Минина Маргарита : другие произведения.

Марго и демиург

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ИЗ ПЕРВЫХ ОТКЛИКОВ НА РОМАН Кобенский Александр, критик, эссеист: Жила-была девочка. Попала в "историю" (сексуальную). Потом снова... Потом опять... Написала "про это" книгу. Ну, с кем не бывает? Вот только книжка получилась на редкость интересной. Отличная книга. Хочется спорить, порой возмущаться, чаще - хвалить. Вот такая моя первая - спонтанная - реакция.(КОНЕЦ ЦИТАТЫ) Лев Данилевский (Данилов), литературный критик, журналист: Я считаюсь "злым" критиком. К тому же, на дух не переношу т.н. женскую прозу. Честно скажу, эту книгу открыл, чтобы хорошенько на ней "оттоптаться". И вдруг неожиданно для самого себя увлекся. Кстати, финал произвел на меня просто ошеломительное впечатление. Словом, это настоящая литература. Да, жестокая (местами даже чересчур), да страшная, но Литература.(КОНЕЦ ЦИТАТЫ) Нелли Воскобойник, писатель и эссеист Книга Маргариты Мининой открывается, как школьный, а потом как эротический роман, но и то, и другое только маски. На самом деле роман экзистенциальный, хотя в нем нет открытого философствования и той скуки, которая крадется по страницам знаменитых (и замечательных) романов Сартра, Камю, Моравиа. Ничего подобного вы не найдете в книге Мининой. Интересно будет все время. Действие развивается и увлекает за собой. Герои экзотичны и не похожи на других литературных персонажей. А концовка!.. Очень необычная и волнующая книга.
  НЕСКОЛЬКО ВСТУПИТЕЛЬНЫХ СЛОВ ОТ АВТОРА
  
  Начинаю публикацию первой части психо-эротического романа "Марго и демиург". Чтобы не слишком утомлять читателя, буду последовательно выставлять небольшие эпизоды, давая им названия, которых в самой книге нет.
  
  ЧАСТЬ 1. МОЙ ГУМБЕРТ
  
  ВМЕСТО ПРОЛОГА
  - Скажите, Марго...
  - А откуда вы знаете мое имя? И кто вы, вообще, такой?
  - Можете звать меня просто Голос, если хотите.
  - Я не привыкла разговаривать с незнакомцами. Тем паче, с Голосами. Я пока еще не совсем "ку-ку". И что за фамильярность? Для вас я не Марго, а Маргарита Александровна.
  - Зачем же так официально? Я вас, между прочим, неплохо знаю. И уже давно. Желаете убедиться?
  - Что ж, валяйте. Даже забавно.
  - Вот, к примеру, 11 лет назад (вы тогда учились в 10 классе) в вашей школе появились два новых учителя. И оба с очень необычными именами, так ведь? И оба оказали на вас, гм-м... немалое влияние.
  - Верно. Но откуда вам это известно?
  - Мне это знать, скажем, так, по должности положено. Кстати, с кем вы сейчас беседуете, как по-вашему.
  - Да не все ли равно? Может, сама с собой по вечной моей привычке. А может и со следователем.
  - Со следователем? Вы что, совершили какое-то преступление?
  - Кто ж его знает? Может, и совершила. Исключить не могу. Мало ли у каждого скелетов в шкафу?
  - Это вы шутите, надо полагать.
  - Шучу? Разве что отчасти. Родись я во времена инквизиции, уже давно бы сгорела на костре. А, положим, в Саудовской Аравии меня бы казнили за распутство.
  - Кстати, Марго, а вы верите в ангелов-хранителей?
  - Странный какой-то у нас разговор. Нет, не верю. Но если допустить такую возможность, то придется признать, что мой ангел-хранитель больно уж... ленивый. Когда он нужен, его никогда рядом нет. И тогда, в девятом классе, тоже не было.
  - Может, хотите об этом поговорить?
  - Нет, не хочу. Между мной и тогдашней Марго нет ничего общего. Кроме имени. Я теперь совершенно другой человек.
  - Ну да, гусеница превратилась в бабочку.
  - Разве что от слова "баба". На самом-то деле все было как раз наоборот - та Марго и была настоящей бабочкой, которая за эти 11 лет превратилась в гусеницу. Если бы ей тогда удалось заглянуть в будущее, то она пришла бы в неописуемый ужас при виде меня - тетки без семьи, без детей и без всяких перспектив.
  - Не стоит преувеличивать. Да, она была прехорошенькой. Но вы и сейчас не хуже. Можно сказать, красавица.
  - Спасибо за комплимент. Но вас, похоже, больше интересует та - прежняя - Марго. Верно?
  - Пока да. Хотелось бы услышать вашу версию тех давних событий.
  - Честно говоря, я мало что помню. Та милая, но глупенькая девчонка сейчас для меня не более реальна, чем воспоминания о когда-то виденном кино.
  - Но вы все-таки попробуйте о ней рассказать. А лучше всего, если изложите эту историю, как говорится, в письменном виде.
  - С какой стати? К тому же это заняло бы слишком много времени.
  - Так мы никуда не спешим.
  - Похоже, вы предлагаете мне написать повестушку в жанре "женской прозы"?
  - Может быть, и так. Вы же еще и журналистка. С бойким, как говорят, пером. Но в этом случае неизбежно появятся ненужные красивости и длинноты. Будет лучше (и короче), если вы отнесетесь к вашему тексту, как к докладной записке, отосланной в неведомую, но "высокую" инстанцию.
  - Допустим, хотя это и бред, я напишу эту вашу докладную записку. От имени той юной Марго. И куда же ее подавать? По какому адресу?
  - Это совершенно не важно. У нас тут "умная" почта, так что пишите хоть на деревню дедушке, письмо всенепременно до адресата дойдет.
  - Так не бывает!
  - Бывает...
  ***
  
  ДЕВЧАЧЬИ ОПАСЕНИЯ
  Настоящее счастье начиналось, когда шел град. Он случался редко и длился недолго, как и подобает счастью. Тогда вся малышня нашего двора, кто в чем был, пулей вылетала из квартир и с гиканьем, перепрыгивая ступеньки, мчалась на улицу. Скорей! Только бы успеть пока град не кончился! Градины как горох сыпались нам на головы и стучали по темечку, по лбу, по носу, словно серебряные молоточки. Иногда даже довольно больно. Но нам-то что?! Мы как безумные кричали, кружились, скакали и тянули свои ручонки вверх, к небу, навстречу этим градинам. И наши сердца были полны каким-то неописуемым и неистовым восторгом. Еще, еще, заклинали мы. Но град кончался, как и все хорошее. Почему-то всегда после него появлялось солнце, и еще не растаявшие градины, ковром покрывая землю, сверкали как сокровища в сказке про Али-Бабу. И только спустя несколько минут превращались в жидкую грязь. Тогда праздник кончался.
  ***
  
  Еще в шестом классе, когда в мальчишках "взыграл гормон" и они стали напропалую лапать всех девчонок, мы с моей лучшей подругой Элькой были несколько озадачены. Даже встревожены. Ведь когда мальчишки нас лапали, мы ничегошеньки не чувствовали. Более продвинутые одноклассницы уверяли нас, что мы должны испытывать какие-то очень приятные ощущения. Элька даже всполошилась:
  - Слушай Марго, может мы какие-то неправильные? Какие-то совсем бесчувственные? Ну, как там... нет, слово забыла. На "ф" начинается... Как ледышки. Что же будет? Ты только представь. Вот, допустим, мы выйдем замуж (что, конечно, вряд ли). Но все-таки теоретически такое возможно, так ведь? И вот представь - мужья начнут нас трахать.
  - Фи, Элька! - запротестовала я.
  - Ничего не "фи"! Надо смотреть правде в глаза. Так вот, они начнут нас трахать, а мы ничего, ну, совсем ничего не чувствуем. И как тогда быть? Во-первых, говорят, от траханья нормальные женщины получают самое большое в жизни удовольствие. А мы ничего не получим, так? А, во-вторых, если мы ничего не чувствуем, то нам придется изображать... ну, этот,.. слово забыла. На "о" начинается.
  - Экстаз, что ли? - подсказала я.
  - Ну да, похоже, только не экстаз. Я же говорю, на "о" начинается. Так что, нам всю жизнь придется что-то изображать, а то мужья будут недовольны и нас бросят. А ведь у нас же дети будут. И станем мы матерями-одиночками.
  - А как это на "о" изображают?
  - Я точно не знаю - честно призналась Элька, - но говорят, что надо ахать, охать и стонать. Ну, как если ты, представь, очень голодная, а тут тебе дают вкусное-превкусное пирожное. Ты же, поедая его, стонешь от удовольствия?
  - Ну да, бывает, что и стоню. То есть, стону. Если очень уж голодная.
  - Ну, вот видишь. Так это же очень трудно, если на самом деле никакого пирожного нет, а ты голодная, а удовольствие изображать все равно надо.
  - Да ладно тебе, Элька, панику поднимать. Ведь еще сколько лет пройдет, прежде чем мы невинность потеряем.
  - А, правда, Марго, сколько нам еще в девках ходить, ты как думаешь?
  - Думаю, лет 5 или 6, не меньше.
  - Значит, нам тогда будет 17, а то и все 18? Ох, долго еще, - разочарованно протянула Элька, но потом задорно тряхнула головой, и ее светло-каштановые волосы рассыпались по плечам: - Зато, может, к тому времени у нас все наладится, и мы тоже чувствовать начнем. Как другие. А вдруг?
  Мы повздыхали и грустно похихикали над своей неизбежной тяжкой участью. Дескать, чему быть - того не миновать. Но это когда еще будет... Пять лет, которые мы себе определили, это же целая вечность!
  Сейчас мне самой трудно поверить, что это вовсе не придуманный, а реальный разговор двух шестиклассниц из английской спецшколы в Москве. Я невольно улыбаюсь - все-таки какими же дурочками мы тогда были!
  Мой прогноз сбылся только наполовину. Элька была "откупорена", как мы тогда выражались, после выпускного вечера. А со мной это случилось раньше...
  ***
  
  АМБРУАЗ МИХАЙЛОВИЧ
  В конце 9 класса мы узнали, что наша учительница литературы и заодно классная руководительница Белла Соломоновна уходит на пенсию. Она была добрейшей, но пресной, как еврейская маца, которой она однажды на Пасху нас угощала. А когда начался новый учебный год, нас ждал приятный сюрприз - в школе появилось два новых учителя. Главное - оба мужчины, и оба молодые. И преподавать они будут у нас. Один - литературу и русский язык, а второй - историю и обществоведение. Ну чем не радость для нашего "женского монастыря", где еще не ступала мужская нога? Если не считать директора и невыразительного, практически бесполого учителя химии. Где даже физрук, и та - женщина?!
  Я помню, как 1 сентября пробегала мимо учительской, спеша на первый урок. А из нее как раз выходил улыбчивый и чуть-чуть пижонистый красавец (так мне, во всяком случае, показалось) лет этак 30-и. Как писали в старину, был он хорошего среднего роста, худощавый и весь какой-то тонкий, чуть ли не хрупкий. И походка у него была в точности, как у Эльки, - летящая. Он был как бы весь устремлен вперед и ввысь. Густые темно-русые волосы по-мальчишечьи взъерошены, что очень ему шло. Слегка прищуренные серые глаза глянули на меня слегка насмешливо. Но насмешка эта была доброжелательной и располагающей. Главное же, что бросилось мне в глаза - это раздвоенный подбородок, как у Майкла Дугласа, от которого все девчонки нашего класса в тот год были без ума, и, кстати, как у Лешки Круглова, который, возможно, по этой причине считался одним из двух главных героев-любовников нашего класса. Вторым был Марик Хейфец. Он был гораздо красивее Лешки, но раздвоенного подбородка у него не было. Круглов к тому же был круглым отличником, так что эта фамилия ему была в самый раз.
  Почему-то считается, что раздвоенный подбородок у мужчин - это "железный" признак твердости и сексуального темперамента, что, вообще говоря, странно. У меня, например, такой подбородок ассоциировался скорее с женским половым органом. Но я тоже поддалась влиянию нашей классной моды.
  Да, первое беглое впечатление было более, чем положительным, и я даже подумала: "Вот будет здорово, если он окажется нашим учителем". Через несколько минут прозвенел звонок, дверь распахнулась и надо же - в класс вошел именно он - наш новый словесник.
  ***
  
  Класс гудел. Девчонки возбужденно рассказывали друг дружке о своих летних приключениях - где, как, с кем? Как-никак мы не виделись почти три месяца. Но с его появлением воцарилась тишина. Прекрасная половина нашего класса стала оценивающе осматривать новенького, одобрительно и чуть смущенно переглядываться, иногда даже незаметно выставляя большой палец. Общее мнение, как всегда, выразила Ленка Павлова, самая насмешливая и острая на язык из наших девчонок и, пожалуй, главная наша с Элькой конкурентка в смысле внешности в классе: "Наконец-то хоть мужчина появился!"
  Все захихикали, а новенький весело оглядел класс и сказал:
  - Звать меня Амбруаз Михайлович, повторяю: - Амб-ру-аз. - При этом новенький подошел к доске и стремительным, как и его походка, почерком начертал на ней свое имя. - Кстати, по-гречески это имя означает "бессмертный". Вы же помните про амброзию - напиток бессмертных богов?
  Кто-то негромко, но явственно, так, что все услышали, фыркнул: "Кащей! Кащей бессмертный!" и весь класс покатился со смеху, так что мне стало даже немного обидно за учителя. "Вот дураки", - подумала я.
  "Новенький" тоже улыбнулся, а потом вдруг мгновенно стер улыбку и очень серьезно, даже с какой-то угрозой в голосе продолжил:
  - Нетрудно догадаться, что в детстве я немало натерпелся из-за своего имени. Поэтому в память о тех своих детских муках сразу вам заявляю, что никаких смешочков и глупых прозвищ не потерплю. Я человек злопамятный, и если кто захочет поюморить, то горькими слезами обольется. Все поняли? Вопросы есть?
  Мы притихли, так как не до конца понимали, шутит он или всерьез. Таких слов, тем более, угроз, мы из уст Беллы Соломоновны никогда не слышали.
  Все-таки Ленка Павлова решилась спросить:
  - А откуда у вас такое... редкое имя?
  - Что ж, вопрос резонный, поэтому отвечу, - строго начал новенький, но тут же сменил тон на задушевный и доверительный (вообще, эта резкая и неожиданная смена интонаций, как мы вскоре поняли, была одним из излюбленных педагогических приемов Амбруаза Михайловича). - Моя матушка, царствие ей небесное, была довольно известной переводчицей с французского. В основном, поэзии. И у нее всегда было множество друзей-французов. А самым близким из них был переводчик (и сам при этом поэт) по имени Амбруаз. И вот как раз в тот период, когда матушка, как говорится, носила меня под сердцем, он трагически погиб в автокатастрофе. И она буквально настояла, несмотря на сопротивление моего отца (увы, ныне тоже покойного) назвать меня в честь этого своего друга. Так вот спустя пару месяцев и появился карапуз с нерусским именем Амбруаз. Думаю, один такой на всю Москву. И, как я уже говорил, это имя всегда поначалу вызывало среди моих дворовых приятелей, а потом и в младших классах, одинаково бурную реакцию. Так что мне приходилось драться, отстаивая свою честь. Но потом мои дружки к нему привыкли. Да я и сам привык. И даже научился извлекать из него определенную пользу. Ибо это необычное имя неизбежно обращало на меня внимание и как бы выделяло из общего ряда. Согласитесь, ведь звучит? Амб-ру-аз? - по слогам произнес свое имя учитель, как бы пробуя его на вкус.
  - Звучит, - нестройно ответили мы.
  - Вот то-то, - снова улыбнулся наш новый словесник. - Не то, что какой-нибудь Иван Иваныч, верно? Заранее прошу прощения, если кто-то из вас носит это гордое имя Иван.
  В нашем классе Иванов не было, и Амбруаз Михайлович продолжал:
  - Ведь услышав необычное имя, каждый неизбежно переносит эту якобы необычность на его носителя. Сразу возникают ожидания, что человек столь же оригинален, как и его имя. По большей части эти ожидания оказываются ложными. Правда, не в моем случае - я свое имя оправдываю, ха-ха. В чем вам, друзья мои, вскорости суждено убедиться.
  ***
  
  После этого "нескромного" заявления мы окончательно запутались - шутит новенький или говорит всерьез?
  - Кстати, в замечательной и самой смешной на свете книжке, которую вы, конечно, еще не читали, но, может быть, вам посчастливится прочитать ее в будущем... Я говорю о "Тристраме Шенди" великого, не побоюсь этого слова, Лоренса Стерна. Имя автора вам тоже пока ничего не говорит... Так вот, в этой книжке есть преуморительная глава, посвященная описанию имен, их значению и влиянию на судьбу их обладателей. А сам герой, Тристрам, получил свое имя по ошибке, вследствие целой цепочки несуразных происшествий и вопреки желанию своих родителей, из-за чего вся его последующая жизнь пошла наперекосяк. Но я отвлекся. Если я вдруг когда-нибудь в будущем начну говорить об этой книжке, вы меня тут же останавливайте. Иначе, если дать мне волю, то урок будет сорван. Усвоили?
  Новенький тут же сделал самое серьезное лицо и как бы озабоченно произнес:
  - Мы и так потратили на ерунду уйму времени. Но ничего, наверстаем. Думаю, мы поладим, но учтите - панибратства не потерплю. Ведь я не только злопамятный, но еще и диктатор по натуре. А это адское сочетание, доложу вам. Поэтому на моих уроках должно быть тихо, поняли? Внимайте каждому моему слову, как новобранцы речам старшины. Спрашивать можно, но только по теме урока.
  Мы были несколько ошарашены. Но тут он снова улыбнулся, чем и смягчил (в который уж раз!) неожиданную жесткость предыдущей фразы:
  - От нового учителя, как и от нового президента все ждут тронной речи. Что ж, не стану отступать от традиции. Моя тронная речь будет краткой. У меня для вас две новости - одна хорошая, а другая плохая. С какой начать?
  - Давайте с плохой, - раздались голоса.
  - Что ж, с плохой так с плохой. Мы начнем с ликвидации безграмотности. Поэтому в первой четверти, пока мы эту безграмотность не ликвидируем, я буду ставить вам оценки не от двух баллов до пяти, как вы привыкли, а по новой шкале - от +2 до -10. А начиная со второй или с третьей (это уж как пойдет), мы перейдем к обычной шкале. Потому что, и это я вам обещаю, через полгода вы все научитесь писать без ошибок.
  - А с чего вы решили, что мы безграмотные? Вы же нас не знаете, - спросил явно обиженным тоном Лешка Круглов.
  - А мне и не надо вас знать. Безграмотные, хотя и учитесь в "хорошей" школе. Хотите убедиться? Извольте. Сейчас я вам дам коротенький диктант. И, полагаю, меньше 10 ошибок никто не сделает. А кто добьется этого выдающегося результата, заслуженно получит высочайшую оценку в два балла. Зато у тех, у кого таких ошибок наберется больше 15-ти, получит оценку -10. Можем заключить пари.
  - А на что пари?
  - Как на что? На щелбан, конечно, - улыбнулся наш новенький. - Но учтите - рука у меня тяжелая, и бить буду крепко.
  Для демонстрации своей "крепкой руки", АМ (буду отныне называть его так - для краткости) снял пиджак и повесил его на спинку стула. Рукава рубашки под ним были закатаны. И мы воочию убедились, что при всей тонкости и даже кажущейся хрупкости его фигуры, руки у него сильные и жилистые. Мужские руки, как говорила Анька Дронова. Он к тому же согнул одну руку в локте. Под рубашкой вздулись бицепсы, а он весело, но деловито добавил:
  - Что-то не вижу желающих побиться об заклад? Что ж, тогда приступим к диктанту.
  - Погодите. А хорошая новость? - спросил кто-то.
  - О ней вы узнаете по окончании диктанта.
  - Ну-у, это же очень долго, - недовольно загудел класс. - Пока вы проверите, пока поставите отметки - неделя пройдет, а то и больше.
  - С чего вы решили, что я буду читать ваши тетрадки? Я этого дела не люблю, - как бы удивился АМ.
  Тут уже удивились мы:
  - А как же вы узнаете результаты?
  - Очень просто. Когда диктант закончится, вы сами его проверите.
  - Как это сами?
  - Я просто зачитаю самые трудные места, а вы отметите, сколько ошибок сделали в каждом предложении. Учтите, что отсутствующая или лишняя запятая тоже считаются за ошибку. Зато я даже не буду объяснять вам, как пишется слово "корова". И если кто-нибудь допустит в нем хоть 3 ошибки, они останутся на его совести - засчитывать их мы не будем.
  - А если мы вас захотим обмануть? То есть, просто исправим ошибки, если они вообще будут, а подчеркивать их не станем?
  - Нет, все должно быть по-честному. Вы же не унизитесь до этого? У нас все будет строиться на доверии. Да и ради чего вам меня обманывать? Чтобы получить двойку, а не минус десять? Вам же самим должно быть интересно узнать свой настоящий уровень. Это эксперимент. Договорились?
  ***
  
  Мы закивали и с азартом принялись за диктант. Он, действительно, оказался коротким - всего-то с десяток предложений. Не успел прозвенеть урок на перемену, как я уже обнаружила у себя 12 (!!!) ошибок и сама же, руководствуясь указаниями учителя, вывела себе оценку: +1. И это был, кстати, второй результат. Выше, получив +2, оказалась только эта зубрила Ленка Павлова, допустившая "всего лишь" 10. У остальных было больше 15 ошибок. Мы сами были поражены бездной открывшейся перед нами собственной неграмотности. Но всю перемену посвятили обсуждению вовсе не пробелов в нашем образовании, а нового учителя. И сошлись в осторожном мнении, что "он, похоже, ничего".
  - В общем, скучно не будет, - подытожила Элька.
  Прозвенел звонок, и мы дружно потянулись в класс, чтобы узнать "хорошую новость". Мы напомнили АМ, что с нетерпением ее ожидаем.
  - Ах, да... - протянул он. - Что ж, начну издалека. Вы книжки читаете?
  - Конечно, читаем! - хором ответили мы. И кто-то добавил: - По программе.
  Все засмеялись.
  - Понятно, по программе, - сказал АМ. - А для души? Поднимите руки, кто читает сверх программы?
  Руки подняло гораздо более половины моих одноклассников.
  - И что же вы читаете? - спросил АМ. - Я спрашиваю только о художественной литературе. Вернее, о том, что вы под нею понимаете. Бьюсь об заклад, что это детективы или низкопробная фантастика. Девочки, конечно, зачитываются еще любовными романами. Так ведь?
  - Это как считать - низкопробное или нет? О вкусах не спорят, господин учитель, - съязвил Славик Скворцов, мой давний (еще с 7-го класса) воздыхатель.
  - Э, батенька, тут вы не правы, о вкусах (и, может быть, только о них) - как раз и спорят! - АМ, как вскоре выяснилось, употребил одно из своих любимых словечек. Уже через месяц мы стали вплетать в свою речь, где ни попадя, этого "батеньку", добавив к нему еще и "маменьку" при обращении к особам женского пола.
  АМ продолжал:
  - Назовите своих любимых писателей. Только чур - не произносить при мне такие имена, как Дарья Одинцова или Сергей Ульяненко. Не будите во мне зверя. За такое буду беспощадно карать! Увижу у кого-нибудь в руках подобную литературу - считайте, что автоматом четвертные оценки будут снижены на балл.
  При этих его словах я (и не одна я) покраснела, ибо как раз тогда с увлечением читала именно Одинцову.
  - У нас, конечно, демократия, но помните, ребята, что несколько лет плохого чтения, и вы превратитесь навсегда в духовных калек. А это не-из-ле-чи-мо! Единственным противоядием этому являются школьные уроки литературы. Если, конечно, повезло с учителем. Вам - повезло! - тут АМ широко улыбнулся. - Поднимите руки, кто читал Лескова? (поднялось 2-3 руки) А Салтыкова-Щедрина? Только не сказки, хотя это тоже отличная штука, а скажем "Историю одного города?" (тут руку поднял только Лешка Круглов). А Бабеля? Платонова? (ни одной руки).
  Мы были смущены нашей неразвитостью и духовной инвалидностью. Но тут АМ нас ободрил:
  - Не читали? И прекрасно! Значит, вам можно только позавидовать. Я, например, завидую - вам еще только предстоит - впервые! - это прочесть. Вас ждет огромное счастье, ребята! Вообще, в мире написаны миллионы книг. Но тех, без которых человеку никак нельзя обойтись, не так уж много. Наверное, не больше пятисот. Всего пятьсот! И вот добрую часть из них вы с божьей (и моей) помощью прочтете года за два - за три.
  Он говорил увлеченно, и глаза его при этом сверкали. Мы слушали, как зачарованные. С нами так никто и никогда не говорил о книгах. Только ехидная Элька, с которой мы, ясное дело, то и дело шушукались, обмениваясь впечатлениями, спросила: "Марго, а он часом не маньяк?" Я в ответ на нее шикнула.
  Между тем, АМ продолжал упоенно токовать, как измученный страстью тетерев:
  - Литература, вы потом поймете, хотя сейчас мне не поверите, - самый важный предмет в школе! Я это говорю вовсе не потому, что являюсь его фанатом. Просто это объективная истина. И хорошая новость состоит в том, что я обещаю сделать вам самый драгоценный подарок, на который только способен учитель - я научу вас читать НАСТОЯЩУЮ литературу. Не просто читать, но и разбираться в ней, понимать ее. В общем, любить это дело. Да-с, обещаю.
  Мы условились, что на уроках литературы будем проходить школьную программу. Только не так, как водится, когда школа навеки отбивает у своих воспитанников всякую охоту к чтению таких книг, как "Мертвые души" или "Война и мир", а совсем даже наоборот. А по субботам после окончания уроков у нас будет факультатив по литературе, но уже не по программе. И на этих факультативах мы будем читать и обсуждать все самое интересное, что в школьную программу не вошло.
  - Да, и вот еще что, - сказал АМ, подытоживая свою речь. - Есть еще одна новость. По-моему, тоже хорошая. Мы тут еще с одним "новеньким" вашим учителем подумываем, а не организовать ли нам школьный театр? Чтобы немного порастрясти ваши мозги и чувства.
  - Театр?! - закричали мы радостно. - Вот здорово! А что за пьесы мы будем ставить? А как вы вдвоем будете работать? Ведь режиссер обычно "одинокий волк"?
  - Как-как? Как Станиславский и Немирович-Данченко. Может, мы еще не вполне достигли их уровня. Но ведь и вы тоже не МХАТ, не так ли? Кстати, ребята, подумайте на досуге, как мы назовем наш театр?
  - Может, "Шхат" - школьный художественный театр? - предложил кто-то.
  Всем очень понравилось. Только Лешка Круглов сказал: "А, может, назовем его "Нечайка"? Не все сразу поняли, откуда он взял это название, но АМ весело зыркнул на него глазами, улыбнулся и сказал:
  - Да, пожалуй, так еще лучше. Пусть будет "Нечайка".
  ***
   (ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОСЛЕДУЕТ, если у кого-то из читателей опубликованный фрагмент вызовет интерес)
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"