55 родственник Пути господни... 3k Оценка:6.00*3 "Рассказ" Проза
56 Фламенко Он, Она и кастаньеты 2k "Миниатюра" Юмор
1
Дублёр Клетка для акул 3k Оценка:8.48*6 "Статья" Фантастика
- Что это такое? - хмуро спросил Джон Р. Дэвис.
Покачиваясь с пятки на носок, он стоял перед светящимся окном мультиэкрана.
- Это картина, - сказал Джон Дэвис младший, опуская руку со световой палитрой. - Это дом. Это забор. Это фонтан. Это ты. А вот тут я... Разве не похоже?
- Может быть и похоже. - Дэвис старший брезгливо рассматривал детский схематический рисунок, в котором и правда угадывалось сходство с моделями. - А это кто?
- Это мама.
- Джонни, но у тебя нет мамы.
Мальчик оглянулся на световую картинку.
- Я подумал, - сказал он мечтательно, - что можно нанять маму в каком-нибудь агентстве. Помнишь, ты рассказывал мне про агентство. Или нанять маму слишком дорого?
Джон Дэвис поморщился.
- Ты странно рассуждаешь, Джонни, - проговорил он почти сердито. - Стоит тебе захотеть и я куплю хоть акулу в клетке... Мы достаточно богаты, но я не понимаю...
Мальчик, потупившись, возил пальцем по палитре. Его наклонённая макушка упрямо и беззвучно говорила, что он не хочет акулу.
- Погляди на меня, - приказал Дэвис старший.
Дэвис младший поднял лицо. Светлая чёлка, светлые глаза, ямочка на подбородке. Джон Р. Дэвис с досадой рассматривал такие знакомые черты.
- Ну зачем тебе всё это? - сказал он тоскливо. - Зачем картинки? Зачем книгофоны? Зачем мозаики в пять тысяч деталей?
Мальчишка молчал.
- Почему бы не пойти сыграть в детский гольф? - не унимался Дэвис старший. - Отчего не поиграть в сетевые шашки, в "Трест" или в "Монополию"? Маленьким я всегда играл в "Монополию".
Джонни шмыгнул носом.
- Ладно, иди, - сказал Дэвис старший, с трудом сдерживая тихую ярость.
Подождав пока младший выйдет из комнаты, он достал карманный коммуникатор и набрал номер фирмы "Эталон плюс".
- Да, - сказал он в трубку. - Да, говорит Джон Р. Дэвис. Я принял решение и всё-таки хочу вернуть вам Джонни. Да, гарантийный... Простите, но в детстве я рос совершенно не таким. В конце концов, я хочу передать бизнес в руки надёжные на сто процентов, а не какому-то драному художнику, пусть даже с моим лицом. Вы меня просто надули!
- Не волнуйтесь, сэр, - мягко сказала трубка. - Мы гарантируем физическую идентичность клона, но зачастую психологические отклонения индивидуальности проявляются лишь по ходу развития. Это неизбежно... Давайте сделаем так, мы предоставляем вам нового клона с тридцатипроцентной скидкой. Кроме того, мы организуем утилизацию негодного клона. Вас устраивает такой вариант?
Несколько секунд Джон Р. Дэвис размышлял.
- Ну, хорошо, - наконец сказал он в трубку. - Но утилизация за ваш счёт.
- Эх, я тоже поначалу тосковала, - вздохнула Зайнаб, старшая жена Карима. - В окно всё время глядела... да кого там увидишь? Разве что суслика...
Гюльчатай молчала, и голубые, словно драгоценные сапфиры, глаза её неотрывно смотрели на каменный забор за окном. Не взлюбили жёны Карима юную Гюльчатай. Оттого невзлюбили, что старик в ней души не чаял. Никого, кроме Гюльчатай, не звал он теперь в покои свои.
- Ты моя последняя любовь, - говорил Карим и нежно, едва касаясь заскорузлыми пальцами, поглаживал прекрасную Гюльчатай. А она лежала рядом и слушала, как нашёптывал старик ей на ушко рубаи Омара Хайама:
Прижмись ко мне и станешь ближе,
Средь всех других, таких чужих.
Тебя, любимая и словом не обижу
Я покорен сияньем нежных глаз твоих...
Когда старик засыпал, Гюльчатай покидала ложе и неслышно возвращалась на свое любимое место у окна. Так сидела она каждую ночь. Не смыкая глаз, она ждала...
Придёт ли он сегодня вновь? Осмелится ли? Он такой ловкий, сильный, красивый.
О, хоть на мгновенье бы увидеть его, сквозь навечно закрытое окно!
Он здесь! Еле различимый в темноте, он - по ту сторону окна - смотрит горящим взором на бедную маленькую Гюльчатай. Сердце её заколотилось бешенно, но заперты двери, заперты окна...
Что это? Тихо скрипнула створка... Да неужели? Ах, это Юлдуз, мыла окно, да забыла запереть! Милая Юлдуз!
Гюльчатай вернулась в дом Карима через неделю. Понуро прошла она мимо Юлдуз, открывшей ей дверь, мимо гневно смотревших Аиши и Зайнаб.
- Блудница! - крикнула Юлдуз.
- Бесстыдница! - подхватила Аиша, погрозив ей кулаком.
- Не смейте обижать мою Гюльчатай! - воскликнул появившийся на пороге старый Карим. - Принесите ей самой вкусной еды, что есть в доме! Накормите досыта! Может, она теперь дитя под сердцем носит?
Старшая жена, Зайнаб, всплеснула руками и отправилась на кухню.
- Говорила же, надо её на случку с сиамским котом отнести, - бормотала Зайнаб, накладывая в миску мяса. - Кто теперь беспородных котят возьмёт? Ай, Гюльчатай, Гюльчатай!
3
Сплюх Ванна, которая выла с волками 1k Оценка:8.24*6 "Миниатюра" Сказки
ВАННА, КОТОРАЯ ВЫЛА С ВОЛКАМИ
В одном доме была старинная ванна на четырёх ножках. В свободное время, когда в ней никто не купался, ванна очень любила подудеть на трубе - той, по которой из неё выливалась вода. Получалось очень громко.
- Как мне надоел этот вой в трубах, - сказала хозяйка и сделала ремонт. Ванну вывезли на свалку.
- Как мне надоела эта хозяйка, - сказала ванна, встала на свои четыре ножки и сбежала со свалки в лес. - Найду волков и стану у них вожаком, - решила она. - Будем вместе выть и охотиться.
Не успела ванна миновать опушку, как навстречу ей выбежала целая стая серых зверей.
- Мы идём за добычей! - сказали звери. - Хочешь с нами?
Ванна согласилась. Они продрались через живую изгородь и попали в сад. В саду было много опавших яблок.
- Ура! - закричали звери и начали накалывать яблоки себе на иголки, чтобы удобнее было нести. Ванну наполнили яблоками доверху, и она принесла добычи больше всех.
С тех пор многие видели в лесу стаю серых ёжиков, вожаком у которых работает большая чугунная ванна на четырёх ножках. Говорят, в тихую лунную ночь можно услышать, как она воет на холме, а соседские волки ей подпевают.
- В рублях если, то три за пару, а если в ваших этих бзиньках, то на рубль дороже.
Толстый дядька лет сорока в алых бриджах и сандалиях на босу ногу почесал голое пузо под расстегнутой рубашкой.
- Давай в наших. Это будет... - он наморщил лоб, считая, - это будет... это будет... Нормально будет. И которые можно выбрать?
- Любые.
- Да? Что-то они все одинаковые.
- Это только кажется, что одинаковые. Вес колеблется в зависимости от плотности.
- И насколько, э-э, колеблется?
- Ну, грамм двадцать туда, с десяток сюда. Для кукунь обычное дело.
- Хм... Ладно, мерить всё равно нечем, поверю на слово. Беру!
Дядька взял кукуню, повертел в руках и поинтересовался:
- А как долго лежат?
- До морозов уж точно. Чего им будет-то?
- Хм... - толстяк пожевал губами, что-то прикидывая, и решил. - Давай ещё одну, гулять так гулять!
- Да бери, не жалко.
На сей раз дядька взял кукуню с красноватым оттенком, как раз под цвет бриджей.
- Хватит, пожалуй. Одна зелёненькая, одна красненькая, первую жене, остальные - мне. Гы!.. Ну, бывай.
Расплатившись, толстяк сунул покупку в карман, задействовал персональный телепорт и отправился восвояси, только пыль столбом. Продавец встряхнул ящик с кукунями, снова сбрызнул водичкой, чтоб не так вяли под местным двойным солнцем, и пробормотал себе под нос:
- Какие ещё, на хрен, кукуни? Всю жизнь яблоками назывались...
Егора разбудило назойливое тикание. Он медленно оторвал от подушки тяжелую голову, прислушиваясь к себе. Вчерашняя встреча с братом закончилась далеко за полночь, во рту было сухо и погано, а ко всему кто-то упрямо долбил в самое темечко. 'Тах-тах-тах', - мерно разрывало ночь из темного угла. Егор промахнулся мимо тапочек и, шлепая босыми пятками, прошелся по комнате. На прибранном столе он отыскал графин, напился прямо из горлышка, растер по груди пролившуюся воду. Стало немного легче. Разбудивший его звук обрел глубину и сочность хорошо отрегулированного механизма. 'Тик-так, тик-так, тик-так', - пели настенные ходики. 'Стилизация под восемнадцатый век', - вспомнились Егору разъяснения брата. Весь вечер Степан со своей женой рассказывали ему, каких трудов и денег стоило заказать и привезти из Италии эти часы. 'Ты знаешь, сколько за один рисунок запросили? Три тысячи евро! Кедр ливанский! А работа? Ты глянь, глянь - нашим разве по силам такое?' - просвещал его брат. Егор глянул. Ничего особенного, стоящего всех этих невозможных тысяч он не обнаружил, о чем немедленно и заявил. 'Да, что ты понимаешь!' - коршуном взвилась Клавка, - 'Самому то умения только на скворечник хватит, а туда же - оценщик нашелся!'
'А что?' - пошутил Егор, внутренне стискивая зубы - 'По сих вот обрезать, машинерию убрать, донышко прибить, да на березе устроить!' Клавка на это обиженно поджала губы и ушла громыхать кастрюлями на кухню. Степан ничего не сказал, а только налил себе следующую и опрокинул не чокаясь.
Егор ворочался на постели, силясь заснуть, но сон не шел. В голове настойчиво тикали итальянские ходики, всплывали Клавкины слова, вспоминался Степан, молча тянущий рюмку за рюмкой. Жизнь. Как круто меняется жизнь, как только в нее приходят деньги. Десять лет минуло, как разошлись их дороги с братом. Степан забросил работу в мастерской, уехал в центр, удачно женился, и вот теперь, в дорогом костюме, при хороших деньжищах, опрокидывает стопку за стопкой. Молча. И не чокаясь с братом, не оценившим дорогое приобретение.
Он вскочил, наскоро натянул брюки и, нехорошо улыбаясь, потянулся к своей жертве.
- Убили! - благим матом залилась Клавка. - Морда пьяная, ты что наделал?
Молодой скворец, уже примеривающийся к жердочке нового домика, испуганно порскнул и скрылся в ближайшем леске. Домик был знатный. На могучей березе, сияя темным лаком, висела стилизация под восемнадцатый век. Обрезанная - 'по сих'. Без машинерии. С обещанным донышком.
- Да я тебя по судам затаскаю, сволочь! - зорал Степан, хватая брата за грудки, - По миру пущу!
- А ну, не сволочись! - строго одернул Егор. Жилистые, натруженные многолетним трудом руки столяра-краснодеревщика, легко разжали захват и отшвырнули Степана в розовый куст.
- Скажи лучше, чего за инструментом не следишь, коли с собой забрал? - спросил Егор, когда, охая и матерясь, Степан выбрался из колючего плена. - Я полночи стамески правил, да от ржавчины очищал.
- За погубленные часы - тридцать тысяч евро, - с шипением вырвалось у Степана.
Егор с прищуром посмотрел на брата, затем вытащил из кармана ключи и швырнул тому под ноги.
- В гараже твои ходики, - пояснил он, сплевывая. - В целости и сохранности. Сами же заявили, что мне только скворечники делать. Получите и распишитесь. Стилизация под восемнадцатый век из местной еловой доски.
Он повернулся и, не прощаясь, пошел к калитке. За его спиной настырный скворец оседлал наконец жердочку и радостно залился нехитрой трелью.
6
Небраска Герой города Милсон 3k "Миниатюра" Проза
- Так что вы говорили о... о мистере Горетски?, - детектив округа Перкинс, штат Небраска, заглянул в мятый паспорт, извлеченный днем ранее из кармана не менее мятого человека. Человек с испитым лицом и не самой свежей одеждой был найден мёртвым в луже крови, вытекшей из порезанной сонной артерии.
- Он зашел и сразу попросил виски без содовой, - важно начал бармен питейного заведения, единственного на весь этот захудалый городишко. Роль главного свидетеля скучающему бармену явно была по душе. - Он пил, пил, не закусывая, а потом я предложил ему заправиться едой. А он спросил, что у нас есть, а я сказал, что индейка. В яблоках с мякишем хлеба и сливовым соусом, а вдобавок жареный картофель...
- К черту индейку! - раздраженно остановил его детектив. - Дальше что?
Он повертел головой, оглядывая грязноватый бар с десятком насупленных фермеров, сердито оторвал листок календаря, брошенного в углу стойки: 14 августа 1962. Взгляд его уперся в плакат с изображением бронзового солдата, грудью падающего на невидимые пули. Надпись под снимком солдата вещала: "Тим Уилсон - герой города Милсон".
- А дальше мистер Горетски стал громко смеяться и спросил: "Индейка?". Я сказал: "Индейка". И спросил, что в этом смешного. А он заявил, что сейчас такое расскажет про индейку и Уилсона, что мы обхохочемся. Вот только отольет, и расскажет. А потом вышел и не вернулся.
- Он пьяный был, как свинья, - подал голос мужчина с обветренным, красным от загара лицом и густыми дремучими бровями. - Наверняка на разбитую телефонную будку наткнулся. Давно мэра просим, чтобы стекло заменили или уж вынули его к чертям собачьим.
- Так от будки до того места пятьсот футов, не меньше, - крякнул какой-то старик.
- Так пьяный же, - флегматично ответил краснолицый.
- А кто такой Уилсон? - поинтересовался детектив. Бармен торопливо, опасаясь, что его опередит старикан или тот, с бровями, затараторил:
- Это наша гордость, сэр. Он ушел на войну и погиб в бою с япошками в Новой Гвинее. На холме - видели? - памятник ему стоит.
Бармен постучал пальцем по плакату, детектив загасил сигарету и вышел. У старой телефонной будки с острыми краями стёкол, напоминающими зубы ощерившейся акулы, он остановился и несколько минут задумчиво смотрел на битую боковую поверхность. Спиной он почувствовал, как к нему кто-то приблизился.
- Это из-за индейки? - бесстрастно спросил детектив. - Да, Боб?
- Да, Томми, - глухо скрипнул краснолицый. - Из-за индюка, будь он неладен. Как ты себе представляешь: Тим Уилсон, герой и славный воин, кумир местных пацанов, вдруг окажется идиотом? Дебилом, погибшим не от пули, а от того, что стал дразнить бешеного казуара, забредшего в полевой лагерь, а тот распорол ему шею? Скажи, Том, кому это надо? Его вдове, которую искренне почитает весь Милсон? Его сыну, который узнает, что папаша пал в схватке с индюком? Городу, которого лишат предмета гордости? Смерть Тима была бессмысленной, но разве не бессмысленна была война? Чем одна бессмысленность хуже другой? Да что я тебе говорю, мы же вместе сидели в окопе - ты, я, Уилсон. Штабной мрази Горетски это никогда не понять...
- Узнаю Горетски - как был крысой, так и остался. Откуда он только взялся? - вздохнул детектив и добавил. - Как стемнеет, измажь края кровью. - Затем набрал номер телефона и прокричал. - Всё в порядке, шеф! Ерунда! Несчастный случай!
7
Эргын ы. Полдень 3k "Рассказ" Фантастика
Ветер листает книгу, оставленную на песке. Волны бьются о берег тысячи тысяч лет. Ветер листает страницы - буквы, картинки, слова. Мысли, идеи, образы. Они и сами будто призрачные волны - нахлынут и неохотно отступают, освобождая место другим.
Красный огненный диск показался над широкой водой. Слышится рев большой кошки. Нестрашно. Большая кошка далеко. Из зарослей тростника осторожно выглядывает человек. Он щурится на огненный диск и, довольно оскалившись, рычит:
- Рр-ра!
Взревела толпа. Вторя ей, протяжно завыли громогласные трубы. Широко раскинув руки, на вершине зиккурата приветствует Солнце правитель города Эхр. Величайший из сынов Тиоха, Бенши стоит на золотой вершине. Бенши победил Киха, укрепил и достроил храм. Пустил по воде тростниковые лодки до самого Уна. Построил склады и наполнил их пшеницей. О, Бенши, равный богам, войди в золотой чертог светлой богини Иштар. Пусть год будет сытым.
Утренние солнечные лучи скользят по глиняной бочке. Солдат требовательно стучит по ней древком копья.
- Вылезай, собака. С тобой будет говорить Царь Эллады.
Александр ловко спрыгнул с коня. Он приближается. Улыбающийся, сияющий бог.
- Я хочу тебе добра. Не бойся меня.
- Кто же боится добра? - сощурился Диоген.
- Проси что хочешь.
- Не заслоняй мне солнце...
Часики сверкнули на руке. Свадебный подарок. Она давно бы обменяла их на карточки, но никто не берет. 11:35. Надежда в хвосте очереди за хлебом. 125 грамм. Сегодня ночью дежурство. Соседка обещала посидеть с Кирюшей. Боже, он уже и не плачет, привык к канонаде. Смотрит большими голодными глазами. Господи! Если мы выживем, если мы победим, пусть не будет больше войны...
Олег достал телефон. С экрана, прямо в глаза, прыгнул солнечный зайчик.
- Сваливаем?
- 11:40. Десять минут прошло. Имеем полное право. Только чтоб все...
- Ура! Истории не будет! - Юрик подбросил учебник под самый потолок, и, тот, раскрывшись в полете, шумно шлепнулся на парту. В классе засмеялись, закричали, стали спешно собираться. Олег замахал на одноклассников руками.
- Тихо, тихо! Уходим через старый корпус. По коридорам крадемся как мышки. Кто заорет или засмеется, - Олег погрозил кулаком. - в лоб!
Двое стояли на берегу океана.
- Ты жалеешь их?
- Они так похожи на нас.
Жвалы Глора вспыхнули красным, что означало крайнюю степень сомнения.
- Нет, правда, Глор. Они прошли такой трудный путь. И они тоже мечтали лететь к звёздам.
- Они погубили себя. И вообще - все. Ты посмотри вокруг, - Глор указал ложклешней на серый песок, на тёмные волны. - Мертвая планета.
- Уточнение, - по внешней связи вмешался, любящий точность, бортовой компьютер. - в океане найдены четыре разновидности простейших водорослей. На суше есть зоны, где растет мох.
- Нам пора. - наконец, тихо произнёс он и направился к звездолету.
Из каждой экспедиции Алар привозил какой-нибудь сувенир. На этот раз он взял одну из книг. Их находили в подземных убежищах. Там много чего находили... только выживших не было. В последний момент Алар передумал и, бережно положив книгу на берегу, поспешил за Глором. Не решился ее забрать. Она принадлежит этому Миру. Она - его память.
Ветер листает книгу, оставленную на песке. Волны бьются о берег тысячи тысяч лет. Солнце в зените. Полдень.
8
Мрак Мрак 3k "Рассказ" Постмодернизм
Писатель Николай Нуар был очень настойчив. Его энергия, направленная в определённую сторону, воздвигала дворцы и сносила ветхие водокачки. Пыль поднималась в эфир и оседала смутными сомнениями в сердцах коллег.
- Братия, - вещал Николай Нуар, - да отринем же! Да сплотим! Да очиним же наши перья и да воздвигнем новый мир из красных кирпичей алфавита! Воссядем же на золотом крыльце или нет, лучше поднимемся на крышу и разместимся на трубе, как легендарные Луи А. и Чет Б.
Братия стыдливо жалась по углам и никуда лезть не хотела. Некоторые даже жались по углам в подполе - прятались за мешками с углём, но Николай углядел и этих. Он взял в руки Эскали... то есть, поганую метлу и приступил к ленивцам основательно.
- А ну, пшли, пшли, неча тут углы засорять, быстро на крышу, кому сказал!
- А может не надо? - блеяли несчастные, стыдливо поджимая хвост.
- Надо, Достоевский, надо, - сурово хмурился Николай. - Если не мы, то кто? Откуда взяться красоте, ежели каждый норовит в подполе отсидеться? А мир тем временем пропадай, да?
Кряхтя и постанывая, придерживаясь друг за дружку, писательская братия полезла на трубу и кое-как примостилась там.
- Теперь надо решить, кого сбрасывать будем. Чтоб всё было хрестоматийно.
- А давайте сбрасывать тех, у кого задолженность по квартплате?
- Фу, как это пошло! - закричали остальные. - Мы здесь собрались мир спасать, а что красивого в отоплении, радиоточке и вывозе мусора?
- Ну, не скажите... - задумчиво сказала одна литераторша. - Горячая вода - это, знаете ли, иногда прекрасно...