Осёл и Дервиш. 

        Предисловие. 

Почему я люблю Дагестан? 
Ведь его никогда я не видел
Мне привычней Кавказа места
Черноморьем что взоры я сытил

Их лесистые взгорья, холмы
В водопадах, каскадах, с ручьями
Мне роднее своей же души
Услаждённой садов тех плодами

И ночною порой, под луной
Обожаю сидеть пред камнями
Что дольменов портал в мир иной
Открывают волшбы той лучами

И в горах, меж курганных холмов
Под дерев рощь адыгов тенями
Я любуюсь полётом орлов
Причащаясь небес облаками

Тишина там лесов в жаркий зной
И прохлада скалистых ущелий
Птичьих щебет звенящий покой
И медовых лугов воспарений

Я чаруюсь ночным кликом птиц
И сверчков отдыхаю страстями
И пред миром тем падаю ниц
Наполняем морскими волнами

Я лазурью пленёный сверкающих вод
И штормов восхищёный пучиной
Под цикад громогласных меж хвоею од
На морских растворяюсь глубинах

Окунаясь в журчанье искристой Жанэ
И всю тщету с себя ей смывая
Я в объятья как будто любимой жене
Себя всею душой погружаю... 

Почему я люблю Дагестан? 
Ведь пока что в том крае я не был
Не скажу я о тайне сей вам
Не делюсь я в любви сокровенной... 


             Глава I. Караван

"Возмездие за самость, снисходит вдруг, внезапно
Ничто не предвещает - разнузданность стихий
Морская гладь, будь та тепла иль хладна
Востав, сметает не первый уже мир... 

Волна волну, сшибая пенными гребнями 
Поднялись в раз, перекрестясь гремучими валами
Свинцовым пологом - заволочило юдоль неба
И гром, и молнии пронзили бытиё свирепо

Встряслась земля, попранная атлантом
И небосвод со стоном вдруг взрыдал
Пролились воды, ливнями и градом
И тихим ужасом, уставший мир весь запылал

Земные воды вспу'чившись буграми
К небесным устремились, кипучими грядами
Верх с низом в миг сменились меж собой
И всё живое подня'ло обречённый вой

Тоска и грусть, печалью о греховном
Наполнили сердца весь род людской
Ни стар, ни млад, в сознаньи бездуховном
Раскаяньем, душе не отмолят уже покой

Теперь уж поздно исправлять былое - 
Жнец вышел в поле вычищать хилое! 
И горе тем, кто лишь соломою в нём был
И в благоденствии зерна благого не взрастил

Смывались горы, сметались пышные сады
И города все заносились древней глиной
Камнями перетёрлись светлейшие умы
За то, что глупостью вся мудрость, сказалося унылой

Термиты, мирозданья возомнившие себя вершиной 
Вдруг были смыты в грязь, восставшею пучиной
И увлекли всё неповинное и скверну за собой
Так очищался грешный мир, ища в смятении покой

Поднявшись, океан всю низложил гордыню
Истёр в песок и пыль все дивные в стихах слова
Вся бренность бытия, трухой рассыпалась мышиной
Осела илом, чтобы воздать свой долг создателю сполна..." 
___

Просторный, усыпанный камнями брег 
Ведёт в Кавказа с Каспием теснину
Где жаркий ветер со степи усиливает бег
Чтоб упереться в Европы с Азией вратину

Там, над волнами возвышается Дербент
Свидетель множества лихих вторжений
У покорителей всегда железный аргумент
Но стены сбереглись от многих покушений

Над ним хребты Кавказа вознеслись
Стремясь сойтись и побороться с морем
Но чтоб друг с дружкою они не подрались
Дербент судьею встал, пренебрежа раздольем

С вершин заоблачных срываются ручьи
И реками сольясь неслись к прибою
А по долам и бродам через них 
Торговая дорога шла, извилистой тропою

И по тропе, покачиваясь, тянулся караван
Из Киева он двигался к богатому Ширвану
Пушнину, мёд, меха вёз в шахский стан
И лучших дочерей степи его Дивану

Из-за скалы, вдруг с наглецою поперёк 
На перепутье выскочил досужий всадник
Приветствием, с испугу, торговец пренебрёг 
Засуетился на коне, стрелу достав, охранник

"Возможно то разбойничья засада?!" 
Подумал он, верблюда тихо подбодрив
"И тот что с гор возник тут как преграда
Клич даст, нам осторожность притупив." 

Тяжка дорога, сквозь земли степняков
Не с каждым миром можно заручиться
Но хуже их - абреки разных языков
Что с гор привыкли здесь кормиться

Тех диалектов, что в землях Дагестана
Шайтан и дэвы язык сломают изучить! 
Чего же требовать с купца Ширвана? 
Здесь до Дербента бы скорей "дожить"... 

С бандитами чудно ли "доболтаться" 
Без пониманья горцев диких языка 
Тут запросто без головы легко остаться
Коль духа нет, и без меча твоя рука 

Меж тем, получше приглядевшись
Купец чернявый, дивясь оторопел
К ним с ишака, понурого спустившись
Дервиш спешил годами сед как мел

Собравшись с духом перс воскликнул
"Мир страннику, и благословение в пути! 
Всё ль хорошо с тобой? Ты так возникнул... 
Нужна ли тебе помощь, отважный эфенди? 

Дервиш, окинув добрым взором
Достопочтимого ширванского купца
Чалмой склонился, под бойца надзором
Смахнув испарину по тихому с лица

"Мир и тебе, и благополучье каравану!"
Приветствовал их улыбнувшись аксакал - 
"Всё хорошо, коль сговоримся без обману. 
Но заплутав, я рад что вас тут повстречал!"

Обрадовал купца персидский его говор 
Пускай и в хорезмийском он был ключе
Охраннику махнул, чтобы унял свой гонор
Халат с сумой он осмотрел что на плече

"Нет, это не разбойник местный - точно
То вероятно странствующий дервиш
Он знает много, и нам горазд в пути помочь он" - 
Купец подумал, и выгоде его не возразишь. 

"Скажи, не видел ли ты в скалах банду, 
Что промышляет разбоем на купцах? 
Ты сильно обяжешь всю команду
Если дашь знать, об этих наглецах."
 
"Ну отчего ж, конечно ж их я видел
И даже более того - обедом привещал
Но их главарь, взглянув как стол мой скуден
На промысел через ущелье с бандой ускакал. 

Ты караван свой смело веди дальше
Джигиты - совсем в другую сторону ушли 
И буду я тебе признателен не меньше
Если позволишь сопровождать вас по пути"

"Ну что ж , идём, мы в караване всегда рады
Попутчиков полезных и смелых приютить. 
Откуда и куда путь держишь, в какие грады... 
Дорогой долгою - нам есть что обсудить."

И караван с богатыми купца тюками
Вновь тронулся петляя меж холмов
А вместе с ним, между гружёнными арбами
Хаджа пристроился среди погонщиков ослов... 


Как только крики далью все умолкли
И тут же слышен стал речной камыш
Здесь жизни дикой проявления возникли
И вновь вокруг степная опустилась тишь

И ящерка вдруг змейкой юркнет звонко
В песке сыпучем и горячем резво суетясь
Степной орёл под облаком всклекочет зорко
Вершинам гор парением своим уподобясь

И гром раскатами пока ещё далёко
Собой затмил клубясь весь горизонт
Гроза от молний распаляясь одиноких
Грехи людей с небес отмыть грядёт

Кавказ и Каспий. Скала с волною
Что грандиознее, стихий сих может быть? 
Когда с хребтов гроза и гром порою
На брег бушующий нисходят погостить

Тогда уж путнику не знать в шатре покою
Коль пир стихий бивак его сумел настичь
Верблюды, кони, ишаки сгрудясь толпою
Всю ночь велят ему неспавши сторожить

Но утро, чуть забрезжив над нежною росою
Суля дню жаркому позволить печь песок
Не даст погонщику с тревожною судьбою
Прилечь хоть на минутку после бури на бочок

И вот, чуть красками взыграли на вершинах
Восхода солнца всполохи явившегося дня
Наш караван от жара прячась в балдахинах
Побрёл вдоль берега, неспешно груз везя

И вместе с ним, верхом на ослике своём 
Хаджа седой наш привострился тихой сапой
Весь прошлый день они общались обо всём 
С купцом, что приютил его за своей арбой

Немного погодя пристал к нему один погонщик:
"Видать умнейший у тебя из всех ослов осёл 
Куда б не повернул в пути наш караванщик
Твой животина туда ж безропотно и шёл! 

Умаялся в дороге я с нашими ослами
Вся дюжина - тупее в мире не найти! 
Упертые! Свернув, стремятся отхватить зубами
Пучки травы, что повстречают вдоль пути."

"Увы тебе лентяй, но ты ошибся дважды
Не мой осёл, но я его разумностью мудрей
Он как и все ослы еды наполнен жаждой
Но я хозяин - всех его безудержных страстей
 
Он также, стремится чтоб чего захавить
Всепоглощающей утробою ослиною своей 
Но это мне не сложно сказалося уладить
Морковку на шнурке подвесил меж его очей

С тех пор куда бы мне идти не надо б
Он всюду следует безропотно за ней
И тем в пути минует все ямы да ухабы
И от "погони" этой - гораздо стал резвей

Вторая же твоя ошибка - лежит в обратном
Не живность та, что вверена, строптива и тупа
С её натурою и так всё издавна понятно
Погонщика упёртого - глава от лености глупа."

Не всякому погонщику доступен тайный смысл
Что был "подарен" Насреддином с щедрого плеча
"То-то ишак твой, гляжу от косоглазия раскосый..." 
Отпрянул тот в сторонку оскорбившись бормоча... 


Орлы с заоблачных вершин, кружася над долами
На суету земную нехотя дозорами глядя
Лишь клёкотом и криком, оглашаясь временами
Выслеживают волка иль барана для себя

Но горы славны не только лишь орлами
Там барса стережётся красавец дивный тур
Весной, с собратом встретившись рогами
Он танцем - всем докажет, кто есть багатур

Его лишь в танце превзойти сумеет боле
Горячий конь в цвет воронёного крыла
Не тот что любит ковыль степи в раздолье
Но тот которому высокогорий музыка мила

И так сойдясь в долу, между собой абреки 
Стремясь всё лучшее от славы гор являть
Под бубна бой, на бурного потока бреге
Пустились в танце удаль горцев выражать 

Костёр, под шум воды, что с гор - пылает 
Над ним на вертеле стальном и шампурах
Убережённый от орла - барашек соком тает
Чтоб главным стать, при разговоре о делах

И рядом, у костра, разбойный предводитель
Задумавшись, с улыбкою он в пламя погружён - 
"Эпическую доблесть - придумал тот сказитель
Чтоб танцем каждый воин был бы прославлён..." 

И вот, пока джигиты с песней танцевали 
Нахваливая удаль, кинжал, и резвого коня 
Купцы, все их засады, успешно проезжали
Всевышнего за милосердие душой благодаря

И как бы ни было, а путь в тревогах долгий
Довёл к оплоту ширваншаховых границ
Приветствовал Дербент героев торгом бойким
Что избежали горцев - воинственных десниц. 


                                                
           Глава II. Врата

"Сметётся всё штормами дикими времён
И сгладятся различия в скудости ветрами
И всякий город славный будет занесён
Бескрайними песка и пустоши полями

Барханами, уставшая от поступи земля 
Покроется для сна, сокрыв любое горе
И древние, без берегов, забытые моря
Солончаком и пылью, осядут на раздолье

И кости тщетно живших, в минувшие века
Белёсо меж барханов одиноко замерцают 
Покуда ярость солнца и неспешные ветра
Питая вечность, сие, шурша собою источают

Сады с дворцами обратятся в тлен и прах
И хижины прискорбные развеятся туманом
И то, что суеверием внушало тихий страх
Окажется пустым, бессмысленным обманом

Песчаный шелест лучше нежель талая вода
Смывает боль, и зависть, и грехи, и радость
Не вспомнит больше уж никто и никогда
Чьи там знамёна ублажали чью-то самость

Всё скроет под собой песчаная пустыня
И споры все сравняет меж собой
Какой великой бы не мнилася гордыня
Всё - обретёт безвременья покой

Гончарный круг в забвении осыпется трухою
От рук горшечника и праха даже не нашлось
Но труд его, огнём наполненный с лихвою
Не по зубам стихиям, как бы им не жглось

Боится времени всё то, что безусердно
Ведь соли мироздания в том нет
Лишь черепок торчит с песка нетленно
Единственный о бренности - грядущему завет..."
___

Дербент... Центральные межмирия врата
В извечном и забытом споре севера и юга. 
По обе стороны эпохами ограда от него ушла
И разделила древние культуры друг от друга 

На запад Рима валами тянется стена
От Рейна вдоль Дуная и по Кавказу    
А на восток зовётся Искандерова она
И дале вьётся по Китая между башен лазу

Кочевники и земледельцы ею разделясь
У врат Дербента привыкли веками спорить
О том чья кровь кипуча по жилам горячась
Получит право сей мир безумцев обустроить

И вот уж много тысячь лет, туда-сюда
Народы топчутся, по моря стонущему брегу
Врата чудные то разрушая, то заново творя
Играют в страшную, не детскую потеху

Никто не вспомнит разноязыких тех имён 
Кто в "Царь-горы" игру безжалостно играли
Костьми и стонами легли они в песок времён
Но разве для того, их матеря любящие рожали? 

Нет... Никто не даст на то законченный ответ
Стоять бараном перед новыми вратами
Обречён видать собой, и мирозданьем, человек
Стирает память, удар в безумный лоб граблями

Ушло в небытие, времён прошедших вороньё
Пройдут года, и вот уж новых расплодилось
Ну а пока, в земле сей, обустроилось житьё 
И ремесло с торговлей достатком разродилось

Повсюду уж растут радужные цветы, 
Собою скрыв войны и битв подтёки
И городские улицы полны от суеты
И люди позабыли былые все тревоги

Лишь обгорелый, много ведающий дуб
Листвой густой, ожог войны прикрывший
На рану от меча - коры наращивает луб
И сорной ямой стал под ним колодец бывший


Наш караван, под сенью кипарисов и платанов
Неделю уж, как бойкою торговлей развился
Здесь обменял, тут продал, там горазд до планов
Купец привычными делами охотно занялся

Другим же озабочен любезны наш дервиш, 
По городу с ослом он беззаботно бродит
От глаз всевидящих его ничто не утаишь
Он всюду для познанья истины зерно находит

Тут спорщики у рынка толпою собрались
И споря кулаками машут друг пред другом
И вот пока крепясь, они в конец не подрались 
Хаджа в круг въехал на осле, томясь досугом:

"О чём вы спорите лихие храбрецы? 
Чем тут меж вами, дэвы душу разорили
Давно известно, что жаждут эти подлецы
Такими вот делами извечно их кормили!" 

Вокруг него народов разных языки галдели
О том, папаха чья иль бурка красивей
Авары, лезги, табасары, и издали мингрели
За то, пока что распалялись брызгами слюней

"Довольно вам тут пыль тщетою сотрясать
И в душу друг другу гадить острой бранью
Попробуйте ка вы слогами прославлять
Всё то, за что меч вынуть восхотите дланью

Ума ли много нужно, железом правду отстоять? 
Осилите ли вы правоту достойными словами? 
Кузнец кинжал ковал, чтоб от кинжала защищать
И небеса язык вам не для лая от рожденья дали

Доколе вы шакальим визгом хотите осквернять
Уста которые всевышним с любовью сотворённы
Пора бы уж стихами народ свой прославлять
А вы бодаетесь рогами, шайтаном посрамлённы"

"Зачем взываешь ты к разуму безумцев
Не видишь разве, что души их это суть
Пускай презренные сейчас передеруться
Поменьше дураков, попроще в ночь уснуть."

Со стороны стены сей глас раздался
Там стража городская готовая стоит
У них на эти споры глаз уж наметался
От этого она тут рядышком и бдит

Такая буча всегда им будет в прибыль
Как вороны они на паперть взгромоздясь
Ждут - когда достаток им добудет чужая удаль
На жизнь себе они горазды так попромышлять

"Оппонентов нетрудно назвать дураками
Попробуй ка ты их ославить стихами
И вот уж они расцвели пред глазами
И сразу забыли кем слыли меж нами!" - 
 
Особо спорить со стражею дервиш не стал
В сторонку отошёл и дальше наблюдал
Меж тем весь гомон сразу прекратился
И лезг один к охране, со смыслом обратился:

"Лебедь всегда будет гадким казаться
В курятнике коли пришлось оказаться
И даже орёл сколь петухом не ходи
Небесный лишь клёкот раздаст из груди" 
 
Главный стражник сначала рассмеялся
Но суть поняв, глазами багроветь принялся
И тут аварец нахмурив брови, боком встал
И звонкой шуткой к лезгина слову добавлял:

"Нельзя сказать, что курица не благородна
Но сути лебедя с орлом ей не понять
Высоты облаков, и далей перелётных
Ей даже в своих снах навряд ли отыскать"

"Дурак - серьёзный аргумент
В извечном споре лиса с курой. 
Но надо помнить - что в момент
В зубах его окажется та дурой!" -

Добавил вслед табасаранец и умолк
В узорах и красивом слоге знал он толк
Тут понеслось со всех сторон наперебой
И стражи, стыдясь поэзии отчалили долой

Но всех даргинец старый рассмешил
Что лучше всех одежду и халаты шил
Он у фонтана с блюдца ишака поил
И стражников надменных не любил:

"Пускай для вас я и пустой дурак
Но это лечится задорными словами! 
А  вы кудах-тах-тах-таньем то как, 
Надеетесь прославиться умами?" 

Светило солнце, облака блистали
Народ смеясь про споры все забыл
Стихами горожане видно промышляли
Воззвав к поэтам, дервиш толпу угомонил

"Нет... Не зря пока с сумою бродим
Мы братством вольного в миру стиха
Народы слогом к лучшему выводим 
Пускай и цель пред нами годами далека"... 


Деньга... Некто штампует её легкою рукою
Другой же своим потом ей ценность придаёт
Третий оскверняет невинно пролитою кровью
А кто-то отмывая, слëзы безнадёги над ней льёт... 

Бедняк один, голодный от иных обмана
По рынку меж навесов, понурив голову бродил
Давно не знала звон, дыра его кармана
Но милости из гордости с людей он не просил

И проходя близ свежепаренного плова
Его вкус аромата божественный пленил
Казан тот выставил - чайханщик для улова
Чтобы клиент в обход него не проходил

Но тот бедняга у фортуны был не в доле
Другой видать с игривой кто-то заблудил
Всё ремесло его доколе лежало в поле
Обычно он зерно в току пекарням молотил

И что ж поделать, жадный тот чайханщик
На всю округу своей скупостью светил
Навряд ли в долг он даст воды стаканчик
А миску плова тем паче б не простил

Поэтому вдохнув сей аромат глубоко 
Бедняк душою весь в лице расцвёл
И наслаждался он мечтами одиноко
Как будто миску ту по милости обрёл

"Эй, что ты делаешь убогий, в халате мятом" 
Спросил чайханщик прищурив хитро глаз
"Я наслаждаюсь дивным плова ароматом" 
Ответил молотильщик от умиления щурясь

"Ну что ж понюхал, а теперь давай плати!
За усладу платят вдвое против насыщения
Иначе стражников позвать недолго, ты учти
Они уж всыпят там тебе для развлеченья" 

"Но как же так, ведь это лишь еды мираж? 
За что ты требуешь с меня чего не должно?"
"Он здесь витает для улучшения моих продаж
А ты его вдохнув, лишил меня гостей возможно"

Ходжа сторонкой мимо-рядом проходя
Невольно стал свидетелем сей брани
И окрик стражника харчевником опередя
Спросил того о сумме требуемой дани

"Он должен, почитай что, за казан весь мне 
Всё лучшее что есть в нём он изнюхал
Пожалуй разойдемся с ним за сто деньге
И я прощу ущерб с ворчанья его брюха!" 

Дервиш лишь только головою покачал
"Крепка ещё пока что в мире алчность"
И из-за пазухи мешочек звонкий он достал
Что атаман за тот совет подал на бедность

И вдруг встряхнув мешочком близ того ушей
Подкинул сей серебристый перезвон на длани
Глаза хозяина речных круглее стали голышей
И сразу лоб его вспотел как в жаркой бане

"Тут звон в мешочке на тысячу деньге
Так что на девятьсот ты должен будешь 
Ну как, такая плата, по сердцу ли тебе
Иль про ущерб ты просто так забудешь?" 

"Ты  что?!... Конечно же на всё согласен я
В расчёт такой весь год он будет кушать у меня 
Пускай в свидетели все станут разом небеса
Сей звон монет достоин лучшего раз в день стола"

Легко поймать беспечного на слове простака
Но ещё проще ловится на наглости подлец
Ведь торжествует он пред ним простак пока
Куда ж он денется, раз взялся за него мудрец

"Ну хорошо, пускай же будет в том наш уговор
Который только что ты возгласил пред небом" 
Ходжа разок звеня кошель подкинул на обзор
И тот пропал, от способа который нам неведом

"Постой, куда же ты"- опешил тут чайханщик
И перед всеми пальцем принялся грозить
"Кошель уж мой, давай сюда его обманщик"
А бабой, усердствуя, могуч был голосить

Не с тем умом взялся он здесь тягаться
И криком ему ложной правды не добыть
За алчность с носом суждено остаться
И пловом бедняка ему весь год кормить

"Твой плов, ведь он лишь носом нюхал? 
Но ты за то вдруг цену за казан назвал! 
Теперь корми его, за звон монет пред ухом
Ты ложной мерой - сам себе расчёт избрал! 

Как мог ты призвав к людям пред богом, 
Попрать естественный порядок всех вещей? 
Теперь же будет справедливым долгом, 
Коль мерой вспять вернёшь порядок сей! 

Ты сам же только что всклицал тут алчно
Что звон монет достоин лучшего ему стола 
Теперь же слушай звон весь год сей смачно!"
И тут мешочек звонкий отдал бедняку ходжа

"Да будет так! Воистину ты здесь глаголишь
Свидетельствую перед всеми за тебя молла
И коль контроль ты мне держать позволишь
Назначу ему я сотрапезника от моего двора."

Толпа зевак отпрянув, в поклонах расступилась
И в окружении наёмников варяжских из Руси 
На знатном скакуне сбруя каменьями светилась
Эмир Дербента восседал, под стягом на фарси

"Достойно ты в моих владеньях правду судишь
Позволь тебя достопочтимый щедро наградить
Прими же трёх коней каких нигде ты не добудешь
Седую мудрость, лучшее чем я могу твою почтить" 

"Я рад бы честь принять, собою будь я молод
Но трём коням в скитаньях осла не заменить
Что делать коль в пути застанет меня голод
Таких красавцев мне вовек не прокормить" 

"Тогда отдай своей жене, чтоб тебе было пусто! 
Как я могу расщедрившись подарок возвратить? 
Ей в старости поди пешком ходить уже до хруста
Пусть будет на одном других она по городу водить"

"Бывало мне явил за дерзость как то милость 
Султан отдав на воспитание духовное осла
С тех пор она аяты читать ему уж истомилась
А давность уговора лет и половины не прошла

Сжалься ты эмир над нею, итак умаялась она
Водить по медресе и суфиям беспутного осла"
"Вот, вот и я о том же, пора уж отдохнуть сполна! 
Пускай потешится, держа промеж ногами скакуна"

Уж смеху то базар не слыхивал досель такого
Эмир с ходжой народ Дербента спором усладил
Конями озадачил визирь купца слегка хромого
Чтоб до Хорезма иноходцев он суфию сопроводил


           Глава III. Горцы

"Пески времён, стекая в пропасть мирозданья
Уносят фальш и истину в незабытьё
Все жертвы данные - Пустому на закланье
Исчезнут прахом, за страсти ложное быльё

Идеи растворятся в жалких искушеньях
Сремленья растерзает ленности порок
Истлеют мудрость с глупостью в сомненьях
И не вдруг станется - усвоенным урок... 

Вселенская реликвия, начал миротворенья
Метафизических граблей - злосчастный черенок
Могучий артефакт, прозренья-помутненья
У разума для звона, всегда лежит у ног

Звенит Вселенная о лбы слепых оглохших
И искры сыплются с безумных ихних глаз
Не важно, в просветлении ничтожном отрезвевших
Иль глупостью взгордившихся на раз

Столетья - в пыль уносят жалких, поколенья
Тысячелетья - абсурдности народы стирают в прах
А эры, сердец людей, на миг возникшие волненья
Не обнаружат и бревном у грешника в очах

Всему порядку, в эпохах, меж людей, 
Закона два, лежащие в основе права
Мера Беззакония, лихих из алчности затей
А супротив - Моральное, на возмещенье, Право 

Рука да об руку, идут они по судьбам
Слезами с болью, оставляя в душах след
И реверс, непременно возникает по всем тяжбам
Не избежать возмездья, за нанесённый брату вред

Блудящий в похоти, гордыне иль в сладострастьи
Себя считая ложно - хитрейшим из людей
Не ведает стяжатель-тать, что в одночасье
Исполнится сосуд о беззаконьи меры сей

И вот уже в руках, у им поверженного, Право 
Моральное, на всё, что есть при нём и за душой
И вновь летит под эшафот "дастойнейшего" слава
Лишь там, возможно падшим, обрести себе покой..."
___

Туман рассеется лишь только под горою
Уступит зорьке место над пиками звезда
Чабан отару выгонит единою гурьбою
С кошары летней, на альпийские луга

Прогон идёт по каменистой почве 
Вдоль горного потока, посредь карагачей
Где девы по воду, ресницами скрывая очи
Спешат очнувшись после полных грёз ночей

Летят они порхая друг за дружкой стайкой
Кувшинчик медный на плечах, звенящие смешки
Рассвету напевая о сокровенном без утайки
За ключевой водой, наполнить очага горшки

Аул уже кипит чарующим многоголосьем
Кто в поле вышел, кто на покос травы
И пастухи коров сгоняют в шляпах из рогозья
В сопровожденьи сонно-шустрой детворы

Желейка вот запела, наполнив утро негой
То козий постушок играет маршем для козла
И старый патриарх, потомок тура смелый
Ведёт всё поголовье, чтя ритмы из рожка

И горный поток вторит в такт ему пенный
Струями петляя меж глыб и камней
Веками несёт он свой долг неизменно
С вершин добывая просторы морей

Красавицы ивы его нежно ласкают
Плетьми пышной кроны вихры' щекоча
И тополь с платаном его брег охраняют
И он в их тени бежит тихо журча

Сады озарились рассветною блажью
И пчёлы ватагой уж жужжат на цветах
Скворец с соловьём заспорились важно
Никак не решат кто звучней в сих горах

Дома что на склонах слепились углами
Из камня подняты руками дедов
Террасами стелятся огороды с садами
И дивно чудесны плоды тех садов

Яблоки, груши, тутовник, черешня - 
Главная страсть для всей детворы
Персик, гранат, виноград, слива, вишня - 
Эт уж  пристрастья девичьей поры 

Чабан, постушок, и по взрослее народ 
Котомки несут с лепёшкой и сыром 
На день того хватит, а день кормит год
И год по трудам воздаётся учтивым

Горный аул седой старины
И та старина в рядок восседает
Столетние старцы в окончаньи улы
Дочерей и сынов на труды провожают

В былые года - были' молоды
И саблю и вилы рука та держала
Теперь же лишь посох под силу увы
И мудрость седин палка та подпирала

Заветы отцов они берегли
И в брани, и в поле себя не щадили
К сединам не многие до'жить смогли
За всех кто ушёл порядок рядили... 


Меж горных хребтов хватает ущелий
И долки просторны меж склонов лежат
Рощи ореха над лугами густели
Три брата в лугах тех табун сторожат

Старший - джигитом про'слыл отменным
Средний - рубает с двух рук на скаку
Младший - затейник, но благоверный
За дивность строки всё спускалось ему:

"Кузнец кузнеца кузнецом погоняя
Всё лето стрекочет печали не зная
Зачем же живёт он в мире чудном? 
Отгадайте-ка братья - подвох где и в чём?" 

"Опять ты затеял загадки свои 
Гадать о пустом нам поверь не с руки - 
Ответил средний саблей махая -
Ты бы усерден был - так поле пахая!"

Старший подпругу чиня для коня
Ждал с нетерпеньем скончания дня
В соседний аул он гарцевать собирался
Красавицей стройной в душе обаялся:

"Кузнец с кузнецом от сердца стрекочут
Пред девой-красой доказать они хочут
Что миг краткой жизни полон любви
Зато погоняют друг друга они! 

Болтун ты и вправду, хоть стихоплёт
Но сути такие не каждый поймёт 
Видать наградили тебя небеса
Непонятно за что, таки прям за глаза! 

Красавец из нас ты особый увы
Но надо чтоб был ещё и батыр
Так что бери саблю ка ты
И с братцем борись без суеты... "

Наставил старший братьев и умолк
И наставленьям был в том толк
У горцев красавцем слыть мало одним - 
Духом и честью будь ты некрушим!... 


Горные тропы извилисты по крутизне
За то особое им среди людей почтенье
Ведь кто бы не острил свой меч извне
Всегда его ждёт троп тех осмысленье

Там где пройдёт лишь конь в хвосту коня
Десяток смельчаков - особо дерзостная сила
Была бы только знатная булатная броня
Любую армию доблесть горцев та б побила

Не в этот вечер джигиту сердцем восхититься
Иное было предначертано судьбой
В Дербент с отцом на торг ему лежит явиться
Табун коней за бронь отдать обильною ценой

Лишь только смеркаться стал закат
Глава семьи явился на подворье
Собрав сынов, он огласил расклад - 
По сумеркам росой идти им по межгорью

Пока абреков в степь нажива угнала
Трепать купечьи иноземцев караваны
Спешить бы надо для сбереженья табуна
Князь с сыновьями давно эмиром званны

Короткий сон, от силы три часа
Прохладным ранним утром, накинув бурку
Повел табун, возглавив сыновей глава
Тревожная ждала мужей прогулка

По горным ущельям, по краю обрывов
Погнали чрез скалы табун на восход
А сверху кружат орлицы крикливы
И барсы дозором охраняют проход

На льдистых вершинах клубятся туманом
Уставшие тучи уснув отдохнуть
И тени карнизов грозятся обвалом
Чтоб слабых душком крутизной отпугнуть

И дивятся звёзды тускнеющи в небе
На алой зари раскраску снегов
На сизые тени скалистых расщелин
И проседь вершин всех льдистых оков

Медведь заревел выше по склону
Дерёт видно ель в вышнем лесу
И щебет птиц поплыл в замен грому
Снесло стороною ночную грозу... 


И всё же князь с походом прогадал
Кто ж знал что те абреки у реки плясали
Ходжа спася купцов, нечая князя подставлял
И близ Дербента его табун как будто ждали

"Ну что ж сыны, один как будто к трём - 
Достойная выходит на нашу участь сеча
И славу здесь себе мы честную пожнём? 
Так пусть же помнят в песнях нашу встречу!"

Воскликнул князь сверля глазами атамана
Давнишние они с разбойником враги 
А были побратимами когда-то 
Но той красавицы, увы не разделить руки

Сиротами в юность бывало друг за друга 
Стояли против мира жестокосердного всего
С волками дрались отнюдь не для досуга
И стужа с голодом сносились дружбою легко

Вдвоём исходили все они горы
И степь удивляли смекалкой своей
Обоих морей одолели просторы
Обретя вдруг теряли достойных друзей

Случилось же так - княжна молодая
Собой покорила обоих сердца
О затменье в груди друг друга не зная
Каждый мечтал дойти с ней до венца

Царица созвездий, прелестная дива
Решила по своему участь друзей
С согласья отца она себя подарила
Тому кто пришёлся по нраву верней

Пока шло веселье брачного пира
Счастья товарища атаман не стерпел
Сел на коня и изъездил полмира
Разбитое сердце ему было в удел

Счастливчик собрат не понял подвоха
Неладное поздно увы осознал
И в сердце его зародилась тревога
И этой тревогой себя он терзал... 

"Зачем зазря ты небо сотрясаешь
Я за былое меч свой не точу
Буквально со вчера меня ты не узнаешь
Отныне я иной ценою дорожу" 

Щербато улыбаясь ответил атаман
И сняв папаху кинул в землю
И лысиной на солнце заблестал
Так проявлял он примиренья волю

"Забудь о прошлом - я уже забыл
И спутников представь ты мне как должно
Их мать я тоже ведь по своему любил
И их я полюблю как сыновей возможно" 

И спрыгнув с вороных своих коней
Два брата обнялись по братски
Под улюлюканье разбойника друзей
Впервые взгляды их были без опаски

И двадцать лет утаенной вражды
Пропали как роса под солнца жаром
Всего лишь мудрые слова ходжи
Друзьям прощенье подарили старым

И был там пир, и лань была за угощенье
И танец сабель, и взмылилась борьба
Как благодатно всепрощенье! 
В воспоминаньях примирились два орла... 


       Глава IV. Судилище

"А я жажду крови! Своей, алой крови! 
Горячей! Что в сердце по жилам течёт
Пусть ею упьются, жестокие волей
Возможно с неё, их душа оживёт 

Терзайте и бейте! Рвите! Распнитие! 
Развейте меня словно прах на ветру! 
Но об одном вас молю: Не губите! 
Душу свою в жесткосердье аду... 

О судьбах падших вы восплачте
Не в том вина, что сверзились во тьму
Всем там притвор имеется. Иначе
Мы жили б все сейчас в раю

На каждом чаша беззаконья
По капле наполняется она
Но есть другая! - Преисподни
Жестокосердного ручья! 

Он бьёт потоком в мир из сердца
Черствлёного гордыней и судьбой
И наполняет нашу чашу с донца
По горловину, словно огненной рекой

Она присполнится скорее! 
Чем чаша падшего грехов
Сожжёт всю душу осужденьем
Под гнётом пламенных оков

Поторопитесь! Не спешите! 
Вы их простя - себя спасите! 
И даже стоя пред законом
Закон Всевышний - соблюдите..."
____

Чудесен в Дербенте восточный базар
Шелка и ткани всевозможных красок 
Каменья на браслетах, сияют словно жар
Узоры множества ковров и красота кавказок

Булгарин, хазарин и русский купец
Добравшись ладьями до юга водою
Мехами торгуют, не смиряя сердец
У каждого точен кинжал под полою

Арабы, индусы, сирийцы и перс
Самоцветам, и злату, и пряным маслам 
Возносят хвалы как всегда до небес
И чудно не поверить всем этим хвалам

Со всех сторон на торжище кричат
Товар любой найти здесь можно 
Фарфор китайский или каракуля ягнят
Лишь только б были деньги важно... 


На главной площади, что средь базара
Факиры босые огнями играли
А рядом под флейту, не стесняясь загара
Мавританки нагие, скрыв лица, плясали

Потехи ради же, блаженного в цепях водили
И вся толпа от пуза гогоча - его хулили
Но лишь один в сторонке, со всеми не вопил
Он сострадая, за них пред небом слёзы лил

Мальчишка, что с отцом на торг приехал
Из дальнего Гянджи, что за рекой Курой
По городу, как наш дервиш, гулял без спеха
Подобный дикий цирк, ему видать впервой

Хаджа взглянув на искренность его, дивился
Такое редко видишь - слезу рождёною душой
И рядышком, у стенки, в тенёчек примостился
И протянул платочек, чтоб утереть слезу долой

"О чём ты плачешь, юный мой мальчонка? 
Иль кто из местных вдруг огорчил тебя?" 
Платочек скомкав, приняла того ручонка
И слёзы утерев, юнец обвёл вокруг себя 

"Я плачу, но увы, не от того, что больно
Рыдаю, что во тьме страдает их душа 
О как же, было б ей от слёз привольно
Коль сострадали бы они за глупыша! "

"Не мнится ль мне, но в нём душа поэта!" 
Моллу от радости пробило тайно на слезу
"От юности твоё сердце - светом обогрето! 
Позволишь мне, я за него молитву вознесу."

Как раз муэдзин воспел с минарета
Азаном призвав всех к намазу заветом
Одним из пяти, что в свои славные лета
Оставил Пророк живя в мире этом:

"Аллаху Акбар - Величье Аллаха
Ашхаду аль-ля иляха илля Ллах
Воистину нет божеств кроме Аллаха
Ашхаду анна Мухаммадан Расулю-Ллах

Воистину Мухаммад посланник Аллаха
Спешите на молитву. Хаййа аля с-салях
Ведь нет божеств кроме Аллаха
Аллаху Акбар. Ля иляха илля Ллах!"

Пропел муэдзин своим звонким гласом
Призвав правоверных в Уммы мечеть
Чтобы дневным, уроченным часом
Успеть молитву совместно воспеть

После намаза провожал молла Ильяса
К Юсуфу-отцу, что неподалёку торговал
И много бесед вели долгим тем часом
И сердцем ходжа в глубине ликовал...
 
И день был второй и был следом третий
Всю дюжину дней Юсуф счёты сводил
В молитвах, беседах о разума терний
Молла же с Ильясом по улам бродил

"Чудны ты дела твердишь о царях, 
Что в древности мир собой кувыркали" 
Дивился мальчонка ловя суть на устах
Ходжи, что слогами особо читали

"И очень забавны Юсуф и Сократ 
Сулейман мой дух умом вдохновляет
Аристотелю, в общем, тоже я рад
И Давуд мне Забур будто в сердце читает"... 

Малец непоседа внимал старику
Для знаний в душе печати снимая
Ходжа же питал их живому уму
В разум поэта суть мира вливая

"А ещё мне понравился прошлый твой сказ
О поисках знаний и сердца терзаньях
Что из пыли времён дошли вдруг до нас. 
И Искандера о великих скитаньях "... 

И солнце сияло над их головой
Каштана листва тенёк создавала
И облако - нежной своей бахромой
К тайнам небес собой приобщало

"И всё ж, от чего-то мне сложно понять 
Куда же девались те мудрые люди? 
Неужто ли Умму не сумели создать - 
Из них - вышли б достойные судьи! "... 

Смыслы ловил бодро мальчишка
Рассудком живым ходжу удивлял
И тот обратившись сакральною книжкой
Особые рифмы на сердце писал:

"Древние эллины не пили вина
Водой родника его разбавляли
Чтоб разумом светлым играла душа
Благородство ключа они прославляли

Народ есть особого смысла вода
Что толку с вина, коль оно охмеляет
Смешавшись с вином искрится она 
В гармоний мер красота процветает

Вода на вине - небес самоцвет
В ней вкуса тонкость и аромата
Она обостряет восприятие сред
И дух укрепляет от и'скуса злата. 

Воздухом стали все те мудрецы
И воздух тот души народа питает
Пока мы в народе - трепещат подлецы
Сами себя они в прах осуждают"... 

Занятным сужденьям ученика
Был много обрадован дервиш
Струной инструмента звучала рука
Домброю не только сытость ты тешишь

И лилась мелодия под сенью садов
На мысли времён она тихо ложилась
Ученик для ученья был сердцем готов
Такая вот редкость тогда приключилась:

"Тысяча и одно рожденье нам дано
Тысяча и одно у нас есть имя
Тысяча и одно деянье суждено
Тысяча и одно о мире бремя" ... 


Ходжа Насреддин любил пошутить
Рассказов и притч он ведал немало
И в баснях своих умел обличить
Всех тех кто жил лишь для кармана

Скромность и кротость он почитал
Усердье и щедрость в стихах прославляя
И тем кто был честен всегда помогал
Алчных и жадных шутя уличая...

Судья был один, по жизни пройдоха
Лукавил в законах где и как только мог
Шкурил всех подряд, не чураясь подвоха
Без мзды, в наказаньях, он очень был строг

К нему привели "отродье разбоя"! 
От юности лет тот в нужде прозябал
И душа от того не имела покоя
Но шайтан его душу крепко держал

И вот проходя вблизи дома кади
Хаджа Насреддин, что всё примечал
Свидетелем стал о скверном раскладе
В котором мошенник "вора" обличал:

"Да он это был! Ведь за руку пойман! 
По городу я его долго ловил! 
Украл он щербет, и съел преспокойно! 
А после чего в тенёчке почил!"

Торговец купца - обвинял доходягу
Несчастного "выкрал" покуда тот спал
Сокрыть он решил большую растрату
Товара которого в тайне продал

"И сколько же стоил щербет тот заморский?"
Лжеца с хитрецой тот судья испросил
"Дирхамов под сотню, а может и больше
За раз, он считай всё что есть проглотил" 

"Ну что же, довольно... Закон наш суровый!
Отнять ему руку! Чтоб больше не крал." 
Осудил вора кади, то было не ново
И стражнику он - перстом указал

"А ты ко мне в гости, зайди же под вечер. 
С собой принеси чего обещал! 
Есть к тебе дело, для нашей той встречи..." 
Тихонько торговцу судья добавлял...

"Позвольте! Постойте! Где ж я виновен? - 
Читалось в глазах, к "правосудью", "вора" - 
"Неужто за то, что духом я волен
За вашу маржу отсечётся рука?" 

Во взгляде его, с малых лет огорчённом
Читалося всё: обречённость и боль
За безбожников ложь быть осуждённым - 
Одна из сквернейших человеческих доль

Он только очнулся от хвори той бреда
Случайно в нужде лихорадку поймал
А тут уж ведут его стражники, треба - 
Куда он щербеты купца подевал. 

А следом с улыбкой в глазах - обвинитель
"Ведите, ведите! Он это, он!" 
Долго искал лихоим-расточитель
Кто был бы в его грехах осуждён... 

Сироту с малых лет, чужим лихом винили
Ведь защиты тем нет, кто по миру один
И за долгие годы ложью так нагрузили
Что за многих стерпел он изрядно тростин

И стремяся к труду исполненья по чести
Всюду он лишь страданий себе добавлял
Находился ведь тот, не гнушаясь бесчестья
Кто своим бы грехом сироту подставлял

Вот и в этот раз так, не нашлося иного
Кто б собой искупил мира чёрствого грех
Повязали страдальца во сне чуть живого
Всё одно пропадёт.  На кону то успех! 

Но сложился расклад у звёзд по другому
Суфий послан был в помощь Небом ему
Под уже занесённую саблю взял слово
И поклал рядом с первой свою он руку:

"Милосердье Аллаха не знает предела! 
У Всевышнего каждый раб на виду
Коль виновно в чём это - живое чуть тело
То ему наказанье - я себе заберу. 

Ты закон свой исполнил, по букве Аллаху
Но исполни ещё волю духа Его
Коль положет кто руку в порученье на плаху
То зачтётся такое на прощенье того!"

Возмутился судья, резким взором, помехе
"Как посмел иноземец перечить вдруг мне!"
Но слететь сим словам не случилося в спехе
Весь народ оказался участлив к нужде

И за дервишем, к плахе, возложил руку старец
С гор спустился за солью, на хромом ишаке
"Отрубите - мне руку, если сей есть мерзавец!
Пусть я честным пред Небом хожу налегке."

Тут друзья подоспели, по трудам того ладным
Свои длани восклали поверх стариков
И народ вдохновился примером сим славным
И свой протянул за прощенье грехов

Так свершилось знаменье, сути всей уммы:
"Даже малый из нас не падёт во грехе, 
И покуда мы вместе, не нарушится сунна! 
Не лежать во пыли отсечённой руке... "

Ничего не поделать, улыбнулся притворно
Испытаньем от неба нужде - фарисей
"Так и быть! Милость богу угодна! 
За поруку дадим мы десяток плетей."

Плети тоже несчастному было сверх меры
Но видать жесткосердью судьи суждено
Переполниться в чаше его за аферы
То стерпеть ради блага - бедолаге дано

Не словами лишь только себя проявляем
И делами их всё же крепить для нас долг
Если что-то благое внутри помышляем
То и с этого в жизни немалый есть толк


              Глава V. Гроза

"Ас-саляму алейкум брат!"

"Что ты хотел сказать, болезный?"
Не медля оглянулся я назад. 
"Я Мира пожелал тебе, любезный! 
Его, и счастья твоих чад!"

"При чём тут мир? При чём тут мои чада? 
Здоровья б пожелал мне ты.
Не знаешь разве? Что оно важнее лада.
А мир... не стоит сложной суеты."

Передо мной, безрукий стоял дед. 
Другой рукой, он в клюшку упирался. 
Одной ноги почти что вовсе  нет. 
Калекой, видно, навсегда остался. 

"Быть может, так оно и есть. 
Да только, в том ли счастье? 
Когда вокруг, вражды не счесть
А ты здоровья полон сластью. 

Здоровье ведь оно, почти
Всегда в твоей ведь, доброй воле! 
А Мир - отсутствие вражды, 
Во многом плод труда нас многих. 

За каждым добрым словом, и приветствем руки
И за улыбкой милосердья
Скрывается основа той Любви
Что крепит Мир своим усердьем."

"Пусты, и не понятны мне слова
Что ты пылишь передо мною. 
Ведь то твоя седая голова
Порука од моих  Здоровью. 

Ведь этим благом в теле дорожа 
Ты испытаешь своё счастье. 
На то, и помещена в него душа
Чтоб услаждаться лучшей мира частью." 

"Седин моих не путай ты с годами. 
Печаль, и боль утраты им вина. 
И будь я тыщу раз калекой, Амин
Я был бы счастлив если б не Война. 

Она - зловещая подруга, сестра и дочь
Вражды и алчности людской. 
Лишает крова, выгоняет на ночь
В морозный холод, или в жаркий зной. 

Она не пощадит собаки
И плачь дитя ей нипочём. 
Воздаст Война страданьем всяким
Тем кто здоровье Миру предпочёл. 

Я б ради Мира отдал бы вторую ногу
Второй руки б я за него не пожалел. 
Лишь лицезрели б мои очи негу
Ту самую, что наполняет счастьем дом. 

С меня Войне взыскать уж нечем боле
Всё что могла - сожгла она в себе. 
Тебе, я Мира пожелал, чтоб кроме
Его здоровья, Войны ты не познал."
 
Склонив в приветствии, седое своё чело 
Мужчина средних лет по тихому ушёл. 
А я опустошенно глядел следом
Впервые понимая что почём. 

Впервые осознал я то пустое 
Что говорят приветствуя меня
И вопреки желанному здоровью
Я прошептал губами шевеля. 

Я прошептал, что многие и прежде
Что миллионы скажут вслед меня. 
Приветствие, взращенное надеждой:
"Воистину - Ваалейкум ассалям!"
___

А царь всегда во власти свиты
Он есть ей отпущение грехов
На эшафотах счёты квиты
Поверх развенченных голов

В веках так было изначально
Их много, он всегда один
И если он восстал отчайно
То будет изгнан иль сразим

Эмир Дербента не случайно
Варяжских русов допустил
К двору, стене и прочим тайнам
Наёмников у спальни приютил

Не доверял он своей знати
Да и была ль она своя
Вчера клялися на распятье
Сегодня в статусе луна

У них во всём есть своя прибыль
Коль надо, встанут за народ
Но если на кону - казны их убыль
То ключ вручат врагу из под ворот

Раисы многое в руках держали
Ширванским шахам за откат
Себя всевластьем ублажали
Скрывая от эмира полноту уплат

И зрел их заговор ночами
Излишне дерзок был эмир
На руку крепкую ворчали
Готовя смертный эликсир... 


Горян, потомок славного Мстислава, 
Князей подобных пруд пруди, 
Ища богатства, честь и славу
Сумел в Дербенте то себе найти

С дружиной дядьки приютился
На службе у эмира город сберегать
И в чудеса Востока он влюбился
Кавказ и Каспий - умели обаять! 

В то утро сизое, на башне
Он север взглядом любовал
И вспоминал как на коленях в пашне
Землю родную на прощанье целовал

Мать поляница провожала
Отрока в предков на поля
И брату грозно нарекала
Беречь Горяна от хмеля

Дарыня, честный воевода
Сумел дружину сколотить
Из русов, с берендея рода
И всех в Дербент сопроводить, 

В степях на славу погуляли
Ковыльно поле развлекли
Когда же удаль наверстали
То к берегу причалили они

Гор синева их охмурила
Плодами дивными дерев 
В сердцах весну она творила
От лицезренья местных дев

За город с честью они бдили
Со стражниками улиц не ведясь
Нарын-Калу мечом хранили
С эмиром в шахматы резвясь

В свои каких-то два десятка
Горян солидно возмужал
И каждый день он для порядка
Борцовский бой с батырами держал... 

И взор его от грёз приметил 
Как к крепости ведут табун
С туманных дол приречных вётел
И возглавлял его гнедой скакун

И в предрассветных лучах утра
Он дюжину погонщиков насчёл
Ещё двоих, что ехали попутно, 
Возможно предводители, учёл

Пока присматривался сверху
Те уж к воротам прибрели
И подогнав табун под стены
До стражника той парой подошли

И завязалась дерзко перепалка
Всё как обычно, как всегда
И ради цельности порядка
Горян спустился, выйдя за врата

"... какой дирхам от каждого коня? 
Ты что со сна умом припух?! 
Не видишь разве кто есть я? 
Я вольный сам себе пастух!" 

Артачился абрек гор местных
Пылая взором вздыбленных очей
Орлиных крыл подобия небесных
Над бородою пышною своей

"Не закипай мой брат Вадедя
Он просто исполняет долг служа"
И старшего в явившемся предвидя
Князь обратился, спор достоинством круша

"Ас-саляму аляйкуму ва-рах̣мату
Мира вам от юности почтенный
 -Лляхи ва-баракяту
И милости Аллаха, Им благословенный" 

Приветствовал того он для начала
Как истинный в исламе человек. 
И тот ответствовал, как тому пристало
Слегка склонив ресницы век

"Ва-аляйкуму с-саляму ва-рах̣мату
И тебе за мир сердечное почтенье
 -Лляхи ва-баракяту
Милость Божью и Его благословенье" 

Приятно слышать человека
Почёт имеющего к миру и тебе
О добродетели исполнивший заветы -
Своей благое создаёт судьбе

И князь бровями преклонился
Всевышнего возблагодарив
И пред наёмником открылся
Доверившись и правду изложив

"Явились мы по приглашению эмира
И за броню табун с собою привели 
Не торга ради и обещанного пира
На зов Владыки Врат мы все пришли

Со мной в достоинстве три сына. 
Один тебе ровестник, по всему. 
И к ним десяток человек - дружина
Вадедя - атаман их ремеслу. "

"Ну что ж, коль так, о вас доложат
Покамест, обождать придётся вам
И чтобы не точить клинки из ножен
Размяться предлагаю хваткою рукам"... 

Мужчины лишь тогда друг друга уважают
Когда душка проверили в борьбе
Лишь удалью соперника прельщают 
Признав по воле духа - равного себе

Гамзат - судьбою горский князь
Добро дал старшему Арслану
Сойтись с харрусом на борцову вязь
А сам же кругом сел с друзьями

Так повелось уж испокон
Не важно, кто там в чём сильнее
Таков для мужества канон! 
Почтить борцов, чтоб было то честнее

Разгонишавшись до штанов, босыми
Борцы играя жилой, вошли в круг
И улыбаясь взорами косыми
Кружить принялись за досуг

Слегка друг дружкой ободрившись
Глазами встретились - ушли в рывок
И вот уже в клубок завившись
Пошло мельканье босых ног

Уж резвости у каждого хватало
Степняк и горец выдали всем толк
Бросками сила их вращала 
И круг дыханием в мгновенье смолк

Все замерли, глядя на гибкость молодую
Что вязью исполнялась дивных строк
Бойцовской удалью лютую
Поэзии иной творился слог

Есть в этом деле дивная краса
Как тура два сойдясь рогами
Иль словно два строптивых жеребца 
Во вздыбленном скаку равняются статями

Тугие жилы, взмыленных борьбою плеч
Бугрились над широкими спинами
Не дав себе лопатками на землю лечь
Обое обратилися кипящими скалами... 

То была славная разминка! 
Достойная начала солнечного дня
Не проявилась у борцов слабинка
Лишь только пота благородного броня

Так испокон рождалась дружба
С кем духа равного обрёл
Такой помехою не будет служба
У беркута не выдерет кусок орёл... 


Дербент тем утром выглядел иначе
Гроза таилася в его стенах
Торговцы прятали товар подальше
Тревога члася в их глазах

Раисы с судьями своё мутили
Иных купцов на дело подвязав
В народ на инородцев слух пустили
Что власть те захватили, эмира обаяв

Варяги - им помехою лишь были! 
Мечами верно честь трудя
Покой и власть они хранили
Владыку Врат с семьёй блюдя

Ещё их вспомнят при потомках
Ватагами несущихся в ладьях
Ширван когда взрыдает на убытках
Разлады понеся в торговле и делах

Тогда - Аланы, русы и аварцы
Тмутараканскою ордой
Толь ада, толь небес посланцы
Явятся карой грозовой

Встрясут богатства все Ширвана
Собрав за дань цветастые шелка
И пронесясь посредь Аррана
Взыскают злата-серебра

Тогда, дербентские раисы
Прознав про их прельщенья груз
В горах подкараулят всех тех русов
И разорят натруженный союз

Богатства всем тогда б хватило
На укрепленье стен и на дворцы
Но вероломства братство б не простило
Не раз на приступ возвратятся гордецы

А ныне - прошлые набеги, дедов
Дербентцы ещё помнят наизусть
С собой несли торговле беды
Тех оголтелых варворов союз

Не зря, Владыка Халифата
С Дербента даже фиги не взыскал 
И дань положенная на уплату
Осталась, чтоб юг от орд тех защищал

Те хитрецы, с суровым челом
Чтоб их торговцев каждый уважал
Всегда страшили юг набегом
Купец мечами - их - и мехом торговал

Иссу, Марьям - те почитали
Пророком - по учению признав
За то лишь разрешенье получали
Людьми Писания себя обозначав

Иначе не пустили бы дербентцы
В Багдад тем караванам их пройти
В Ширван и Халифат тем харрустанцам
Лишь только морем остовалось бы грести

Давнишние у русов и раисов связи
В одной руке весы, в другой кинжал
Хватало там и сговоров и грязи
Но торг бакшишем - мир пока держал

И даже более того, нередко
Смутив богатством северян
На конкурентов наводили метко
В разбой на процветающий Ширван 

Купец дербентский - куда сметливей
И большую маржу с походов тех держал
В его глазах то было справедливей
Сведетель коль в пути домой пропал

И опасаясь связи той огрехов
Харрусов знать вся стереглась
Проценты подсчитав с былых набегов
За барыши свои тряслась

Эмир же зная те расклады
Нарочно русов приютил
Пускай за славу и за злато -
Дарыня честью искренне служил

Он был его во всём союзник
И корни здесь хотел пустить
И в деле бранном был искусник
Такого грех не приютить

Избавившись же от пришельцев
Эмира - знать могла б сместить
И за маржу звенящую кошельцев
Заказчику тем крепко угодить

Зачем платить за кровь воякам
Коль проще дать на дело торгашам
И всё окажется под твоим стягом
Всегда те рады быстрым барышам

Не всем по нраву были планы
Эмира - горцев под рукою единить
Ведь разобщённые гор кланы
Гораздо проще на бакшиш шкурить

Зачем закон для всех единый, 
Его ведь надо исполнять
Защита на уклад старинный
Мешает конкурентов ослаблять
 
У каждого свои всегда резоны
И каждый чтит свою мечту
Эмир свой стан спасает от урона
Раис радеет же за торга суету... 


Гамзат с сынами и друзьями
К дворцу эмира был сопровождён
И под лазури куполами
Для них был пир провозглашён

На пир пришли поэты и раисы
А с ними судьи и чтецы
И под тенями кипарисов
Все сытно вскормлены они

Факиры чародейством удивляли
Танцовщицы являли стройный стан
И танцы чудные особо исполняли
Под музыку рекой мёд лился и айран

Всё фруктами устла'но пред гостями
Мясные блюда возносили аромат
И плов парил перед каждым с фазанами
Щербет с халвою к чаю для услад

Беседы умные велись между чтецами
Поэты тут же воспевали всем хвалы
И между них, следя с улыбкою глазами
Ходжа сидел подле того судьи

Над садом же с цветами гроза вновь громыхала
И молнии раскатами сверкали меж колон
И светопреставление лишь шарму добавляло
Взирала та стихия через портик на балкон

А на балконе сбоку, у каменных перилов
Эмир с Гамзатом вместе, решал свои дела
И чаши не с вином их, разбавлены водою
И таинство вершилось, покуда шла гроза

И море бушевало, волнами нагнетало
Грозя разбить все в щепки, торговые суда
Но небо осерчало, и ливня не давало
Лишь низко опускало - свинцовы облака

И ночь уж наступала, но то было начало
У пира для веселья, ведь самая пора
А горы сотрясало, потоками скрывало
С небес что обещали, срываться до утра... 


            Глава VI. Молитва.  

Во знойной пустыне, песчаного моря
Барханы струясь где волной поднялись
Отшельник усердный не зная покоя
Молитвой взывал, чтоб ключи излились

В ложбинке меж скал он слёзно молился
Прося у Всевышнего дара земли
Чтоб путник любой к той росе приобщился
И рядом чтоб пальмы над ним возросли

Чтоб тенью своею родник тот хранили
Что искренне сердцем у Бога просил
И струи источника звонко чтоб били
И странников ночью ключ щедро ютил

Себя иссушая в посте благодатном
Для прочих старался он подвиг свершить
И камни сбирая ложил их опрятно
По кругу запруды, что молил напоить

Палящее солнце не зная пощады
Его испекало под жаром лучей
Но он не сдавался, ради услады
Что видеть желал перед взором очей

И в этом аду знойного пекла 
Где камни ночами кро'шит мороз
Мираж создавал он образа бегло
Оазиса пальм и рубиновых роз 

И грёзы его журчали той влагой
Запруду усердья что питали собой
И птичье веселье резвилось ватагой
Под кущами крон с шелестящей листвой

И путников смех там звучал благодарно
Верблюды в тенёчке отдыхают лежа
И песень девичья разливалася ладно
Отражения лиц по ряби колыша

И звёзды ночные сияющи ярко
На глади пруда соткали небосвод
И клики сыча разносятся плавно
Сверчка нарушая мерный стрекот... 

И было всё так, как радетель предвидел
Воистину пышно возросли семена
И ключ благодатный, что верой иструдил
Запруду прохладой насытил сполна

И шли караваны круг совершая
К оазису хладной воды чтоб испить
Причастного свету добром поминая
Его продолжали деянья крепить... 
___

    Отрицание Цирюльника. 

С рожденья да'но человеку
Иметь для красоты себе власа
Не только сраму быть помехой
Но и ресницей украшать глаза

И брови чтоб покровами им были
Загадочность и искренность неся
Для дев косу - по пяты, чтобы вили
Такой чудно ли всю прикрыть себя

Мужское чело - бородою
И даже юноша пушком
Облагородится любою
Так было вечно, испокон

И тем не мене, даже кошки 
Ухода ведают завет
Свои пригладят чисто ушки
Блюдя опрятности обет! 

Усердно чтящий Бога бородач
Пришёл на стрижку к брадобрею
Зарос местами как космач
Стрижёт излишки тот чуднее

И как бывало - не прогадал
Цирюльник в деле был толковый
И что излишне - он кромсал
Изящность наводя сурово

А чтоб клиент не заскучал, 
От мерных ножниц перецоков, 
Он вслух о вере размышлял
Не видя в том своих пороков:

"Не понимаю я всех вас! 
Зачем вы верите в Аллаха? 
Зачем вам Бог, что выше нас? 
К чему любовь к нему из страха? 

Не верю я всем сказкам тем! 
Не вижу смысла в поклоненьи! 
Излишне много здесь дилемм - 
Зазря в молитвах чтут ученье!" 




Радеющий о Вере взор скосил, 
Он удивился размышленьям
Без осужденья вопросил:
"И что же привело тебя в сомненья?" 

И хмыкнув иронично брадобрей
Руками в стороны развёл охватом:
"А ты взгляни вокруг скорей! 
Не видишь разве, ложность постулата? 

Ведь если б был на Небе Бог - 
Имелось в мире б - столько горя? 
Ведь это есть его первейший долг! 
Чтоб человека слаще была доля

Как мог он притесненья допустить? 
А нищета? А смерти тех кого мы любим? 
Болезни мог Он как нам попустить? 
Мы младость лет трудами губим! 

Где тот обещанный нам Рай? 
Где милосердье нашим душам? 
По жизни лишь нас ждёт всех край! 
Забвенье в смерти - её ли лучше?"

Словами сими в раздумья погрузил, 
Цирюльник своего клиента
И вдохновившись этим, дальше брил
Чаруясь торжеством того момента... 

Ну вот и всё, в порядок волосы привёл
И борода вся обрела приглядность
С лица издержки трепетно обмёл
Во всём сияла в мир опрятность

Почтивши брадобрея за труды
Мужчина возложил тому в ладонь 
Дирхама три с лихвой, без суеты
Но не ушёл он сразу же долой:

"Ты волен в своём праве Бога отвергать. 
Пускай в твоём суждении - Ему нет места. 
Позволь тогда мне брадобреев отрицать! 
Не существует их! Мираж всё это просто!" 




"Но как же так? А кто тебя тогда постриг? 
Такого ты словами не отменишь!" 
За труд в котором мастерства достиг
Обиделся цирюльник, но молвил дервишь:

"Ты видишь улицу пред нами всю? 
И каждый лишь десятый в ней пострижен! 
Своим сужденьем - ты оболгал стезю
Силён в которой, и был ты тем престыжен. 

Ты бог от ножниц ремесла! 
Но бреешь тех, лишь кто к тебе приходит
И с каждого своя сакральная цена
По ней - чела лишь труд твой благородит!

И также нам - Всевышний дал
По воле личной, в осознаньи
Найти всё то, что искренне искал
Лишь было б в нас на то желанье!"

                          
Пишется... 








                                            Солмат Ёшиши