка пригласила не только Розано, но и музыкантов в замок.
  Не прошло и часа, как пожаловал маркиз Бутузо. У этого краснощекого здоровяка на плече сидел механический попугай, сделанный из золота и серебра, усыпанный драгоценными камнями. Заводная птица каждое мгновение металлическим голосом объяснялась в любви и описывала прелести Азорь. У девушки щечки порозовели, она стала весела. 'Нет, Бутузо просто душка, - думала, радуясь, она. - А где же лорд Любио? До сих пор его нет'.
  Столы ломились от яств и напитков, но никто не взял и крошки в рот - ждали лорда. И он появился. Появился весь до нитки мокрый, плащ и сапоги были в грязи.
  - Что это с вами, лорд Любио? - спросила удивленная Азорь. - У вас такой вид, будто вы все утро бродили под дождем и искали самую жирную грязь...
  - Так оно и было, милая Азорь.
  - А зачем, мой дорогой лорд?
  - Я ходил в лес за подарком. - И Любио достал из-за пазухи скромненький букетик голубых подснежников. Лицо Азорь поначалу озарилось счастливой улыбкой, а потом потекли слезы. 'И это все из-за меня. Все сырое и холодное утро он бродил по темному безлюдному лесу, чтобы найти несколько подснежников. Это самый дорогой подарок'.
  Вы, наверное, уже догадались, кому отдала руку и сердце Азорь. Да, да, да - лорду Любио.
  
  
  
  
  (10) ЧАША ВРЕМЕНИ
   Жил-был король. Был у него сын, совсем молоденький принц. Принц на свое горе влюбился в дочь соседнего короля, такую себе воображулю. Принцесса не обращала на нашего принца никакого внимания, хотя он передавал ей через слуг корзины с розами и другими дорогими цветами. Тогда же принц стал писать стихи и совсем перестал есть, как бы голодовку объявил. Похудел, ослаб. А когда он потерял сознание и его осмотрел дворцовый доктор, то всполошилось все королевство. Доктор сказал королю, что если юноша и дальше будет отказываться от приема пищи, то просто умрет с голоду. Хороший был доктор. Ученый.
  Тут съехались родственники, лекари, врачи и знахари со всего королевства. Все перепробовали: советовали, уговаривали, кормили с ложечки - бесполезно. Тогда шестиюродный дедушка принца - старый дев Буб посоветовал обратиться к местной колдунье, которая жила в лесу. Что ж, надо ехать.
  Принц с шестиюродным дедушкой Бубом поехали в лес. Когда юноша, поддерживаемый слугами, зашел в хижину и увидел уродливую старуху, его передернуло. Колдунья чем-то напоминала страшную корягу, покрытую мхом.
  - Ты сморщился от отвращения. А ведь и ты когда-нибудь станешь старым хрычом, - проскрипела старуха, и ворон, который сидел у нее на плече, одобрительно каркнул.
  - Все в этом мире почему-то стареет и умирает. Я тебе, принц, для начала при помощи чаши времени покажу, какой я была в молодости.
  Ведьма подковыляла к большой позеленевшей медной чаше, в которой была родниковая вода, прыснула живой водой и стала бубнить заклинания. В чаше появилось ее изображение. Чем дольше смотрел на него юноша, тем моложе оно становилось. Начали исчезать морщины, волосы почернели... И вот он уже видит в чаше красавицу, каких мало.
  - Такой я была в молодости, - сказала старуха. - А теперь буду лечить тебя.
  Она провела усохшей рукой над водой, и все исчезло.
  - Та, которую ты любишь, юна и красива. А сейчас ты увидишь ее такой, какой она станет, допустим, через полвека.
  Старуха прыснула в чашу мертвой водой и зашептала заклинания. Появилось изображение принцессы. Девушка мило улыбалась. Потом улыбка стала кислой, на лице появились морщины, нос принял форму клюва, волос поседел и поредел. Принцу стало не по себе, и он поймал себя на том, что чувствует легкое отвращение к принцессе.
  Когда принц со свитой возвращался домой, в замок, то дедуля Буб сказал юноше:
  - Я тоже когда-то сильно любил одну принцессу, которая была ко мне холодна. Она говорила: 'Ты рыжий, конопатый. Нос, как у гусака. А я беленькая и воздушная, как лебедушка. Мы, Бубочка, не пара. Я слишком хороша для тебя'. Но стоило мне взглянуть в чашу времени и стало легче. Все прошло.
  Итак, принц приехал во дворец и первое, что он сделал, - пообедал. Потом поужинал. Стихи в этот вечер он уже не писал. И на следующий день тоже. Зато хорошо отоспался. На третий день король-отец взял его с собой на охоту. А может, и на рыбалку. Но это уже детали. Главное, принц выздоровел. Зато, говорят, гордая принцесса стала писать грустные стихи. Присылала их принцу. Но они его ни капельки не волновали.
  
  
  
  
  (11) СКАЗОЧНИК
   (Думка - маленькая подушечка.
  Толковый словарь
  русского языка С. И. Ожегова)
  Когда Яша Колокольчиков был маленьким, худеньким и бледненьким мальчиком, ему бабушка перед сном часто рассказывала собственные сказки. Она, забавляя внука, не могла сидеть сложа руки. Бабушка, поправляя время от времени на своем небольшом курносом носике смешные старомодные очки с толстыми-претолстыми стеклами, потихоньку вышивала цветными шелковыми нитками диковинную картинку на маленькой подушечке-думке.
  И только тогда, когда у Колокольчикова начал ломаться голос и появился легкий, нежный пушок над верхней губой, бабушка закончила вышивку.
  На думке в верхнем левом углу был вышит грустный голубоватый месяц, в правом - улыбчивое красное солнышко, а между ними россыпи причудливых звезд. Чуть ниже фиолетово-розовые кудрявые облака, а под ними дивный замок. Он был золотой, а черепица крыш серебристая. В окне одной из башен можно было увидеть прекрасных принца и принцессу. Возле замка - небольшой синий-пресиний пруд, по которому плавало два тонкошеих белых лебедя. А на берегу возлежал толстый и полосатый не то кот, не то тигр с глуповатой и добродушной физиономией и ловил на удочку красных, словно уже вареных, раков.
  Колокольчиков из Яши стал Яковом. Остепенился. У него выросли пышные рыжие усы. Он время от времени любил отдыхать на бабушкиной думке. Когда он на ней дремал, ему виделись удивительные сны. Яков стал их записывать. А потом один его знакомый, случайно прочитав записи Колокольчикова, сказал, что это сказки чистой воды. Так Яков стал сказочником. В обед он кушал манную кашу с изюмом, запивал ее чаем с вареньем из лепестков роз и укладывался вздремнуть на думку. Пробуждаясь, он записывал свои сны в толстую тетрадь, засиживаясь до поздней ночи.
  Как-то в одну из таких ночей он не спал - писал новую сказку. За стеной раздался стон. Потом плач. У Колокольчикова от слез за стеною заныло сердце. Этой ночью он так и не заснул.
  На следующее утро он узнал, что это плакал шестилетний мальчик. Его мама рассказала Якову, что как-то ее маленький сынок посмотрел по телевизору фильм про вампиров и привидений и теперь по ночам ему снятся кошмары. К кому они только ни обращались - никто не помог. Ни известный профессор по снам, ни бабулька - добрая знахарка, что живет на окраине города, никто.
  Тогда Колокольчиков начал читать мальчику перед сном свои сказки, но и это не помогло.
  Яков сказал соседке: - Возьмите у меня для своего сына вот эту маленькую подушечку-думочку. Она была вышита добрыми руками мудрой сказочницы. Думка должна помочь!..
  - А как же вы? - спросила мама мальчика. - Вам же перестанут сниться волшебные сны. И вы больше не будете писать сказки.
  - Пусть лучше будет меньше сказок, чем больше детских слез,- ответил Колокольчиков.
  Мальчик, засыпая на думке, перестал плакать по ночам. Ему теперь снятся легкие и светлые сны.
  
  
  
  (12) КУКЛА ИЗ АФРИКИ
  - Держи, племянница! Это тебе подарок из Африки. - Дядя Коля, поблескивая лысиной и белоснежными зубами, улыбаясь в пышные рыжие усы, протянул семилетней Анжеле куклу-негритянку. Девочка, с восхищением глядя во все глаза то на куклу, то на мужчину, думала, что, должно быть, все волшебники похожи на дядю Колю. Она горячо поцеловала 'волшебника' в колюче-небритую щеку и хоть больно уколола свои губки и слегка поцарапала щечку о щетину, звонко смеялась, щебетала, как весенний воробушек, показывала всем домашним куклу из Африки.
  Вечером, ближе ко сну, девочка сидела в своей комнате и разговаривала с игрушками: - Теперь у вас, Диана и Роза, будет новая подруга, - обращалась Анжела к своим златокудрым, небеснооким куклам. - Мама хотела назвать ее Машей... Знакомьтесь - Маша. Она приехала из Африки. Да-да! Где зеленые крокодилы с острыми зубами, большие слоны с длинными хоботами... Пальмы с бананами... Где бродит злой Бармалей... А ты, Тоша, не смейся, - сказала она яркому тряпичному клоуну, который всегда кривил в усмешке рот. - Я знаю, ты иногда обижаешь своими шутками Диану и Розу...
  Когда на смену вечеру пришла ночь и все уснули, когда Анжела видела уже третий сон... кукла Диана тихо сказала своей подруге Розе:
  - Боже, Розочка, какая она все-таки черная.
  - Я согласна с тобой, Дианочка. Только глаза и видно... А волосы? Что это за волосы? Волос должен быть золотистым, а у нее? А-а? Я с ней не буду дружить.
  - Я тоже, Розочка.
  - Может, ее помять немного? - предложил одноухий плюшевый мишка разбойничьего вида.
  - Помни, Топтыжка, помни! Она нам не пара...
  - Цыц, пустышки, - подал голос клоун Тоша. - Если будете обижать Машу, я так над вами начну насмехаться, что на ваших ангельских, глуповатых мордашках навсегда останется кислое выражение, - сердито закончил он.
  Маша молчала. В ее темных глазах появились слезинки.
  На следующий день Анжела встала чуть свет. Ей не терпелось показать новую куклу своим подружкам, Тане и Свете. Пухленькая, рослая, с веснушчатым носиком Света при виде куклы Маши сморщила личико. Таня - маленькая худенькая девочка, похожая на мышку, глядя на Свету, хмыкнула и тонким плаксивым голоском обронила:
   - Черномазая какая-то.
  - Мой папа негров зовет шоколадными, - важно изрекла Света.
  - Щас бы шоколадку... - промямлила Таня.
  * * *
  - Дядя Коля, моим подружкам не нравится Маша, - с дрожью в голосе вымолвила Анжела.
  - Не расстраивайся, моя девочка, твоя черная игрушка не похожа на остальных кукол, а многим людям все, что не так, что не обычно, не нравится. В стаях черных ворон попадаются, правда, очень редко белые вороны... Ну и что ж? Так и кукла твоя. Не расстраивайся, Анжела...
  Девочка вроде бы успокоилась, но чуть-чуть охладела к кукле... Последней каплей были слова вечно пьяненького соседского старичка: - Ба, ты что, соседка, куклу сажей вымазала?..
  * * *
  Анжелу ливень застал во дворе, на детской площадке. Девочки, попискивая, стали собирать игрушечную посуду и коляски, кукол... Мальчишки с гиканьем и свистом бросились в ближайший подъезд...
  Уже дома Анжела вспомнила, что оставила Машу на улице, но от этого не расстроилась, а даже почувствовала некоторое облегчение.
  * * *
  Катя - шестилетняя темнокожая девочка из детдома подобрала Машу на детской площадке, когда их группа гуляла с воспитательницею Клавдией Ивановной. Кукла имела жалкий вид: волосы ее слиплись, в них был песок, платье мокрое и грязное...
  - Мы ее, Катя, искупаем, постираем ей наряд... Я тебе, милая, помогу с этим... - пообещала девочке воспитательница.
  * * *
  Когда детдомовские дети легли спать, то на подушке рядом с черноволосой кучерявой головкою Кати покоилась кукла Маша. Темнокожая девочка долго не могла заснуть. Она радовалась своей находке, радовалась тому, что кукла похожа на нее, и уже не испытывала одиночества...
  Катя во сне улыбалась. Она видела красивые счастливые сны о неведомой земле, где круглый год лето, где такие же, как она, темнокожие девочки и мальчики, где в вечнозеленых лесах обитают диковинные звери и птицы, растут сладкие, ароматные фрукты и необычайной красоты цветы. Эти сны ей нашептывала Маша. На личике куклы тоже была улыбка. Ее ведь нашла девочка, которая не будет стесняться ее вида... Звезды и месяц, заглядывая в окна детдома, тоже улыбались, сияли ярче и праздничнее, высмотрев счастливую Катю и ее новую подружку.
  
  
  
  (13) ВИНТИК
  Умер старый часовщик. Часы на самой высокой башне селения, затерявшегося в седых горах, пробили час, когда двинулась похоронная процессия.
  Протяжно, заунывно звучали трубы, печально пела флейта, глухо, как старое изношенное сердце, бил большой барабан. Проводить часового мастера вышло все селение - от мала до велика. Люди двигались медленно, степенно, словно хотели отодвинуть минуту прощания.
  'Часам уж лет двести будет, - вспоминал винтик от главных часов города, глядя с высоты башни на хмурые, озабоченные лица, что двигались в траурной процессии. - Уже шесть мастеров я пережил. Вот и этот сгинул... Как же звали-то их? Всех теперь и не упомню. Мастера умирают, а часы идут. Вот случись что-нибудь со мной, они и остановятся. И время остановится. Людишки там внизу засуетятся, забегают, с ума сходить начнут...'.
  Приблизительно так до самых сумерек размышлял винтик. Вконец он так разошелся, так распетушился, что вдруг что-то хрустнуло, и он выпал из своего гнездышка. Часы, которые должны были пробить девять, скрипнули и на четвертом ударе замерли, остановились.
  'Ну вот, теперь всегда будет ночь. Я сделал ее вечной. Я остановил время! Теперь никогда не взойдет солнце. Все держалось на мне. Я! Я! Я!..' - продолжал хвастливо размышлять винтик.
  Но на заре проснулись и заголосили петухи. Тьма начала таять. Взошло солнце. И как прежде щебетали птицы, резвились дети, смеялась молодежь, ворчали старики. Вот уже и вечер наступил. Вот ночной сторож ударил в колотушку.
  'Странно, - удивился винтик, - я-то думал: часы управляют временем, а они, оказывается, его только измеряют...'.
  Утром из соседнего городка приехал часовщик, поднялся на башню и заглянул в механизм.
  - А ты, вижу, милок, уже никуда не годен. - Сказал мастер и небрежно выбросил хвастунишку в густую траву. А на его место поставил другой, новый винтик.
  
  
  
  (14) ЗЕРКАЛО
  Это было очень-очень давно. Жила-была миленькая принцесса Айдая. Она была такой хорошенькой и беленькою, как ангелочек, которого часто можно было увидеть на старых картинах в золотых рамах, что висели в королевском замке ее родителей.
  Все восхищались ее красотой: кожей, как шелк, волосами, как барашки на море, очами-незабудками, кипарисовой стройностью. Старое фамильное зеркало тоже любовалось ею и отражало весеннюю красоту Айдаи.
  Девушка росла и становилась все прекрасней, и наконец, подошло время выходить замуж. Короли соседних стран, все до единого, были влюблены в принцессу. Каждый желал стать ее избранником. Выбрав лучшего из лучших, Айдая стала королевою.
  Прошло 20 лет. И все эти годы придворные Айдаи восторгались ее неземной красотой и изяществом. - Одень Вас, Ваше Величество, в лохмотья - все равно Вы, Ваше Величество, были бы прекрасны, как нимфа, - сюсюкали они.
  Только старое фамильное зеркало в последние годы с грустью любовалось ею и отражало начинающееся увядание королевы.
  Айдая женила своего сына, возвела на трон, а сама отошла от дел. Она занялась поиском эликсира молодости и красоты. Со всего мира к ней съехались доктора, колдуны, знахари и просто шарлатаны.
  Прошло еще эдак лет 20. Придворные по-прежнему пели гимны ее красоте и изяществу. Доктора, колдуны, знахари и просто шарлатаны им подпевали. Только зеркало уже отражало сморщенное лицо землистого цвета, реденькие волосы, потухшие глаза и тощую, сутулую фигуру.
  - Оно лжет! Лжет! Лжет!!! - надрывно кричали придворные стареющей королеве.
  - Оно слишком старо и стало кривым от времени и поэтому Вашу красоту, Ваше Величество, превращает в уродство! - подобострастно поддакивали доктора, колдуны, знахари и просто шарлатаны.
  - Казнить его! Казнить!!! - горланили все вместе. И казнили. Старое фамильное зеркало было сброшено с самой высокой башни королевства, разбилось оно на большие и маленькие осколки, которые потом долго подбирали большие и маленькие люди. И в зависимости от размера осколка зеркала они точно могут отличить истину от лжи, вечное от временного.
  * * *
  Есть небольшая надежда, что когда-нибудь осколки соберут в одно целое.
  
  
  
  
  
  
  
  
  СКАЗКИ, РАССКАЗКИ, СКАЗУЛЬКИ
  И ПРИТЧИ ДЛЯ СОВСЕМ БОЛЬШИХ
  
  
  
  
  
  (15) РОЖДЁННЫЙ ПОЛЗАТЬ...
  
   Золотисто-серебристому, розово-голубому шоубизнесу посвящается.
  
  Прошёл тёплый и обильный дождь.
  На небольшом, загаженном всяческим хламом и мусором пустыре невзрачная серо-зелёная гусеница, сидя на травинке, уминала в три рта листья.
  - Аппетитного прията! - сказал гусенице, проползающий рядом, длинный и толстый дождевой червяк.
  - Какого ещё прията? - недовольно переспросила гусеница, - Ты, что-то, старый, заговариваешься.
  - Ох-хо-хо! Да-да. Виноват. Всё перепутал. Надо говорить 'приятного аппетита'.
   Над гусеницей и червяком пролетела большая яркая бабочка.
  - Ва-а-ау! Какая гламурная! - восхитилась гусеница, - Обидно! Горько! Печально! Всякие туалетные зелёные мухи, что едят г..., летают. Комарьё парит. Мелочь пузатая - мошкара тоже, а я нет. Не летаю...
  - Увы, рождённый ползать, плавать не может, - поддержал разговор старик червяк.
  - Плавать?
  - Виноват. Рождённый ползать, скакать не может.
  - Ты всё, старый шнурок, напутал. Рождённый ползать, летать не может. Да, не может. А так хочется. Так хочется-хочется подняться до высокого и светлого!!!
  - До нашего фонаря что ли? - уточнил червяк.
  - Да, до фонаря! - прикрыв глазки и мечтательно улыбаясь, выдохнула гусеница.
   * * * * *
   Отцвело и отпело лето красное.
   Пришла осень - пора серых дождей и золотых листьев.
   Гусеница залезла в укромную щель, обмотала своё тельце шелками и погрузилась в долгий и глубокий сон. Сон длинною в позднюю осень с мокрым снегом, бедными на краски пейзажами; в долгую зиму с глубокими снегами и сердитыми морозами; в раннюю весну с непролазной грязью...
   * * * * *
   Ранним, розовым от зари и прохладным от тумана и росы, утром шелка одежд на спящей лопнули и на свет - выползла? Нет. О, чудо! Выпорхнул мотылёк. Да. Мотылёк! Но крылья его пока ещё были слабыми и непослушными, и он до позднего вечера просидел в укромном месте.
   Когда начало смеркаться и зажёгся на пустыре фонарь, крылья у мотылька обрели силу и лёгкость. И он, как и десятки-сотни... других мотыльков, полетел на свет фонаря.
  - Рождённый ползать, может летать! Ва-а-ау-у-у! К высокому, светлому и яркому! Ва-а-а-у-у-у! - кричал мотылёк. Он долетел до лампы фонаря, бестолково стукнулся об неё головкой, обжёгся и упал в траву. Сделал вторую попытку, третью...
   Наконец наш герой - израненный, обожённый и обессиленный - угодил в паутину, что была растянута на фонаре...
   Большой чёрный паук, доедая мотылька, философствовал: - Ему, глупому, были даны крылья. Были даны крылья, рождённому ползать. Он, нет, что бы стремиться к солнцу и звёздам, на худой конец, лететь к луне, понёсся, что есть дури на тусклый свет кривого, ржавого фонаря. А, впрочем, что с него возьмёшь? Спасибо дуракам. У меня сегодня был прекрасный ужин. Вкусный и сытный... И-ик! - паук, поковырявшись лапкой во рту, добавил, - Крылья-то были даны, а душа осталась приземлённой, 'ползающей'...
  
  
  (16) ЛЮБОВЬ С ВЕСНОЙ ЗДЕСЬ БОЛЬШЕ НЕ ЖИВУТ...
  
  По зеленеющим, набирающим цвет полям и лугам шли две сестры. Старшую звали Весной. Она была в легком и длинном зеленом платье, усеянном цветами, травами и бабочками. Аккуратную ее головку с распущенными светлыми волосами украшал венок из живых цветов, собранных в полях. Младшую сестренку звали Любовью. Она была совсем еще ребенком. В розовом платьице, хрупкая, большеглазая, но почти совсем слепая.
  - Жаль что ты, Любовь, не видишь окружающей нас красоты. Все зелено, все в цвету, все поет и любит... - с сожалением обронила Весна. - А когда стемнеет, царица Ночь загадочно улыбается серпиком месяца и глядит на Землю тысячами глаз-звезд. Звездноглазая царица Ночь...
  Показалась окраина большого чугунного города. В крайнем покосившемся домике сидел у окна взъерошенный молодой человек с красным носом. В одной руке он держал гусиное перо, в другой огрызок яблока. С тоскою глядя на огрызок, он тяжело вздыхал и словно молитву или заклинание твердил одну и ту же фразу: 'Любовь с Весной здесь больше не живут...'.
  Открылась со скрипом дверца домика. Вышла бледная, худенькая девушка с мешком пустых бутылок из-под вина.
  - Это поэт со своей музой, - объяснила младшей сестре Весна. - Плохо им видно здесь жвется?!
  Сестры кое-как дошли до центра чугунного города с ртутными реками, свинцовыми набережными, медными мостовыми. Все живое, вся земля были в глухом металлическом панцире. Ни травинки, ни цветка, ни деревца, ни жучка, ни птицы. Жители города похожи друг на друга. Все они в одинаковых золотисто-серебристых одеждах. Одни из них передвигаются на стальных машинах. Другие - важно шествуют по улицам сплошным потоком. Глаза у них - холодные, неживые.
  На одном из больших перекрестков случилась 'пробка'. Между медными плитами пробился к свету хилый росток травы. Один из жителей чугунного города стал его зло топтать. Другие жители одобрительно рыкали.
  Собралась большая золотисто-серебристая толпа зевак.
  Сестер Любовь и Весну оттолкнули к нескончаемому потоку стальных машин. И одна из машин сбила Любовь. Девочке покалечило ногу. Она была бледной, учащенно дышала, но терпела, до крови кусая посиневшие губки. Ни звука, ни жалобы.
  После трехдневных скитаний по городу в поиске помощи для младшей сестры Весна потеряла всякую надежду. Держа девочку на руках, старшая решила покинуть чугунный город с ртутными реками. Одежда Весны поистрепалась, цветы в венке увяли. Она стала бледной и слабой, как тот росток, что затоптали на перекрестке.
  - Чугунный город - мертвый город. Здесь днем не видно солнца и облаков, птиц. Ночью - звезд и луны. Небоскребы и дымящие трубы убили небо. Мертвый город! Пойдем, сестренка Любовь, туда, откуда пришли. В поля, на волю!
  Выходя из чугунного города, сестры увидели покосившийся домик. Рядом поэт поливал давно засохший куст розы.
  - Вы кто? Вы не похожи на обитателей чугунного города!
  - Мы сестры, - с трудом ответила уставшая старшая сестра. - Я Весна, а она - Любовь.
  - Любовь с Весной здесь больше не живут, - продекламировал поэт.
  - Да. Больше не живут. Мы здесь никому не нужны...
  - Мы с Музой здесь тоже никому не нужны. Сбежим, наверно, из чугунного города с ртутными реками. Сбежим в поля, луга, на волю! А-а-а, можно с вами?
  - Собирайтесь!
  Вечерело. По узкой тропинке, в поля, удалялись от мегаполиса три фигурки: Весна, Поэт и Муза. Поэт с нежностью, бережно нес на руках спящую Любовь - почти слепую, покалеченную девочку.
  
  
  
  (17) ГАЛОША
  Жила-была молоденькая, самодовольная, черная-пречерная и блестящая, как цилиндр франта прошлого века, галоша. Имела она сестренку - левую галошу, но, впрочем, речь о правой. С момента своего появления на свет наша героиня прониклась к себе беспредельным уважением и любовью. И видать, было за что. Посудите сами, как уже говорилось, галоша была черной, а это, как известно, цвет официальный, строгий, цвет, внушающий уважение. Не то что там какой-нибудь сиреневый или вишневый... К тому же галоша - вещь незаменимая в распутицу.
  - Я важнее и нужнее, чем всякие там ботинки и неженки модельные туфли, - подводила итог своим думам она, погружаясь в мутную, холодную воду луж, жирную грязь, когда ее хозяйка, маленькая, кривая на одно око старушка семенила за покупками. Коллега - сибирский валенок - напрашивался ей в спутники жизни, но она раз и навсегда категорично ему отказала: 'Не якшалась я еще с потасканным, чиненным-перечиненным, тупым валенком'.
  Прошло немного времени после отказа валенку, и в доме хозяйки (вернулся с воинской службы внук) появились военные сапоги. Да-да! Военные! Это были настоящие кирзовые сапоги. От них так дурманяще и призывно пахло гуталином, оба высокие и блестящие. Одним словом - военные. И левый, и правый сапог стали наперебой ухаживать за нашей героиней. Как всякие истинно влюбленные, они посвящали ей стихи: 'Прекрасную галошу носят в порошу' или 'Вы моя галоша, вы моя хороша'. Нашей даме нравился за внешность больше правый кавалер, а за внутренние качества - левый. Она все никак не могла сделать выбор и пока раздумывала, сапоги исчезли в неизвестном направлении (хозяйкин внук уехал).
  Минуло несколько весен, и левая галоша - родная сестра героини - прохудилась, и ее за ненадобностью выбросили. Правую же засунули в огромный клетчатый чемодан без ручки, который положили на верхнюю полку темного чулана с зелеными от плесени стенами. 'Я, видно, предназначена для чего-то очень важного в этой жизни, раз меня берегут, не в пример сестре. Ради этого важного можно пожертвовать всем: личной жизнью, семьей', - рассуждала она, сидя во мраке.
  Шло время. К хозяйке приехал пятилетний правнук. Был март, таял снег. А мальчики весной, как всем известно, любят пускать кораблики, не говоря уже о консервных банках, спичечных коробках, просто деревяшках. Когда малыш залез в чулан и открыл чемодан без ручки, то просто обалдел при виде галоши. Ведь лучше корабля и не придумаешь. Галоша, важничая, не торопясь, плыла по широкому, полноводному ручью, разгоняя хрупкие, прозрачные пластинки льдинок. Внутри ее - крышечки от пивных бутылок, поблескивающие фальшивым золотом в ласковых лучах весеннего солнца. 'Я ледокол! - решила она. - Случилось то, чего я ждала всю жизнь. Я везу ценный груз нуждающимся'. Галоша и не заметила, как выплыла в бескрайнюю 'вековечную' лужу на окраине города. 'Итак, я в океане, бушующем Ледовитом океане. Путь мой долог, но цель ясна'.
  Когда героиня была на середине 'океана', по его краю пронесся грузовик - пошла грязная волна, которая и накрыла 'ледокол'. Галоша и по сей день, наполовину погруженная в мягкий, вязкий ил, находится на дне лужи. Старушка взахлеб рассказывает головастикам и молодым лягушкам свою историю. Историю затонувшей испанской каравеллы, трюмы которой полны золота. Обитатели лужи ей слепо верят. Каравеллины россказни подвергает сомнению лишь одна старая-престарая, по всеобщему мнению, выжившая из ума лягушка, которая повторяет всегда одно и то же: - Какая еще каравелла? Какое еще золото? Галоша галошей...
  
  
  
  (18) СНЕЖНАЯ БАБА
  Выпал первый обильный снег. Маленькие Саша и Маша вылепили большую снежную бабу в старом фруктовом саду. Морковь - для носа, два крошечных уголька - для глаз, старое ржавое ведро с дырами и облезлую метлу дала бабушка Клава. Снежная баба была величественна (благодаря формам) рядом со старым пугалом: две полугнилые палки накрест, старый чугунок вместо головы и ветхий, латаный-перелатанный вельветовый пиджак покроя сорокалетней давности и неопределенного цвета.
  Когда дети ушли домой, старое пугало не замедлило сделать комплимент своей новой соседке:
  - Вы прекрасны! Такой белой кожи, таких форм тела, таких красивых жгуче-черных очей я не видел, сколько себя помню.
  Хоть пугало и гундосило и был ветерок, снежная баба услышала сказанное. Ее полные щечки покрылись румянцем, как у маленькой Маши на морозе. А впрочем, порозоветь они могли и от прощальных лучей солнца - был закат.
  Не проходило и дня, чтобы старое пугало не сказало бы какой-нибудь любезности снежной бабе. Как-то тихим вечером пугало даже пело собственные романсы: 'Душка, снежная баба, ты вкусна, как плод баобаба'.
  А с недавнего времени стало величать снежную бабу снежной королевой. Что очень, даже очень льстило бабе, которая втайне уже начала в это верить.
  Как-то в разгар зимы возле наших героев на дерево село несколько ворон. Они так раскаркались (три подрались), что снежная баба спросила у старого пугала, о чем они галдят:
  - О-о-о! Несравненная снежная королева! Они в восторге от вашей неземной красоты и изящества. Их вожак - старый ворон - говорит, что он ничего подобного не видел за всю свою долгую вековую жизнь. Пугало что-то спросило у вожака по-вороньи, тот ответил.
  - Он говорит, снежная королева, что слава о ваших прелестях разнеслась на всю округу и даже за пределы ее и они прилетели вами полюбоваться. Ворон говорит, что к концу зимы за вами приедет свита с дальнего севера, заберет с собой и сделает вас, душечка, своей королевой. Там всегда холодно, там вам будет очень хорошо...
  Баба не удивилась сказанному. Она уже давно поверила в свою исключительность. Так что перестала смущаться и краснеть от комплиментов - пугало приучило.
  - Там вы будете, королева, есть чудесное фруктовое мороженое...
  - Ты его ело, пугало?
  - Нет! Но я слышал, как им восхищались дети.
  Снежная баба стала ждать конца зимы, когда наконец-то за ней приедет свита с дальнего севера, заберет и сделает своей королевой. Проходили дни, пролетали ночи. Зима шла к концу.
  Пугало все так же расточало любезности, пело романсы, сочиняло стихи в честь снежной бабы.
  Прилетели грачи, показались первые подснежники. Пугало забрали из сада. Маленький Саша хотел привести его в порядок: сменить горизонтальную перекладину - совсем сгнила. Но, видать, забыл, и оно осталось до лета лежать в сарае.
  Снежная баба от того ли, что начало теплеть, или от того, что перестали ею восхищаться, загрустила, стала таять на глазах. По ночам ей снились северная страна и фруктовое мороженое, большая свита и всякие почести. Грустила и таяла, грустила и таяла, а по ночам плакала. Так за ней никто и не приехал. Растаяла она полностью, осталась только маленькая лужица, а в мутной воде - сморщенная морковь, два уголька, ведро и метла...
  Пугало же обновили, надели новый пиджак, к лету поставили в саду. Если достоит до зимы, то, может быть, опять будет какой-нибудь снежной бабе обещать королевство и фруктовое мороженое.
  
  
  
  
  (19) МУДРЫЙ ПЕНЬ
  Закатное солнце золотило верхушки деревьев векового леса. В это время старый пень начинал рассказывать истории из прежней своей жизни для маленьких опят, что на нем росли.
  - Когда я был дубом...
  - Вы уже об этом говорили, - вмешался самый крупный опенок.
  - Не перебивай старших! Когда я был дубом, то был я красив, высок и здоров. И, наверное, поэтому попал под топор. Соседний дуб, мой ровесник, с гнильцой и дуплами. Поэтому до сих пор стоит, никто его не трогает. И еще лет сто простоит. Эх-хэ-хэ.
  - Расскажите что-нибудь новенькое, - опять вмешался тот же опенок.
  - Ладно уж, - пень крякнул и продолжил: - Посмотрите вокруг. Вы видите хоть одну ягодку?..
  - Не-е-е! - хором ответили опята и маленькая бледная поганочка.
  - Вот! А когда-то здесь была прекрасная земляничная поляна. Землянички одна к одной - красавицы! Красные, крупные, сладкие и ароматные. Что душу травить?! Все ягодки грибник-ягодник собрал, а листья вытоптал. Теперь если земляничка встретится - редкость. Эх-хэ-хэ, ничего не растет, не плодит. Даже мухоморов не осталось.
  - А кто такие мухоморы? Мне бабушка рассказывала, что за ней ухаживал мухомор-красавец, - тонким голоском спросила бледная поганочка и стала еще бледнее.
  - Мухоморы? Я правильно расслышал?
  - Да-а-а! - хором ответили грибочки.
  - Когда я был дубом, на нашей поляне росло с десяток красавцев-мухоморов. Это живая легенда. Да уж. Я не встречал таких остряков и смельчаков. Это было ядовитое племя, наверное, от того, что им проходилось труднее всех. Они посылали язвительные шутки даже в адрес белых грибов - этих господ. Да уж! Эх-хэ-хэ! А когда приходил ягодник-грибник, то все перед ним снимали шляпки, даже белые грибы. Только мухоморы не снимали, не кланялись. И, должно быть, поэтому он их топтал и пинал. Эх-хэ-хэ. Все перевелось. Может, на какой-нибудь глухой поляне и растут, не знаю. Отсюда не видно.
  - Я тоже не буду снимать шляпки веред ягодником-грибником, - пролепетала бледная поганочка.
  - А зря - растопчет. Ладно уж. Пора, милые детки, спать. Вот и месяц показался.
  Поляна погружается в темноту, в сон. Слышны только еле уловимые шорохи, крик совы и тихое похрапывание пня. Может, завтра вечером старик опять вспомнит, что он был дубом, и поведает что-нибудь новенькое.
  
  
  
  (20) О КРАСНОЙ ШАПОЧКЕ (по мотивам сказки Шарля Перро)
  
  Жила-была в одной бедной деревеньке маленькая девочка, такая хорошенькая, что не было ее краше. Мать любила ее без памяти, а бабушка еще больше, поскольку она была вся в старушку - так же любила цветы и братьев наших меньших.
  Ко дню рождения внучки подарила ей бабушка красную шапочку, которую сшила из своего пионерского галстука. С тех пор девочка всюду ходила в своей новой, нарядной шапочке. Соседи так про нее и говорили:
  - Вон Пионерская Шапочка идет!..
  - Сходи-ка ты, Пионерская Шапочка, к бабушке, снеси ей этот сухарик и хвостик селедочный, - говорит мать. - Да узнай, здорова ли? А то она у нас такая болезненная...
  Собралась Красная Шапочка и пошла к бабушке, в другую, еще более бедную деревню. Идет она лесом, а навстречу ей старый, облезлый серый Волк. Очень захотелось ему съесть Красную Шапочку, да только он не посмел - где-то близко стучали топорами дровосеки. Надо сказать, что лес за последние годы сильно поредел. Его рубили все, кому не лень. Одни пни кругом. Облизнулся Волк и спрашивает девочку:
  - Куда ты идешь, Пионерская Шапочка?
  - Иду к бабушке и несу ей вот этот сухарик и хвостик селедочный.
  - Хвостик с пивком хорош. А далеко ли живет твоя бабушка? - спрашивает Волк.
  - Довольно далеко, - отвечает Красная Шапочка, - вон в той деревне за химкомбинатом, в первом домике скраю.
  - Лады, - говорит Волк, - я тоже хочу проведать твою бабушку. Я по этой дороге пойду, а ты ступай по той. Посмотрим, кто из нас раньше придет...
  Сказал Волк и дал деру по короткой дорожке. А Красная Шапочка пошла по самой длинной. Шла она не торопясь. Увидит красивый цветочек, мило улыбнется и наступит на него своей маленькою ножкою. Поймает неженку-бабочку, полюбуется ею и оторвет крылышки, а то заметит консервную банку да и пнет ее так, что грохот на весь лес. Хорошая девочка - вся в бабушку.
  Не успела Красная Шапочка до химкомбината дойти, а волк уже прискакал к бабушкиному жилью и скребется в дверь.
  * * *
   Подошла Красная Шапочка к дому бабушки и постучалась. - Тук-тук! - Кто там? - раздался хриплый голос.
  Девочка испугалась было, но потом подумала, что бабушка охрипла от простуды и оттого у нее такой жуткий голос.
  - Это я, внучка ваша, - говорит Красная Шапочка. - Принесла вам сухарик и хвостик селедочный.
  За дверью пожевали, крякнули и ответили: - Дерни за веревочку, дитя мое, дверь и откроется.
  Красная Шапочка дернула за веревочку - дверь и открылась. Вошла девочка в домик, а бабушка большую кость гложет, вставные челюсти показывает.
  - Присаживайся, дитя мое, рядом, составь мне компанию, - предлагает старушка девочке, указывая огромной натруженной в поле ручищей на раскладушку. - Вот давеча какой-то пес приблудный в мою дверь царапался. А я, милая, три дня не емши, зажарила его. Костлявый, бес его дери, да ничего.
  В это время мимо домика проходили дровосеки с топорами на плечах. Услышали они чавканье, вбежали в домик и тоже угостились.
  - А из шкуры Волка, бабулька, можно Пионерской Шапочке завидную шапку-ушанку к зиме справить, - предложили хором дровосеки, догладывая кости.
  
  
  
  (21) РЕМЕНЬ ИВАНОВИЧ
  
  После того, как у добротного ремня обломился металлический язычок и он стал непригоден для поддержки штанов, дедушка Петр нашел ему другое, не менее достойное, применение. Стал им, вместо часто ломающихся прутьев, воспитывать, проще говоря, пороть собственных внуков и соседских детей.
  - Петр Виссарионович, мой Васька опять 'неуд' по поведению принес. Зайдете? - просила соседка - моложавая женщина без мужа.
  - Зайду уж. Да, много у Ремня Ивановича работы. Можно сказать, непочатый край. Я возле своих Вовки, Гришки и Верки с ним стою, когда они подкрепляются. Чтоб ели хорошо. Когда он у меня в руках - давятся, но едят. Ведут себя достойно, тихо, смирно.
  - Да, Петр Виссарионович, а иначе, наверное, и нельзя.
  - Да! Нельзя! Ремень Иванович - лучший помощник и друг в воспитании подрастающего поколения...
   - Только жесткими мерами можно поддерживать порядок, - вслух размышлял Ремень Иванович, находясь на вешалке в кругу Выбивалки, что висела рядом, и Веника с Совком, что стояли рядом, в углу. - Да, битье определяет сознание, как говорит мой хозяин Петр Виссарионович. Надо сказать, умнейший человек. Если маленького сорванца, человечка вовремя не приструнить, то из него с годами может получиться преступник, изменник Родины...
  - Я с вами полностью согласна, - поддерживала Выбивалка. - Надо бить, и тогда не будет никакой пыли.
  - Да-да! Надо мести, и тогда не будет мусора, - поддакивал Веник.
  * * *
  Шли годы. Дедушка состарился, ослаб. Старший же внук Вовка вытянулся, стал ловким и сильным малым.
  Как-то за обедом Вовка отказался доесть позавчерашний борщ. Петр Виссарионович было замахнулся ремнем, но мальчик отскочил в сторону и крепко схватил 'орудие наказания' за свободный конец. Началось перетягивание ремня. Старик и мальчик сопели, пыхтели, краснели до тех пор, пока полностью не обессилели. Одним словом - ничья.
  А через несколько дней Ремень Иванович исчез с вешалки. Где его только ни искал дед - как в воду канул.
  Шли годи, младшая внучка Верочка заневестилась. Она попросила своего мальчика, который промышлял поделками из кожи, сделать из старого ремня браслет с кисточками. Это она несколько лет назад надежно спрятала Ремня Ивановича. Ей стало жаль дедушку, уж больно он был смешон, когда боролся с Вовой. Верочкин мальчик из ремня с любовью смастерил неплохое кожаное украшение...
  * * *
  Браслет с кисточками, находясь в шкатулке с бижутерией, любил порассуждать:
  - Я считаю, что красота спасет мир. Да-да! Красота!..
  - Я с вами согласен, милейший, - подавал голос массивный и вульгарный Золотой Перстень.
  - Я считаю, - вдохновенно продолжал Браслет, размахивая кисточками, - что насилие порождает насилие, что только гуманизм, просвещение, искусство, в том числе ювелирное, добрый пример могут воспитать из маленького человечка достойного продолжателя благородных дел предшествующего поколения. Да, молодое поколение - это те же цветы. К ним надо относиться бережно. Заметьте, очень бережно...
  - Как вы хорошо и ясно рассуждаете!!! - восхищались пластмассовые Сережки-близняшки.
  * * *
  Шли годы. Верочка вышла замуж. У нее два мальчика. Старшему Пете уже девять лет. Большой кусок кожи от изношенного маминого браслета он приладил на рогатку. О новых взглядах Ремня Ивановича можно только догадываться...
  
  
  
  (22) ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ
  
  Жил-был Змей Горыныч. Был он довольно пакостным и подлым. Повадился Змей делать налеты на города и деревеньки. Сделает налет - пожжет все, съест дюжину людей и с собой прихватит столько же, чтобы потом перекусить, червячка заморить. Так продолжалось очень-очень долго. Столетние старики вспоминали, что и при их дедах была эта напасть.
  Но вот в маленькой деревеньке, можно сказать, хуторке, на краю многострадальной земли родился Иванушка. Он бы до гроба лежал на печи и хлебал бы лаптем щи, но Змей, при очередном налете, прихватил его троюродную тетю: чтоб перекусить или сделать рабыней. Лежебока Иванушка осерчал не на шутку, взял огромную дубину и пошел искать логово Змея.
  Шел он, шел и пришел к пещере, свистнул три раза в два пальца и стал ждать подлого Горыныча. Тот не заставил себя долго ждать. Началась смертельная схватка. Видать, Иванушка, пока спал на печи, много сил накопил. Он ловко увертывался от фонтанов пламени, когтей Змея и наносил дубиной крепкие удары по всем его трем башкам. Разбил сначала правую, как горшок, башку, потом добрался ж до левой. Горыныч струсил и с одной главной башкой бежал с поля боя. Иван освободил свою троюродную тетю и других несчастных, среди которых была хорошенькая царевна. Она влюбилась в Иванушку с первого взгляда - он в нее, само собой, тоже.
  Решили сыграть свадьбу. Когда пиршество было в самом разгаре и вино зеленое лилось полноводной рекой, гости увидели в небе летящего Змея. Люди бросились врассыпную. Иванушка выдернул первое попавшееся дерево и изготовился. Горыныч приземлился и мило-мило улыбнулся: в лапах он держал бочонок хмельного меда и тушу жареного быка. Гости осмелели и стали опять усаживаться за праздничные столы, угощаться.
  Змей Горыныч, улыбаясь до ушей, повел речь:
  - Ванюша, спасибо тебе, родной, за то, что правую и левую башки сбил. Сначала было тяжко. Все болело, ныло, но зато я стал цельной личностью. Да-да! Правда! Если раньше правая башка думала, левая говорила, а центральная исполняла, то теперь все это делает только главная башка. Теперь подлости, пакости разные даже и в голову не лезут. Что думаю, то и говорю, а значит, и делаю. Спасибо, дорогой Ванюша!..
  Змей прослезился и поставил угощения на стол. Праздник продолжался. Горыныч громче всех кричал: 'Сладко!'...
  
  
  
  (23) ЖУК
  
  'Я еще такой большой и яркой бабочки не видел за всю свою долгую жизнь!'- подумал Жук, отдыхая возле навозного шарика.
  - Что ты, красавчик, все навоз да навоз, - начала она, спустившись к нему. - Есть же другие более возвышенные вещи. Возьми, к примеру, цветы, а лучше всего прекрасную розу, что цветет рядом с твоей навозной кучей...
  - Роза-роза! А дальше ШО?
  - А то, что ты сравнишь розу и навоз и поймешь, что это как небо и земля!
  - По мне, так лучше навоза ничего нет!
  - Ну и сиди дальше в нем! - и бабочка взлетела так высоко, что Жук замер, глядя на нее.
  'Может, все-таки рассмотреть поближе, понюхать розу...' - размышлял старый Жук.
  Закончив все свои 'навозные' дела, он полез на куст розы. Жук долго и упорно карабкался. Весь искололся об острые шипы цветка, жуть как измучился. Наконец-то добрался до большого ярко-алого бутона. Приблизившись к нему, он глубоко вдохнул аромат розы. Но тут то ли от высоты, то ли от неведомого ранее запаха голова у старика закружилась, и он полетел вниз. Бам-бум-бам! Падение показалось вечностью. Бах-тарарах!
  'Слава случаю! Жив! Ух-х! Лучше больше так высоко не забираться. Нюхать розы - опасно для здоровья...' - размышлял он, почесывая, разминая лапками ушибленные, исколотые места.
  Облокотившись о свой навозный шарик, жук его понюхал и счастливо улыбнулся:
  - Нет-нет! Лучше навоза ничего нет! Это истина, которую мне внушил дед. Да! Навоз лучше всего. Я не зря прожил в нем всю свою жизнь. И-и-и вообще, нюхать розы - опасно для здоровья... Лучше всякой розы - шарик из навоза! - браво стал напевать совсем успокоившийся старик.
  
  
  
  
  
  (24) КАМНИ И БОЛОТО
  
  Два камня покоились на краю пропасти. Их, камней, было немало, но речь о двух камнях.
  - Слышишь, рулады выводят лягушки в болоте?! Изо дня в день, из года в год одна и та же песня, - сказал первый Камень, глядя вниз на темное пятно болота.
  - Согласен. Ква-ква!Ква-ква! Ничего нового. Их это вполне устраивает. Это их жизнь, - согласился второй Камень.
  - Интересно, если сорваться вниз, в болото. Пустить по нему волну, своим падением. Поднять ил со дна. Что-то изменится? Может, иначе лягушки петь начнут? Другая песня будет? А-а-а?
  - Навряд ли...
  - А-а-а! Все-е-е же-е-е, - первый Камень сорвался и полетел в пропасть.
  - Ч-чпо-о-ок! - еле слышно раздалось внизу. Пошла мутная, ленивая волна по тяжелой воде. Лягушки умолкли на минуту. Робко квакнула одна. Потом другая. Все вместе:
  - Ква-ква-ква...
  - Зря он это сделал, - с сожалением заметил второй Камень. - Та же песня. Болото есть болото. Теперь он на дне в вязком иле. Не лучше ли просто молча, камнем глядеть вниз на болото и не вмешиваться в его жизнь? Согласен, каждый день слышать утомительное, однообразное 'ква-ква' тяжело, порой невыносимо. Но, кроме болота, есть же, к счастью, Солнце, Звезды, Ветер и Дождь... Птицы и Тучи... Лучше о болоте не думать, тогда уж точно не захочется поднимать волну... В нем, болоте, гибнуть...
  
  
  
  
  (25) ЖЕНЩИНА
  Женщина вышла замуж за звездочета. Все у них было хорошо, пока они не взглянули на звезды.
  - Видишь Большую Медведицу? - спросил звездочет.
  - Вижу большую ложку! - ответила она.
  - А Медведицу не видишь?
  - Нет! Тебе 99 из 100 скажут, что это ложка, а ты - медведь, медведь... - с гневом бросила она и ушла жить к повару.
  Женщина и повар редко смотрят на ночное небо, но зато когда глядят, оба видят большую ложку. И не ссорятся...
  
  
  
  (26) КНИГА
  Жил-был один мальчик. Мальчик как мальчик. Его рано научили азбуке. Читал он запоем и днем, и ночью, даже когда ел. Вырос большим, но все не мог найти книгу, которая ответила бы на все вопросы, задаваемые жизнью. Он выучил много языков, чтобы читать в подлиннике иностранцев, но, увы, не помогло. Искал он книгу до седин, до дряхлости телесной, но так и не нашел. Тогда сел и начал писать сам. Писал, писал и умер... Может, вы допишете?..
  
  
  
  (27) ЖАБА
  Жил-был Гаврила - довольно симпатичный малый. Выращивая клубнику, он заметил, что у соседа ягоды лучше: крупные, ладные, без порчи. На сердце Гаврилы легла паутиной зависть. Ночью, когда спала даже Луна, укрывшись облаком, он проник к соседу на огород. Решил съесть всю клубнику. Ел, ел ягоды, загребал, загребал обеими ручищами и не заметил, как проглотил маленькую черную жабку, которая оказалась на клубничной поляне. Наелся Гаврила до тошноты, до икоты, до...
  Как-то он у другого соседа увидел ядреного поросенка, розового, как розовая роза. И опять на сердце легла паутиною зависть. Жабка от неудовлетворенной зависти стала расти. Потом еще чему-то позавидовал Гаврила, еще позавидовал... А жаба все растет и растет. Добралась она до сердца Гаврилы и съела его. Теперь она, черная большая жаба, стала сердцем Гаврилы...
  
  
  
  (28) ЦАРЕВНА-ЛЯГУШКА
  Иван-крестьянский сын - удалец, молодец, на балалайке игрец... добился своими богатырскими подвигами руки, но не сердца дочери царя Гороха, Царевны неописуемой красоты и превеликой стервозности. На людях Царевна была в людском обличье - мила, хороша, приветлива, а дома превращалась в гадкую лягушку - зеленую и скользкую.
  Мучился, горевал Ваня. Не выдержал и сжег в печи лягушечью кожу.
  Царевна побила все горшки в Ваниной избе и, обозвав его 'мужланом', ушла жить к большому эстету Кощею Бессмертному, ибо у него злата-серебра, камений драгоценных поболе было.
  
  
  
  (29) ГИТАРА
  У Него была хорошая гитара о шести струнах.
  Но Он Ее не берег.
  На Ней играли все кому не лень: близкие, дальние, случайные...
  Порвали все струны.
  Он нашел одну старенькую, тронутую ржавчиной струну.
  Кое-как ее натянул на Гитару.
  ...Случилась большая гулянка!
  Пьяная девка непослушными пальцами пыталась сыграть на Гитаре 'Собачий вальс'.
  Струна - последняя - со стоном лопнула.
  Гитара умолкла.
  Теперь Она пылится на чердаке дома, рядом с ведром без дна.
  
  
  
  (30) ДОМ
  Осень.
  Старый ветхий Дом.
  Стекла выбиты.
  Окна крест-накрест заколочены досками.
  Мыши в Нем не живут.
  Домовой ушел.
  Бывает, ночуют в Доме ветры.
  ...Осенний Ветер, пританцовывая, носится из комнаты в комнату.
  Поет о любви рыжей белоногой Березке,
  одиноко зябнущей на улице.
  Дому с ветром веселее.
  Старик засыпает под причуды влюбленного.
  Ему снится: с неба падают первые белые холодные цветы-снежинки.
  ...Приходит Она - милая и ласковая.
  Делает уборку, топит печь...
  Становится чисто, светло и тепло,
  Как когда-то очень-очень давно...
  
  
  
  
  (31) ЧЁРНАЯ ЛУНА ( сказка для готов )
  
   - Учитель, меня кто-то предал из друзей. Никто не знал о моем поступке, кроме них.
  - Возможно, Леб. Возможно. Ты какого мнения об их внутреннем мире, об их душах?
  Юноша задумался.
  - Трудно сказать, - начал, не торопясь, Леб. - Говорят, что форма - это тоже содержание. Внешне, телесно они совершенны. Наверно, и их души так же красивы. Но все же кто-то из них сподличал, поступил низко. Значит, форма может быть одной, а содержание, начинка другой...
  - Хочешь, идеалист, увидеть их души?
  - Да, учитель!
  - Не боишься разочароваться в мире людей?
  - Нет!
  - Горячишься, Леб. А зря. Снег станет черным, а сажа - белой.
  - Пусть, учитель.
  - От правды, юноша, можно умереть, а с ложью можно долго и удобно жить.
  - Не хочу обманывать ни себя, ни других.
  - Значит, Леб, говоришь 'да'?
  - Да, учитель. Да!
  -Вот эликсир, - седой старик взял с полки с разными баночками, коробочками, скляночками небольшой флакон с темной густой жидкостью. - Эликсир физического воплощения души. Если ты, Леб, пригубишь эту волшебную жидкость, то увидишь на недолгое время, как выглядят души знакомых и незнакомых тебе людей, как каждый день наблюдаешь их фигуры, лица, глаза... Это очень серьезное испытание для неокрепшей души, для юного неопытного сердца...
   * * * * *
  
  Город второй день гудел от карнавала. Он проводился каждую весну в пору цветения персика. В теплом воздухе бархатного вечера был разлит легкий аромат розовых цветков, алое солнце медленно опускалось за садами, когда Леб пригубил эликсир и вышел на улицу. Он направился в центр города, на площадь тридцати шести таверн. Обычно там проходили все праздники, рекой лилось вино, съедалось стадо быков...
  '...Чем ближе я подхожу к площади, тем все больше ряженых, - думал Леб. - И странно то, что они похожи друг на друга. Словно все представители темного мира. Мужчины напоминают вампиров и бесов, женщины - ведьм... Какое-то однообразие костюмов. Может, им всем отказала фантазия, подвело воображение?..'.
  На площади перед веселящимся народом выступал помощник мэра города.
  '...Ха-а! Помощник с двумя горбами, - удивился юноша, - как верблюд. А мэр, наверно, с тремя иль четырьмя горбами. Ха-а! Странные, очень странные у всех маскарадные костюмы. Словно попал не на карнавал в честь цветения персика, а на шабаш нечистой силы...'.
  Леб стал пробираться сквозь густую толпу к таверне 'Три селедки' - постоянное место встреч трех друзей. И тут его кто-то по-дружески хлопнул по плечу. Юноша обернулся и увидел лысого карлика с лошадиным оскалом.
  - Вы кто? - Леба внутренне передернуло. Ему был неприятен незнакомец.
  - Ты что, дружище, не узнаешь своего лучшего друга Зярга? Еще не дошел до 'Трех селедок', а уже набрался, уже пьян и друзей в упор не видишь. Может, и Росума не признал? А-а!
  Перед Лебом появился уродец с бельмами на глазах. Он фальшиво улыбнулся, обнажив гнилые зубы, и протянул для пожатия шестипалую руку. И тут юноша все понял. Это были его лучшие друзья: Зярг и Росум. Он увидел благодаря волшебному эликсиру телесное воплощение их душ. У молодого человека от данного открытия закружилась голова и подкосились ноги. Он свалился на брусчатку. Когда Леб пришел в себя, то понял, что находится в знакомой, дорогой сердцу и желудку таверне. Его, увы, окружали нелюди, подобные Зяргу и Росуму. Чтобы притупить удивление и боль, Леб напился до беспамятства. Обнаружил он уже себя, лежащим в луже. На пронзительно желтом небе царила зловеще черная луна. Звезды отсутствовали.
  'Человек - лужа!
  А лужа не глубока,
  с мутью и сором.
  Но в ней отражаются
  птицы, солнце и звезды!..' - вспомнил юноша слова своего учителя. - Я человек-лужа! Ха-а! - Леб увидел, как в окне второго этажа дома, что возвышался над ним, мелькнуло одухотворенное девичье личико. - Значит, не все уроды. Есть чистые, светлые души. Но их очень мало. Они редки. Как мне неловко перед этим ангелом, показавшимся из-за шторы. Я лежу в нечистотах, словно свинья...'.
  Юноша кое-как поднялся и, пошатываясь, побрел по улице. Через две сотни шагов, приостановившись, Леб увидел в окне мужчину средних лет. Тот строго, оценивающе глядел на него. Молодой человек приветливо махнул незнакомцу рукой. Тот ответил точно таким же жестом. Леб улыбнулся, мужчина тоже. Юноша, приблизившись вплотную к окну, обратил внимание на то, что незнакомец одет точно так же, как он. Вплоть до редкого медальона на груди.
  '...Так это же я! - осенило Леба. - Свое отражение в стекле принял за другого человека... Вот какая у меня душа! Она раза в два старше тела. Но что приятно, она не уродица...'.
  Увидав свою душу, юноша сразу же протрезвел.
   * * * * *
  
  '...Моя Анидору словно сошла с полотен великих Фараэля и Тобичелли. Она божественна! Она совершенна!' - Леб, который последние две недели был постоянно пьян, несся, словно каравелла на всех парусах, на свидание со своей девушкой. В руках он нес роскошную желтую розу на длинном стебле и корзину со сладостями, бутылью красного вина.
  
  - Я сейчас, милый. Приму ванну с цветами и приду, - сказала девушка Лебу и скрылась за дверью.
  Юноша наполнил бокал вином, глянул в окно. '...Уже ночь. Золотая луна на сумрачном небе. Звезды. Добавлю-ка я в свое вино волшебный эликсир. Я уверен, что душа Анидору так же красива, как и тело, лицо, глаза... но хочется убедиться полностью...'.
  Время ползло, как старая черепаха. Леб стал позевывать, когда распахнулась дверь и показалась полуобнаженная коротышка, заплывшая жиром, с маленькими мутными глазками болотного тона. Незнакомка стремительно пересекла просторную комнату и прыгнула Лебу на колени.
  - Пошла во-о-он, ж-ж-жаба! - порядком захмелевший юноша брезгливо сбросил с себя наглячку.
  - Ты что, Леб, не узнаешь свою любовь? Свою Анидору?..
   * * * * *
  
  Молодой человек выскочил на улицу. В нескольких шагах от дома девушки пять или шесть карликов пинали красивого, хорошо сложенного великана. Леб выхватил пистолет и выстрелил в воздух. Уродцы, вереща, разбежались в разные стороны.
  - ...Снег станет черным, а сажа белой! - лихорадочно повторял слова учителя Леб. Он бежал, спотыкаясь и падая, по пустынному ночному городу. На ослепительно желтом небе саркастически скалилась черная луна...
   * * * * *
  
  Древний старик сидел под персиком. Нежные плоды, налившись за лето сладким нектаром, румянились на солнце.
  '...Ты сейчас далеко, Леб, - вспоминал своего ученика старик. - В стране каракотавых гор и лазоревых лесов. Там все те, кто не принял этого темного, горбатого мира... Покоя и воли тебе, Леб...'.
  
  
  (32) ЧОК
  
  '...Природа ошиблась, когда вдохнула мою крылатую душу в эту нелепую, заплывшую жирком хомячью тушку...' - размышлял молодой хомячок Чок, разглядывая свое отражение в луже.
  Чок, как и все его родственники, соседи, соплеменники, жил приземлено: ел, спал, делал запасы съестного... но в отличие от них он чаще глядел на белые облака, бегущие по синему небу, на птиц, парящих в вышине; ночью любовался далекими загадочными звездами...
  '...Лучше бы у меня были маленькие и слабые крылья, чем большие и толстые щеки...' - расстраивался Чок, глядя на порхающего в синеве жаворонка. Небо обычно он созерцал в одиночестве, без посторонних. Потому что остальные хомяки не поняли бы этой блажи...
  ...Мечтатель и фантазер не заметил в небесах хищную птицу, она же его высмотрела и, сделав круг, устремилась камнем вниз...
  Чок пришел в себя уже высоко над землею, но он не испугался, не ужаснулся, что было бы естественно в его положении, а наоборот, испытал неописуемый восторг. Чок, находясь в крепких и острых когтях хищника, знал, что через мгновение-другое умрет, но он очумело кричал на своем хомячьем:
  - Я-я-я пти-и-ица-а-а! - и был счастлив, как никогда в своей короткой жизни.
  
  
  
  (33) ПРИНЦ
  'Подумав, он продолжал так: - Не знаю, сколько пройдет лет, - только в Каперне расцветет одна сказка, памятная надолго. Ты будешь большой, Ассоль. Однажды утром в морской дали под солнцем сверкнет алый парус. Сияющая громада алых парусов белого корабля двинется, рассекая волны, прямо к тебе... Тогда ты увидишь храброго красивого принца...'.
  У Алисы от прочитанного повлажнели глаза: 'А какой он, мой принц?'. Девушка жила одна. Жизнь забросила в чужой город, и она, как молодой специалист, получила квартиру. Жилье неплохое: даже чулан был, в который Алиса побаивалась заходить и заглядывала туда только по необходимости.
  Девушка открыла холодильник и глянула внутрь: 'Странно, вчера было пять яиц, а сегодня уже три. Кот Прошка в холодильник залезть не мог. Очень странно'.
  Уже с месяц Алиса стала замечать, что исчезают продукты из холодильника, закладки в книгах оказываются на других страницах и всякое другое. А неделю назад, заглянув в чулан, она обнаружила, что кто-то съел трехлитровую банку малинового варенья, которое ей привезла бабушка Маша из деревни. И кот Прошка, очень даже смелый кот, как-то сторонится чулана.
  Алиса сварила яйцо всмятку, заварила чай, позавтракала и отправилась на работу. По пути она думала о пропадающих продуктах, а также о том, что уже давно течет в туалете сливной бачок и что когда-нибудь она затопит соседей этажом ниже. А денег на сантехника нет.
  Вернувшись вечером домой, она обратила внимание, что сливной бачок в туалете перестал течь, и ведро, стоявшее под ним, было пусто. 'Странно, что это он сам отремонтировался. Вот еще бы починились утюг и швейная машинка', - обронила Алиса вслух.
  Девушка получила аванс и решила вызвать мастера по швейным машинкам. Она давно высмотрела в журнале мод интересный фасон юбки и хотела сшить такую же. Мастер пришел, посмотрел машинку и вопросительно уставился на Алису.
  - Машинка у вас в полном порядке.
  Когда рассерженный мастер ушел, она решила проверить утюг. Он тоже работал. 'Странно. Кто это все ремонтирует?' - подумала обрадованная и в то же время испуганная Алиса. За вечер она сшила и отгладила юбку. Завтра Алиса выйдет в новинке. 'Ах! Как хорошо! Только вот утром было два яйца, а осталось одно. Странно. Может, Проша научился открывать холодильник и ремонтировать сливные бачки?'.
  Утром, закрывая дверь, Алиса услышала вслед себе: 'Как она хороша в новой юбке!'. Но никого поблизости не было. Странно.
  Почитав сказки Андерсена на ночь, девушка долго не могла уснуть и решила пойти на кухню - перекусить. Включив свет, она увидела возле холодильника высокого, небритого и патлатого мужчину в алых трусах. Он пил яйцо. Алиса потеряла сознание... Когда она пришла в себя, перед ней на коленях стоял длинноволосый красивый юноша с большими печальными очами.
  - К-кто в-вы? - испуганно спросила она.
  - Я... Я домовой. Зовут меня Греем, - виновато ответил он.
  - Грей? Это вы только что пили яйцо?
  - Да, я... Проголодался.
  - Вы побрились?
  - Да, для вас, чтобы вы не боялись.
  В ходе разговора выяснилось, что это домовой Грей опустошал холодильник и читал Алисины книги, занимался ремонтом. Что когда он в первый раз увидел девушку (он был домовым библиотеки), то влюбился в нее с первого взгляда и решил поменять место жительства. Он оказался очень начитанным и интересным. К тому же мастером на все руки. Через полгода девушка вышла за Грея замуж. И счастлива с ним.
  
  
   (34) СИЛА СЛОВА
  Конюх Микола Барбазяка 'принял на грудь' два стакана вина, закусил салом с луком и взялся чистить конюшню. Убрав навоз, он выпил еще стакан, как бы поощрив себя за трудолюбие, и тут же завалился спать. Заснул? Вроде бы нет.
  - Ты кто?
  - Я - домовой конюшни, - промямлило нечто маленькое, насупленное, заросшее рыжей шерстью.
  - Чего тебе?
  - Я очень люблю лошадей. И ты, Микола, к ним тоже хорошо относишься.
  - Ну и шо?
  - А то, что я решил тебя одарить, - важно сказал домовой.
  - Нальешь, шо ли?
  - Нет, друже. Я дам тебе силу слова... Слышишь? Силу слова...
  * * *
  'Приснится же такое, хреновина всякая...' - подумал, еще не совсем очнувшись, конюх.
  Сон прошел. Микола вяло, по-стариковски, со скрипом встал. Налил еще стаканчик, выпил, закусил. И пошел домой...
  Намедни ночью шел проливной дождь, и теперь улица, по которой брел наш герой, была труднопроходима. Когда он огибал огромную лужу, мимо промчался самосвал и окатил его с ног до головы жирной грязью.
  - Скотина... Чтоб первый столб твоим был... - зло пробурчал Барбазяка.
  Мгновение спустя машина врезалась в толстый тополь. Конюх даже порадовался - мол, так тебе и надо.
  На следующий день в конюшне появился бригадир Иван и отругал Миколу за то, что он пьян и спит на работе. Мужичок, все время молчавший, бессмысленно хлюпающий красными заспанными глазками, пожелал ему вслед: 'Дышло тебе...'. Не прошло и минуты, как Микола услышал душераздирающий вопль... Когда Барбазяка выбежал во двор, то увидел Ивана, который корчился на дышле. Бригадира кое-как сняли, оказали первую медицинскую помощь. После этого Иван два месяца провалялся в районной больнице...
  'Сила слова, сила слова...' - вспомнил конюх свой сон.
  * * *
  - Ты опять зенки залил?! Алкоголик ты и ханыга, пьянь... - набросилась на Миколу жена, тумбообразная баба Зоя.
  - Зоечка, закрой, пожалуйста, свой нежный алый ротик.
  Лицо ее перекосилось, она онемела. Но не растерялась - схватила швабру.
  - Щоб у тебя руки отнялись! - успел крикнуть он.
  Швабра с грохотом упала, руки у женщины повисли плетьми. Утром, отойдя на солидное расстояние от дома, Микола крикнул:
  - Открой ротик, шевели рученьками, Зоя!
  - Козлище, паразит, чудовище... - раздались истерические вопли, вслед Миколе полетел увесистый кирпич.
  'Все в порядке, - подумал конюх, энергично потер руки, подмигнул солнцу. - Теперь я как Кашпировский...'.
  * * *
  - Да я, да я, да я... - разошелся Микола, сидя за столом с кумом и двумя его соседями. - Да я, если захочу, стану председателем исполкома. Налей-ка, кум, еще по стаканчику... Да что там исполкома - президентом могу стать...
  - Как же, обязательно станешь... Тем более, что у тебя 'крыша поехала и чердак дымит', - успокаивал его кум.
  - Не верите?.. Да провалиться мне на этом месте... - и он провалился.
  Земля разверзлась, потом опять зарубцевалась. Где только ни искали Барбазяку! Нигде его нет. Может, оно и к лучшему. Хотя лошади по нему скучают.
  
  
  
  
   (35) ПУРПУРНЫЙ НОС
  Жил-был один бедный художник с пурпурным носом... Вы спросите, почему бедный и зачем с пурпурным? Да потому, что все художники, за редким исключением, бедные, и оттого, наверное, пьют. Впрочем, нос мог быть пурпурным и оттого, что по утрам он пел романс, где были слова: 'В лучах пурпурного заката...'. Далее, не зная слов, мычал в пурпурный нос.
  Он был одинок. Поэтому вместо того, чтобы сидеть дома с женой и детишками, по выходным художник шел в городской парк и рисовал за гроши портреты прохожих. Воскресного заработка ему хватало на несколько кружек пива, а если повезет, то и на вяленого леща.
  Был мерзопакостный день поздней осени. Художник ждал клиента. Возле него остановилась женщина с большими зелеными глазами. Упал последний желтый лист с последнего дерева в парке.
  - Я хочу, чтобы вы меня нарисовали, - тихо, робко обронила она. Он стал творить. Само провидение водило его рукой. Получился портрет какой-то лягушки. Женщина взглянула на рисунок, и у нее в глазах появились росинки. И тут его озарило: такие были очи у сказочной Царевны-лягушки, которая ждала своего суженого. От пурпурного носа пурпур пошел по всему лицу. Художник порывисто вырвал из ее рук лист и дорисовал стрелу с короною, которые все изменили в корне. Это не был портрет красавицы, но в нем появилась изюминка. 'Пурпурный нос' подарил портрет женщине, похожей на лягушку. И вместо того, чтобы пойти 'на пиво' - пригласил ее 'на мороженое'.
  Все сказки, как правило, заканчиваются свадьбой. Они поженились. Художник по утрам стал петь: 'На заре ты ее не буди, на заре она сладко так спит...'. Далее, не зная слов, мурлыкал в нос уже нормального цвета...
  
  
  
   (36) СПОРЫ
  Жили-были два друга. Одного звали - Ван, другого - Бал. Одних людей сближает бутылка, других - работа, третьих - общее увлечение - рыбалка ли, домино, коллекционирование жестяных баночек из-под пива, четвертых - соседство, пятых, шестых... Остановимся.
  Вана и Бала единили бесконечные СПОРЫ.
  Спорить, навязывать друг другу свою точку зрения они еще начали в детсаду, сидя на горшках.
  Прошло полвека. Ван полысел, Бал - потолстел. Они сходились, словно две тяжелые темные тучи с полярно-противоположными зарядами. Результат - гром и молния! У них доходило до драк, до грубой, злой ругани. У Вана - инфаркт, у Бала - инсульт - результаты горячих споров.
  Был день как день. Ван зашел к Балу.
  Тот пришивал пуговицу к штанам.
  - Если бы не иголка, ты бы не пришил пуговицу! - с порога заметил Ван.
  - Если бы не нитка, тогда бы да! - ответил Бал.
  - Иголка!.. - Нитка!.. - Иголка!.. - Нитка!!!
  Бал уколол палец. Взвыл. В одних трусах, со штанами в трясущихся руках выпрыгнул в окно. Воздух в его доме стал горяч и вязок, словно минуту назад сваренная каша. Ван с багровой от возбуждения лысиной сиганул следом за другом. Они встретились в саду у яблони - с разных ее сторон.
  - Яблоки зеленые! - заметил Ван. Он стоял с северной стороны.
  - Яблоки красные! - парировал Бал.
  - Зеленые!.. - Красные!.. - Зеленые!.. - Красные!..
  На шум друзей из одного яблока высунулся заспанный, перепуганный червяк. Он тихо, заикаясь, пролепетал: 'С с-северной стороны я-я-яблоки з-зеленые, потому что м-мало вид-дят с-солнца, а-а с-с ю-южной - крас-сные - с-с-солнца вдов-воль!'.
  Но ни Ван, ни Бал его не услышали.
  Бал кое-как натянул на себя штаны, вывернутые наизнанку и без пуговицы, и, завалив часть забора, резво выскочил на улицу. Ван засеменил за ним. Они, возбужденные, стремительно шли по разным сторонам улицы, то и дело сбивая прохожих.
  Одну часть улицы освещал яркий солнечный свет. Другая находилась в тени.
  - Светлая улица! - обронил Бал.
  - Темная! - сгримасничал Ван.
  Бежали-бежали, спорили и оказались на окраине городка, возле огромного рекламного щита. Встали по разные стороны.
  - Рекламируют 'Сало в шоколаде', - облизнулся, погладил пузо Бал.
  - Нет! 'Безалкогольную водку', - крякнул Ван.
  Вспыхнул новый спор. Они размахивали руками, брызгали слюной. С Бала свалились штаны без пуговицы.(Он их до спора поддерживал.) Но он этого не заметил.
  Вот-вот должно было дойти до драки.
  Тут на рекламный щит сел Ворон.
  - Это птица, потому что летает!
  - Нет, потому что крылья!
  - Летает!.. - Крылья!.. - Летает!.. - Крылья!..
  - Тихо!- прервал их Ворон. - Я слышал ваши спор-ры. Каждый из вас прав и не пр-рав. Это смотря с какой стороны глядеть на предмет. Каждый из вас на все глядит однобоко. Но точка зрения одного из вас дополняет точку зрения второго, так же, как вы дополняете друг-друга... Вас как зовут?
  - Меня Бал! - хлопнул себя в грудь.
  - А-а меня Ван! - задрал нос.
  - А вместе вы Балваны, - сделал вывод Ворон и улетел.
  
  
  
  
   (37) О ГРЯЗНОМ БЕЛЬЕ
  Ху пришел к Аху на кисель с кренделями.
  - Надо бы ноги сполоснуть, - заметил гость.
  - Ноги? Ноги так ноги. Ванна вон там,- подсказал хозяин.
  Ах разлил по чашкам кисель, а Ху все нет и нет - задерживается. Заглянул Ах в ванную, Ху стоит и внимательно разглядывает грязную простынь Аха - гость вытащил ее из короба для несвежего белья.
  Ху сказал:
  - Интересненько-интересненько. Забавная география пятен. Вот это похоже на след от клубники, - лизнул пятно, задумался Ху.
  - Это я ночью клубнику в постели ел, - смутившись, ответил Ах.
  - Тэк-тэк! С кем?.. А вот пятнище похоже на след от кофе?!
  - Это я как-то утром в постели кофе пил, - совсем растерявшись, начал оправдываться Ах. - Кисель остывает, - робко напомнил хозяин гостю.
  - Тэк-тэк! Пошли киселем с крендельками побалуемся. А после кренделей надо будет снова ноги сполоснуть и истории остальных пятен узнать...
  * * *
  Ху пригласил в гости Аха на селедку с йогуртом.
  Ах, приблизившись к дому Ху, увидел его на лавочке. Рядом с Ху, на заборе, висела мятая, зачуханная, усеянная пятнами простынь.
  - Для чего это? Зачем? - удивился Ах.
  - Тебя какое пятно интересует? - оживился, стал нервно потирать руки хозяин простыни.
  - Да-а-а, в обще-емто-о, - смутился гость.
  Возле Ху и Аха начали кучковаться соседи, случайные прохожие.
  - Вот это пятно от Б. Ее здесь все знают!
  Соседи утвердительно кивнули головами.
  - А-а вот это от одной П! Я даже ее имени не помню, - стал входить в раж, размахивать руками, задирать ноги, брызгать слюной Ху.
  Собралось большое стадо любопытных зевак.
  Одна старушка так долго стояла с открытым ртом, что в него залетела птичка. Божье создание приняло открытый рот за дупло, старушку - за дерево... Птичка вылетела - запах редьки не понравился...
  - А-а вот это! Я мучился животом. В общем г...
  Ах устал. Он кое-как выбрался из плотного кольца любителей шоу.
  Он больше не звал к себе в гости Ху и ему подобных и сам к таким не заглядывал - на селедку с йогуртом.
  
  
  
  (33) ПУТНИК
  Были долгие ночь и зима - длиною в человеческую жизнь. В небе чернь и сироты звезды. На земле лед и буйный ветер.
  Брел по бескрайней холодной равнине путник - от огня к огню, от тепла к теплу, от света к свету...
  У каждого костра он находил тепло и свет, бывало, любовь и дружбу.
  Покидая каждый костер, путник забывал тех, кто его любил, кто мог стать ему другом.
  Будучи уже старым и дряхлым, он оставил один костер, но до другого так и не дошел. Сил не хватило, а может, желания?! Упал на лед. Замерзая, подумал: 'Жизнь прожил, а свой костер так и не разжег. Никого не согрел, не приютил, никого не любил, никому не стал другом...'.
  - А может, не для кого было разжигать костер?!- прошептал ветер
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"