Аннотация: Для участия в конкурсе "Укол-Ужаса - 6". Простой вариант.
Еще дальше в лес...
В то утро мама разбудила Женю, ласково погладив ее по кудрявым черным волосам. Совсем как раньше, когда та была еще маленькой! Женя в первый момент даже не поверила, что это происходит наяву, думала, что ей опять снится прошлое лето, когда с ними жил папа и мама еще была доброй и улыбчивой. Но нет, это был не сон! Мама наклонилась к уху дочери и весело зашептала:
- Просыпайся, цыпленочек, мы с тобой пойдем сегодня гулять в лес!
Женя открыла глаза и увидела, что мама действительно улыбается. А сквозь тонкую цветастую занавеску просвечивало яркое солнце - впервые после месяца дождей на улице была хорошая погода! Конечно, в такой день надо идти гулять! И лучше всего - куда-нибудь далеко, а не на площадку в соседнем дворе. В лес - самое то! Как же здорово, что мама решила туда поехать! И как здорово, что она опять улыбается и любит Женю!..
Девочка вскочила с кровати и без напоминаний побежала в ванную умываться. Ей все не верилось, что наступил, наконец, такой хороший день. Что за окном светит солнце, а мама больше не вздыхает, глядя на нее, не плачет, закрывшись на кухне, и не разговаривает по телефону со своими новыми подругами, повторяя без конца те странные, непонятные Жене слова - "нарушение привязанности", "упущенное время", "неестественные роды", "правильная модель семьи"... Поначалу Женя пыталась спрашивать ее, о чем она говорила и почему плачет, но мама не отвечала и становилась еще более грустной, так что расспросы пришлось прекратить. Но теперь все это было уже неважно - главное, что мама опять стала веселой! Может быть, она останется такой всегда и больше не будет плакать, глядя на дочь? Жене очень хотелось в это поверить...
А мама как будто бы и правда стала прежней - точь-в-точь, как была год назад, до знакомства с Галиной Васильевной и Софьей Сергеевной. Когда Женя вышла из ванной, мама помогла ей одеться и сама предложила выбрать одно из нарядных платьев, несмотря на то, что в лесу они наверняка испачкались бы. Женя выбрала свое самое любимое, лимонно-желтое.
Потом мама осторожно расчесала Женины кудряшки и снова погладила ее по голове. А на завтрак приготовила ее любимые горячие бутерброды с сыром. И еще несколько разных бутербродов сделала, чтобы взять их с собой в лес.
Так быстро, как в тот день, они еще ни разу никуда не собирались. Мама сложила все необходимые вещи в большую корзинку, Женя взяла маленький туесок и положила туда своего любимого оранжевого бархатного медвежонка - и вскоре они уже ждали идущую за город маршрутку на остановке. Долго ждать не пришлось, и минут через десять пыльный и пахнущий бензином микроавтобус понес их прочь из города. Женя села у окна и стала смотреть, как проносятся мимо них кусты и деревья - буйно-зеленые, но местами уже с "прядями" желтой листвы.
- Мам! А лето уже скоро кончится? - спросила она, заметив почти целиком пожелтевшее дерево.
- Да, уже совсем скоро, через неделю, - ответила мать.
- И тогда я пойду в школу?
- Да, пойдешь...
- А почему мы не купили мне портфель и тетрадки? В школу же с ними надо идти!
- Успеем еще, купим.
Мама продолжала улыбаться и смотреть на дочь с нежностью, но в ее голосе опять зазвучала грусть, и Женя прекратила разговаривать. Она еще спросит маму о школе, потом, когда они вернутся из леса. А сейчас - зачем об этом говорить? Лучше смотреть в окно, это ведь так интересно!
Через час они приехали на покосившуюся загородную остановку и вышли из маршрутки. Прямое, как стрела, шоссе уходило дальше, постепенно сужаясь, словно его сдавливали с двух сторон зеленые лесные "стены". А вбок от остановки уходила в глубину одной из этих "стен" узкая изгибающаяся тропинка.
- Пойдем, - сказала мама, ступая на нее и протягивая руку дочке. Женя заспешила следом, радостно размахивая туеском. Она любила лес, любила собирать в нем и грибы с ягодами, и просто красивые веточки, шишки и кусочки коры, цветы и листья необычной формы... А еще любила просто гулять по тропинкам, глядя вверх, на едва проглядывающее сквозь густую листву или хвою солнце.
В тот день они с мамой нашли несколько красных сыроежек, которые сложили в большую корзину, и набрели на земляничную поляну, где смогли полакомиться спелыми ягодами. Женя собрала букет из белых цветов, круглых нежно-зеленых листьев и сосновых веток с шишками. На пути ей попался огромный, как стол, пень и мама насчитала на нем больше сотни колец, потом они увидели почти такой же огромный муравейник и долго следили за тем, как бегают по нему, таская на себе сосновые хвоинки, тысячи крошечных черных насекомых. Мама рассказывала Жене, как растут деревья и как живут муравьи внутри своего дома, объясняла, как вьют гнезда лесные птицы и как отличить съедобные грибы от ядовитых... И лишь изредка она, как раньше, смотрела на дочь грустными глазами, в которых как будто бы даже блестели слезы. Но на ее лице все равно была добрая улыбка, и Женя верила, что все грустные дни остались позади. Мама не будет больше плакать, не будет смотреть на Женю так, словно в чем-то виновата перед ней. И даже если к ним в гости снова придут Софья Сергеевна и Галина Васильевна, мама не станет разговаривать с ними так, будто бы оправдывается, не станет говорить, что "очень жалеет, что ничего не знала о том, как растить детей, когда ждала Женю". И не будет вести с ними другие разговоры, еще менее понятные.
В середине дня мать и дочь вышли на очередную поляну, на которой лежало несколько больших, поросших мхом камней. Это было просто идеальное место для привала и обеда: на одном камне мама разложила бутерброды и поставила термос с чаем, на два других они с Женей уселись сами, еще на один девочка посадила мишку. Нехитрая еда казалась на свежем воздухе невообразимо вкусной, и Женя окончательно уверилась, что в ее жизни теперь все будет хорошо. Будет школа и новые друзья, будут прогулки в этот же лес и в другие интересные места. А Галина Васильевна и Софья Сергеевна не вернутся в их с мамой жизнь уже никогда. Зато, может быть, к ним вернутся папа, дедушка и обе бабушки, которые почему-то перестали приходить домой после одной особенно долгой маминой беседы с новыми подругами.
Они поели, смахнули с камня-стола крошки, и мама поставила термос обратно в корзину.
- Пройдем теперь еще немного вон туда, дальше, - предложила она, указывая на совсем узкую, едва заметную стежку, уходящую с поляны в лесные заросли. Женя с готовностью вскочила:
- Идем!
И они пошли по этой тропинке, пригибаясь под свисавшими над ней ветками и осторожно отводя их от лица. В лесу становилось все темнее, солнечный свет почти не проникал в глухую чащу. Женя шла впереди, время от времени оглядываясь на мать - не пора ли идти назад? Грибов в этих зарослях не было, цветов - тоже. И вообще, не было ничего интересного...
Но мама, как всегда, догадалась, о чем Женя думает.
- Давай поиграем в прятки? - сказала она почему-то слегка хриплым голосом. - Здесь самые подходящие места для этого!
- Ой, давай! - обрадовалась девочка.
- Тогда прячься! - скомандовала мать. - Я буду считать до ста, а потом пойду тебя искать. Но смотри, не вылезай раньше времени, пока я тебя не найду. Это будет нечестно, и я тогда не стану больше с тобой играть.
- Я не вылезу, мам, ни за что не вылезу! - пообещала Женя. - Ты сама меня найдешь!
Она протиснулась между растущими около тропинки кустами, перелезла через лежащее за ними на земле поваленное дерево и заспешила дальше - сквозь кусты и еловые заросли, мимо трухлявых пней и ям с торчащими в них корнями. Надо было спрятаться как можно лучше, чтобы игра была интересной, чтобы мама не сразу ее нашла! А то вдруг она и правда обидится и не захочет больше играть с дочкой, не захочет ездить с ней в лес? Вдруг она опять загрустит? Допустить этого Женя не могла, и поэтому уходила все глубже в чащу леса, стараясь найти самое надежное укрытие. Может, вон за тем пнем спрятаться? Или лучше к этой елке поближе подобраться и под ее ветками присесть?
Девочка приподняла одну из огромных колючих веток, почти касающуюся земли, пригнулась и на четвереньках подползла к "седому" от покрывающего его лишайника стволу старой ели. Ветка опустилась на место, и Женя словно бы оказалась в шалаше с мягким полом из мха и колючей крышей. Под ветками было темно, но очень уютно. Девочка устроилась поудобнее, достала из туеска игрушечного медвежонка и посадила его к себе на колени.
- Ну как тебе здесь Миша, нравится? Давай играть, как будто бы это наш домик! Мы тут поживем немного, а потом нас найдет мама!
Корзину с термосом, раздавленными им грибами и букетиком увядших цветов Яна забросила подальше в кусты. С собой взяла только кошелек, сунув его в карман. Первые метров сто она шла по лесу тихо, на цыпочках, стараясь создавать как можно меньше шума. Потом, наоборот, заторопилась и уже перестала обращать внимание на хруст веток под ногами. Женя не могла его услышать, она осталась слишком далеко.
Яну не покидала мысль о том, что она еще может вернуться, найти дочь, похвалить ее за то, что так хорошо спряталась, и поехать домой вместе с ней. Чтобы удержаться от этого молодая женщина постоянно прокручивала в голове свой последний разговор с подругами-психологами. Их голоса звучали у нее в ушах так явно, словно они и сейчас находились рядом и объясняли ей азы детской психологии.
- Роды и первые минуты после рождения младенца определяют всю его дальнейшую жизнь, - говорила Галина Васильевна. - Роды должны проходить дома, в привычной спокойной обстановке, в полутемном помещении и полусидячей позе матери. Ей никто не должен мешать. Только в этом случае мать сможет полюбить ребенка, и у них будут нормальные близкие отношения. Женщина, рожавшая в роддоме, на лекарствах, не сможет быть нормальной матерью, не сможет любить, не сможет защитить ребенка. Все те, кто сейчас оставляет ребенка родственникам или вообще позволяет его отобрать - рожали в роддомах, часто через кесарево сечение. Их дети уже искалечены, а сами они лишены привязанности к детям.
- Ребенок должен быть с матерью неотлучно, - добавляла Софья Сергеевна. - Если мать уходит даже на несколько минут, это наносит ему травму, от которой он никогда не сможет избавиться. А уж если его держали в отдельной палате в роддоме, он вообще никогда не сможет быть счастливым. У него нет базового доверия к миру.
- Ребенка надо кормить грудью, пока он сам не откажется ее сосать, - снова брала слово Галина Васильевна. - До трех, до пяти, до семи лет, если понадобится. Если матери при этом больно, это проблемы матери, а не ребенка, она не имеет права решать их за его счет.
- С ребенком надо спать вместе, пока он сам не захочет уйти в отдельную кроватку, - добавляла Софья Сергеевна. - Если его отец хочет сам спать вместе с женой, это инфантилизм. Взрослый мужчина ревнует к ребенку - детский сад какой-то!
Они еще много о чем говорили. Яна помнила наизусть каждую их реплику и теперь плакала, повторяя их про себя. Ну почему, почему она не познакомилась с этими мудрыми женщинами раньше, до того, как вышла замуж и родила Женечку?! Все могло бы быть иначе, она могла бы родить ее самостоятельно дома, могла бы отказаться от всех врачей - и ее первый ребенок вырос бы здоровым, не травмированным на всю жизнь! А теперь - поздно, поздно, поздно! Женя никогда не будет счастлива, никогда не полюбит ни ее, Яну, ни кого-либо еще, не создаст счастливую семью, не вырастит здоровых детей! Яна упустила этот шанс, произвела на свет искалеченную, больную, неспособную нормально жить девочку...
Со следующим ребенком она учтет все законы психологии. Он будет при ней неотлучно, он будет кормиться грудным молоком столько, сколько потребуется, будет спать с ней в обнимку, будет учиться дома, ему не сделают ни одной прививки... Яна еще сможет стать настоящей, хорошей матерью! Но травмированная старшая сестра слишком опасна для ее будущего ребенка. Потому сейчас Яне надо как можно скорее уйти из леса и нельзя возвращаться туда, где осталась Женя. Надо пересилить себя, надо помнить, что для Женечки так будет лучше. Все равно же ей мучиться всю оставшуюся жизнь, расплачиваясь за ошибки ее глупой матери! Пусть уж лучше так...
Яна побежала по тропинке бегом, споткнулась о торчащий из земли корень, упала и разрыдалась еще сильнее. Она понимала, что надо встать и идти дальше, но не могла даже пошевелиться. Только закрывала руками лицо, по которому катились горячие слезы.
Женя честно ждала маму. Ждала долго, очень долго, пока в лесу не стало совсем темно. Тогда девочка все-таки выбралась из своего укрытия и стала кричать:
- Мам, ау! Я здесь!
Она снова проголодалась, замерзла и заскучала по дому, и ей хотелось верить, что мама не рассердится, что она нарушила уговор. Но мама не отвечала, и тогда Женя сама отправилась ее искать. Вдруг мама сама заблудилась?
Девочка пробиралась между тесно растущими деревьями, останавливалась через каждые несколько шагов, звала мать и прислушивалась. Но мама не отвечала, и вообще вокруг было тихо, только над головой шумели от ветра ветки деревьев. Женя бросила мешавший ей туесок, а потом вдруг обнаружила, что где-то потеряла мишку. Она попыталась поискать его, но темнота стала совсем непроницаемой, и от этой затеи пришлось отказаться. А вот маму еще можно было найти, даже в полной темноте - она могла услышать, как Женя ее зовет. И девочка шла, выкрикивая "Ау!" на каждом шагу, хотя кричать ей становилось все тяжелее - горло начало болеть, и вместо громкого вопля из него вырывался только приглушенный хрип.
В какой-то момент Женя почувствовала, что вышла на открытое пространство - она совсем уже совсем ничего не видела, но ей словно бы стало легче дышать. "Это дорога впереди!" - обрадовалась девочка и рванулась вперед. Ее ноги провалились во что-то мягкое, но она не успела удивиться этому - в следующий миг ее ботинки стали мокрыми от набравшейся в них холодной воды. А потом вода начала быстро подниматься все выше: Женя провалилась в нее по пояс, потом по грудь, попыталась выбраться назад, но все вокруг было вязким и мягким, и вырваться из этой мягкости не было никакой возможности, и ухватиться тоже было не за что...
- Ма-ама!!! - в последний раз выкрикнула девочка, и вязкая жижа накрыла ее с головой.
Она еще барахталась в этой жиже, и в голове у нее вертелись обрывки мыслей - каких-то странных, словно бы уже не принадлежащих ей. Ей казалось, что она каким-то образом видит все, что происходит в темном ночном лесу, чувствует все то, что ощущают растущие в нем деревья, кусты, грибы и даже каждая травинка, знает все то, что знает каждый живущий в нем зверь или птица...
Яна не знала, сколько времени пролежала на тропе, плача и кусая себя за руку. Но прошло несколько часов, это точно - потому что наступил вечер, и стало совсем темно. В траве рядом с Яной что-то зашуршало, и она испуганно вскочила на ноги. "Змея! Да нет, мышь, наверное, или хомяк! Или еж..." - попыталась она успокоить себя и стала осторожно нащупывать ногами тропинку. В какую сторону надо идти, она не помнила.
Вытянув руки вперед и вздрагивая от каждого прикосновения веток, Яна прошла несколько шагов и снова споткнулась. Ей стало ясно, что далеко в темноте она не уйдет: надо было дождаться утра и потом уже искать дорогу. Она села на землю, обхватив себя руками и так, дрожа от холода, сидела, пока темнота перед ее глазами не начала развеиваться и сквозь нее не проступили смутные контуры деревьев.
Тогда молодая женщина снова встала и медленно двинулась вперед по тропе, с которой, как оказалось, она сумела не сбиться ночью. Холод все усиливался, но страх Яны немного прошел. Эта тропа должна была куда-нибудь вывести ее. Даже если она идет не к дороге и потом тропинка сузится и исчезнет, Яна сможет пойти по ней в обратную сторону и тогда точно выйдет на шоссе. И все будет отлично. Она найдет себе нового мужа - человека, разделяющего ее принципы выращивания детей - и у них будет ребенок, рожденный в естественной обстановке, психологически здоровый и счастливый. "А про Женю вспоминать не надо. Она необратимо травмирована, она никогда бы не была счастлива, ей так будет лучше!" - повторила еще раз Яна, и ей удалось не заплакать при этих мыслях.
Она заподозрила, что выбрала неправильное направление, когда тропинка начала слишком резко вилять то в одну, то в другую сторону. Когда они шли по ней с Женей, таких сильных изгибов не было! Но Яна не была уверена, что хорошо помнит вчерашний путь, и поэтому еще некоторое время шла вперед в надежде, что тропа все-таки выведет ее из леса.
Когда деревья впереди немного расступились и женщина увидела обширную заболоченную поляну, ей стало ясно, что она все-таки ошиблась. Но вместо того, чтобы повернуть назад, Яна зачем-то сделала еще несколько шагов и подошла к самому краю твердой земли. Нет, перед ней было не болото, а просто непонятно откуда взявшаяся стоячая вода, из которой торчали мертвые, давно засохшие деревья! Их лишенные коры корявые стволы отражались в спокойной водной глади, и чем больше Яна всматривалась в них, тем больше они становились похожи не то на уродливые человеческие силуэты, не то на каких-то мифических чудовищ... Вздрогнув, Яна шагнула назад, с трудом оторвала взгляд от затопленной поляны, но внезапно ветка дерева, рядом с которым она стояла, слегка хлестнула женщину по спине. Яна подумала было, что просто слишком резко отшатнулась назад и налетела на ветку, но еще через секунду другой острый сучок впился ей в спину и стал с силой подталкивать женщины вперед, к воде. Яна охнула и метнулась в сторону, и к ней тут же со всех сторон потянулись ветки - на вид сухие, голые, но гибкие, как веревки. Они не ломались, когда она пыталась оттолкнуть их, они обвили ее за шею и за талию, опутали ей руки и ноги и, подняв вырывающуюся жертву над землей, вытянулись над поверхностью воды.
Яна закричала и забилась сильнее, но ветки сжали ее еще крепче и стали медленно опускать ее в воду. Самая тонкая из них, обвившаяся вокруг шеи женщины, при этом затягивалась, не давая ей дышать, и поэтому, оказавшись в воде, Яна уже не почувствовала ее леденящего холода. Она пыталась сделать хоть один глоток воздуха - еще только один, самый последний, самый маленький...
По водной глади побежали небольшие волны, но вскоре Яна оказалась глубокой под водой и перестала шевелиться, и поверхность огромной лужи снова успокоилась.
Женя вновь проснулась от ласковых прикосновений и слабого солнечного света. Снившийся ей страшный сон о заблудившихся в лесу и утонувших в болотах маме с дочкой почти сразу забылся - разве можно было думать о чем-то неприятном в такой уютной и теплой постели? Девочка лежала на мягкой, почти бархатной поверхности и, открыв глаза, с удивлением обнаружила, что это не ткань, а очень приятные на ощупь листья. Над ней нависали ветки деревьев, и в просветах между ними светило солнце. Такую же спокойную радость Женя чувствовала, просыпаясь дома - все прошлые годы, до тех пор, пока у матери не появились те новые знакомые. Но теперь девочка внезапно поняла, что ее дом здесь.
Она встала и обнаружила, что на ней больше нет одежды. Но Женя не стала расстраиваться, хотя любимого желтого платья было немного жаль. Как и пропавшего игрушечного мишки. Но девочка понимала, что одежда и игрушки ей больше не нужны. Ей теперь всегда будет тепло, даже когда настанет очень и зима. А играть она теперь будет по-другому...
...По весеннему лесу прогуливалась молодая женщина с маленькой корзинкой, в которой уже лежали несколько строчков. Правда, лесные "трофеи" не радовали Нину - ее мысли были далеко от них. В городе, дома, где ждал ее оставленный на попечение бабушки трехлетний Леня. Толстенький и круглолицый, умный и смешливый... Капризный и вредный, своевольный и упрямый! Точная копия своего мерзавца-отца. Пока, конечно, уменьшенная копия, но пройдет время, он вырастет и превратится в абсолютного такого же негодяя - в этом Нина, изучив несколько вывешенных в интернете статей по генетике, уже не сомневалась. Ребенок, о котором она когда-то так мечтала, но которому выбрала не того отца, был с рождения запрограммирован стать жестоким эгоистом, презирающим женщин, гуляющим направо и налево и распускающим кулаки при каждом удобном случае. Он станет взрослым и искалечит жизнь какой-нибудь девушке, как его отец искалечил жизнь ей, Нине.
"Знать бы раньше, что от таких людей нельзя рожать!.. - в очередной раз вздохнула про себя Нина. - А теперь слишком поздно. Я родила чудовище..." Она прислонилась спиной к толстой старой сосне и закрыла глаза. Нет, отмахиваться от этой проблемы нельзя. Надо придумать, как избавить мир от будущего тирана, который будет мучить ни в чем не повинных женщин... И сделать это надо быстрее, пока он еще маленький...
Ветки дерева, возле которого стояла молодая женщина, зашевелились и медленно потянулись к ней. Когда первая стала стаскивать охватывающий Нинину шею шарф, та открыла глаза, закричала и попыталась отскочить от дерева. Но остальные ветви уже крепко держали ее и, виток за витком, приматывали ее рвущееся прочь тело к стволу.