Аннотация: Глаза застилали слезы, по щекам пробегали бесконечные горячие капли. Арина подошла ко мне. - Не плачь. Так надо. - Тихо сказала Арина. - Ты ведь и сама знаешь. - Она обняла меня.
Наставница неподвижно стояла, в упор глядя на меня своими ледяными глазами. Наконец она отмерла.
- Чувствуешь последствия своей ошибки?
- Наверное... Но я не понимаю, в чем ошибка! - Мне действительно было это важно узнать, хотя теперь это уже и ничего не могло изменить.
- Действительно не понимаешь? Значит, ты случайно пренебрегла жизненным балансом?
- Нет! Но почему это важно?! - В глазах наставницы промелькнуло удивление.
- Жизнь должна непрерывно течь, двигаться. Если люди перестанут умирать, она остановится, - не будет новых рождений, не будет развития и, в конце концов, все погибнет.
- Накопление энтропии, вы нам объясняли.
- Разумеется. Как и то, что движение жизни должно быть сбалансировано, в ином случае энтропия также будет накапливаться.
- Да, я все это знаю. Но почему Арина? Ведь она молода и здорова?.. Из чего же складывается этот баланс? Как его просчитать?! - я была в отчаянии.
- Ксюаремия, жизненный баланс складывается из очень многого. Из всего, из чего складывается и сама жизнь. Я чувствую баланс совсем иначе, чем ученицы, намного полнее - но и я чувствую лишь малую его долю. Я тоже почти не могу его просчитать - лишь настолько, насколько это необходимо, что бы его поддерживать. Лишь настолько, что бы быть в состоянии сделать выбор.
- Значит, Арину выбрали Вы?
- Да. Я выбирала между Ариной, девочкой трех лет и мальчиком двенадцати лет. Во всех иных случаях пришлось бы забрать больше одной жизни. Кроме того, чем больше проходит времени, тем сильнее нарушается баланс, тем сложнее вернуть равновесие. Этого ты тоже не понимаешь?
Я медленно осознавала услышанное, все больше холодея от осознания того, что я натворила.
- Насколько все серьезно? - наконец решилась я спросить.
- Арина прожила дольше, чем ей было отведено, и за это расплатятся другие люди. Все, с кем она сталкивалась за это время, разделят эту плату. Пока это не слишком много, около недели чужой жизни за каждый лишний день ее жизни. Но это нарастало бы как снежный ком. Через несколько месяцев прожив часы, она бы забирала у других годы. Пока остановить это можно, лишь выпив ее жизнь - или другие жизни взамен. Со временем жертв бы потребовалось еще больше.
- Вы?..
- Нет. Но если бы в ближайший месяц я вас не нашла, я была бы вынуждена выпить другие жизни - в лучшем раскладе три.
- Но почему вы раньше мне это не объяснили?!
- Ксюаремия, это очевидно и не нуждается в объяснениях; ты единственная из всех моих учениц не желаешь это понимать, руководствуясь исключительно своим эгоизмом.
Что же я наделала?! Зачем я втянула Арину в эту бессмысленную борьбу? Как же ей теперь узнать, что ее умирание неизбежно?! - в отчаянии думала я.
- Я уже говорила с Ариной. - Будто прочтя мои мысли, сказала наставница. - Она все поняла.
У меня внутри все оборвалось. Я испуганно подняла на наставницу взгляд.
- Нет. Она еще жива. Она хотела с тобой попрощаться.
В комнате уютно горел светильник. Арина в глубокой задумчивости сидела в кресле. Увидев нас, она встала и неуверенно улыбнулась.
- Пора? - я кивнула. Глаза застилали слезы, по щекам пробегали бесконечные горячие капли. Арина подошла ко мне.
- Не плачь. Так надо. - Тихо сказала Арина. - Ты ведь и сама знаешь. - Она обняла меня.
- Ксюша, спасибо тебе за все. Помни, что я тебя люблю как сестру. Будь счастлива! Спасибо тебе за подаренное время. Спасибо, что боролась за меня. А теперь отпусти... Сейчас.
Настоятельница шагнула вперед.
- Я это сделаю сама.
- Нет, - покачала я головой. - Это моя работа.
Я взяла Арину за руку.
- Прощай. Не бойся, ты ничего не почувствуешь. - Она мне спокойно и уверенно улыбнулась.
Я больше не медлила. Обратившись к своей силе, я выпила ее жизнь, глядя в стекленеющие глаза, слыша глухой звук упавшего тела. Я двинулась дальше, призывая всю свою силу, лишаясь человеческого облика, но, увы, не человеческих чувств. В голове уже мертвой Арины возникла разорвавшаяся аневризма, которой не существовало всего несколько секунд назад.
Моя работа была выполнена.
Сила отступила, вновь возникшие глаза обожгло слезами. Я опустилась на колени рядом с ее телом, закрыла ей глаза и поправила волосы. На минуту в комнате воцарилось молчание. Затем я встала, вытерла слезы, отступила к наставнице.
- Собери свои вещи, мы направляемся на вокзал. - Приказала она.
С трудом заставляя себя двигаться и не смотреть на мертвое тело на полу, я собрала немногие вещи, появившиеся у меня за это время. Взгляд упал на яркое бирюзовое пятно на столе, Аринин плеер. Он был при ней, когда я появилась и сломала ей жизнь, он путешествовал с ней по всему нашему маршруту. Арина изредка позволяла себе отгородиться от меня и всего мира, одев наушники, забравшись на подоконник очередной съемной квартиры и тоскливо глядя сквозь оконное стекло в небо. Рука сама протянулась к плееру, я сжала его в кулаке.
- Все, - еле слышно сказала я наставнице.
Мы перенеслись на вокзал. Наставницу теперь могла видеть только я. Через терминал она оформила и оплатила мой билет, затем мы дождались поезда. Сутки пути до столицы мы провели, не обменявшись ни единым словом. Она сидела напротив меня, невидимая для окружающих. Вероятно, она ожидала от меня новой попытки побега, но я была сломлена умиранием Арины и безразлична к своему будущему, каким бы оно не было. Что бы ни стало моим наказанием, в тот момент оно не могло меня напугать, слишком сильна была боль потери. Я сидела, не в силах ни есть, ни спать, ни бояться.
С вокзала родного города мы перенеслись в учебный зал. Наставница стояла напротив меня, абсолютно бесстрастная и прямая, словно и не было бессонных суток. Я устало посмотрела ей в глаза.
- Я все осознала. Я приму любое наказание и буду впредь делать работу так, как вы скажете, если я вам еще нужна.
- Ты нужна. Наказания не будет, но твоя жизнь теперь измениться, я больше не стану терпеть твои выходки.
- Я могу сейчас идти к себе?
- Иди.
Войдя в свою комнату, я какое-то время стояла, будто пытаясь что-то для себя уяснить. Затем решительно содрала наволочку с подушки и словно сорвалась с цепи. Я вытаскивала припрятанные бутылки и фляжки, пузырьки и отправляла их в нее. Затем схватила вторую наволочку и начала набивать ее какими-то своими вещами, которыми пользовалась в последнее время жизни в доме наставницы. Я обдирала обои и засовывала их в наволочку, вытряхивала содержимое тумбочек - какие-то вещи, книги, старые тетради. Наволочки полетели в центр комнаты, туда же отправились стулья, сорванный карниз с занавесками... Мне попались в руки ножницы и я остервенело обрезала клочками волосы и швырнула их в общую кучу вместе с ножницами. Мне хотелось вышвырнуть все, всю свою пустую и глупую жизнь. Под утро я заснула на полу, через несколько часов я проснулась от звонка будильника совершенно разбитая и опустошенная. Нужно было жить дальше. Нужно было жить. Нужно жить.
Но жить не хотелось.
С невероятным трудом я поднялась с пола и пошла в душевую. Выйдя из нее увидела, что в комнате меня ждет наставница.
- Что будешь делать с этими вещами? - она кивнула в сторону огромной кучи вещей.
- Выброшу.
- Что с твоими волосами?
- Мне нужно в парикмахерскую, новая одежда и кое-какие вещи. Дайте денег.
- Ожидаемая просьба. Ксюаремия, твоя выходка мне дорого обошлась. Я оплатила твои съемные квартиры, включая возмещение морального ущерба разъяренным хозяевам. Сколько ты еще собираешься жить за чужой счет? - Она протянула мне аккуратно сложенные купюры.
- Это твоя социальная стипендия. Мне о ней сообщили в институте, когда ты пропала. Это твои деньги, я не стану их забирать. Но я официально отказалась от получения тобой стипендии и не позволю тебе возобновить эту практику. Ты можешь жить в этом доме, питаться за мой счет, и я продолжу оплачивать твою сомнительную учебу. Остальные свои потребности с этого дня обеспечивай самостоятельно. Так что хорошо подумай, стоит ли выбрасывать вещи.
- Выброшу. Что насчет проездного?
- Институт не так далеко, что бы ты не смогла ходить туда пешком. Нужно еще куда-то - заработай. Если возникнет что-то исключительное, мы это обсудим отдельно.
- Меня не отчислят?
- Я постараюсь этого не допустить.
- Как мы объясним мое отсутствие, тем более совпавшее с отсутствием Арины?
- Все подозревали, что Арина была похищена. Теперь, когда тело Арины будет обнаружено и выяснена причина смерти, станет ясно, что похищения не было. Арина перед смертью написала письмо родным о том, что знала о своей приближающейся смерти и не хотела умирать на глазах семьи. Поэтому автостопом выехала из города. Врач подтвердит, что Арина обращалась к нему по поводу плохого самочувствия, и она обнаружила у нее болезнь.
- Подтвердит?
- Она старшая одной из групп. По документам она моя сводная сестра.
"Значит, хотя бы некоторые соученицы со временем начинают жить раздельно", отстраненно подумала я.
- Что со мной?
- Я сообщила в полицию, что вы жили вместе, ты обнаружила тело Арины и сбежала домой. Вероятно, тебя ждут вопросы. Однако причина смерти естественная, это будет подтверждено.
После ухода наставницы я оделась, в несколько приемов вынесла на помойку вещи. Затем пошла в парикмахерскую, шокировав мастера своим видом и полным безразличием к результату, мне нужно было только привести себя в относительный порядок. После моего самоуправства, постричь меня было возможно только очень коротко, к тому же я не приглянулась парикмахеру. В результате чего она просто выровняла мои волосы машинкой, взглянув в зеркало, я увидела на своей голове короткий ежик волос. Впрочем, мне действительно было все равно.
После парикмахерской я забрела в первый попавшийся торговый центр и купила там, даже не примеряя, пару дешевых джинсов, футболок, кое-что из белья, свитер, куртку и ботинки, зубную щетку. Затем переоделась во все новое, и окончательно избавилась от старых вещей, которые теперь вызывали почти физическое мучение. После чего поехала в институт. Почти все мои деньги на этом закончились, но деньги теперь мне были, в общем-то, и не нужны.
В аудиторию я вошла со звонком, спросила разрешения преподавателя и под прицелом множества глаз села на край первого ряда. Достала тетрадь с ручкой и принялась записывать лекцию, чего уже очень давно не делала. Я не понимала смысла того, что рассказывает преподаватель, временами бросающий на меня осторожные взгляды. Я постоянно сбивалась - но продолжала писать, хотя от непривычки до боли сводило пальцы. В перерыве сокурсники выставили меня с первого ряда, я молча пересела на свободное место и снова с остервенением принялась писать.
А после пары случилось то, чего никто кроме меня не ждал.
Сначала был шок. Потом неверие и надежда, что это злая и глупая шутка.
Следующую лекцию писала, кажется, только я.
Вечером повесили некролог.